Самодержавие

Упадок образования и права в Римской империи — шёл рука об руку с возвышением христианской церкви.

Привилегированный класс паразитических священников

«Императора можно было бы называть отцом своего народа, если бы он был обязан сыновним долгом и почтением отцам церкви; и те же знаки уважения, которые Константин оказывал святым и исповедникам, вскоре стали требоваться гордыней епископата… в церкви и государстве был учреждён новый и постоянный порядок церковных служителей, всегда уважаемый, но иногда опасный» (Гиббон, глава 20).

Христианство привнесло структуру в религию. Оно действительно предлагало путь к богатству и карьере помимо единственной реальной альтернативы — армии.

«Всё католическое духовенство, возможно, более многочисленное, чем легионы… В соборах Константинополя и Карфагена насчитывалось по пятьсот церковных служителей… 60 пресвитеров, или священников, 100 дьяконов, 40 дьяконисс, 90 младших дьяконов, 110 чтецов, 25 певчих и 100 привратников… Духовное звание и привилегии были распространены на многие благочестивые братства… 600 параболанов, или странствующих монахов, навещали больных в Александрии; 1100 копитатов, или могильщиков, хоронили умерших в Константинополе; а толпы монахов, прибывавших с Нила, заполонили и омрачили лик христианского мира». (Гиббон, глава 20)
Революция Константина изменила Церковь до неузнаваемости. Епископы и священники, которых больше не избирали и не «утверждали» братья, а которые были членами самовоспроизводящегося «ордена», пользовались освобождением от налогов и от всех других государственных повинностей. Как государственные чиновники, они получали щедрые жалованья, а как хранители «Церкви» — завещания от умерших. Хотя они и не «владели» церковной собственностью, они пользовались привилегированным и исключительным правом на ещё более грандиозные богатства и имущество во время своего земного пребывания.

Но в 321 году Константин пошёл дальше и начал процесс, в результате которого духовенство было освобождено от юрисдикции гражданского права, а решения епископов стали обязательными для гражданских магистратов.

«Даже в случае обвинения в смертном грехе синод их собратьев был единственным судьёй, определявшим их вину или невиновность… Константин был уверен, что тайное безнаказанность будет менее пагубным, чем публичный скандал, и Никейский собор был воодушевлён его публичным заявлением о том, что, если он застанет епископа за прелюбодеянием, он наденет императорскую мантию на епископа-грешника». (Гиббон, глава 20)

Церковная ветвь власти неумолимо брала под контроль светскую, хотя и не без сопротивления. Отвечая только перед своими самопровозглашёнными «церковными судами» (и, конечно же, перед Богом!), священники могли безнаказанно жестоко обращаться с людьми, злоупотреблять ими и наживаться на этом в грандиозных масштабах. Учитывая уровень педофилии и коррупции в Церкви даже в наш просвещённый век, страдания человечества в последующие тёмные века просто невероятны.

Разбейте телевизор!

Режим талибов в Афганистане показал, что происходит, когда «агенты Бога» получают власть: образование приходит в упадок и умирает, а единственной ценной технологией становится та, которая убивает больше всего неверующих.

В VI веке восточная часть Римской империи превратилась в теократическую тиранию, при которой многовековые научные открытия эллинов были объявлены демоническими и преданы огню.

Конец правосудию

Глупый Константин, возможно, был первым из тысячи монархов, которые «слишком легко поверили, что могут заслужить благосклонность Небес, если будут поддерживать праздных за счёт трудолюбивых». (Гиббон)

В 438 году Феодосий II начал процесс христианизации свода законов. Теперь, согласно закону, императорский дворец — даже его конюшни! — стал «священным». Связь «священной особы» монарха со «священной Церковью Христа» становилась всё теснее. В своде законов говорилось о «тысячах ужасов, которые защищают безграничные притязания Церкви на честь». (Фримен, стр. 259)

Столетие спустя Юстиниан, которому приписывают его свод законов (да что там, само написание слова «справедливость»), на самом деле лишь санкционировал составление свода законов, разработанных его предшественниками-язычниками (в 529 году он поручил эту работу язычнику Трибониану). Работы Папиниана и Ульпиана, написанные в III веке, составляют более трети свода законов VI века (Corpus Juris Civilis). Его главной целью было устранить из римского права все аспекты, которые были несовместимы с христианской теологией.

