Катехизис Катарсиса

Автор: Виталий Илинич

Цикл статей будет рассматривать темы в средней детализации, в некоторых случаях крупными мазками, и выражать моё (автора) понимание ситуации, основанное на мнении участников ПМВ с высших командных должностей, выраженном после войны, на данных современных исследователей и исследователей времен Интербеллума, в том числе военных, а также на воспоминаниях офицеров, сражавшихся на фронтах ПМВ.

Предыдущие статьи цикла:

• Вступление – Что мы знаем о ПМВ?

  • Первая Мировая. Почему ничего не получалось?

  • Химическая война. Часть 1

  • Химическая война. Часть 2

  • ПМВ. Рождение современной артиллерии. Часть 1

  • ПМВ. Рождение современной артиллерии. Часть 2

  • Первая Мировая. Рождение тактики пехоты

Разумеется, положительные нововведения быстро расползались по разным участкам фронта. Во многих дивизиях всех воюющих сторон так или иначе появлялись свои «гренадеры», «окопные рейдеры», «отряды смерти», «ударники», «штурмовики», «отважные». Собственно, немецкий термин Stoßtruppen я скорее перевел бы как «ударники». Но в историю они уже вошли как «штурмовики». На фронте военная мысль работала и постепенно создавались отряды гранатометателей, зарождалась новая тактика.

В частности, в окопных рейдах и локальных атаках группы могли разделить, например, на группы разграждения (резателей проволоки, в первую очередь), метателей гранат, зачищателей траншей, подносчиков гранат и боеприпасов, группу тяжелого вооружения и группу закрепления. Последние могли даже нести всякие легкие средства заграждения, чтобы установить их на пути контратаки противника. Ведь мало захватить какой-то участок, его еще надо удержать. Поэтому очень важно иметь винтовки, подтащить пулеметы, построить новый бруствер и установить заграждения, ведь окопы не так хорошо приспособлены для обороны в обратном направлении.

Разделение могло быть и внутри группы (отделения), причем, порой, довольно причудливое. Например, обучающий фильм для немецких штурмовых групп показывает следующее распределение ролей в группе:

Командир (вооружен пистолетом)

Пистолетчик (ну тут понятно, хотя пистолет мог быть необычный – длинный Люгер с 20-см стволом, 32-патронным магазином и деревянным прикладом. Из такого можно стрелять даже метров на 100 и попадание не будет чем-то уникальным)

Два карабинера (вооружены карабинами Mauser 98AZ – укороченным вариантом винтовки длиной 1090 мм, а не 1250, который был легче и имел более удобные боковые крепления ремня для ношения винтовки за спиной по-кавалерийски, чтобы были свободны обе руки)

Метатель гранат далеко (буквально, Fernwerfer)

Метатель гранат близко

Два подносчика гранат

Метатели и подносчики гранат тоже вооружались карабином Маузер 98AZ, но шли в бой с карабином за спиной, чтобы были свободны руки. Разумеется, это не единственный вариант, я думаю, что были и другие. Порой пишут, что некоторые бойцы вообще не несли огнестрельного оружия, а только холодное и гранаты. Но я в такой вариант не очень верю.

Помимо деятельности дивизий, корпусов и армий, создававших у себя штурмовые отряды, немцы прониклись идеей создать экспериментальную часть, выдать ей разное «легкое» тяжелое вооружение (тяжелое вооружение, которое пешие бойцы могут переносить или катить, хотя бы группой), толкового и инициативного командира с боевым опытом и свободу действий. Капитан Вилли Рор, тот самый командир, начал свои бесчеловечные эксперименты над подчиненными. Они попробовали всякие варианты, какое-то оружие отвергли, какое-то – доработали.

Я не буду рассказывать всю историю развития батальона Рора, огнеметной группы и немецкой пехоты вообще. История штурмовых групп – это одна из самых изученных страниц периода Первой Мировой. Поэтому увольте меня от очередного бессмысленного перечисления, что сделали в 1915, что добавили в 1916, и так далее. За деталями предлагаю обратить свой взор на книгу Брюса Гудмундссона, он куда как детально это рассмотрел, и книга переведена на русский. Мы же с вами перейдем к сути.

Суть того, к чему пришел Рор, его батальон, а с ними и немецкая пехота, зиждется на пяти основных пунктах. Первый – это внезапная атака самостоятельно действующими отделениями. Вот теми самыми группами из 8-12 человек, руководимыми унтер-офицером. Разумеется, отделениями относительно многочисленными, действующими в составе роты и батальона, который был поделены на различные группы. То есть часть отделений делает одно, часть отделений делает другое. Но действовали они именно децентрализованно, объединяясь тем, что имели единую цель и хорошо знали свои задачи. Как вы понимаете, это идет полностью вразрез с довоенными принципами.

Вторым пунктом было максимальное применение к местности (то есть маскируясь и укрываясь). Это было необходимо в том числе для внезапности атаки, для скрытности перемещений, когда атака уже началась, но также и для уменьшения потерь там, где ведется какая-то пальба. Максимальная маскировка, в том числе по звуку, передвижения ползком (где применимо), за складками местности. Короткие (судя по учебному фильму – крайне короткие, типа 5-10 метров) перебежки от укрытия к укрытию (часто от воронки к воронке). Всё это позволяло и запутать противника, и уменьшить потери, и приблизиться к нужным позициям.

Третьим пунктом была подготовка. Каждая атака опиралась на данные тщательной разведки, картографирование и выдачу карт командирам вплоть до самого низового уровня. Заучивание бойцами и командирами карт и схем позиций противника наизусть (по аэрофотосъемке и данным разведки). С проверками знаний – от этого зависела жизнь бойцов и успех миссии – заблудиться посреди боя в хитросплетении ходов сообщения можно было на раз-два. В тылу строились линии обороны по образцу разведанных, и на них отрабатывались задачи.

Четвертым пунктом было массированное использование гранат. Действия штурмовиков-ударников на самом низовом уровне почти полностью опиралось на гранаты, хотя от стрельбы из винтовок и пистолетов (а потом пистолет-пулеметов и ручных пулеметов) никто не отказывался.

А вот пятым пунктом, и на нем я бы хотел остановиться подробнее, было использование различных средств поддержки. Разумеется, в какой-то степени действия пехоты увязывались с действиями тяжелой и дивизионной артиллерии, но средства связи тех времен позволяли это в очень ограниченной степени. В частности, артиллерийские наблюдатели теперь находились ближе к пехоте и в какой-то мере видели ее проблемы и могли передать по телефонной связи новые данные на артиллерийские батареи.

Второй особенностью было то, что если пехоте требовалось, чтобы подвижный огневой вал ускорил своё продвижение (если пехота хорошо успевает за ним), то имелась возможность подать сигнал артиллерии о переносе огня вперед раньше графика. Этот сигнал мог подать командир батальона, так как он одновременно достаточно близко к самой пехотной атаке, и понимает ситуацию, а с другой – достаточно далеко, чтобы иметь общее представление о ситуации на участке и достаточно сведущ в военном деле, чтобы понять важность момента. Не просто ж так его поставили командовать передовым батальоном – в то время это была крайне важная роль.

Но интереснее тут то, что делала непосредственно сама пехота и её тяжелое вооружение. Давайте рассмотрим, каким же вооружением она обзавелась, и зачем оно было нужно. Сперва стоит сказать о том, с чем в наибольшей степени ассоциируют Первую Мировую – о пулеметах. Собственно, как я уже писал, в начале войны в немецкой пехоте пулеметов было очень мало. Один пехотный полк имел всего 6 пулеметов. Для сравнения, во Второй Мировой мотопехотный взвод имел примерно столько же – по два пулемета на отделение. Взвод – как полк! С учетом того, что в полку было три батальона, было по два пулемета на батальон. Станковых, ручных не имелось вообще. Нет, разумеется, ручные пулеметы на тот момент уже существовали. Но существовать и быть на вооружении пехотного полка – это разные вещи.

Затем количество пулеметов было удвоено, а еще позже – утроено. В итоге пехотный полк немецкой пехотной дивизии мог похвастаться уже 18-ю пулеметами. Это мы говорим о станковых пулеметах. Кстати, сразу скажу, что в немецкой армии их было принято называть тяжелыми. Именно так, станковый пулемет – это тяжелый. Даже если он винтовочного калибра. Крупнокалиберные пулеметы в массовой серии вообще появились после ПМВ (в конце ПМВ был сделан 13,2-мм пулемет, но массово его не выпустили).

Станковый пулемет немецкой армии MG 08 – это пулемет системы Хайрема Максима с водяным охлаждением, установленный на тяжелый станок-салазки. Тело пулемета весило примерно 23 кг, вода – 4 кг, еще около 37 весил станок-салазки. Суммарно – порядка 65 кг. В ходе войны был внедрен облегченный станок-тренога весом 31 кг. Изначально тяжелые пулеметы не очень-то предназначались для непосредственного сопровождения пехоты в атаке. Но в дальнейшем, и в том числе с облегчением лафета, они стали идти за пехотой и быть ее верной опорой как в плане поддержки наступления, так и в качестве оружия обороны от контратак. Теперь 6 тяжелых пулеметов было не на полк, а на каждый пехотный батальон. Помимо этого в дивизии могли иметься пулеметные подразделения вне пехотных полков.

