Изречение

📚Однажды Эрих Мария Ремарк сказал:

«Всякий опыт чего-то стоит.
И пока это только деньги, ничего страшного.»

Иногда жизнь преподносит нам уроки, которые измеряются финансовыми затратами.
Главное помнить, что такие расходы — это возможность приобрести бесценный опыт и мудрость.
Важно, чтобы потери были лишь материальными, ведь настоящие ценности нельзя купить ни за какие деньги.

Сообщество для людей меняющие свою жизнь к лучшему 👇🏼
https://t.me/+jb4A_05j00w5NTJi

"Творчеством, как и любовью, бессмысленно заниматься по методичкам".

Эта публикация — часть монументального труда "Антикоучинг. Как НЕ НАДО писать", который не даёт покоя паразитам-коучам, указывающим, как надо.

"Антикоучинг" опубликован крупнейшим российским издательством АСТ на бумаге и в виде электронной книги...
...а избранные главы постепенно появляются для демонстрации в свободном доступе: формат социальной сети позволяет снабдить их картинками.

О СЮЖЕТЕ

Восходящее действие «Антикоучинга» продолжается. Разговор подошёл к очередной интересной и важной теме.

Оскар Уайльд был краток: «В реальном мире фактов грешники не наказываются, праведники не вознаграждаются. Сильному сопутствует успех, слабого постигает неудача. Вот и всё».

Не всё.

Во-первых, у того же Уайльда сюжеты не настолько безысходны и однообразны.

Во-вторых, даже самая реалистичная художественная литература описывает мир не таким, каков он есть, а таким, каким он может быть. У беллетриста, в отличие от документалиста, остаётся гораздо бóльшая свобода манёвра.

В-третьих, реализовать эту свободу манёвра можно, в том числе, пользуясь рекомендациями, которые Антон Чехов дал своему старшему брату-писателю Александру:

Старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей.
Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок.
Краткость — сестра таланта.
Памятуй, кстати, что любовные объяснения, измены жён и мужей, вдовьи, сиротские и всякие другие слёзы давно уже описаны.
Сюжет должен быть нов, а фабула может отсутствовать.

В последней фразе упоминается то, с чего стоило бы начать. Так в романе Василия Слепцова «Хороший человек» начинали от печки, в повести самого Чехова «Моя жизнь» — от гостиной, а в литературе древних греков и римлян — от яйца.

Что такое сюжет?

Это короткая история, у которой — по Аристотелю — есть начало, середина и конец.

События сюжета выстраиваются в той последовательности, которую автор считает наилучшей для рассказа. Чехов рекомендовал делать это не так, как предшественники: «Сюжет должен быть нов».

В отличие от сюжета, фабула — это события в хронологическом порядке. «Фабула может отсутствовать», — сказано у Чехова.

Не надо писать, ограничивая себя рамками фабулы. Сюжет позволяет собрать историю из разрозненных событий, изменить хронологию, переставить события местами, а частично вообще выбросить, если их отсутствие не нарушит причинно-следственные связи между остальными событиями и не лишит историю смысла.

Бессюжетная литература, или автофикшн — это чеховская формула вверх ногами. Сюжета нет, автор не управляет последовательностью событий и пересказывает фабулу...
...но события в хронологическом порядке пересказаны бессчётное число раз. Не стоит заниматься этим снова и снова, предупреждал ещё три тысячи лет назад мудрый царь Соломон-Екклесиаст. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», — сказано в библейской книге и в письме Чехова за 1889 год: «Любовные объяснения, измены жён и мужей, вдовьи, сиротские и всякие другие слёзы давно уже описаны».

Художественной литературе необходим сюжет, причём он «должен быть нов».

Разве нельзя обойтись без сюжета?

В 1977 году российский писатель Юрий Тынянов опубликовал книгу, где предлагал не заниматься поиском границ литературы и «не утруждать себя точным определением всех бытующих терминов, возведением их в ранг научных определений, тем более что с самими определениями дело обстоит неблагополучно». С его точки зрения, лучше обсуждать литературный факт.

В том же году французский писатель Серж Дубровский выпустил роман «Сын», где в авторской аннотации впервые упоминался автофикшн как «вымысел абсолютно достоверных событий и фактов».

Глумливый термин пошёл гулять по свету, и за минувшие десятилетия автофикшн сделался литературным фактом, но из-за отсутствия сюжета он существует вне художественной литературы. Это род мемуаров или документальной прозы. Автобиография — вроде той, что пишут при устройстве на работу, только приукрашенная.

