Creepy Reddit

Дело в том, что мой бывший зарабатывал намного больше меня. Он говорил, что рад покрыть большую часть арендной платы. Рад купить мебель. Рад арендовать для нас новый автомобиль. Рад заплатить за то и за это, чтобы наполнить нашу квартиру приятными вещами.

Когда пришло время собирать вещи, которые на самом деле были моими, я поняла, что у меня их гораздо меньше, чем шесть лет назад.

Весь скраб едва заполнил кузов небольшого грузовика. У меня не было ни дивана, ни стульев: по документам они принадлежали бывшему. У меня не было ни посуды, ни столового серебра: мы выбросили мои старые, когда пару лет назад он купил новый модный сервиз. У меня даже не было матраса: он купил нам дорогой из пены с эффектом памяти королевского размера. Помню, я всегда хотела, чтобы Лулу запрыгнула на эту кровать, мы могли прижаться друг к другу, пока смотрели фильмы в спальне. Но мой бывший и слышать об этом не хотел.

– Перестань относиться к собаке как к человеку, – сказал он. – Ей повезло, что она вообще живет с нами в квартире.

Это я забрала Лулу из приюта, когда она была еще щенком. Она уличная собака, или была ей, пока однажды люди из службы по контролю за животными не схватили ее, рывшуюся в опрокинутом мусорном баке. Наверное, она похожа на питбуля, но она все же просто дворняжка с большой головой, бугристой, как валун, странно худым телом и короткими ногами. Она скорее ковыляет, чем ходит, и храпит как сумасшедшая, но она настоящая милашка. Когда она видит детей, она ложится на живот и ждет, пока они приблизятся, а потом готова их облизать с ног до головы. Мы ее этому не учили.

Однажды днем, около года назад, Лулу подошла сзади к моему бывшему и лизнула его щиколотку, а он повернулся и слегка пнул ее прямо в голову. Этого было недостаточно, чтобы причинить боль Лулу, но уже тогда мне стоило задуматься.

Оглядываясь назад, поражаешься, как сильно ты можешь убедить себя, что кто-то является тем, кем он не является.

***

Итак, uHaul был забит битком, я уволилась с работы и теперь ехала к своей сестре в Спартанберг, Южная Каролина, где мне разрешили временно остановиться. Было уже больше 10 часов вечера, мы ехали через бесконечную череду сельскохозяйственных угодий и крошечных городков, только Лулу и я в кабине фургона. Я намеренно решила ехать по небольшому шоссе с красивым пейзажем, чтобы избежать пробок, так как еще неуверенно чувствовала себя за рулем грузовичка. Высокие вывески фаст-фуда вздымались в небо, как тотемные столбы на фоне облаков, таких больших и белых, что хотелось плакать. Но я пообещала себе, что не заплачу. По крайней мере, пока не съеду с дороги.

Мне пришлось самостоятельно загружать uHaul, так что в путь я отправилась только после полудня. Примерно через четыре часа пути небо начало темнеть. Как только солнце опустилось за горы вдалеке, я услышала громкий лязг где-то под ногами.

Внезапно фургон затрясло.

Я чувствовала, что руль сопротивляется. Мне все время приходилось крепко держать его и выравнивать.

Ориентироваться было сложно: заднее стекло машины почти загораживали вещи, сваленные в беспорядке, но в итоге я смогла добраться до съезда.

Я притормозила и съехала на обочину, и увидела вывеску, торчащую у проезжей части:

Автомастерская Ричард и сыновья

Через ¼ мили

Я уверена, вы уже слышали подобные истории. Истории о том, как девушка остается одна на проселочной дороге, когда ломается ее машина. Возможно, она встречает жуткого парня в комбинезоне, который говорит что-то вроде: «Так… Вы, видимо, заблудились, маленькая мисс…», – глядя на нее как на аппетитную еду, которой он собирается полакомиться.

Но на деле все было по-другому.

– Добрый вечер, мэм, – сказал абсолютно нормальный мужчина в автомастерской. – Чем я могу вам помочь? Оу, и кто эта очаровашка? – добавил он, заметив Лулу рядом со мной.

Владельцем мастерской был мужчина по имени Ричард Медоу – приятный, вежливый и хорошо одетый пожилой джентльмен с аккуратно уложенными седыми волосами и в белоснежной накрахмаленной рубашке. Он управлял этим местом вместе с двумя сыновьями.

– Мои сыновья Абель и Дин проведут диагностику, а потом мы с вами сможем отправиться в офис и позвонить ребятам из uHaul, – сказал Ричард, когда мы подошли к ним. – В конце концов, не хочу, чтобы это было за ваш счет. Абель, ты не хочешь взять ключи?

Я передала ключи сыну по имени Абель, пухлому и бледному парню с бритой головой, усеянной родинками. Он казался застенчивым и только кивнул, когда взял у меня ключи.

Я описываю внешность Абеля только потому, что другой сын, Дин, рядом с ним казался невероятно красивым. У него была густая копна светло-песочных волос, точеный подбородок и широкие плечи под джинсовой рабочей рубашкой. Он был таким красавчиком-подростком-сердцеедом, что я почувствовала, как мое лицо внезапно покраснело.

Когда мы вышли на стоянку к uHaul, Дин взял блокнот, облизнул кончик ручки и поднес ее к блокноту.

– Значит, грузовик неожиданно начал греметь? – спросил он.

После произошедшего я запиналась, снова ощущая себя взволнованной старшеклассницей, а он все время улыбался и кивал в ответ, его голос был спокоен, словно он был доктором у постели больного.

– Хм… я уверен, мы во всем разберемся. И, как сказал мой отец, не волнуйся. Мы позаботимся о том, чтобы люди из uHaul оплатили счет, а не ты.

Я поблагодарила его, пытаясь игнорировать тот факт, что краснею без причины.

– Хорошо, что здесь с тобой телохранитель, – добавил Дин, улыбаясь Лулу. – Как его зовут?

– Ее, – сказала я. – Ее зовут Лулу.

– Ну, привет, Лулу. – Он наклонился, чтобы погладить ее, но Лулу отступила назад и, оскалив зубы, зарычала.

– Лулу! – воскликнула я. – Плохая девочка!

Дин лишь рассмеялся.

– Нет, она классная – просто защищает свою маму, верно, Лулу? Честно говоря, я бы тоже не стал доверять какому-то случайному чуваку из автосервиса.

– Нет, дело не в тебе. Просто мой парень – или, предполагаю, теперь мой бывший парень – он просто… да я не знаю. Я думаю, из-за него она теперь боится таких парней, как ты.

Дин немного приподнял брови, но затем сжал губы и кивнул, как будто все понял, и я оценила, что он не стал продолжать разговор.

Он сказал идти и подождать, пока он закончит здесь.

Когда я вернулась в офис, отец Дина Ричард уже уладил вопрос оплаты с ребятами из uHaul.

— Дело сделано! — сказал он.

Ничего не оставалось делать, как ждать, пока фургон будет готов. Телевизор, висевший в углу, приглушенно транслировал эпизод «Судья Джуди». Ричард сел напротив меня в зале ожидания и гладил Лулу, рассказывая мне о себе и своей семье. По его словам, его жена умерла полтора года назад.

– Внезапно скончалась во сне, что, я полагаю, было милостью. – Это была тяжелая череда месяцев, но он и его сыновья оставались близки. Они помогли ему пройти через это.

Лулу, казалось, чувствовала его печаль, поэтому проявляла к нему больше дружелюбия, чем к большинству других незнакомцев мужского пола.

– Надеюсь, вы не возражаете, что я говорю не к месту, – сказал Ричард, поглаживая Лулу по голове, – но я рад, что эта собака с вами.

— Почему?

— Ну… не хочу вас пугать, но было несколько… инцидентов.

Он сказал мне, что не хочет, чтобы я излишне беспокоилась, но за последние полтора года в лесу за кукурузными полями вниз по шоссе были найдены мертвыми семь девушек.

– Все жертвы были похожи на вас: молодые девушки, путешествующие в одиночку, – сказал Ричард. – Так что хорошо, что эта девочка здесь. – Он приблизил лицо к Лулу, которая лизнула его в щеку. – Ах, хорошая девочка. Такая милашка.

– Я благодарна, что вы, по крайней мере, предупредили меня, – сказала я.

– Конечно, как я уже сказал, я не хотел вас напугать. Так что, вероятно, не за что.

– Нет, это мило с вашей стороны. Вы, ребята, все были очень милы, – добавила я. – Дин был… он мне очень помог.

– Обращаясь во всемирно известную автомастерскую «Ричард и сыновья», Вы получаете самый высокий уровень обслуживания. – Ричард рассмеялся. – Но я искренне благодарен.

Я почти спросила, есть ли у Дина девушка, как будто это не был совершенно безумный и жалкий вопрос, который стыдно задавать совершенно незнакомому человеку, но, прежде чем я успела опозориться, другой сын, Абель, прошмыгнул в кабинет и пробормотал что-то отцу.

Ричард кивнул, говоря мне:

– Ну, похоже, все готово.

– Никаких бумаг или чего-то еще?

– Нет, мы обо всем позаботились. Получите чек для страховой и можете идти. Позвольте мне проводить вас с Лулу.

По пути из офиса я обдумывала, стоит ли давать Дину свой номер, пытаясь взвесить все за и против. Было ли лучше рискнуть и сгореть от стыда, если меня отвергнут, или сожалеть, что я ничего не сделала? Возвращение в одинокую жизнь было для меня в новинку, и я уже не знала, как все это теперь работает.

Оказывается, что все решилось и без меня, потому что Дин ушел раньше, чем мы подошли к фургону.

– Дин уже откланялся? – спросил Ричард.

Абель кивнул.

– На свидание, – тихо прошептал он.

– Ох, очередное свидание? Почему я не удивлен?

Конечно, подумала я. И действительно, чего я ожидала? То, что Дин работал в автомастерской какого-то захолустья, не меняло того факта, что он по-прежнему был дико красив и с ним было легко общаться. Во всяком случае, девушки, наверное, падали в обморок, когда он вручную разбирал машину, снимал с себя рубашку и его мускулы блестели от пота и так далее… Я почувствовала себя дурой.

– Ну, несомненно было приятно познакомиться с вами, — сказал Ричард. — И также приятно познакомиться с вами, мисс Лулу.

Абель полез в карман и выложил передо мной ключи, а Ричард присел и в последний раз почесал Лулу за ушком.

Я взяла ключи у Абеля и улыбнулась.

– Спасибо, – сказала я.

Он улыбнулся в ответ, но не отвел взгляд, и на долю секунды по моему телу прошла дрожь, которую я не могу объяснить.

– Езжайте осторожно, – выдохнул он.

***

Этой ночью на проселочной дороге стояла непроглядная темень, моя сестра назвала бы это «территорией тьмы», но я бы назвал это «мраком фильма ужасов».

Казалось, что небольшие шоссе, подобные этому, были загружены только днем, потому что тогда я видела встречные машины каждые несколько минут или около того. Кукурузные поля вдоль дороги качались под затянутой тучами луной. Ночной воздух разрезали далекие гудки поездов, напоминающие мне приглушенные крики.

Не знаю, то ли я просто испугалась предупреждения, которое дал мне Ричард, то ли действительно было что-то на этом участке шоссе, но у меня постоянно возникало ощущение, будто кто-то смотрит на меня со стороны поля. Я чувствовала, что въезжаю в пасть зверя и уже нахожусь на пути к тому, чтобы меня переварила тьма.

Впереди кукурузные поля заканчивались и сменялись лесом, густой полосой вечнозеленых деревьев, и в тот момент, когда мы проехали поля, Лулу начала лаять.

Клянусь, я чуть не разбила машину.

– Боже мой, Лулу! Лулу, успокойся!

Она сходила с ума, поворачивала голову из стороны в сторону, лая на что-то, что мы только что проехали.

– Лулу, расслабься, девочка!

Но я не смогла даже выговорить эти слова так, чтобы мой собственный голос не захлебнулся в дрожи. Ричард сказал, что семь девушек найдены мертвыми в лесу за кукурузными полями. Мои ладони стали влажными. Я и раньше никогда не чувствовала себя комфортно за рулем фургона, и темнота, как будто пожирающая свет фар так, что я едва могла видеть на несколько футов впереди себя, не помогала.

Я попыталась включить радио, поймала помехи и повернула переключатель, но потом передумала и снова выключила его. Лучше побыть в тишине, на всякий случай…

Какой случай?

Мысли метались. И даже сказать, что наступила тишина, было бы неправильно, потому что каждые несколько минут Лулу снова заводилась, царапая лапами заднее сиденье и окна, лая, как сумасшедшая, и рыча. Как будто она боролась с призраком и хотела вырваться из машины. Я выглянула в окно, но смогла увидеть лишь темноту по обеим сторонам дороги и темные очертания деревьев, пней, линий электропередач, которые казались притаившимися монстрами.

В конце концов мы въехали в Южную Каролину, покинули сельскую местность. И только когда яркие прожекторы автоцентров и круглосуточных фаст-фудов осветили салон, Лулу замолчала.

Но даже тогда, после трех часов поездки, она полностью не расслабилась. Она казалась особенно напряженной, когда мы проезжали мимо редких пустых полей. Время от времени она оживлялась, как будто видела кого-то за окном, плывущего вместе с нами. Ее тело напряглось. И до поры до времени я старалась не обращать на это внимание. Я говорила себе, что она просто нервничает из-за путешествия.

