Серия «Панорама исторической драмы»

В настоящее время существует множество стран, население которых принято называть арабами. Если быть точным - их свыше двадцати, раскиданных по Передней Азии и Северной Африке.

Всего же арабов в этих краях более 420 миллионов человек, проживающих на 13 млн км². Напомню, что в современном понимании "араб" - это языковая и культурная, а не генетическая или племенная идентичность. Поэтому арабами также являются, например, суданцы:

То же касается подавляющего большинства текущих арабов. От иракцев до марокканцев - все они потомки множества ассимилированных народов (которые, в свою очередь, переваренные потомки более древних субстратов). Этот факт, однако, не отменяет того, что эти люди имеют общее самосознание, связанное с арабским языком и исламским вероучением

Чисто номинально - со стороны демографии, ресурсной базы и экономического потенциала, арабский мир кажется очень могущественным. Более того, его монолитность в идентичности - огромный козырь, так как она легко может послужить базой для создания единой державы.

Так, по крайней мере, кажется на первый взгляд. В реальности же ничего подобного не наблюдается - большая часть арабоязычных стран очень или умеренно бедна и далеко не всегда имеет блестящие отношения со своими соседями. Например, Марокко и Алжир - соперники за политическое господство в регионе, а Саудовская Аравия неоднократно вторгалась в Йемен. Арабы, несмотря на своё полное единодушие в этом вопросе и численное превосходство, так и не смогли ликвидировать Израиль.

Потенциальных причин тому можно привести много. Живи мы в XIX веке, я бы, наверное, без задней мысли заявил о природной неполноценности арабов, не дающей им построить качественную государственность. Пиши я этот текст из Советского Союза, то упор, вероятно, был бы сделан на губительнее влияние колониализма и религиозного догматизма, что, кстати, отчасти действительно отражает реальность.

Но ни о чём подобном сегодня речи не пойдёт, потому что мне хотелось бы раскрыть иную причину разобщённости арабского мира, гораздо более древнюю и фундаментальную, а заодно захватить специфику Юго-западной Азии в целом.

Праведная (не) стабильность

Распространённость арабского языка в наши дни - итог закрепления некоторых аравийских племён как элиты на обширных территориях в VII-VIII столетиях. Как легко можно заметить, Халифат в своих наибольших границах схож с Лигой арабских государств:

Насаждаемая завоевателями исламская доктрина сама собой подразумевала арабизацию местного населения. Для новоявленных правителей было абсолютно очевидно, что Бог, выбравший своим посланником представителя бедуинского племени курайшитов, сделал именно арабов носителями лучших нравов. Следовательно, арабские образ жизни, язык и менталитет являются тем, что должны перенимать другие народы. Это вшито в ислам даже в том случае, если прямо не указывается.

Хотя нет сомнений, что в аналогичной сцепке можно уличить и христианство (Православие - греческая культура, Католицизм - латинская, они оба - еврейская), всё-таки исламизация более тесно дружит с арабизацией, потому что они неизменно шли рука об руку везде, куда магометанство приходило. Разница лишь в том, что в более отдалённых и развитых районах (иранские, тюркские) процесс замещения был частичным, а в ближайших к Аравии - практически полным, что мы можем наблюдать через факт смерти или огромного упадка коренных культур Ближнего Востока и Северной Африки (египетской, берберской, арамейской и других).

То есть, халифское госуправление было успешным, раз позволило так лихо переписать культурный код мест, где цивилизация, на секундочку, существовала к моменту прихода арабов уже тысячи лет? На самом деле, не совсем. Системная дискриминация немусульман и пропаганда учения, де-факто склоняющего к принятию нового арабского "я", действительно дали свои мощные плоды, но вот саму империю эту не спасло - уже в X веке она развалилась.

Это, правда, не означало падения исламской власти, так как к тому моменту она крепко засела всюду в регионе. Где через династии уроженцев Аравии, а где уже через местные принявшие новые правила игры элиты, это не суть важно. Важно другое - при сохранении общего идеологического курса политически бывший Халифат пропал и никогда больше не восстанавливался.

Отныне долина Нила, Междуречье, Левант, Аравийский полуостров и Магриб (Запад севера Африки) жили своей жизнью, соединяясь разве что от случая к случаю. И только вторжение турок-османов из гор Анатолии вновь свело их вместе. Формально, во всяком случае, потому что османская политика, нацеленная на сохранение атомизации локальных сообществ, не позволяла развить какие-либо надёжные связи между разными частями региона. Кроме того, центральная и восточная Аравия, как и север Африки западнее Египта, были подчинены Константинополю очень условно, и турки там почти не имели реальной власти.

А потом и этот Халифат 2.0 успешно пошёл в могилу, оставив Ближний Восток всё таким же раздробленным и полным противоречий. И это при такой культурной схожести, длящейся не одно столетие.

Цепь титанов

Ситуация, отнюдь не уникальная для тех краёв. Задолго до арабских походов в Передней Азии уже были неоднократные попытки построить империю, которая объединила бы все окрестности. Вот итоги данных поползновений и сроки их существования:

Были и после арабов:

Как правило, каждая из этих стран регулярно сталкивалась с междоусобными войнами и потерей управляемости. В этом смысле можно сравнить юго-западную Азию с другими регионами - Средиземноморьем и Восточной Азией, и увидеть, что срок жизни гособразований в них больше, а внутренняя устойчивость оных - выше. Как Восточно-Римская империя, выдержавшая почти тысячу лет давления - с 300-х по 1200-ые годы, или Китай, который с короткими перерывами восстанавливался до огромных размеров, даже если его поражали серьёзные кризисы и катастрофы.

На Ближнем Востоке дела, как правило, шли существенно динамичнее. Перерывы между приходами больших империй были дольше, продолжительность их жизни - короче, а фактическая степень влияния центральной власти на завоёванное -меньше. Даже в рамках этих великих держав чаще случались губительные внутренние распри. Такие, казалось бы, мощные интеграционные процессы, как повальные исламизация и арабизация, не спасали от данного сценария. Так в чём же причина?

Иллюзия единения

Чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим на такую страну, как Египет. На протяжении своей долгой истории она показывала потрясающую стойкость:

Какая бы ни была эпоха, Египет всегда стремился быть отдельно, оставаясь в долине Нила в первую очередь. Он был основной частью ряда держав от Бронзового Века и вплоть до новейшего времени. И никакие завоевания и ассимиляции, накатывавшиеся на него ещё с Античности, не изменили этого положения. А всё очень просто - сама география располагает к построению по берегам Нила отдельного образования, которому и самому по себе будет вольготно.

Поэтому итог всех внешних господ, которые приходили сюда руководить, развивался по одному из двух шаблонов - либо временный контроль и уход, либо оставление в своих руках одного лишь Египта и, возможно, части сопредельных районов.

По своей сути, Египет не нуждается в тесной связи ни с Аравией, ни с Ливией, ни с Левантом. Вернее, не может её сформировать. Вот тут мы подходим к самому главному. Описанное мною состояние - типично и для Среднего Востока, и для Северной Африки. Посмотрите на физическую карту этих мест:

Отлично видно, что на всём пространстве от западного Пакистана до Ливии вперемешку идут горы, пустыни и полупустыни. Речные долины изолированы друг от друга и расположены параллельно, а между ними массово стоят неблагоприятные земли.

Египет отделён от соседей Ливийской, Синайской и Аравийской пустынями, где из-за очень жаркого климата почти никто не живёт.

Месопотамия и Левант плохо связаны с Аравией из-за Сирийской пустыни и пустыни Большой Нефуд

Тунис, Марокко и Алжир отрезаны от земель к востоку Сахарой. А если мы обратим внимание на территории правее арабского мира, то там будет всё то же самое - Иранское нагорье совместно с суровыми соляными пустынями делает такие страны, как Иран, Афганистан и (частично) Пакистан, крайне фрагментированными как внутренне, так и внешне.

Подобного, растянутого на тысячи километров, там очень и очень много. Хотя с самых давних пор цивилизация находила себе приют на побережьях и в долинах рек, большая часть территории была едва пригодна для минимально комфортного перемещения.