Бессюжетные тексты совсем не обязательно плохи. Для читателей с маленькой личной энциклопедией и скромными запросами они как раз всегда хороши. Читая пересказ фабулы, лишённый сюжета, каждый второй думает: «Я тоже так могу», и он совершенно прав.

Не надо писать того, что может написать каждый второй.

Речь не о том, плох или хорош автофикшн, а о том, что вряд ли он относится к художественной литературе — по той же причине, по которой хоккей на льду нельзя назвать фигурным катанием, хотя и хоккеисты, и фигуристы катаются на коньках.

Не надо писать, подменяя новый сюжет приукрашенной фабулой или потоком сознания, если хочется быть автором произведения художественной литературы, а не псевдоавтобиографии.

Виктор Шкловский в книге «Сентиментальное путешествие» вспоминал, как чекисты арестовали его за помощь антисоветскому подполью и собирались расстрелять:

Следователь предложил мне дать показания о себе. Я рассказал о Персии. Он слушал, слушал конвойный и даже другой арестованный, приведённый для допроса. Меня отпустили. Я профессиональный рассказчик.

В литературе фабула — то, что произошло на самом деле, а сюжет — то, как об этом узнал читатель. Разница такая же, как между походкой хромого и балетом.

Шкловский использовал сюжет вместо фабулы и спасся от смерти. Мастерство рассказа увлекательной истории, о котором он говорил, победило безысходность реального мира фактов, о котором говорил Уайльд. Сюжет, обязательный для художественного произведения, победил фабулу, которой, как считал Чехов, может вообще не быть.

Какую роль играет сюжет?

В художественной литературе — основополагающую.

Если спросить читателей, о чём написана та или иная книга, — девять из десяти начнут ответ с пересказа сюжета, а не с того, как они поняли авторское послание.

Сюжет — это привлекательная, хитроумная и сложная упаковка для смыслов, которыми автор делится с читателями. В сюжете герои раскрывают свои характеры и мотивы поступков. С помощью причинно-следственных связей сюжет показывает, откуда берётся конфликт между героями или между героем и обстоятельствами — и к чему приводит.

Увлекательный, динамичный сюжет заметно повышает шансы книги на успех. Кроме того, от сюжета во многом зависят жанр и форма произведения.

В жанре комедии сюжет наполняется парадоксальными событиями.

В жанре трагедии основа сюжета — неразрешимый конфликт.

В жанре драмы сочетаются наиболее сильные стороны комедии и трагедии, сюжет обычно привязан к личным переживаниям героев, а конфликт может быть разрешён.

В романе, а тем более в эпопее насыщенный сюжет растянут во времени; крупная интрига пронизывает многочисленные сюжетные линии с обилием персонажей.

В повести сюжет попроще, интрига обычно скромнее, сюжетных линий меньше, персонажей тоже.

В рассказе и других малых формах сюжет чаще всего сосредоточивается на одном событии и на отношении к нему минимального числа персонажей, вплоть до единственного.

Сколько существует сюжетов?

Вопрос бессмысленный.

Во-первых, он требует бессмысленного ответа. Один сюжет — это минимум, а поскольку Чехов требовал от каждого писателя нового сюжета, — с учётом количества пишущих число сюжетов тоже стремится к бесконечности.

Во-вторых, какое значение для писателя может иметь количество сюжетов мировой литературы? Никакого. Чем помогает писателю знание этого количества? Ничем.

Если автор под руководством коуча собирает сюжет и всё произведение по схеме, как дети собирают игрушку из ограниченного набора красочных кирпичиков, — лучше не мешать и оставить обоих забавляться.

Антикоучинг, в отличие от коучинга, выступает против примитивных схем, которые к тому же спорны и не приносят практической пользы...
...однако вопрос о числе сюжетов существует, и для повышения профессиональной эрудиции имеет смысл знать основные варианты ответов. Их логика тоже может пригодиться, но не для конструирования сюжета, а для его деконструкции. Для анализа того, что уже написано, и для поиска ошибок.

В XVIII веке итальянский драматург Карло Гоцци рассматривал сюжет как драматическую ситуацию и утверждал, что сюжетов тридцать шесть.

Позже его высокоучёный германский коллега Иоганн Вольфганг фон Гёте потешался над ещё одним коллегой и своим земляком Фридрихом фон Шиллером, который «долго ломал голову, чтобы открыть больше, но и он не нашёл даже столько, сколько Гоцци».

