Лига психотерапии

В 8:30 одного такого утра я написала знакомому психологу и попросила срочный контакт психиатра.

На горячей линии психологической помощи накануне холодный голос очень трезво, взвешенно и безэмоционально пытался уговорить меня назначить встречу с двумя врачами: невропатологом и психиатром. Невозможно поверить в это, но я боялась выходить из дома и говорить с людьми. Меня бросало в пот, как только я выходила на улицу, я задыхалась в транспорте и прятала глаза от прохожих. Дорога до аптеки была испытанием, муж не мог неделю заставить меня погулять с собакой, хотя обычно это мое самое любимое занятие.

В муниципальном психоневрологическом диспансере мне назначили визит через 10 дней. В тот момент я не могла загадывать даже на завтра и от планового визита к государственному врачу пришлось отказаться. Я начала искать врачей самостоятельно через знакомых.

Надо сказать, что суицидальные мысли — срочная красная кнопка и сигнал, что к психиатру нужно обращаться прямо завтра, не ожидая, что «само пройдет».

Выбор врача — отдельная хитрость, и о ней стоит рассказать подробнее. К сожалению, состояние психиатрии и психологической помощи в России плачевно и обращаться к специалисту страшно — кажется, тебя за все твои мысли упрячут в стационар и прикуют к кровати. Поэтому растерянные пациенты чаще всего обращаются за консультациями к психологам и психоаналитикам, которые не имеют медицинского образования, а следовательно, не обладают квалификацией и правом лечить суицидальных больных. Их советы и тренинги могут быть очень полезны в обычной ситуации для личностного роста, преодоления кризисных ситуаций, но не в случае, когда вам хочется покончить собой и вы обдумываете конкретный способ. Врач-психиатр же — человек с многолетним медицинским образованием, который помимо медицинского института может иметь дополнительное образование и опыт стажировок, умеет работать с медикаментами, участвует в исследованиях и экспериментах.

Первый психиатр принимал меня далеко от дома, и добраться до него было отдельной пыткой. Путешествие в муниципальный психоневрологический диспансер на окраине города — тест для самого себя. Насколько я не могу справиться самостоятельно? Насколько глубоко я упала в своей болезни?

На скамейках вокруг было много испуганных и грустных молодых девушек, несколько пар родителей, которые под руки привели своих детей. Я немного успокоилась, что пока могу передвигаться сама, без посторонней помощи. Первый врач-психиатр лечил меня гипнотерапией: я решила, что я слишком сильная, чтобы прибегать к медикаментозной помощи, и всё смогу сделать за счет собственной воли и через работу с подсознанием. Через 6 сеансов сон не возвращался, а ухудшения были катастрофическими: за последнюю неделю я похудела на 5 килограммов, пила почти только воду, не могла прочитать и запомнить ни одной длинной фразы.

На дне рождения подруги накануне Нового года я попустилась, выпила рекордное количество алкоголя, оттанцевала себе все ноги и улетела на каникулы. Билет на самолет выручал меня в самых трудных ситуациях. Выручил и теперь. Без всяких таблеток на солнце среди пальм я мгновенно почувствовала себя лучше, начала нормально есть и спала как сурок. Но за три дня до возвращения в Москву мне снова стало ужасно тяжело спать и дышать. Я не могла думать ни о чём, кроме того, что все предстоящие дела провалятся, я опозорю себя, у меня ничего не получится и друзья с родными общаются со мной просто по привычке. В середине января меня догнала очередная фаза дисфории.

