Лига Писателей

Она стояла на краю моста, напротив меня, чуть пригнувшись, опираясь на передние лапы, выгибая позвоночник так, что ряды позвонков бугрились под тонкой, полупрозрачной кожей, словно зубья ржавой пилы. Мозг наружу - не метафора, а живая, пульсирующая реальность: серое, с красноватыми прожилками, оно подрагивало при каждом вдохе, а по влажной поверхности перекатывались капли чего-то маслянистого. Губ, как таковых, не было, и обнажённые челюсти тянулись в оскал, а между зубами, тонкими и изогнутыми, как ржавые гвозди, медленно перетекала вязкая слюна, капая на асфальт. Она провела языком по зубам - длинным, мясистым, гибким, как плеть, - и чуть покачала головой, будто решая, с какой стороны удобнее будет меня разорвать.

Я понимал, что в этот момент любая попытка бежать даст ей преимущество: скорость у таких созданий бешеная, а на открытой поверхности моста спрятаться негде. Один на один, без фланговых атак - уже подарок судьбы, учитывая, что секунду назад на моих плечах было сразу три таких ублюдка.

Я шагнул вперёд, перехватил молоток покрепче, чувствуя, как руки немного дрожат, и активировал «Адреналиновый рывок». Всё внутри словно щёлкнуло, и в тот же миг мир вокруг стал чуть медленнее - как будто кто-то незаметно приглушил реальность, оставив мне больше времени на движение. Я рванул к ней, целясь в голову, готовый вложить в удар всю силу, на которую сейчас было способно моё тело. Но тварь, как будто играя со мной, дёрнулась вбок, и прежде чем я успел изменить траекторию, из её пасти метнулся язык - влажный, с шершавой поверхностью, он обвил мою руку так крепко, что суставы и кости захотели пойти куда подальше, и с такой силой дёрнул, что я отлетел в сторону, не в силах удержаться на ногах.

Удар пришёлся в бок припаркованного внедорожника. Металл отозвался глухим, вибрирующим звуком, и я почувствовал, как в висках взорвался белый свет от резкой боли. Голова откинулась назад, и на секунду всё перед глазами поплыло. Молоток выскользнул из ладони и отлетел куда-то в сторону, описав ленивую дугу, прежде чем с исчезнуть в воде внизу. Я остался лежать, прижимая локоть к груди, и лишь рефлекторно поднял глаза - она шла на меня медленно, размеренно, без лишних рывков, будто смакуя каждое моё беспомощное движение. В её походке не было спешки, и именно это вызывало куда больший холод в позвоночнике, чем если бы она бросилась в атаку.

Я едва успел отдышаться, как взгляд сам собой провёл тщательную инспекцию ближайшего окружения - человек за рулём внедорожника уже не дышал: голова свисала, шея выгнулась под нелепым углом, губы посинели, а одежда в районе груди была пропитана кровью, высохшая плёнка которой блестела на солнце грязно-бордовыми пятнами. Рядом, на пассажирском сиденье, лежало охотничье ружьё, его длинный ствол казался светящимся от надежды, патронташ плотно прижат к коже приклада, и этот предмет, в отличие от всего остального вокруг, выглядел почти сакрально - инструмент, способный одним выстрелом превратить эту неправдоподобную игру в прозаическую стрельбу, а не в демонстрацию силы чьей-то уродливой биохимии.

Мысль о том, что если я доберусь до ружья, у меня вдруг появится шанс, выстроилась в голове мгновенно и абсолютно рационально: дробь пробьёт мозг, дробовик в упор даст то, чего у меня нет в ближнем бою - мгновенного завершения, а не затяжного мучительного домогательства языка-хлыста. Но затем включился хладнокровный расчёт - до двери внедорожника было метра пятнадцать, до ружья от двери ещё шаг, моя скорость - средняя, моя выносливость - подорвана прыжком, а у твари скорость реакции и дистанция выброса языка в разы превосходили всё, что я мог противопоставить простым бегом. Тот факт, что её главный инструмент был не зубы, а этот липкий, мускулистый шнур, который мог схватить и отбросить тебя, как тряпку, означал: бежать прямо - значит попасть в пасть до того, как успеешь выстрелить, значит, нужна хитрость, а не скорость.

Проанализировал её поведение на ходу - язык выстреливал по движущейся цели, хватал и резким рывком отбрасывал прочь, ей было важно не столько кусать, сколько удерживать и сминать, а значит, если подставить в поле её атаки цель, способную удержать, смотать или намотать язык, можно превратить его в её же петлю. План родился за доли секунды: не пытаться переиграть её в игру под название «реакция», а перевести её внимание на другой объект, заставив язык схватить и намотаться на вращающийся механизм.

Простота плана делала его хрупким и одновременно рабочим - одно неверное движение, один шаг по не тому вектору, и ПОПЫТКА, МАТЬ ЕЕ, НОМЕР КАКОЙ-ТО АКТИВИРОВАНА, но вариантов не было, и, сжав зубы, я прижался к днищу кузова, почувствовав холод металла под ладонями, и закатился под машину.

Как только я выскользнул из-под машины и бросился к строительным лесам, тварь с ревом обрушилась сверху, её лапы с грохотом врезались в крышу внедорожника, металл расплющился, скрипнул и разошёлся волной, словно тонкая жесть под давлением чудовищных когтей, но я уже не думал о крыше - я бежал к Камазу, где мерно вращалась бетономешалка, и в эти секунды каждая мысль моя была предельно прагматична: нужна труба, нужна приманка, нужна точность, и я схватил две длинные, тёмные металлические трубы, лежавшие рядом.

Первую бросил исключительно в подтверждение своей гипотезы… Язык твари выстрелил, как чёрная плеть, поймал трубу и с бешеной силой отшвырнул её в сторону.

- Отлично! Хоть у тебя мозг и больше моего, но пользоваться ты им явно не умеешь… Ну что, песик, поиграем?! - вырвалась сама собой, потому что в её реакции я увидел закономерность, а закономерность дала мне преимущество: язык действовал по шаблону, и если вовлечь его в динамику вращающегося барабана, то сила там не моя - там сила машины, которая способна намотать, удержать и разорвать. ФИЗИКА! Не думал, что она мне понадобится для убийства мутантов… но… ЛАДНО!

Кровь в венах забурлила от предельной концентрации, Я сорвался с места, сжимая трубу так, будто от её веса зависела моя жизнь - что, впрочем, было не так уж далеко от правды, - и, активировав «Адреналиновый рывок», почувствовал, как сердце бьётся в два раза быстрее, мышцы заливает жидким огнём, а мир вокруг растягивается, словно кто-то чуть ослабил плёнку на старой киноплёнке.