Но внедрялось и более легкое автоматическое оружие. Легкий (ручной) пулемет MG 08/15. Вернее, не то чтобы прям очень легкий и ручной, но всё же носить его было можно. Вашему вниманию представляется сумрачный немецкий гений – ручной хтонический пулемет Максима с водяным охлаждением. Нет, в сравнении со станковым он был, конечно, решительно легче. Как минимум, у него не было станка – самой тяжелой части. А это уже минус 31 кг. Помимо этого пулемет был несколько облегчен, в том числе в плане количества воды в рубашке охлаждения. Добавились очень монументальные сошки, пистолетная рукоятка и приклад. Питался пулемет лентой из присоединяемого короба на 100 патронов. Весил этот «легкий пулемет» около 21 – 23 кг, данные разнятся. Без патронов.

Но это уже был пулемет, который технически может нести один человек (в расчете пулемета, разумеется, был не один человек, но нести готовый к бою пулемет уже мог один боец, пусть и очень сильный). Я не уверен, насколько он может вести из него огонь прям на ходу, хотя патронная коробка у него справа, поэтому его можно держать довольно близко к себе – я имею опыт обращения с пулеметом и знаю, насколько это важно. Когда приемник и короб слева или торчит влево, это порой добавляет неудобств. В любом случае, такой пулемет мог сопровождать уже не только батальоны, но и роты, взводы, да в некоторых случаях он даже становился тяжелым вооружением отделения. Вероятнее всего именно так родилась концепция отделения пехоты, построенного вокруг пулемета, и действующего по принципу огня и движения (с разделением на огневую группу-пулеметный расчет и подвижную группу с легким оружием).

Поначалу такие пулеметы полагалось иметь в количестве двух на пехотную роту. То есть уже прям сразу колоссальный шаг вперед – в роте появились пулеметы. Вскоре их количество увеличилось до трех, четырех, а к концу 1917 года некоторые роты, по разным данным, имели уже до шести таких пулеметов. По пулемету на каждый взвод и даже больше! Причем поначалу эти пулеметы рассматривались во многом как более эффективное оружие обороны – когда противник переносил артобстрел в глубину и начинал атаку пехоты, пулеметные команды с тяжелым пулеметом не всегда успевали занять позиции до того, как противник подходил на расстояние гранатного броска, а то и спрыгивал в окоп. Новый легкий пулемет без станка должен был нивелировать эту проблему и сразу начать стрельбу. А водяное охлаждение, пусть и уменьшенное, позволит ему стрелять долго, выпустив далеко не одну ленту до перегрева. Но потом смекнули, что и в атаке они куда как кстати!

Такие пулеметы, как тяжелые, так и легкие, очень помогают и в наступлении, и обороне от контратак. Если с обороной от контратак, я думаю, всё максимально понятно – главное суметь вовремя пулемет доставить и установить, то с поддержкой наступления поясню. Пулеметы своим огнем подавляют и прижимают к земле огневые средства противника и его живую силу. Причем могут это делать на приличной дистанции – с сошек и на 1000 м, а с треноги и много дальше. В ПМВ пулеметы даже стреляли с закрытых позиций на дистанции до 3500 м – тяжелая 7,92-мм пуля всё ещё сохраняет достаточную убойную силу на этой дистанции.

Еще одним нововведением, появившимся к наступлениям весны 1918, был пистолет-пулемет (автоматический «карабин» под пистолетный патрон). Это средство почти совсем ближнего боя – примерно до 200-300 м по групповым целям, и до 100-150 прицельно по отдельной цели. С внедрением пистолет-пулемета штурмовики заполучили себе настоящую «окопную метлу», да еще и важное средство поддержки своих действий автоматическим огнем на дистанциях до 200 – 300 м. Если стрелок умелый, то уж подавляющий огонь на такой дистанции он сможет вести достаточно эффективно. Само по себе оружие обслуживалось одним человеком, но в расчете ПП был еще подносчик боеприпасов. В принципе, с учетом того, как долго и интенсивно вела бой штурмовая пехота в те времена, да еще и в некотором отрыве от снабжения, подносчик – это важная роль.

Но не только стрелковое оружие было теперь у пехоты и штурмовых частей (и приданных им инженеров). Теперь у нее также добавились огнеметы, минометы и пехотные орудия. Огнемет был средством совсем ближнего действия, но позволял очень быстро выкуривать противника из окопов и укреплений, если уж есть такая надобность. Одними только гранатами справиться не всегда получается. Плюс, как я думаю, важно было и колоссальное моральное воздействие, если огнеметчику всё же удалось добраться до дистанции выстрела и метнуть свой огонь.

Минометы же и полковые орудия здесь были не менее важны, так как позволяют подавлять и даже иногда уничтожать огневые средства, легкие укрепления, заграждения и пехоту противника. Орудия поражали цели, находящиеся в прямой видимости, в то время как минометы могли поражать цели за укрытиями, стреляя навесом (по мортирной траектории). Одновременно с этим, немецкие легкие минометы и пехотные орудия могли оказать сопротивление в случае контратаки танков – у минометов даже была возможность настильной стрельбы и специальное положение лафета. Броня танков тех времен была очень тонкой – 8–12 мм, местами до 16. Важной особенностью полковых орудий была небольшая мощность снаряда. При калибре 76-мм стрелять, тем более прямой наводкой, можно буквально чуть ли не в 30 метрах перед своей пехотой, прижимая к земле обороняющихся.

При этом вес и подвижность их вполне адекватные для быстрого следования за пехотой. Конечно, это не значит, что пушку катили прям перед наступающей группой, прикрываясь ее щитом. Тяжелое вооружение следовало позади на определенном отдалении и подтягивалось во многом вместе со следующей непосредственно за штурмовыми группами пехотой. Руководить применением такого тяжелого вооружения мог командир батальона. Стоит отметить, что такие «пехотные» артиллеристы имели также и пехотное вооружение (карабины) и пехотную подготовку, чтобы в случае необходимости оборонять свои орудия, а также пополнять ряды штурмовых групп, если орудие вышло из строя. Это может показаться излишним расходом подготовленных кадров, но здесь наибольшую важность имело осуществление прорыва в максимально короткий срок – пока противник не подтянул резервы.

Итак, мы разобрались с тем, какими средствами вели бой наступающие пехотные и штурмовые подразделения. Теперь посмотрим, как они это делали. Помните, в статье про артиллерию мы говорили, что одного лишь ураганного огня недостаточно, и надо, чтоб пехота умела решать задачи самостоятельно? Нужно это было в том числе и потому, что при новом подходе к артиллерийской стрельбе некоторые позиции противника оставались не полностью разрушенными. По большей части огонь артиллерии теперь подавлял оборону, и пехоте надо было не просто занять местность, а прям ураганом пройтись по позициям вслед за огневым валом и зачистить их как метлой. В том числе и не пасуя перед противником, который успел после артогня выйти и встать к брустверу.

При этом важно было делать всё максимально быстро, чтобы обрушить оборону и успеть пройти ее до того, как противник опомнится и подтянет резервы. Иначе не оперативный простор не вырваться. А мы знаем, что весной 1918-го года немцам несколько раз это удалось. В чем была вообще суть действий пехоты?

Пехота в наступлении делалась на несколько эшелонов. Первый штурмовой, второй пехотный, и иногда еще третий штурмовой (резервный), не считая тяжелого вооружения. В данном случае я имею ввиду тактическое разделение, то есть внутри дивизии. Так-то понятно, что были еще оперативные эшелоны из дополнительных дивизий, про них мы знаем из каждой книжки по военной истории. Так вот, задачей первого эшелона было ворваться в окопы, посеять панику и сумятицу, забросать гранатами и … пролететь дальше. Ключевой сутью было именно сочетание первичного удара и неостановимого (в разумных пределах) движения вперед. Если встречаются узлы сопротивления и их не удается прям сразу захватить, то их надо обойти, оставить идущей позади пехоте, и продолжить двигаться дальше.

Дочищать окопы, сопровождать в тыл собранных пленных и трофеи, брать штурмом отдельные оставшиеся опорные пункты, готовить захваченные позиции к обороне от непременных тактических контратак, тащить на себе всякие принадлежности – это удел обычной пехоты (второго тактического эшелона). Причем к этому времени обычная пехота тоже имела штурмовую подготовку. Все же это были части Angriffsdivision – ударных дивизий, отобранных и подготовленных для штурмовых действий в наступлении. Дополнительно второй (пехотный) эшелон мог подносить необходимое снабжение и оборудование первому эшелону, а также сопровождать оружие поддержки первого эшелона.