Когда в 535 году были готовы «Дигесты» и «Пандекты», три миллиона «стихов» были сокращены до 150 000. Как известно, «Кодекс Юстиниана» содержал два пагубных закона (Кодекс I., XI. 9 и 10), которые предписывали полное уничтожение эллинизма даже в гражданской жизни.
Эти законы строго соблюдались, и даже высокопоставленные лица подвергались суровым преследованиям.

Итого

Теократическое государство — это особенно пагубная и суровая форма диктатуры. Считается, что индивидуальный «грех» оскверняет общество и используется для поддержания жёсткой коллективной дисциплины. Чтобы получить Божье благословение, требуется слепое повиновение. Там, где когда-то человечество собиралось на агоре, чтобы слушать и обсуждать, используя навыки риторики и логики, теперь запуганные «овцы» молча преклоняли колени в базилике церкви, чтобы безропотно выслушать проповедь с небес. С кафедры также звучала имперская пропаганда, а иногда и «еретические» обличительные речи. Со временем призывы к священному убийству — крестовым походам, погромам, охоте на ведьм — стали обычным делом.

В результате слияния Церкви с Государством императорская семья (и, по сути, варварские короли-преемники) действительно получила «благословение Небес». Теократическая монархия на востоке, папская монархия в Риме и варварские королевства-сестры на западе — всё это церковный тоталитаризм в Европе, тирания которого пронизывала все сферы жизни.

Перед лицом такой всемогущей автократии древние свободы простого народа, на которые лишь изредка ссылались трибуны и собрания, были упразднены «божественным правом королей» и «Церковными привилегиями».

«Король несёт в себе образ Бога, так же как епископ несёт в себе образ Христа».– Пугающие слова из 4-го века. Амвросий

Поскольку злобный Бог Ветхого Завета часто действовал произвольно и жестоко, то же самое могли делать и цари, и императоры — безнаказанно. Так, благочестивый Юстиниан спас свой трон во время восстания Ника в 532 году, убив от 30 до 50 тысяч мятежников. Единственным сдерживающим фактором безграничной тирании был крах законной власти.

Изучение юриспруденции, самого Закона как такового перестало иметь значение.

Конец правам человека, новые формы угнетения

” Неужели ты не понимаешь, что Ева - это ты? Проклятие, которое Бог наложил на ваш пол,все еще тяготеет над миром. Виновный, ты должен нести его тяготы. Ты - врата дьявола, ты осквернил роковое дерево, ты первым предал закон Божий, ты смягчил своими льстивыми словами человека, которого дьявол не смог одолеть силой. Образ Божий, человек Адам, ты сломал его, для тебя это была детская игра. Ты заслужила смерть, и это был сын Божий, который должен был умереть!» – Язвительный Тертуллиан излагает христианский взгляд на женщин – Дисциплина, нравственные и аскетические труды (пер. Р. Арбессман)

Благодаря массовой культуре мы все больше знакомы с рабством в Древнем Риме, чем с так называемым «крепостным правом» последующих христианских веков.

Тем не менее Римская империя вплоть до упадка в IV веке поощряла и способствовала освобождению рабов и переходу их в свободное состояние в огромных масштабах, что привело к появлению многочисленного и важного класса свободных или вольноотпущенных людей. Социальная мобильность не заканчивалась с обретением бывшим рабом свободы. Многие рабы известны в истории тем, что стали успешными, богатыми и даже влиятельными людьми, а некоторые, в свою очередь, стали рабовладельцами.

Бывшие рабы становились вольноотпущенниками и занимали важные посты в государственной бюрократии. Дети рабов могли стать и становились влиятельными «римлянами» — вплоть до императора всех римлян.

У Диоклетиана — одного из величайших римских императоров, правившего тридцать лет, а затем ушедшего на покой, — родители были рабами.

В христианской монархии, возникшей при Константине, рабство расширилось и ужесточилось. Вместо освобождения новые наследственные должности для рабочих и крестьян привели к «крепостному праву», которое было хуже рабства.

Женщины, в частности, были выделены для покорения и наказания. На каждом шагу им ставили в пример благословенную, вечно чистую Деву Марию , а всех не девственниц объявляли блудницами и Иезавелями. Со временем приговор женщинам, столь женоненавистнически озвученный Тертуллианом, привёл к принудительному безбрачию, безрадостному браку и сожжению ведьм.