Разногласия по вроде бы простому вопросу между литературными гигантами такого уровня — тревожный сигнал. Притом и Гёте, и Шиллер, и Гоцци в своём творчестве прекрасно обходились без ответа вообще. То есть, как и было сказано, прикладного смысла ответ не имеет. Но теоретики продолжают упражняться в составлении схем.

На рубеже XIX и XX веков француз Жорж Польти поднатужился, чтобы вслед за Гоцци перечислить тридцать шесть драматических ситуаций. Он тоже считал, что в них заключены все мыслимые сюжеты мировой литературы. Классификатор Польти выглядел так:

1. Мольба
2. Спасение
3. Месть, преследующая преступление
4. Месть близкому за близкого
5. Бегство (затравленный)
6. Внезапное несчастье (бедствие)
7. Жертва жестокости или обстоятельств
8. Бунт (мятеж, восстание)
9. Отважная попытка
10. Похищение
11. Загадка (тайна)
12. Достижение
13. Ненависть между близкими
14. Соперничество между близкими
15. Адюльтер, сопровождающийся убийством
16. Безумие
17. Фатальная неосторожность
18.Невольное кровосмешение
19. Невольное убийство близкого
20. Жертва ради идеала
21. Жертва ради близких
22. Жертва всем из-за страсти
23. Жертва близким во имя долга
24. Соперничество неравных
25. Адюльтер
26. Преступление любви
27. Бесчестие любимого существа
28. Любовь, встречающая препятствия
29. Любовь к врагу
30. Честолюбие
31.Борьба с богом
32. Ошибочная ревность
33. Судебная ошибка
34. Угрызения совести (раскаяние)
35. Вновь найденный
36. Потеря близких

В ХХ и ХХI веках теоретики продолжают спорить о том, насколько вообще корректно приравнивать драматические ситуации к сюжетам. Некоторые предлагают говорить не о сюжетах, а о мотивах...
...но для практикующего писателя важнее другое. В список Польти отчего-то не попали такие очевидные мотивы, драматургические ситуации или сюжеты, как алчность (например, в «Скупом рыцаре» у Пушкина), самоубийство (в «Анне Карениной» у Толстого или в «Грозе» у Островского) и предательство (в «Тарасе Бульбе» у Гоголя). Обойдёнными оказались клевета, коварство, мошенничество... Выходит, схема ущербна, и прикладного смысла у неё нет, как у двигателя с недостающими деталями.

Американец Рональд Тобиас предложил свою схему, в которой только двадцать сюжетов:

1. Квест
2. Приключение
3. Преследование
4. Спасение
5. Побег
6. Месть
7. Загадка
8. Соперничество
9. Неудачник
10. Искушение
11. Метаморфоза
12. Трансформация
13. Созревание
14. Любовь
15. Запретная любовь
16. Жертвоприношение
17. Открытие
18. Жалкий избыток
19. Вознесение
20. Низвержение

Кирпичики из этого набора коучи тоже предлагают использовать. Но если уж двигаться по пути сокращения числа основных сюжетов, надо вспомнить и список из двенадцати позиций, который составили российские мыслители. Для простоты восприятия позиции обозначены именами персонажей из произведений литературы, наиболее характерных для того или иного сюжета:

1. Одиссей — герой-путешественник переживает приключения, участвует в фантастических событиях и трэвел-стори.
2. Золушка — эталонная женская мелодрама.
3. Анна Каренина — трагический любовный треугольник.
4. Гамлет — надломленный герой переживает череду предательств и поднимается к вершинам духа, но не изменяет мир.
5. Граф Монте-Кристо — тайный герой обретает большие возможности, борется за справедливость и становится явным героем.
6. Ромео и Джульетта — прекрасная любовь, у которой нет будущего.
7. Отцы и дети — вечный конфликт поколений.
8. Робинзон — сохранение личности в одиночестве.
9. Троянская война — любовь и ненависть, борьба кланов.
10. Катастрофа — фатальное событие и его последствия.
11. Остап Бендер — мошенничество, плутовство и авантюра.
12. Машина времени — путешествия в будущее и прошлое, исторический роман.

По мнению Курта Воннегута, «мы знаем о жизни слишком мало и даже не в состоянии определить, что для нас хорошо, а что плохо», и все литературные сюжеты посвящены тому, как персонажи по ходу преодоления трудностей либо обретают личное счастье, либо остаются ни с чем. Из этих соображений американский романист и шутник вывел перечень восьми базовых сюжетов:

1. Человек в полной заднице
2. Парень встречает девушку
3. История сотворения мира
4. Ветхий Завет
5. Новый Завет
6. Золушка
7. Всё хуже и хуже
8. Как попасть наверх

По нескольким примерам видно, что составители списков думают в схожих направлениях, но трактуют понятие и сущность сюжета по-разному.