При заметных ухудшениях я поменяла врача и решила снова попробовать лечение — без таблеток и гипнотерапии. Внимательный, умный и очень неравнодушный, мой врач был несильно старше меня и болел ДЦП. Первые несколько минут я пыталась скрыть то удивление, с каким я наблюдала за его походкой. В отличие от первого врача он задавал много личных вопросов, отлично запоминал, что я говорю, и изо всех сил пытался помочь мне зацепиться за всё хорошее, что было во мне и вокруг меня. Между делом он рассказал мне, как два года учился ходить без всякой надежды, что в принципе пойдет — день за днем он методично пытался встать на ноги, хотя врачи предрекали ему быть прикованным к креслу. Сейчас он качается в спортзале и ходит самостоятельно. Мне стало стыдно за две моих целых ноги и за припадки хандры и ярости поблизости с этим человеком. «Поэтому я и рассказываю вам свою историю. Даже из моей ситуации был выход. Из вашей он гораздо проще».

Все психотерапевты предупреждают, что процесс излечения — мучительная и долгая работа. На этом этапе я буквально слышала, как крутятся шестеренки у меня в голове, каким трудом мне дается любая непривычная мысль или нетипичное действие. Мы делали упражнения на приобретение полезных привычек, я рассказывала ему о давнем конфликте с собственным внутренним голосом, о том, что боюсь старости и болезней близких. Приходилось учить себя возвращаться домой не той же дорогой, что и обычно, читать необычные книги, делать нестандартные поступки, десять раз на дню превозмогать собственную стеснительность.

(от Лиги психотерапии относительно непривычных мыслей, нестандартных действий и того, с каким скрипом крутятся шестеренки при этом: у нас на Пикабу проходил беспрецедентный тренинг, где все желающие могли бесплатно проверить себя и реально попытаться изменить что-то в своей жизни к лучшему. Тренинг шел 18 дней, вот ссылка на заключительный пост, интересующиеся могут прочесть все задания. Особенно интересны комментарии и впечатления аудитории о том, каково это, ходить другой дорогой и делать нестандартные поступки. В гала-посте есть ссылки на все дни, так что при желании можно спокойно прочесть весь этот крайне интересный массив информации)

Чем дольше я болела, тем сильнее я осознавала, что пора говорить честно о том, что происходит. Мне было мучительно признаться в своей болезни родителям. Но когда я поделилась своим беспокойством, мама рассказала о том, как пила антидепрессанты длительным курсом

в три года, когда перегорела на своей работе. Мне было 11 или 12, мама не говорила об этом никогда. Я смутно вспоминала, как видела маму лежащей на одном месте весь день с блуждающим взглядом, полным слёз. Как она просыпалась среди ночи и заходила меня навестить, как взрывалась и плакала на ровном месте, а я злилась, обзывалась и не понимала, что с ней. Мы действительно сильно похожи, но как страшно услышать собственные сожаления и опасения в устах своей мамы, которой 53. Как неприятно понимать, что наследуешь чужие страхи и проблемы. Оказывается, склонность к депрессиям часто наследуется нами у родителей, даже если мы сами этого не осознаём, так же как и в жизни мы часто повторяем жизненный сценарий родителей, не отдавая себе в этом отчета.

Когда я начала открыто говорить о своей болезни c окружающими, привычный круг беззаботных знакомых открылся с совершенно другой стороны. Помню, как одна из самых веселых вечеринок у меня дома закончилась тем, что приятели начали обсуждать одиночество и антидепрессанты: я узнала про нескольких милейших и активных знакомых, что они годами сидят на таблетках по рецепту. Они говорили об этом так буднично и так прохладно, как о бытовых мерах предосторожности: две с утра и одну на ночь, чтобы не размазывало — что-то в этом духе. Меня видели плачущей или мрачной чаще, чем обычно, но и я видела старых друзей другими — взволнованными, обеспокоенными, боящимися прожить жизнь вполсилы. Совсем недавно я наткнулась на статью о том, что большинство современных детей вместо привидений боится провала — меня будто окружили все эти дети в плоти старых друзей. Многие наперебой говорили об усталости от нелюбимой работы, о неуверенности в своих силах, в партнере, в будущем. Кризис был в самом соку, и даже самые спокойные начинали переживать, думая, во что превращаются их зарплаты и планы на год, как жить дальше и каким образом изменить жизнь к лучшему.

