Статья

Химическая промышленность в Формуле-1: больше, чем топливо

В повседневном представлении топливо ассоциируется преимущественно с бензином, выполняющим простую функцию — обеспечивать работу двигателя. Однако в мире Формулы-1 эта концепция приобретает гораздо более сложное и технологически насыщенное значение. Здесь топливо — это высокоточный химический продукт, разработанный под конкретные параметры силовой установки, характер температурных режимов трассы, аэродинамическую конфигурацию болида и даже стиль вождения конкретного гонщика. Это не просто энергоноситель, а одна из ключевых переменных, влияющих на динамику, эффективность и надежность всей гоночной машины.

Каждая команда в Формуле-1 сотрудничает с химическим партнером, разрабатывающим индивидуальные составы топлива, соответствующие строгим регламентам FIA, но при этом содержащие уникальные компоненты, оптимизирующие процесс сгорания, уменьшающие тепловые потери и улучшающие термодинамическую эффективность. Параллельно создаются моторные и трансмиссионные масла, отличающиеся высокой устойчивостью к экстремальным нагрузкам и способные выполнять одновременно несколько критически важных функций: снижать внутреннее трение, отводить избыточное тепло, предотвращать преждевременный износ трущихся деталей и сохранять стабильные свойства при резких скачках температур и давления.

Значение даже незначительных изменений в химическом составе моторного масла трудно переоценить. Разница в долях процента — например, по вязкости, антифрикционным или диспергирующим добавкам — может кардинально повлиять на поведение силового агрегата в условиях гонки. Повышенная термостабильность масла позволяет поддерживать рабочие параметры двигателя ближе к его оптимальному диапазону, тем самым снижая риск перегрева и продлевая срок службы узлов. Одновременно с этим уменьшается гидродинамическое сопротивление вращающихся частей, что, в совокупности с улучшением топливной смеси, способно давать команде ценные доли секунды на каждом круге — преимущество, критичное в условиях плотной конкуренции Формулы-1.

Химическая промышленность задействована в гораздо большем спектре задач, чем просто обеспечение двигателя. Помимо топлива и масел, важную роль играют охлаждающие жидкости, обеспечивающие стабильную работу сложных гибридных систем рекуперации энергии. Эти составы предотвращают перегрев батарей и модулей силовой электроники, при этом должны быть максимально легкими и инертными к материалам, с которыми они контактируют. Разрабатываются и тормозные жидкости, устойчивые к кавитации при экстремальном нагреве и способные передавать усилие без потерь при температурах выше 300°C.

Кроме того, химические компании поставляют композитные материалы, клеевые составы, краски и герметики. К примеру, высокотемпературные клеи используются для крепления структурных элементов аэродинамики, а термостойкие композиты — для обтекателей, внутренних панелей, тормозных воздухозаборников. Визуально эти элементы почти незаметны, но именно от них зависит сохранение формы и функциональности деталей в условиях высоких скоростей и перегрузок.

Формула-1 выступает в роли испытательного полигона для таких разработок. Каждая гонка — это серия экстремальных испытаний на прочность, стабильность и адаптивность химических продуктов, созданных на основе сложнейших молекулярных формул. Полученные в ходе уикендов данные анализируются в лабораториях, и по результатам вносятся корректировки не только в гоночные рецептуры, но и в гражданские продукты, поступающие на рынок. Так инновации, рожденные на трассе, спустя время трансформируются в серийные моторные масла, топливо и другие технические жидкости, доступные автовладельцам.

Petronas и Mercedes: альянс, изменивший эпоху

Сотрудничество между малайзийской нефтегазовой корпорацией Petronas и гоночной командой Mercedes-AMG Petronas Formula One Team стало одним из наиболее значимых и стратегически успешных альянсов в истории Формулы-1. Начавшийся в 2010 году, этот союз постепенно трансформировался из стандартного спонсорского партнерства в глубоко интегрированное технологическое сотрудничество, которое обеспечило Mercedes доминирование в «гибридной эре», стартовавшей в 2014 году с переходом Формулы-1 на силовые установки с турбонаддувом и системой рекуперации энергии.

Ключевым элементом партнерства стала совместная разработка топлива и технических жидкостей, специально адаптированных под силовые установки Mercedes HPP (High Performance Powertrains), производимые в Бриксуорте (Великобритания). В отличие от стандартных коммерческих продуктов, эти жидкости создавались на основе множества переменных: конструктивных особенностей моторов, рабочих температур, вибрационных и нагрузочных характеристик, а также требований по долговечности и теплопередаче в условиях экстремального гоночного режима. Это позволило добиться исключительной синергии между инженерной базой Mercedes и исследовательскими лабораториями Petronas, прежде всего — в Турине, где базируется их центр технологических разработок.

Особое внимание заслуживает моторное масло Petronas Syntium, созданное с применением запатентованной технологии Fluid Technology Solutions™. Это не просто смазка, а высокотехнологичный продукт, способный сохранять стабильные свойства в условиях, когда температура в отдельных зонах двигателя превышает 1000 градусов по Цельсию. Такое масло минимизирует потери на трение, обеспечивает эффективный теплоотвод и защищает детали силового агрегата от износа даже в условиях максимальной нагрузки, что особенно важно при работе гибридного двигателя, где присутствует сложное взаимодействие между ДВС и электрическими компонентами.

Важной особенностью альянса является и постоянный научно-инженерный диалог между сторонами. Инженеры Petronas работают в тесной координации с техническими подразделениями Mercedes как на этапах проектирования, так и в процессе непрерывной адаптации продуктов к обновленным конфигурациям силовых установок, которые постоянно дорабатываются в течение сезона. Каждый новый этап чемпионата сопровождается анализом проб топлива и масла, взятых после гонок, с целью выявления любых отклонений, загрязнений или микроскопических следов износа компонентов двигателя. Эти данные возвращаются в лаборатории, где корректируются составы — иногда даже с изменением молекулярной формулы — под текущие технические задачи.

Такой уровень взаимодействия означает, что Petronas по сути стала внутренним подразделением инженерного контура Mercedes. Благодаря этой интеграции команде удалось обеспечить беспрецедентную надежность силовых установок и их превосходство в энергоэффективности, что было особенно важно на ранних этапах гибридной эры, когда конкуренты еще только осваивали новые технологии.

Кроме топливных и смазочных материалов, Petronas также обеспечивает Mercedes широким спектром других технических жидкостей, включая охлаждающие составы для систем MGU-K и MGU-H (гибридные компоненты), гидравлические жидкости и специализированные материалы, повышающие общую термическую эффективность. Каждая жидкость проходит испытания не только на прочность, но и на химическую инертность, устойчивость к старению, совместимость с используемыми металлами и полимерами. Это особенно критично для высокотехнологичных модулей ERS (Energy Recovery System), где даже малейшее отклонение в параметрах может привести к потере мощности или отказу узла.