Подобная география привела к интересным и в какой-то мере парадоксальным последствиям. Да, двум волнам завоевателей - арабам (раннее Средневековье) и ариям (Железный век) удалось просочиться многими небольшими группами и тотально распространить свои языки. Сейчас арабский и иранская лингвистическая ветвь почти полностью господствуют от Марокко до берегов Инда, что однозначно даёт жителям тех пространств что-то родственное.

Однако вместе с тем это всё не привело к колоссальному эффекту, потому что по сей день для местных региональная и даже племенная идентичность первичнее национальной. И если у арабов это выражено не так сильно, то вот иранцы тут выделяются. Они очень разнообразны.

По большому счёту, и ныне не существует "иранской" или "афганской" наций. Персы, курды, таджики, пуштуны и прочие ощущают себя по своему, а в некоторых особо запущенных местах (особенно характерно для Афганистана и Белуджистана) до сих пор занимаются кочевым скотоводством и не смотрят дальше аула, если очень грубо говорить. Это создаёт много проблем для построения развитого государства.

Собственно, названные выше колоссы - Ахемениды, Парфия и Сасаниды - пали именно оттого, что населявшие их иранские племена на самом деле не были яростными фанатами прочной вертикали власти, а немногочисленные горожане не могли в одиночку удержать контроль. Основой этих внешне грозных империй было объединение союзов племён под властью шахиншаха для ведения войн и грабежей.

Безусловно, многие персы, бывшие представителями самого крупного и развитого иранского народа, строили города, занимались наукой и искусством, но они не были способны перевесить влияния кочевников. Это влияние оборачивалось частыми междоусобицами, а в конечном итоге - полным распадом страны после болезненных военных неудач, когда племенным конгломератам было проще вернуться к себе в родные горы и пустоши, чем до конца биться за шахский трон. А всё потому, что лёгкой природной связи между разными иранцами по морю или рекам просто нет.

Аналогичное можно сказать и про арабов - страшный Халифат банально не имел под собой смысла. Зачем он нужен, если Египту удобнее самому по себе, Магрибу любо взаимно браниться с Южной Европой, а аравийским бедуинам и вовсе неинтересны любые контакты с внешним миром - им хоть бы выжить в песках. И пусть во всех этих местах уже давно говорят по-арабски, того факта, что экономически они другу другу не особо нужны, это никак не отменяет.

Для наглядности, приведу пару примеров:

Нельзя сказать, что никаких связей между названными землями не было - нет, были и политические союзы, и торговля, но суть в том, что для каждого из них всегда оставался сосед, более важный и лёгкий в соединении. Географические особенности сыграли так, что разные части арабского мира никогда не могли стать друг для друга номером один, что и предопределило высокую степень раздрая в регионе и невозможность арабских стран успешно интегрироваться в нечто подлинно целостное.

В этом материале я опишу те государства, которые не столь часто попадают на слух к неспециалистам. Тем не менее, их путь часто сложен, витиеват и нестандартен, поэтому вызывает интерес при ближайшем ознакомлении.

Великая Болгария

Первое Болгарское царство на Балканах возникло в 681 году, однако ему предшествовало образование, в византийских источниках называемое Великой Болгарией. Так хронисты очерчивали область проживания ряда близкородственных тюркских племён, мигрировавших в донские и причерноморские степи с востока в ходе глобальных перемещений тюркского субстрата, имевших место в то время.

Булгары, являвшиеся язычниками-тенгрианцами, попытались освоится на обозначенном участке и около 632 года создали тут своё государство. Помимо кочевых земель, оно включило в себя побережье Крыма и Таврии, населённое греками, что позволило булгарским ханам пробовать централизованную политику, основанную на восточно-римском образце.

Среднегреческий язык широко ими применялся. Контроль над некоторыми черноморскими портами, в свою очередь, способствовал экономическому развитию и интеграции с соседними регионами.

Однако продлилось это недолго. В 660-ые годы другие тюрки - хазары, вторглись в Великую Болгарию и нанести ей смертоносное поражение, чем вынудили оставшиеся племена уйти или стать вассалами Хазарии. В дальнейшем разные ветки создадут Болгарское царство и Волжскую Булгарию, некоторые уйдут на Западные Балканы и в Италию (внезапно), где будут ассимилированы местными культурами.

Алт-Клут (другие версии -Стратклайд и Камбрия)

Это раннесредневековое королевство, которое появилось в первой половине V века. В 407-410 годах из-за тяжёлой обстановки на материке римские легионы ушли из Британии, чем тут же воспользовались оставшиеся без внешней власти кельты - бритты и пикты. Очень многие из первых были полностью или частично романизированы, благодаря чему им удалось относительно быстро организовать собственное правление.

Так, в частности, поступил лидер племени дамнониев - Керетик Землевладелец. Его люди жили чуть к северу от вала Адриана, а потому являлись имперскими федератами, а не полноценной частью провинции.

Район между валом Адриана и валом Антонина практически никогда не был под прямым контролем из-за неприятного для южноевропейцев климата и упорного сопротивления локального общества. Тем не менее, некоторые непокорённые кельты согласились на сотрудничество за особый автономный статус и щедрую плату от римлян.

Керетик, кажется, хорошо подглядывал за своими сюзеренами, чем можно объяснить создание им достаточно прочного государства. Оно сочетало римские практики с бриттскими традициями, однако, с явным перевесом к последним - остался племенной обычай деления владений вождя между его сыновьями, что привело к вычленению группы земель на юге (остров Мэн) и востоке в течение поздних 400-х и 500-х годов.

Удалённость и горный ландшафт помогали Стратклайду противостоять натиску как пиктов и ирландцев, так и англосаксов, за VI век покоривших большую часть более южных и равнинных бриттов.

Лишь в 598 году войско Камбрии впервые столкнулось с англами из Нортумбрии. Сорок лет они воевали друг с другом, пока в 638 году захватчики всё-таки не оккупировали крепость Дан-Британн - политический центр королевства.

Это, правда, не разрушило его - германцы быстро ушли, будучи не в состоянии укрепиться там. В 700-х северные соседи Стратклайда - пикты - заключили союз с нортумбрийцами и при их поддержке вновь захватили многострадальную страну.

Хотя данные конфликты ослабляли её, она каждый раз оправлялась и изгоняла надоедливых конкурентов. В 870 году Дан-Британн взяли новые враги - викинги, но опять быстро оставили, перед тем хорошенько пограбив.

По итогу, Алт-Клут вынужден был подчиниться королю Альбы - государства, являющегося предком Шотландии. До начала XII столетия он существовал как удел этой монархии. Поскольку Альба была плохо централизована, местный правитель сохранял власть и трон как важный феодал.

Конец Камбрии пришёл после 1124 года. Причиной стали реформы короля Альбы Давида I, который до восшествия на престол руководил одним Стратклайдом (его туда посадили как принца - типичная история). Иронично, что именно он своей централизацией ликвидировал большинство особенностей и прав удела, после чего он больше никогда не был чем-то большим, чем просто частью Шотландии.

Мавро-римское царство

Очень похожий опыт пережил современник Стратклайда - бывшая римская провинция Мавретания.

Коренное население этой области - сахарские скотоводы берберы.

В самом начале нашей эры гости с того берега Средиземного моря окончательно покорили берберское государство - Нумидию (хотя она долго была верным вассалом Рима) и часть внутренних пустынных племён. После этого пляжные берберы сильно романизировались, а их менее доступные ввиду континентальности сородичи - приняли чужое правление, однако стиснув зубы.

Таким образом, к V веку ситуация выглядела так - в провинции по-прежнему жили в основном берберы (мавры, как их позднее назовут, хотя в их языке есть вообще другое самоназвание - амазихи). Разница была только в степени ассимиляции. Дальше от воды - больше автохтонной культуры. Когда в 300-х империя ослабла, менее цивильные ребята из оазисов начали войну с центром и де-факто изгнали легионы. Порты пока оставались под контролем.