Следом за вторым тактическим эшелоном мог в некоторых случаях быть и третий – штурмовой (резервный). Он был нужен для тех случаев, когда второй эшелон не сможет быстро справиться с узлами обороны, которые первый эшелон обошел и оставил второму. В этом случае третий эшелон вводится на сложных участках. Однако это не значит, что надо обязательно долбиться в каждую точку, где трудно. Важно в первую очередь брать только необходимые пункты, которые уже мешают движению.

В остальном же играло роль важное правило – вкидывать резервы надо не туда, где сопротивление сильнее. Это приведет только к большей мясорубке. Вкидывать резервы надо туда, где есть движение (в нужном направлении, разумеется). Это приводит к более глубокому проникновению. А более глубокое проникновение ведет к общему прорыву обороны, или хотя бы к окружению всё еще сопротивляющихся опорников и удару по ним с неожиданного направления, а в результате и к падению этих локальных узлов обороны.

Вся суть скорейшего продвижения первых эшелонов заключается в том, что чем быстрее и глубже они проникают в оборону, тем, во-первых, меньше они отстают от огневого вала (а значит проще будет брать оборону «тепленькими», еще не очухавшуюся от артогня). Во-вторых, тем больше они сотрясают оборону, вносят в нее панику, разлад, разобщают её, нарушают линии связи, пути маневра, охватывают и отрезают узлы сопротивления. И в-третьих – чем дальше они движутся, тем ближе они к тактической цели – артиллерийским позициям. За этими позициями во многом будет падение обороны в целом.

При этом здесь есть важная особенность – в ПМВ сравнительно легко брались пленные даже в процессе самого прорыва. Здесь у меня нет однозначного ответа на вопрос, почему это было не совсем так, как во Второй Мировой, где так много пленных в процессе прорывания обороны обычно не брали (а брали потом в окружениях), но рискну предположить. Во-первых, ближний бой, по моему мнению, намного более страшен, чем взаимная пальба из винтовок или даже перекидывание гранатами. А в ПМВ этого ближнего боя было как раз завались. Люди просто сражались постоянно именно за окопы, меся друг друга прикладами, ножами, штыками, булавами и моргенштернами. Практически каждый врыв пехоты на позиции – это значит ты сейчас будешь зубами грызться или тебе башку снесут палицей. Это, черт побери, страшно. По некоторым данным в ВМВ именно ближних боев было всё же меньше.

А во-вторых – в ПМВ активно использовалось химическое оружие. Напомню вам, что новая тактика прорыва подразумевала не только огневой вал, но и химический вал. Снаряды синего креста, начиненные дифенилхлорарсином (нестойким отравляющим веществом – быстро развеивающимся), которыми и вели химический обстрел прям перед наступающими штурмовиками (в 600 – 900 м перед ними), имели очень неприятный эффект – достаточно было вдохнуть один раз этого вещества в боевой концентрации, и через очень короткое время (15 минут) у человека начинался ужасающий кашель, чихание, рвота и боль, а иногда даже ступор, причем на часы. Такой человек не может оказать сопротивления и его легко взять в плен (или убить, размозжив голову траншейной булавой).

При этом мало того, что снаряды синего креста были осколочно-химическими, то есть взрывались почти как обычные, и их нельзя было быстро отличить от обычных и надеть противогаз сразу. Сразу, потому что если не сразу, и успеть вдохнуть разок этой дряни, то через 15 минут противогаз сам скинешь. В нем очень некомфортно блевать, он быстро заполняется. Но вторая беда в том, что это вещество распространяется в виде очень мелкого аэрозоля или дыма и в боевой концентрации способно проникать через полосу обтюрации противогаза, клапан выдоха и через некоторые фильтры. Я писал об этом в статье о химической войне, но считаю нелишним повторить. Поэтому сопротивление после такого обстрела могло быть значительно меньше, чем мы себе представляем.

Таким образом, новая тактика играла на важном взаимном дополнении новой тактики пехоты и новой тактики артиллерии. Резкое сокращение длительности артиллерийской подготовки давало возможность пехоте прорвать оборону до того, как противник подведет резервы. Но этого можно было достичь только если пехота будет продвигаться достаточно быстро. При этом ввиду того, что артиллерия переходила от уничтожения к подавлению, пехоте было нужно самой уметь решать проблему немного недобитой обороны. Решать, но не замедляться об неё. И пехота показала, что она способна совместить эти два компонента.

Этот взаимный танец артиллерии и пехоты привел к способности германской армии реально прорывать ту самую непробиваемую плотную оборону Западного фронта. Прорывать ее неоднократно и достаточно быстро для того, чтобы в построении армий Антанты образовывался разрыв. Разрыв, в который устремлялась наступающая немецкая пехота. Но об этом в следующей статье.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

Прежде, чем рассказывать про веселуху, творимую Карлом Шведским в Польше, стоит рассказать, что там творилось без него. Начнем, пожалуй?

А начнем мы не совсем с Речи Посполитой, как звали ее сами поляки, а с ее западного соседа – Саксонского курфюршества. Просто потому, что главой обоих государств был в то время единый в двух ипостасях Август II Сильный.

Итак, Саксонское курфюршество было одним из самых крупных и высоко развитых государств Германии. Выгодное географическое положение на торговых путях, развитая торгово-экономическая база, делали это государство одним из самых богатых в Центральной Европе. Саксонские курфюрсты, ленники императора "Священной Римской империи", располагали крупной и хорошо подготовленной регулярной армией, насчитывавшей до 30 тыс. человек и играли видную роль в жизни Западной Европы. После смерти своего старшего брата Иогана-Георга IV (1691-1694 гг.) саксонским курфюрстом стал Фридрих-Август I Сильный (1694-1733 гг.) – под этим, с позволения сказать, никнеймом, скрывался наш польский знакомый Август II (1697-1706, 1709-1733 гг.), родившийся в династии Веттинов 12 мая 1670 г.

И современники, и последующие поколения историков отмечают двуличность, неуравновешенность, слабохарактерность польского короля. Август, воспитанный, как и многие германские принцы, слыл человеком лично храбрым, но беспринципным. Вообще, надо сказать, что он был типичным человеком своей эпохи. И больше всего в жизни ценил войну и общество женщин. В 1696 г. после смерти Яна Собесского (1673-1696 гг.) короля Польши, Август выдвигает свою кандидатуру для избрания на польский трон. В этом его поддерживает Россия. Опираясь на русскую помощь и штыки своих солдат, честолюбивый и амбициозный курфюрст добился польской короны.

Польская шляхта потребовала от Августа выполнения двух условий: перехода в католическую религию и возвращения Речи Посполитой земель, утерянных ею ранее в ходе войн с соседями (Турцией, Россией, Швецией). Таким образом, саксонский курфюрст, которому требовалась победоносная война для успокоения своих подданных, стал союзником России в ее войне против Швеции. Август II в ходе войны с Турцией по решению Карловицкого конгресса (1699 г.) добился возвращения Польше Подолии. Но, даже несмотря на это, король не пользовался популярностью и поддержкой магнатов и шляхты (хотя редко кто этой популярностью у них пользовался). Он пытался править в Польше самовластно, что вызывало ропот и противодействие его подданных. Попытки Августа II добиться вступления Речи Посполитой в союз с Россией для совместной войны с Швецией за Прибалтику успехом не увенчались. Польские магнаты отказали ему в своей поддержке и поэтому в 1700 г. в войну вступила только Саксония.

Саксонская армия набиралась путем вербовки. Офицерский корпус состоял исключительно из лиц дворянского происхождения. Саксонская армия к 1701 г. состояла из 20 пехотных, 7 кирасирских, 6 драгунских полков, артиллерии и частей гвардии. Саксонская пешая гвардия была представлена двухбатальонным Лейб-гвардии пешим полком.

Саксонская армия применяла, как и другие армии Западной Европы, линейный боевой порядок. Главной боевой силой армии была пехота. Ввиду крайне низких моральных качеств солдат-наемников, мало пригодных к штыковой атаке, основное внимание уделялось слаженной залповой стрельбе. Тактика сводилась к постепенному выталкиванию противника с поля боя. Кавалерия и артиллерия, несмотря на достаточно высокий уровень подготовки играли вспомогательную роль. Саксонская кавалерия более полагалась на огонь из ручного огнестрельного оружия и крайне редко прибегала к атаке холодным оружием. Артиллерии отводилась роль поддержки пехоты и кавалерии в бою. Вместе с тем, саксонская армия, участвовавшая почти во всех войнах, происходивших в Западной Европе на протяжении XVII в., обладала большим военным опытом, была прекрасно вымуштрована и в 1700-1704 гг. превосходила русскую армию по уровню боевой подготовки.