Следующего уровня краткости достиг Кристофер Букер. Его перечень сюжетов насчитывает семь позиций:

1. Из грязи в князи (Золушка)
2. Квест или приключения (Одиссей)
3. Туда и обратно (Алиса в Зазеркалье)
4. Комедия
5. Трагедия
6. Воскресение (Спящая Красавица)
7. Победа над монстром (Джеймс Бонд)

Разработка этой версии заняла у Букера тридцать четыре года. Список снабжён пояснениями, но им недостаёт чёткости, особенно в случае комедии. Поэтому вот ещё аналогичный перечень семи основных литературных сюжетов:

1. Человек борется с природой
2. Человек борется с другим человеком
3. Человек борется с окружением
4. Человек борется с машиной/технологией
5. Человек борется со сверхъестественным
6. Человек борется с самим собой
7. Человек борется с богом/религией

Такой подход имеет не меньше прав на существование, чем любые другие. Правда, и эта схема вряд ли поможет создать хороший сюжет, а пригодится только для анализа уже написанной книги.

Аргентинский писатель и философ Хорхе Луис Борхес не остался в стороне от дискуссии. На его взгляд, мировая литература использует всего четыре сюжета, «и сколько бы времени нам ни осталось, мы будем пересказывать их в том или ином виде». Это истории:

1. Об укреплённом городе
2. О возвращении
3. О поиске
4. О самоубийстве бога

Призовую заявку на успех в соревновании по сокращению числа базовых сюжетов мировой литературы сделал американец Уильям Фостер-Харрис. На его взгляд, этих сюжетов три:

1. Центральный персонаж идёт на жертву ради другого.
2. Центральный персонаж принимает логически верное решение, поэтому не может принести необходимую жертву.
3. Центральный персонаж становится жертвой не своего решения, а своей судьбы; решающее событие происходит не в конце и не в кульминации, а в начале, — и дальше следует предначертанное, чаще всего трагическое развитие событий: читатель только выбирает момент, когда уже можно причитать.

Тоже интересно: первый случай касается иррационального поведения героя; второй — рационального, когда рассудок удерживает от эмоциональных поступков, а третий — это классическая древняя трагедия, где царит неумолимый рок.

Британский кинорежиссёр Питер Гринуэй тоже принял участие в первенстве лаконичных мужчин и заявил, что в искусстве существуют всего две сюжетных темы:

1. Секс
2. Смерть

На всякий случай он оговорился, что есть ещё третья тема — деньги. Но добавил, что так или иначе она связана с одной из двух главных тем. Здесь уже была речь о любви и смерти...
...и абсолютным чемпионом становится один-единственный базовый сюжет, на котором построена вся литература:

1. Герой переживает внутренний конфликт чувств, эмоций и пытается найти выход из этой ситуации.

Кстати, такую сверхуниверсальную идею поддержал тот же Фостер-Харрис. Действительно, герои всегда занимаются урегулированием внутреннего конфликта, чтобы вернуть себе гармонию с миром — в том виде, как они её представляют.

Здесь собраны лишь самые характерные ответы на вопрос о количестве основных сюжетов литературы. Но можно утешить авторов, которых расстраивает обилие вариантов ответа. Сколько бы ни было сюжетов, они практически не встречаются в чистом виде и существуют в различных сочетаниях. Комбинаторика многократно увеличивает шансы автора блеснуть новизной, которую упоминал Чехов.

Например, Ганс Христиан Андерсен в сказке «Снежная королева» использовал целый букет сюжетов и действий из перечней Польти и Букера.

Мальчик Кай совершает отважную попытку и проявляет фатальную неосторожность, когда цепляется за роскошные чужие сани.
Снежная королева увозит Кая: это похищение, а для Герды — вдобавок внезапное несчастье и потеря близкого.
Девочка вынуждена разгадывать загадку: где Кай и как его спасти?
Герда готова принести себя в жертву ради близкого — и в её случае это любовь, встречающая препятствия.
На всём пути в поисках друга Герда ведёт борьбу с природой, с другими людьми и со сверхъестественным.
Унять ледяные ветры помогает мольба.
Противостояние девочки и Снежной королевы — это соперничество неравных.
Достижением Герды становится спасение Кая.
Она возвращает вновь найденного мальчика домой...
...а в целом — Герда урегулирует внутренний конфликт, вызванный пропажей Кая, чтобы вернуть себе прежнее гармоничное состояние.