Таким образом, союз Mercedes и Petronas нельзя рассматривать исключительно через призму маркетинга. Это индустриальный симбиоз, где химическая наука и моторостроение сливаются в единую систему, обеспечивающую многолетнее доминирование на вершине автоспорта. Именно благодаря этому сотрудничеству Mercedes сумела завоевать семь подряд Кубков Конструкторов (с 2014 по 2020 годы) и стать символом инженерного совершенства эпохи турбогибридных технологий.

Petronas же, в свою очередь, получила не только имиджевые дивиденды, но и доступ к уникальной среде для тестирования своих решений в условиях экстремального давления — данные и наработки, полученные на трассе, напрямую влияют на развитие гражданских продуктов компании, от моторных масел до промышленных смазок, что позволяет переносить технологии с трека в реальную эксплуатацию, обеспечивая Petronas лидерские позиции в секторе высокотехнологичной нефтехимии.

Shell и Ferrari: традиции и инновации

Партнёрство между Scuderia Ferrari и Royal Dutch Shell — это один из самых ярких примеров долгосрочного технологического и стратегического сотрудничества в истории Формулы-1. Отношения между компаниями берут своё начало ещё в середине XX века и насчитывают более 70 лет. За это время Shell стала не просто поставщиком топлива и масел, а неотъемлемым элементом инженерной экосистемы Ferrari, интегрированным в процесс разработки и эксплуатации гоночной техники.

Суть этого партнёрства выходит далеко за рамки логотипов на болиде и рекламных кампаний. Shell поставляет высокоспециализированные технические жидкости, разработанные с учётом архитектуры силовой установки Ferrari, динамики тепловых процессов, особенностей аэродинамической компоновки и стратегии гоночных сессий. Эти жидкости — прежде всего топливо Shell V-Power и моторное масло Shell Helix Ultra — создаются с использованием научных данных, полученных в ходе реальных гоночных испытаний, а также в результате совместной работы с инженерной группой Ferrari в Маранелло.

Одним из ключевых факторов, отличающих Shell от других поставщиков, является наличие мобильных лабораторий на гоночных трассах. Эти передвижные аналитические центры способны в режиме реального времени проводить детальный анализ проб масла и топлива, выявляя любые отклонения в составе, следы износа металлических компонентов двигателя или возможные загрязнения. Это позволяет Ferrari оптимизировать параметры работы силовой установки непосредственно по ходу гоночного уикенда, предотвращать возможные отказные ситуации и корректировать эксплуатационные параметры под конкретные условия — от влажности и температуры воздуха до особенностей конкретного трека.

Shell активно использует Формулу-1 как полигон для отработки новых молекулярных формул и аддитивных технологий. Благодаря этому сотрудничеству, на свет появляются продукты, соответствующие самым строгим требованиям не только автоспорта, но и гражданского применения. По оценкам инженеров Shell, около 99% состава топлива и масел, используемых Ferrari в гонках, повторяют или максимально приближены к коммерчески доступным продуктам, поставляемым на розничный рынок. Это позволяет позиционировать продукцию Shell как результат реального боевого тестирования на пределе возможностей.

Такой подход особенно важен в контексте современной философии устойчивого развития. Shell использует Формулу-1 как лабораторию энергоэффективности, где каждое улучшение на уровне молекулы топлива или снижения коэффициента трения в моторном масле напрямую влияет на выбросы, расход и долговечность техники в гражданском секторе. В условиях усиленного внимания к декарбонизации и переходу к альтернативным источникам энергии, такие технологии становятся критически важными — и Shell демонстрирует способность создавать продукцию, которая одновременно удовлетворяет требованиям экологии, производительности и надёжности.

Для Ferrari это партнёрство имеет не только практическое, но и историко-культурное значение. С момента первых побед Энцо Феррари и его команды, Shell была рядом, сопровождая каждый этап технической эволюции: от атмосферных V12 50-х годов до современных турбо-гибридов с системой рекуперации энергии. Это создало культурную и инженерную преемственность, в рамках которой Shell адаптирует свои решения под уникальный ДНК Ferrari — включая специфику итальянского моторостроения, с его акцентом на баланс мощности и эластичности, термостойкость и износоустойчивость материалов.

Shell также участвует в разработке технологий будущего, включая биотопливо нового поколения, адаптированное под спецификации Формулы-1 с 2026 года, когда в регламент войдут углеродно-нейтральные топлива. Уже сегодня Shell тестирует синтетические смеси с пониженным содержанием ископаемых углеводородов, применяя полученные на треке знания в разработке экологически ориентированных решений для массового транспорта и коммерческого автопарка.

Партнёрство Shell и Ferrari представляет собой пример идеального слияния традиций и технологического прогресса. С одной стороны — глубокая историческая связь и наследие, с другой — постоянный научно-технический апгрейд, продиктованный вызовами современного автоспорта и изменяющегося мира энергетики. Формула-1 здесь выполняет функцию «ускорителя» инноваций, который позволяет Shell не только повышать эффективность своих продуктов, но и формировать глобальную репутацию бренда, ассоциированного с передовыми технологиями, надёжностью и непрерывным стремлением к совершенству.

ExxonMobil и Red Bull Racing: масляная точность побед

Сотрудничество Red Bull Racing с американским нефтегазовым гигантом ExxonMobil, начавшееся в 2017 году, быстро переросло из обычного спонсорского партнёрства в глубоко интегрированное техническое взаимодействие, оказывающее непосредственное влияние на результаты команды в чемпионате мира. Под брендами Mobil 1 (моторные и трансмиссионные масла) и Esso (топливо), ExxonMobil поставляет решения, специально адаптированные под архитектуру силовых установок сначала Honda, а затем Honda RBPT (Red Bull Powertrains) — после того как Red Bull частично локализовала разработку и обслуживание своих моторов.

Главной особенностью этого партнёрства является высокая степень персонализации химических формул под уникальные параметры двигателей, аэродинамических характеристик и гоночной философии Red Bull. Силовые установки Red Bull отличаются высокой плотностью мощности и агрессивными температурными режимами, особенно на уличных трассах (например, в Сингапуре, Баку или Монте-Карло), где интенсивность тепловой нагрузки возрастает многократно. Именно здесь критическое значение приобретает не просто смазка, а интеллектуальный контроль трения и теплопередачи внутри двигателя и коробки передач.

Одним из важнейших достижений ExxonMobil стало создание моторного масла с коэффициентом трения, сниженным на 17% по сравнению с предыдущими поколениями. Это стало результатом применения новейших молекулярных модификаторов трения и синтетических базовых масел IV и V группы, которые обеспечивают одновременно стабильную вязкость при экстремальных температурах и высокую термическую устойчивость. Такое снижение трения позволило команде уменьшить энергетические потери на внутренних сопряжениях двигателя, повысить КПД и обеспечить рост мощности без изменения основных конструктивных элементов установки. В условиях плотной борьбы с Mercedes и Ferrari даже доли секунды преимущества на круге, обеспеченные за счёт улучшенной смазки, могут стать решающими.