Когда моя бессонница перевалила за полгода, очередной нервной ночью я спросила у когда-то болевшей депрессией подруги контакты еще одного врача. Для начала мне нужно было хорошее снотворное, чтобы просто выспаться за полгода моей опасной жизни. Мой третий психиатр встретился со мной в общественном месте, когда я в очередной раз оказалась на дне. Я устала считать эти разы и смирно приехала на встречу в 9 утра, не выспавшись ночью. Гипнотерапия и пятичасовой разговор закончились страшным видением и очень неприятным открытием: что несмотря на то, что я вроде бы разрешила себе быть собой, я всю жизнь не могу полюбить себя по-настоящему. Принять недостатки и начать работать над плюсами, вкладывать все силы в любимое и не бояться провала. Эти фобии есть у большинства, но если они мешают тебе проснуться и встать с кровати — в любом случае без специалиста тут не обойтись.

После первого посещения я испытала колоссальный прилив сил, которого не ощущала вообще никогда в жизни. Ну то есть вообще никогда. Есть пошлые метафоры про выросшие крылья, но я бы скорее сказала, что моя мощность физически и морально увеличилась втрое.

Я была в курсе синдрома первого визита к психотерапевту, но такого облегчения я даже не могла себе вообразить. Полугодичный ком в груди исчез, я начала нормально спать и перестала волноваться, за пять дней сделала дела, которые не могла сделать два месяца. Но пришел очередной острый момент опасной неуверенности в себе, связанный с работой. В моей жизни опять появилась бессонница и расстройства аппетита, и впервые я решилась на таблетки. Это были самые простые и известные антидепрессанты под присмотром психиатра с 30-летним опытом, который работает в реабилитации самоубийц и пачками за одну смену вытаскивает людей с того света.

Несколько дней мы тщательно работали над распорядком дня, чтобы убрать из жизни хаос. Одно неполучившееся дело могло запутать меня и испортить настроение на несколько дней. У страха, выяснилось, глаза велики, и все трудные и даже невыносимые дела я делала в сжатые сроки. Сцепив зубы и со слезами на глазах, я внезапно осознавала, как мало знаю о вещах и людях вокруг себя, как преувеличиваю свою значимость. После того как я в очередной раз напилась, чтобы преодолеть неловкость, психика отрикошетила самым жутким образом — потеряв в очередной раз дар речи и желание жить на пару дней, я поклялась никогда не пить, чтобы стало проще завязать разговор или почувствовать себя к месту. Так я отказалась от регулярного алкоголя, известного депрессанта, который я, как и многие, выпивала по поводу и без, чтобы снять барьеры в общении.

С моим врачом мы особенно обсуждали прокрастинацию и бытовую лень.

Когда нужно лениться? А когда лень — это страх? И что делать, если присутствует одно и другое? В моем случае выяснилось, что лениться и отдыхать — противоположные занятия. И в сутках гораздо больше времени, чем кажется на первый взгляд.

Если честно посмотреть на мой обычный день, в нем есть очень много места для работы и любимых занятий, для книг и прогулок, для общения и одиночества, а также внезапных дел, которые я откладывала всю жизнь. Я сто лет хотела петь и танцевать и учить испанский язык, но откладывала это с отмазками, что у меня много работы и я не успею провести время с мужем и друзьями. По совету врача я сразу же записалась на все занятия, которые давно откладывала, и расписание сдвинулось, освободив много внезапного времени на то, что снимает стресс, тренирует мозги и укрепляет тело. Ушли дурацкие сериалы и прокрастинация в сети, появилось время на спорт и встречи с друзьями. Откладывание простых и нужных для себя дел, как выяснилось, подтачивало мое самочувствие не меньше регулярных коктейлей и сидячего образа жизни.