От единственного базового сюжета никуда не уйти.

Таким же образом трудолюбивый автор может препарировать собственную историю или любое известное произведение — от романа до анекдота.

[Продолжение следует.]

Оригинал публикации по ссылке https://dzen.ru/a/Z_rqsE7O7zxtYToW

Смотришь на нее, и как будто бы не было двадцати лет войны.

ВВЕДЕНИЕ

В комментариях к эссе посвящённым «Вселенной искажённого детства» (Новости по «Вселенной извращённого детства», "Питер Пэн: Кошмар в Нетландии": новый фильм во франшизе "Вселенная искажённого детства") зашла речь об ужастиках, связанных с «Пиноккио» и речь зашла о японском фильме ужасов в сеттинге киберпанка «Пиноккио √964».

Тема настоялась, так что предлагаю вам налить себе кофечая и поговорить об очень странном фильме.

Кратко.

Сексуальный раб-киборг Пиноккио 964, лишённый памяти, оказывается на улице из-за импотенции. Он знакомится с Химико, такой же бездомной со стёртой памятью. В это же время компания, которая владела Пиноккио, пытается уничтожить вышедшего из строя киборга, чтобы их деятельность не получила огласки.

Сюжет.

На улице в ноги девушке Химико падает странный мужчина, которому явно нехорошо. По маркировке на теле она узнаёт, что его зовут Пиноккио 964. Он не может говорить, и девушка забирает его к себе в ночлежку. Из разговоров мы узнаём, что она лишилась памяти.

Параллельно мы узнаём, что Пиноккио — секс-киборг, которого выкинула клиентка, так как у того не стоял. Компания не против заменить его, но возмущена тем, что клиентка выкинула его — это может привлечь внимание СМИ и далее властей.

Химико пытается научить Пиноккио говорить, когда у Пиноккио наконец получается говорить, и оказывается, что он также ничего не помнит. Позже они приходят в ТЦ — Химико рисует карту, чтобы никогда не полагаться на память. Она отходит за едой, но в толпе слышит, что кто-то ищет Пиноккио, она возвращается к нему, но не находит. Позже нам показывают, что они оба в ночлежке и с эрекцией у Пиноккио всё хорошо.

Утром Пиноккио начинает клинить. Он крутится, дёргается, истекает кровью и гноем. С запозданием нечто подобное, но без боди-хоррора происходит и с Химико, зато она блюёт (во-первых, эта сцена не страшная, она мерзкая, во-вторых, она длится, вот чтобы не соврать, минут 10). После этой трансформации Химико сходит с ума, у неё появляются галлюцинации, она обливает Пиноккио кислотой… Правда, потом её вроде отпускает, и она начинает ему помогать… Но нет, она приводит его на мусорку, сковывает цепями, ведёт куда-то, кормит мусором.

Тем временем лидер компании, которая владела Пиноккио, утратил терпение и нанял трёх убийц, чтобы они нашли и ликвидировали Пиноккио. А тем временем расширяет производство (зачем-то тут есть сцена, где секретарша литра два слюны выплёвывает в вишни директору, пока тот не видит, а он после этого их ест…)

Химико держит Пиноккио у себя дома, куда приводит одного из наёмников. Тот докладывает начальству, которое высылает подмогу, чтобы избавиться от Химико. Они планируют убить её газом, а Пиноккио перепрошить.

Но Химико выживает, убивает одного из нападавших, содрав ему лицо. От газа к Пиноккио возвращается память, а вместе с ней телекинетические способности (как я понял, так как напавшая на него Химико отлетала в приступе бесконтактной борьбы. Но невероятная сила и скорость точно в наличии). Отбив нападения Химико и последнего наёмника, Пиноккио сбегает.

Химико и наёмник добрались до начальства, чтобы сообщить ему о возвращении воспоминаний Пиноккио. Этот факт его злит. Звучит сирена, указывающая на то, что Пиноккио приближается.