Когорты спасения.

Папские назначения были чрезвычайно выгодными и на протяжении веков продавались на аукционах.

Монашеские ордена, не менее паразитирующие, часто основывались заново, начиная с этики сурового самопожертвования («бедность Христа») и быстро превращаясь в привилегированное и изнеженное братство, живущее за счёт крестьянства.

Таким образом, за орденом бенедиктинцев (ок. 515) последовал Клюнийский (910), за ним – картезианский (1084), за ним - цистерцианский (1098), за ним - францисканский (1210), за ним - доминиканский (1216), за ним - камелитский (1220) - плюс военные ордена "госпитальеров" и "тамплиеров" (1120).

Между этими «корпорациями» существовало острое соперничество за синекуры, покровительство и подарки.

Когда, возможно, половина населения Европы «служила Богу», человеческий прогресс остановился.

Рабство? – Это вполне подойдёт

Рабы не должны стремиться к свободе — по крайней мере, так сказано в Библии. Церковь никогда не выступала за отмену рабства и сама была рабовладельцем.

«Ты называешь себя слугой? Не заботься об этом, но если ты можешь стать свободным, воспользуйся этим».

Ибо раб, призванный в Господе, есть свободный Господа, как и призванный свободный есть раб Христов.

– 1 Коринфянам 7:21,22

Трудные Времена

«В новой империи Диоклетиана и Константина рабство и нищета значительно усилились; жизнь в этой империи была тяжелее, чем когда-либо прежде».

– Ромер (Завещание, стр. 219)

Сгибание в колене

«Да поклонятся в имени Иисуса все небесные и земные и преисподние силы;

И чтобы каждый язык исповедовал Иисуса Христа Господом во славу Бога Отца».

Послание к Филиппийцам 2:9,11

Великолепный Конец Закона

«По мере того как законы императора становятся слабее, церемонии, сопровождающие их, становятся всё более вычурными.

В последние дни указ Божественного будет написан золотом на пурпурной бумаге, его будут принимать в покрытых руках, как священник принимает священные сосуды, его будут поднимать для поклонения собравшейся толпе, которая будет простираться ниц перед законом, а затем игнорировать его.

– Т. Кэхилл («Как ирландцы спасли цивилизацию», стр. 60)

автор Кеннет Хамфрис
Источники: Чарльз Фримен, Закрытие западного разума (Хайнеманн, 2002) Дженифер Кокрейн, Иллюстрированная история медицины (Книги Тайгера, 1996) Генри Пиренн, Средневековые города (Принстон, 1952) Тони Макаливи, Жизнь в средневековом аббатстве (Английское наследие, 1996) Джон Джулиан Норвич, Византия (Пингвин, 1991) Артур Феррилл, Падение Римской империи (Темза и Гудзон, 1986) Фридрих Хир, Огни веры ( Уайденфилд и Николсон, 1970) Майкл Грант, Римские императоры (Уайденфилд и Николсон, 1985) Джоан Эванс (ред.), Расцвет средневековья (Темза и Гудзон, 1998)

Вы, надо полагать, знаете, что в христианской Европе широкое распространение получила практика провозглашения правителей святыми. И это не просто так - за ней стоят вещи, необходимые для понимания многого о нашей цивилизации. Об этом я расскажу ниже, приводя вполне конкретные примеры.

Олаф II Святой (Толстый)

Был королём Норвегии с 1015 по 1028 годы. По сути, этот человек является одной из ключевых причин того, почему в принципе на карте появилась названная страна. Дело том, что на заре XI столетия Дания претендовала на власть не только над большей частью Скандинавии, но и над Англией с парочкой германских княжеств.

Ввиду равнинности, более плодородной земли и близости к Священной Римской империи она оказалась сильно крепче и мощнее, чем огромная, но гористая, холодная и отдалённая Норвегия, в которой каждый фьорд и его вождь были себе на уме, а многие из них даже не изволили креститься и продолжали поклоняться Тору и Одину.

Неудивительно, что до 1015 года Норвегия являлась владением датских монархов. Однако, Олафу удалось заручиться поддержкой народа и знати, изгнав датского наместника и сев на трон. Последующие 13 лет король проведёт, отстаивая норвежскую независимость от притязаний со стороны южных соседей в лице их правителя Кнуда Великого.