Несколько недель назад я выздоровела окончательно, хотя с начала марта я стабильно шла на поправку и с легкостью делала то, что раньше делать не могла. За этот окаянный год я написала довольно много текстов, проводила лекции и открыла две выставки, ходила на интервью, встречалась с друзьями и даже устроила несколько шумных вечеринок. Я познакомилась с сотней новых людей, никто из которых, скорее всего, не знал, что со мной происходит и чего мне стоило просто поздороваться с ними и назвать свое имя. За это время мой муж из просто лучшего друга превратился в моего телохранителя в прямом смысле этого слова, а те близкие друзья, кому я доверилась, сидели со мной по очереди, когда я была на краю, и стали практически членами семьи.

Что это было за состояние? Зачем оно со мной случилось? И попаду ли я в него снова? Мой доктор говорит, что от дна можно оттолкнуться и теперь мне навсегда дан урок отличать сезонную хандру от настоящей болезни. «Теперь вы будете знать, что такое действительно плохо», — сказал мне напоследок он и потребовал постоянно следить за режимом сна и еды и не откладывать на послезавтра то, что надо было сделать позавчера. Мне правда повезло выбраться из этой ямы с теми, кто в меня верил. И еще я поняла, как мало, лживо, тихо мы говорим об этом давящем чувстве отчаяния, которое преследует нас, когда мы живем без любви к себе, нашему окружению и нашему делу.

Несколько лет назад я тоже думала, что депрессия — это «горе от ума» и что достаточно верить в хорошее и быть хорошим, чтобы эта болезнь, как и многие другие, обходила тебя стороной. Мне было легко представить, что мы сами, за редким исключением, несем ответственность за наши болезни.

Но депрессия не лечится только добрыми помыслами и билетом в теплую страну, бутылкой вина с пятницы по воскресенье или случайным сексом. Как любая долгая и гадкая болезнь, она сидит очень глубоко и выходит наружу во всём своем уродстве, когда ты по-настоящему решил покончить с вечным беспокойством раз и навсегда. Если пришло время с ней разобраться, мало не покажется, это я точно говорю. И никто не гарантирует, что депрессия не вернется снова на другом витке и в другой ситуации. С другой стороны, победив ее один раз, ты уже точно знаешь, что это в принципе тебе по силам. Что это не часть твоей личности, без которой не прожить, а привязчивый недуг, от которого надо избавляться всеми силами и с посторонней помощью. И если рядом есть человек, который скажет: «Я знаю, что ты чувствуешь, я болел депрессией и, кажется, ты тоже болеешь. Давай покажем тебя врачу?» — стоит прислушаться. Возможно, он знает, о чём говорит, и протягивает вам руку, когда вы еще даже не понимаете, что она вам нужна.

(от Лиги психотерапии Пикабу: мы очень много писали про депрессию, обсуждая разные статьи и личный опыт комментаторов. Если вы хотите это прочесть, тексты несложно найти в нашей ленте по соответствующему запросу ("депресс" в окне поиска)

Никто не вступает в брак с мыслью о разводе. Однако, по данным статистики, 20% браков распадаются в первые 5 лет. Еще 48% пар принимают решение о разводе в последующие 15 лет. Расставание и развод – крайне непростые в эмоциональном плане события. Тем не менее, то, насколько «здоровым» будет расставание целиком и полностью зависит от супругов и уровня их эмоциональной зрелости.

Сотрудничество, коммуникация и медиация

Конец брака, как правило, связан с целым потоком непростых эмоций. Злость, тревога, страх и страдания – лишь несколько из них. Иногда эти чувства приходят в самый неподходящий момент. Такая реакция человеческой психики абсолютна нормальна. Со временем эмоции начнут терять свою силу.

Очень важно в процессе развода быть добрым по отношению к самому себе. Люди, способные сопереживать и сочувствовать самим себе, легче переносят развод.

Ошибкой будет воспринимать развод как поле боя. Разумеется, проблемы, по которым происходит разрыв отношений, будут всплывать снова и снова в процессе развода. К этому нужно быть готовым.