Однако технологии ExxonMobil не ограничиваются моторным маслом. Компания также поставляет трансмиссионные жидкости, гидравлические масла, охлаждающие жидкости и топливо, полностью соответствующее спецификациям FIA и адаптированное под работу с гибридными компонентами силовой установки. В частности, топливо Esso Synergy создается с учётом особенностей сгорания в камере Honda RBPT, где важно обеспечить не только чистую мощность, но и оптимальные условия для рекуперации энергии в рамках гибридного цикла.

Совместные лаборатории Red Bull и ExxonMobil — это не просто тестовые площадки, а полноценные научные центры, в которых каждое новое масло проходит более 10 000 часов испытаний на динамометрических стендах и в условиях, моделирующих реальные гоночные сценарии. Более того, на каждом этапе гоночного уикенда технические специалисты ExxonMobil анализируют состояние масел и топливных компонентов с помощью хроматографических и спектральных методов, чтобы в режиме реального времени отслеживать износ элементов двигателя и адаптировать составы при необходимости.

Инновации, созданные в рамках Формулы-1, не остаются только в паддоке. ExxonMobil активно внедряет технологии, опробованные в Red Bull Racing, в коммерческие линейки масел Mobil 1, адаптируя их под высокофорсированные турбированные двигатели массового сектора. Таким образом, автолюбители получают продукты, в которых заложены те же научные принципы, что и в чемпионских болидах — термостабильность, защита от износа, снижение отложений и экономия топлива.

С технологической точки зрения, партнёрство Red Bull и ExxonMobil можно назвать симбиозом агрессии и точности: философия гоночной команды требует постоянного нахождения на грани, где малейшее улучшение даёт преимущество, а химики и инженеры ExxonMobil обеспечивают необходимую надёжность и предсказуемость. Именно этот баланс между риском и контролем стал одним из факторов, позволивших Red Bull уверенно доминировать в последние сезоны, включая чемпионские годы с Максом Ферстаппеном.

Кроме того, Red Bull активно использует бренд ExxonMobil в своей маркетинговой стратегии, подчёркивая, что успех команды — это не только дело аэродинамики или пилотажа, но и результат инженерной точности в таких "невидимых" зонах, как моторные жидкости. ExxonMobil же, в свою очередь, получает доступ к самой конкурентной и инновационной платформе для тестирования и рекламы своей продукции.

TotalEnergies и Renault/Alpine: технология и устойчивость

Партнёрство между французским энергетическим концерном TotalEnergies и гоночными командами Renault, а с 2021 года — Alpine F1 Team, представляет собой уникальный союз, в котором производительность на трассе неразрывно связана с устойчивыми технологиями и экологической ответственностью. В отличие от традиционного спонсорского формата, сотрудничество этих компаний построено на глубокой научно-технической интеграции, в которой химическая инженерия играет столь же важную роль, как аэродинамика и моторостроение.

С самого начала сотрудничества основной задачей TotalEnergies было обеспечение максимально эффективных и чистых энергетических решений для силовых установок Renault, а затем Alpine. Это включало разработку топливных смесей нового поколения, моторных и трансмиссионных масел, охлаждающих жидкостей, а также специальных жидкостей для систем рекуперации энергии (MGU-H и MGU-K). В условиях ограничений на расход топлива (с 2014 года — 100 кг на гонку) и мощности гибридных систем, TotalEnergies сосредоточила усилия на оптимизации химического состава с точки зрения теплотворной способности, детонационной устойчивости и экологической нейтральности.

Одним из ключевых направлений работы стал баланс между эффективностью сгорания топлива и снижением углеродного следа. В рамках программы «MissionH24» и проектов FIA, нацеленных на устойчивое развитие, TotalEnergies стала одним из первопроходцев в области создания синтетического топлива (e-fuel). Такие виды топлива производятся с использованием возобновляемых источников энергии, углерод при этом извлекается из атмосферы, а не из недр, что потенциально делает весь процесс углеродно-нейтральным.

Уже с 2021 года TotalEnergies начала проводить испытания высокопроизводительных биотоплив, полученных из переработки растительного масла, остатков сельхозпроизводства и отходов пищевой промышленности. Эти смеси тестировались не только в лабораториях, но и на реальных динамометрических стендах в сотрудничестве с инженерами Alpine и Renault Sport. Особое внимание уделялось совместимости таких биотоплив с высокофорсированными турбированными гибридными моторами, а также их поведению при экстремальных термических и нагрузочных условиях.

Технологическая платформа TotalEnergies включает в себя многоступенчатую систему контроля качества, где каждый состав топлива и масла проходит не только хроматографический и спектральный анализ, но и термогравиметрические и трибологические испытания. Это позволяет точно предсказать поведение смазочного материала в зависимости от условий гонки, будь то жара Бахрейна или дождь в Спа.

С 2022 года, с переходом Формулы-1 на новое поколение биоориентированных топлив, TotalEnergies стала одним из ключевых поставщиков решений, соответствующих новым регламентам FIA. Новое топливо включает не менее 10% биокомпонентов (E10), но TotalEnergies уже работает над составами, в которых доля синтетических компонентов превышает 50%, при этом сохраняется высокая энергетическая плотность и стабильность сгорания.

Особо стоит отметить экологический подход компании. TotalEnergies не просто поставляет продукты, но и выстраивает экосистему устойчивого технологического развития. Это включает углеродный аудит всех этапов цепочки — от добычи и переработки сырья до транспортировки и сжигания топлива на трассе. Кроме того, компания инвестирует в исследовательские центры и программы декарбонизации автоспорта, а также активно сотрудничает с другими производителями и FIA в рамках стратегической инициативы «Net Zero Carbon by 2030».

Alpine, в свою очередь, получает не только технологические преимущества от работы с TotalEnergies, но и имидж устойчивой и экологически ответственной команды. Это особенно важно в контексте глобального тренда на «зеленый спорт», где зрители, спонсоры и регуляторы всё чаще делают выбор в пользу проектов с высокой экологической ответственностью.

С инженерной точки зрения, совместные разработки позволили Alpine оптимизировать КПД своих силовых установок и стабилизировать их работу в условиях экстремальных температур и высоких оборотов. Например, благодаря уникальной формуле трансмиссионного масла, разработанного совместно с TotalEnergies, удалось снизить износ коробки передач на 23% по сравнению с предыдущими сезонами, что значительно повысило надёжность на длинных сериях гонок.

Elf, Castrol, BP и другие: за кадром, но не в тени

Многие болельщики помнят Elf как легенду Формулы-1 70–90-х годов. Сегодня бренд является частью TotalEnergies и продолжает работу в автоспорте, особенно в молодёжных сериях.

Castrol сотрудничает с командой Aston Martin и поставляет масла и смазки для двигателей Mercedes. Несмотря на ограниченное внимание СМИ, Castrol активно работает в направлении антифрикционных составов и теплопередачи в высоконагруженных узлах.