Кроме своих частей саксонские курфюрсты нанимали на службу воинские части других германских государств, а также контингенты из швейцарцев и французов. Мощная Саксонская промышленность полностью обеспечивала свою армию всем необходимым. Снабжение саксонских войск по большей части осуществлялось из провиантских фуражных магазинов. К реквизициям продовольственного фуража у местного населения прибегали крайне редко, ибо это приводило к повальным грабежам населения и разложению саксонских войск. Кроме того, следует отметить, что при невыплате жалования или недостаточном обеспечении продовольствием и фуражом резко возрастало количество дезертиров в полках курфюрста. Такая армия была хороша для короткой, победоносной войны. В случае неудачных, затяжных военных действий, боеспособность саксонской армии резко падала.

В отличии от других западных и восточно-европейских стран Польша в XVI-XVII вв. не превратилась в централизованное абсолютистское государство, а оставалась сеймовой монархией со слабой королевской властью во главе, прерогативы которой все более ограничивались в угоду магнатам и шляхте. Польша являлась государством, в котором зачатки капиталистических форм производства были подавлены всесилием магнатов и шляхты, монопольно владевших землей и обративших в свою пользу все выгоды развития товарно-денежного хозяйства.

По своему устройству Речь Посполитая являлась федеративным государством в составе Польского королевства и Великого княжества Литовского. Согласно Люблинской унии (1569 г.) Польша и Литва являлись единым государством с общим центральным органом – сеймом. Глава Речи Посполитой единовременно являлся королем польским и великим князем литовским и подлежал избранию на общем сейме. Каждое из объединившихся государств - Литва (княжество) и Польша (корона) – сохраняло свою внутреннюю автономию, отдельную администрацию, суд, бюджет и войско.

Тяжелые, неудачные войны, которые вела Речь Посполитая с Россией и Швецией во второй половине XVII века, феодальная анархия, междоусобная война крупных магнатских родов в самой Польше, ослабление королевской власти, все это привело к резкому ухудшению внешнеполитического положения государства и упадку его военной мощи. Поэтому шляхта, избирая королем саксонского курфюрста – Августа II Сильного, добилась от него клятвы вернуть утерянные Польшей земли при помощи своих саксонских войск. Сама Польша к тому времени не располагала достаточными силами и средствами для осуществления подобного мероприятия. Поэтому польские магнаты вплоть до зимы 1702 г. всячески уклонялись от вступления в войну против Швеции, ведя с Карлом XII переговоры о мире. Однако после вступления шведской армии на территорию Польши весной 1702 г. коронная армия и посполитое рушение вплоть до 1706 г., а в некоторых местах и до 1709 г. была вынуждена воевать против шведов в союзе с Россией и Саксонией.

Армия Речи Посполитой подразделялась на коронное (польское) и литовское войско. Первое по штатам должно было состоять из 36 тыс. человек, а второе из 12 тыс. человек. Хронический недостаток денег в королевской казне приводил к тому, что реально коронное войско к началу войны насчитывало не более 18800 человек, а литовское - 8000. Армия подразделялась на два отдела - польский и немецкий.

К первому отделу относилась кавалерия - гусары, панцирные, легкая кавалерия, состоявшая из польской шляхты, литовских татар, казаков, молдаван и валахов, а также части пехоты, одетые и подготовленные на польский манер по польским инструкциям и уставам.

Второй отдел состоял из кавалерии и пехоты, подготовленной и обмундированной на западно-европейский манер. К этому отделу принадлежала и коронная гвардия - пешая и конная.

В пехотных и кавалерийских частях иноземного строя было много офицеров -- иностранцев. Польская армия того периода была многонациональной. Кроме поляков и литовцев в армии Речи Посполитой были подразделения полностью состоявшие из венгров, немцев, французов, украинцев, татар, молдаван и валахов. Для польских шляхтичей и обывателей, гордившихся своим происхождением, служба в пехоте была унизительной. Девиз польского дворянства: "Шляхтич с саблей на коне с воеводой наравне", немало способствовал пренебрежению к пехоте как к роду войск. Поэтому в польской армии основной ударной силой являлась тяжелая кавалерия - гусары и панцирные. Пехота, являвшаяся в других западно-европейских армиях самым массовым родом войск, в Польше была малочисленна и играла вспомогательную роль.

Во главе коронного войска стоял великий коронный гетман, а во главе литовского войска - великий гетман литовский. Гетманы обладали полной автономией. Они выдавали грамоты полковникам и ротмистрам на набор полков и хоругвей и были не подотчетны королю в своих действиях. Король же мог действовать только с согласия гетманов.

По польским данным к июлю 1702 г. коронное войско вместе с посполитым рушением накануне битвы при Клишове состояло из 12 полков кавалерии народовой, 13 хоругвей легкой кавалерии, 5 частей аркебузиров (полка и вольной роты), 6 частей драгунов, 24 пехотных полков, 4 хоругвей венгерской пехоты (2 из них составляли гвардию гетманов), пешей и конной королевской гвардии. Общая численность коронной армии составляла 18114 человек, литовской - 7870 человек. В полках, особенно пехотных, был большой некомплект личного состава - 70% нижних чинов и до 30% офицеров.

Вооружение польской армии было разнообразным. Гусары были одеты в полное защитное вооружение (кираса двойная, шлем, наплечники, наручи) и были вооружены копьем образца 1689 г., двумя пистолетами, карабином и саблей. Панцирные имели защитное вооружение (шлем, кольчуга) и были вооружены саблей, двумя пистолетами, коротким копьем. Драгуны, аркебузиры и рейтары были вооружены бердышем, мушкетом, саблей и пистолетом. Легкие хоругви, как правило, были вооружены саблей, двумя пистолетами, пиками и очень часто луками и арканами. В некоторых хоругвях можно было встретить щиты круглой формы. Полк пешей королевской гвардии и несколько других отборных полков пехоты, вооруженные саксонскими кремневыми ружьями не имели бердышей, полагавшихся польским пехотным частям. Обмундирование полков польской коронной армии отличалось крайне большой пестротой расцветки и разнообразием покроя.

Таким образом мы можем сделать вывод, что армия Речи Посполитой являлась постоянной армией со слабыми признаками регулярности. По уровню своей подготовки она уступала не только западно-европейским армиям, но и России. Польская армия была малочисленной, плохо дисциплинированной и мало боеспособной. Хотя поляки и обладали прекрасной тяжелой кавалерией, но ее роль в связи с возрастающей мощью ручного огнестрельного оружия, постепенно сводилась на нет. Несмотря на храбрость и личное мужество польских солдат, коронная армия лишь частично поддерживала своего короля. Август II - немец на польском троне, был не популярен в широких слоях польского общества и поляки не желали воевать за интересы саксонца в польской короне.

За исключением некоторых видов холодного оружия, поляки из-за отсутствия нормально развитой торгово-промышленной базы были вынуждены экспортировать большое количество огнестрельного оружия, пушек и боеприпасов из-за границы, главным образом из Германии. Это еще более ограничивало и без того невысокие возможности Речи Посполитой вести войну.

И именно при таких условиях на земли Польши пришел Карл XII побивать последнего союзника Петра нашего Великого…

Автор: Виталий Илинич

Вступление – Что мы знаем о ПМВ?

• Первая Мировая. Почему ничего не получалось?

• Химическая война. Часть 1

• Химическая война. Часть 2

• ПМВ. Рождение современной артиллерии. Часть 1

Новые методы стрельбы постепенно включали также и учет кучи явлений, на которые до этого не обращали внимание. Ветер, температура воздуха и заряда, атмосферное давление, точная топографическая привязка орудия и цели, разница по высоте между орудием и целью – всё это может оказать существенное влияние на результат стрельбы. А при стрельбе на большие дистанции (15 км и более) уже нужно вносить поправку на вращение Земли. И на такие дистанции стреляли уже в ПМВ.

Также требовалось учитывать особенности боеприпасов. Ведь промышленность не может выпускать все снаряды строго одинаковыми, а если отправлять всё неидеальное в брак, то снарядов просто будет слишком мало. В частности, партии боеприпасов отличаются по массе. Пусть и в небольших пределах, но при стрельбе на многие километры это будет вносить свой вклад в рассеивание снарядов. Поэтому очень важно сортировать боеприпасы по массе на партии с разными усредненными характеристиками. Например, 0 (средний вес), -1 (недовес), -2 (большой недовес), +1 (перевес), и так далее, приняв, разумеется, диапазон веса для каждой группы. В таблицах стрельбы для каждой такой группы будет своя пометка по поправке на дальность.

Не меньшую проблему представляла низкая подвижность артиллерии. Да, можно было взять кучу орудий из крепостей, но средства тяги оттуда в таких количествах взять не получится. Особенно если мы говорим о «тракторной», то есть артиллерии на мехтяге. Такая в ПМВ уже была и получила широкое распространение. Требовалось создать много тягачей, выучить водителей и механиков – это ведь 1910-е годы, автомобиль-то еще был много где в диковинку!

Теперь я должен еще разок коснуться темы, почему артподготовка велась так долго. Ну что там можно расстреливать неделю?! Сперва мы разберемся с тем, как расстреливать. В данном случае, помимо большого количества целей, играли важную роль три фактора.

