Прейскурант кушаньям и винам погребов в трактирах Н. Е. Третьякова в Москве 1896 год
Посмотреть и сравните цену товаров в прейскуранте и Зарплаты и цены Российской Империи
Немедленно вспомнились образы дореволюционных официантов, с которыми пришлось работать главному герою "Как закалялась сталь" Николая Островского:
Владимир Маковский. «В трактире». 1897.
... Ночами, когда прекращалась толкотня в обоих залах буфета, внизу, в кладовушках кухни, собирались официанты. Начиналась бесшабашная азартная игра: в «очко», в «девятку». Видел Павка не раз кредитки, лежавшие на столах. Не удивлялся Павка такому количеству денег, знал, что каждый из них за сутки своего дежурства чаевыми получал по тридцать — сорок рублей. По полтинничку, по рублику собирали. А потом напивались и резались в карты. Злобился на них Павка.
«Сволочь проклятая! — думал он. — Вот Артем — слесарь первой руки, а получает сорок восемь рублей, а я десять; они гребут в сутки столько и за что? Поднесет — унесет. Пропивают и проигрывают».
Считал их Павка, так же как хозяев, чужими, враждебными. «Они здесь, подлюги, лакеями ходят, а жены да сыночки по городам живут, как богатые».
Приводили они своих сынков в гимназических мундирчиках, приводили и расплывшихся от довольства жен. «А денег у них, пожалуй, больше, чем у тех господ, которым прислуживают», — думал Павка. Не удивлялся он и тому, что происходило ночами в закоулках кухни да на складах буфетных; знал Павка хорошо, что всякая посудница и продавщица недолго наработает в буфете, если не продаст себя за несколько рублей каждому, кто имел здесь власть и силу.
...
Ресторан «Вена» (улица Гоголя, 13 - угол улицы Гороховой, 8). 26 января 1913. Официанты у стола, накрытого на восемь человек. Фото из статьи "Из жизни дореволюционных трактиров"
Сверху по лестнице еще кто-то сбегал поспешными легкими шагами, и Павка услыхал знакомый голос:
— Прохошка, подожди.
Прохошка остановился и, обернувшись, посмотрел вверх.
— Тебе чего? — буркнул он.
Шаги на лестнице застучали вниз, и Павка узнал Фросю.
Она взяла официанта за рукав и прерывающимся, сдавленным голосом сказала:
— Прохошка, где же те деньги, которые тебе дал поручик?
Прохор резко отдернул руку.
— Что? Деньги? А разве я тебе не дал? — говорил он озлобленно-резко.
— Но ведь он дал тебе триста рублей. — И в голосе Фроси слышались приглушенные рыдания.
— Триста рублей, говоришь? — ехидно проговорил Прохошка. — Что же, ты хочешь их получить? Не больно ли дорого, сударыня, для судомойки? Я думаю, хватит и тех пятидесяти, что я дал. Подумаешь, какое счастье! Почище барыньки, с образованием — и то таких денег не берут. Скажи спасибо за это — ночку поспать и пятьдесят целковых схватить. Нет дураков. Десятку-две я тебе еще дам, и кончено, а не будешь дурой — еще подработаешь, я тебе протекцию составлю. — И, бросив последние слова, Прохошка повернулся и пошел в кухню.
— Подлюга, гад! — крикнула ему вдогонку Фрося и, прислонясь к дровам, глухо зарыдала.
Не передать, не рассказать чувств, которые охватили Павку, когда он слушал этот разговор и, стоя в темноте под лестницей, видел вздрагивающую и бьющуюся о поленья головой Фросю. Не сказался Павка, молчал, судорожно ухватившись за чугунные подставки лестницы, а в голове пронеслось и застряло отчетливо, ясно:
«И эту продали, проклятые. Эх, Фрося, Фрося…»
Еще глубже и сильнее затаилась ненависть к Прохошке, и все окружающее опостылело и стало ненавистным. «Эх, была бы сила, избил бы этого подлеца до смерти! Почему я не большой и сильный, как Артем?»
Огоньки в печке вспыхивали и гасли, дрожали их красные языки, сплетаясь в длинный голубоватый виток; казалось Павке, что кто-то насмешливый, издевающийся показывает ему свой язык.
Тихо было в комнате, лишь потрескивало в топке, и у крана слышался стук равномерно падающих капель.
...
Пишут, что в рукописи романа есть целая главка, исключённая из печатного издания, в которой Климка рассказывает Павке о том, что Прохошка сумел уговорить Фросю провести ночь с Мусин-Пушкиным, обещая ей триста целковых. В печатном виде мне её найти не удалось.
Мать привела Павку на работу в трактир. Иллюстрация к изданию 1954 года.
Шустов был не первым) ну и англичане как-то поспокойнее действовали, без драк
Во второй половине XIX века Томас Дьюар нанял людей, которые заходили в лондонские пабы и спрашивали виски Dewar’s, о котором никто на тот момент не слышал и в своём ассортименте таким не располагал. Услышав отрицательный ответ, посетители уходили крайне разочарованные, ничего не заказав и оставив озадаченного хозяина думать, что ж это за напиток такой и где его взять. Тут то и появлялся Том Дьюар со своим предложением. На тот момент ему было чуть более 20 лет.
