Ларри Лаудан, философ, историк науки и эпистемолог права родился 16 октября 1941 года. Ларри никогда не забывал радость открытия астрономии. Ему было 11 лет, и его семья недавно переехала в Даллас, штат Техас. Дейл Додд, одноклассник, пригласил Ларри присоединиться к нему в шлифовании линз телескопа и наблюдении за солнечной системой и звездами. Когда он удивлялся тому, как наблюдения, собранные в одной небольшой части Солнечной системы, могут быть использованы для обоснования общих теорий, Ларри открылся образ мышления, который повлиял на всю жизнь.
К тому времени, когда Ларри учился в средней школе, семья жила в Канзас-Сити. Школьная команда по дебатам изменила правила игры. Ларри должен был заменить свой широкий техасский акцент на что-то более приемлемое, инструктировал тренер. Его сестра Мэрилин, на десять лет моложе, вспоминает, как Ларри расхаживал по подвалу с зеркалом в руке, работая над своим голосом. Слова, как произнесенные, так и написанные, понял Ларри, были мощным инструментом, которым стоило овладеть.
Получив степень бакалавра физики в Университете Канзаса, Ларри отправился со своей новой женой Бонни, чтобы начать научную карьеру в Принстоне. Он быстро обнаружил, что именно философы и историки науки наиболее непосредственно обратились к проблеме, которую он мельком увидел в Далласе: когда доказательства оправдывают веру в теорию. К настоящему времени он оценил, насколько ошибочными и изменчивыми могут быть даже самые, казалось бы, устоявшиеся убеждения.
В семнадцатом веке такие фигуры, как Галилей, Декарт и Ньютон , перевернули общепринятые представления в астрономии, оптике и механике. То, как они оправдывали эти изменения в убеждениях, стало предметом его диссертации. Для Ларри изучение знаний (эпистемология) никогда не было вопросом абстрактной философии. Это должно было основываться на прошлой и нынешней практике.
Всю оставшуюся жизнь Ларри публиковал статьи и книги: с 1970-х по 1990-е годы — о доказательствах и теории в науке; с 2000-х годов и незадолго до своей смерти — о доказательствах и приговорах в уголовном праве. Он обнаружил, что сравнение науки и права, двух великих институциональных систем, посвященных поиску истины, проливает новый свет на обе. Когда Ларри спросили, не являются ли мошенничество в науке и коррупция в законе большей угрозой разумным результатам, чем ошибочные методы, он возразил, что даже если бы эти проблемы можно было свести к минимуму, пока методы несовершенны, будут допущены ошибки. [2]
Некоторые факты биографии
Философия науки Лаудана утверждает, что научный прогресс происходит путем решения проблем либо эмпирического, либо концептуального характера. Поскольку наука нацелена на увеличение числа решаемых эмпирических проблем (что часто требует решения концептуальных проблем), то теории рационально оцениваются по их успеху в достижении этой практической цели. В отличие от эпистемологов, которые сравнивают фактическую научную методологию с абстрактной логической прагматическая теория Лаудана, имеющая вненаучное происхождение, пытается показать, как развивались научные знания.
Кун и Стивен Тулмин также предприняли эту попытку и аналогичным образом подчеркнули роль концептуальных проблем в изменении теории, хотя Лаудан считает, что даже основные принципы научной теории со временем меняются. В отличие от позитивистских и формалистических подходов Карла Поппера или Карла Хемпеля, Лаудан не требует, чтобы теории сравнивались в соответствии с их выводимыми наборами наблюдений. Невозможность такого сравнения, очевидная к 1970-м годам, поощряла научный релятивизм, но Лаудан вместо этого заинтересован в практической рациональности предпочтения более успешных теорий.
В «Прогрессе и его проблемах» (1977) Лаудан отвергает несколько проверенных временем предположений предыдущей философии науки, в том числе представления о том, что научный прогресс требует (1) фиксированной методологии; (2) кумулятивного сохранения успехов более ранних теорий; и (3) сближения с "истиной.«Лаудан утверждает, что, поскольку у нас нет способа определить, в какой степени наши научные теории о ненаблюдаемых объектах верны, иррационально полагать, что любая из наших теорий хотя бы частично верна. Лаудан, в отличие от Пола Фейерабенда, не отказывается от научного реализма ради релятивизма после отрицания того, что мы можем обоснованно делать какие-либо заявления о теоретической истине.
Для того, чтобы быть научным реалистом, для Лаудана требуется только признание признанных практических преимуществ использования теоретических терминов в реалистической манере и, следовательно, принятие семантического реализма, но научный реализм не требует веры в то, что какой-либо из этих терминов действительно соответствует некоторой реальности. Научный реализм не может быть защищен принципом «если научная теория верна, то она будет успешной», так же как упрощенный прагматизм не может быть защищен принципом «если научная теория успешна, то она верна».