Камаз с мерно вращающейся цистерной стоял всего в десятке шагов, но каждое движение давалось с той предельной внимательностью, когда мозг выстраивает траектории, просчитывает углы и ожидает момент - именно тот, в который можно выдернуть победу из пасти смерти. Тварь, издавая низкий, вибрирующий изнутри рёв, бросилась следом, её когти рвали асфальт, оставляя глубокие царапины, язык то и дело слегка высовывался, предвосхищая удар.

Вскинул руку с трубой, имитируя бросок, и, затаив дыхание, начал отсчёт: «Три… два… один!» - и в тот же миг резко отскочил в сторону, позволив инстинкту твари сработать в полную силу. Язык, с шлепком пробив воздух, метнулся вперёд и врезался в стенку вращающейся цистерны, мгновенно прилипнув, а затем начал безжалостно наматываться на металл, утягивая тварь ближе. Та взревела, упёрлась лапами, дёрнулась назад, но силы машины были несопоставимы: барабан тянул, скручивал, рвал, и я видел, как мышцы на шее твари вздуваются от напряжения, а белые глаза становятся ещё шире от ярости и боли.

Я не стал тратить ни секунды на созерцание этого прекрасного момента - разворачиваясь на бегу, помчался к внедорожнику, сдёрнул с пассажирского сиденья охотничье ружьё, проверил патрон в стволе и, ощущая каждую жилку на прикладе, вернулся к Камазу. Тварь уже лежала на боку, язык был вырван и болтался в нескольких метрах, оставляя на земле жирные кровавые полосы, дыхание её превратилось в хриплый, рваный вой, но даже так она попыталась совершить последний прыжок. Всё это выглядело как в замедленной съемке: разорванная пасть, брызги слюны, когти, нацеленные мне в грудь - и тут же грохот выстрела, дробь, вонзившаяся прямо в мозг, отбросила её назад, а голова, словно марионеточная, бессильно мотнулась в сторону.

[ПРОТИВНИКИ УСТРАНЕНЫ: 39]
[Бонус к физической силе: +1.5%]
[Бонус к выносливости: +1%]
[Бонус к скорости реакции: +1.5%]
[Бонус к когнитивным способностям: +0.8%]

- Если бы не «Рефлексы Хищника» и «Крепкие кости»… - выдохнул я, позволяя ружью опуститься на асфальт, а коленям - чуть подогнуться, и пнул мёртвую тушу в бок. - …давно бы уже вернулся в начало… ДА, ублюдина!

Я проверил патроны так, словно этот простой жест мог прибавить мне сил или уверенности: пять штук. Не шесть, не восемь, а ровно пять, и в этих цифрах было всё - и мой запас шансов, и то, как быстро они могут закончиться, если я сделаю хоть одну ошибку. Камень в кармане пульсировал ровным, но нарастающим светом, вибрация от него отдавалась в костях запястья, а с каждым шагом казалось, что он всё настойчивее требует, чтобы я шёл именно в одном направлении. Мост впереди выглядел так, будто его строили сразу после конца света: ржавые остовы машин намертво застряли в пробке, асфальт был вспучен, куски бетона осыпались в воду, перила в некоторых местах и вовсе отсутствовали. Было ясно - на машине туда не прорвёшься. Пешком - единственный вариант.

- Ну, как говорится, с ружьём не так страшно… - пробормотал я, поднимая оружие чуть выше, словно это могло оттолкнуть от меня невидимые угрозы.

Шёл медленно, осторожно переставляя ноги и внимательно всматриваясь в каждую тень: плитка под ногами местами шаталась, где-то зияли трещины, а ветер, гуляющий по мосту, свистел в обломках арматуры так, что казалось, будто мост сам стонет под весом моих шагов. Камень же начал нагреваться. Сначала это был лёгкий жар, как от кружки с чаем, но через пару десятков метров он уже начал прожигать ткань кармана, а ещё чуть дальше - кожу. Я крепче сжал приклад, но ускориться не решался: спешка на таком мосту могла обернуться полётом вниз, а падать в эти мутные, тёмные воды мне не хотелось.

Стоило ступить на последний пролёт, как всё резко пошло наперекосяк. Камень стал таким горячим, что терпеть уже было невозможно. Я выхватил его из кармана, но обжёгся так, что рефлекторно выругался и швырнул его на асфальт. Он ударился, отскочил, как мяч, подскочил ещё раз, и тут раздался резкий хлопок, за которым последовал ослепительная вспышка. Свет ударил в глаза так, что всё вокруг на секунду исчезло в белизне, а в ушах будто кто-то разом выкрутил громкость до предела.

Я пошатнулся, еле удержав равновесие, и пару секунд просто стоял, пытаясь понять, что случилось. Мир постепенно вернулся, сначала приглушённый и мутный, потом всё яснее. На месте камня осталась лишь крошка тёмного стекла, дымящаяся в трещинках асфальта.

- Это ещё что за мексиканская пиротехника?! - выдохнул я, глядя на то, что ещё мгновение назад было моей единственной нитью к Лене.

Осознание накрыло тяжёлой волной: всё, что могло привести меня к ней, исчезло прямо у меня на глазах, превратившись в пепел и запах гари. Теперь я, как ёжик в тумане… Без ориентира, без плана, с пятью патронами и только собственной злостью, которая, впрочем, пока что держала меня на ногах лучше, чем любая другая мотивация.

Я прислушался, почти задержав дыхание, и впервые за последние… да кто его знает, сколько уже попыток, - не услышал этого тягучего и мерзкого гула, который всегда означал одно: всё, времени больше нет, сейчас что-то придёт за тобой. Тишина была странной, непривычной, даже давящей - словно город замер, выжидая, что я сделаю дальше. Это давало мне редкую роскошь - пару минут на то, чтобы собраться с мыслями, не отплясывая под музыку Системы.

Я опустился на край покорёженного от взрыва ограждения, ружьё лежало поперёк коленей, а взгляд сам собой уткнулся в серую рябь воды внизу. Камень… Почему он вдруг начал так бешено нагреваться? До этого он просто пульсировал, реагируя на направление, а потом - взрыв. Это было не похоже на случайность. Либо он достиг точки, в которой должен был сработать какой-то триггер, либо я сам, даже не понимая того, дотянулся до механизма, который был слишком сложен, чтобы угадать его правила.

Если первый вариант - значит, я был на верном пути, и то, что случилось, это часть плана, пусть и чёртовски криво спроектированного. Но если второй… Тогда всё, что я сейчас делаю, - это бег по замкнутому кругу, только с новыми декорациями и всё теми же финальными титрами в виде моей смерти.