Кроме того, он серьёзно возьмётся за проблемы децентрализации и процветания язычества. Олаф вторгался в непокорные фьорды и захватывал их, казня тамошних главарей, отказывавшихся менять Одина на Иисуса. Идолопоклонники жестоко карались королём, также как и люди, придерживавшиеся традиционных родовых порядков скандинавов. При Олафе II Норвегия таки смогла стремительно стать подлинно христианским и в определённой степени едиными государством.

Даже то, что Кнуду всё-таки удалось свергнуть соперника (с помощью части недовольных новыми порядками благородных лиц), в конце концов не помогло Дании удержать Норвегию. До середины XI века продолжит существовать такая картина:

Но с 1047 года, после ряда конфликтов и интриг, две страны таки разошлись, что стало прямым следствием деятельности Олафа. Умерший король превратился в объединяющую фигуру для норвежцев, и уже спустя год после своей смерти, в 1031-м, был объявлен святым по решению локального епископа Гримкеля и "всего народа". Официальный Рим признал его таковым в 1164 году.

Почему короля возвеличили таким образом? Тут долго гадать не надо - способствовал крещению вверенной ему страны и проникновению Церкви в неё, плюсом был очень популярен среди обычных подданных. В новейшую эру "зажил" в качестве популярного героя норвежского национального мифа, так как подчёркивал её обособленность от Швеции и Дании.

Ирина Афинянка

Чрезвычайно выдающаяся фигура в восточно-римской истории и истории Православия. Была первой официальной женщиной на византийском троне. Правила с 797 по 802 годы как императрица, а кроме того - в 780-90 (как регентша). Первоначально являлась знатной сиротой из Афин, пока не была выдана замуж за сына василевса Константина V - Льва.

В VIII веке в Византии гремело противостояние между противниками и сторонниками почитания икон. Первые концентрировались в основном в Константинополе, в то время как вторые сохраняли большинство за пределами столицы.

Император Константин и его отпрыск были врагами икон, в то время как уроженка Афин Ирина, напротив, почитала их и даже молилась перед ними в своей спальне втайне от мужа и свёкра, хотя они велели ей забыть о своих "еретических" привычках.

Супруг Ирины пробыл монархом лишь пять лет, с 775 по 780 годы, и в его смерти есть основания подозревать нашу героиню. После безвременной кончины Льва она стала регентшей при их 9-ти летнем сыне Константине, и до 790-ого держала в руках полноту власти. Среди прочего, Ирина отменила иконоборческую политику прошлых руководителей, организовав под это дело Второй Никейский Собор в 787-м.

В итоге повзрослевший Константин оторвал мать от управления, но она не оставила попыток вернуться на высшую должность. Несколько лет Ирина завоёвывала авторитет и готовила свержение сына, что случилось в первой половине 797 года. Молодой василевс был ослеплён по приказу родительницы и вскоре умер.

Следующие пять лет Ирина оставалась на престоле, однако внешнеполитические неудачи и недовольство иконоборческой партии создали заговор уже против неё самой. В 802-ом была таки отстранена от власти, и умерла спустя год в ссылке на эгейском острове Лесбос.

Доводы для канонизации данной особы не загадочны - в середине IX столетия иконопочитание окончательно победило, и Ирина, сделавшая во имя победы этой линии столь много, единогласно была объявлена праведницей.

Иштван I

Или же Стефан I, в честь него раньше Венгрию очень часто называли "землёй святого Стефана". Для своей страны сыграл роль, аналогичную роли Олафа II в Норвегии и князя Владимира на Руси - первого централизованного христианского правителя.

В 800-х случилось вторжение венгров на Паннонскую равнину и в окрестные земли, а спустя сто лет там существовало множество их раздробленных племён, лишь номинально подчиняющихся одному великому князю. Иштван родился в семье такого монарха - Гезы, в 970-ые (точная дата неизвестна). В последние годы первого тысячелетия, после смерти отца, он вступил в борьбу за власть со своим двоюродным братом-язычником Коппанем.

