Империи

В настоящее время существует множество стран, население которых принято называть арабами. Если быть точным - их свыше двадцати, раскиданных по Передней Азии и Северной Африке.

Всего же арабов в этих краях более 420 миллионов человек, проживающих на 13 млн км². Напомню, что в современном понимании "араб" - это языковая и культурная, а не генетическая или племенная идентичность. Поэтому арабами также являются, например, суданцы:

То же касается подавляющего большинства текущих арабов. От иракцев до марокканцев - все они потомки множества ассимилированных народов (которые, в свою очередь, переваренные потомки более древних субстратов). Этот факт, однако, не отменяет того, что эти люди имеют общее самосознание, связанное с арабским языком и исламским вероучением

Чисто номинально - со стороны демографии, ресурсной базы и экономического потенциала, арабский мир кажется очень могущественным. Более того, его монолитность в идентичности - огромный козырь, так как она легко может послужить базой для создания единой державы.

Так, по крайней мере, кажется на первый взгляд. В реальности же ничего подобного не наблюдается - большая часть арабоязычных стран очень или умеренно бедна и далеко не всегда имеет блестящие отношения со своими соседями. Например, Марокко и Алжир - соперники за политическое господство в регионе, а Саудовская Аравия неоднократно вторгалась в Йемен. Арабы, несмотря на своё полное единодушие в этом вопросе и численное превосходство, так и не смогли ликвидировать Израиль.

Потенциальных причин тому можно привести много. Живи мы в XIX веке, я бы, наверное, без задней мысли заявил о природной неполноценности арабов, не дающей им построить качественную государственность. Пиши я этот текст из Советского Союза, то упор, вероятно, был бы сделан на губительнее влияние колониализма и религиозного догматизма, что, кстати, отчасти действительно отражает реальность.

Но ни о чём подобном сегодня речи не пойдёт, потому что мне хотелось бы раскрыть иную причину разобщённости арабского мира, гораздо более древнюю и фундаментальную, а заодно захватить специфику Юго-западной Азии в целом.

Праведная (не) стабильность

Распространённость арабского языка в наши дни - итог закрепления некоторых аравийских племён как элиты на обширных территориях в VII-VIII столетиях. Как легко можно заметить, Халифат в своих наибольших границах схож с Лигой арабских государств:

Насаждаемая завоевателями исламская доктрина сама собой подразумевала арабизацию местного населения. Для новоявленных правителей было абсолютно очевидно, что Бог, выбравший своим посланником представителя бедуинского племени курайшитов, сделал именно арабов носителями лучших нравов. Следовательно, арабские образ жизни, язык и менталитет являются тем, что должны перенимать другие народы. Это вшито в ислам даже в том случае, если прямо не указывается.

Хотя нет сомнений, что в аналогичной сцепке можно уличить и христианство (Православие - греческая культура, Католицизм - латинская, они оба - еврейская), всё-таки исламизация более тесно дружит с арабизацией, потому что они неизменно шли рука об руку везде, куда магометанство приходило. Разница лишь в том, что в более отдалённых и развитых районах (иранские, тюркские) процесс замещения был частичным, а в ближайших к Аравии - практически полным, что мы можем наблюдать через факт смерти или огромного упадка коренных культур Ближнего Востока и Северной Африки (египетской, берберской, арамейской и других).

То есть, халифское госуправление было успешным, раз позволило так лихо переписать культурный код мест, где цивилизация, на секундочку, существовала к моменту прихода арабов уже тысячи лет? На самом деле, не совсем. Системная дискриминация немусульман и пропаганда учения, де-факто склоняющего к принятию нового арабского "я", действительно дали свои мощные плоды, но вот саму империю эту не спасло - уже в X веке она развалилась.

Это, правда, не означало падения исламской власти, так как к тому моменту она крепко засела всюду в регионе. Где через династии уроженцев Аравии, а где уже через местные принявшие новые правила игры элиты, это не суть важно. Важно другое - при сохранении общего идеологического курса политически бывший Халифат пропал и никогда больше не восстанавливался.

Отныне долина Нила, Междуречье, Левант, Аравийский полуостров и Магриб (Запад севера Африки) жили своей жизнью, соединяясь разве что от случая к случаю. И только вторжение турок-османов из гор Анатолии вновь свело их вместе. Формально, во всяком случае, потому что османская политика, нацеленная на сохранение атомизации локальных сообществ, не позволяла развить какие-либо надёжные связи между разными частями региона. Кроме того, центральная и восточная Аравия, как и север Африки западнее Египта, были подчинены Константинополю очень условно, и турки там почти не имели реальной власти.