Пиноккио просит его освободить, но директор лишь предлагает тому сдохнуть (вы спросите, а почему он сам не снял оковы? А он снял. В следующей же сцене). Тогда Пиноккио убивает нападает и убивает директора. После этого у героя очередной припадок (припадки тут у всех регулярно). Химико находит его и требует смерти Пиноккио, приказывая ему «умереть». Пиноккио спрашивает её, почему она отказывается ему помочь, и она срывает с себя лицо, обнажая огромную каменную голову (раза в четыре больше той, что была под маской). Пиноккио нападает на неё, срывает с её плеч голову и надевает её на свою голову, после чего из ушей идёт пар. Фильм заканчивается тем, что Пиноккио, с голосом и головой Химико, стоит ночью у подножия Токийской башни, избавившись от своей постоянной боли, и произносит: «О. Так намного лучше. Всё так ясно. Так приятно!»

Разбор.

В рецензии ScreenAnarchy говорится:

««Пиноккио 964» тщательно продуман, чтобы давить на зрителей. ... Вы наверняка будете полностью измотаны, когда на экране наконец появятся финальные титры... постоянное присутствие криков, воплей, рычания и нытья само по себе является своего рода пыткой»

Я могу согласиться с тем, что это пытка, но отнюдь не продуманная. Вечные крики просто начинают раздражать, а давление сбрасывается неразумно огромными сценами беготни.

Ужасы. Самое страшное в этом фильме, то, что на Кинориуме на него оставили такой отзыв:

В остальном пугать ему особо нечем.

Эффекты. Фильм снят за полторы миски риса, но зачем-то в него попытались добавить каких-то эффектов, скорости, дальних прыжков, преображений, и выглядит это, как и должно выглядеть в фильме за полторы миски риса – ужасно.

Актёрская игра. Вот любят азиаты переигрывать, если человек с психическими проблемами, то или прыгает, как обезьяна, то стоит на месте и раскачивается с такой амплитудой, что ещё немного, и голова будет биться об пол.

Если злость, то слюна прям через экран льётся, если лизоблюдство, то только ботинки не целуют. Да, эмоции читаются легко, но в целом на любителя.

Мерзость. Есть такой специфичный поджанр хорроров, как боди-хоррор, он работает на том, чтобы вызвать у вас чувство страха и отвращения, используя для этого натуралистичность и фокус внимания на телесном – жёсткие увечья, болезни, гниение, паразитизм, мутации и превращения. В целом для него подходят фонтаны крови и рвоты.

Есть другой поджанр – сплаттерпанк, где подчёркнуто гротескные элементы соседствуют с натуралистическими сценами кровавого насилия.

Вот есть это всё, и можно сказать, что «Пиноккио» просто соответствует этим жанрам, берёт из них элементы, как и из других жанров эксплуатационного кино. Но то, как персонажи кидаются друг в друга гнилыми продуктами, заставляют друг друга жрать мусор – не вписывается ни в один жанр, кроме трэша.

Затянутость. Фильм идёт 1 час 36 минут. Но сюжета там на короткометражку. Три минуты прогулок по улицам, пять минут попыток научить Пиноккио говорить, три минуты секса, полторы минуты метаний по комнате, три минуты прогулки по ТЦ… Кажется, что это немного, вот только это всё происходит в первые 24 минуты фильма. И в остальном фильме ситуация не улучшается (5 минут бега сумасшедшей Химико, 5 минут бега наёмника к телефону, 5 минут бега Пиноккио после возвращения памяти). Если даже не убирать, а просто сократить эти сцены, то окажется, что фильм можно сжать раза в два.

Сюжет. ???

Мне просто нечего сказать. Вот на Пикабу пользователь @LyublyuKotikov, в подборке странных японских фильмов так охарактеризовал этот фильм:

Дальше начинаются 964 круга ада, сексуальных девиаций, эпилептических припадков, вывернутых наизнанку разноцветных внутренностей и импровизированных садомазохистских скетчей, дающих простор для фрейдистских и политических трактовок.

Можно ли с этим согласиться? Ну наверное. Но можно ли тут что-то найти, а главное, стоит ли искать? Вряд ли.

Это тот случай, когда я вообще не понимаю произведение. Оно выглядит для меня как трэш ради трэша, но люди пытаются найти в нём какие-то смыслы, и кто-то находит (да, понятно, что есть контекст злобных корпораций, которые в погоне за прибылью творят лютую дичь, но помимо таких самоочевидных вещей… Что это за сцена «трансформации» Пиноккио, того, как Химико сходит с ума, зачем нужна сюжетная линия наёмника, который хочет ребёнка… В теории это должно быть добавлено по какой-то причине, кроме странностей автора). Потому я прошу тех, кто видел этот фильм, поделиться своими впечатлениями, особенно, если вы смогли в нём что-то разглядеть.