Во-первых, французы считали необходимым надежное поражение целей. Не подавление, а в большей степени первую очередь уничтожение. С ними сложно спорить относительно того, что уничтоженные орудия и укрепления точно не будут представлять опасность. Но уничтожение требует намного большего расхода снарядов и намного большей точности попаданий.

Во-вторых, очень методичный способ огня. Французы стреляли методом прямой пристрелки, когда для поражения каждой цели надо было сначала пристрелять орудие с корректировкой с самолета или иным способом, подразумевавшим наблюдение за целью. А затем огонь на точность для четкого поражения цели – ведь во многом требовалось прямое попадание! И это тоже требовало корректировки. А самолетов не всегда было достаточно, да и погода не всегда благоволила полетам, в особенности на древних «кукурузниках». Имелись и другие технические трудности, например, с работой радиотелеграфа (своеобразная «рация» из ПМВ).

Ну и в-третьих, старые орудия, которых было большинство во французской артиллерии, не могли обеспечить большой скорострельности. Как по причине отсутствия противооткатных механизмов, из-за чего орудие откатывалось назад, а затем накатывалось вперед всей массой, а не только стволом, и надо было ждать завершения этого процесса, прежде чем зарядить орудие. Так и из-за необходимости его после этого перенаводить, а это тоже не получится делать, пока орудие не встало на место.

И не стоит думать, что эта проблема была только в начальный период войны! Например, по некоторым данным, в середине 16 года только 1/9 тяжелых орудий была новой конструкции. К концу года – 20%. Даже в апреле 17 года, как я уже писал, новых тяжелых орудий имелось по оценке французского генерала Эра 55% короткоствольных и только 25% длинноствольных (от общего числа), остальные старые. И летом 1918-го всё ещё оставалось значительное число старых орудий, хотя новых уже было большинство. Помимо этого, разумеется, в артиллерию поступали различные сверхтяжелые орудия порой просто линкорных калибров (железнодорожные), но основную массовую работу всё же делали не они.

Но что же за цели поражали все эти орудия? Пойдем в порядке расположения их от наиболее близких к наиболее далеким. Орудия в ходе артподготовки должны были разрушить колючую проволоку. И это совсем не смешная задача, потому что колючей проволоки там могло быть на много-много десятков метров в глубину. Целый сад колючей проволоки мог ждать наступающую пехоты – ножницами это можно резать до бесконечности. Поэтому проволоку должна разрушить артиллерия либо танки, но для танков это чревато наматыванием ее на ведущие колеса, что может даже привести к остановке машины. Вот какие-то недобитые мелочи – да, это пехота дорежет сама.

Затем шло разрушение самих окопов. Это тоже считалось, видимо, достаточно важным мероприятием. Вместе с этим также можно уничтожать выявленную полевую фортификацию – как укрепленные огневые точки и опорные пункты, которые удалось обнаружить, так и подземные убежища. Несмотря на то, что они находились глубоко под землей, порой даже на глубине в 15 метров, а то и глубже, иногда снаряды разрушали их или закапывали оба выхода.

Огромное значение имело уничтожение артиллерии. В ходе артподготовки артиллерия противника была целью систематического «разрушающего огня» (так в источнике), а те, кто за неделю обстрела не был уничтожен и вскрыл себя огнем в ходе атаки пехоты, брались уже под подавляющий огонь в ходе сопровождения атаки. Французы, разумеется, были не совсем дураками, и не пытались всегда всё только уничтожать.

В ходе атаки пехоты также шло сопровождение пехоты методом подвижного огневого вала – стеной из падающих несколько впереди своей пехоты снарядов, которая медленно продвигалась вперед, ведя за собой пехотную атаку, и подавляя противника перед фронтом наступающих бойцов и на флангах.

Правда, не всегда эта идея работала хорошо. В частности, во время наступления первой половины 1917-го, получившего красноречивое название «бойня Нивеля», планирование артиллерийского сопровождения по каким-то причинам упоролось в максимальную скорость движения огневого вала. Видимо, считалось, что пехота сможет быстро за ним идти и таким образом быстро пройдет оборону немцев. Вот только сказать проще, чем сделать. Пехота отстала от огневого вала, а это чревато тем, что огневые точки противника успеют «проснуться» и выставить свои пулеметы и винтовки навстречу еще не подошедшей пехоте.

Но ладно, продолжим про схему артподготовки. Одновременно с описанным ранее, дальнобойные орудия вели воспрещающий огонь по тылам, мешая подходу резервов, блокируя дороги, разрушая станции разгрузки, склады и подобное. Ну вот и представьте себе, сколько на это потребуется орудий, снарядов и времени?

Это вызывало известные проблемы с выявлением противником направления атаки. Сбор колоссального количества орудий и снарядов требовал кучи усилий по подготовке позиций, маневру орудий и накоплению боеприпасов, не говоря уж о выжидательных позициях для пехоты. Одних снарядов в крупных наступлениях расходовалось по 6 т на метр фронта, а всего могло быть 100 000 т для операции, что подвозилось целый месяц. Так вот, вся эта деятельность рано или поздно становилась известна немецкой разведке. В частности, авиационной.

Так еще и наступления далеко не всегда удавалось удержать в тайне. Не таким уж редким явлением было то, что немцам становилось известно о предстоящем наступлении чуть ли не из прессы! (Немцы тоже могли порой проболтаться, не только французы с англичанами так делали). Вот и представьте себе, что сначала противник узнает о наступлении из прессы, потом разведка видит приготовления, а потом еще его оборона на конкретном участке массированно обстреливается неделю! Да тут даже тормоз поймет, что надо бы собрать силы в этом месте для отражения атаки.

Главное только эти силы не напихивать в первую линию окопов, а то там они под всю эту артиллерию и попадут. Поэтому немецкая оборона, зная о мощи огня артиллерии противника, и способности его разнести всю оборону, до какой дотянется в первом ударе, решили в первой линии много сил и не держать. Да, кто-то там должен быть, чтоб противник не занял ее без боя, но основные силы теперь должны были быть в глубине, и в основном для контратак.

Эта идея отлично бы работала против противника, который пытается прорвать оборону полностью. Забавность ситуации заключается в том, что, когда немцы внедрили эту тактику, через некоторое время Антанта прибегла к ряду атак с ограниченными целями. Суть их заключалась в том, что та глубина, на которую поддержанная артиллерией пехота после недельной подготовки могла ударить именно в первом ударе, и была конечной целью атаки. То есть немцы заведомо отдавали первую линию, ожидая, что французы пойдут глубже, как они шли раньше, и там нанести им поражение контрударами. А французы просто останавливались, легко взяв первые рубежи.

Французам требовались эти атаки для поднятия боевого духа пехоты. Всё же пара лет бессмысленного долбления в оборону в попытках прорваться дальше возможностей первичного удара, а также некоторые другие трудности привели к росту неповиновения в пехоте и даже к бунтам. Ряд наступлений, в которых основную работу делала артиллерия, а пехота с малыми потерями занимала 2-3 километра в глубину, действовали на армию воодушевляюще.

Но так нельзя было выиграть в войне. Просто не хватило бы никаких ресурсов, да и желания воевать так с немцами до границы было немного – это что ж получается, надо перепахать в лунный пейзаж всю захваченную врагом территорию Франции, и воевать на протяжении пятидесяти лет? Нет, это недопустимый вариант! Поэтому надо было так или иначе решительно наступать и пытаться прорвать оборону, да вот только как? Вся имеющаяся тактика этой проблемы не решала. В основном научились очень четко брать первую позицию (на глубину несколько километров, в смысле, а не то, что первую линию траншей – позиция состоит из нескольких линий траншей).

Нужно было поражать оборону на всю глубину сразу, так, чтобы пехота могла вот этим вот первым ударом пройти настолько глубоко, чтобы дойти уже прям до артиллерийских позиций. То есть пройти и первую позицию обороны, и вторую, и артиллерийские позиции (возле которых немцы, например, делали тыловой рубеж) до того, как противник успеет «опомниться».

А для этого нужно, во-первых, добиться полной внезапности. Противник ни в коем случае не должен знать о том, что наступление начнется в конкретном месте в ближайшие недели. То есть хотя бы оставить его в неведении до начала артподготовки. Скрытность, скрытность и еще раз скрытность! В какой-то мере этого удалось добиться Антанте в некоторых наступлениях. В частности, в битве при Камбрэ осени 1917-го внезапность была, можно сказать, полная. Одним из способов добиться такой внезапности будет … не говорить никому о наступлении. Даже союзникам-французам. Так поступили, по некоторым данным, британцы, и им удалось.

Но одного этого будет недостаточно. Нужно кое-что еще, и этим тоже славится наступление при Камбрэ. Если вести артподготовку неделю, то толку от скрытности будет тоже не очень-то и много. Надо как-то сократить эту подготовку до вменяемых длительностей. Немцы, имея много скорострельных орудий, вели подготовку, например, девять часов. Но и это немного долго.