А потом и этот Халифат 2.0 успешно пошёл в могилу, оставив Ближний Восток всё таким же раздробленным и полным противоречий. И это при такой культурной схожести, длящейся не одно столетие.

Цепь титанов

Ситуация, отнюдь не уникальная для тех краёв. Задолго до арабских походов в Передней Азии уже были неоднократные попытки построить империю, которая объединила бы все окрестности. Вот итоги данных поползновений и сроки их существования:

Были и после арабов:

Как правило, каждая из этих стран регулярно сталкивалась с междоусобными войнами и потерей управляемости. В этом смысле можно сравнить юго-западную Азию с другими регионами - Средиземноморьем и Восточной Азией, и увидеть, что срок жизни гособразований в них больше, а внутренняя устойчивость оных - выше. Как Восточно-Римская империя, выдержавшая почти тысячу лет давления - с 300-х по 1200-ые годы, или Китай, который с короткими перерывами восстанавливался до огромных размеров, даже если его поражали серьёзные кризисы и катастрофы.

На Ближнем Востоке дела, как правило, шли существенно динамичнее. Перерывы между приходами больших империй были дольше, продолжительность их жизни - короче, а фактическая степень влияния центральной власти на завоёванное -меньше. Даже в рамках этих великих держав чаще случались губительные внутренние распри. Такие, казалось бы, мощные интеграционные процессы, как повальные исламизация и арабизация, не спасали от данного сценария. Так в чём же причина?

Иллюзия единения

Чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим на такую страну, как Египет. На протяжении своей долгой истории она показывала потрясающую стойкость:

Какая бы ни была эпоха, Египет всегда стремился быть отдельно, оставаясь в долине Нила в первую очередь. Он был основной частью ряда держав от Бронзового Века и вплоть до новейшего времени. И никакие завоевания и ассимиляции, накатывавшиеся на него ещё с Античности, не изменили этого положения. А всё очень просто - сама география располагает к построению по берегам Нила отдельного образования, которому и самому по себе будет вольготно.

Поэтому итог всех внешних господ, которые приходили сюда руководить, развивался по одному из двух шаблонов - либо временный контроль и уход, либо оставление в своих руках одного лишь Египта и, возможно, части сопредельных районов.

По своей сути, Египет не нуждается в тесной связи ни с Аравией, ни с Ливией, ни с Левантом. Вернее, не может её сформировать. Вот тут мы подходим к самому главному. Описанное мною состояние - типично и для Среднего Востока, и для Северной Африки. Посмотрите на физическую карту этих мест:

Отлично видно, что на всём пространстве от западного Пакистана до Ливии вперемешку идут горы, пустыни и полупустыни. Речные долины изолированы друг от друга и расположены параллельно, а между ними массово стоят неблагоприятные земли.

Египет отделён от соседей Ливийской, Синайской и Аравийской пустынями, где из-за очень жаркого климата почти никто не живёт.

Месопотамия и Левант плохо связаны с Аравией из-за Сирийской пустыни и пустыни Большой Нефуд

Тунис, Марокко и Алжир отрезаны от земель к востоку Сахарой. А если мы обратим внимание на территории правее арабского мира, то там будет всё то же самое - Иранское нагорье совместно с суровыми соляными пустынями делает такие страны, как Иран, Афганистан и (частично) Пакистан, крайне фрагментированными как внутренне, так и внешне.

Подобного, растянутого на тысячи километров, там очень и очень много. Хотя с самых давних пор цивилизация находила себе приют на побережьях и в долинах рек, большая часть территории была едва пригодна для минимально комфортного перемещения.

Подобная география привела к интересным и в какой-то мере парадоксальным последствиям. Да, двум волнам завоевателей - арабам (раннее Средневековье) и ариям (Железный век) удалось просочиться многими небольшими группами и тотально распространить свои языки. Сейчас арабский и иранская лингвистическая ветвь почти полностью господствуют от Марокко до берегов Инда, что однозначно даёт жителям тех пространств что-то родственное.