Важнейшую роль в победе Иштвана над конкурентом сыграла поддержка со стороны Баварского герцогства, приславшего отряд тяжёлых рыцарей. Поскольку и родители описываемого персонажа, и сам он - уже были христианами, Бавария помогла ему, дабы создать хорошие отношения с Венгрией. В 998 году в завязавшемся генеральном сражении Коппань потерпел поражение и был умерщвлён баварским рыцарем Вецелином. Тело Коппаня было четвертовано, а его части, для устрашения противников Иштвана, развешаны на стенах четырёх замков.

Ожидаемо, что после такого Иштван пошёл путём тотальной христианизации и расширения взаимодействия со Святым Престолом и Священной Римской империей. В 1000 году он провозгласил себя королём Венгрии

Опираясь на опыт западных императоров, ликвидировал племенное деление венгров, заменив его на систему комитатов (жуп), кодифицировал законы, строил крепости как точки государственной власти.

После коронации Иштван с помощью латинских и греческих священников начал осуществлять христианизацию страны, обращая венгров в новую религию. Активно христианизируя подданных, он не гнушался насильственных методов. В соответствии с указаниями короля, на каждые десять деревень должен был приходиться по крайней мере один храм. Любое сопротивление язычников наказывалось массовыми убийствами.

Как христианнейший монарх и основатель епархиальной и монастырской структуры на подведомственной территории, стал святым в обеих Римских Церквях

Александр Невский

Знаменитый русский князь, чрезвычайно романтизированный в XX веке. Впрочем, его заслуги действительно значительны. Основная - отражение католического натиска на Новгородскую землю. Попытки немцев и шведов "исправить еретиков" на востоке закончились провалом в известных битвах на Неве и Чудском озере.

Сдерживание угрожавших власти Православной Церкви субъектов - очевидная причина канонизации князя. Но назвать его праведником никак нельзя. Политический климат на Руси тогда был таков, что Александру Ярославичу пришлось выбрать абсолютную лояльность совсем недавно разорившим княжества ханам Золотой Орды (тогда ещё формальной части Монгольской империи).

Он подавлял антиордынские выступления, зачастую кроваво. Следил на исправностью выплаты дани, а также неоднократно бывал в ставке хана Батыя и подтверждал там свою верность как вассала. Это, однако, тоже шло на руку духовенству - не трогавшая религиозные организации подчинённых земель Орда была ему в разы милее католических захватчиков.

Избирательная примерность

Итак, вот мы и познакомились с рядом выдающихся личностей. Выдающихся - но разве с лучшими нравами? Судя по всему, не очень. Можно увидеть, что качества, поощряемые в христианстве (смиренность, ненасилие, терпеливость, умение довольствоваться малым) не были им присущи, да и не могли, ведь с таким набором человек никогда не станет правителем, если только марионеточным.

Получается, Церковь, закрыв глаза на всё, сочла их достойными. С одной стороны, понятно почему - многое сделали для неё, но главного противоречия это не убирает.

Даже поверхностно изучив историю средневековой политики, легко увидеть, что она едва ли соответствовала религиозным заветам. Это может вызвать диссонанс - ведь тут налицо дикое лицемерие! Но объясняется, тем не мнее, легко.

Если вы хотя бы в некоторой степени знакомы с современной пропагандой, то знаете, что та её часть, что вещает из государств условного первого мира, делает большой упор на такие понятия, как "права человека", "международное право", "демократия" и тому подобное. Это всё, если смотреть абстрактно, прекрасные вещи, но в реальности они обычно являются идеологическим покрытием для реальной политики, включающей гораздо менее благородные элементы, местами прямо противоречащие заявляемому с высоких мест официально.

И подобное отношение к идеологии - совершенно не новинка наших дней. В эпоху, когда вместо привычных либерализма, социализма, их вариаций и прочего имелись только христианство, ислам и другие религии, отношение к следованию предписаниям текущей идейной доктрины тоже, в большинстве случаев, было, скажем так, творческим.

Как светские, так и духовные чины, само собой, использовали религию для легитимизации государства, дающего им власть и блага, и управления массами через светлые постулаты. Но в кулуарах дела велись совершенно по-другому - с интригами, дележом богатств, убийствами и таким вот.

Следовательно, несмотря на благостность официальной позиции, средневековая Церковь - это не набор идеальных людей, а корпорация, тесно сросшаяся с государством. Как и все господа, наделённые властью, духовники (далеко не все, но высшие - точно) невероятно часто нарушали то, что открыто пропагандировали.