Может, нужно просто продолжить идти туда, куда он вёл? Даже без него - направление примерно понятно. Но если камень взорвался, значит, та штука, что была в нём, уже сработала… и теперь мне придётся разбираться с последствиями, не имея ни малейшего понятия, что именно она сделала. Или… может, это была ловушка? Приманка, заманивающая меня в нужное Системе место.

Я потер виски и тихо выругался. Решений было два: идти вперёд, рискуя угодить в засаду, или искать другой способ, который, возможно, вообще не существует. А сидеть и ждать, пока за мной придут - худший из вариантов.

- Ладно… - пробормотал я, чувствуя, как уголки губ кривятся в кривой ухмылке, - доверюсь хрен знает какой технологии… и пойду, куда она меня вела.

Поднялся, перехватил ружьё так, чтобы приклад лег в плечо, а ствол смотрел вперёд, и медленно сделал несколько шагов. Ветер гнал по мосту обрывки бумаги и пепел, а где-то внизу, под металлическими пролётами, в воде всё еще плескались две твари. Я двигался туда, где недавно раскололся и взорвался камень - единственная зацепка, которая, как оказалось, решила уйти из моей жизни с грохотом.

И вот, когда я уже миновал обугленную полосу асфальта, по которому ещё тянулся едва заметный дымок, земля под ногами вдруг ощутимо дрогнула, словно в глубине что-то проснулось и потянулось навстречу. Я только успел перехватить ружьё покрепче и сделать короткий вдох, как глухой, вязкий треск пронзил тишину. Асфальт пошёл трещинами, проваливаясь внутрь, и в следующее мгновение опора под моими ногами исчезла.

- Да твою ж… - выдохнул я, но слова утонули в реве рушащегося покрытия.

Тело ушло вниз, в темноту, а холодный воздух обжёг кожу, когда я, сбитый с ног, начал падать, чувствуя, как ружьё выскальзывает из рук, а в груди растёт то самое мерзкое чувство - будто Система только что выдернула у меня коврик из-под ног и довольно ухмыляется где-то в стороне.

- ДА ИДИ ТЫ НААааааааааааа

Вот сижу, уставившись в белый лист. Хочу попытаться написать историю в жанре фэнтези. ХОЧУ. Аж зудит в пальцах. Мрачное, такое, чтобы кости хрустели под сапогами, а в голове после прочтения стоял туман вечных вопросов: кто мы, куда идем, и почему этот гоблин так гадко хихикает?

Прежде я писал в жанрах мистического триллера, приключенческой научной фантастики, фантастической романтики, антиутопии, киберпанка, но никогда не касался фэнтези о средневековье. Ни-ра-зу.

В моих книгах речь обычно идет или о современности, или о будущем, а тут совсем другое дело. На первый взгляд, кажется, что нет ничего сложного: поменяй время, добавь мечи, магию и замки и дело сделано. Но это совсем не так. Фэнтези - далеко не самый простой жанр, и требует к себе большого уважения. Да, можно взять стандартный набор и не париться, но какой тогда в этом смысл? Никакого.

Первое, что не дает мне покоя - Расы. Уж, очень мне не хочется лепить привычных эльфов с луками, орков качков и тому подобное, а попытаться придумать свою расу довольно не просто. С одной стороны, либо получается нечто такое, что уже существует, либо что-то совершенно несуразное и бессмысленное (как пытаться скрестить жирафа и тостером). Придумать людей-кальмаров не трудно, но разве это красиво? Разве оно стоит того? Выглядит, скорее, как жалкая пародия в попытке не следовать основам жанра.

Второе, что занимает мой ум - это Мир. Он должен быть цельным, логичным и оригинальным. Здесь, на самом деле, проблем гораздо меньше, чем с расами. Да, придется немного подумать, но здесь понятно как и куда следует двигаться.

Хотя стоит отметить, что я привык к определенной камерности - очень часто у меня фантастика и мистика представляют собой роль декорации для внутреннего ада персонажей. Здесь же должно быть несколько иначе. Но, как я уже сказал, с этим разобраться будет проще.

Третья дилемма: Баланс. Как совместить свое (этот мой вечный сумрак, философский надрыв, любовь к психологическим пропастям) с канонами жанра? Часто люди ждут от фэнтези определенного "вкуса" – приключений, магии, эпичности. А я хочу, чтобы мечом орудовали редко, зато внутренних демонов было на каждого по роте. Не превратится ли мое "мрачное фэнтези" в нытье в замке при свечах? Как вплести философию в сюжет о походе за артефактом, чтобы это не выглядело лекцией посреди боя?

Вот и сижу думаю. С одной стороны – океан возможностей! Можно ВСЕ! С другой, этот океан такой безбрежный, что можно запросто утонуть в собственных невоплощенных (и часто дурацких) идеях. Страшно начинать. Страшно, что получится вторично. Страшно, что получится смешно (не в том смысле). Страшно, что мой "фирменный" стиль просто не приживется на этой новой почве.

Но черт возьми, мне нравится эта мысль. Эта задача – создать что-то новое в старых рамках, но не сломать рамки, а переплавить их во что-то свое. Звучит слишком амбициозно, но попытаться стоит.

Может, не надо изобретать велосипед с квадратными колесами? Может, взять старую, добрую расу, но вывернуть ее наизнанку? Вместо благородных эльфов – эльфы-циники, разочарованные в бессмертии, страдающие вечным сплином? Вместо орков-туповатых вояк – орки-философы, тяготеющие к созерцанию, но вынужденные махать топорами в силу физиологии? И мир... Может, не гигантский континент, а один проклятый, дышащий на ладан город-государство, где вся "магия" – это гниль, отчаяние и тени прошлого? В общем, есть над чем подумать.

Если у вас есть желание поделиться мыслями, то буду рад. Особенно ваше мнение по трем вопросам:

1. Как бы вы отнеслись к миру фэнтези, где кроме людей нет привычных рас?

2. Насколько вам важна детальная проработка мира, включая его историю?

3. Мрачное фэнтези с философией - такое бы вас заинтересовало?

В общем, я рискну полезть в эту нору с граблями наготове. Буду ли я там биться головой о стены собственных фантазий? Скорее всего. Получится ли что-то путное? Не имею ни малейшего понятия. Но попробовать ОЧЕНЬ хочется.

- Что она хотела сказать? Петля это… Чёрт! - слова вырвались сами, вместе с горькой злостью, от которой скулы свело. - Надо её найти! Сейчас!

Я бросился к машине, но пробежав всего пару десятков метров, резко остановился. Что-то, краем глаза, зацепило сознание. Чуть в стороне, там, где ещё недавно мы стояли с Леной, асфальт был исполосован алыми пятнами, уже подсохшими, но всё ещё насыщенно-бордовыми. Кровь. Её кровь. Вокруг - валялись гильзы, блестя тусклым, холодным металлом, а рядом, в пыли, виднелись отпечатки обуви и следы скольжения, как от упавшего тела.