Британская BP, с брендом BP Ultimate, также имела участие в Ф1 через партнерство с McLaren и позже с Renault, концентрируясь на переходе к топливам нового поколения.

Будущее: синтетика, устойчивость и нейтральный углерод

Формула-1 уверенно движется к стратегической цели — достижению углеродной нейтральности к 2030 году, и именно химическая промышленность является ключевым звеном в реализации этой амбициозной программы. Речь идет не только об оптимизации существующих процессов, но о полном изменении технологической основы автоспорта, в котором энергия, материалы и подходы к ресурсам радикально переосмыслены.

Одним из главных направлений трансформации является переход на 100% синтетическое топливо (e-fuel). В отличие от традиционных углеводородных видов топлива, получаемых из нефти, синтетические виды производятся искусственно в лабораторных и промышленных условиях, причем на базе возобновляемых источников энергии. Основной принцип — замкнутый углеродный цикл: углекислый газ, ранее выброшенный в атмосферу, улавливается с помощью специальных установок (например, через технологии прямого захвата CO₂ из воздуха), и далее используется как сырье для синтеза углеводородов. В комбинации с водородом, полученным методом электролиза с использованием солнечной или ветровой энергии, создается жидкое топливо, химически идентичное бензину, но с кардинально иным углеродным следом.

Крупнейшие энергетические и химические корпорации — такие как Petronas, Shell, TotalEnergies, ExxonMobil и другие — уже сегодня ведут масштабные инвестиции в развитие инфраструктуры для производства e-fuel. Их лаборатории работают в тесной связке с техническими департаментами команд Формулы-1, чтобы создавать формулы, способные выдерживать нагрузки, присущие автоспорту: сверхвысокие температуры, давление в камерах сгорания, мгновенные скачки нагрузки, и при этом — минимальные выбросы. Таким образом, технологии, отрабатываемые в "полевых условиях" автогонок, становятся фундаментом для будущих решений в гражданском транспорте.

Формула-1 как платформа стремится показать миру, что даже в условиях экстремальной конкуренции и максимальной мощности возможно двигаться в сторону экологической ответственности без ущерба для производительности. Уже в 2026 году вступят в силу новые регламенты FIA, согласно которым команды будут обязаны использовать топливо, на 100% произведенное из неископаемых источников. Этот переход не будет косметическим — он потребует перестройки всей инфраструктуры силовых установок: от характеристик впрыска и воспламенения до системы охлаждения и защиты от коррозии.

Выводы

• Компании химической промышленности — не просто спонсоры, а полноценные технологические партнеры Формулы-1.

• Вклад в развитие масел, топлив и других жидкостей оказывает критическое влияние на производительность, надежность и долговечность болидов.

• Совместная работа между командами и химическими компаниями порождает инновации, которые затем становятся доступными в гражданском секторе.

• Будущее Формулы-1 напрямую связано с развитием устойчивых химических технологий, синтетических топлив и «зеленых» решений.

Формула-1 — это химия. В буквальном смысле.

Начните с изучения основ трейдинга.

Алина, ментор Lexx Trading Club: «В клубе я курирую новичков, и большинство приходящих настроено на получение быстрого дохода. Но надо принять, что “кнопки бабло” не бывает. Кто приходит в ее поисках, долго не задерживается. Остаются единицы — те, что цепляются за знания. Я всегда говорю новичкам, что это не самая легкая работа, “вы готовы?”».

А еще говорят, трейдинг — это самый тяжелый способ заработать легкие деньги. И да! Это профессия. Приготовьтесь к тому, что вам надо будет много учиться.

Даник, трейдер Lexx Trading Club: «Придется понять как движется рынок, как движется свеча, как она открывается, как она закрывается. Каждая свеча это целая жизнь, если ее разобрать на секунды».

Что делать?

• Инвестируйте время в обучение. Пройдут недели, месяцы, возможно, годы, прежде чем вы станете стабильным профитным трейдером.

• Изучите технический анализ.

• Тренируйте насмотренность графиков, работайте с бэк тестами. Со временем из «Войны и мира» Толстого графики превратятся для вас в понятный букварь.

• Будьте дотошными. Новички, которые стараются дойти до сути, быстрее добиваются результатов.

• Даже если стоп-лоссы преследуют вас один за другим, не сдавайтесь.

• Учитесь на ошибках, анализируйте их. И желательно на чужих. Свои ошибки переживать очень больно, но надо потерпеть.

• Если вы рядом с опытными трейдерами, будьте наивными, задавайте много вопросов. Глупых вопросов, как известно, не бывает.

• Используйте бесплатные онлайн ресурсы, книги и курсы по трейдингу.

Вы когда-нибудь задумывались, как же ученые «заглядывают» внутрь материала толщиной в один атом? Нет, не с помощью какой-то магической атомарной линзы — ведь такие приборы, как сканирующая туннельная микроскопия, стоят дороже вашей квартиры и требуют условий из страшных научно-фантастических фильмов: ультравысокого вакуума и температуры, близкой к абсолютному нулю. Но давайте сделаем на секунду уступку здравому смыслу и представим, что можно обойтись без этих «атавистичных» дорогостоящих гаджетов. Звучит как выигрыш в лотерее, правда?

И вот команда исследователей из Института физики в Загребе, Хорватия, вместе с международными союзниками, показали, что это реально! Разрешите представить новый супергерой — передовую атомно-силовую микроскопию (АСМ), которая обычно у нас ассоциируется с чем-то вроде «гляжу на поверхность и трогаю ее иголочкой». Но ребята из Загреба доказали, что и эта «иголочка» может работать на атомном уровне, если использовать её с умом и в нескольких продвинутых режимах.

И самое главное — они смогли «увидеть» интеркаляцию, то есть проникновение атомов в пространство между слоями ультратонких материалов, таких как графен и MoS2 (кто еще не знаком с этими красавцами из мира 2D-материалов — настоятельно рекомендую познакомиться). Раньше, чтобы узнать, что же там происходит, приходилось звать на помощь специализированные сенсоры и космические приборы, теперь же — пожалуйста, АСМ, несколько хитрых режимов и вуаля — атомы поддаются визуализации!

Да еще и на образцах, которые, внимание, просто лежали на воздухе, а не в стерильных условиях научной фобии. Как говорит Кармен Капустич, соавтор: «Наш метод — это почти как взять микроскоп и сказать: «Покажи-ка, что там на самой обычной поверхности». Без всяких «галактических» условий».

Зачем нам всё это? Дело в том, что такие процессы, как интеркаляция, помогают настраивать свойства материалов — их электропроводность, гибкость, оптические эффекты — то есть, практически, делать из них новых героев будущих технологий: от гибкой электроники до квантовых компьютеров. И чем лучше мы их понимаем, тем быстрее двигаемся к мечтам про телефоны, которые не ломаются, и компьютеры, что читают мысли (ну, почти).