К концу поездки собака казалась вымотанной. Я даже могу сказать, что она была истощена. Не спала всю ночь. Я тоже была истощена. Вой и лай Лулу ни давали расслабиться ни на секунду, и как не старалась, я не могла сосредоточиться на дороге. Я почувствовала ту нервозность, которая обычно возникает, когда выпиваешь слишком много кофе: глаза метались из стороны в сторону, мне казалось, я в любую минуту во что-нибудь врежусь.

Моя сестра написала мне перед сном, что ключ под ковриком. Было около 3 часов ночи, когда я подъехала к ее дому и поставила фургон на стоянку.

Как только двигатель заглох, Лулу подскочила.

– Хорошо… да, мы на месте, девочка. Теперь можешь расслабиться.

В свете кабины фургона я потянулась, чтобы взять свою сумочку, и услышала, как Лулу глубоко дышит. Быстро и хрипло, будто задыхаясь. Как будто пыталась отдышаться после бега.

– Эй, расслабься, – сказала я, схватив свою сумку, и выпрямилась. – Ты чего так тяжело дышишь, девочка? Мы уже…

Я застыла.

Лулу совершенно неподвижно стояла рядом со мной, уставившись в глубину фургона. С закрытым ртом. Язык не высовывался, грудь не вздымалась и не опускалась. Она была спокойна и сосредоточена, дышала медленно и беззвучно.

Это была не она.

Это было не ее дыхание.

Звук исходил откуда-то из задней части фургона.

И тогда Лулу оскалилась и зарычала.

– О… ладно, девочка… – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал нормально. Меня трясло. Я едва чувствовала тело. – Давай… давай сейчас же зайдем внутрь… пошли…

Я на ощупь открыла дверь. Чуть не упала, когда выходила. Я попыталась достать телефон и набрать 911, но моя руки так сильно тряслись, что я даже не могла разблокировать экран.

Лулу выскочила и начала кружить передо мной. Она была в состоянии повышенной готовности: голова опущена, она двигалась как хищник, держась поближе к моим ногам.

Я пятилась вверх по подъездной дорожке, а она оставалась между мной и фургоном, быстро расхаживая из стороны в сторону. Мне удалось разблокировать телефон. Я уже собиралась нажать кнопку экстренного вызова, когда услышала, как внутри фургона что-то зашевелилось… и металлический щелчок.

Задняя дверь открылась.

Я заперла ее, но ее все еще можно было открыть изнутри.

На улице царила темнота, лишь фонарь освещал перекресток дальше по дороге. Все уже спали. Я была совершенно одна. У задней двери внутри фургона раздался тихий скрип. Затем мягкий стук за приоткрывшейся дверью. Она открывалась очень медленно, будто существо внутри проверяло, все ли безопасно.

Я нажала кнопку экстренного вызова как раз в тот момент, когда дверь распахнулась настежь.

– 911, что у Вас случилось… 911, что у Вас случилось…

Но я не могла говорить. Я оцепенела.

Дверь распахнулась, и из нее выпало обнаженное тело, спутанные конечности ударились о тротуар, копна светлых волос мерцала в темноте.

Когда человек поднялся, я чуть не потерял сознание.

Это был Дин.

– Алло? Алло? – сказала я в трубку. – Мне нужна… мне нужна помощь. Кто-то… он был в моем фургоне. Пожалуйста, пришлите полицию в…

Лулу залаяла и прыгнула вперед

– Черт возьми, – сказал Дин, встряхивая конечностями, – кто-нибудь, пожалуйста, скажите этой гребаной собаке заткнуться!

Дин был весь в поту, на нем были только трусы-боксеры. Он выглядел бледным и больным.

– Всю гребаную ночь гав-гав-гав, тяв-тяв-тяв! – выдохнул он и вытянул руки, и я увидела, как блеснул нож. Свободной рукой он откинул со лба вспотевшие волосы. – Несколько часов сидел в запертом грузовике, заваленный твоим бесполезным дерьмом – пришлось раздеться, было так чертовски жарко – и я вынужден был слушать безостановочный лай этой гребаной собаки.

– Пожалуйста, пришлите помощь! – крикнула я в трубку, снова и снова повторяя адрес моей сестры. — Пожалуйста, у него нож!

– О, у него нож, не так ли? Ой, боюсь-боюсь. – И Дин пошел вперед, направляя нож на Лулу и небрежно перебрасывая его из руки в руку. – Каждый раз, когда я пытался сделать что-нибудь, эта сука сходила с ума. Тяв-тяв-тяв-тяв!

– Дин… пожалуйста, просто… я не знаю, чего ты хочешь, но, пожалуйста…

– Ты должна быть благодарна мне, ты знаешь это? – Он махал ножом из стороны в сторону, как бы делая мне выговор. – Ты мне не ровня, так что тот факт, что я выбрал тебя сегодня вечером, это действительно акт милосердия.

– Хорошо. – Я бы сказала что угодно, лишь бы он ушел. – Ладно, извини.

– Давай начистоту? Тебя хотел даже не я. Я думал, ты на шестерку, может, в лучшем случае семерку. Но мой брат? Он решил, что ты выглядишь достаточно аппетитно. Так что я говорю, хорошо, хорошо. Конечно, я возьму тебя и верну к нему. Я хороший брат, не так ли? Вот что делают хорошие братья. Они делают одолжения. Я хотел, чтобы его первый раз был особенным.

– Нет, я знаю, я знаю… ты хороший брат… – Я все еще держала телефон у уха, надеясь, что оператор меня услышит.

– Все могло быть так просто. Так чертовски легко. Все бы уже закончилось. Но нет, потому что мисс тяв-тяв-тяв здесь... – Он крепко сжал нож, присел на корточки и шагнул вперед, не сводя глаз с Лулу. – Так что продолжай плакать в трубку, но обязательно скажи им, что твоя собака тоже мертва, потому что сука это заслужила…

– Нет!

Дин бросился вперед и рубанул ее ножом. Лулу взвизгнула и отскочила в сторону, когда лезвие полоснуло по ее спине. Она проскользила по тротуару, и тут пришла очередь Дина закричать. Он завалился назад, выронив нож.

– Черт! Боже! Моя рука!

Даже в темноте я могла разглядеть, как кровь хлестала из спины Лулу там, где лезвие ее порезало, но я еще могла видеть, как она выплюнула изуродованную руку на тротуар, как будто это была игрушка-пищалка.

– Я убью эту собаку! – закричал Дин. Из обрубка запястья хлынула кровь. Другой рукой он потянулся, чтобы схватить нож, затем повернулся к ней.

Но Лулу уже прыгнула к нему, ее кровь струилась из раны на спине, как плащ супергероя.

На этот раз она целилась ему в лицо.

***

Отрубленная рука, как оказалось, является более чем вещественным образцом ДНК.

Прошло всего несколько дней, прежде чем полиция смогла сопоставить ДНК Дина с ДНК, обнаруженной на телах семи девушек, найденных в лесу по дороге из автомастерской.

На полицейском снимке Дина был изображен парень с изуродованным, разорванным лицом, в синяках и крови, скрепленный швами. Когда полиция прибыла той ночью к дому моей сестры, они нашли его полумертвым на тротуаре, из его шеи текла кровь. Что касается нас с Лулу, то я уже занесла ее в дом. Полиция нашла нас на кафельном полу кухни, Лулу, истекающая кровью, лежала у меня на коленях, не шевелясь, а я шептала ей:

– Я люблю тебя, девочка… Я так тебя люблю…

Вскоре брат Дина, Абель, был арестован как соучастник преступлений.

Во время пресс-конференции несколько дней спустя начальник полиции сказал, что в течение последних полутора лет два брата использовали дорожные ловушки на проселочной дороге, чтобы повредить проезжающие автомобили и заставить их остановиться. В большинстве случаев они чинили машины, и на этом все – не более чем афера, чтобы получить прибыль для автомастерской их отца. Но, когда водителем была симпатичная молодая девушка, они использовали эвакуатор магазина, чтобы заманить девушек в отдаленное место за кукурузными полями. В грузовике были обнаружены образцы ДНК как минимум четырех девушек.

– С последней потенциальной жертвой братья, похоже, проявили безрассудство и вместо этого заманили ее прямо в ремонтную мастерскую, – сказал начальник полиции на пресс-конференции. – Если бы молодую девушку не сопровождала ее собака, помесь питбуля по имени Лулу, неизвестно, что…

Я закрыла ноутбук. Я не хотела слышать остальное.

Позже я увидела в онлайн-статье фотографию их отца Ричарда, закрывающего лицо, окруженного репортерами. Не было никаких доказательств его причастности. Он казался потрясенным, когда в автомастерскую пришла полиция. Мне было жаль его. Он казался хорошим человеком. Я даже представить не могла, что он чувствует.

Начальник полиции сказал, что братья совершали нападения и убийства в течение последних полутора лет, что означает, что они должны были начать сразу после смерти матери. Это шокировало меня. Ричард сказал, что смерть его жены наступила по естественным причинам, что она умерла мирно во сне. Мне хочется верить, что это так. Мне хочется верить, что братья ждали смерти своей матери, и она была единственной причиной, которая их сдерживала. Несмотря на все, что они сделали, я очень надеюсь – хотя бы ради Ричарда, – что они не сделали ничего со своей собственной матерью и приблизили ее смерть.

После всего пережитого было странно пытаться обустроиться на новом месте. Казалось, от прежней жизни меня отделяет тысяча лет.

Однако мой бывший написал мне сразу после того, как услышал эту новость.

– Надеюсь, ты в порядке, – говорилось в сообщении.

Обычно я бы часами сидела, обдумывая, как ответить.

Но сейчас я сразу ответила.

– Да, – написала я.

Я видела, как в окошке появились три точки – он что-то печатал. А затем они исчезли.

***

Этой ночью в новостях был сюжет о Лулу. В ее честь была устроена целая церемония.

В другое время я бы не стала смотреть ничего, что напоминало о той ночи. Я еще не до конца оправилась от потрясения. Мне и так предстояло давать показания, а судебный процесс обещал быть долгим, и очень хотелось как можно дольше избегать даже мыслей об всем этом.

Но я не могла пропустить выпуск новостей о Лулу.

– Сегодня – торжественный день, когда мы встречаем Лулу – помесь питбуля – как героя у Истсайдской больницы для животных, – сказал ведущий новостей.

Так много людей пришли в больницу для животных в тот день, чтобы отпраздновать выписку Лулу. Камеры показывали морду моей девочки, когда она смотрела на толпу полицейских, новостные команды, репортеров и персонал больницы. Я была рядом с ней и выглядела очень неловко.

– Посмотри, это мы,  – сказала я. Лулу свернулась калачиком у меня на коленях на диване, а я гладила неровные швы на ее спине. – Нас показывают в новостях.

Лулу проснулась и нехотя подняла голову, уставшая от дневной суматохи. Кажется, ей не было дело до ее звездного часа. Она только вздохнула, плюхнула голову мне на живот и снова заснула.

Когда новости закончились, я растолкала Лулу, мы вышли на улицу, чтобы она могла пописать и вернулись домой. Мы с Лулу прошли в гостевую спальню. Пока я стягивала одеяло с кровати, Лулу устроилась в углу комнаты на деревянном полу.

– Нет, нет, иди сюда, девочка.

Она взглянула на меня, положив одну лапу поверх другой.

Я похлопала по кровати.

– Теперь ты будешь спать здесь. Забирайся.

Она тихо заскулила, виляя хвостом. А потом неуклюже взобралась на кровать – раны все еще болели.

Когда я выключила лампу, Лулу прижалась к моим ногам, положив голову мне на бедро.

– Удобно? – спросила я.

В ответ она довольно заворчала.

– Привыкай, красотка, – сказала я. – Ты это заслужила.