В конце концов, и прибрежные мавры решили восстать против Рима в 423 году, когда увидели явный упадок оного. Спустя четыре года мятежа имперский ставленник в Северной Африке - Бонифаций, кое-как подавил его, но долго радоваться не пришлось - в 429 группа пришельцев из дальних краёв в виде вандалов (германцы) и аланов (иранцы) приплыла в регион и предложила амазихам союз против римлян. И романизированные, и "дикие" берберы с радостью согласились.

Спустя десять лет империя была полностью вытеснена с территорий нынешних Туниса, Алжира и Марокко. Большую их часть между собой поделили мигранты и мавры. Первые взяли Карфаген и восточное побережье , а вторые - сердцевинные земли и участок западных пляжей.

Важный нюанс кроется в том, что, хотя основанная на синтезе оседлых и кочевых мавров держава воевала с европейскими хозяевами, она совершенно не отказалась от римского наследия. Оно было лишь дополнено берберским устройством. Оставшиеся в городах римляне сохранили свои права на управление, а в нише господствующей религии прочно засело христианство (но специфичное, африканское - донатизм).

Политическая и военная власть принадлежала царю, который был вождём для берберов-кочевников и царём (рексом) для римлян и романизированных берберов. Столицей был город Алтава. Областями управляли прокураторы, а вожди подвластных племён получали титул префекта.

В едином виде протянуло до 578 года. Палачом мавро-римского образования послужила Византия, которая за несколько десятилетий до того разбила Вандальское королевство и была недовольна тем, что мавры совершают грабительские набеги на возвращённую провинцию. В 577-578 годах посланный из Константинополя военачальник Геннадий уничтожил царство.

Уцелевшие амазихские кланы создали группу мелких полугосударств в пустыне, которые смогли прожить ещё немного - до исламских завоеваний VII-VIII столетий. После них берберы значительно арабизировались. У них ещё будут свои не то что страны, а даже империи, но уже в ином контексте и с другими установками.

Силла

Первоначально под данным названием стоял незначительный город-государство на юге корейского полуострова, правители которого возводили свой род к древнему Кочосону (который якобы существовал с III тысячелетия до нашей эры, а на самом деле - намного и намного позже).

В действительности, ранний этап Силла почти весь - легендарен, то есть очень приукрашен. Исследователям удалось наверняка выявить лишь одно - в 356 году после Рождества Христова власть там получил Нэмуль, глава клана Ким. Он правил до 402 года и совершил множество преобразований, сделавших Силла не просто обособленным городом, а небольшим королевством с контролем над соседними племенами. Оно стало занимать от четвёртой до пятой части площади нынешней республики Корея.

Но Силла тогда являлась крайне вторичным фактором политики, как вполне очевидно. Крупнейший региональный игрок того времени - огромное Когурё, чрезмерно усилившееся благодаря раздробленности в Китае после Троецарствия (III век). Монархи данного места настолько обнаглели, что звали себя императорами (хуанди), так как единого Китая веками не наблюдалось.

Но вот, в конце 500-х он таки появился под властью династии Суй. Она тут же решила наказать строптивых корейцев, для чего наладила связь с южными царствами, сохранявшими суверенитет, и с Силла в частности. Кимы увидели в этом возможность поднять свой престиж и выслужиться перед большим соседом. Они стали китайскими данниками и союзниками, вместе воевали с Когурё.

Когда на смену Суй пришла династия Тан, ничего не изменилось. Когурёсцы долго сопротивлялись атакам с запада и с юга одновременно, пока в 668 году не выдержали. Некогда грозная почти что империя пала, а Силла получила от Поднебесной право на владение всем полуостровом. Что она и сделала - с упразднением Когурё и государства Пэкче (660-й) Силла превратилась в хозяина основной его части.

В ту эпоху в Восточной Азии был популярен буддизм. Как и танский Китай, Силла приветствовала буддистскую культуру. Под её влиянием появились многие вещи, ставшие частью корейской идентичности.

Будучи предшественницей Корё и Чосона, Силла является ключевой ступенькой к появлению современной Кореи и одним из архитекторов её традиционной государственности.

Об этом явно свидетельствуют события после распада страны в 892 году. Он не продлился долго - новая династия, сменившая клан Ким, объединила полуостров уже в 935-ом. Тогда же Силла, на последнем этапе опять сжавшаяся на юго-востоке, прекратила своё существование через присоединение к Корё.

Империя Сонгай

В XV-XVI веках она представляла собой огромный шкаф в Западной Африке.

Основной причиной существования Сонгая можно назвать экономику. С раннего Средневековья сахарские кочевники - мавры и туареги - наладили контакт с западноафриканцами через караванную торговлю. Им нужно было два основных товара, востребованных в Северной Африке и на Ближнем Востоке - золото и рабы, которыми регион был богат.

А там, где спрос, найдётся и предложение. Самые дальновидные из вождей коренных народов, поняв всю выгоду от обмена с берберами, пошли им навстречу и предоставили нужные ценности. По ходу дела они переняли у чужаков многое - виды вооружения, идеи об управлении и, конечно, идеологию. Верхушка, торговцы и горожане тех земель приняли ислам, чем навсегда изменили регион.

В VIII веке возникла империя Гана, в XIII-ом - Мали, а после упадка и развала той - Сонгай.

Сонгай был создан одноимённым народом и заменил обветшавшую к тому времени Мали.

Около сотни лет Сонгай наживался на транссахарской торговле, являясь высшей точкой эволюции бизнес-ориентированной африканской империи. Он продолжил ганские и малийские традиции, являясь прямым наследником прошлых собственников западноафриканских благ. Наивысшего расцвета Сонгай достиг в правление Аскии Мохаммеда I (1493-1528). Тогда в столице страны - Гао - жило 75 тысяч человек, что очень неплохо по локальным меркам.

Доминация Сонгайской империи, как и она сама, кончилась в 1590-е, после войны с Марокко. Последнее решило перехватить контроль над караванными путями, используя технологические преимущества над африканцами - марокканские армии были более мобильны, имели лучшую логистику, а также огнестрельное оружие. Войска сонгаев потерпели поражение от них (1591, битва при Тондиби), потеряв свои важнейшие поселения. Сопротивление продолжалось до 1599 года, однако истощилось при попытках вернуть города.

Растратив последние ресурсы, Сонгай полностью распался в 1599-м. С тех пор в регионе не сформировалось ни единой крупной страны вплоть до европейской колонизации, а с деактуализацией и сокращением торговли по Сахаре Западная Африка в целом обеднела, потеряв былое могущество.

Хотелось бы рассказать о вещах из бытия цивилизации, которые способны вызвать мало восторгов. Несмотря на это, они интересны как объясняющие некоторые процессы, повлиявшие на жизнь огромного количества людей.

И речь не только про всевозможные войны, геноциды, глобальные насильственные преступления на государственном уровне и такое вот, но и про более тонкие, но оттого не менее выдающиеся, события.

Незападная работорговля

Обычно в современном леволиберальном дискурсе основной вектор осуждения идёт в сторону трансатлантического рабства, связанного с попаданием африканцев на Карибы и в континентальную Америку для труда на плантациях. Логично, ведь США пока ещё задают базу культурных тенденций, следовательно, идущая из них риторика будет направлена конкретно на американский (шире - "западный") вариант работорговли.

В то же время те же африканцы и не только подвергались продаже в неволю и кое-кем другим - предпринимателями с Ближнего Востока. С VI века и далее в Аравии, Иране, Месопотамии и соседних с ними регионах расцвела практика снаряжения морских круизов на восточное побережье Африки с целю наловить/накупить там местных для перепродажи уже в родных краях.

Несколько левее территориально, североафриканские кочевники - берберы и туареги, будучи "мореходами" пустыни, проникали на юг от Сахары и там тоже доставали крепких ребят, годных к эксплуатации.

Затем попавшие в столь неловкое положение люди продавались на огромных невольничьих рынках в Багдаде, Кордове, Каире и других крупных городах Востока. Данная традиция продолжалась вплоть до второй половины XIX столетия и затронула десятки миллионов человек суммарно.