Как метко сказал д-р Дж. Ива Шрут Ракич, «не всегда нужно иметь сверхточный инструмент, чтобы понять сверхтонкие вещи». Главное — в творческом подходе и умении читать «между строк» — или в нашем случае — между атомными слоями.

Так что, друзья, наука не стоит на месте и доказывает: иногда секрет настоящей сверхточности — это не сверхоборудование, а умение видеть детали там, где другие ищут сложности. Кто знает, возможно, скоро и ваш старенький атомно-силовой микроскоп удивит мир новыми открытиями! А пока — будем следить за новостями из Загреба и мечтать о гаджетах из будущего, которые соединили бы в себе точность и доступность.

Вот так, с юмором и гвоздями науки в руках, мы приближаемся к разгадке тайны самых тонких материалов Вселенной.

Статья взята с сайта: Топография АСМ и совместно локализованный оптический отклик частично интеркалированного MoS2 на графене, измеренные с помощью PiFM.

⚠️ Финансовые проблемы из-за необдуманных трат и рисков.

⚠️Проблемы в межличностных отношениях из-за агрессивных или неуместных реакций на других людей.

⚠️Увеличение риска травм или других опасных ситуаций.

Импульсивность часто связана с различными психическими расстройствами. Такими как:

1. Синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Люди с СДВГ часто проявляют высокую степень импульсивности, что может затруднять их способность сосредоточиться и контролировать свои действия.

2. Пограничное расстройство личности (ПРЛ). Характеризуется сильной эмоциональной нестабильностью и импульсивным поведением, которое может включать рискованные поступки и саморазрушительные действия.

3. Расстройства пищевого поведения (РПП). Импульсивность может проявляться в виде неконтролируемого переедания или других деструктивных привычек.

4. Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР). Характеризуется возникновением навязчивых мыслей(обсессий), которые провоцируют на осуществление каких-либо действий(компульсий).

Как справиться с импульсивностью?

✅ Осознанность и рефлексия. Осознание импульсов и триггеров, которые провоцируют у человека импульсивность помогают разобраться в причинах и научиться контролировать свое поведение. Рефлексия помогает анализировать собственные чувства, эмоции, мысли, реакции, поведение и научиться лучше понимать себя.

✅ Техники саморегуляции. Практики, такие как медитация и сосредоточенность на моменте, помогают фокусироваться на том что происходит здесь и сейчас, что улучшает контроль над эмоциями и реакциями.

✅ Постановка целей. Четкое определение целей и планирование шагов для их достижения помогают снизить вероятность импульсивных действий.

✅ Обращение за профессиональной помощью. Психотерапия помогает людям найти стратегии и техники для управления своим поведением, что позволяет контролировать импульсивность.

Понимание причин и последствий импульсивности, применение стратегий позволяющих контролировать ее помогают людям улучшить качество своей жизни и избежать негативных последствий.

К2К в психологии

Смотреть видео без замедлений и VPN

Какая вещь – самая страшная на нашей планете? Так прозвучал вопрос на форуме Reddit. Самый популярный ответ звучит так: «Прионы». Автор текста на Reddit аргументирует свою позицию следующим образом: прионы способны превратить мозг живого существа в губку, вызванные ими заболевания лишают возможности жевать и спать. Прионы чрезвычайно заразны, а еще могут у вас возникнуть без какой-либо причины. Причем от момента заражения до появления первых симптомов могут пройти десятилетия. Так что вы можете быть заражены прионами прямо сейчас – и даже об этом не подозревать. И да, все прионные заболевания на 100% смертельны. Насколько этот комментарий правдив с точки зрения науки и действительно ли прионы являются самой страшной вещью на планете? Давайте разбираться.

Опасная уникальность прионов

Прионы – это инфекционные белковые агенты. В нашем теле есть нормальные версии прионов, обычные безобидные белки. Но те же самые белки, состоящие из тех же самых аминокислот, могут свернуться по-другому. И такая испорченная версия приона запускает смертельную цепную реакцию. Плохой прион, взаимодействуя с обычным подобным себе белком, тоже превращает его в плохой. По цепной реакции «плохих» белков становится все больше и больше, происходит “молекулярная эпидемия”. Плохие белки не разрушаются, а накапливаются до тех пор, пока полностью не вытеснят «хорошие» – и сцепляются друг с другом, образуя токсичные для клеток бляшки. Особенно много нормальных прионных белков в нервной системе – поэтому результатом этого процесса является изрешеченный мозг, похожий на губку, или губчатая энцефалопатия.

То, что белки оказались инфекционными агентами, в свое время потрясло научный мир. Многие до последнего не верили, что такое возможно, но потом за открытие прионов вручили Нобелевскую премию. Ведь мы привыкли, что нормальные инфекции – это вирусы, бактерии, на худой конец грибы. Но белки?

Да, действительно, вы можете подцепить прионы, пообедав зараженным мясом. Можете унаследовать прионную болезнь. Раньше был риск заражения в результате медицинских вмешательств. Но самое страшное – прионы могут появиться у вас вообще безо всякой причины. В один день в вашем теле белок неправильно свернется и начнет заражать свои здоровые аналоги по соседству. С этого момента вы обречены.

Прионы убивают очень медленно. От момента заражения до появления симптомов может пройти десять, тридцать, а то и пятьдесят лет. Вы можете быть заражены прионами прямо сейчас и даже об этом не подозревать.

Страшно и то, что прионы практически неубиваемы, они выдерживают нагревание и могут сохраняться долгие годы после смерти жертвы в ее останках. Как говорится, что мертво – умереть не может.

Самая распространенная прионная болезнь людей – болезнь Крейтцфельдта-Якоба, в результате которой человек теряет контроль над своим телом и разумом.

Всё начинается с тревожности и депрессии, а заканчивается галлюцинациями, тремором и смертью. Но, к сожалению, даже это не самое страшное, что могут сделать прионы с человеком.

Племена каннибалов

Что ж… начнем мрачное путешествие по следам преступлений прионов. Переместимся в темные леса Папуа — Новой Гвинеи. Племя форе веками соблюдает священную традицию, духовную скрепу. После смерти аборигена его плоть съедается членами семьи в ходе ритуального каннибализма, чтобы впитать дух покойного. Женщинам и детям достается мозг мертвеца – как самая невкусная часть. Сексизм проклятый. Но годы спустя биологическое проклятие наказывает тех, кто посмел съесть себе подобного.

Проклятье это получило название куру – “хохочущая болезнь”. На ранних этапах возникает тремор, проблемы с речью и управлением мышцами. Потом приходит эмоциональная нестабильность, депрессия и неконтролируемый, спорадический смех. И, наконец, больной теряет способность говорить, глотать, ходит под себя и перестает реагировать на окружающий мир. Затем умирает.

