Танисса оскалилась и спросила:
– Ты думаешь, меня удержат эти цепи?
– Эта крепость старше твоего родного города дроу, и за все тысячелетия отсюда никто не сбегал!
Он вышел за дверь. Закрыл решетку. Еще какое-то время дроу слышала его шаги и вскоре они пропали.
Первые два дня Танисса восстанавливалась, насколько это было возможно. Нашла способ двигать и разминаться, несмотря на кандалы.
На третий день появились крысы. Они бегали по дальним углам камеры, принюхивались, но приближаться не спешили. Голод и жажда стали близкими спутниками дроу.
Танисса изучала замки. Пыталась поломать или повредить оковы о каменную стену, но все было бессмысленно. Магия, заполонившая это место, не оставляла шанса для пленника.
Еще несколько дней, сходя с ума от голода и жажды, Танисса постаралась сконцентрироваться на планах мести Гарамату. Она стала все глубже погружаться в свои фантазии о мести. Там искала подсказки и варианты, как выбраться из оков.
Так родился план: повредить руки и вытащить их. Хотя бы одну. Танисса стала изучать подробнее железный браслет, он точно повторял ее руку, и поэтому необходимо будет полностью сломать себе большой палец, возможно, отгрызть ради свободы, а после искать лекаря.
Время тихо шло, а, возможно, стремительно мчалось: Танисса просто не имела ни одного ориентира, чтобы отслеживать число проведенных здесь дней. Дроу начала колотить рукой стену. Полетели в сторону капли крови, хрустнули кости, боль от ударов с трудом могла пробиться в обозленный полубезумный разум. Танисса поднесла руку ко рту и первые капли крови коснулись губ, влага, столь ужасный и невероятно вожделенный момент. Зубы сомкнулись на кости и Танисса начала вырывать куски своего мяса. Боль начала затапливать сознание. Дроу вырвала несколько кусков с костями. Голод заставил съесть свою же плоть. На миг сознание покинуло девушку, а может, и не на миг. Вот она открыла глаза и дернула изувеченной рукой. Цепь звякнула и не отпустила. Танисса поднесла руку к лицу и увидела, что все раны, которые могли дать шанс выбраться, затянулись и исцелились без следа.
Танисса снова попыталась повторить безумный поступок. Девушка зубами вцепилась в сознание, не давая себе шанса на обморок. Вот она дергает изувеченной рукой, из которой все еще идет кровь. Плоть двигается в оковах. Но тут в ее тело буквально вселяется чужая магия этого места и излечивает раны. Цепь звякнула и не выпустила заложника. Танисса посмотрела на руку. Вся боль была зря.
Шли часы, дни или недели, дроу не могла засечь время точно. Танисса чувствовала, как с каждым мгновением, как она сдается, все ближе и сильнее боль проклятья. Дроу сцепила зубы и начала искать выход. Изучить магические оковы и скорость исцеления. Сломать руку, вытерпеть боль, вырвать зубами палец и наблюдать. Мгновенное исцеление, стоит попытаться избавиться от оков, доли секунд и полное исцеление. Танисса решилась попытать сломать и разорвать руку на запястье. Вытерпеть боль оказалось привычным, как и исцелившаяся рука за мгновение до последнего удара.
Джандарка тихо сходила с ума и периодически поддавалась безумию, пытаясь любой ценой сорваться с привязи. Магия не выпускала даже на мгновение свою добычу. Долгое время она была наедине с собой, и это принесло первые плоды.
Танисса открыла глаза и увидела Гарамата, тот стоял в углу в богатых одеждах, дроу уже хотела броситься вперед, и тут увидела крысу, что пробежала сквозь него:
– Видение? Или ты заплатил магам, чтобы на меня взглянуть?
Гарамат отрицательно покачал головой:
– Нет, не платил. Ты же знаешь, я не столь глуп, чтобы снова к тебе приближаться.
Гарамат был от части даже вежлив:
– Я видение твоего измученного разума. Мне не ответить на вопрос, заданный Гарамату.
Танисса посмотрела на руки, на следы запекшейся крови на стене и полу, на железе и цепях, пропитавшие тряпки, что были на ней:
Гарамат улыбнулся и вместо ответа, задал вопрос:
– Магия не дает тебе оторвать себе руку и выбраться. Восстанавливает твою плоть и кровь. На что надо смотреть, в первую очередь?
Танисса задумалась и посмотрела на себя:
– Я исхудала. Сколько я здесь?
– Бодрствуешь? Чуть больше года. А сколько в отключке была, нам неизвестно.