А поскольку в те года правительство и Церковь - или практически одно и то же, или крепчайше переплетённые друг с другом объединения, то понятно, что самые активно продвигавшие интересы духовных лиц монархи воспевались и становились святыми. Им, разумеется, нещадно приукрашали биографию, убирая из неё неприятные моменты и преувеличивая (либо банально сочиняя) "правильные" с точки зрения веры.

Более того - вообще любой коронованный руководитель очень долго считался священной, помазанной Богом фигурой, которая прекрасна уже по факту рождения и не подлежит ни осуждению, ни насильственной смерти (не от рук черни явно, но это так, к слову).

Очевидно, что таким вот образом те, у кого был идеологический ресурс (священники) и те, кто обладал силовым ресурсом (правители) взаимно укрепляли тёплые места друг друга.

Подобная система - столп подавляющего числа государств от Бронзового века и вплоть до 1700-х-1800-х годов. Существовала, очевидно, и до возникновения и взрывного роста авраамических учений (фараон - Бог, цари Спарты - потомки Геракла и тому подобное), но именно через христианство с исламом, которые поглотили гигантские пространства, стала наиболее могущественной.

Если говорить о христианской ипостаси, то, безусловно, образцом правителя, придерживающегося этой религии, выступает Константин Великий

Он разрешил в государстве открытое исповедование христианства, создал великолепные условия для его распространения, хлопотал о построении общеимперской церковной структуры, созвал Первый Никейский Собор, принявший главные каноны учения.

А кроме того, основал мегаполис, названный позже в его честь - Константинополь, укрепил госсистему (как выяснится далее - гораздо лучше на востоке) и окончательно ввёл в империи единоличную власть монарха, сделав Сенат почти фиктивным собранием псевдоважных мужей.

Иными словами, все дальнейшие приёмы бесчисленных королей, великих князей, василевсов - продолжение константиновой политики. Самодержавие (абсолютизм) - оттуда же. И ничего этого не было бы, если бы не Церковь, в своё время давшая сперва Риму, а затем и колоссальному числу европейских держав, идеологию прямо на века и века.

И да, как вы, наверное, уже поняли, Константин не только Великий, но и Святой - было бы странно, будь наоборот. Но подставляя вторую щёку, огромную страну не объединить, так что его праведность - тоже известно какого рода.

Расскажу и про первый прецедент слома такого шаблона - свержение и казнь короля Англии Карла I

Как известно, парламент выступил против венценосца, что привело к гражданской войне 1642-1645 годов. Его свергли не родственники или другие высокородные люди, а чернь, пусть и богатая (капитализм на пороге, как-никак, отмирание сословной иерархии). Это уже порвало устоявшуюся практику, но самое главное - казнь низложенного в 1649-ом.

И тут, чтобы вы понимали - убийство Карла стало шоком для Англии. Я молчу про то, что крестьянство (тогда - всё ещё большая часть демографии) восприняло его ужасно, но даже интеллигенция не могла поверить, что это свершилось - впервые король был публично лишён жизни по приговору суда. Толпа, присутствовавшая на мрачном представлении, пребывала в молчании.

Спустя 11 лет, при реставрации монархии, данное решение осудили и казнили тех, кто его принял, но это уже не имело значения - рубеж был пройден, и ни один лондонский король больше не будет иметь неограниченной власти (а с XIX столетия - и никакой фактической). Угадайте что, кстати - английское дворянство пыталось канонизировать Карла I как святого мученика, логично.

Иван Грозный решил править на Руси, опираясь, по выражению Курбского, на свой «пресильный полк сатанинский». Царь занес над головами противников опричный «молот». В указе об учреждении опричнины Грозный дал вполне ясно понять, что не делит своих «изменников» и «лиходеев» ни на какие группы «ни по роду, ни по племени», ни по чинам.

Грозный всячески старался создать впечатление, что изменников и врагов у него немного, что «безсогласных бояр» у него нет и что его политика поддерживается всеми «добрыми» людьми и вообще всенародно.

Видимо, с этой целью указ о введении опричнины был представлен на утверждение земского собора, собранного в феврале 1565 г. На этом соборе впервые присутствовали представители посада. Цель их приглашения на собор — оказать давление на светскую и церковную аристократию.