- Нет… - я подошёл ближе, присел, глядя на это пятно, и внутри меня всё сжалось. - Это невозможно… Она умерла, петля перезапустилась… но почему? Почему здесь это осталось?!

Я стоял, уставившись в эту лужу, и пытался ухватить хоть какую-то логику. Петля всегда откатывала всё назад - события, предметы, даже сами трупы исчезали, будто их и не было. А теперь - вот оно, передо мной: доказательство, что та смерть… она не была «аннулирована». Это как если бы кто-то взял и вырезал кусок реальности из прошлого и вживил его в новый цикл. И тогда в голове начали всплывать обрывки - длинный чёрный плащ, маска клоуна с опущенными уголками губ, холодный блеск автоматного ствола, и сразу после - он. Гул. И туман, из которого вынырнула сущность, мгновенно оказавшись рядом, как будто кто-то направил её, приказал появиться именно в тот момент, чтобы завершить начатое.

Я попытался связать всё в одну цепочку. Если убийца и сущность действовали так слаженно, значит, это не совпадение. Может быть, ими кто-то управляет? Не просто Система, а… что-то или кто-то, стоящий выше, способный вмешиваться в петлю напрямую. Ведь по логике, Система - это механизм, пусть и со своими правилами, но если кто-то может оставлять «следы» между циклами, значит, он действует вне этих правил. Возможно, сущности - всего лишь инструменты. Вопрос в другом: чьи это руки держат поводок? Я перебирал варианты - может, это ошибка в самой Системе, сбой, что-то вроде глюка, но тогда следы крови исчезли бы в следующем откате. Нет, это слишком целенаправленно. Это выглядело как сообщение. Или предупреждение. Или угроза.

Я почувствовал, как внутри закипает смесь тревоги и злости. Всё это - игра, в которую меня втянули, и кто-то, чёрт побери, смотрит, как я бьюсь, и улыбается в своей маске, будь она реальной или нет. И ещё этот момент… Лена знала. Она собиралась сказать мне что-то важное о петле. Если эти двое - клоун и сущность - действуют вместе, возможно, их цель как раз и была в том, чтобы не дать ей договорить. Это уже не просто случайность. Это план.

Гул, накатывающий волной из ниоткуда, разорвал моё раздумье, как острый осколок режет натянутую ткань. Он был уже не просто звуком - давлением, вибрацией, низким и вязким, будто по асфальту катился невидимый валун, от которого содрогались невидимые пружины в груди. В голове щёлкнуло простое, почти рефлекторное решение - я не смогу сейчас разобраться во всех этих догадках, но могу попробовать найти Лену. И если есть хоть какой-то шанс, что она жива в этом цикле, нужно действовать сразу, пока всё вокруг снова не разверзлось в очередной хаос. Я рванул к машине, не оглядываясь на застывшую лужу крови - её образ всё равно прожигал мозг, будто я оставил за собой кусок собственной вины.

Двигатель завёлся с первого раза, сухо кашлянув, и я резко вдавил педаль в пол, чувствуя, как колёса срываются в короткий пробукс на щебне. Решение было простое и единственно возможное - ехать к её квартире, к тому самому месту, где мы впервые столкнулись, когда весь этот ад только начинался. Если в этом цикле она жива и Система ещё не стянула к ней очередную петлю, то, возможно, именно там я смогу её перехватить.

Поначалу всё шло привычно: пустые улицы, мёртвые витрины, разметка на дорогах, выцветшая до едва заметных призраков линий. Но спустя пару кварталов я неожиданно оказался в другом «слое» города. Здесь шли обычные люди - да, немного, но они были: кто-то нёс пакеты из магазина, кто-то вел ребёнка за руку, двое подростков переговаривались на углу, облокотившись на забор. Всё это выглядело… ненормально нормальным, будто кто-то взял кадры из семейного фильма и вставил его в этот изуродованный хронологией мир. Их лица были живыми, в движениях - никакой той напряжённости, к которой я привык у тех, кто выживает. И, что ещё более странно, никто не обращал на меня внимания, как будто моя машина была просто фоном их привычного дня.

Но стоило мне пересечь один-единственный перекрёсток, как город снова вымер. Ни одного человека. Ни следа того островка жизни. Магазины, что миг назад светились изнутри, теперь зияли пустотой, как выбитые глазницы. На дороге - мусор, шуршащий от порывов ветра. Фонари перекошены, их лампы разбиты, а в воздухе снова стояла та самая вязкая тишина, в которой любой звук казался чужеродным. Я невольно подумал, что этот город - как лоскутное одеяло, сшитое из разных кусков времени и состояний, и кто-то, не особенно заботясь о стыках, просто накинул его на реальность.

Когда я свернул на улицу, где был дом Лены, меня ударило чувство, будто я смотрю на старую, почерневшую фотографию. Детская площадка, где в прошлый раз смеялись дети, теперь выглядела так, будто её бросили десятки лет назад: качели повисли на ржавых цепях, сиденья расколоты, краска облезла, облупленные металлические балки торчали под разными углами, будто их пытались вырвать, но бросили. Карусель, некогда яркая, теперь была перекошена, и один из её секторов сломан, словно кто-то пытался выломать его тяжелым инструментом или зубами. Песочница представляла собой яму с гнилыми досками по краям, а песок давно превратился в серую пыль, на которой кое-где виднелись отпечатки - человеческие или нет, я не стал проверять.

Деревья, что росли вдоль тротуара, стояли сухими, без единого листа, их кора местами почернела, а ветви, вытянувшиеся к дому, напоминали скрюченную лапу, тянущуюся к окнам. Фасад самого дома почернел и местами покрылся рыхлой коркой, словно его обжигали медленным, затяжным пламенем, не убивающим, но калечащим. Из некоторых окон свисали остатки штор, выгоревших до цвета грязного холста, а другие зияли пустотой, как выбитые зубы в старом черепе. Подъездная дверь была распахнута, и одна петля, удерживающая её, хрипела на ветру, издавая мерзкий, рваный скрип.

Я остановил машину прямо у крыльца и, не тратя ни секунды, выскочил наружу. Воздух здесь был тяжелым, отдавал затхлостью и сыростью, как в старом подвале, куда годами никто не спускался. Каждое моё движение отдавалось гулким эхом от стен, и этот звук казался слишком громким в этой мёртвой тишине. Подъезд встретил меня полумраком, запахом плесени и прогнивших досок. Лампочка под потолком висела на перекрученном проводе и медленно раскачивалась, издавая еле слышный металлический скрип, но света не давала - стекло было залеплено чем-то тёмным изнутри.