~

Оригинал (с) mister_gnaw

Перевела Елена Медведева специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Для любителей слушать 🎧
https://youtu.be/SVUoT2x0bpU

Моя бабушка — дитя войны. Она родилась за два года до начала Великой отечественной и стойко перенесла все невзгоды того тяжелейшего времени. В том числе и блокаду Ленинграда, в которой от голода погибли её родители. Бабушка плохо помнит эту часть своей жизни, но, со слов военных, её нашли в её же запертой квартире: маленькую еле дышащую девочку и два сгнивших трупа — маму и папу. После войны бабулю удочерила добрая женщина — моя прабабушка — и её муж-ветеран боевых действий — мой прадедушка. Они дали девочке хорошее образование и правильное воспитание. А со временем она встретила дедушку и завела уже свою семью. Так у них появилась сначала одна озорная девчонка — моя мама, а у той ещё одна — я. В детстве я часто проводила время в гостях у бабушки с дедушкой и очень радовалась, когда удавалось остаться у стариков с ночёвкой. Бабуля всегда рассказывала жутко интересные истории, а дедуля постоянно придумывал разные смешные игры — говорил, что «у него детства не было, поэтому он решил стать ребёнком уже на пенсии». Правда, на истории моих одноклассников о том, как бабушки всё время пытаются накормить их пирожками до отвала, я лишь крутила пальцем у виска. Моя бабуля всегда готовила ровно столько еды, сколько нужно и никогда не предлагала добавки. А за баловство за столом могла накричать или даже выпороть — собственно, это были единственные разы, когда я видела бабушку в гневе. Мама говорила, что бабушка так переживает трагические события своего детства и голод, который сгубил её родителей. Я не спорила и не обижалась. Знала, что наесться от пуза смогу и дома, а в гости мы ходим, чтобы общаться. Никакой ругани на этой почве никогда не было, и другие родственники тоже относились с пониманием. Со временем мама скопила денег и решила переехать в Подмосковье, потому что она всегда мечтала жить в загородном доме. А я к тому времени уже выросла и переехала жить в Москву, чтобы поступить в Университет. В гости к бабушке с дедушкой мы начали ходить сначала раз в полгода, потом раз в год, а потом и перестали вовсе. Не до этого было, всё дела, да работа. Моё общение с бабулей свелось к редким перепискам в «Вайбере»: я спрашивала у неё как здоровье, не чудит ли дед, и как она относится к новому телешоу с Андреем Малаховым. Бабуля охотно отвечала и всё время звала в гости — а я всё время отказывалась. То новый работник завалит очередную задачу, то у ребёнка в саду утренник, то ещё какая напасть. Одним словом — некогда. Уже потом от мамы я узнала, что у бабули с дедом стало совсем плохо со здоровьем. Дедушку после двух инсультов приковало к постели, а у бабушки начала прогрессировать деменция. Со слов мамы, они не хотели беспокоить меня «неприятными новостями», поэтому в переписке бабуля всегда делала вид, что всё в порядке. Когда ситуация со здоровьем совсем обострилась, мама наняла им сиделку, которая ухаживала за дедом и следила за состоянием бабушки — и при этом брала за свою работу совсем небольшие деньги. После этого я стала звонить бабушке каждый день и начала оплачивать сиделку со своей зарплаты. Бабуля благодарила, но всё время отмахивалась — мол, ерунда это. Войну пережили, и эти болячки переживём. Я не спорила, но просила сообщить сразу, как нужно будет приехать или случиться что-то серьёзное. И очень скоро такая ситуация приключилась. Маме позвонила сиделка бабушки и сказала, что увольняется. У неё погиб кто-то из родственников, и ей нужно было возвращаться в родной Екатеринбург, поддерживать семью. Она много извинялась, что уходит вот так неожиданно, но пообещала оставить для новой сиделки подробнейшие указания к работе и полный список необходимых лекарств. Мама, конечно, жутко расстроилась — найти такую порядочную сиделку и за такие смешные деньги в Петербурге было можно, но на это нужно было время. А времени жутко не хватает, когда в квартире один старик прикован к постели, а второй то и дело забывает, как сходить в туалет. Сначала мама сама порывалась поехать к бабушке с дедом, но я успела перехватить инициативу. Во-первых, очень хотелось сделать для них что-то полезное. Во-вторых, ужасно мучила совесть за прошедшие годы, когда я не уделяла своим старичкам нужного внимания. *** Уже через два дня я с небольшим чемоданом вещей заехала в просторную «сталинку», где обитали мои дедушка с бабушкой. И первое, что резануло мне по сердцу ножом — то, насколько плохо они выглядят. Дедушка, лишь бледная тень прошлого себя, не вставал с постели, практически не говорил и целый день бездумно смотрел в потолок. А бабуля страшно исхудала и напоминала скорее скелет, обтянутый кожей, чем ту обаятельную старушку, которую я помнила с детства. Впрочем, не всё было так ужасно — зрение её ещё не подводило, а здоровые белые зубы были как у двадцатилетней студентки. Пообщаться с дедом у меня так и не получилось, а вот бабушка очень активно поддерживала любой разговор. Да, она иногда называла меня чужим именем и периодически теряла нить диалога, но на все вопросы отвечала бойко и даже хвасталась тем, как хорошо помнит стихи российских классиков. Обустроившись, я попросила у бабули дать мне ту записку, которую написала их прошлая сиделка для своей сменщицы. Ту, в которой описаны все ритуалы по уходу и полный перечень лекарств. Бабушка дрожащими руками протянула мне мятый тетрадный листочек в клеточку, на котором аккуратным почерком был выведен список из двенадцати позиций. Первые восемь мест в списке занимали название лекарств, которые принимали мои старички, и необходимые дозировки. А оставшиеся четыре — особенности поведения бабушки и дедушки, на которые стоит обращать внимание: вроде того, что бабушке нельзя твёрдого мяса, даже если она капризничает и очень просит, или того, что дедушке нужно помогать переворачиваться каждые несколько часов, чтобы не было пролежней. Однако моё внимание особенно привлёк последний, двенадцатый пункт, который гласил: «Закрывать дверь комнаты на ключ и не выходить ночью». — Бабу-уль? — Протяжно спрашивала я у бабушки. — А что за странный пункт про дверь и ночные походы? Бабушка лишь неуверенно пожала плечами. — Бабуль. — Продолжала я. — Прошлая сиделка закрывала тебя по ночам в комнате? — Н-нет. Не припомню. — Неуверенно говорила бабушка. — Хорошая она была женщина. Честная. Я тихо хмыкнула и сложила листочек со списком в четыре раза. Перед приездом сюда я много читала про деменцию в интернете и знала, что она может выступать катализатором лунатизма. Видимо, прошлая сиделка закрывала к бабушке дверь, чтобы та не слонялась по квартире ночью. Впрочем, со всем обилием забот, которые свалились на меня, к вечеру я уже успела забыть о двенадцатом пункте. Около девяти я проверила дедушку и пожелала ему спокойной ночи, а потом помогла бабуле подготовиться ко сну. Через полчаса я и сама лежала в кровати, а отключилась за какие-то доли секунды с того момент, как голова коснулась подушки. *** Меня разбудил странный хруст. Неприятный звук, словно кто-то пытается расколоть огромную глыбу льда крохотным молоточком. Удар за ударом. Следом за хрустом послышались тяжёлые шаркающие шаги по линолеуму в коридоре. Я открыла глаза и посмотрела на экран смартфона — четыре часа утра. Я медленно встала с кровати и накинула на себя халат. Всё это время мерзкий хруст продолжался, теперь он больше напоминал мне звук, с которым переламывается ветка дерева. Я включила на телефоне фонарик и аккуратно отворила дверь в коридор, стараясь не издавать лишних звуков. Посветила фонариком в открывшееся пространство — никого. Видимо, хруст шёл с кухни. Вооружившись тяжёлым резиновым тапочком на манер молотка, я начала медленно двигаться по длинному тёмному коридору. С каждым моим шагом хруст становился всё громче. Я прошла мимо комнаты дедушки и заглянула внутрь — дедуля спал, негромко похрапывая. Следом я прошла мимо комнаты бабушки — дверь была слегка прикотрыта, а внутри никого не оказалось. Я тихонечко выдохнула и хлопнула себя по лбу за то, что забыла о двенадцатом пункте. И дальше, уже намного увереннее, пошла на кухню. Только я переступила порог комнаты, как всё моё тело пробила мелкая дрожь. Фонарик телефона освещал странную и одновременно ужасно неприятную картину. Моя бабуля в одной ночной рубашке стояла в углу кухни и держала в своих тонких старческих руках сырую куриную грудку — ту, что я днём положила размораживаться в холодильник. Бабушко нечленораздельно мычала и каждые несколько секунд впивалась зубами в холодное мясо птицы. Когда её зубы натыкались на очередную кость, бабушка резким движением вырывала её из тушки курицы, ломала сильными пальцами и начинала жевать, словно собака, обгладывающая свою добычу. Зубы перемалывали куриные кости с отвратительным хрустом — тем самым, что разбудил меня среди ночи. Я осторожно посветила на бабушку фонариком и попыталась позвать. — Бабуль… — Голос дрожал от страха. — Бабуль, это я. Просыпайся. Ты ночью забрела на кухню… Голова бабушки медленно и со скрипом повернулась в мою сторону. Я выронила телефон от испуга. Глаза бабули закатились наверх так высоко, что я видела только покрасневшие от выступающих сосудов белки. Словно два круглых мячика для пинг-понга, они смотрели одновременно и на меня, и в никуда. Рот бабушки был красным от куриной крови, а с губы свисал ошмёток розоватой куриной кожи. Бабушка явно не понимала, где находится и что делает. Я попыталась взять себя в руки и быстро подняла с пола телефон с фонариком. — Бабуль… — Всё также неуверенно продолжала я. — Ба, проснись. Ты бродишь во все. Тебе нужно проснуться. Вдруг, куриная грудка с оглушительным грохотом обрушилась на кухонный пол. Бабушка, поскрипывая суставами, до конца повернулась в мою сторону и начала медленно шагать навстречу. Я от неожиданности попятилась. — Бабуль! — Я начала переходить на крик. — Просыпайся! Сейчас четыре утра, ты на кухне! С каждым шагом бабушка всё больше ускорялась. Подойдя совсем близко она начала неразборчиво мычать и бросилась на меня, словно кошка, которая пытается поймать и выпотрошить мышь одним движением. Я резко отпрыгнула назад и побежала в сторону своей комнаты.
За спиной я слышала быстрый топот бабулиных ног и хруст перемалывающихся о зубы куриных костей. Я быстро забежала в комнату и захлопнула за собой дверь, навалившись на неё всем телом. Пот ровными струйками бежал по лицу, сердце бешено колотилось. А в коридоре всё ещё слышалось нечленораздельное мычание и мерзкий хруст. Я закрыла дверь комнаты на ключ и быстро подошла к тумбочке, на которой лежал сложенный в четыре раза листок со списком. Я развернула его и быстро прошлась глазами до последнего пункта. №12. «Закрывать дверь комнаты на ключ и не выходить ночью». Я трижды перечитала эту строчку и только тогда сложила листок обратно. Мысли путались. Неужели бабуля устраивает такое каждую ночь? Неужели прошлая сиделка знала об этом и никому не говорила? И не поэтому ли она уволилась? Остаток ночи я просидела на стуле в комнате, всё ещё сжимая тяжёлый резиновый тапок в руке. Около десяти минут в коридоре слышалось мычание и хруст, а потом стал слышен тяжёлый топот ног, идущих в сторону бабушкиной комнаты. Ещё через полчаса она негромко захрапела. А я так и не смогла уснуть. *** Когда наступило утро, я отворила дверь и осторожно вышла в коридор, чтобы проведать бабушку. Далеко идти не пришлось — старушка, широко улыбаясь мне, стояла на выходе из своей комнаты и махала рукой. — Доброе утро, внучка! Как спалось? — Н-не очень. — Тихо произнесла я. — А тебе? Что-то снилось? — Э-эх, спала, как убитая. — Жизнерадостно протянула бабушка. — Будешь смеяться, но мне снилась жареная курочка. Вот и проснулась жуть какая голодная! Я недоверчиво оглядела бабушку с ног до головы. Ни красных губ, ни следов сырого куриного мяса на зубах. Абсолютно нормальная старушка. Я вернулась в свою комнату и позвонила маме, чтобы в подробностях пересказать ей события прошлой ночи. С того конца провода послышалось оханье и аханье, а после этого объяснение, которого я и ожидала — деменция. Клетки бабулиного мозга отмирают, и она начинает совершать странные поступки, диктуемые не разумом, а инстинктами. С того дня я ни разу не забывала о двенадцатом пункте. Кроме одного случая. *** Следующие пару недель я провела дома у бабушки и дедушки. Новую сиделку пока не искала — хотелось немного побыть около своих стариков после стольких лет отсутствия. Перед сном закрывала себя в комнате на ключ, а из холодильника убирала всё, обо что бабушка сможет повредить зубы. И частенько по ночам слышала, как старушка тяжело топает по полу в кухне — сначала это пугало и угнетало, а потом я привыкла. Причём наутро бабуля всегда была свежей, похорошевшей и совершенно не помнящей о своих ночных похождениях. Так мы жили в тишине и спокойствии, пока болезнь окончательно не победила дедушку, и он не ушёл в мир иной. Без боли и криков. Просто лёг спать, а наутро не проснулся. Бабушка и дедушка были верующими, и всегда старались соблюдать традиции и чтить ритуалы. Поэтому бабуля настояла, что нам с ней нужно провести ночь около гроба с дедулей — иначе он «встанет со смертного одра и не найдёт дорогу в рай». Мама же в это время сидела с моими детьми и обещала приехать только к самим похоронам. Поэтому нести вахту около гроба с дедушкой предстояло мне с бабушкой — перспектива не из приятных, но и деваться было некуда. Зная, что бабуля бродит по ночам, я пыталась поговорить с ней, чтобы избежать очередного «инцидента». Но старушка была непреклонна — говорила, что не сомкнёт глаз всю ночь и будет пить крепкий кофе, чтобы ненароком не уснуть. На том и порешили. Я заварила ей чашечку бодрящего напитка, и мы устроились на старых деревянных стулья по обе стороны от гроба с дедушкой. Дед был одет в строгий чёрный костюм, а на его лице было столько пудры, что он выглядел лет на двадцать моложе. И был совершенно не похож на себя. Мы сидели молча, не плакали. Дедушка был хорошим человеком, и ушёл из этой жизни, не сделав никому зла — поэтому нам казалось неправильным лить слёзы. Смешливый и непоседливый, он бы этого не оценил. Я пристально следила за бабушкой и её поведением, но старушка не обманула — кофе действовал, и она даже не пыталась закрывать глаза. Несколько раз она отходила в туалет, но в остальном всё было тихо и спокойно. Вдруг раздался звонок — надрывался мой смартфон. Оказалось, что звонят из ритуального агентства, они хотели обсудить новые детали завтрашней церемонии. Совсем молодой, судя по голосу, парень много извинялся за то, что позвонил так поздно, но уверял, что дело неотложное. Я прикрыла трубку рукой и ещё раз внимательно оглядела бабушку — она лишь махнула рукой и сказал, что всё будет в порядке. Иди, мол, а я побуду здесь с ним. Я отошла в свою комнату и добрых сорок минут проговорила с парнем из ритуального агентства. Он задавал очень много вопросов, постоянно путался в показаниях — видимо, работал там совсем недавно — и всё время предлагал какие-то новые услуги для церемонии погребения. Естественно, недешёвые услуги. Когда мне удалось обговорить все детали и, наконец-то, отшить его, я вернулась в гостиную, где оставила бабушку с дедушкой. И, уже во второй раз за прошедшие недели, с грохотом уронила телефон на пол. Стулья, на которых стоял гроб, были сломаны, а сам гроб, накренившись, стоял на полу. Тело дедушки в неестественной позе лежало рядом, а на нём, словно стервятник на своей добыче, сидела бабушка, влажно причмокивая. Я подняла телефон и медленно, шаг за шагом, обошла комнату сбоку. Бабушка с закатанными глазами держала деда за ворот рубашки и хищными движениями впивалась зубами в его лицо. Я вскрикнула — дедушкину щёку «украшала» зияющая дыра, сквозь которую было видно его челюсть и дёсны. Ошмёток кожи, весь в пудре, свисал из бабушкиного рта, как в прошлый раз это было с куриной кожей. Она мычала, словно дикий зверь, которого пытаются отвлечь от желанной трапезы. Сердце бешено колотилось, но нужно было что-то делать. Я подошла к бабушке и попыталась потрясти её за плечо, чтобы привести в чувство. В ответ ко мне со скрипом повернулась голова с невидящими глазами, изо рта которой пахло падалью. Я отдёрнула руку, но поздно. Слишком поздно. *** Дедушку похоронили в закрытом гробу. Я не знала, как сказать остальным членам семьи о случившемся, поэтому свалила всё на ритуальную компанию и их ошибку. Они не сказали ни слова против — я доплатила приличную сумму за молчание. Бабушка при этом, как обычно, ничего не помнила о своей «выходке» и вместе с моей мамой весь день сетовала на «тупых похоронщиков, которые всё испортили». Я же все похороны проходила в плотных кожаных перчатках, которые скрывали нехватку безымянного пальца и мизинца — тех пальцев, которые ночью стали трофеем бабушкиной челюсти. Спустя два дня я поговорила с мамой о случившемся, и мы решили перевезти бабушку в специализированное учреждение, где о ней будут заботиться должным образом. При всей моей любви к этой бойкой старушке, я больше не могла смотреть на неё, как раньше. Бабушка восприняла эту новость очень спокойно. Болезнь потихоньку прогрессировала, и она всё хуже понимала, кто мы и чего от неё хотим. Поэтому переезд прошёл без боя, а новая жилплощадь ей даже понравилась. Санитаров же я отдельно и очень подробно проинструктировала, объяснив, чего можно ждать от бабули по ночам. С тех пор я спокойна за бабулю, и с тех пор я почти не сплю по ночам. Иногда я думаю о том, как бабушке удалось пережить голод, который сгубил её родителей во время блокады. А иногда не могу спать из-за ужасных фантомных болей в потерянных пальцах. И стоит мне сомкнуть глаза, как я слышу этот мерзкий хруст куриных костей. *** Я пишу эту историю, чтобы наконец-то поделиться с окружающими теми эмоциями и воспоминаниями, которые не дают мне покоя. Я уже давно вернулась домой в Москву и теперь стараюсь, как можно больше времени проводить с семьёй. Даже сейчас, когда я пишу эти строки, вокруг скачет мой младший сын. Такой маленький. Такой смешной. Такой аппетитный.