Танисса уверенно проговорила:
Гарамат подошел ближе и его лицо замерло перед ее:
– Я не сказал, что ты спала. Я сказал. В отключке! Ты должна…
Танисса дернулась вперед и зубами вцепилась в шею Гарамату, полилась кровь, но стоило дроу лишь на кратчайшее мгновение подумать о том, что на зубах не было чужой плоти, как столь сладострастное видение исчезло. Дроу зарычала и принялась биться в оковах так, словно не было этого срока. Трещали кости, железо рвало кожу, в стороны летели капли крови. Сей порыв быстро прошел, и девушка снова повалилась у стены. Впервые за все время Танисса сдалась: не было больше целей, желаний, жизни в этом теле. И тут боль затопила ее рассудок.
Пока крысы бегали по камере и со страхом смотрели на дроу, неведомая им черная сила провела границу и не давала приблизить к пище. Танисса обвисла на цепях, лицо было маской мертвеца, грудь едва шевелилась, а сознание сходило с ума от боли.
Вот в миг, когда дроу смогла вырваться из истязающих разум пут, в камере увидела свою мать. Та смотрела на нее с презрением и отвращением:
– Ничтожество. Сидишь на цепи, словно животное. Ты не вправе зваться Джандарка.
Танисса зло прохрипела, а, может, это ей лишь показалось:
Мать рассмеялась звонко, ярко пробирающим до кости смехом:
– Джандарка давно бы спаслась, а самозванка вроде тебя умрет, что животное.
Танисса попыталась дернуться, зарычать, что угодно, лишь бы прогнать ненавистное видение.
Шли мгновения, которые казались часами, а может дни, что пролетали за секунды. Загнанная в самые глубины себя, разум Таниссы не ведал, что происходит с ее телом, она мчалась по пещере, пытаясь сбежать от ужасного монстра, что шел попятам. Вот очередной тупик, монстр ее настигает, он цепляется за нее когтями и зубами, дроу сходит с ума от боли. Ее разрывает на куски. Она вырывается, пытается спастись и бежит дальше. Так снова и снова. По кругу, без выхода и надежды на спасение.
В очередной иллюзии она видела безумную фантазию искалеченного рассудка: Алисма смотрела с мольбой:
Танисса хотело горько усмехнуться, но на подобное не было сил, Алисма еще раз позвала:
– Сестра, ты нужна мне...
Танисса не стала слушать и снова упала в беспамятство от очередного издевательства собственного измученного разума.
Вот она опять увидела мать. Высокомерная дроу воин, та смотрела сверху вниз:
Танисса не могла ответить, даже свои мысли давались ей с трудом. Мать нависла над ней:
– Хватит себя жалеть! Джандарка должен бороться!
Танисса смогла собраться и мысленно ответить видению:
Не желая слушать мать, девушка сама вновь сосредоточилась на боли. Эффект проклятия. Когда сестра наложила на нее проклятие, которое позволяет становиться сильнее бесконечно долго, плата за такое...
Всепоглощающая боль за пределами материального тела. От которой не спастись и не укрыться. Она читала, что эти пытки страшнее, чем заживо упасть на раскаленные угли. Страшнее, нежели тонуть в магме. Но все это раньше ее не пугало, была цель и был возведен ее эшафот. Она шла к смерти уверенной походкой, не испытывая сомнений. Но смерть к ней не пришла.
Теперь же Танисса на себе испытывала всю силу проклятия, ежесекундно сгорая дотла, чтобы тут же заново вспыхнуть. И с каждым таким кругом боль все меньше значила для нее. Она снова открыла глаза и увидела отца. Он молча взирал на нее, она смотрела в ответ. Так прошло несколько мгновений, а может, много часов. Он молча исчез, оставив дроу наедине с болью. Танисса тяжко вздохнула, а, может, лишь подумала о новом круге боли, как появился Гарамат:
– Я тебя много раз учил правильной жизни среди людей. Скажи, стоило ли того? Игнорировать мои указания ради того, чтобы мучиться в клетке???
Танисса зло прошипела, или, как она хотела это слышать: ей сложно судить о том, что было на самом деле, а чего нет.
Гарамат подошел и спросил с ядом в голосе:
– Ты с детства ничего не выбирала. Всегда чужие цели. Желание быть, как мать. Желание сестры спасти город. Желания... Желания... Желания... Ты не совершила ни одного убийства по своему желанию.
Танисса мысленно рассмеялась, реальное тело, казалось, ей уже не принадлежало, ответить она не могла. Гарамат продолжал вспоминать пошлое:
– Кого убила дроу для себя? Кого? Скажи, Танисса, кого?!