Однако вместе с тем это всё не привело к колоссальному эффекту, потому что по сей день для местных региональная и даже племенная идентичность первичнее национальной. И если у арабов это выражено не так сильно, то вот иранцы тут выделяются. Они очень разнообразны.

По большому счёту, и ныне не существует "иранской" или "афганской" наций. Персы, курды, таджики, пуштуны и прочие ощущают себя по своему, а в некоторых особо запущенных местах (особенно характерно для Афганистана и Белуджистана) до сих пор занимаются кочевым скотоводством и не смотрят дальше аула, если очень грубо говорить. Это создаёт много проблем для построения развитого государства.

Собственно, названные выше колоссы - Ахемениды, Парфия и Сасаниды - пали именно оттого, что населявшие их иранские племена на самом деле не были яростными фанатами прочной вертикали власти, а немногочисленные горожане не могли в одиночку удержать контроль. Основой этих внешне грозных империй было объединение союзов племён под властью шахиншаха для ведения войн и грабежей.

Безусловно, многие персы, бывшие представителями самого крупного и развитого иранского народа, строили города, занимались наукой и искусством, но они не были способны перевесить влияния кочевников. Это влияние оборачивалось частыми междоусобицами, а в конечном итоге - полным распадом страны после болезненных военных неудач, когда племенным конгломератам было проще вернуться к себе в родные горы и пустоши, чем до конца биться за шахский трон. А всё потому, что лёгкой природной связи между разными иранцами по морю или рекам просто нет.

Аналогичное можно сказать и про арабов - страшный Халифат банально не имел под собой смысла. Зачем он нужен, если Египту удобнее самому по себе, Магрибу любо взаимно браниться с Южной Европой, а аравийским бедуинам и вовсе неинтересны любые контакты с внешним миром - им хоть бы выжить в песках. И пусть во всех этих местах уже давно говорят по-арабски, того факта, что экономически они другу другу не особо нужны, это никак не отменяет.

Для наглядности, приведу пару примеров:

Нельзя сказать, что никаких связей между названными землями не было - нет, были и политические союзы, и торговля, но суть в том, что для каждого из них всегда оставался сосед, более важный и лёгкий в соединении. Географические особенности сыграли так, что разные части арабского мира никогда не могли стать друг для друга номером один, что и предопределило высокую степень раздрая в регионе и невозможность арабских стран успешно интегрироваться в нечто подлинно целостное.

Очень похожий на датский флаг - флаг Мальтийского Ордена.

По международному праву Мальтийский орден является государствоподобным образованием, при этом сам орден позиционирует себя как государство. Суверенитет Мальтийского ордена рассматривается на уровне дипломатических миссий, но не как суверенитет государства. Иногда рассматривается как карликовое государство. Орден выдаёт собственные паспорта, печатает собственную валюту и марки. Имеет почтовые соглашения примерно с 70—80 странами.

В настоящий момент Итальянская Республика признаёт существование Мальтийского ордена в качестве суверенного государства, а также экстерриториальность его резиденции в Риме (Мальтийский дворец, или Магистральный дворец на виа Кондотти, 68, резиденция, и Магистральная вилла на Авентине). С 1998 года Орден также владеет фортом Сант-Анджело, также имеющим экстерриториальный статус на 99 лет с момента заключения договора с правительством Республики Мальта. На Мальте его посольство находится в Кавальере Святого Иоанна. Таким образом, Орден формально имеет территорию, над которой осуществляет собственную юрисдикцию

Пережил я день своего рождения, всех, вроде поблагодарил за поздравления. В этом году я был вежливым, не знаю почему и терпимо отнесся к любви людей к праздникам, которые я терпеть не могу. Сегодня в ответ на мою вежливость показалось солнце, правда, синоптики отвели ему только пару часов на более или менее свободным от облаков небосводе. То и дело отгоняю мысли о том, чтобы подумать о том, сколько я прожил, и сколько мне осталось. Глупо гадать, сколько ещё жить, потому что могу загнуться и завтра, а могу прожить ещё сто лет, чего крайне не хотелось бы. Насколько я знаю, очень редко бывает, чтобы человек после восьмидесяти жил нормально, и дело не в физиологии, а в усталости от жизни. Я в сорок четыре жутко устал от жизни. Хотя, после решения проблемы с моим отцом, особенно после последнего решения суда, я почувствовал себя намного лучше, как камень с души свалился.