Вместо этого сложный прагматизм Лаудана оставляет позади старые эпистемологические поиски априорных методологических правил. Лаудан утверждает, что методологические правила в науке лучше всего понимать как гипотетические императивы формы: «чтобы реализовать познавательную цель А, следуйте методу Б.» Поэтому методологические правила развиваются вместе с самой наукой и не могут быть законодательно закреплены вне фактического научного прогресса. [3]
«Они никогда не собирались сидеть сложа руки»...
В 1981 году Ларри переехал в Технический университет Вирджинии со своей второй женой Рейчел, историком науки. В течение пятидесяти лет они наслаждались удивительно гармоничным, счастливым партнерством, даже если Ларри всегда был немного озадачен выбором Рейчел истории геологии, технологии, а позже и еды, а не точных наук в качестве темы исследования. В 1987 году они заняли должности в Гавайском университете.
В середине 1990-х, находясь в творческом отпуске в Принстоне, Ларри и Рейчел посмотрели друг на друга и поняли, что все свои сознательные годы они провели в учебных заведениях, половину из которых преподавали в университетах. Им нравилась академическая жизнь. Они оба были профессорами, были или были заведующими кафедрами, им нравилось преподавать, у них были любимые исследовательские проекты. Они решили, что пришло время попробовать себя в чем-то другом, кроме академических кругов, и освободить место для молодых ученых.
Ларри и Рейчел размышляли о том, куда они могли бы поехать и выбрали Гуанахуато, красивый колониальный город в паре сотен миль к северу от Мехико, столицу одноименного штата, резиденцию университета и место проведения крупнейшего культурного фестиваля в Латинской Америке.
На пару лет Ларри взял передышку от исследований, сосредоточившись на знакомстве с Мексикой и изучении испанского языка. Когда друзья, большинство из которых свободно говорили по-английски, начали говорить с ним по-испански вместо английского, он понял, что ему по пути. Также стало очевидно, что оба были интеллектуалами до мозга костей. Они никогда не собирались сидеть сложа руки и уходить на пенсию, или начинать бизнес, или какие-либо другие проекты, которые они рассматривали после ухода из американских академических кругов.
Необходимо было проделать как институциональную, так и интеллектуальную работу, чтобы продвигать зарождающиеся дисциплины как истории, так и философии науки и правовой эпистемологии, так что на протяжении всей своей карьеры Ларри нес бремя администрирования. Это и его преподавание ему удалось сделать во второй половине дня. К счастью, способный подсознательно обрабатывать исследовательские вопросы, в 11 часов вечера он, наконец, сел писать, набрав аккуратную стопку машинописи к 3 часам утра, когда он лег спать до середины следующего дня. Такой график давал ему много свободного времени.
Беседа о философии или политике с семьей, друзьями, студентами или коллегами доставляла радость. Терпеливые объяснения Рейчел о ценности светской беседы для улучшения социального взаимодействия остались без внимания. С трубкой в одной руке, с пивом в другой, Ларри наклонился вперед, чтобы погрузиться в дискуссию. Что может быть веселее и полезнее для прояснения идей, чем долгая встреча двух разумных людей, которые не согласились, подумал он, не подозревая, что кто-то может счесть это пугающим.
Автор: Алексей Александрович Морозов
Интересно? Еще можно почитать
1) «Как алхимики охотно продавали рецепты изготовления золота, но сами эти советы никогда не реализовали, так методологи охотно учат всех, как делать научные открытия, хотя сами ухитряются не делать открытий даже в своей собственной области. А что это за советы! Рассказывают такой анекдот: „Как определить пол зайца? Биолог ловит зайца и осматривает его. Методолог отпускает зайца и смотрит: если побежал — заяц, если побежала — зайчиха“.
Методология науки, естественно, стремится идти в ногу с развитием конкретных наук и быть современной и передовой. Но это стремление реализуется не путём разработки своего собственного понятийного аппарата и системы методологических принципов познания, а путём непосредственного приспособления идей, понятий и положений конкретных наук к методологической фразеологии»...
Этоти еще 158 материалов VIKENT.RU по теме Методология науки
2) Видео: МЕТОДОЛОГИЯ / ФИЛОСОФИЯ ТВОРЧЕСТВА: есть ли ФИЛОСОФСКОЕ МЫШЛЕНИЕ ?..
3) СИЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ: НАУЧНЫЕ и ТВОРЧЕСКИЕ