Загадочные происшествия 110-летней давности на страницах газеты «Тульская молва».
Сыскная полиция за работой.
Тула, один из дней января 1915 года. Поздний вечер.
В трактире, что на Старо-Павшинской улице (ныне ул. Мосина. — С. Т.) «было довольно много посетителей, которые пили чай и шумно беседовали.
… Внезапно отворилась дверь и к стоящему за стойкой хозяину быстрыми шагами подошел какой-то неизвестный. Он остановился около стойки, силился что-то сказать, но не мог, и вдруг совершенно неожиданно рухнул на пол и остался без движения.
В трактире сначала все оцепенели, а потом там поднялся переполох, бросились за скорой помощью, но неизвестному никакой помощи не надо было, так как он уже умер»,— так начинался журналистский рассказ под заголовком «Загадочное убийство» в № 2158 газеты «Тульская молва» за 17 (30) января 1915 года.
Когда к несчастному подошли ближе сразу заметили следы насильственной смерти. «так как голова его оказалась буквально иссеченной кинжалами.
Дали знать властям и на место происшествия, кроме местной участковой полиции, явились господин полицмейстер С. А. Толпыго, начальник сыскного отделения М. А. Мотин (кто следит за рубрикой «Летопись земли Тульской» вспомнит этого следователя по статье о деле главков щекинский копей[1]: за свою принципиальность он будет расстрелян в 1924 году. — С. Т.) и другие лица.
При осмотре трупа на голове у неизвестного усмотрено пять ран, нанесенных, по-видимому, кинжалами, причем три раны более легкие, а две глубокие, длиной в 1½ и 3½ сантиметра, причем удары кинжалом были нанесены, очевидно, страшно сильной рукой».
Немедленно произведенное дознание не дало разгадки загадочного убийства. Установили лишь то, что за несколько минут до смерти неизвестный находился в трактире Щеголева, что в доме Макарова на той же улице. Как показали свидетели «в трактир Щеголева неизвестный пришел уже окровавленный». И также пытался, что-то сказать, но не смог. К сожалению, оказать помощи раненому человеку никто не догадался, наоборот, его вывели оттуда под руки.
«Тело убитого отправлено в анатомический покой при Ваныкинской больнице».
Поздно ночью газете удалось получить сведения, что сыскной полицией произведено несколько арестов лиц, подозреваемых в убийстве. «Насколько вески против них улики» прессе не сообщили.
В следующем № 2159 «Тульской молвы» приведены некоторые подробности произошедшего днем ранее: жертвой убийства стал рабочий фабрики Шелютина А. О. Резунов 25 лет, происходящий из крестьян деревни Ясная Поляна Крапивенского уезда.
Найти виновных все еще не могли, зато выяснили возможные мотивы преступников: «убийство в драке или месть».
В трактире. Начало XX века.
Далее, в №№ 2160, 2161 названной газеты, о загадочном случае на Старо-Павшинской ул. не говорилось ни слова. В № 2162 от 22 января (4 февраля) 1915 г. завесу тайны приоткрыли, правда напечатанное вызвало еще больше вопросов, чем было до этого.
После вскрытия трупа выяснилось, что умер Резунов «от паралича сердца. Что же касается ран на виске, то они оказались для жизни не опасными и некоторые из них могли получиться при падении», ударившись головой о что-нибудь острое.
«Толки о том, что трактир Шугаева, где был найден мертвый Резунов, закрыт, а сам он арестован — неверны»,— уточнялось в заметке.
Что же касается первого журналистского описания трагического случая и трудно с ним сопоставимого патологоанатомического диагноза — на ум приходит две версии: газетное преувеличение в описании события, либо халатность полиции, не желающей тратить время и силы на поиск убийц какого-то крестьянина.
«Еще одна молодая, отгоревшая жизнь!..»,— сожалел корреспондент «Тульской молвы» в № 2182 за 17 февраля (2 марта) 1915 г. — «Отравилась насмерть молодая учительница городской профессиональной школы Варвара Михайловна Поликарпова».
Покойной было всего только 24 года. «Жизнь, казалось, улыбалась ей, но она предпочла жизни мрак ранней могилы».
Накануне рокового дня 15 февраля 1915 г. ничего не предвещало трагической развязки жизни молодой учительницы. В поведении ее окружающие не заметили ничего необычного.
В привычное для себя время она легла спать в своей квартире на все той же Старо-Павшинской ул. в доме Кондорева. «Утром к ней стали стучать, чтобы разбудить ее идти на службу. Но В. М. не откликалась.
Постучались еще несколько раз самым настойчивым образом, но так и не добились никакого ответа».
Поведение обыкновенно спящей очень чутко девушки «удивило лиц, у которых она жила. Вошли к ней в комнату. Сразу бросилась в глаза неестественная бледность лица лежащей Варвары Михайловны. Подошли к ней, дотронулись до тела. Оно оказалось окоченевшим. По-видимому, жизнь давно оставила это тело».