Созданию впечатления о всенародной поддержке царской политики, в частности, политики продолжения Ливонской войны, служил и собор 1566 г. К тому же и на соборе 1565 г., и на соборе 1566 г. следовало «всенародно» утвердить огромные денежные сборы в пользу казны.

Было бы неверным рассматривать соборы 60-х гг. XVI в. как начальный этап превращения России в представительную монархию. Нет оснований считать, что явившиеся на собор представители различных сословий были выборными. Состав основных участников собора был предопределен царем.

Созывая собор, царь был абсолютно убежден в его покорной поддержке. Он не собирался делить власть с представителями аристократии или тем более дворянства и посада. Об этом свидетельствует та жесточайшая расправа, которая постигла земцев — участников одного из соборов, обратившихся, к царю с челобитной об отмене опричнины.

Ясным свидетельством ликвидации с помощью опричнины всякого сословно-представительного начала является история подчинения Боярской думы. Большинство членов думы в годы опричнины были физически уничтожены. Если к началу опричнины Боярская дума насчитывала 34 боярина и 9 окольничих, то уже к 1572 г. 15 бояр и 4 окольничих были казнены, 3 боярина были насильственно пострижены в монахи. Истребление членов думы продолжалось и после 1572 г. В конечном счете царь не оставил в составе думы ни одного из ее членов, которые входили в нее до опричнины.

В думе задавали тон «ближние» люди царя — опричники. Важно, что дума как учреждение перестала быть «высшим органом государства» и превратилась в покорную, низшую по сравнению с царским опричным правительством инстанцию. Важно, наконец, и то, что ни думцы аристократического происхождения, ни выходцы из служилых низов, ни все вместе, ни каждый в отдельности не были властны ни в своих собственных, ни в чьих бы то ни было головах и «животах».

Трудно вести речь о самостоятельном значении такого высшего органа при данных обстоятельствах. Решающее влияние в этом постоянно обезглавливаемом земском учреждении получили опричники — бояре из опричнины, думные дворяне и думные дьяки царя.

Царский террор с самого начала был направлен не только против удельной фронды, но и против «второй фронды» — оппозиционно или просто слишком независимо («шляхетски») настроенных служилых людей, оказывавших сопротивление жесткой и жестокой военной дисциплине, насаждаемой царской властью.

Захудалая служилая мелкота составляла главную массу беглецов за рубеж. Побег князя Курбского был на этом фоне исключением и потому произвел такое сильное впечатление. Подавляющая часть участников новгородского изменного дела принадлежала не к знати, а к среднему и низшему слою провинциального дворянства.

Жертвами опричного (и доопричного) террора явились и сторонники политики Адашева и Сильвестра — политики ограничения единовластия «мудрыми советниками» от имени «всей земли», т. е. опять-таки в интересах служилой массы и верхов посада. Сгону с земель, взятых в опричнину, подверглась огромная (по сравнению с числом титулованных) масса дворян и детей боярских — не менее тысячи.

Исследование всех касающихся данного вопроса источников свидетельствует, что объектами земельных конфискаций, иначе говоря, жертвами земельного террора как в начале опричнины, так и в дальнейшем становились землевладельцы всех категорий и прослоек. Царский указ одинаково сгонял с земли и удельного князя, владельца огромной, в целую европейскую страну наследственной территории, и мелкого служилого человека.

В этом уравнении родовитого вельможи «в правах», а точнее, в бесправии с безродным служилым человеком, как и в «возвышении» безродного мелкого служаки в качестве жертвы царского недоверия и гонения до уровня вельмож, ярко проявляла себя политическая сущность опричнины. Конфискация земли у каждого, кто не «близок», кто не доказал своей абсолютной преданности, верности, готовности безоговорочно служить царской воле, в буквальном смысле этого слова выбивала почву из-под ног всякой оппозиции.

Земельный террор бесконечно расширял рамки террора в его обычном смысле. Он обрушивался не только на тех, кто уже «дошел» до казни или опалы, но сразу на массу представителей служилого сословия. Царский произвол приобретал здесь характер абсолюта. Для лишения тысяч людей их наследственных или просто насиженных гнезд, их имущества, наконец, их исконной родины не требовалось ни их вины, ни даже ложного обвинения. Достаточно было объявить данную территорию опричной, чтобы согнать с нее неугодных.