Причём некоторые аспекты арабского отношения к попавшим в положение пожизненной бесправной трудовой силы являлись крайне жестокими - очень часто рабов лишали возможности репродукции (через кастрацию, например), чтобы их число можно было легко контролировать и при этом подавлять дух тотально униженных таким образов невольников.

Увлечение исламских народов африканскими рабами утихло лишь при содействии европейских колонизаторов, но даже так она сохранилась до наших дней - скажем, в такой неприметной стране, как Мавритания, прямо сейчас треть населения - фактические чёрные рабы. А официально и окончательно их наличие стало незаконным там вообще только в 2007 году.

Впрочем, эти запреты никак не повлияли на реальную ситуацию и не мешают местным берберам держать негров в неволе (как будто кто-то будет всерьёз следить за Мавританией)

Кроме описанного, белыми гражданами тоже вполне торговали вплоть до XVIII столетия - посредством набегов крымских татар на Россию и Речь Посполитую. Затем пойманные лица продавались в Крыму или Константинополе.

Но это крайний случай. А ранее - в Средние Века - по берегам Европы шастали викинги, нападавшие на уязвимые края и похищавшие их жителей (в большинстве случаев - тех же славян, а кроме того - кельтов). Цель та же - выгодно подогнать живой товар магометанам в Испании (как правило).

Так или иначе, работорговля, связанная с Северной Европой и исламским миром, слабо подвергается критике в контексте современного обсуждения прошлого. Почему - более чем очевидно, но это не отменяет колоссальных масштабов описанного явления.

Печальное столетие

Мы привыкли думать, что упадок античного мира пошёл после кризиса III века в Римской империи. Однако в действительности уже предшествовавшие ему 100-ые годы - стали катастрофой. Если быть конкретным -то период между 150-м и 200-м оказался крайне неблагополучным. Вот карта мира на тот момент:

Самые сильные и развитые державы на планете - Рим и империя Хань. Однако как раз их ждал удар. В Средиземноморье произошёл застой римской государственности ввиду физической невозможности продолжения её военной экспансии - упёрлись в географически и климатически неподходящие районы.

Он был кратно усугублён страшной эпидемией - "антониновой чумой", которая разошлась по империи и соседней с ней Персии, убив, по разным оценках, 5-30 миллионов человек (такие разбросы тоже бывают, давно происходило всё-таки). Это, правда, не чума зашла на огонёк, а оспа или корь (точно неясно), но не суть важно.

Главное, что разгул хвори опустошил многие области, заставил вымереть немало городов и разрушил глобальные хозяйственные связи. Хотя Рим вроде как оправился от неё, урон был чудовищным.

А Парфянское царство (нынешний Иран) и вовсе после пандемии впало в междоусобицы и скоро прекратило своё существование, уступив империи Сасанидов (224 год).

Но это ещё не всё. В то же период (с 184 года) началась кровавейшая гражданская заварушка в Китае, что привело его к катастрофическому падению населения, политическому расползанию и понижению уровня жизни. В свою очередь, такие события далеко в Азии привели к снижению контактов по Шёлковому пути.

Итог всего - постепенный застой старых культур после конца II столетия. Он привёл к определённой деградации цивилизации как таковой, а уж для отдельных стран превратился в конец.

Так что, хоть начало указанного столетия ознаменовалось победами императора Траяна и прочими радостями, его конец стал резко негативным.

Галерная неволя

Галеры - суда, полагающиеся в основном на гребцов. Поскольку ветер - ненадёжная стихия, данный тип посудин оставался популярным аж до изобретения паровых корабликов (XIX век, то бишь). Чаше всего галеры применялись в Средиземном море.

Такие державы, как Османская империя и Венецианская республика, просто обожали их, в том числе для военных целей.

Быть гребцом на таком судне - работа чрезвычайно тяжёлая, поэтому добровольцев туда шло мало. Зато их можно легко пригнать насильно - что итальянцы, османы и прочие ребята с тех краёв более чем практиковали веками. Рабы, пойманные в Африке и славянских землях, нередко шли трудиться именно гребцами.

По сути, их обрекали на медленную и мучительную смерть в отвратительных условиях. Кроме рабов, стать низшим членом экипажа могли преступники и малоценные военнопленные.

Разумеется, вряд ли гребцов систематически истязали (это как бы глупо для владельца корабля), однако сама специфика бытия являлась таковой, что прожить так даже десяток лет - настоящий подвиг. Смертность была высокой, а срок службы - не очень продолжительным. Жизнь в тесном трюме, адские физические нагрузки и морские болезни явно плохо сказывались на уровне счастья попавших везунчиков.

Ну и ладно - мало ли в прошлом было ужасов (а сейчас нет, ага). Но надо сказать - тот факт, что тип подневольной деятельности, ассоциирующийся с древними временами, протянул до 1800-х, несколько удивляет, хоть это и логично, по большому счёту.

Утилизация дикарей и прочих спорных элементов

Не прямая, чем она и пугает. Вам об этом много говорить не будут, но такие государства, как США, Канада и Дания, в XX веке активнейше занимались стерилизацией (в большинстве случаев - лиц женского пола) среди коренных народов и социально "не тех".

Так, датские власти в середине прошлого столетия полагали, что инуиты Гренландии слишком активно плодятся (а их всего-то тогда было несколько десятков тысяч человек). Чтобы решить проблему, гренландским девушкам (местами - девочкам) ставили внутриматочные спирали, со временем лишавшие их репродуктивных возможностей.

Это обернулось жуткими последствиями, причём даже более жуткими, чем вы думаете. Поскольку инуитов вообще - не то чтобы много в таком климате, вычеркивание части людей из размножения привело к опасному накапливанию вредных мутаций в их геноме - через инцест и прочие не очень полезные практики.

В наши дни коренные гренландцы - один из самых "мутированных" народов в мире. То есть, и так бесчеловечный эксперимент имеет прямо таки грустнейшие итоги. Надо полагать, это и была конечная цель.

Уточню, что это не на 100% косвенный геноцид инуитов - собственно датчанок, являющихся бездомными, страдающими от зависимостей или уродств, также стерилизовали.

Нечто очень похожее можно было наблюдать в Северной Америке - там тоже есть эскимосы, да ещё и индейцы. И с низшими социальными слоями всё не прям радужно.

Так что государства свободы и кленового листа также не брезговали стерилизацией. Карательная система привела к тому, что тысячи женщин из туземных этносов и неблагополучных частей социума подверглись насилию.

Не особо афишируя такие развлечения (с 1945-го это как-то не с руки) ряд правительств вполне проводил политику де-факто расовой гигиены ещё в 1960-ые-70-ые годы. Вроде как прекратили уже, но след оставили знатный.

Оттоманское влияние

Возможно, кому-то из читателей не понравится данное утверждение, но я таки скажу - Османская империя, объявившая себя Халифатом, является одной из прямых причин "тёмных веков" Ближнего Востока, которые ввели регион в нищету и фатальное отставание от Запада. Она же и её наследник (Турецкая республика) - примеры эффективного разрушения культурных кодов.

Если начальные исламские империи в целом не отвергали наследия прошлых цивилизаций, науки и сложной философии, то турки откровенно пошли по стопам бедуинов пустыни и стали трактовать мусульманство преимущественно как завоевательную доктрину.

В этой связи, султаны начали борьбу с "вредными" введениями - например, с печатным станком.

Он проник на Восток и уже сделал там определённые успехи, но не тут-то было - в 1485 году османский правитель Баязид II запретил книгопечатание у себя во владениях, а его сын Селим I закрепил эту норму окончательно (1515 год).

В течение первой половины XVI века все уже напечатанные книги в Анатолии, Леванте, Месопотамии, Египте и других оттоманских частях были уничтожены. Таким вот жестом, османы отрезали кучу земель от прогресса.

И это не всё. Султанский режим был гораздо консервативнее и репрессивное в сравнении не только с европейскими того же времени, но и прошлыми магометанскими державами. Он стремился сохранить строгое разделение на сословия, а также на конфессии - и через это создавал максимальные условия для атомизации народов разных земель, чтобы они жили в своём мирке и таким образом не имели сил и желания бунтовать против Константинополя.