Я посмотрел на деревья впереди и почувствовал себя полным дураком, потому что не видел ни следа большеглазой девочки. Джош тоже это заметил и посмотрел на меня с паникой и разочарованием в глазах.

– Черт возьми! – выругался друг вполголоса.

Мы пробежали к месту, где в последний раз видели нашу цель. Стало так темно, словно была уже полночь, но мы сомневались, стоит ли воспользоваться фонариками. Неизвестно, увидела ли нас Марбл и прячется сейчас где-нибудь или мы просто не заметили, как она куда-то свернула. Меньше всего на свете нам хотелось выдать себя, если она еще не знает о слежке. Между тем, мы уже едва различали что-либо. Джош достал фонарик и включил, прикрыв рукой, чтобы не светил слишком ярко.

Вдобавок ко всему, мы слишком много внимания уделили преследованию, и теперь не имели понятия, как выбраться из леса. Конечно, казалось, что мы шли прямо,но местность была ухабистой и мы следовали кое за кем, кто должен был хорошо знать лес. Прошло целых десять минут с тех пор, как мы в последний раз видели девочку, и теперь просто кружили без определенного направления. Из-за этого мы запутались еще больше, и уже не знали, откуда пришли. Услышав крик оттуда, где должен был стоять Джош, я запаниковал. Оглядевшись вокруг в поисках источника крика, я обнаружил, что мой друг пропал.

Я побежал туда на звук, но не увидел ни следа того, куда друг мог исчезнуть. Я смотрел по сторонам, пытаясь обнаружить хоть какие-нибудь следы Джоша. Мое сердце бешено билось, а дыхание участилось. Я понял, что она добралась до него. Может быть, она знала, что мы идем за ней все это время. Возможно, она просто ждала подходящего момента, чтобы напасть. Я начал звать Джоша, стараясь кричать потише, на случай, если она все-таки еще не заметила нас. В этот момент я понял, что все погрузилось в тишину. Не чирикали птицы, животные не бегали между деревьев и по ним. Опавшая листва не хрустела как минуту назад.

Руки дрожали, пока я шарился в рюкзаке в поисках фонарика. Я включил его и посветил вокруг, не думая о том, кто может заметить яркий свет в темноте. Мочевой пузырь собирался сдаться, но я боролся с ним. Начала расти уверенность, что я больше никогда не выйду из этого леса.

– Джейк! – кто-то позвал меня по имени. Я не мог сказать, старается ли он быть потише или находится далеко от меня. Голос звучал так, будто он доносится не спереди или сзади, а снизу.

Я направил свет фонарика на землю под ногами. Попытался идти на звук, чтобы найти откуда он исходит. Поскользнувшись, я ударился о землю. Встав и отряхнувшись, я направил луч фонарика прямо перед собой и обнаружил глубокую канаву, которая уходила вниз и перетекала в яму. Затем я заметил, какая здесь влажная земля. Вот почему листья не шуршали у меня под ногами. И вот почему я чуть не провалился в эту дыру. Я осторожно подполз к черной дыре посреди леса, и посветил туда фонариком.

Я слышал, как Джош зовет меня откуда-то снизу, и когда я увидел его в свете фонарика, у меня гора с плеч свалилась. Он находился на глубине двадцати-тридцати футов, и я не мог не задаться вопросом, как он умудрился пережить такое падение. Он помахал рукой и указал пальцем на отверстие, но я не понял, как истолковать этот жест, ведь я и сам знал, откуда на него смотрю. Только заметив, веревку, похожую на виноградную лозу, скрывавшующся под мокрой листвой вокруг разинутой пасти в земле, я понял, что он имеет в виду.

Кивнув Джошу, я схватился за веревку. Конечно, я переживал из-за расстояния, которое необходимо преодолеть, поскольку вес рюкзака явно превосходил мои возможности, но должен был спуститься туда. Отверстие в земле было достаточно широким, чтобы я пролез туда вместе с рюкзаком, но когда я висел над большой глубокой ямой, сердце снова заколотилось. Спуск был медленным, но когда под ногами снова оказалась твердая почва, я ощутил прилив восторга. Друг хлопнул меня по спине, и я заметил, что его ладони стали огненно-красными.

Джош объяснил мне, что поскользнулся точно так же, как я и я,и провалился в яму. Он обнаружил себя падающим навстречу к неминуемой смерти, но ему удалось схватиться за веревку. Он ободрал кожу, но ему удалось замедлиться достаточно, чтобы приземлиться невредимым. Ладони воспалились, а кожа местами была содрана, поэтому бы замотали их в ткань от его мешковатой рваной рубашки.

Он пошутил, что не хочет выглядеть так, как будто носит короткий топ, так что мы неуклюже использовали мачете, чтобы отрезать рукава. У Джоша были мускулистые руки для его возраста, и он заявил, что не против такого вида, так как выглядит “качком”. Мы посмеялись, хотя уже были измотаны приключениями.

Воспользовавшись, наконец, возможностью осмотреться, мы были потрясены, глядя на простирающуюся перед нами пещеру. Она тянулась довольно далеко впереди и позади нас. Мы могли видеть стены, сформированные камнями и грязью по обе стороны от нас, но пещера была шестьдесят-семьдесят футов в ширину, а мы не были экспертами в области измерения расстояния.

Все еще не уверенные в том, откуда пришли, мы не понимали, куда идти. Учитывая то, что Мэри исчезла за считанные секунды до того, как пропал мой друг, мы предположили, что она должна быть где-то здесь. Джош предложил просто пойти куда глаза глядят, и я одобрительно пожал плечами. К тому же, его предположение было таким же хорошим, как и мое.

Пещера, в которой мы оказались, была не настолько темной, как лес наверху, так что у нас не было необходимости освещать путь фонариками. Мы не могли сказать, откуда исходит свет, но видно было так хорошо, как будто безоблачной ночью на небе сияла полная луна. Не знаю, почему у нас не возникло гораздо больше вопросов об этой ситуации. Возможно, потому что мы были еще детьми, и верили в фантазии, которые видели в книгах и фильмах. Может, мы были уже слишком напуганы, чтобы искать разумное объяснение. Конечно, может быть и так, что мы были просто невероятно тупы, позволив всему этому зайти слишком далеко.

Мы шли по пещере около десяти минут и зашли в тупик. Стены постепенно смыкались, и тропинка становилась уже. Джош тяжело вздохнул, мы пожали плечами, развернулись и пошли обратно. Обратно мы шли медленнее, и прошло примерно двадцать минут, прежде чем мы добрались до веревки, свисавшей в пещеру с лесного покрова.

Мы все сильнее уставали от пройденного за сегодняшний день расстояния, и я молча сожалел, что мы предпочли эту нелепую слежку школьным занятиям. Еще через полчаса, а может и больше, мы добрались до нашего пункта назначения, хотя открывшееся зрелище окончательно сбило нас с толку. Далеко впереди, там где земля опускалась, чтобы стать намного глубже под лесом, который мы пересекли, казалось, несколько часов назад, стояла странная деревянная хижина.

Чем ближе мы подходили, тем красивее казался этот дом. Виноградные лозы обвивали хижину, как будто защищая ее. Здание выглядело так, словно должно стоять на вершине какой-нибудь скалы и взирать на мир сверху вниз. Это последнее, что мы ожидали увидеть глубоко под землей, но почему-то дом не выглядел угрожающе. Возможно, мы ошибались насчет Мэри. Может, она просто обычный ребенок, который никогда не моргает и живет в подземном особняке. Да, абсолютно обычный.

Мы приблизились к дому и заметили теплый свет, горящий в одном из окон второго этажа. Шторы были плотно задвинуты, и мы не наблюдали за ними никаких признаков жизни. Я посмотрел на часы первый раз с тех пор, как мы вошли в лес, и обнаружил, что уже почти семь часов. Родители наверняка уже в панике, особенно учитывая проклятие, обрушившееся на наш маленький город. Я надеялся, что они поймут, когда мы объясним им, что раз и навсегда положили конец бедствию. Может быть, я немного забегал вперед.

Не имея плана дальнейших действий, я предложил дождаться, пока все огни в доме погаснут, и попробовать войти внутрь. Нас в любом случае уже накажут, так что нет особого смысла торопиться. Джош согласился, и мы спрятались под перилами передней веранды, которая огибала особняк в пещере. При случае мы очереди выбирались, чтобы проверить, горит ли свет, но прошло какое-то время, прежде чем дом погрузился во тьму. Пока мы ждали, что нас ждет впереди, мы тихонько достали накладки и шлемы из рюкзаков. Я все еще надеялся, что они нам не понадобятся, но лучше быть наготове.

Когда пещера погрузилась в темноту, было около десяти. Каким-то образом свет из дома освещал все подземелье, хотя было мало смысла об этом думать. Мы начали подниматься по ступенькам, которые вели во внутренний дворик, и Джош слегка подпрыгнул, когда вторая ступенька взвизгнула под его ногой. Мы застыли как олени в свете фар, прежде чем почувствовали себя в безопасности оттого, что нас все еще не заметили. Мой друг смотрел по сторонам, пока я пытался найти дверную ручку. “Конечно, это было бы слишком просто”, – подумал я, когда она не повернулась.

Мы обошли веранду, проверяя все окна, пока не нашли одно незапертое в дальнем левом углу дома. Джош медленно его открыл и просунул голову внутрь. Он протянул мне руку, чтобы я дал ему фонарик, так как внутри была такая же непроглядная тьма, как и во всей пещере. Убедившись, что внутри чисто, Джош проскользнул в окно, а я последовал за ним. Меня поразило, насколько это место выглядит нормальным. Обычная мебель, которую ожидаешь увидеть в обычном доме.