Парень склонился перед ней и взглянул в глаза:
– Первых разбойников для торгаша? Точно нет. А! Вспомнил. Гвардейцы коро... Хотя, ошибка. Я ведь кусок твоего изувеченного воображения и хорошо знаю, что те убийства были тренировкой. Никто из них, в лесу для тебя не представлял угрозы, а вот твое остервенелое желание бежать вперед… Ты убивала по двум причинам!
Голос видения, звучавший в голове, наполнился тяжелым обвинением:
– По приказу других или ради спасения от проклятия. Ни одного убийства для себя или ради удовольствия.
Танисса попыталась защититься, ее рассудок начал поддаваться безумию:
– Я... Я... Я не хочу оправдываться! Я убийца! Монстр, от которого спасения нет! Я само...
Голос Гарамата оборвал речь, в нем было чистое недоумение:
Гарамат начал ходить по камере:
– Ты воин. Ты убийца! Ты монстр! С этим мне сложно спорить. В конце концов, я твой говорящий бред. Но на этом пути, на всем этом пути, за все сотни лет жизни вспомни хоть один раз из тысяч, когда ты принимала решения, думая только о себе, и только для себя?
Танисса не знала, что сказать. Старалась вспомнить, но всегда ей было легче действовать во имя чужих интересов, нежели своих. Гарамат коснулся решетки и проговорил:
– Ты впервые можешь решить сама во имя себя! Выбираться или нет? Разве месть мне – недостаточно достойная цель, чтобы превзойти древнюю магию этого места?
Видение исчезло. Танисса снова сдалась перед болью. Неизвестно, сколько времени прошло с момента начала заключения, но боль снова и снова все меньше эмоций вызывала у дроу. В очередной раз Танисса вынырнула из своих иллюзий разума и увидела мать:
– Ничтожество! Борись! Заслужи право носить имя Джандарка!
Она снова провалилась в темницу, создаваемую проклятием и разумом. До этого эфирный монстр сменил свой облик на Элайду Джандарка. Пещеры обратились родным домом. Танисса смотрела на мать. На кнут, который истекал ее кровью. Элайда взмахнула рукой. Свист и щелчок в воздухе. Капли крови с хлыста летят во все стороны. Элайда произносит с отвращением:
– Слабая ничтожная девка!
Она нападает на Таниссу. Дроу старается защититься, но не может! Кнут разрывает плоть и вгрызается в кости. Плоть мгновенно срастается, чтобы быть разорванной снова. Ей не сбежать. Танисса Джандарка обречена страдать вечность под крики матери:
Кровь заполняет все вокруг:
Танисса вдруг остановилась и вспомнила многое о себе, о семье, о матери, об отце, о сестре... О мире. Вдруг для нее стало все столь ясно, как не было раньше никогда. Монстр с лицом ее матери, воплощение боли в ее разуме, продолжает бить, но дроу не пошевелилась. Ее рвет на куски хлыст, но девушка больше не кричит и не вырывается. В какой-то миг монстр пытается буквально вывернуть ее, но даже это уже не впечатляет искалеченный разум. Танисса не знала, сколько прошло времени, просто в один прекрасный миг она пошла вперед по воспоминаниям, шаг за шагом ступая по своим следам. Мать, воплощение боли, плелась позади и больше ничего не значила. Танисса не понимала этого, но она была первым дроу, пережившим истязание проклятьем. Воспитание, характер, сила и место, где держали девушку – все вместе позволило сломать механизм проклятья. Теперь никто в этом мире не в силах был предсказать судьбу дроу. Она была мертва для мира, для богов, для судьбы, хоть и осталась жива.
Танисса дошла до разговора с Гараматом. Нет, конечно, бесед было много, но как ей казалось, именно здесь случился поворот, когда исход их взаимодействия остался лишь один.
Безоблачная ночь, на небе полумесяц в царстве звезд. В темном лесу среди деревьев к небольшому пруду вышла девушка в доспехах. Она изучила берег и тщательно осмотрелась. После, слегка потрогав чистую воду, что наполняла пруд из бьющего на дне ключа, она улыбнулась. Леденящая вода ее нисколько не пугала, а кристальная чистота вызывала радость. Девушка стала аккуратно снимать и складывать доспехи на берегу. Вот она потянулась в предвкушении небольшого отдыха. Слабый лунный свет не мог выловить шрамов на ее теле, и поэтому из отражения на нее смотрела прекрасная ночная богиня. Девушка сделала шаг, легко оттолкнулась и нырнула в воду чисто и беззвучно, лишь небольшие круги на воде стыдливо спешили исчезнуть.