Строгая иерархия, репрессии против деятелей-просветителей (чтобы умы честных мусульман не бередили!) и инакомыслящих вообще, сложные правила взаимодействия магометан с христианами - всё это практически не менялось в державе до 1800-х годов, а после - менялось медленно.

Надо упомянуть, что открытие европейцами морских торговых путей и экономический упадок Ближнего Востока на этой основе (прощай сухопутная евразийская торговля) были одной из предпосылок к такой деградации, но тот факт, что османы не просто не пытались преодолеть кризис, а делали всё для его усугубления, красноречив.

И если в XVI-XVII веках масштабы проблемы не были столь заметны, то далее застойная империя уже не могла поддерживать уровень постоянно динамично развивающихся государств Запада. Пока они шли по пути капитализма, Просвещения и индустриализации, Османская империя не допускала и мысли ни о чём подобном.

Так она стала "больным человеком Европы", а многочисленные народы, бывшие все эти века в её составе, столкнулись с вопиющей отсталостью. А оттуда уже и до колонизации европейцами недалеко.

Допустим. Но это дело прошлое - в конце концов турецкая интеллигенция свергла монархию и провела модернизацию страны. Увы, и тут Турция "вышла боком" для общечеловеческого наследия - стремясь сохранить влияние остатков Османской империи (в начале XX века эволюционировавших в собственно Турецкую республику) на континент, турецкие националисты провели масштабный геноцид всех христиан Анатолии (греков и армян, немного - ассирийцев Месопотамии).

Конечно, это спасло Турцию как геополитически важную страну, но просто разрушило культурные регионы с древнейшей историей - греческую Малую Азию и Западную Армению. Столь ценная и величественная часть наследия человечества просто превратилась в пыль.

До сих пор Анкара активно отрицает геноциды и даже сам факт наличия в тех краях весомого греко-армянского наследия. Заброшенные деревни и города прежних жителей разрушены или лежат в жалких руинах, а сами люди либо мертвы и не оставили потомков, либо их потомки живут в совсем других краях и прервали связь с Родиной.

В общем, совсем невесёлые итоги. Не говорю, что турецкий народ плох сам по себе или что-то такое, но один факт игнорировать сложно - турецкая (а до неё - османская) государственные машины причинили многим местам откровенный вред.

В этом посте я поведаю про области, которые отличаются или отличались в прошлом продуктивным соседством друг с другом. Продуктивность эта, как правило, выражалась во всевозможных видах военного, культурного и экономического обмена, а обусловлена была климатическими и географическими факторами.

Последствия связи между разными регионами мира можно проследить вплоть до наших дней. Важно сказать, что речь пойдёт именно о тесных контактах, которые являлись исторически очень устойчивыми.

То есть, примеры из разряда "империя Хань - древний Рим" здесь отсутствуют, так как у них всё было опосредованно и поверхностно, к тому же, важно не взаимодействие отдельных государств, а культурных пространств в целом. Что ж, начнём.

Южная Европа и Северная Африка

Они как будто хотят поцеловаться - это можно заметить, посмотрев на Гибралтар и проливчик между Сицилией и Тунисом. Вот так смешно бывает двигаются материки. В западном Средиземноморье воды между Европой и Африкой местами крайне мало, так что люди могли без проблем перемещаться то туда, то сюда.

Заметить подобную тенденцию можно, если взглянуть на историю начиная с Античности. Поскольку берега обоих районов обладают средиземноморским климатом, в них примерно параллельно, опираясь на опыт культур Балкан и Востока, возникла развитая государственность.

Одновременно с римлянами на Апеннинах свою державу строили карфагеняне на землях нынешних Туниса и Алжира. Затем страны будут воевать за острова Сицилия и Сардиния, а позднее - за полный разгром одного из оппонентов.

В течение классического периода Италия и Пиренейский полуостров с одной стороны и Северная Африка с другой окажутся частями единого пространства не только политически, но и культурно, и хозяйственно.

Прибрежные части там и там говорили в основном на латыни, в них строились римские виллы, храмы и бани, а торговля хлебом расцвела. В ту эпоху север Африки производил очень много злаковых, снабжая ими юг Европы. С последнего, в свою очередь, обратно поставлялись товары сложного производства, предметы роскоши и тому подобное.

В V веке эта связь оборвалась ввиду развала западно-римской структуры, однако не столь много времени прошло до её восстановления. В VIII столетии коренное население пустыни Сахара - берберы, вступив в ряды армии исламского Халифата, пересекли Гибралтар и заглянули в Иберию, чем изменили её кардинально. Полуостров стал Кордовским эмиратом, и теперь он был больше связан с текущим Марокко, чем с европейскими соседями.

Кроме того, мусульмане в IX столетии вторглись на Сицилию и захватили её.

Через эти события часть ближневосточных науки и культуры смогла проникнуть в Европу, что стало одной из предпосылок к началу Возрождения.

Спустя века стрелочка, как это иногда бывает, повернулась. Католические королевства в XV веке полностью вытеснили исламских правителей и их подданных из Южной Европы, а затем приступили к экспансии на их ранее тыловые земли. Ещё в 1400-х Испания с Португалией оккупировали ряд портов Марокко, но дальше дело не пошло.

А вот в XIX и первой половине XX столетий европейцы плотно взялись за противоположный берег моря. В конце 1850-х Мадрид начал войну с Марокканским султанатом, что запустило цепочку конфликтов, приведшую к полной колонизации последнего в 1912 году (правда, в основном Францией, Испания получила мало).

Тогда же Италия завоевала Ливию, несмотря на партизанскую войну от тамошних кочевников.

В наши дни отголоски тех времён, кога Северная Африка и Южная Европа были по сути одним целым (полностью или частично), выражаются не только в архитектурном следе, исторических записях и генетике населения, но и в конкретных локациях - так, и ныне Испания владеет портами Сеута и Мелилья. Марокко, однако, претендует на них как на некогда захваченные соседями точки.

Балканы и Ближний Восток

Теперь взглянем на нечто похожее с прошлым пунктом, но восточнее. Самый бурный полуостров Старого Света действительно совсем не иллюзорно связан с регионом Плодородного полумесяца.

Началось всё с острова Крит, что лежит не очень далеко от берегов Египта и Сирии.

Перенимание его жителями культурных кодов первых ближневосточных цивилизаций выступает прецедентом серьёзного контакта между указанными районами. В дальнейшем контактов этих получится много и они пойдут на расширение, вследствие чего на юге Балкан возникнет Микенская культура.

Можно сказать, что классическая Греция имела гораздо больше общего с соседями справа, чем с остальной Европой. Эллины воевали с Персидской империей, с ней же торговали, а в конце концов - разбили оную в ходе кампании Александра Македонского, что запустило высшую ступень срастания юга Балкан и Передней Азии - эллинистический мир.

Тут снова пришла пора поворачивать стрелочки - в VII веке эллинской доминации на столь крупной территории пришёл капут из-за арабской экспансии.

Ислам с тех пор оставался проклятием для греков - им вечно вооружалась какая-нибудь сатана с востока, чтобы добраться до Константинополя. Меж тем хитрые магометане вполне перенимали опыт более древних культур, что можно понять, к примеру, если сравнить мечети с православными храмами.

Но вернемся к грязной политике. Византия веками отражала атаки супостатов, но в итоге не выдержала и пала под двумя волнами мусульманского вторжения - от турок-сельджуков и османов.

Сперва они приступили к деэллинизации Анатолии, что успешно проделали с подавляющим числом областей полуострова с XI по XIII века. А в XIV столетии эти товарищи проникли на ту сторону Эгейского моря. Сто лет спустя они уже правили большей частью греческих и славянских районов на Балканах.

Только в тот момент ближневосточное государство в полной мере "отыгралось" за Македонскую империю, проникнув глубоко в Европу. Турецкое господство оставило глубокий след в облике балканского региона, так как оно изменило его этнорелигиозный состав. С тех пор такие народы, как албанцы и босняки, являются в основном мусульманами.