Никто из служилого сословия во всей стране не мог знать, на какую территорию падет очередной выбор. Для того чтобы остаться на своем месте при взятии данной земли в опричнину, надо было быть «угодным» на всякий случай заранее, вернее, всегда. Чтобы не быть раздавленным событиями, каждый спешил присоединиться к тем, кто имел возможность давить.

В начале 1570-х гг. Грозный ополчился на верхи посада Новгорода, Москвы, Пскова, Твери и других городов как на еще одну силу, противостоящую неограниченной власти самодержавия. Трудно представить себе что-либо политически более чуждое самодержавию, чем вечевой порядок правления в Новгороде, опирающийся на экономическую самостоятельность купеческих и промысловых верхов. Враждебным было отношение к московской великокняжеской, а затем царской власти и «меньших» людей — основной массы посадского населения Новгорода.

Царь в конечном счете ликвидировал как политическую, так и экономическую независимость русских «торговых людей». Новгородскую торговую сторону он взял в опричнину силой. Вслед за новгородцами царь подавил «самовольство» в Пскове, расправился с непокорными из московских купцов.

Верно оценив ситуацию, Строганов записался в опричнину добровольно. В опричнине оказались купцы и промышленники северных районов страны. Таким образом, последний «островок» самоуправления (в представлении Грозного, самовольства) был подавлен силой опричнины.

В начале царствования Грозного казалась перспективной идея подчинения царского государства церковной иерархии. Церковь стремилась к тому, чтобы самодержавие оказалось по отношению к ней в том положении, в каком позднее она сама оказалась по отношению к самодержавию, а именно, в полном фактическом подчинении при полном к себе внешнем почтении.

Идея подчинения самодержавия церкви, как известно, не прекращала своего существования и в более поздние времена, несмотря на то что Иван Грозный не поддался воспитанию в ее духе и повел против притязаний церкви на мирскую власть беспощадную борьбу и словом, и делом. В самый разгар опричнины, т. е. во время яростного утверждения царем своего единовластия, в защиту названной идеи посмел выступить митрополит Филипп.

Царь с помощью опричнины руками Малюты Скуратова свирепо расправился с ним. И все же идея подчинения самодержавия церкви надолго пережила своего свирепого врага — первого царя Ивана Грозного. Она возрождалась в различных вариантах в течение всего XVII в. Когда официальная церковь рассталась с ней и окончательно перешла на беспрекословную службу самодержавию, ее подхватила религиозная оппозиция.

Выступления против самодержавия князей церкви и светских аристократов совместно с дворянской оппозицией, а также открытые (митрополит Филипп) и тайные покушения на его власть, ясно показали царю, что опричнина, т. е. аппарат принуждения, который он создал, являйется единственной надежной опорой его единодержавия.

Практическим ответом самодержавия на выступления оппозиции был безудержный опричный террор. Назовем его основные объективные последствия.

Разгром церковной оппозиции — сведение с митрополии и убийство Филиппа Колычева, расправа с новгородскими архиепископами Пименом и Леонидом. Разгром земской оппозиции, казни 1570 г. Ликвидация внутридинастической опасности — уничтожение двоюродного брата царя Владимира Старицкого и его родичей, уничтожение последних уделов. Окончательная ликвидация самоуправления Великого Новгорода.

Как бы ни оценивать каждую из перечисленных выше политических акций Грозного в отдельности с точки зрения ее конкретного содержания, следует признать, что все они объединены общей логикой, логикой то «круговой обороны», то фронтального наступления самодержавия на всех своих противников.

Без опричнины не могла состояться ни одна из этих акций, не могла, следовательно, состояться стабилизация царского режима, суть которой была во всеобщем и безусловном подчинении ему всех сословий и всех властей, в превращении всех жителей страны в верноподданных самодержца.

Именно с помощью опричнины и опричников Иван Грозный держал своих бояр и прочих «разных чинов людишек» в ежовых рукавицах. «Хочешь не боятися власти, — говорил он своим подданным, — благое твори. Если же злое творишь — бойся. Власть не зря меч носит, а в наказание злодеям и в похвалу добродеям».

По материалам: Альшиц Д.Н. Начало самодержавия в России.