У нас нет точных данных о том, как именно болезнь куру появилась у форе. Но, скорее всего, когда-то у одного из его членов случилась спонтанная смена конформации прионного белка. Больной умер, а его наполненный прионами мозг съели сородичи и заразились. И именно в этом племени, среди смерти и мрачных ритуалов, американский педиатр и вирусолог Даниел Гайдузек сделал один из главных шагов в сторону открытия прионов.

Именно Гайдузек первым предположил, что куру передается через ритуальное употребление мозгов. Позже он доказал эту гипотезу, успешно передав болезнь куру приматам и продемонстрировав ее необычайно долгий инкубационный период. Но даже сам Гайдузек не понимал, что именно открыл и как эта болезнь на самом деле работает.

Ученые-еретики

В 1976 году вместе с Барухом Бламбергом Гайдузек получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине «за открытия, касающиеся новых механизмов происхождения и распространения инфекционных заболеваний». И все же он считал, что куру имеет вирусную природу. Поэтому, чтобы докопаться до истины и открыть прионы, другим ученым пришлось идти против авторитета нобелевского лауреата. Когда-то идея опасных прионов была ересью, а ученые, оспаривающие вирусную природу куру, были еретиками.

Главным ученым-еретиком оказался Стенли Прузинер.

Именно он обнаружил новый биологический принцип развития инфекции через патогенные белки. Лично для меня Стенли Прузинер – это воплощение науки «здорового человека». Именно он вдохновил меня на написание книги «Гарвардский Некромант» – тоже об ученых-еретиках, но доказавших существование магии в мире, где она есть.

Прузинер в конце 60-х гг. работал врачом. Один его пациент умер от губчатой энцефалопатии. Прузинер и сам поначалу предполагал, что болезнь может быть вызвана вирусами, которые пока не открыли. А в 1982 году он опубликовал статью, в которой выдвинул гипотезу о белке в качестве инфекционного агента. Научное сообщество его не поддержало. Врача активно критиковали, а некоторые учёные даже считали его сумасшедшим. И все же статья вышла, ведь разногласия – часть научного процесса. Да и сам Прузинер не обозлился, не объявил себя непризнанным гением, не требовал от окружающих “смены парадигмы”. Он просто продолжал работать, публикуя доказательства за доказательствами.

К середине 1980-х годов Прузинер доказал, что в нервной системе при развитии болезни появляются бляшки из такого же белка, который вызывает болезнь. А к началу 1990-х он и его коллеги смогли установить и аминокислотную последовательность болезнетворного белка-приона, и идентичную ей последовательность нормального прионного белка.

В одном из интервью Прузинер рассказал про свой опыт научной стажировки в национальных институтах здоровья США. Там он работал с одним известным биохимиком, который доказал одну из своих гипотез с помощью полдюжины экспериментальных проверок. Прузинер поймал себя на мысли, что “одной проверки было бы достаточно”, но его коллега так не хотел ошибиться, что проверял даже то, что уже проверил. Видимо, этот по-настоящему научный подход и позволил Прузинеру докопаться до истины.

Интересно и то, как Прузинер отзывался о профессии ученого: «Нет ничего, что способно хотя бы приблизиться к тому, что дает занятие наукой. Множество замечательных коллег. Что-то действительно значимое, о чем можно поговорить с окружающими. Что-то, о чем ты думаешь перед сном. Думаешь, когда просыпаешься. И проблемы, решение которых занимает время. Это действительно чудесно. Это настоящая сказка».

И в итоге благодаря своему упорному труду Прузинер убедил всех в правильности гипотезы о прионах. А в 1997 году получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Пример Стенли Прузинера еще и доказывает, что научное сообщество можно переубедить даже по самым фундаментальным вопросам. Наука не догматична, она просто, в отличие от религий, требовательна к доказательствам.

Жертвы прионов среди учёных

А теперь переместимся во Францию, в одну из местных лабораторий. Здесь работала ученая Эмили Жомен. На ее счету – множество по-настоящему интересных научных работ, она публиковалась в Science и других престижных журналах. У нее есть статья о том, как прионы могут преодолевать межвидовые барьеры. Также есть работа, в которой она задается вопросом, как прионы проникают в мозг, и раскрывает механизмы прионных заболеваний. Еще девушка участвовала в улучшении технологии обнаружения прионов в биологических образцах. И это, конечно, далеко не все ее достижения. И наверняка Эмили могла бы внести еще больший вклад в изучение прионов, если бы не их смертоносная сила.

В 2010 году произошел маленький инцидент, который стал для француженки роковым. Она порезала палец об аппарат, которым ранее разрезала мозги трансгенных мышей, зараженных человеческими прионами. Это произошло, несмотря на то, что Эмили носила двухслойные защитные перчатки. Спустя семь лет после злополучного пореза, в 2017 году, ее стала преследовать боль. Сначала боль была в районе шеи и плеча, а затем распространилось по всей правой половине тела. В 2019 году Жомен погрузилась в депрессию, ее стали преследовать галлюцинации, стала подводить память. Собственный мозг обернулся против нее, а жизнь молодой ученой превратилась в настоящий кошмар. В том же году Эмили умерла в возрасте тридцати трех лет. Вскрытие подтвердило, что виной тому были прионы. После её смерти во Франции временно приостановили изучение прионов – чтобы улучшить технику безопасности. И чтобы таких трагедий больше не происходило.

И, скорее всего, случай Эмили – не единственный. Вероятно, последний человек, умерший от вариантной болезни Крейтцфельда-Якоба в Италии, также был работником лаборатории.

А ведь сейчас на фоне всех баек о коронавирусе, сбежавшем из лаборатории, у людей закрепляется в голове образ безумных ученых, из-за которых страдает человечество. Но как мы видим, на самом деле ученые, наоборот, рискуют жизнью ради нашего будущего.

Фатальная семейная бессонница

Перенесемся в море. Во время отдыха на круизном лайнере 53-летний мужчина по имени Силвано заметил, что вспотел больше обычного, а его зрачки сузились до крошечных точек. Когда-то такой же стеклянный взгляд он наблюдал у своего отца и двух сестер. Именно тогда Силвано понял, что стал жертвой «семейного проклятия», преследующего его род с XVIII века. Мужчину стали мучать тремор, запоры, импотенция и, что самое ужасное, в конце концов наступила полная потеря сна. Ближе к смерти он будто бы находился в состоянии ходячей комы. Силвано скончался спустя пару лет после возникновения симптомов, но завещал свой мозг науке, чтобы ученые выяснили, как бороться со смертоносными прионами.

Биологическое проклятие, настигшее Силвано, называется фатальная семейная бессонница. И она действительно может поражать целые семьи и поколения – будто злая ведьма после страшной обиды наложила проклятие на целый род. Фатальная семейная бессонница является аутосомно-доминантным заболеванием, то есть достаточно всего одной неправильной копии гена для того, чтобы получить эту болезнь. Каждый ребенок больного родителя имеет 50% шанс получить проклятье.