Картины, висевшие на стенах, походили на те, что я видел в отелях, в которых мы с семьей останавливались, когда путешествовали на каникулах. На одной из них был маяк с видом на океан. На другой был красивый горный пейзаж, на одной из таких скал и могла бы находиться эта хижина. Но ни одной фотографии семьи, живущей здесь. Только обезличенные картины других мест, по-своему уникальных.

Мы крадучись исследовали безупречно нормальный дом, но не нашли ничего, что могло бы указывать на что-то более зловещее, чем самая обычная семья. В кухне была точно такая же еда и домашняя утварь, как и в любой другой кухне. Когда мы открывали морозильник, я ожидал увидеть человеческие органы, обернутые в пищевую пленку, но нет. Только самые обычные замороженные обеды, на коробках которых образовалось приличное количество инея. Но, хотя все в этом месте и выглядело нормальным, что-то было не так.

Посудомойка была пуста, консервы в кладовке покрылись слоем пыли, а у всех приправ давно истек срок годности. Это все выглядело как картинка для отвода глаз, но зачем, если на это место невозможно просто так наткнуться? Несмотря на то, как выглядела кухня, не было никаких доказательств, что в этом доме есть нечто зловещее. Но так мы думали, пока не нашли дверь в подвал.

Мы подумали, что Мэри, должно быть, в комнате на втором этаже, где горел свет. Возможно, мы просто откладывали восхождение по лестнице, но убедили себя, что просто хотим тщательно все осмотреть. После осмотра всех комнаты на первом этаже, осталась только одна дверь в конце коридора. Судя по размерам дома, эта дверь должна была вести наружу. Вот почему мы изначально не возлагали на нее больших надежд. Возможно, мы решили проверить ее потому что все еще не хотели подниматься на второй этаж.

Джош распахнул дверь без особой осторожности, мы ожидали увидеть за ней заднюю веранду. Но нашим взглядам открылась бетонная лестница, ведущая вниз. Любой подвал должен вести обратно под дом, но этот тянулся вперед. Наши фонарики создавали лишь небольшой круг видимости в густой темноте, что было жутковато. Джош потряс фонариком, словно пытаясь вернуть к жизни садящуюся батарейку, но безрезультатно. Я протянул ему свой фонарик, но он работал не лучше. Чувствуя себя все более неуверенно, мы пошли вперед.

Лестница была длиннее, чем мы ожидали, протяженностью, наверное, в три высоты дома над нами. Мы достигли грубого бетонного пола, и увидели еще одну пещеру. Чем дальше мы шли, тем более ясно видели теплый свет, светивший вдалеке. Джош щелкнул кнопкой, погасив фонарик. Мы подошли ко входу в большую, круглую пещеру, слабо освещенную двумя свечами, закрепленными на противоположной стене. В центре стояла большая кровать с маленьким столиком справа. Под замшелым зеленым одеялом, раскинутым поперек матраса, кто-то был, и похоже, он крепко спал.

Чем ближе мы подходили, тем меньше фигура под одеялом казалась человеческой. Нечто под простынями было змееподобным, но длиной с высокого человека. Увидев, что лежит на столе, я ахнул, прикрыв рот рукой. Это была стеклянная, или хрустальная чаша, в которой лежали два человеческих глаза, которые, казалось, смотрят прямо на нас. Фигура под одеялом пошевелилась, и мы услышали шорох позади.

– Вам здесь не место! – визгливый голос Мэри Марбл прозвучал из темноты.

Я резко обернулся и увидел, что она бросается на нас. На ее лице было гораздо более дикое выражение, чем обыкновенно пустой взгляд. Ее лицо сморщилось в кривой, жестокой усмешке. Я вытащил бейсбольную биту, а Джош схватил мачете. Я был в ужасе, но приготовился защищаться. Она была почти над нами, как вдруг ее одежда упала на пол, а тело просто испарилось. Я обвел взглядом комнату и заметил, что существо на кровати пытается выбраться из-под одеяла. Мы с Джошем рассредоточились, переводя взгляд с кровати на вход в комнату.

Я услышал звук, как будто кто-то увеличил громкость телевизора как раз в тот момент, когда один из персонажей на экране начал выть. Звук раздался прямо рядом со мной, и я обнаружил, что меня повалили на землю. Сила, стоявшая за толчком, была очень велика. Как будто меня повалил очень тяжелый сильный мужчина. Пока я поднимался, увидел, что Джош тоже повалился на землю. Я помахал битой взад-вперед вокруг себя, словно сам воздух был врагом. Я почувствовал пощечину, за которой последовал удар в живот. Дыхание перехватило, и я с трудом удержался на ногах. И тогда я увидел руку, вылезающую из-под одеяла.

Рука выглядела как человеческая, но в чешуе как у ящерицы. Длинные пальцы нащупывали глаза, лежавшие в чаше. Я наблюдал, как рука вставила их в пустые глазницы на чешуйчатом лице, показавшемся наружу, чтобы обрести зрение. Честно говоря, лицо не выглядело отталкивающе, но это была последняя вещь, о которой мне нужно было сейчас думать. Оно было таким же чешуйчатым, как и руки, но черты лица были мягкими и женственными. Ноги подкосились, и я снова обнаружил себя лежащим на полу.

Когда фигура нападавшего приблизилась, я заметил, что могу ее различить. Она выглядела как Мэри из дыма, но била как грузовик. Пытаясь встать, я увидел, как чешуйчатая женщина вылезла из-под простыней. Она была быстрой. Молниеносно быстрой. Пока Мэри снова сбила меня с ног, из-за чего шлем слетел с головы и покатился по полу, чешуйчатая женщина бросилась на Джоша, оттолкнувшись от стены.

Она, очевидно, была женщиной. На верхней части тела находились несомненные атрибуты ее половой принадлежности, а нижняя половина представляла собой огромный змеиный хвост. Она была покрыта чешуей с головы до ног, а открытый кричащий рот был полон длинных острых зубов. Длинные струящиеся светлые волосы, развивающиеся, пока она неслась на моего друга, казались невероятно неуместными, и я на мгновение отвлекся на странное зрелище.

Острые когти ее трехпалой, руки вцепившись в Джоша, оторвали кусок плоти от его правого плеча, разрезав футбольную накладку как бумагу. Он закричал и взмахнул мачете. Он только рубанул воздух, а она набросилась снова, в этот раз ударив его по животу. Джош вздрогнул и упал на колени. Мэри надавила на меня с огромной силой. Она ударила меня по лицу и толкнула в грудь. Я попытался ударить в ответ, но она стала только сильнее. Я схватил ее кулак, который бил много раз в одно и то же место, но он растворился в воздухе прежде, чем я успел напасть. Мы с Джошем были в крови и синяках, и у нас было мало надежды выжить в этой схватке.

Что это за существа? Спросил я сам себя, мой разум хватался за соломинку, чтобы объяснить все это. Чешуйчатое существо снова бросилось на Джоша, и я наблюдал за происходящим как в замедленной съемке. Она протянула назад когтистую левую руку, а правую выставила перед собой. Прыгнула на потолок пещеры, а оттуда снова к моему другу. Когда еще один удар поразил меня в челюсть, голова закружилась, чувства на мгновение затуманились. Я поднял глаза, и увидел, как чешуйчатые пальцы впиваются в грудь моего друга.

Он закричал и схватил ее за запястье, пытаясь не дать проникнуть слишком глубоко. Женщина подалась назад, приготовившись напасть левой рукой сразу вслед за правой, Джош схватил мачете с пола, удерживая запястье, которое пыталось проткнуть его. В борьбе не на жизнь, а на смерть мой друг вонзил лезвие ей в горло, прежде чем она вонзилась в его плоть во второй раз.

Сдавленный гортанный крик эхом отразился от стен пещеры, и туманная форма врага вновь стала осязаемой. Я схватил биту и попробовал размахнуться, но она спрыгнула с меня и побежала к существу, которое извергало на моего друга густую черную кровь. Вопль ужаса поразил мои уши, и я зажал их руками, уронив биту на землю. Мэри, снова обратившаяся в обычного человека из плоти и крови, стащила чешуйчатую женщину с Джоша, который все еще проворачивал клинок в ее шее. Она обняла едва дрожащюю змееподобную женщину, умоляя ее не умирать.

Вопли существа наконец перешли в хриплый кашель, и она замолчала. Мэри издала неистовый вопль, наполненный яростью и бросилась на Джоша, который зажимал дыру в груди, корчась на полу. Она сжала руки у него на шее и заорала ему в лицо, слюна капала из открытого рта. Он попытался ударить ее, но теперь, охваченная яростью, она была еще сильнее, чем раньше.

Я размахнулся, собрав все свои оставшиеся силы, и бита сломалась пополам о затылок Мэри Марбл. Ее обнаженное тело упало на землю и замерло, из раны текла ярко-красная кровь. Я подполз к Джошу, который не подавал признаков жизни, и потряс его, словно тот просто крепко спал. Я стал хлопать его по щекам, пока он не открыл глаза, и не схватил меня за руку, чтобы остановить.

Он закашлял и приподнялся над землей, пытаясь встать. Я с облегчением увидел, что кровь, струящаяся из правой стороны его груди, замедлилась. Казалось, рана не настолько глубокая, как я опасался. К счастью, футбольные накладки и реакция друга не позволили когтям проникнуть слишком глубоко. Порезы на животе были также неглубокими, но вот рваная рана на плече выглядела плохо. Джош не мог поднимать руку, и я предположил, что, должно быть, разорваны сухожилия или связки. Мы сидели бок о бок, пытаясь собраться силами, я глубоко вздохнул.

– Выглядишь дерьмово, – сказал Джош, указывая на мое лицо здоровой рукой.

Я потер лицо рукой и поморщился, раздувшаяся кожа горела под кончиками пальцев.

– Думаешь, она мертва? – спросил он, кивнув на неподвижно лежавшую Мэри.

– Боже, надеюсь, – ответил я с усмешкой.

Несколько минут мы приходили в себя, прежде чем уговорить наши уставшие тела подняться с пола. Мы кряхтели и стонали, вставая на ноги. Когда мы медленно брели к выходу из пещеры, услышали позади себя еще один крик, наполненный первобытной яростью.

Прежде чем я понял в чем дело, уже снова валялся на земле. Повернувшись, я увидел Мэри, швырнувшую Джоша через всю комнату о бетонную стену. Она повернулась ко мне, и я увидел, что в ее лице не осталось почти ничего человеческого. Рот был неестественно широко разинут, в безумной гримасе, брови хмурились, сморщив лоб до безобразия, а глаза стали мерцающе черными. Темные слезы текли из них, пульсируя, будто в глазницах бились черные сердца.

Она прыгнула на меня и сомкнула пальцы на шее. Ее ногти проткнули мою кожу, и я чувствовал, как по ним течет кровь. Она сдавила горло и ударила головой о землю. Я чувствовал, как теряю силы с каждым ударом, а голова становится легкой и туманной. Мое зрение ослабло и я чувствовал, как из меня утекает жизнь. Я был на грани того, чтобы позволить тьме поглотить меня, как вдруг увидел ржавый кончик мачете, выскользнувший из груди Мэри.

Искаженное лицо передо мной мягко перетекло обратно в образ милой девочки. Когда ее глаза вернулись в человеческий вид, мы в последний раз встретились взглядом. Реальность разделилась передо мной, и я обнаружил, что сижу за столом в элегантном маленьком кафе на городской улице. Я не узнал город, и не понимал, почему держу в руке странный светоотражающий черный прямоугольник. Я заметил на нем кнопку и нажал ее указательным пальцем.

Вещь, которую я держал, оказалась каким-то устройством, с экраном, показывающим дату. 15 ноября 2021. Я огляделся и увидел шумные улицы, которые были полны людей, а по дороге проносились причудливые транспортные средства. Голос симпатичной темноволосой официантки спросил меня, не хочу ли я добавки, на что я рассеянно кивнул. Я наблюдал, как она наполнила мою чашку чаем и пошла обратно в приятное кафе.

Я увидел свое отражение в окне, и обнаружил, что выгляжу значительно старше. Я лысел, а оставшиеся волосы начали седеть. У меня была густая борода и очки без оправы. Я был загипнотизирован своим чудным отражением, но когда позади меня столкнулись две машины, очнулся. Я повернул голову и увидел, что красная спортивная машина летит прямо на меня. На секунду все потемнело, и я снова обнаружил себя на полу пещеры. Мое тело онемело, и во мне начала просыпаться депрессия. Я почувствовал, что никогда не смогу снова быть счастливым, как будто картина моей смерти породила пустоту внутри.

Может, я питал какую-то надежду, что буду жить вечно, и предчувствие неизбежного конца на одно мгновение было достаточно, чтобы меня поглотила тьма. Я открыл глаза, чтобы увидеть, как последнее мерцание жизни покидает милую большеглазую девочку передо мной. Ее руки соскользнули с моей шеи, и она упала на меня, уронив голову мне на плечо. Я потряс головой, развеяв видение, которое взгляд Мэри показал мне. Тьма отпустила меня, и я увидел Джоша, стоявшего передо мной, все еще в треснувшем шлеме и держащего перед собой окровавленный мачете. Он тяжело вздохнул и устало спросил:

– Чувак, ты в порядке?