Англичане поступили очень хитро. Они вообще не проводили артподготовку при Камбрэ! Артиллерия открыла огонь с началом атаки танков и пехоты. То есть не было артподготовки, было только артиллерийское сопровождение атаки. Во многом это было возможно в силу того, что атаку поддерживали сотни танков – порядка четырех сотен машин на фронте в 10 километров устремились в атаку вместе с пехотой. Ну как устремились – со скоростью 4–5 км/ч, но всё же. Проволочные заграждения в этом случае тоже отдавались во многом на откуп танкам. К ним даже прикручивали специальные якоря, чтобы проволоку цеплять и растаскивать.

Немецкая оборона была сотрясена, но всё же не пробита окончательно. Тем не менее, стоит отметить отличную подготовку англичан. Они реально смогли удержать всё в тайне, скрытно вывести в атаку сотни танков, отработать их взаимодействие с пехотой, достаточно хорошо сопровождать атаку артиллерией. Применили в какой-то мере новые методы стрельбы, о которых я расскажу ниже. Это позволило за несколько часов продвинуться в глубину обороны на 6–8 километров. Это много.

Но потом случилась заминка, было много потерь в танках, всё-таки немцы уже научились с ними бороться (это было далеко не первое применение танков), и в итоге наступление перешло в разряд не вполне удачных. Оборону прорвать не удалось, как и во все предыдущие разы. Кто-то может поспорить, что формально некоторое недолгое время в обороне немцев существовал разрыв, и это можно считать прорывом обороны, но я считаю, что успешный прорыв обороны – это когда за пределы этой обороны смогли выйти свои войска и продолжить наступление. Потому что прорыв – это не самоцель, он делается для дальнейших оперативных результатов. По крайней мере для того, чтобы хотя бы начать их добиваться – выйти на оперативный простор. Под Камбрэ этого сделать не удалось. Даже несмотря на реальную массовость применения танков.

Но что же делать, если даже атака массой танков не прорывает оборону? А если ты Германия, и массы танков у тебя просто нет? Давайте рассмотрим немецкий взгляд на технику прорыва, которая в итоге привела к реальному прорыву обороны Антанты и выходу пехоты на оперативный простор с продвижением по результатам операции на многие десятки километров: 60 км, причем на широком фронте, а местами на глубину 80 км за операцию. Это не позволило немцам выиграть войну, стратегических целей они не достигли. Но это показало, что эту надоевшую всем оборону можно прорывать, можно вернуть хотя бы частично маневренную фазу войны.

Что же сделали немцы?

А немцы ввели новый способ проводить артподготовку. Суть ее состояла в том, чтобы нанести максимально мощный удар в максимально короткий срок, поразив оборону противника на всю глубину, но не дав ему при этом опомниться и подкинуть резервы к месту прорыва. Как этого добиться?

Мы уже с вами знаем, что немцы во многом обходили Антанту в оснащении современными на тот момент скорострельными орудиями калибром выше 77-мм. Обладая мощным артиллерийским кулаком из тяжелых орудий, немцы при этом могли вести стрельбу с большим темпом. А обладая большей дальнобойностью, они могли простреливать оборону на большую глубину, вплоть до корпусных штабов. При этом, с целью максимально увеличить дальность огня, немцы ставили значительную часть своих орудий буквально чуть ли не за первой линией окопов, причем даже из группы особо тяжелых орудий (например, 150-мм пушки). Но это было не единственной особенностью.

Вторым было решение немцев не заниматься пристрелкой и огнем на уничтожение. Это резко сократило длительность артподготовки. В чем же суть? Немцы поняли, что основной задачей артподготовки будет подавление обороны противника. Если во время атаки артиллерия и огневые средства противника будут по большей части молчать, подавленные огнем немецкой артиллерии, то их вовсе не обязательно полностью уничтожать. Зачем, если суть в том, чтобы они не мешали пехоте идти в атаку?

Вынужденный молчать пулемет, до которого дошли наступающие бойцы, уже не сможет оказать сопротивление. А быстрый рывок пехоты через подавленную оборону может дойти и до артиллерийских позиций, орудия на которых в некоторых случаях уже будут покинуты расчетами из-за сильного подавляющего артогня. Огневые сооружения, окопы, пулеметные точки опасны, пока ведут огонь. Если же они вести огонь не могут, то пехота просто до них дойдет, закидает гранатами, возьмет защитников в плен или перебьет их в ближнем бою, оглушенных, отравленных газами.

А если не надо вести огонь на гарантированное уничтожение, значит длительность ведения огня очень сильно сокращается. Важнее создать ураганный огонь незадолго до наступления и в ходе наступления, чем долго и размеренно неделю долбить всё до лунного пейзажа. Тем более что скорострельность современных на тот момент орудий уже позволяла вести интенсивный огонь даже относительно крупными калибрами, например 150-мм.

Это одна сторона. А вторая сторона ускорения заключалась в том, что немцы полностью перешли на новые способы стрельбы. Я о них уже частично писал выше, но в этом случае они получили максимальное распространение. Суть в том, что от пристрелки в каком-либо виде отказывались полностью, кроме каких-то отдельных редких случаев. Пристрелку не вели ни заранее, ни в процессе ведения огня. Речь шла именно о внезапном открытии ураганного огня всей наличной артиллерией.

Но как в таком положении куда-либо попадать? По расчетам. Для этого каждое орудие было отстреляно на полигоне с целью определения для него таблиц стрельбы – чтоб учесть особенности каждого орудия. Получены расчеты влияния атмосферных явлений и соответствующие поправки. Заранее и очень точно устанавливалось топографическое положение позиций батарей для ведения огня. При занятии позиции орудие должно было встать прицелом над специально установленной в земле маркой. Причем особенно уточнялось, что встать над маркой надо прицелом, а не серединой боевой оси. Ведь чтобы хорошо попадать, надо понимать, где сам находишься. Данные для стрельбы по конкретным целям (разведанным заранее) устанавливались по хорошо видимым ориентирам. Необходимые атмосферные поправки сообщались по факту измерения погоды перед атакой.

Всё, что возможно было рассчитать заранее, рассчитывалось заранее. В приказах прописывались все нюансы, составлялись подробные и четкие инструкции, кто когда какие позиции занимает, где лежат боеприпасы, склады, кто в какой очередности ведет огонь, какие цели когда поражать, какими снарядами, кто куда и когда передвигается и так далее. С учетом того, что артподготовка должна была начаться ночью, сильно много возможностей «поправить по месту» уже не было, хотя нельзя сказать, что этот способ полностью исключался. Пусть действия по четкому плану и были очень важны, но возникающие изменения учитывались и ход подготовки мог быть немного изменен.

Так родилась современная артиллерия. Артиллерия математики. Артиллерия расчета. Буквально еще в конце 19-го века и даже в начале 20-го много где стреляли чисто прямой наводкой на не очень большую дистанцию. И даже в начале ПМВ французы еще массово уповали именно на этот вид боя. А даже при стрельбе с закрытых позиций били только по пристрелке и четкой корректировке с прямым наблюдением. И вот 1918 год – и артиллерия бьет полностью по математическому расчету, без корректировки, сразу ураганным огнем, подготавливая прорыв за считанные часы.

Третьей же важной особенностью было крайне массовое применение химических снарядов синего, зеленого и желтого креста. Тактически я описал их применение в статье про химоружие, но здесь я отмечу суть их влияния. Ввиду того, что требовалось очень быстрое и надежное подавление, а точной пристрелки и корректировки не велось, очень кстати было средство, увеличивающее эффективность огня. Химснаряды позволяли быстрее достигать подавления. Даже если никто не будет насмерть отравлен, многие бойцы просто покинут опасную зону, или будут корчиться, кашлять и блевать, или экстренно заниматься дегазацией вместо ответной стрельбы! Тем более что от снарядов синего и желтого креста в 1918 году было довольно сложно защититься противогазом.

Но также химбоеприпасы позволяли менее точно попадать – ураган падающих снарядов даже при очень большом разбросе быстро создаст газовое облако в районе цели. Собственно, стрельба по «газовым прямоугольникам» не подразумевает стрельбы непосредственно по цели. Достаточно стрельбы по прямоугольнику шириной 200-300 м и глубиной 400 – 500 м, внутри которого где-то находится цель.

Ну и, наконец, воздействие химснарядов более долгое. Если после переноса подавляющего огня на другую цель кто-то остался жив и боеспособен, он может относительно быстро возобновить сопротивление. А вот если он был при этом отравлен синим крестом (дифенилхлорарсин – раздражающее вещество), то он еще несколько часов будет кашлять и блевать, если вообще не отключится на время (синий крест скорее выводит из строя на день, чем убивает, хотя можно, наверное, и насмерть надышаться). Если же к синему кресту добавили зеленый (удушающий газ дифосген), человек умрет или уедет с тяжелым отравлением в госпиталь. С ипритом (желтый крест), от которого защиты не было, воздействие вообще может измеряться в днях, он на местности может и неделю лежать.