Как и при других прионных заболеваниях, в мозгу больных неправильно сворачивается белок, после чего он начинает накапливаться в гипоталамусе. Никакие зомби не едят мозги с таким смаком, как это делают прионы. Постепенно это приводят к бессоннице, спазмам, деменции, галлюцинациям и смерти. После появления первых симптомов жить остается около полутора лет. А проявляется болезнь обычно в возрасте от 19 до 55 лет.

Фатальная семейная бессонница действительно уникальна, ведь при той же болезни Крейтцфельда-Якоба, тоже прионной, потери сна не происходит. Что еще более удивительно: в обоих случаях виноват один и тот же патогенный белок, но при фатальной семейной бессоннице в нем присутствует дополнительная мутация, замена одной аминокислоты на другую. Оба прионных заболевания возникают, если 178-я аминокислота прионного белка — аспарагин. И если 129-я аминокислота этого белка — метионин, то будет семейная бессонница, а если валин – то “классический” Крейтцфельд-Якоб. Мы это еще вспомним.

Олени-зомби

В 2022 году пожилой охотник, который много лет ел оленье мясо, пожаловался врачам на спутанность сознания и приступы агрессии. Несмотря на попытки врачей помочь пациенту, его состояние стремительно ухудшалось, и уже через месяц он скончался. Было подтверждено, что причиной его смерти стала прионная болезнь Крейтцфельдта-Якоба.

Но вот что подозрительно: у мужчины был друг, такой же охотник и мясоед, который тоже скончался от Крейтцфельдта-Якоба. Оба мужчины когда-то ели мясо оленей из лесов Северной Америки. Там у этих животных встречается хроническая болезнь истощения – тоже прионное заболевание. Совпадение? Или, может, прионы могут передаваться от оленей к людям?

Представьте себе такого оленя. Его глаза пусты, а ребра проступают сквозь натянутую иссохшую кожу. Его шаги неестественно медленные и шаткие, словно у марионетки на оборванных нитках. Мышцы оленя дергаются, слюна капает изо рта, он  не боится людей. Таких больных существ называют оленями-зомби. Но они куда страшнее внутри, чем снаружи: их мозги тоже изъедены смертельными прионами.

Скорее всего, болезнь распространяется между оленями через клещей. По крайней мере, исследования показывают, что клещи могут переносить кровь с прионами. И многие люди уже начинают паниковать, опасаясь межвидового заражения. Страхи усугубляются тем, что, по данным исследований, прионы сохраняются в мясе оленей даже после его обработки в процессе приготовления.

Чтобы проверить возможность передачи хронической болезни истощения между видами, был проведен эксперимент над гуманизированными мышами. То есть мышами с человеческим геном нормального, не испорченного приона, который сам по себе не опасен, но является мишенью для прионных болезней. В мозг таких мышей специально вводили прионы больных оленей. Первоначальные тесты не выявили инфекции, хотя более чувствительный анализ показал слабую активность прионов у некоторых мышей.

Постараюсь немного успокоить. О том, что вероятность передачи прионов от животных к людям все же мала, говорит еще одно исследование. Его авторы создали человеческие органоиды мозга. Так вот, эти искусственные миниатюрные человеческие мозги буквально мариновались в оленьих прионах. Но ни у одного органоида не было обнаружено следов болезни. Из этого был сделан вывод, что даже при прямом воздействии прионов оленей на ткани мозга человека инфекция вроде бы не распространяется. Хотя авторы исследования признают, что мы можем чего-то не знать. Если среди моих зрителей есть любители оленины, имейте в виду.

Сумасшедшие коровы

Оленей мы едим не так уж и часто. Получается, мы в безопасности? Но когда-то и коровье мясо подозревали во множестве трагедий. И, в отличии от ситуации с оленями, здесь передача прионов от животного к человеку задокументирована.

Переместимся в Великобританию 1980-1990-x. Здесь мы можем наблюдать коров, которые пожирают останки себе подобных. Какой ужас, коровы-каннибалы! Но все становится только хуже: ведь некоторые мертвые коровы были заражены коровьим бешенством – и, съев их, живые коровы тоже получают эту страшную болезнь. Да, коровье бешенство – тоже пное заболевание.

И вот ничего не подозревающие люди съедают мясо зараженной коровы. И умирают. Хотя случаев такого заболевания было немного, Великобританию охватила паника. Понять, какие коровы здоровы, а какие заражены, было практически невозможно. Помните Эмили Жомен? Недаром она пыталась улучшить методики, позволяющие обнаружить даже маленькое количество прионов в образце. И даже сейчас это все непросто.

Именно поэтому британцы убивали всех коров подряд. Из-за страха заразиться люди устроили настоящий геноцид невинных коров – и создали техногенную катастрофу. Знаете, в фильме «Хижина в лесу» шутили о том, что для пробуждения зла героям нужно совершить «запретное действие». Открыть шкатулку или древнюю книгу.

Будь жизнь фильмом ужасов, можно было бы сказать, что люди совершили то самое запретное действие, когда стали кормить коров трупами других коров. Вот мы и поплатились за это.

Страх перед болезнью был таким сильным, что вводились специальные ограничения для донорства крови, чтобы предотвратить передачу прионов. Например, в США запрещалось становиться донором крови тем, кто находился в Великобритании во время эпидемии. Сейчас в Лондоне есть мемориальная доска в честь погибших от этой болезни.

Увы, в результате эпидемии губчатая энцефалопатия дошла даже до котиков. Скорее всего коты, как и люди, получили прионы из зараженного мяса, так как первые случаи губчатой энцефалопатии у питомцев наблюдались уже после эпидемии, случившейся среди коров. Причем были зафиксированы случаи как у заразившихся домашних котов, так и у представителей семейств кошачьих покрупнее, которые жили в зоопарках. Был даже случай, когда у хозяина кота с губчатой энцефалопатией была обнаружена болезнь Крейтцфельда-Якоба, но прямой связи между их заболеваниями не нашли.

Но на самом деле задолго до коров и котиков первыми массовыми жертвами прионов стали овцы. И это была одна из самых больших проблем животноводства в XVIII-XIX вв. Эпидемия скрепи – её ещё называют или почесухой овец. Овцы и козы передавали прионы, поедая экскременты друг друга. Забавно, что в те времена возникло множество своеобразных гипотез о происхождении загадочного заболевания у этих млекопитающих. Кто-то винил во всем паразитов, иные искали ответ в сексуальной гиперактивности самцов. Была даже гипотеза, что овцы болеют и умирают из-за грома. Увы, о прионах тогда еще никто не слышал.

Борьба с прионами

Как ученые предлагают бороться с прионами? Казалось бы, решение лежит на поверхности. Плохие прионы могут размножаться, только конвертируя в себя хорошие версии прионов, которые уже присутствуют в организме. Значит, если избавиться от хороших прионов, то и плохим делать будет нечего. Действительно, были работы, в результате которых выводили мышей с подавленным или полностью удаленным геном нормального прионного белка. И такие мыши оказались полностью устойчивы к прионным инфекциям. То есть без здорового прионного белка в организме болезнь просто не может развиваться.