Сделать развод наименее проблематичным позволяет такая процедура, как медиация. Медиация при разводе – это форма внесудебного разрешения споров между супругами с помощью третьей нейтральной стороны (медиатора). Итогом медиации является разрешение конфликта во внесудебном порядке. При помощи медиатора (юриста) две стороны приходят к мирному соглашению относительно таких спорных вопросов, как определение места проживания детей и раздел имущества.

Практика медиации в США насчитывает более 80 лет. К сожалению, большинство людей в России не знают о подобной процедуре, так как медиация только начинает входить в практику бракоразводных процессов.

Стоит отметить, что медиация является наиболее благополучным способом развестись. Доказано, что после разрешения споров посредствам медиации бывшие супруги испытывают большее эмоциональное удовлетворение, им проще общаться друг с другом в дальнейшем. При таком положении вещей дети переносят развод родителей значительно легче.

Общение с будущим бывшим супругом – самая неприятная сторона развода, однако именно сотрудничество и общение делает развод менее психотравмирующим событием в жизни семьи. Консультация у семейного психолога помогает достигнуть скоординированных действий с минимальным количеством конфликтов.

Психологи советуют заранее составлять списки пунктов, которые пара хотела бы обсудить во время консультации, так как в процессе консультации супруги часто начинают ссориться и забывают, зачем они пришли.

Если в развод вовлечены дети

Развод – крайне психотравмирующее событие для детей. Однако, по результатам исследования, большинство детей привыкают к мысли, что их родители больше не вместе, в течение следующих 2 лет после развода. Дети больше страдают от неблагополучной обстановки, когда брак их родителей представляет собой один сплошной конфликт, но при этом супруги не разводятся. Ежедневная токсичная атмосфера в доме – намного большее испытание, чем развод.

Лучшее, что разводящиеся родители могут сделать для своих детей, это не вмешивать их в свои конфликты, не делать ребенка средством манипуляции бывшим супругом или супругом.

Важно, чтобы мама и папа вместе сообщили ребенку о своем намерении развестись. Ребенок должен понять, что его жизнь изменится, однако любовь родителей к нему останется неизменной.

Дети нелегко воспринимают неожиданные изменения. Лучше всего, заранее предупредить ребенка о предстоящих переменах в его жизни, будь то переезд одного из родителей или переезд ребенка вместе с одним из родителей. Важно дать ребенку несколько недель на то, чтобы свыкнуться с подобными переменами.

Дети чувствуют себя лучше, когда поддерживают отношения с обоими родителями. Ребенку намного сложнее пережить развод родителей, если вместе с распадом семьи прекращаются его отношения с отцом или матерью. Очень важно, чтобы родитель, проживающий с ребенком, не настраивал его против другого родителя, ведь это ведет к неприятию отца или матери. А неприятие одного из родителей влечет за собой неприятие самого себя. Подумайте, что для вас важнее: психологическое благополучие собственного ребенка или желание отомстите бывшему супругу/супруге?

Забота о себе

Доброта по отношению к самому себе, помощь и поддержка близких людей – именно то, что помогает справиться с бурей эмоций, которые захлестывают после развода.

Сделайте то, что вы любили делать, но не делали в браке из-за постоянной нехватки времени. Или попробуйте какое-либо новое для вас занятие. Не забывайте правильно и регулярно питаться и делать посильные физические упражнения.

Помощь психолога

Развод – сложное время для всей семьи. Чтобы свыкнуться с изменениями в жизненном укладе и справиться с негативными эмоциями, рекомендуется обратиться к психологу. Специалист поможет бывшим супругам понять, что пошло не так в их отношениях. Это понимание, в свою очередь, поможет им избежать подобных ошибок в будущих отношениях.

Источник: http://псиблог.рф/2017/11/24/%D0%B7%D0%B4%D0%BE%D1%80%D0%BE%...