Я начал подниматься по лестнице, каждый шаг отдавался в пустоте гулким ударом. Перила были липкими на ощупь, покрытыми тонким слоем пыли и какой-то маслянистой плёнки, оставлявшей следы на пальцах. Стены, когда-то крашеные в унылый беж, теперь облезли, и под отслоившейся краской проступал серый бетон с пятнами ржавых потёков. На пролётах валялся мусор - куски штукатурки, чьи-то ботинки без подошв, потрескавшиеся пластиковые бутылки. И всё это было мёртвым, застывшим, как будто здесь время не просто остановилось, а было вырезано из самого потока.

Наконец, я оказался перед дверью её квартиры. Она была приоткрыта, и замок болтался, словно его вырвали, а потом воткнули обратно, не заботясь о защёлке. Я сжал рукоять молотка так, что побелели пальцы, и толкнул дверь ногой, заходя внутрь.

Дверь в квартиру Лены была распахнута так, будто её открывали в панике, а потом забыли закрыть - петли натужно поскрипывали при каждом моём шаге внутрь, словно недовольный сторож, которому не по нраву гости. Молоток в руке казался слишком лёгким, почти игрушечным, на фоне того ощущения, что за каждым углом, за каждой дверью меня может ждать что угодно - от пустоты до новой пасти с кислотой. Я двинулся вперёд, осторожно, но быстро, скользя взглядом по комнатам. Гостиная выглядела так, словно по ней прошёлся ураган: диван разодран, подушки выпотрошены, обивка разодрана когтями или ножом; журнальный стол перевёрнут, а его стеклянная столешница лежала в осколках, блеск которых приглушал толстый слой пыли. Я зашёл в спальню - там царила та же картина. Кровать без матраса, шкаф распахнут, одежда валяется в хаотичных кучах, но среди всего этого хаоса не было ни единого предмета, который бы подсказал, что Лена всё ещё здесь. Ни следа её присутствия - только ощущение, что кто-то намеренно стёр все «личные» следы, оставив голые стены и разорванные вещи, как пустую декорацию.

Я вернулся в коридор, пройдя мимо ванной - внутри зеркало разбито, осколки в раковине и на полу, кран сорван, и тонкая струйка воды с мерзким звуком капает в тёмное пятно в углу. Запах сырости и чего-то прогорклого стоял здесь густо, липким слоем оседая на нёбе. Наконец я оказался на кухне. Здесь разруха была скромнее, но, возможно, только из-за того, что ломать было особо нечего: старый облупленный стол, пара стульев, раковина, в которой застыли комки чего-то неразборчивого, и холодильник, покрытый вмятинами и старыми наклейками. Я сел за стол, положил молоток рядом и обхватил голову руками. Мысли ворочались тяжело, словно их приходилось вытаскивать из вязкой тины: где её искать, если даже здесь, в месте, которое по логике петли должно быть точкой отсчёта для её текущего цикла, нет ничего? Если всё стерто - значит ли это, что её здесь уже нет? Или наоборот, что Система пытается скрыть от меня путь?

Я ловил себя на том, что злость и бессилие начали перекрывать логику. Пальцы сжались в кулаки сами собой. И прежде, чем я успел остановиться, кулак со всего размаха врезался в дверцу холодильника. Металл прогнулся с глухим звуком, и дверца, чуть дрогнув, медленно открылась. Холодного воздуха оттуда не было - компрессор, похоже, уже давно умер. Зато внутри, среди пустых полок, стояла аккуратно упакованная коробка, обёрнутая в яркую подарочную бумагу, перевязанная золотистой лентой. Она выглядела настолько чужеродно в этом месте, что мозг сначала просто отказался её воспринимать - как если бы на месте разбитого окна вдруг оказалась идеально чистая стеклянная витрина с тортом внутри.

Я потянулся к ней, чувствуя, как нарастает странное, тянущее изнутри предчувствие, смешанное с опаской. Пальцы коснулись ленты, и в этот момент мир разорвал оглушительный удар - такой, что пол под ногами пошёл рябью, а в уши врезался раскат, словно на кухне взорвался целый склад боеприпасов.

И в следующий миг я уже стоял на потрескавшемся асфальте автостоянки, в той самой точке, где недавно валялся мёртвый пёс.

[ПОПЫТКА 105: АКТИВИРОВАНА]
[ЛОКАЦИЯ: Чекпоинт 2]

Внутри меня что-то сорвалось, и я заорал так, что голос надорвался на втором слове, - в этом крике была и ярость, и отчаяние, и какое-то бессильное желание, чтобы кто-то, пусть даже сама эта проклятая Система, услышал и ответил. «Почему?! Почему я заслужил это?!» - слова вылетели сами собой, и я едва не швырнул молоток в стену соседнего здания. Казалось, ещё немного - и я начну рвать всё вокруг, просто чтобы хоть как-то выплеснуть эту накапливавшуюся злость, этот яд бессмысленного повторения.

Я с трудом перевёл дыхание, чувствуя, как сердце грохочет в груди, и вдруг заметил, что из внутреннего кармана куртки что-то выскользнуло. Небольшой камень - тот самый, что я подобрал после того, как завалил пса. Он ударился о землю, звонко щёлкнул и покатился к краю стоянки, а потом отскочил прямо в небольшое тёмное пятно на асфальте. Лужа. Та самая, которая была под телом Лены. Мой взгляд застыл на этой картине, и в следующую секунду камень начал светиться - сначала слабо, а затем всё ярче, при этом лёгкая, но ощутимая вибрация пробежала по моим пальцам, когда я поднял его. Свет чуть потускнел, когда я повернулся в сторону, но стоило снова направить камень на лужу, как он засиял сильнее.

Я провёл им в воздухе, и догадка оформилась чётко - это, похоже, что-то вроде примитивного, но надёжного навигатора. Он реагировал на… след. Возможно, на её кровь. Возможно, на что-то ещё, что я пока не понимал, но после этого касания он явно «привязался» к ней. И если уж Система оставила мне такую улику, я намерен был использовать её до конца. Потому что других вариантов у меня всё равно не было.

Я побежал к машине, уже чувствуя под пальцами холод металла дверной ручки, но взгляд сам собой дёрнулся вверх - что-то было на крыше торгового центра. Темная, изломанная тень, сперва похожая на клок сорванного брезента, шевельнулась и в следующую секунду, одним чудовищно мощным толчком, спрыгнула вниз. За ней - вторая, третья. Они приземлились мягко, пружинисто, как огромные кошки, и тут же распластались в жутких, почти паучьих позах, упершись длинными, сухожильными конечностями в асфальт.