Танисса немного поплавала от берега до берега, как ее всегда учили, беззвучно, практически не тревожа водную гладь. Вот она снова на берегу, нашла подходящее место, позволила себе сесть и просто позволить ледяной воде забрать ее вечное стремление вперед. Наслаждаясь тишиной ночи и тихим шелестом ветра, дроу услышала новые звуки. Кто-то аккуратно старался идти в ее сторону. Танисса узнала его. Вот Гарамат вышел, в этой тишине она слышит, как бьется молодое сердце в груди. Юноша переступает с ноги на ногу и начинает подходить ближе:
– Танисса... Я тут купил одно масло с травами... Позволишь...
Юноша двадцати лет остановился на берегу, опустился на колени, от его рук пахло не знакомым ореолом трав. Вот его руки коснулись плеч девушки и вздрогнули от обжигающего холода. Он смог не отпрянуть и стал массировать плечи дроу. Танисса подумала о юнце, что в десятки раз ее младше и сотни раз нежнее. Вот он на миг убрал руки, еще капнул на них масла и уже несколько увереннее прикоснулся снова. Вот оно проводит руками по плечам. Вот уже его пальцы нежно пробегают по телу. Танисса поймала его руки:
Гарамат решается быть настойчивым:
– Позволь мне продолжить. Позволь показать, что мир состоит не только из крови и боли.
Танисса понимала его желания, но ей было их не разделить:
– Где бы ты не коснулся меня, это будет мне напоминание о моих шрамах. О моих ошибках.
Гарамат сжал ее руки в своих:
– Я могу подарить тебе новые воспоминания! Позволь! Один шанс!
Танисса легонько оттолкнула его руки и отрезала:
– Я воин! Я такой родилась. Я так живу. Я так умру. Ступай. Завтра ты останешься в городишке, и там любая дева будет твоя.
Гарамат вскрикнул невероятно эмоционально:
– Гарамат, не стоит тратить жизнь на меня. Я всегда буду гнаться за новой целью, и ты не сможешь рядом со мной найти покой и счастье. Не стоит свою жизнь проживать бесцельно. Ведь у дроу никогда не бывает полукровок, у тебя просто не будет детей. В городе ты сможешь найти все, что тебе необходимо для своей радости и удовольствия.
Гарамат все еще пытался бороться:
– Не стоит так говорить. Гарамат, не стоит тратить свою жизнь на ту, для которой ты лишь мгновение.
Юноша некоторое время смотрел в глаза дроу и не увидел там ничего. Он молча развернулся и пошел прочь.
Танисса помчалась дальше по воспоминаниям. Только теперь, смотря на все как бы со стороны, она видела чуть больше. Она смогла узреть озлобленность Гарамата, увидеть сколь губительна жадность, над которой иногда шутила. Что эмоции, которые проскакивали в его голосе, означали больше, чем ей казалось. Спустя годы истязаний дроу видела то, на что раньше не считала нужным смотреть.
Танисса открыла глаза, а, может, просто сосредоточилась на камере. Ей было не под силу понять, двигались ли ее веки. Вот бежит крыса с серым ухом, хотя вроде еще недавно она была крысенком. Дроу задумалась над тем, чтобы дать им имена и следить за их жизнью. Мысли сами собой перепрыгнули к Гарамату, виновному в том, что с ней произошло. Виновному?
Танисса вспомнила последний день на воле, до мельчайших подробностей ощутила на языке вкус яда, что протянул ей Гарамат. Он был практически неотличим от трав, которыми она годы до этого лечилась. Вспомнила удары. Оковы. Танисса зло на себя зашипела, не издавая не звука:
– Ты утратила бдительность. Гарамат – молодец. Не просто спланировал все идеально, но и исполнил. Ты слаба, раз не смогла вырваться из цепей.
Дроу неожиданно расслабилась и приготовилась к боли, но ее не было. Проклятие перестало работать, как раньше. Теперь место истязателей заняли, голод, жажда и скука... Все чаще приходили знакомые из прошлого.
Мертвые мстительно пытались унизить Таниссу.
Друзья говорили слова поддержки.
Кто-то порой пытался дать совет.
А некоторые молили прийти к ним.
С каждым таким витком видения становились лишь больше похоже друг на друга... В них становилось все меньше индивидуального. В очередной раз она увидела себя прошлую, в величии славы воина. В тот самый момент, когда ее чествовали все дроу... Затем увидела себя нынешнюю. Бессильную. Всеми забытую...
***
Спасибо за внимание добрые люди. Готов услышать критику и ругань, возможно доброе слово.