При этом в некоторых случаях химическая подготовка желтым крестом (ипритом) на нескольких участках, на которых наступление НЕ будет производиться, могла начаться заранее. Суть этого действа описана в статье про химоружие. Однако различные изнуряющие газовые обстрелы были для этой войны делом привычным, плюс они велись не в том месте, где будет проходить наступление, поэтому обороняющимся не совсем было понятно их назначение в качестве химподготовки к атаке. И даже когда огонь заранее велся снарядами зеленого креста (дифосген) в предполагаемых немцами районах наступления, без массированного обстрела артиллерией в целом это не выглядело как артподготовка. По каждому случаю химического обстрела на широком фронте не будешь кидать туда-сюда резервы – надо, чтоб это была полноценная артподготовка на конкретном участке, иначе можно кинуть войска на ложное место атаки. Да и непонятно, куда их кидать – обстрел-то на очень широком фронте в разных местах.

Внезапная массированная ураганная и при этом короткая (часов пять, а потом и меньше) артподготовка, которая начиналась затемно, например, в 4 часа 40 минут мартовской ночи, сотрясала оборону на всю глубину – 10 км и более, причем порой на фронте в несколько десятков километров. Затем, спустя четыре-пять часов, наступал черед атаки пехоты, которая следовала за двойным (химическим нестойким и классическим) огневым валом.

И здесь была вторая сторона медали! Если во французских наступлениях артиллерия разрушала практически вообще всё, и пехоте оставалось буквально занять изрытую воронками местность на два-три, иногда чуть больше километров вперед, то в весенних немецких наступлениях 18-го года было иначе. Массированный артиллерийский огонь подавлял много целей и ошеломлял противника, отравлял его газами, но он не мог поразить все цели. Какие-то цели в любом случае будут возникать перед лицом пехоты, порой в большей степени, чем при длительной точной артподготовке.

И если пехота хочет не отстать от огневого вала, и, пользуясь эффектом ураганного огня, проследовать через всю глубину обороны противника и вырваться на оперативный простор, то она должна наступать быстро. А значит со всякими возникающими на её пути небольшими неурядицами пехота должна уметь справляться сама, причем быстро и решительно.

Одной лишь внезапности и ураганного огня артиллерии для прорыва обороны недостаточно. Нужны действия пехоты. А для этого пехота должна иметь соответствующую организацию, вооружение и тактику. И вот об этом будет следующая статья.

Подпишись на сообщество Катехизис Катарсиса, чтобы не пропустить новые интересные посты авторов Cat.Cat!

Пост с навигацией по Cat.Cat

Также читайте нас на других ресурсах:
Телеграм ↩ – новости, заметки и розыгрыши книг.
ВК ↩ –наша Родина.

Прежде чем лезть на рожон к сильным крепостям Нарве и Дерпту, Петр решает унасекомить шведскую озерную флотилию на Чудском озере, которая активно в 1702-1703 годах кошмарила русские берега. И неплохо кошмарила, скажу я вам – сожжено более 30 деревень, потоплено много судов (причем даже галиоты и галеасы, говорят были).

Осенью 1703 года шведская флотилия ушла на зимовку в Дерпт (ныне Тарту) по реке Амовже (Эмбах или Эмайыги). И, что вы думаете? Им удалось перезимовать (внезапно, да?), так как русский отряд из 7 тысяч человек при 18 пушках под началом майора Николая Григорьевича фон Вердена выдвинулся только к апрелю 1704 года.

Отряд скрытно занял позицию у устья Амовжи и намеревался не выпустить флотилию противника в Чудское озеро. Шведская разведка успешно проморгала телодвижения русских, в результате чего 3 мая, при попытке выйти на оперативный простор, флотилия подверглась внезапной атаке.

После обстрела шведских кораблей из пушек, московиты на лодках пошли на абордаж. Место для засады было выбрано идеально – река была относительно узкой, а течение – быстрым, что сильно затрудняло возможности маневрирования эскадры командора Карла Густава Лешерна фон Герцфельда. Мало того, шведы настолько не ожидали нападения, что большинство пушек на кораблях даже не было заряжено. Бой длился долгих три часа. Часть матросов сбежала, аки те крысы, с кораблей и далее к Дерпту, остальные пытались отбросить русский отряд от берега, чтобы успеть уплыть вместе с матчастью. Дольше всех вел сопротивление сам командор на флагмане «Каролус». В итоге Герцфельд, не желая попадать в плен, взорвал свой корабль и погиб вместе с командой. Остальные 12 посудин (по другим данным – 13) сдались на милость победителей (отмечу, что в донесениях, захваченные суда именуются шкутами – небольшими парусно-гребными судами с вооружением от 2-х до 14-ти пушек малого калибра). Всего затрофеить удалось 86 пушек и много иного военного имущества. В плен попало 138 шведских моряков. Шведы лишились озерного флота теперь и на Чудском озере. Можно было приступать к осаде крепостей.

4 июня авангард Шереметьева показался под Дерптом. Крепость спешно укреплялась – часть земляных бастионов еще была не закончена. Вооружение Дерпта состояло из 84 пушек, 18 мортир, 6 гаубиц, 16 дробовиков, 5 тысяч шведов и полковника Карла Густава (популярное имечко, однако) Шютте.

Противостоял крепости корпус Бориса Шереметьева из почти пяти тысяч человек при 55 орудиях, непосредственно задействованных в осаде. Всего же в районе Дерпта русских частей насчитывалось до 21 тысячи.

К 9 июня осадный отряд сосредоточился у крепости, чтобы 10 числа начать бомбардировку. Осадные батареи расположились по обоим берегам Амовжи. 3 июля на армию внезапно свалился Петр I с проверкой и фактически принял командование на себя.

После обстрелов Русских ворот 6 и 7 июля, башня над ними была снесена до основания. В ночь на 10 июля осаждающие провели траншеи от ворот Святого Якоба практически до реки. К вечеру 12 июля был готов мост через Амовжу. Это при том, что Петру «все не понравилось». «здесь обрели мы людей в добром порядке, но кроме дела, ибо две апроши с батареями принуждены бросить, за их неудобством, третью переделать и, просто сказать, кроме заречной батареи и Балковых шанец, которые недавно перед приездом нашим начаты, все негодно и в туне людей мучили» - писал он Меншикову.

Штурм начался в ночь с 12 на 13 июля после «огненного пира», как выразился русский царь – артиллерийской подготовки. Русские гренадеры в количестве не менее 300 человек, по пути гатя болота фашинами, прорвались к равелину, защищавшему Русские ворота и вступили в огневой бой с оборонявшимися шведами. По фашинам к гренадерам бросили подкрепления – еще около 400 солдат. Ко второму часу ночи, скрытно, по мосту через Амовжу, к Русским воротам перебросили еще около 1,5 тысяч стрелков и количество, наконец, перешло в качество – шведы отступили из равелина, бросив шесть пушек. Несколькими удачными выстрелами шведских пушек гренадеры разбили ворота и комендант крепости, уже не надеясь отбить приступ, решил сдать крепость. Всего при штурме было убито с нашей стороны 1 полковник, 16 офицеров, 300 нижних чинов, ранено еще 400 нижних чинов. Со стороны шведов, по их же словам, потери были в 1 полковника, 30 офицеров и 780 солдат. При сдаче крепости остатки гарнизона составляли 1388 человек. По трофеям источники несколько расходятся в количественной оценке, поэтому сведения из журнала Шереметьева я приведу первыми, а из Марсовой книги – в скобках. Итак, было захвачено:

Пушек медных дробовиков и шмаговников – 21 (-)

Пушек медных – 0 (8)

Пушек чугунных – 76 (76)

Мортир чугунных – 18 (18)

Гаубиц – 6 (6)

Фальконетов – 0 (8)

Дробовиков – 11 (5)

Дробовиков малых чугунных – 0 (11)

Общее количество орудий в обоих источниках – 132 единицы. Расхождение мы видим, в основном, в оценке количества дробовиков – у Шереметьева дробовики указаны дважды – всего, включая медные пушки и шмаговники их 32. В Марсовой книге же все посчитано отдельно, и медные пушки и фальконеты и дробовики.

Отмечают, что бои у крепости были настолько яростные, что при попытках сыграть «шамад» (сдачу) погибло четыре барабанщика. В итоге пришлось шведскому коменданту посылать трубача.

Петр милостиво разрешил остаткам шведского гарнизона покинуть крепость с месячным запасом продовольствия и личным имуществом. Офицерам вернули шпаги. Однако, комендант просил разрешить выход «с литаврами, с трубами и со всею музыкой», с распущенными знаменами, шестью пушками, всем огнестрельным оружием и месячным запасом продовольствием. Однако, понимая, что такие просьбы уместны до штурма, а не тогда, когда у осажденных уже не выбора, Петр ответил: "Зело удивляется господин фельдмаршал, что такие запросы чинятся от коменданта, когда уже солдаты его величества у них в воротах обретаются и которые так озлоблены, что едва уняты".