Всё в их облике, от вздувшихся мышц до судорожно подёргивающихся языков, говорило, что они были созданы исключительно для одной задачи - догонять и рвать. Мозг у них торчал наружу, защищённый лишь тонкой полупрозрачной мембраной, через которую пульсировали толстые жилы, а рты были разодраны до ушей и утыканы неровными, но острыми, как бритва, зубами. Языки, блестящие от слизи, болтались в воздухе, почти касаясь асфальта, и время от времени дёргались, как змея перед броском.

Они двинулись ко мне синхронно, и я, судорожно сжав молоток, мгновенно понял: это не тот случай, когда можно выстоять в ближнем бою. Один молоток против трёх… да я бы даже не успел замахнуться. Поэтому я сделал единственное, что имело смысл: рванул в кабину, захлопнул дверь, провернул ключ в замке зажигания так, что тот едва не сломался, и вдавил педаль газа в пол.

Двигатель заорал, колёса взвизгнули, оставляя на асфальте черные полосы, и «Газель» сорвалась с места, прыгая на кочках. Я вывел её на дорогу, и тут камень в кармане начал вибрировать так сильно, что это ощущение пробивало сквозь слой ткани - словно он был живым и отчаянно рвался вперёд. Это было хорошим знаком: я ехал туда, куда нужно… если только доживу.

В зеркало заднего вида я увидел, что твари не просто не отстают - они сокращают дистанцию, перебирая лапами с неестественной скоростью, то и дело перепрыгивая через обломки машин. Одна из них, рывком, почти без усилия, взлетела на крышу. Металл жалобно заскрипел под её весом, а потом начался грохот - когти с визгом рвали обшивку, выдирая целые полосы. Машина вздрагивала, как от ударов кувалды. Я начал крутить руль из стороны в сторону, надеясь сбросить пассажирку, но эта тварь вцепилась намертво, прижимаясь к крыше брюхом, и только ускорила свои движения.

Вторая, не отставая, запрыгнула сбоку, и в следующую секунду правая дверь вырвалась из петель с таким звуком, будто кто-то разорвал толстую ткань. Из зияющего проёма на меня дохнуло смесью вони гнили и крови. Я среагировал чисто на рефлексах: руль вправо, до упора, и «Газель» всей боковой массой впечаталась в кузов стоявшего у обочины грузовика. Удар был такой силы, что я даже почувствовал, как тварь сминается между металлом, но - никакого уведомления.

- Да вы издеваетесь! - рявкнул я, не отрывая взгляда от дороги. - Что вы, бессмертные, что ли?!

Ответа не последовало, только резкий удар сзади - это третья, догнав, впилась когтями в задние колёса, и через мгновение послышался хлопок, потом ещё один. Машину повело, руль забился в руках, «Газель» начало бросать из стороны в сторону. Я всеми силами держал её на дороге, но понимал, что долго так не протяну.

И тут впереди показался мост. У меня остался один шанс, и он был таким же безумным, как и всё, что происходило в этой петле.

- Только бы дотянуть! - выкрикнул я, вдавив педаль газа до упора.

Стрелка спидометра дернулась к пределу, двигатель выл, как загнанный зверь. Я направил машину прямо в металлическое ограждение моста, чувствуя, как твари на крыше и сбоку перемещаются, будто предчувствуя удар.

В последний момент, за секунду до столкновения, я бросил руль, выдернул ремень и вылетел из кабины в сторону, чувствуя, как тело срывается в полёте. В тот же миг «Газель» пробила ограждение и, скрежеща металлом, полетела вниз, а за ней, вместе с лохмотьями крыши, сорвались две из трёх тварей.

Я приземлился на спину, скатившись к бетонной опоре, и, перекатившись на бок, увидел, как машина врезалась в воду с глухим, плотным всплеском, под которым, надеюсь, раздавило хотя бы кого-то из этих тварей. Но проверять было некогда - третья всё ещё была на свободе.

Пейзаж за окнами вызывал странную смесь тревоги и холодного интереса. Полусгоревшие дома стояли ровной шеренгой, словно зубы после брекетов, витрины магазинов зияли пустотой, с разбитых стёкол свисали паутины трещин. На обочинах валялись искорёженные автомобили: одни ржавели, покрытые густой пылью, как старые экспонаты, другие были вывернуты взрывами, будто игрушки, побывавшие в руках ребёнка-маньяка. Иногда я замечал силуэты мутантов - они мелькали в переулках, на крышах, за разбитыми витринами, но, что удивительно, никто не бросался ко мне, никто не шипел и не рвался в атаку. Они лишь замерли в тени, наблюдая, и в их позах было что-то настороженное, как у стай дворовых собак, чутко прислушивающихся к звуку цепи там, где их хозяин выпускал бойца в кольцо. Эта тишина со стороны тварей навела меня на мысль, что, возможно, впереди обосновался кто-то или что-то, что держит под контролем всю эту территорию, - хозяин, которому местные твари платят молчаливую дань страхом.

И чем ближе я приближался к источнику этого гула-рыка, тем сильнее становились следы его присутствия: стены домов обваливались, словно кто-то в ярости проходился по ним ударом за ударом; на дороге зияли проломы, в которых темнела вода; асфальт был изрезан, как будто по нему волокли нечто тяжёлое с когтями, способными прорезать камень.

Лена говорила, что сущность может принимать разные формы. Что-то мне подсказывает… сейчас я смогу в этом убедиться и почувствовать на собственной шкуре…

Я свернул за угол, и открывшаяся картина заставила меня машинально сбросить скорость.

Автостоянка за старым торговым центром лежала передо мной, как застывшее кладбище металла. Половина машин была сгоревшей, их кузова почернели и скукожились, будто игрушечные модели, пережившие огонь, половина же - покрыта толстой шкурой ржавчины, с обвалившимися бамперами и пустыми глазницами фар. Здесь и там из-под капотов торчали скрученные в странные узлы детали, и в каждом таком изломе была какая-то злая, почти преднамеренная сила.

В центре стоял огромный, когда-то, вероятно, крепкий вольер из металлической сетки и стальных труб, теперь же - искорёженный, с проломами, словно его кто-то разорвал изнутри. Мелкая ячейка сетки была порвана в десятках мест, а стальные прутья выгнуты, как мягкая проволока, местами даже скручены в спирали. На асфальте вокруг виднелись глубокие борозды когтей, каждая - толщиной с палец, и вмятины, будто туда били огромной челюстью.

Я заглушил мотор, и в тишине стало слышно: тяжёлое, медленное дыхание, прерываемое редким, влажным хрустом, будто кто-то перемалывал кости, не торопясь, смакуя процесс. Где-то в глубине развалин шевельнулась тень, и всё во мне подсказало - сущность рядом!