Порой мне кажется, что даже люди в возрасте нуждаются в том, чтобы о чем-то мечтать, как-то планировать свое будущее. Жить сугубо настоящим моментом, как советуют многие мудрецы, для многих просто невыносимо или не получается. Человек живет сугубо настоящим тогда, когда он увлечен каким-то любимым делом и чувство времени для него исчезает. А если человек делает то, что ему не нравится, то он мыслями переносится в то будущее, когда он прекратит себя насиловать, и это нелюбимое занятие уйдет в прошлое и не вернется. Если же перспектив в будущем человек никаких не видит, понимает, что ничего хорошего ему уже не светит, тогда он мыслями переносится в прошлое, и стонет о том, как же раньше было хорошо. Часто, если у людей бедное воображение, и интеллектуальные способности не позволяют им построить какие-то планы будущего, они хотят прошлое сделать будущим, игнорируя тот факт, что мир уже изменился, и прошлое уже не вернуть. Причем они идеализируют прошлое, выбросив из него все негативные для них моменты. Конечно, модель будущего, как изрядно искаженного и знакомого прошлого, не так ужи и пугает недалеких людей, которые мало что понимают из того, что происходит вокруг, и потом у всего боятся.

Отсюда всякие безумные идеи возродить Римскую Империю, хотя любому человеку, хоть немного знакомому с историей и экономикой ясно, что та империя существовала за счет рабского труда и уплаты дани соседями. Эта империя существовала до тех пор, пока её составные части ощущали необходимость в её военной машине для защиты своих интересов, Предприниматели, дельцы, торговцы всегда сравнивают, кому лучше платить налоги - римскому патрицию, на шее которого сидит очень много избирателей плебеев, а не только легионеры или же какому-то пришельцу, который клянется много не брать, не лезть со своими законами и бюрократией, и обеспечивать безопасность. К тому же, если размер империй всегда зависел от скорости передачи информации и совместимостью единых законов с разными её уголками, так же тем, насколько друг в друге нуждаются разные части империи, насколько интенсивно идет между ними торговля. Империя может быть выгодной тогда, когда небольшая армия может быстро перемещаться по этой империи и отражать нападение разрозненных врагов. Таким образом можно сэкономить на безопасности. И по этим же дорогам перемещаются различные товары, за ввоз которых нет необходимости платить разные пошлины. В одной части империи делают самую дешевую сталь в империи и все регионы имеют сталь по самой низкой цене. А в отдельной маленькой стране с закрытым рынком, может образоваться монополия на производство какого-то вида товаров и этот монополист может задирать цену, как угодно высоко. Империя - это так же и доступ к новым технологиям. В каком-то уголке империи кто-то делает какое-то открытие, его результаты попадают в центр, а оттуда распространяются по всей империи.

Развал империи наступает тогда, когда бюрократический аппарат становится слишком большим и требующим много средств на свое содержание. В той же армии перестают делать реформы, она становится менее эффективной, и чтобы ей справляться с задачами, ей приходится увеличиваться. Пока империи разрастались, как это было особенно с Римом, они очень толерантно относились к другим народам очень толерантно, не навязывали им свой язык, свою религию, и даже брали в свою культуру то, что им нравилось в других, в присоединенных областях устанавливали особые законы или делали в общих законах поправки для конкретных мест. Да и представители вошедших в империю народов могли делать карьеру. Но со временем в империи в плане религии и культуры устанавливается некая монополия, появляется титульная нация и все прочие, права которых топчутся. И когда в империи уже только одна религия, и один язык, одна культура, и все, кто не исповедуют эту единую религию, не говорят на едином языке, не принадлежат к единой культуре, не подчиняются единым законам объявляются варварами, империя уже теряет свою привлекательность, для других народов. Наконец, когда империей управляет парламент, в котором находятся представители её разных частей и таким образом в законотворчестве все принимают участие, все имеют право голоса, она привлекательна, но если во главе империи стоит диктатор самодур и влияет на него узкая группа коррупционеров, то империя ни для кого привлекательной уже не выглядит, тем более если социальные лифты в ней совсем перестают работать и сын плотника может стать только плотником и никак не чиновником, потому что у чиновника есть свои дети. Культура империи закрывается для всего нового, там только следование традициям. И публика уже начинает интересоваться от скуки культурами варваров или других империй. К тому же коррупция и сословность общества препятствуют внедрению новых технологий. В плане науки тоже из-за сословности начинается застой, потому что учеными становятся по происхождению, а не по способностям. И в итоге даже в плане производства империя уже не может конкурировать с соседями, и торговцы с производственниками не видят за что платить огромные налоги, которые с каждым годом становятся всё больше. И не то, чтобы они переходят на сторону варваров, но они не готовы жертвовать свои средства на то, чтобы защитить империю. В той же армии в силу сословности солдаты уже не проявляют рвения, потому что знают, что без родословной они повышения не получат, каких бы ратных подвигов они не совершали, так что нет смысла рисковать жизнью. И вот армия начинает терпеть поражение за поражением. Там и начинается закат империи.