Что любопытно: удаление гена прионного белка не влекло за собой никаких серьезных последствий для мышей. По крайней мере, таких последствий, которые были бы видны в лабораторных условиях. Единственное, у мышей были замечены некоторые изменения в работе нервной системы. А вроде как прионы могут защищать мозг от некоторых болезней – но это лишь намекает на возможные функции прионного белка, которые пока от нас скрыты.

В любом случае, увы, подобные генные манипуляции, хоть и могут защитить от прионов будущие организмы, не помогают взрослым. В том случае, если мы заразимся. А нам бы пригодилось лекарство, которое могло бы спасти людей. Например, Эмили Жомен. Что же делать? Можно взглянуть на прионы как на обычную болезнь и научиться использовать против них антитела. Так, например, в 2022 году вышла статья, в которой с помощью антител, нацеленных на нормальный прионный белок, предотвращалось его превращение в аномальную форму. В этом исследовании лечили шесть человек с предполагаемой болезнью Крейтцфельдта-Якоба, но не в терминальной стадии. Исследование показало, что теоретически антитела могут замедлить прогрессирование болезни, но, увы, пока значительных результатов добиться не удалось. Было еще исследование на зараженных прионами мышах, где подавление синтеза нормального прионного белка с помощью специальных молекул РНК увеличивало время выживания животных на 61-98%. Даже одна инъекция препарата позволяла мышам прожить на 55% дольше. Такой подход в целом активно изучается – он называется РНК-интерференция.

К сожалению, пока не существует лекарства от прионных болезней, прошедших клинические исследования на людях. Но есть и хорошие новости. Оказалось, что некоторые мутации, носителями которых вы можете являться, сами по себе гарантируют почти полный иммунитет к прионным заболеваниям.

Давайте вернемся к племенам каннибалов из Новой Гвинеи. Ученые провели генетический анализ 3 тыс. аборигенов. Исследование показало, что мутация, ведущая к замене всего лишь одной аминокислоты в обычном прионе – глицина в 127-м положении на валин – значительно снижает вероятность летального исхода от куру. У аборигенов, скончавшихся от куру, данный генетический вариант отсутствовал.

Я упоминал, что есть дополнительная мутация, которая является причиной развития именно фатальной семейной бессонницы, а не классической болезни Крейтцфельдта-Якоба. А что, если у человека обе мутации? Оказывается, что в этом случае болезнь будет развиваться медленнее. В таком случае организм производит смесь двух белков. Ученые считают, что это мешает прионным белкам склеиваться в опасные агрегаты, убивающие клетки. Так как разные молекулы хуже соединяются между собой. В отличии от защитной мутации аборигенов, данная защитная комбинация встречается у людей по всему миру, а не только в Новой Гвинее.

Ученые решили проверить, чья защита сильнее. Для этого они создали мышей, у которых ген мышиного прионного белка был заменен различными человеческими. Затем их заражали патогенными прионами, чтобы определить, какая комбинация генов способна дать лучшую защиту от прионных заболеваний. И аборигены победили. Оказалось, что их защитная мутация – самая эффективная. Если у мыши присутствовала хотя бы одна копия этого варианта гена, она была устойчива к большинству прионных инфекций. Хотя защита и не была абсолютной.

Увы, от этого еще далеко до победы над прионами. Опять-таки, если вам не повезло – и родовой защиты нет, то от проклятья не спастись. Но есть еще возможные подходы. Можно попробовать натравить одни белки на другие. Использовать уже существующие в организме системы по уничтожению белков. Например, отправить прионы на аутофагию – это когда клетка сама переваривает накопившийся в ней мусор. Или, еще лучше, в протеасомы – белковые комплексы, работающие как шредеры. Такие работы тоже ведутся.

Раз уж мы боремся с существами из ночных кошмаров, нам не помешает помощь магии. Хорошо, что ученые создали чары для подавления в человеке прионного белка. Нет, серьезно, они создали штуку с аббревиатурой CHARM – что можно перевести как «чары» с английского. Эти чары не редактируют ДНК, а метилируют ее и занимаются эпигенетическими изменениями. Это позволяет «выключить» гены прионного белка, не изменяя саму ДНК. Это улучшенная версия генетических ножниц. И на примере мыши было показано, как эти чары способны существенно снизить производство прионного белка в мозгу.

Но есть ещё более действенный вариант. В совсем свежем исследовании 2025 года ученые предложили обратиться к генной терапии. Они использовали вирусную оболочку, чтобы доставить в мозг к мышам генетическую систему, которая выбивает работу нормального прионного гена. За счет этого им удалось в два раза снизить выработку этого белка и на 50% продлить жизнь трансгенным зараженным мышам. Не полное исцеление, но уже явный прогресс.

Вряд ли, конечно, мы будем генетически менять человека на стадии эмбриона, чтобы подавить в нем выработку прионного белка. Но в тех ситуациях, когда мы уже знаем, что человек болен, именно избирательная блокировка выработки прионного белка выглядит самым правдоподобным «лекарством». Которое поможет замедлить, а то и полностью остановить развитие болезни. Обратите внимание, что на помощь приходит именно генная терапия, к которой многие люди все еще относятся с предубеждением.

Наука не стоит на месте – и даже если мозг человека окажется серьезно поврежден прионами, есть надежда, что в будущем поврежденные клетки мозга можно будет заменять на функциональные и восстанавливать нейроны. Так что, даже если болезнь обнаружат слишком поздно и мозг человека успеют пожрать прионы, у врачей и ученых все же будет шанс его восстановить. Но это вопрос к будущим технологиям, появление которых зависит в том числе от нас с вами. От всего человечества.

Надеюсь, я не слишком напугал вас прионами. Давайте еще немного успокую: прионные заболевания – довольно редкое явление. Одна-две смерти на миллион человек в год. Хотя реальные цифры могут быть и выше из-за сложностей в диагностике. Если же говорить о фатальной семейной бессоннице, то от нее страдает всего 70 родов на весь мир. Подтвержденной информации о том, что прионные заболевания могут передаваться от оленей людям, тоже нет.

Пока только одно можно сказать точно: история прионов отлично напоминает нам о ценности научного подхода. И если мы дальше будем следовать именно ему, как это делал Стенли Прузинер, то окончательная победа над прионами станет ближе.

А теперь – вопрос. Согласны ли вы с тем, что прионы – самая страшная вещь на нашей планете? Если нет, то как бы вы ответили тому автору поста на Reddit? Пишите свои варианты в комментариях:)

Подписывайтесь на соц. сети:

Бусти / Патреон / Instagram / Telegram / Youtube / TikTok

Мой летний тур

🎫 Билеты и подробности — здесь.