Было уже далеко за полночь, когда мы поднялись в лес наверху. После того, как мы вышли из пещеры и поднялись наверх в приятный подземный особняк, мы осмотрели оставшиеся комнаты, чтобы убедиться, что на обратном пути неожиданных гостей больше не будет. Осмотрев все комнаты, прежде, чем идти дальше мы промыли раны в ванной на втором этаже. Комната Мэри неожиданно была обычной комнатой девочки-подростка, и милый плюшевый единорог на ее подушке вызвал укол совести в моей груди. Вся ее одежда была аккуратно сложена или висела в шкафу. Ее постельное белье и одежда были темных цветов, также как и шторы, через которые мы ранее видели свет.

Несмотря на то, что она несомненно была ответственна за ужасные события, которые поглотили Грейди в последние несколько месяцев, мне было тяжело от того, что принял участие в прекращении ее жизни. Конечно, эти события отразились на моей психике в последующие годы. Мы обернули кровоточащее плечо друга одним из полотенец из ванной, прежде чем продолжить путь к веревке, которая свисала в пещеру с лесного покрова. Мы оставили свет в комнате Мэри, чтобы было видно дорогу, так как мы забыли фонарики и рюкзаки в пещере внизу. Мы думали вернуться за ними, но у меня не было желания возвращаться в это место, и Джош был со мной согласен. Взбираться по веревке оказалось непростой задачей, мы оба были измождены, а у Джоша работала только одна рука.

Я полез первым и старался тянуть друга как мог, пока он зажал веревку ногами и подтягивал себя одной рукой. Это заняло какое-то время, но мы снова оказались среди темных деревьев. Хотя мы и не знали, куда идти, мы недолго направление и через несколько часов, были удивлены огнями, мелькающими впереди.

Поисковый отряд, сформированный незадолго до полуночи, нашел нас, окровавленных и побитых, около четырех утра. Как оказалось, мы даже близко не шли в правильном направлении, и вероятно, наткнулись бы на них несколькими часами раньше, если бы выбрали правильный путь. Очевидно, ориентирование не было нашей сильной стороной.  Когда Джим Кроуфорд, шериф Грейди, вывел нас из леса, родители бросились меня обнимать. Джоша встречали его мать и старший брат Ричард. Они взволнованно обнимали его, а он морщился и хватался за плечо. Его отец все еще был в лесу, но не позволил пойти туда жене и сыну потому что боялся того, с чем они могут столкнуться, учитывая последние трагедии.

Нас отвезли в больницу в одном из соседних городов. Пока Джошу делали операцию на покалеченном плече, меня осматривали, а офицер спрашивал о событиях ночи. Я рассказал ему все, что помнил, хоть он и  не поверил, казалось, ни одному слову. Как только Джош пришел в себя, его допросили отдельно. В следующие дни было проведено тщательное расследование наших показаний, и когда нашли странную хижину под лесом, полицейские смогли больше не сомневаться в нашей истории. На следующей неделе приехало несколько людей из правительства, они огородили лес, чтобы провести свое собственное расследование. Но мы никогда не слышали результатов того, что они нашли. Даже если бы мы не переехали из Грейди через месяц, уверен, они никогда не придавали результаты огласке.

***

Я до сих пор поддерживаю связь с Джошем. Он одержим исследованием паранормальных явлений и даже познакомился с группой людей, которые разделяют его интересы, у каждого из них был такой же ошеломляющий опыт, как и у нас. Я был на нескольких встречах, и с их разрешения вдохновлялся историями для своих рассказов. Малкольм, особенно нервный параноик, но хороший знакомый Джоша, сказал, что то, что мы видели в лесу, зовут Ламия, и что Мэри, возможно, была чем-то вроде духа, выращенного чешуйчатым существом. Конечно, это была только теория, но она дала нам некоторое подобие завершения.

Мы с Джошем отправились в путешествие пару лет назад. Мы вернулись в Грейди, чтобы узнать, что трагедии действительно закончились в ту ночь, когда мы ходили в лес под луной. Мы видели счастливых и беззаботных детей, бегающих в парке и смеющихся на площадке, и я знал, что мы сделали необходимое, но я все еще нес бремя отнятой той ночью жизни. Мой психиатр убежден, что моя зацикленность на событиях молодости ничто иное как скрытое душевное страдание, вызванное моим подсознанием.  Независимо от того, верит она мне или нет, я все еще борюсь с воспоминаниями о моем детстве в Грейди, но жизнь добра ко мне. У меня замечательные друзья и любимая жена, так что я не могу жаловаться.

Я собирался завтра встретиться с новым издателем, в кафе, которое называется “Голубая луна”. У него хорошая репутация, и там подают вкусный горячий чай. Но я думаю, что отменю эту встречу. Я обращаю мало внимания на дату, так как работаю из дома. Я должен был быть более внимательным, когда издатель предложил встретиться в следующий понедельник. У меня не всегда есть строгое расписание, но, судя по моему мобильному телефону, сегодня 14 ноября.

Возможно, я смогу перенести встречу.

~

Оригинал (с) WillRayne

Больше крипи историй в нашем закрытом телеграм-канале

Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Около ста лет назад здесь жила женщина, которую звали Дафна Клейтон, которая совершила серию жестоких детоубийств. Когда ее наконец поймали и допросили о мотивах ее ужасных преступлений, она поведала, что к этим отвратительным поступкам ее сподвигла смерть собственных детей. Несмотря на это заявление, не было найдено никаких доказательств, что она действительно когда-либо была матерью, но женщина настаивала, что это было много лет назад, до ее переезда в этот город. После короткого судебного разбирательства она была повешена. Еще через несколько лет вскрылись самые ужасающие подробности: на самом деле, Дафна поедала детей, которых убивала.

Когда Джош рассказывал об этой истории, которую вычитал в старой газете, делая заметки в библиотеке, я отложил наполовину съеденный Твинки. Вероника выглядела так, словно ее перекус вот-вот окажется на полу нашего подгнившего домика на дереве, а сестра хлопала ее по спине, чтобы помочь унять приступ кашля. Кроме подавившейся Рони, никто не проронил ни звука.

Хотя у нас было множество невероятных теорий о том, что Мэри Марбл была реинкарнацией каннибалки Дафны Клейтон, для этого не было никакой разумной или реалистичной основы. Мы начали терять надежду построить карьеру многообещающих детективов, пока не услышали новости о пропаже ребенка. Грегори Бэнкс с семьей недавно переехал в город, и он еще не ходил в среднюю школу. Никто не был близко с ними знаком, но они, очевидно, переехали из большого города, чтобы жить в менее криминальной среде. Плохая идея, Бэнксы.

Поисковую группу создали быстро, хоть это и не принесло результатов, а для нас тайна исчезновения маленького Бэнкса только подлила масла в огонь. Мы не могли прекращать поиск ответов, даже несмотря на то, что департамент полиции казался так же потрясен произошедшим, как и все жители городка. Предыдущие происшествия можно было списать на несчастные случаи, но исчезновение ребенка может означать гораздо больше.

С приближением августа мы почти потеряли надежду найти что-нибудь полезное до начала учебного года. Хоть мы и стали ближе, но уже не проводили вместе много времени с тех пор, как наше расследование начало становиться одержимостью, которая начала нас утомлять. Мы все еще собирались компанией несколько раз в неделю, но стали чаще гулять по отдельности, чем в начале лета. Не говоря уже о том, что родители посходили с ума от паники, когда пропал Бэнкс, и опасались лишний раз выпускать нас из дома. В один дождливый вторник, когда до начала учебного года оставалось всего  две недели, мне позвонил взволнованный Тони.

Он заявил, что узнал, где живет Мэри. Связь была ужасная, мы пользовались глянцево-коричневым дисковым телефоном с тех пор, как переехали, так что я не мог разобрать и половины того, что он говорит. Я попросил его повторить несколько раз, но он только пришел в неистовство. Он почти в истерике пытался что-то до меня донести и вдруг замолчал.

– Тони? – рявкнул я в трубку.

– Я должен идти, – ответил он приглушенным голосом.

– Тони, ты в порядке? – спросил я.

Связь прервалась, и я предположил, что он бросил трубку.

Его на тело нашли на следующий день около тех же деревьев, где обнаружили Билли Джордана. У него отсутствовали обе ноги и левая рука, а в груди вместо сердца зияла огромная дыра. В отчетах, доступ к которым у меня появился много лет спустя, говорилось, что его конечности были словно выдернуты из суставов. Это до сих пор не дает мне спокойно спать. На несколько недель лес был закрыт для посещения, полиция вела расследование в этом районе, так как уже двое детей попрощались с жизнью рядом с этими деревьями. А после, не найдя причин для беспокойства, в лес снова разрешили ходить, хотя никто больше и не подумал бы тусоваться там.

***

К началу восьмого класса многие семьи переехали из нашего маленького филиала ада на земле. Сара и Рони переехали с родителями во Флориду, но Сара поклялась поддерживать общение. Мы переписывались и периодически говорили по телефону, но в итоге потеряли связь, как и многие друзья на расстоянии. Чарльз и Джош еще были здесь, но смерть Тони сильно ударила по Чарльзу, ведь они дружили с детского сада. Он стал неразговорчивым и отстраненным, несмотря на все наши с Джошем попытки вывести его из поглотившей депрессии.

Нам с Джошем предстояло продолжать в одиночку после того, как месяц спустя мы узнали, что Чарльз с семьей направляются в другой штат. Я пожелал ему всего наилучшего и попросил поддерживать связь, но он ни разу мне не написал. Я нашел его через несколько лет в социальной сети, но он уже давно решил забыть события, разрушившие его юность, и я решил оставить его в покое. Возможно, мое лицо напомнит ему о событиях, которые все еще преследуют его во сне. Может, ему не нужны друзья из прошлого. В любом случае, сейчас он казался счастливым, и я желал ему только лучшего.

Мы с Джошем решили, что проследим за Мэри от школы до ее дома на следующий день после отъезда Чарльза. Посчитали, что, куда бы она ни отправилась, когда пойдет домой, это даст нам единственный шанс найти ответы.

Первые несколько попыток оказались бесплодными. Мы совершили ошибку, шли слишком близко, она заметила нас и убежала. Мы пытались догнать ее, но она была быстрее. К тому времени, как мы выдохлись и сложились пополам от боли в разрывающийся боках, она была уже далеко. Было решено подождать пару дней, прежде чем пробовать снова, потому что почувствовали, что приблизились к раскрытию тайны. Через пару дней мы попробовали снова, но она легко ускользнула от нас, так как мы шли слишком далеко, слишком перестраховались после прошлого раза.

Нам нужно было научиться быть более аккуратными, чтобы выследить, где она живет. В среду на следующей неделе мы улизнули из школы пораньше и отправились к самой дальней точке, до которой нам удалось ее отследить и спрятались среди деревьев. Она шла, размахивая портфелем и казалась такой милой и безобидной, но мы знали, какое под этой маской прячется зло. Убедившись, что она нас не видит, мы пошли за ней на безопасном расстоянии.

Мы делали все возможное, чтобы идти как можно тише и пригибались, когда она оборачивалась. Мы потеряли ее примерно через двадцать минут, но получили новое место для начала слежки. На следующий день мы сбежали со школы на целый час раньше только для того, чтобы снова потерять ее у опушки на конце города. Это был тот самый лес, где Билли Джордан и Тони были найдены разорванными на части, хотя у нас никогда не было причин верить, что там обитают дикие звери, особенно после того, как шериф снял ограждающую ленту с деревьев. Но понимание того, что мы потеряли Мэри около тех же самых деревьев, возле которых две ее жертвы встретили свой конец, мы подумали, что лучше бы нам вооружиться перед следующей слежкой.

***

Наступили выходные, и у нас не было возможности работать над нашей единственной зацепкой до начала следующего учебного дня, так что мы решили поработать над подготовкой снаряжения, чтобы защитить себя от того, что обитает в этом лесу. Мы не хотели драться. Мы хотели получить ответы и больше ничего, но готовились к худшему, надеясь на лучшее. Не могу сказать, что я не нервничал или не испытывал опасений при мысли о битве за наши жизни. Я был в ужасе, если говорить по-настоящему откровенно, но мне было спокойнее от того, что Джош рядом. Он был сильнее меня, но я никогда не был особенно атлетичным. Он уже жал лежа сто восемьдесят фунтов на тренировках. Однажды мне удалось поднять сто пятнадцать, но это вышло благодаря тому, что Джош помог мне и сделал большую часть работы. Он настоял, что я сделал это сам, но я-то знал, что он просто был очень добрым.

Мы стали ближе после того, как остальные члены нашей компании разъехались, и я знал, что, когда мы очутимся в том лесу, он прикроет мою спину, если ситуация выйдет из-под контроля. Мы провели субботу, собирая вместе то, что смогли достать. Мне удалось прихватить топор, которым мой папа рубил дрова, но он был слишком тяжелым, чтобы им размахивать, бейсбольную биту, которая осталась с тех пор, как я пытался (жалкая попытка) заниматься бейсболом, и пару факелов. Джош засмеялся и назвал их “фонарики”.