В современном мире, который экономически взаимосвязан и информация распространяется со сверхзвуковой скоростью, империи уже не могут существовать, а жизнь независимых, изолированных государств весьма неприглядна. Только какая-то страна закрывает свои рынки для импорта, как тут же при отсутствии конкуренции на мировом уровне качество товаров падает, а цена их растет по сравнению с мировым уровнем. В изоляции если технологии и обновляются, то с большим отставанием, и выгоднее просто купить готовую технологию на мировом рынке, нежели годами вкладывать огромные средства в образование, и исследования в надежде на то, что ученым удастся сделать какое-то открытие и разработать новую технологию. Но в наши дни для открытий мало читать научные журналы со всего мира постоянно, для этого нужно постоянно сотрудничать со всеми учеными всего мира, постоянно с ними быть на связи. В изоляции даже у хороших ученых нет шансов. К тому же в локальных науках, как и в локальных культурах или экономиках, можно и с низким уровнем влезть на олимп, а потом и пристроить своих детишек и знакомых, у которых вообще никакого уровня может и не быть. А вот на мировом уровне, чтобы стать ученым или деятелем культуры нужно очень постараться даже при выдающихся способностях. При открытом рынке страны, если вы хотите начать выпускать трактора, к примеру, вам нужно делать их лучше и дешевле, чем у мировых лидеров этой промышленности, а иначе ничего не получится.

Сейчас в плане экономики мир представляет собой большую, глобальную империю, некоторые маленькие части которой то и дело хотят из неё выйти, объявить независимость, запереть свои рынки для импорта, что быстро приводит к краху экономики, и страна эта становится экспортером рабочей силы в другие уголки глобальной империи. Из некоторых независимых стран рабочая сила бежит. Но рабочую силу можно экспортировать, никуда эту рабочую силу не перевозя. Британская идея, сделать из метрополии "мастерскую мира", огромную фабрику, уже давно устарела. Теперь в многочисленных центрах глобальной империи производят только технологии и разрабатывают новые виды товаров, там только лаборатории и офисы, а само производство находится в тех уголках мира, где дешевая рабочая сила и дешевые ресурсы. И эти предприятия, находящиеся в развивающихся нищих странах платят небольшие налоги тем странам, а прибыль уходит в метрополию. И стоит правительству этих бедных стран потребовать больше, как компании говорят им, что могут перенести свое производство в другую страну, и не будет и этих маленьких налогов, не будет и занятости населения и потребительская способность начнет падать. В общем, уже давно все правители развивающихся стран не хотят ссорится с воротилами глобальной экономики.

И в будущем, когда полезные ископаемые утратят свое значение, самым ценным ресурсом станет дешевая рабочая сила. В свою очередь этот ресурс образуется в аграрных странах, где нет современных технологий, образования, где большая часть населения не знакома с контрацепцией и не хочет о ней ничего слышать, потому что ковыряет землю мотыгами, и на детей смотрит, как на бесплатных помощников, как на тягловый скот, который будет работать из уважения к родителям только за миску похлебки и набедренную повязку. Но стоит какой-то компании в такой стране разместить там свое производство, и народ уже становится к станкам, и дети им сразу становятся не нужны. Да, можно отправить ребенка тоже работать на фабрику, но зарплату он будет получать сам и быстро отделиться от родителей. Так что после переселение в город на фабрику, люди сразу начинают интересоваться контрацепцией. Дети для них становятся слишком дорогой игрушкой, а не бесплатными помощниками. И рождаемость в стране падает, население получает образование, чтобы работать на фабрике нужно всё-таки больше знать, нежели, чтобы в деревне свиней пасти. И за каких-то сто лет страна меняется до неузнаваемости...