Противостояние с Османской империей в 1800-х годах стало главным лейтмотивом для греческого, сербского и прочих национальных движений полуострова. Кончилось это всё дело весьма неприятно - греко-турецкой войной 1920-1923 и депортацией христианской демографии Малой Азии - на Балканы, а мусульманской - с них в обратном направлении.

После того момента можно говорить о прерывании масштабной связи Балкан с Ближним Востоком. Однако, она всё ещё имеет остатки в виде некоторых мусульманских регионов, крупной турецкой общины в Болгарии и, разумеется, горы межнациональных обид.

Скандинавия и Британские острова

Северное море, конечно, велико, но оно не стало препятствием для викингов, когда те открыли себе удобные способы обогащения. Как выяснили скандинавы, луга равнинной восточной Англии для жизни куда приятнее родных фьордов. Да и пограбить там можно нормально и легко, прибыл на пляж - и развлекайся, будто турист.

А меж тем местные совсем слабы - единой страны у них нет, равно как и флота, чтобы препятствовать атакам мобильных плавающих групп. Поэтому набеги через Северное море стали для островитян обычным явлением с конца VIII века.

Но не ими едиными - часть сезонно работавших в Британии решила, что там можно и поселиться. Так, в частности, посчитали многие датчане. В IX столетии они массово заселили северо-восток Англии, после чего там появилась область датского права (Данелаг), ставшая филиалом Скандинавии на приличном куске Альбиона.

Даже после включения области в состав Английского королевства обособленные нормы в том краю остались и действовали все Средние Века. Помимо такого прикола, гости из Ютландии повлияли на английский язык - именно из датского в нём заимствовано сочетание букв "th" (brother, health и тп). Так что если вам не нравит(л)ся сей прекрасный звук при изучении английского наречия - то смело вините в его появлении викингов.

Однако, хватит об Англии. На сопредельную Ирландию походы скандинавов тоже повлияли аж с двух перспектив:

1) Северные бородачи массово похищали ирландцев и продавали их в рабство, как правило - арабам. Тогда это был то что надо бизнес.

2)Они же основали все современные крупнейшие города острова, включая столицу - Дублин, и два крупнейших поселения опричь неё - Корк и Лимерик. Хотя такого серьёзного оседания, как в Британии, не было, всё-таки некоторая часть резидентов проживала в них, занимаясь той же работорговлей и просто обменом с местными.

Иными словами, последствия соприкосновения со Скандинавией на Британских островах весьма интересны. Они, возможно, не столь обширны, но примечательный след определённо оставили.

Восточная Европа и Великая степь

Тем не менее, я буду говорить о разделении в таком смысле - восточнославянский оседлый регион и кочевой тюркоязычный.

Они являлись соседними ещё с ранних Средних Веков. Например, Хазарский каганат держал некоторую часть славянских племён в качестве данников.

После него будут такие крупные скотоводческие субстраты, как печенеги и половцы, отношения которых с Русью варьировались от конфликтов и грабежа вплоть до заключения политических браков в среде семей русских князей и тюркских ханов.

В целом, по границам лесной и степной зон тогда по сути проходила и граница двух миров - хорошо знакомых друг другу, но при этом в корне различных. Тенденции, кои я опишу ниже, в какой-то степени проявлялись уже тогда.

Но значительно усилились после появления Золотой Орды. Это уже было серьёзное образование, способное на гораздо большее, чем разрозненные половцы-печенеги. Оно сделало русские княжества своими вассалами, чем взяло их в прямую сферу влияния.

Если мы обратимся к последующей истории Московского княжества, то увидим, что оно, конечно, стремилось к избавлению от власти Орды, однако в этом процессе нередко впитывало в себя что-то от неё. Так, московские князья взяли у татар ямскую почтовую службу, по их примеру стали чаще применять кавалерию, и так далее.

То же можно сказать про восточнославянские районы вообще. Для периода XV - XVII столетий характерно активное смешение русской и татарской культур в ряде аспектов. В первую очередь это связано с появлением казаков - колонизаторов степи, которые, отправляясь на ранее "дикие" (то есть кочевые) земли, частично уподоблялись их обитателям - в образе жизни, вооружении, тактике боя, словарном запасе, элементах одежды. Данные введения давали им возможность лучше осваивать новые места.

Казачество - это лишь один из примеров контактов славян с кочевниками. Второй связан с завоеванием Москвой осколков Золотой Орды. Подчинение последних привело к тому, что в составе России оказались огромные степные пространства с идеальными условиями для колонизации.

В 1500-х-1600-х годах уже не только казаки, но и обычные русские крестьяне активно селились в бывших татарских краях. Это неизбежно приводило к ассимиляции и культурному обмену. Аналогично некоторый участок осваивался резидентами из Малороссии (Украины, какие там ещё есть синонимы),что означало тот же исход.

В итоге в современных русском и украинском языках имеется множество тюркизмов. Почти все они - заимствованы из татарского. Вот лишь малая часть - сарай, майдан, бугай, диван, очаг, кавун, башка, тюрьма, карман.

Кроме культурно-лингвистического влияния, степь подарила России несколько крайне видных дворянских родов и ещё больше менее голубокровных. Начиная с Ивана III русские правители не видели никакой проблемы в принятии знатных татар к себе на службу.

Условие было одно - крещение в Православие. После падения Казанского, Астраханского и Сибирского ханств для многих представителей их элиты такое переобувание превратилось в возможность сохранить влияние.

Таким вот способом среди российского дворянства появились всякие Аксаковы, Тургеневы, Юсуповы и тому подобные.

В общем и целом, переоценить влияние на восточных славян степных кочевников вообще и татар в частности сложно. Оно выражается с нескольких сторон и местами образовало вещи, крепко вошедшие в русскую культуру. Не говоря уже о том, что татары всё ещё в значимом числе живут в современной РФ и определяют её специфику как государства с комплексной историей формирования.

Хотя Великая степь в виде региона с уникальным укладом по сути исчезла в западной своей половине, её наследие по-прежнему не умерло и продолжает существовать, пусть и в симбиозе с другим культурным пластом.

В этом посте я расскажу о трёх наиболее ярких примерах современных стран, которые не просто в какой-либо форме являются инструментами политики более крупной державы (что очень частое явление), но и существуют в своём текущем виде благодаря "сюзерену". Таких, само собой, заметно больше, но не будем ударяться в крайность и перечислять всё. Те истории, что вы увидите внизу, и так более чем показательны.

Пакистан

Про эту страну я однажды сделал подробный пост. Сейчас буду более краток - некогда территории нынешнего Пакистана занимали различные исламские княжества и кочевые иранские племена, пока их всех не завоевала Британская империя, включив в состав своего колониального южноазиатского мастодонта вместе с будущими Индией, Бангладеш и Мьянмой.

По заветам римлян и прочих успешных захватчиков прошлого Лондон применял к покорённому субконтиненту тактику "разделяй и властвуй". Чем ближе становилось освобождение от англичан, тем скорее они старались раскалить противоречия между мусульманами и индуистами, а также между националистическим движением обеих конфессий и оставшимися провинциальными царьками (теми, которые сами решили стать вассалами европейцев и поэтому номинально сохранили свои престолы).

В конце концов, разорение после мировых войн и огромный долг перед США - за Ленд-лиз и прочее - не оставили британцам никаких ресурсов на удержание колонии, и они ушли в 1947-м, но хорошенько хлопнув дверью - так как именно лондонские специалисты провели границы независимых стран субконтинента, они оказались неточными, с этнической и религиозной путаницей.

В контексте того, что вражда между индуистами и мусульманами десятилетиями культивировалась раньше, можно с высокой вероятностью предположить, что это было сделано более чем намеренно. Сразу после получения суверенитета и появления Индии и Пакистана самих по себе, начались гуманитарные катастрофы, столкновения друг с другом и с некоторыми самовольными региональными раджами, этнические чистки и тд, и тп.

В общем-то, уже тут понятно - существование Пакистана стало серьёзной проблемой для Индии, что более чем легко может быть планом британской администрации по дестабилизации региона (Лондон, наверное, планировал таким образом сохранить хотя бы часть своего влияние там).