Он принес два мачете, которые были довольно ржавыми, но все еще острыми, и футбольные накладки для нас обоих. Также у него были наколенники и налокотники, а еще классные кожаные перчатки без пальцев, которые он стащил из комнаты старшего брата. Перчаток была только одна пара, и в глубине души я немного завидовал. Он выглядел одетым действительно круто, а я чувствовал себя немного неловко, поскольку накладки оказались для меня огромными. Джош сказал, что важно не то, как они выглядят, а то, как они могут меня защитить. Он был прав, но я все равно чувствовал себя глупо.

Я предложил поискать какую-нибудь защиту и для головы, на что Джош хлопнул себя по лбу и сказал, что даже не подумал об этом. Мы решили не брать топор, так как Джош сказал, что им неудобно и тяжело размахивать, так что чуть позже я вернул его в папин гараж. У нас еще было воскресенье, чтобы заняться последними приготовлениями к понедельнику, поэтому мы упаковали наше  “боевое снаряжение” в домике на дереве и попытались остаток дня провести повеселее.

Воскресенье прошло не по плану из-за ужасного шторма, который разрушил все надежды на вылазку из дома. Джош предложил нам просто прогулять школу в понедельник, чтобы подготовиться и ждать в лесу, когда Мэри пойдет домой. Это казалось логичным, так что я просто валялся в кровати весь день, пока MTV крутил клипы, которые послужили саундтреком к дождливому воскресенью. Наступил понедельник, и я отправился в школу, как думали мои родители. Я сел в автобус, как в любой другой будний день, но, как только автобус уехал, умчался прочь со школьной территории.

Я встретил Джоша в домике на дереве, где он ждал меня с двумя футбольными шлемами. Точно так же, как и промокшие насквозь футбольные накладки, шлем оказался слишком большим для моей головы, но друг уже знал об этом и принес толстую вязаную шапку в качестве подшлемника. Так шлем не только перестал болтаться на голове, но и оказался намного более удобным. Мы развесили накладки на одну из ветвей рядом с нашим домиком и надеялись, что они хоть сколько-то высохнут до вылазки в лес.

Зайдя в ближайший круглосуточный магазин за перекусом, который сегодня должен был послужить нам обедом, и истратив наши общие сбережения, мы провели остаток утра и начало дня в ожидании, жуя и болтая, пока не пришла пора отправляться в лес. Идти было довольно далеко, и мы боялись, что проезжающие мимо водители расскажут нашим родителям, что мы прогуливаем школу, но это были обыденные проблемы детей, нарушающих правила в маленьких городах. В худшем случае мы просто получим разнос от предков, если переживем то, что может таиться за границей леса. Это был не самый плохой сценарий.

***

Около часа дня мы загрузили наши рюкзаки и отправились в другой конец города. Мы думали о том, чтобы поехать на велосипедах, но тогда тяжело было бы прятаться от Мэри Марбл. Джош предложил проехать хотя бы половину пути и припрятать где-нибудь, но я ответил, что боюсь, что их украдут или еще хуже, родители заметят их и узнают, что мы прогуляли школу. Так что мы пошли пешком и старались прятаться при приближении машин.

Наши попытки скрытного маневрирования не увенчались особым успехом, с набитыми рюкзаками мы привлекали к себе еще больше внимания, и приходилось прыгать за заборы и деревья. В конце концов оказалось, никому нет до нас дела, все заняты своими повседневными делами. После изнурительного путешествия, продолжавшегося чуть менее полутора часов, мы наконец добрались до опушки.

Нерешительно двинувшись вглубь леса, мы обнаружили, что он не такой густой, как ожидалось. Это значительно затрудняло маскировку, не говоря уже о том, что мы не приняли в расчет, как тяжело сохранять тишину в таком месте, особенно осенью и зимой, когда высохшие и опавшие листья покрывали землю. Мы решили взобраться на деревья и попытаться спрятаться в ветвях. Может быть, это был не самый продуманный план, ведь нужно будет спускаться обратно на землю, сохраняя при этом тишину, но мы бы прыгнули с этого моста, когда доберемся до него.

***

Меня больше ничего не заманит в лес. Вы никогда не знаете, что скрывается за деревьями, понимаете? Моя жена любит бывать на свежем воздухе, поэтому меня время от времени пытались таскать в походы. А ведь раньше, до всего этого, я наслаждался хрустом сухих листьев.

Думаю, мы не можем предсказать, как сложится наша жизнь.

~

Оригинал (с) WillRayne

Больше крипи историй в нашем закрытом телеграм-канале

Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я помню, как она впервые появилась в нашем классе особенно холодным октябрьским утром. Не помню конкретную дату, но, если мне не изменяет память, это было примерно в середине месяца. Я был застенчивым одиннадцатилетним мальчиком и осваивался в средней школе. Я родился в Шотландии, маленьком городке Клакманнан, но, когда папа получил по работе предложение, от которого не смог отказаться, нам пришлось переехать в штаты. Мы переехали в разгар учебного года, а мне было только десять лет, так что поначалу возникли трудности. Долго это не продлилось, у меня появилась пара друзей, и, к счастью, осенью мы все пошли в одну школу. Я был низким и худым гиком, но и у моих друзей были такие же придурковатые вкусы.

Мэри привел в класс школьный психолог. Изворотливый, невысокий, лысеющий мужчина. Волосы обрамляли только его затылок и виски, напоминая наушники, соскользнувшие с макушки. Когда он представлял девочку классу, его густые усы колыхались в такт дыханию. Он сильно заикался, произнося ее имя, и, озвучив информацию, моментально развернулся и вылетел из класса.

Мэри стояла перед нами, одетая  в черное платье с оборками длиной ровно до гольфов в черно-белую полоску. Под платьем на ней была такая же полосатая водолазка, а длинные черные волосы струились по плечам как потоки чернил. Я только начал оценивающе смотреть на девочек, и меня сразу поразило, какая она симпатичная. Казалось, она не чувствует смущения или неловкости, молча стоя перед нами, но, взглянув на ее лицо, я заметил, что она не моргает. Когда она посмотрела на меня, я быстро отвел взгляд и внезапно почувствовал, как на лбу выступил пот.

Я снова глянул на нее и обнаружил, что она все еще смотрит на меня широко распахнутыми и ничего не выражающими глазами. Я собирался всего лишь бросить быстрый взгляд, прежде чем вернуться к своей тетради, но просто не смог отвести от нее глаз. Когда по моей спине пробежал холодок, учитель наконец нарушил тишину и попросил Мэри занять свободное место в конце класса. Все взгляды были обращены к девочке, идущей по проходу к задней парте, и все они метнулись назад, когда она села. Сразу стало понятно, что новенькая будет главной темой для обсуждения в средней школе Грейди несколько следующих дней.

***

Я и так был застенчивым ребенком, но, когда пытался говорить с девочками, меня каждый раз почти парализовывало.

– П-привет, – нервно сказал я девочке с широко раскрытыми глазами, прислонившейся к шкафчикам, когда друзья буквально вынудили меня к ней подойти.

Она уставилась на меня так, будто я набросился на нее с кучей оскорблений вместо того, чтобы просто поприветствовать.

Чувствуя, как вспыхнуло мое лицо, я продолжил:

– М-меня зовут Джейкоб, но все зовут меня Джейк. – Я хихикнул, чувствуя себя скорее неловко, чем весело.

Ее темные глаза просто продолжали пялиться на меня, и я чувствовал себя чрезвычайно неловко, пока мои друзья хихикали где-то позади.

– Т-тогда ладно, – пробормотал я и повернулся, чтобы уйти.

– Ты хочешь знать, когда умрешь? – спросила девочка писклявым, но монотонным голосом.

Я повернулся обратно, пораженный вопросом.

– Что? – переспросил я.

– Я могу показать тебе, – продолжила она, – если хочешь.

Я был ошеломлен и больше всего на свете хотел оказаться от нее как можно дальше. Пока я смотрел на нее, бледное лицо, которое прежде казалось мне милым, становилось все более жутким и злым. В ее глазах было что-то такое, что пыталось проникнуть в мою душу, и я почувствовал, как внутри меня нарастает паника.

Я резко покачал головой и сказал:

– Н-нет, – мои глаза были прикованы к ней, – нет, спасибо.

Как только слова сорвались с губ, я развернулся и быстро пошел прочь. Вернувшись к друзьям, я рассказал им, что случилось, на что они рассмеялись и начали обзывать ее за глаза. Быстро распространились слухи о странном поведении Мэри. Особенно после того, как множество других детей попыталось с ней пообщаться. Несмотря на насмешки и полное отсутствие хоть какого-то подобия друзей, Мэри никогда не казалась этим обеспокоенной. Во всяком случае, это было незаметно. Она просто никак не проявляла ни встревоженности, ни удовлетворения. Только безразличие и пустота.

Во время летних каникул перед седьмым классом моя одноклассница Синди Бакстер погибла в ужасном происшествии. Она ехала на велосипеде по тротуару всего в ярде от дома, в котором жила вместе с младшей сестрой и матерью. Ее отец, по слухам, умер где-то в горячей точке. Я мало ее знал и не был знаком с ее семьей, так что отнесся к этому с долей скептицизма. Вдоль тротуара, по которому она ехала, стоял железный забор, так что, когда у маленького седана, ехавшего рядом по дороге, внезапно лопнула шина, у нее не осталось ни одного шанса.

По словам свидетелей, машину моментально вынесло на тротуар, где она врезалась в прочную металлическую решетку, а несчастная Синди Бакстер оказалась между ними. Когда история прошла через круги подростковых сплетен, бедную девочку в результате столкновения уже разрывало пополам. К моменту окончания каникул история стала еще более жуткой и абсурдной, но одна деталь оставалась неизменной: бедная маленькая девочка погибла несвоевременно, и эта трагедия была лишь первой из многих, которые произойдут в следующем году.

Когда классный руководитель объявил о смерти Синди, в классе стояла тишина, нарушаемая только плачем нескольких детей. Большинство из нас уже слышали эту новость, поскольку это случилось за несколько недель до начала учебного года, но боль все еще была свежей, особенно для детей, которые знали ее. Объявление, конечно, снова запустило цепочку сплетен, и история пересказывалась в ярких деталях до конца недели. Таша Холмс, одна из лучших подруг Синди, упомянула, что та несколько раз пыталась поговорить с Мэри Марбл перед началом летних каникул.

Она сказала нам, что большеглазая девочка, видимо, задала Синди тот же вопрос, который задавала мне в нашем первом и последнем разговоре. Когда Таша спросила подругу, согласилась ли та на предложение Мэри о предсказании, Синди только отвела взгляд в сторону и покачала головой. По словам Таши, в последующие дни она стала отстраненной и задумчивой. Джонни Рома, сообразительный и искренний член моей маленькой компании, был убежден, что Мэри – ведьма, и клялся, что выведет ее на чистую воду. Остальные посмеялись над ним и посоветовали поменьше смотреть ужастики. Он выдал тираду, которую я никогда не осмелился бы произнести, не опасаясь отцовского подзатыльника, и умчался по переполненному коридору.

Со временем все больше детей считали Мэри ответственной за смерть Синди. Ее называли кем угодно – от маленькой кровожадной психопатки до антихриста. Я находил все это невероятно раздутым. Происшествие было трагичным и грустным, но в нем не было ничего такого, что могло бы показаться сверхъестественным. Тони и Чарльз, двое из членов моей компании неудачников, разделяли мою точку зрения и устали обо всем этом слушать. Хотя произошедшее с Синди было действительно ужасным, зацикливание на чем-то подобном никому не позволило бы двигаться дальше.

Чарльз чувствовал себя немного виноватым за то, что однажды наорал на Джонни за приверженность глупым теориям. Мы только что пришли на обед, Джонни просто смотрел на Мэри на другом конце столовой, рассуждая о том, какой же она монстр. Чарльз потерял самообладание. Не могу пересказать их диалог в подробностях, но закончился он тем, что к ним было приковано множество глаз, а Джонни кричал, чтобы все от него отстали. Он говорил более красноречиво, чем я, но суть вы уловили.

Позже в этот же день я издали видел, как Джонни разговаривал с Мэри. Сначала его поведение было агрессивным, но по ходу разговора сменилось чем-то другим. Я видел, как его плечи поникли, голова опустилась, пока она просто смотрела на него со своим обычным безразличием. Мой друг повернулся на каблуках и побежал по коридору, а она глядела ему вслед. Он исчез из моего поля зрения до того, как убежал от нее, но потом я посмотрел на нее, а она посмотрела на меня в ответ. Мы смотрели друг на друга, пока другие дети ходили туда-сюда мимо нас. Даже когда наш зрительный контакт прерывали, я все равно чувствовал ее взгляд.

Казалось, как будто мы вдвоем стоим в пустой комнате, и чем дольше мы смотрели друг на друга, тем холоднее и потеряннее я себя чувствовал. Зрительный контакт разорвался только тогда, когда один крупный мальчик пронесся по коридору, чуть не сбив меня с ног. Он просто рванул дальше, будто и не заметил, что я с трудом удержал равновесие, нелепо размахивая руками Наконец я обрел почву под ногами и огляделся по сторонам, но Мэри в коридоре уже не было. Хотя опыт был не очень приятный, я провел день как и любой другой, за исключением того, что больше никогда не видел Джонни.