Уже собирался выйти из машины, когда рык изменился - стал ниже, в нём появилась какая-то хриплая, надрывная нота, от которой захотелось инстинктивно пригнуться, как перед низколетящим самолётом на пляже Май Кхао. Гул теперь не только давил на уши, он вибрировал в груди, как если бы кто-то приложил к моему сердцу работающий мотор.

И тогда, из-за груды брошенных машин, сначала медленно, почти не спеша, выдвинулась тень, а затем и он - огромный пес. Ростом он был почти с лошадь, и эта высота только подчёркивала неправильность его строения. Мускулы, перетянутые под кожей, будто в спазме, шли слоями, перекручивались, выпирали, как корни дерева, выдернутые штормом. В отдельных местах мускулатуру прорезали тусклые металлические пластины и штыри - импланты, вросшие в тело не ровно, а под углами, словно кто-то вбивал их в мясо кувалдой. Кожа на этих участках была багровой, натянутой, с рваными краями, из которых сочилась тёмная густая жидкость.

Глаза… белые, полностью лишённые зрачков. Он не видел меня в привычном смысле, но чувствовал - так же точно, как акула чувствует кровь в океане. Пасть деформирована до ужаса: нижняя челюсть раздвоена, и каждая половина двигалась отдельно, открывая два ряда зубов, покрытых чёрно-зелёной слизью, которая падала каплями на асфальт, оставляя в нём дымящиеся кратеры.

Он издал новый рык - и вибрация прошла по земле, как от тяжёлого бульдозера, и я почувствовал её подошвами ботинок.

[Обнаружена АНОМАЛИЯ. Класс: Невозможно идентифицировать.]
[Рекомендуемое действие: «:№%!?:№!.]

Моё первое желание было самым… правильным! Развернуться, вдавить педаль газа так, чтобы они достала до АДА и уехать, пока этот милый песик не перешёл к активным действиям. Но вторая мысль была ещё более настойчивой: если это место - чекпоинт, то я не смогу его избежать. И лучше сейчас, с хорошим навыком и хоть какой-то уверенностью в победе.

Я взял молоток, вышел из машины и, не делая резких движений, начал смещаться в сторону, прикидывая, как проверить его реакцию, не попав под первую же атаку.

Пёс двинулся первым. Не быстро - скорее, как хищник, уверенный, что жертва от него не уйдёт. Голова наклонена, раздвоенная челюсть приоткрыта, из неё тонкой струйкой тянулась дымящаяся слюна. Я поднял с земли кусок кирпича и бросил его в сторону от себя.

Реакция была мгновенной: Пес сорвался с места и пролетел метров десять в одном прыжке. Лапы с треском врезались в бетон, оставив глубокие, идеально ровные трещины, и я вдруг понял, что прямой удар такого зверя - это не просто перелом, это билет в мясорубку!

Подобрал ещё один обломок и швырнул его в противоположную сторону - снова молниеносная реакция, но теперь прыжок был ещё длиннее, с разворотом в воздухе, как у кошки, точно вычисляющей траекторию. И это был не хаотичный бросок, а расчётливое движение. Пес идеально ориентируется в пространстве.

Я выждал пару секунд, вглядываясь в серые просветы между покосившимися кузовами, и, когда из-за одной груды машин мелькнула тень, пальцы сами сжались крепче на рукояти молотка. Тварь шла в открытую. Мое сердце бешено билось, но медлить было нельзя!

Не стал ждать, пока пес приблизится настолько, что мой череп можно будет сбить одним рывком. Выдохнул, перенеся вес на переднюю ногу, и активировал навык. Мир дернулся. Нет - не я ускорился, а всё вокруг, казалось, стало чересчур медленным, будто я смотрел на него сквозь плотную воду, и каждое моё движение теперь разрезало этот вязкий слой, оставляя за собой пустоту.

Я рванул прямо к нему, чувствуя, как мышцы ноют от резкого всплеска сил, и вмазал молотком по передней лапе, туда, где обычно у собаки проходит сустав. Удар был точный, с той амплитудой, на которую я был способен, но звук, который последовал, был не хрустом кости, а звонким металлическим «дзинь» - кожа и мышцы здесь были как слой армированного кабеля, переплетённого с пластинами имплантов.

Пёс дёрнулся, развернувшись, и я, не теряя темпа, ударил по морде, в ту область, где раздвоенная челюсть соединялась с черепом. Глухой, вязкий удар, и снова - никакого эффекта, кроме злости в белых глазах. Он отшатнулся, но не от боли - скорее, чтобы подготовиться в контратаке. И тут я понял, что будет дальше… СПОЙЛЕР?! Ничего хорошего…

Рёв сорвался в короткий рык, а затем его пасти раскрылись шире, чем казалось возможным, и из обеих половин нижней челюсти вырвались вязкие комки чёрно-зелёной слизи. Они пролетели в воздухе, оставляя за собой тянущиеся нити, и, когда ударились о капот ближайшей машины, металл зашипел, мгновенно покрываясь дырами. Запах жжёного железа и химии ударил в нос, и я понял, что одно такое попадание - и от меня останется лужа.

Отскочив за брошенный внедорожник, я заметил краем глаза кое-что, что заставило мозг быстро перебрать десятки вариантов, прежде чем сложить их в один - рабочий. У края стоянки стоял старый грузовик-цистерна, на бортах облупившейся краской всё ещё виднелась надпись «ОГНЕОПАСНО». Даже на расстоянии чувствовалось лёгкое амбре бензина. Если эта туша врежется в бак…

Я выглянул из-за укрытия и снова увидел его - он уже медленно приближался, пригнув голову, а лапы оставляли на бетоне кроваво-серые пятна. Всё. План был прост, как смертный приговор: сыграть в корриду. Говорят, её очень любил Хемингуэй. Интересно… как бы он оценил мою задумку…

Я вышел в открытую, держа молоток опущенным, и встал так, чтобы грузовик был прямо за моей спиной. Пёс остановился, склонил голову, улавливая мой запах, и в следующую секунду рванул. Это был не бег - это была артиллерийская болванка, выпущенная с расстояния в десять метров.

Всё снова замедлилось. Я видел, как раздвоенная челюсть раскрывается, как каждая мышца на его морде напрягается, готовясь к удару, и в последний момент, когда его передние лапы уже коснулись зоны удара, я рванул в сторону, скользя подошвами по пыли.

Он не успел скорректировать траекторию. Псина врезалась в цистерну так, что металл вмялся внутрь, и от удара по асфальту разлетелись мелкие камешки. Глухой треск пошёл по баку, и тёмная струя бензина хлынула на землю, мгновенно пропитывая бетон. Пёс поднялся, тряхнув головой, и сделал шаг ко мне.