Но не эта ситуация делает Пакистан государством-филиалом. Являясь численно куда меньшим, коррумпированным и рыхлым государством, он не мог справиться с соседом самостоятельно и проиграл ему. Наиболее болезненные поражения - в регионе Джамму и Кашмир на севере и в Бангладеш, которая после индийской помощи стала независимой от Пакистана (1971 год).

Поэтому политики исламской республики решили прибегнуть к помощи соперника Индии за господство в Азии - Китая. В 1963 году состоялись первые переговоры о сотрудничестве между двумя странами, и в дальнейшем Пекин с Исламабадом отлично спелись на анти-делийских мотивах. Второй даже отдал китайцам часть северных хребтов, которые англичане когда-то отняли у империи Цин.

Когда КНР в 1980-ые и позднее резко поднималась по богатству и влиянию, она начала всё более и более затягивать Пакистан в свою сферу влияния. Давала ему множество кредитов, поставляла вооружение, строила в нём подконтрольную китайским компаниям инфраструктуру и всё такое вот.

В итоге к настоящему времени отношения двух государств стали строиться по схеме "сюзерен-вассал". Китай не просто подчинил Пакистан, но и удерживал его на плаву во время атак боевиков из Афганистана и политической нестабильности.

Для Пекина исламская часть Индостана - отличный актив по раздражению и ослаблению соперницы, но никак не равноправный союзник. Стремясь нанести урон Индии, Пакистан практически полностью утратил независимость и стал проводником китайских интересов.

Израиль

Когда-то сионизм, то есть еврейский национализм (а не всякое из теорий заговоров) был настроен на создание некого отдельного государства евреев в Палестине а-ля царство Хасмонеев. В 1890-ые начинается значительное переселение иудейского населения (большая часть которого многие поколения до того жила на западе Российской империи) на Ближний Восток. Несмотря на то, что в Палестине того времени преобладали арабы, они не имели независимости и представляли из себя в основном скотоводческие кланы.

А правили этой землёй турецкие чиновники, которые без проблем продавали колонистам любые территории - им то какая разница, особенно за хорошую плату? Проблемы возникли, когда арабы таки перешли к национализму. В 1916 году поднялось антиосманское восстание их, поддержанное Великобританией. Лондон обещал арабам своё единое государство от Йемена да Месопотамии, включая Палестину.

Однако в реальности это был политический обман - британцы лишь хотели выгнать турок из региона, в котором нашли колоссальные запасы набиравшей тогда ценность нефти (Иран, 1908 год). По предположениям, в Аравии и Месопотамии тоже было много чёрной красоты, поэтому важно было закрепиться там.

После изгнания османов в 1918 году, никто не дал панарабской державе появиться. Монархи аравийского полуострова и Ирака стали английскими марионетками. К сороковым Британия, а постепенно - США, разрабатывали углеводороды на своих условиях и чувствовали себя хозяевами региона.

Палестина преобразовалась в британский мандат, в котором арабы продолжили иметь нулевой политический вес. Что это значило - правильно, продолжение еврейского заселения, которое в какой-то момент настолько разозлило местных бедуинов, что те таки подняли массовые восстания с целью прекратить прибытие новых людей из-за моря. После них всё же пришлось запретить дальнейший въезд евреев на подмандатную территорию.

Но главной проблемы это не решило ни для одной из сторон. Для британо-американцев - арабский национализм не просто креп, но и левел, беря элементы из советской идеологии (в будущем это приведёт к появлению баасизма).

Панарабизм продолжал набирать популярность, а это как бы нехорошо для западных компаний - потенциальная единая Арабия стала бы владелицей неприлично огромных нефтегазовых запасов и вместе с тем достаточно сильной для самостоятельной добычи, особенно с советской помощью (иными словами - прощай стратегия разделения и властвования)

У арабов проблема заключалась в том, что начавшийся при правлении Третьего Рейха в Европе геноцид евреев кратно увеличил их миграцию в Палестину. В 1945 году оказалось, что ими сплошным образом заселены многие районы. С точки зрения арабского национализма и ислама даже само существование крупной еврейской общины на тех землях - недопустимо.

Таким образом, на заре эпохи повальной деколонизации в этом районе возникла опасная и не самая приятная ситуация. В описанных условиях Лондон и Вашингтон решили обратиться к сионизму. Советский Союз, из которого в основном евреи в Палестину и прибывали, тоже был заинтересован в создании государства Израиль (но социалистического, разумеется).

Арабы же, только освобождающиеся от веков застоя и господства иноземных империй, объективно не могли быть ровней величайшим державам мира. Поэтому, поддержав сионистов, США, Британия и СССР фактически дали Израилю возможность не только устоять в изначальных областях еврейского расселения, но и стабильно расширяться по ходу нескольких дальнейших войн с арабами.

СССР, однако, тут сильно прогадал - хоть советских евреев в Палестине оказалось очень много, их собратья - богатые американские евреи, по влиянию и ресурсам являлись более серьёзными игроками. Поэтому Израиль практически сразу после победы в первой войне с арабской коалицией превратился в проамериканское государство. Вашингтон с тех самых пор начал использовать его для постоянного держания региона в напряжении и скованности.

Одновременно усиливалось заокеанское влияние в монархиях Персидского залива. После - американцы без проблем вторгались в Ирак и Ливию. То есть, открытие филиала США на Ближнем Востоке в лице Израиля позволило сохранить нестабильность арабского мира и расширять контроль над ним. Всё ровно так, как делали римляне ещё до рождения Христа.

И если вам кажется, что я преувеличиваю связь Тель-Авива с Вашингтоном, то вот интересная карта:

Косово

Но нация свободы и ковбоев не ограничилась одним лишь Ближним Востоком. У США есть свои интересы во многих других краях, например, на Балканском полуострове. К 1990-м годам из тамошних стран у них в друзьях была только Греция. Севернее начинать работу после ухода советских войск и свержения левых режимов только предстояло.

Ну они и начали - интернациональная Югославия в 1991 году заполыхала, поглощённая ранее подавляемой межэтнической ненавистью.

В числе прочих голову подняли сербы. Целью сербского национализма в тот момент было объединение всех культурно и исторически сербских регионов в одно государство. А это прямой путь к резне с роднёй - босняками и хорватами, а также с албанцами, которые в том числе составляли большинство населения в исторически сербском регионе Косово (но они успешно колонизировали его в османскую эру, потому что были в милости у султана, приняв ислам).

Иными словами, 90-ые на западных Балканах прошли, прямо скажем, посуровее, чем в остальной Восточной Европе. Америка же, задумав получить много влияния в тех землях, выступила против сербского проекта, что неудивительно - Сербия оставалась одной из самых прорусских стран Европы, а значит, несла угрозу Вашингтону в случае, если Москва сможет отойти от шока распада СССР и вернуться в континентальную политику. Поэтому её нужно было максимально ослабить.

Что успешно совершили, и пиком этого успеха стало как раз Косово. В 1999 году Сербия хотела подавить активные действия албанской сепаратистской Армии освобождения Косова. Этим она спровоцировала США, которые объявили албанское население края находящимся под угрозой геноцида и вторглись туда, попутно хорошо побомбив сербские города, включая сам Белград.

После лёгкой победы над несоизмеримо меньшим противником американские войска, вошедшие в Косово, дали местным сепаратистам стать независимыми, что было официально провозглашено в 2008-ом.

Ну то есть как независимыми - Косово по сей день охраняется армией своих благодетелей, являясь самым прочным из американских оплотов на Балканах. Его главная функция - продвигать власть США в регионе.

Опять же, я должен сделать ремарку - именно желание США открыть филиал в новом регионе является причиной существования Косова, ибо при дружественной и удобной для них Сербии никакие притеснения никаких албанцев не смогли бы стать причиной вмешательства (вспоминаем Израиль и крайнюю лояльность даже к его самым спорным действиям).

Посмотрите на это полотно. Что вы видите?