В доме поднялся переполох, дали знать полиции и, естественно, стали искать разгадку самоубийства «молодой, полной сил и интересной собой девушки».
Нашли клочок бумаги, на котором были набросаны трафаретные слова: «В смерти моей прошу никого не винить» и только. Больше ни слова…
Позже приводили такую версию о причинах самоубийства: будто бы Поликарпова была невестой, ее жених ушел на войну (известную нам как Первая мировая) где и погиб. Смерть жениха так подействовала на девушку, что она не захотела более жить.
Так это или иначе выяснить было уже, увы, невозможно. «Тайну своего решения покончить жизнь самоубийством В. М. Поликарпова ревниво носила в сердце, ни с кем ею не делилась и унесла навеки в могилу».
Все что смогла установить полиция — это причина: «отравление каким-либо сильнодействующим ядом, вероятнее всего цианистым калием, причем смерть последовала мгновенно.
Если бы В. М. Поликарпова отравилась каким-либо другим ядом, имелись бы ожоги от него. Но таких не найдено. Мгновенность смерти указывает и на то, что никаких стонов, неизбежных при отравлении, из ее комнаты не было слышно.
… Покончившая жизнь самоубийством В. М. Поликарпова — уроженка города Одоева. Она дочь, ныне умершего, одоевского купца, небезызвестного общественного деятеля и очень плохого поэта М. Поликарпова. Не очень давно она была принята городом на службу и определена учительницей в профессиональную школу, что на Павшинской улице (ныне ул. Коминтерна. — С. Т.), где она и продолжала служить до дня своей трагической смерти».
«Вчера наш сотрудник был ознакомлен со сведениями и материалом по небывалому в хронике русских железных дорог событию — о пропаже целого поезда в составе 28 груженых вагонов. — писала «Тульская молва» в № 2404 за 17 (30) ноября 1915 г. — Дело рисуется таким образом…»
В то время тульские чугунно-плавильные заводы на Косой горе (на их месте ныне находится ПАО «Косогорский металлургический завод») большими партиями закупали на юге России минеральное топливо — кокс. Закупка производилась преимущественно в районе Екатерининской железной дороги (казенная ж/д., проходила по территориям Харьковской, Херсонской, Таврической, Екатеринославской губерний и территории войска Донского, соединяла Донецкий угольный бассейн и Криворожский рудный район). «Ввиду спешности и исключительности работы» в Тулу грузы следовали исключительным порядком — вне очереди.
«По особому наряду для заводов на Косой горе было разрешено нагрузить коксом и отправить со станции „Алмазная“ Екатерининской ж. д. целый поезд в составе 28 вагонов, с грузом в 28000 пудов (458,6 т. — С. Т.).
Погрузка и отправка поезда со ст. „Алмазная“ произошла 15 сентября.
… администрация заводов получила уведомление, что поезд отправлен.
Проходит неделя-другая, поезда нет. Администрация заводов наводит справки на станции „Козловка-Засека“ — Курской ж/д., куда должен был прийти для разгрузки поезд:
— Приходил ли такой-то поезд?
На станции „Засека“ говорят:
— Нет, не приходил.
Администрация заводов, обеспокоенная, посылает письменный запрос за запросом на ст. „Алмазная“:
— Да отправляли ли вы в самом деле поезд?
Оттуда пишут:
— Нагружен и ушел по направлению на Тулу.
В подтверждение этого, администрация заводов получает пачку дубликатов на отправленные 28 вагонов…».
На ст. «Алмазная» командируют представителя заводов. Он проезжает весь маршрут следования пропавшего поезда… Ничего. Никаких следов товарного состава не удается найти:
Вернувшись на Косую гору «представитель заводов качал удивленно головой и сделал своему начальству такой доклад:
— Поезд, действительно, был отправлен, со станции „Алмазная“, но куда он девался неизвестно. Затерялся так, что не найти концов».
Министру путей сообщения А. Ф. Трепову немедленно направили жалобу. А толку-то. До конца 1915 года таинственно исчезнувшие вагоны с коксом так и не найдут.
Историю о бесследно исчезнувшем составе из «Тульской молвы» перепечатают: «Новое Время» и другие петроградские газеты, «Раннее Утро» (Москва), а «Русское Слово» — на тот момент времени самая влиятельная и читаемая газета России с тиражом в 1 млн экз. — упомянет этот случай в рождественском фельетоне. Скандал выйдет общероссийский.
Но что же случилось с товарным поездом? Расскажем в следующий раз, так как развязка этой истории к году 1915 отношения не имеет.
Сергей ТИМОФЕЕВ.
* цитаты адаптированы к современной русской орфографии.
[1] Тульский молодой коммунар, № 32 (12637) от 14 июня 2024 г., стр. 19.
Я: (плачу щедрые чаевые трактирщику)
Т.: - Найдите кто получает больше всех золота.
(сижу в ах***е, квест это был, или факт, или экзистенциальный кризис,
или я перепил, или он перепил, мне забрать чаевые? поклонится? молчать?)