Я выхватил из кармана зажигалку, поджёг первый попавшийся обрывок ткани и метнул его на лужу. Огонь, жадный и быстрый, прошёл по пятну, как живое существо, и в следующую секунду бензин вспыхнул стеной, охватив лапы и брюхо Пса.

Он начал метаться, пытаясь сбить пламя, но бензин держал хватку крепче любой цепи. Огонь лизал его изуродованное тело, бегал по металлическим пластинам, просачивался в складки кожи, заставляя воздух наполняться смесью вони расплавленного пластика и палёной плоти. Я продолжал обходить его по дуге, держа в уме, что любое замешательство с моей стороны - и он вырвется, превратит меня в ещё один расплавленный кусок декора на этой стоянке.

В этот момент гул внутри бака перерос в низкий рокот, и я понял - он вот-вот рванёт. Удар был смертоносным, если бы не рывок, я бы уже начал новую попытку: глухой, плотный хлопок, мгновенно превратившийся в оскаленный рёв взрыва. Цистерна разошлась на части, разрываясь облаком огня и осколков, и пса подбросило в воздух, будто гигантский кулак выбросил его на встречу кирпичной стене торгового центра. Он впечатался в неё с таким треском, что целый пласт кладки пошёл трещинами.

Он дёрнулся, пытаясь подняться, но я уже знал - сейчас мой ХОД! Как по заказу мне подвернулся длинный, острый кусок арматуры, кончик которого был зазубрен, как клык.

Мир снова потянулся в вязкое замедление, мышцы взорвались скоростью, и я рванул к нему, сжимая арматуру обеими руками. Его белые глаза, лишённые зрачков, были неподвижны, но я знал, что он меня чувствует. Одним движением я вонзил стальной клин прямо в центр, между этих мёртвых глазниц. Раздался мерзкий хруст, за которым последовал пронзительный, утробный рёв - звук, в котором смешались боль, ярость и что-то вроде обречённости.

Пёс дёрнулся ещё раз, а затем всё стихло. Он обмяк, завалился на бок, и по земле прокатилось глухое эхо падения.

[ПРОТИВНИКИ УСТРАНЕНЫ: 38]
[НОВЫЙ ПАССИВНЫЙ НАВЫК: Устойчивость к токсинам I]
Вы получаете 20% сопротивления к ядам и кислотам.
[ЧЕКПОИНТ 2 ДОСТИГНУТ!]

Я, запыхавшись, поднял голову и, не сдержавшись, заорал в пустоту:
- Ну что, сука, слышишь?! Два чекпоинта! Скоро я сам к тебе приду! И засуну эту сраную петлю тебе в жопу!

Смех вырвался сам, хриплый, с надрывом, и я только тогда заметил, что руки всё ещё дрожат. Наклонившись, я подцепил ногой валявшийся рядом камень - такой же, как у Лены: тёмный, с пульсирующими трещинами, будто в нём билось крошечное чужое сердце.

И в этот момент - шаг. Тихий, но отчётливый, как щелчок капкана.

Я резко обернулся, подняв молоток в боевой хватке, готовый снести голову любому, кто решит проверить мою реакцию. Но вместо когтей и оскала - знакомое лицо. Лена стояла, чуть наклонив голову, в её взгляде было то, что я не видел раньше - лёгкая тень улыбки.

- А я смотрю, ты тут хорошо проводишь время, - сказала она, и в голосе её смешались насмешка и что-то вроде… одобрения.

Пламя на туше мёртвого пса уже угасало, и над стоянкой повисла вязкая тишина, прерываемая только потрескиванием обгоревшего металла. Я сжал камень в кулаке и обернулся к Лене, которая стояла так, будто всё это было обычным вечерним спектаклем.

- Ты тут откуда взялась? - спросил я, не опуская молотка. - Не могу сказать, что не рад тебя видеть, но почему, чёрт возьми, ты не помогла?!

- Нужно было посмотреть, на что ты способен, - её голос был спокоен, ровен, как у врача, объявляющего диагноз.

- И как тебе? Билет в первый ряд, спецэффекты в комплекте, - я кивнул на обугленную цистерну и расплавленные куски металла.

- Лучше, чем я ожидала, - Лена подошла к туше пса и коснулась обгоревшей лапы. - Ты достиг второго чекпоинта так быстро… Мне потребовалось на это несколько недель.

- Отчасти мне просто повезло, - пожал я плечами. - Но раз уж мы снова встретились, у меня есть парочка вопросов. Я был в своём… памятном месте. Но там ничего. Только флешбек из детства, который заставил меня всё это снова пережить…

- А потом появился гул, но уже не такой, как обычно? - она подняла на меня взгляд.

Я кивнул, и в её глазах мелькнула тень понимания.

- Памятные места - это лишь триггер, который запускает цепочку, - тихо сказала она. - Я и сама до конца не понимаю, как именно это работает. Думаю, дело в силе эмоций… чем больнее воспоминание, тем сильнее реакция.

- Получается, сначала нужно посетить такое место, снова прожить всё это, а потом Система выдаст тебе метку нового чекпоинта?

- Примерно так… - она замялась, словно решая, стоит ли продолжать.

- Ладно, тогда нам надо…

- Марк, - перебила она меня, и в её голосе впервые прозвучало что-то, похожее на волнение. - Думаю, я нашла выход из петли.

- Чего?! - я шагнул ближе. - Где? Как? И ПОЧЕМУ ТЫ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ МОЛЧАЛА?!

- На самом деле петля… - начала Лена, но договорить не успела.

За нашими спинами раздалась короткая автоматная очередь, и пули, звеня, вошли в её тело, пробивая плоть и кости. Она дёрнулась, как тряпичная кукла, и её глаза закатились. Я успел подхватить её, прежде чем она завалилась на бок, и почувствовал, как её кровь, ещё горячая, растекается по моим рукам.

- ПЕТЛЯ ЧТО? ЧТО ПЕТЛЯ?! – я кричал, как ненормальный, но Лена уже не слышала.

Я поднял голову и увидел его - силуэт в длинном чёрном плаще, лицо скрыто маской с печальной, почти карикатурной гримасой клоуна. Он шёл прочь, не спеша, будто знал, что догнать его я не смогу.

- СТОЙ! ТВАРЬ! - я рванул вперёд, активируя навык, но в тот же миг за спиной взревел гул - тот самый, который предвещал только худшее.

Что-то острое, холодное, прошило меня насквозь. Воздух вышел из лёгких, и мир потемнел. Перед тем как упасть, я услышал знакомый смех - вязкий, чужой, и увидел, как туман собирается в фигуру сущности. Она склонилась надо мной, и её силуэт был последним, что я запомнил, прежде чем провалиться в пустоту.

[ПОПЫТКА 104: АКТИВИРОВАНА]

[ЛОКАЦИЯ: Чекпоинт 2]