Полагаю, вам в глаза сразу бросилась яркая фигура человека слева, смело разводящего руки. Среди всех на картине он наиболее обласкан светом. Однако и стоящие по обе стороны от мужчины господа тоже находятся на нём, равно как и лежащие под ними трупы. А вот справа темновато - там расположена группа безликих солдат, направивших свои дула в сторону экспрессивного героя и его братии.

Достаточно легко понять настроение, которое передаётся в произведении - противопоставление левой стороны, где персонаж в белой рубашке дерзко смотрит в лицо смерти, открывая грудь, с правой, на которой делают своё кровавое дело не имеющие индивидуальности бойцы. Смотрящий на картину легко понимает, где здесь добро, а где зло, и проникается тёплыми чувствами к мужчине в бело-жёлтом наряде.

Создал сей шедевр Франсиско Гойя (1746-1828), испанский художник, известный своим необычным и даже местами жутковатым творчеством.

Он оказал огромное влияние на европейскую изобразительную культуру, во многом опередив своё время. Но конкретно представленная выше работа Гойи интересна не только с художественной позиции - её можно рассматривать с перспективы тенденций, которые во второй половине жизни Гойи проявились в идеолого-политической жизни как самой Испании, так и всей Европы.

Пролог

В конце 1700-х годов в Иберии, как и ныне, существовало всего два государства - Испания и Португалия. Но вот их внутренне устройство и международное положение были совсем не такими, как сейчас. Они обе тогда являлись абсолютными монархиями и одновременно колониальными империями. Их идеологической основой были Католическая церковь и представления о божественности абсолютистского строя, большинство населения составляло крестьянство, а правящим слоем являлось дворянство.

К тому времени Испания, как и её западная соседка, уже давно находилась в экономическом застое. Основные важные телодвижения в Европе происходили во Франции, Великобритании и Бенилюксе, тогда как за Пиренейскими горами процветал островок стабильности былой эпохи, без всяких парламентов и промышленных революций.

При дворе Карла работал Франсиско Гойя, бывший тогда жизнерадостным автором, писавшим виды народных праздников и портреты знатных особ.

Даже несмотря на то, что Франция уже свергла собственного монарха и годами вела войны с коалициями европейских держав, это не особенно заботило правительство Испании. Напротив, оно сотрудничало с Парижем, дабы нагадить Британии. В 1805 году испанский флот помогал французам в Трафальгарском морском сражении, а после заключения Тильзитского мира с Россией в 1807 году Наполеон совместно с испанцами готовил вторжение в зависимую от Лондона Португалию.

Вопреки союзу с вчерашней революционной страной во главе с поднявшимся после свержения абсолютизма правителем, сама Испания нисколько не переняла идеи французской революции. Её сотрудничество с северным соседом носило строго геополитический характер.

Но дело приняло иной оборот в конце 1807-го. Для завоевания Португалии в Испанию начали массово прибывать французике силы, которые занимали основные города страны. Наполеон решил, что для успешного удушения островной соперницы ему необходимо контролировать все иберийские порты.

Без них, очевидно, континентальная блокада стала бы неэффективной. Поэтому, как только на территории Испании оказалось достаточно имперских войск, французы оккупировали Мадрид и заставили Карла IV отречься от престола. Он перешёл к сыну короля, Фердинанду VII. С 23 марта 1808 года последний считался монархом, однако реально вместе с отцом был в плену во Франции, а правила страной оккупационная администрация.

В начале мая Наполеон велел увезти из столицы последних членов королевской семьи, ещё бывших там - младшего сына и дочь Карла. Это глубочайше возмутило горожан и спровоцировало мадридское восстание 2 и 3 мая, которое оккупанты подавили, не чураясь казней и арестов. После того, как волнение пресекли, император французов объявил королём Испании своего брата Жозефа.

Переломные года

Именно свержение старой династии и приход к власти в столице Бонапарта является важнейшим моментом этой истории. Большинство испанцев очень враждебно отнеслось к новой власти и начало против французских армий партизанскую войну (герилью). Она продлится до конца 1813 года. За это время ещё недавно безмятежно жившая страна познает много крови и разрушений.

Горы Иберии станут самым настоящим Вьетнамом для Франции (хотя в отдалённом будущем подобное Париж познает и в настоящих джунглях Индокитая). Скалы и пещеры говорили по-испански, так и не дав Наполеону полного контроля над полуостровом.

Но наибольшее влияние этот конфликт окажет на саму Испанию. Хотя испанцы и ненавидели захватчиков, тем не менее именно французское вторжение расшевелило страну и дало ей повод задуматься над своим будущим. Посконное правление королей, каким бы нерушимым оно не казалось, не защитило Испанию от угрозы.

Более того, многие интеллектуалы винили неограниченную монархию в застое и поражениях. Они видели, что успех Франции, позволивший ей разбить центральное испанское правительство, лежит не только в формировании регулярной армии и индустриализации экономики, но и в появлении национального сознания, сменившего религиозную идентичность.

В Испании этого до 1808 года не было, а после начало потихоньку начинаться. Лидеры сопротивления, в частности, засевшие в южном порте Кадис у португальской границы, разработали первые концепции испанского республиканства и испанского национализма, приняв в марте 1812 года так называемую Кадисскую конституцию. Она вдохновлялась французскими образцами (чего, вероятнее всего, никто из составителей сего документа не признал бы).

Документ ограничил королевскую власть, дал кортесам (парламенту) законодательные полномочия, гарантировал всеобщие избирательные права мужчинам и провозгласил сам народ Испании источником власти, что отменяло божественное право.

Таким образом, Испания прямой дорогой пошла к созданию национального государства и обновлению общества. Хотя с изгнанием французов Фердинанд VII возвратит власть и реставрирует абсолютизм, ему не удастся повернуть данные процессы вспять, и в 1820 году вспыхнет революция, которая, однако, провалится.

Разработать и ввести постоянный основной закон получится лишь в 1837 году. Тогда же начнётся стабильная работа парламента. Монархия не выдержит сопротивления и всё-таки сдаст позиции республиканским элементам, что значительно поспособствовало эволюции испанских государства и общества .

Сила искусства

Разумеется, появление испанской нации, осознающей себя вне власти престола и Церкви, требует создания хорошего национального мифа. В случае Испании этого не было проблемой - основой послужила война 1808-1814 годов. Герильясы воспевались как герои, а французы представлялись беспощадными оккупантами.

Это имело особенные оттенки ввиду расцвета романтизма - направления в живописи, архитектуре и литературе, которое сосредотачивается на противостоянии одного субъекта (чаще всего - человека) каким-либо могущественным внешним силам. Начало XIX столетия - время романтизма в Европе.

Теперь следует снова вспомнить о Франсиско Гойе, который ещё в 1790-ые был очень популярным при дворе, но не самым выдающимся художником. На рубеже веков его, по всей видимости, сотряс какой-то личностный кризис, поскольку он стал гораздо более отстранённым и депрессивным человеком, а его творчество перешло из светлого режима на сторону весьма мрачных карикатур

В общем, стиль творца начал резко меняться. Французское же вторжение оставило глубочайший след в сознании Гойи. Именно после его окончания он написал показанную в самом начале поста работу - "Третье мая 1808 года в Мадриде", посвящённую подавлению восстания, которое начало герилью.

Она создана так, как надо для нарождающегося национального сознания испанцев. Развивая свой поздний мрачный стиль, Франсиско показывал наполеоновских солдат не имеющими души и сердца (для этого они повёрнуты спиной и находятся в тени) приспешниками зла. Испанцы же, и в особенности центральный герой - светлые люди, достойно принимающие смерть, но не склоняющие голову перед врагом, несмотря на вид уже павших товарищей.

Вне всяких сомнений, здесь прослеживаются романтические и националистические мотивы. Сам Гойя, вполне возможно, хотел показать не столько это, сколько ужасы войны и оккупации как таковые, но он всё же был человеком, жившим в определённую эпоху, и предавал черты этой эпохи. Картина стала популярным символом национально-освободительного противостояния и, надо полагать, вдохновляла многих испанцев на борьбу за будущее своей страны.