Новость о его смерти настигла меня следующим утром, когда маме позвонили по телефону, и она ахнула, приложив руку к сердцу. Оказалось, прошлой ночью Джонни шел по железнодорожным путям и, вероятно, был так рассеян, что не услышал звук приближающегося поезда. От его тела осталось так мало, что опознание стало нелегкой задачей, но, едва его нашли, слухи быстро просочились наружу  и распространились по маленькому городку Грейди еще до того, как мы переступили школьный порог. Мама разрешила мне не ходить в школу несколько дней, так как мы с Джонни были очень близки последний год, но, даже несмотря на мой юный возраст, я понимал, что, оставшись дома, буду только постоянно размышлять о смерти моего друга.

Когда начались занятия, дети и учителя одинаково скорбели о Джонни, и многие разошлись по домам в течение пары часов. Чарльз, Тони и я молча сидели на обеде и не находили слов, чтобы прервать давящую тишину. Одни дети плакали над тарелками, пока другие опустили головы и сосредоточились на еде. Джонни был довольно популярным парнем, который всегда приводил меня в недоумение, единственный из нашей компании неудачников, непонятно зачем проводивший с нами время. Он говорил, что рядом с нами может быть самим собой, и всегда чувствовал, что перед другими ему приходится играть роль. Хотя он наслаждался популярностью, но часто отмечал, что завидует нам, потому что мы может слиться с фоном и остаться незамеченными. Сначала это казалось обидным, но он был так искренен, что злиться было невозможно.

***

До конца учебного года еще трое учеников встретило свой конец, каждый все более ужасным образом, чем предыдущий. Бриджет Морган, восьмиклассница, которая всегда была подвижной и живой, разбилась, сорвавшись с утеса, окружавшего карьер. Во время падения она билась об острые камни и корни деревьев, которые разорвали ее бедное тело на клочья к тому времени, как она достигла подножия. Билли Джордан, шестиклассник, был разорван зверями в лесу, который окружал наш городок, предположительно медведями или волками. А Эндрю Барнс – одиннадцатиклассник, дружелюбный парень – упал в измельчитель древесины на ферме дедушки. Многие верили, что над Грейди нависло проклятие, а моя маленькая компания росла в уверенности, что имя этому проклятию – Мэри Марбл.

К окончанию седьмого класса в нашу компанию пришло три новых человека. Сара и Вероника Берджесс, сестры-близняшки, которые учились в том же классе, что и мы. Они обе были довольно милыми, и у них были длинные рыжие волосы. Сара была более веснушчатой, чем ее сестра-болтушка, но они были одинаково дерзкими. Я немного влюбился в Сару, хотя добровольно признался бы в этом только несколько лет спустя. Они обе были немного заучками, как и все мы, но Сару это сделало только привлекательней для меня, с ее очками в толстой оправе и легкой шепелявостью.

Джош Холден, которого много лет травили одноклассники, оказался тихим парнем, который впрочем не лез за словом в карман. Крепко парень, хорошо сложенный для своего возраста, с лохматыми каштановыми волосами, разделенными на пробор. Они хорошо вписались в нашу компанию и разделяли нашу веру в то, что Марбл была корнем всех зол, которые постигли нашу школу. Мы разработали план найти все, что сможем, о ее прежней школе до начала нового учебного года, но мы и не предполагали, куда заведет наше расследование.

***

Тяжело осознавать, что прошло уже почти 30 лет с моего детства в Грейди. Я написал множество историй за свою жизнь, но это почти нереально – возвращаться к этим событиям на экране моего компьютера. Это все еще преследует меня, то, что случилось и то, что мы сделали. На сегодня достаточно.

Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче.

~

Оригинал (с) WillRayne

Больше крипи историй в нашем закрытом телеграм-канале

Перевела Регина Доильницына специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Я обернулся. Отсек позади меня снова заполнялся зомби. Они шли ко мне, постепенно оживляясь.  Они не спешили, подходили медленно, будто издеваясь надо мной. Внезапно мне в голову пришла идея.

Они шли пошатываясь, как лунатики. Окружили со всех сторон, и мне стало дурно от тесноты. Уродливые, истлевшие лица и тела спрессовывались вокруг. От смрада перехватило дыхание. Я вытащил нож и начал колоть и рубить их. Но это их не останавливало.

Я протиснулся сквозь толпу к двери поезда и ударил по ней пожарным молотком. Стекло сразу треснуло. Руки тряслись от адреналина, но я все бил и бил по стеклянной двери. Очень быстро она поддалась, стекло рассыпалось, и я был почти свободен.

Зомби почуяли, что жертва уходит, и поковыляли ко мне. К счастью, поезд как раз остановился у очередной станции, и мне не нужно было рисковать покалечиться, выпрыгивая на рельсы. Через разбитое окно я вывалился на платформу…

На платформу станции 13. Прогремел выстрел. Пуля врезалась в бетон рядом со мной. Что за черт? Прямо передо мной стоял охранник с пистолетом в руке. Вероятно, он просто следовал правилам, думая, что я просто монстр, сошедший с ночного поезда. Зомби повалили наружу следом за мной. Глаза охранников расширились, и он снова выстрелил.

Пуля почти попала мне в голову. Из распахнутых дверей поезда стали появляться неизведанные существа, все больше и больше. Все они были отвратительными, вылепленными из ночных кошмаров и абсолютно нереальными на вид. Кое-кто сразу же затеял грызню, другие озирались по сторонам, вынюхивая кровь. Я облажался и  выпустил всю эту орду на станцию метро. Монстры почуяли свободу и хлынули вверх по лестнице, готовые терроризировать людей на улицах.

Охранник снова выстрелил. На этот раз он не промахнулся. Все произошло как в замедленной съемке. Выстрел попал мне в руку, во все стороны брызнула кровь. Я почувствовал лишь жжение, никакой боли. В шоке я наблюдал, как кровь пропитывает рукав рубашки. А затем пришла боль. Адская боль. Ноги подкосились, и я рухнул на колени.

Как будто этого было недостаточно, охранник выстрелил еще раз. Пуля попала в бедро. Сильный удар прямо в кость. Отвратительный хруст и треск. А потом снова боль. Это было ужасно. Весь мир сжался в кольцо агонии.

Я рухнул на землю и понял, что теряю сознание. Наконец, всего несколько мучительно долгих секунд спустя, все почернело.

***

Я очнулся на больничной койке, подключенный к куче аппаратов и капельнице. Рука болела, и все тело пронзала агония, если я пытался пошевелить ей. Медсестры увидели, что я проснулся, и бегло рассказали мне про травмы и об операциях, которые мне предстоят. 2 дня я то терял сознание, то приходил в себя. Потребовалось много времени, чтобы оправиться от огнестрельных ранений.

Через некоторое время появились серьезные мужчины в костюмах. Эти ребята определенно работали на правительство. Они предложили оплатить все медицинские расходы, а также выплатить мне значительную сумму, если я буду держать язык за зубами. Мне не хотелось, чтобы меня куда-нибудь увезли. Они ничего не объяснили и настаивали на том, чтобы мне стоит забыть о случившемся ради моего же блага. Моя семья также получила хорошую компенсацию за молчание.

Все было замаскировано под “несчастный случай”. Станция метро закрыта и по сей день. Компания под названием “Администрация метро” исчезла, как и вся информация о ней. Железнодорожные пути были полностью перекрыты, и ни один поезд не может проехать по ним. Военные вертолеты в небе и полицейские патрули на дорогах стали привычным делом для нашего маленького городка. Клянусь, город закрыли на карантин, ходили слухи, что на дорогах стоят грузовики военных, которые никого не впускают и не выпускают.

Я больше не могу заставить себя спуститься под землю. Даже изображения поездов вызывают истерику. Каждую неделю мне приходится посещать двух разных психологов. Каждую ночь я просыпаюсь от кошмаров, в которых я возвращаюсь на станцию, обратно к поезду.

Иногда я думаю, а где теперь все те, что сошли тогда с поезда?

~

Оригинал (с) not_neccesarily

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Елена Медведева специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Правило №13: Вы можете заметить на обходе, что сидения испачканы. Воспользуйтесь тряпкой и протрите их

Я быстро вытащил тряпку из микрофибры, и протер их. Это было проще, чем казалось. Я уже выходил из четвертого отсека, когда автоматическая система оповещения объявила, что поезд прибыл на станцию девять. Ну и ладно. Я не спеша продолжил обход и тут меня осенило.

Правило №9: Выходите из поезда и садитесь обратно на станциях 9 и 13.

Черт.

Двери поезда закрылись, и я не знал, что теперь делать. В этот момент свет в отсеке погас, а все двери заблокировались. Я попытался открыть дверь, но… они не сдвинулись ни на миллиметр. И в темноте раздались тихие стоны.

Их было много. Они лезли из-под сидений. Некоторые держали оружие, а некоторые едва могли стоять. Некоторые ползли. Затем они заговорили:

Мы умерли здесь, и ты умрешь...

В отчаянии я схватил пожарный молоток. Обрушил на стекло двери поезда. Я бил и бил, пока не получилось достаточно большое отверстие, чтобы выбраться. К счастью, поезд еще не тронулся, поэтому я вывалился на платформу и вбежал обратно в поезд через третий отсек. Один из зомби успел схватить меня за лодыжку в дверях… Я быстро сбросил его слабую хватку, но никогда не забуду это ледяное прикосновение.

Поезд теперь выглядел абсолютно нормальным. Я вернулся в четвертый отсек, который был абсолютно пуст. Единственным доказательством, что мне не почудилось то, что произошло, была дыра в стеклянной двери. В этот момент я не чувствовал ничего, кроме глубокого шока. И так и вернулся в отсек охраны.

***

В какой-то момент я осознал, что поезд все еще стоит на платформе.

Правило №16: Если поезд стоит на любой станции больше пяти минут, проверьте машиниста. Если он отсутствует, вручную закройте двери поезда и продолжайте движение, пока не прибудете на станцию, на которой сели на поезд. Сойдите там. Все это время вы также должны будете выполнять свои прямые обязанности по обеспечению безопасности.

Я зашел в кабину машиниста… Конечно, она была пуста. Я сел на сиденье, и поезд снова тронулся. Работа поезда была полностью автоматизированной, так что все, что мне нужно было сделать, это запустить его.

Следующие 15 минут перед обходом я отдыхал в отсеке охраны. Я листал соцсети, но ничего не мог прочитать – слова расплывались на экране. Мой телефон был единственным якорем реальности, который у меня был. Без него оставались только я, поезд и свод правил.

Время отдыха истекло, и я поднялся для еще одного обхода. Я очень надеялся, что в этом раз все пройдет гладко. Казалось, что следующее происшествие станет последней каплей. Но, только выйдя из отсека охраны, я услышал слабые всхлипы слева. На сидении сжалась девушка в ярком красном платье. Она закрывала лицо руками.

Правило №8: В одном из отсеков вы можете обнаружить молодую девушку в красном платье. Она будет выглядеть потерянной. Не обращайте на нее внимания, не смотрите в ее сторону. Она может просить о помощи или пытаться привлечь ваше внимание, но все же никак с ней не взаимодействуйте.

Я сразу отвел взгляд, но она уже кричала мне:

Ты видел мою маму?

Ты видел моего папу?

Помоги мне!

Я потерялась!

ПОЧЕМУ ТЫ МНЕ НЕ ПОМОГАЕШЬ?

Я уже практически бежал, когда ее голос вдруг стал демонически громогласным. И угадайте, что случилось? Угадайте как мне “повезло”? Свет погас, и поезд остановился.

Правило №10: В любой момент во время поездки поезд может оказаться обесточен. Сохраняйте спокойствие. Вы можете почувствовать движение вокруг вас в темноте, услышать звуки. Не обращайте внимания. Поезд вскоре снова поедет в обычном режиме.

Я быстро сел на ближайшее ко мне сиденье.

И снова услышал голос девушки.

Я иду за тобой.

И тихое хихиканье. У меня по спине побежали мурашки. Снова раздались тихие стоны в темноте, слабые ледяные пальцы сжались на моей лодыжке... Я весь задрожал и не смог удержать слез.

– Просто оставь меня в покое, – запинаясь, произнес я в пустоту.

Темнота вокруг взорвалась хохотом. Они издевались надо мной. Смеялись над моим отчаянием. Гнев разливался по моим венам. Я бесцельно ударил кулаком в воздух, не задев ничего. Тяжесть опустилась на сиденье рядом со мной. Миллионы жуков ползли по моим ногам, я звал на помощь, но никто не пришел…

Разом вспыхнули огни. Ни на мне, ни рядом не было абсолютно ничего. Вскочив на ноги и утирая слезу на ходу, я пошел заканчивать обход.

Я прошел через отсеки, проверяя каждый.

Отсек 2 Проверено

Отсек 3 Проверено

Отсек 4 Проверено

Отсе..

Я понял слишком поздно.

Правило №17: Если вы зашли к отсек №5, немедленно выходите, пока двери не успели за вами закрыться. Если не успели и застряли в пятом отсеке, спрыгните с поезда. Это правило особенно важно, потому что отсека №5 не существует.

Двери закрылись за моей спиной. Я закричал, ударил в дверь отсека кулаком... Схватил пожарный молоточек со стены и ударил по небольшому окошку в ней… Черт, слишком маленькая дыра, я мог максимум просунуть руку. Я ударил сильнее, но дверь не поддавалась. После нескольких ударов металл почти не помялся.

И тут позади меня раздался шум.

~

Оригинал (с) not_neccesarily

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Елена Медведева специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.