По сложившейся уже традиции Петр отпраздновал победу – взятие «праотеческого города Юрьев» и, на яхте, добрался по Амовже, Чудскому озеру и реки Нарове до крепости Нарва.

Кстати, а что там с Нарвой?

А еще 26 апреля 1704 года окольничий П.М.Апраксин с тремя пехотными полками и тремя ротами конницы (всего около 2,5 тысячи человек) занял устье Наровы. Шведы опять проморгали русский корпус (это уже вошло в традицию) и, 12 мая эскадра и транспортные суда адмирала де Пру, попытавшись доставить подкрепление и провизию в Нарву, получили по рогам от русских батарей и вынуждены были вернуться обратно в Ревель. Отряд в 1200 солдат, предназначавшийся для гарнизона Нарвы влился в корпус Шлиппенбаха.

30 мая русский корпус переправился на левый берег Наровы и расположился лагерем со стороны моря в пяти верстах от крепости. Позднее, корпус занял то же самое место, что и при первой осаде в 1700 году (и не надо измываться: не «снаряд дважды в одну ворону», а место стратегически выгодное), примыкая флангами к реке у деревни Юала и близ острова Хампергольм. Драгуны обложили Нарву. Апраксин остался охранять устье Наровы. Однако, ни генерал Шенбок, ни, с 20 июля, фельдмаршал Огильви не могли приступить к осаде – ждали подвоза пушек и мортир.

Всего же в русской армии после подхода Шереметьева и прибытия артиллерии насчитывалось 30 пехотных и 16 конных полков (всего около 45000 человек) при 150 орудиях разной масти. Шведский гарнизон состоял из 3175 человек пехоты, 1080 конников и 300 артиллеристов. При всех этих 4555 человеках находились 432 орудия в Нарве и 128 в Ивангороде. Комендантом числился уже знакомый нам по первой осаде генерал Горн.

Учитывая, что русские войска уже не особо боялись шведов и их внезапных атак для снятия осады, шведы, скорее всего для поднятия собственного боевого духа и стойкости, распустили слухи о скором подходе из Ревеля корпуса Шлиппенбаха. В связи с этим Меншиков предложил самодержцу устроить «маскарад»: переодеть четыре полка в синие мундиры и сымитировать подход шведов к крепости. Возглавил маскарадный отряд сам Петр, а Меншиков с Репниным устроили притворную атаку. Хитрость в кое-то мере удалась – на помощь ряженым выдвинулся небольшой отряд драгун из крепости. Однако, при попытке отсечь их от Нарвы, поняли, что их нае… накололи и в полном порядке отступили обратно в крепость. Тем не менее, удалось захватить в плен четырех офицеров и сорока одного солдата. Несколько шведов было убито.

Несмотря на не особо внятный успех маскарада, Петя УжескороВеликий был в восторге и повсеместно хвалился своей викторией, а полковник Рен был произведен в чин генерал-майора.

Со времен первой осады крепость Нарва только усилилась, многие укрепления были усилены, учитывая опыт 1701 года.

Основную атаку русское командование решило провести в районе бастионов «Виктория» и «Гонор» («Честь»), которые отлично простреливались с обоих берегов Наровы. Атака на Ивангород должна была стать отвлекающей, а наступление на бастионы «Триумф» и «Фортуна» - имитацией атаки.

В полночь 11 июля осаждавшие приступили к работам. В ночь с 12 на 13 июля были заложены первые траншеи со стороны главного направления атаки. Также, в 350 саженях от угла бастиона «Гонор» был заложен редут. Шведский гарнизон активно пытался сорвать осадные работы своим противодействием.

Понемногу русские войска походили к крепости, несмотря ни на вылазки, ни на артиллерийский огонь.

Осадная артиллерия прибыла 18 июля, а 30 числа – возведены осадные батареи и открыт огонь как по бастионам «Виктория» и «Гонор», так и по всему городу и крепости. Практически непрерывный обстрел продолжался до 9 августа. Также 30 июля дошли полки из Дерпта и заняли позиции для ложной атаки на бастионы «Триумф» и «Фортуна».

6 августа обрушился левый фас бастиона «Гонор», образовав пологий и широкий обвал. Не отходя от кассы, фельдмаршал Огильви предложил коменданту Горну сдаться. 7 августа шведский командующий ответил, что без королевского повеления ничего никому отдавать не собирается. Совет командования русской армией постановил начать штурм Нарвы 9 августа.

Фельдмаршал Огильви распределил силы на три штурмующие колонны:

генерал Шенбек атакует бастион «Виктория» (там ко времени совета также была пробита брешь);

генерал Чемберс атакует бастион «Гонор» со стороны обвала;

генерал Шарф ведет атаку на равелин напротив бастиона «Глория».

8 августа штурмовые лестницы были скрытно поднесены на передний край, а напротив «Виктории», непосредственно у контрэскарпа, поставили четырехпушечную батарею для стрельбы во время штурма. В ночь на 9 число подступы к крепости заполнились предназначенными для штурма гренадерами.

В 2 часа дня 9 августа прозвучал сигнал к штурму. Шведы оборонялись отчаянно, защищая вершины обвалов, подрывая мины и скатывая штурмовые бочки, но это им не помогло. Всего лишь через 45 минут после начала штурма, русские отряды ворвались в город.

Горн, глядя на то, как русские берут приступом Нарву, приказал барабанщикам сигналить о сдаче крепости, однако, и в этот раз несчастных барабанщиков никто не слушал. Даже несмотря на то, что самому коменданту пришлось бить в барабан, еще какое-то время русские гренадеры продолжали убивать шведов.

Для наведения порядка в захваченном городе, Петр сам решил объехать нарвские улочки. При этом он лично заколол двух мародеров, причем русских. Прибыв к ратуше, царь увидел там Горна.

Шведский комендант в прямом смысле получил от разгневанного Петра по морде. Сам русский царь кричал на него: «Не ты ли всему виноват? Не имея никакой надежды на помощь, никакого средства к спасению города, не мог ты давно уже выставить белого флага?». При этом, показывая кровь на своей шпаге, Петр добавил: "Смотри, эта кровь не шведская, а русская. Я своих заколол, чтоб удержать бешенство, до которого ты довел моих солдат своим упрямством". Горн отправился в каземат составлять компанию другим комендантам: полковнику Густаву Вильгельму Шлиппенбаху (это не тот!) (Нотебург) и полковнику Полеву (Ниеншанц).

16 августа, после выработки условий капитуляции, сдался гарнизон Ивангорода. Комендант Стирнстарль сначала вообще сказал, что, мол, комендант Горн сдался и пиз… не может выражать свои подлинные мысли, а сдавать крепость по первому требованию он не намерен. Понятное дело, что он хотел выторговать условия посолиднее, однако с гарнизоном в 200 человек и без запасов продовольствия это делать было… как-то недальновидно – русские могли и обидеться. Русское командование отпустило гарнизон в Ревель без знамен и артиллерии.

Наши потери составили 1340 человек ранеными и 359 – убитыми. Шведы потеряли за весь период осады 2700 человек. Трофеи были богатыми – почти вся артиллерия (425 из 432), более 11 тысяч ружей. И это только в Нарве. В Ивангороде же вообще вся имеющаяся артиллерия перешла в руки победителей.

После победы Петр решил поиграться в римского полководца и устроил в Москве триумф. Правда, состоялся он уже 19 февраля 1705 года из-за сложностей в доставке шведских пушек в столицу. В торжественном въезде Петра в Москву вынуждены были принять участие 159 пленных офицеров во главе с генералом Горном. Столь же торжественно провезли 80 шведских пушек. У Триумфальных ворот митрополит Стефан Яворский произнес хвалебную речь в честь Петра. Кончился триумф многодневным, шедшим с переменным успехом, сражением с греческим «генералом» Бахусом. В итоге, бомбардир Петр Михайлов и вся его «армия» потерпели поражение 😊

После взятия Нарвы и вплоть до начала лета 1705 года главные силы русских войск бездействовали. Исключением являлись войска, отправленные под командование Августа II в Польшу, и казаки гетмана Мазепы, действовавшие в правобережной Украине.

12 июня 1705 года в Полоцк, где была сосредоточена армия, прибывает Петр I. На военном совете, прошедшем 15 июня, он поручает Шереметеву командовать походом против генерал-майора Левенгаупта, так и не состоявшимся зимой. Цель похода была четко определена в первом пункте инструкции: "Идти в сей легкой поход (так, чтоб ни единого пешего не было) и искать с помощию Божиею над неприятелем поиск, а именно над генералом Левенгауптом. Вся же сила сего походу состоит в том, чтоб оного отрезать от Риги".