Помню в студенчестве в общежитии жили на двухярусных кроватях. Я жил на втором этаже , Саня на первом (под мной). Нашел он себе подругу в этом же общежитии , начала к нам ходить. Ну и шпехал иногда. Ну бедные студенты , хули выебываться.
Один раз во время па (ночь, стараются потише), она ему говорит:
- давай пожёстче
Он:
- в этом месяце экономим.
Жесткий тип реально.
Ну в общем, в этой яме, сегодня край показался.
Встретил возле дома соседку, неопределённого возраста, от 40 до 60,которая сходу начала толкать мне мои тезисы, прям мои, но я блин не помню разговор с ней, она утверждает, что неделю назад мы плотно общались на эту тему, там что то про беспризорных кошек.
Я ее и разговор не помню, не понимаю, как это.
Только голос, у неё своеобразный говор, только так понял что уже виделись.
Это уже пора подшиваться или нет?
Выглядит норм, вряд ли бы она стала общаться с неадекватно пьяным человеком.
Сугубо негативно отношусь к алкоголю, но пока ничего поделать не могу.
Всё есть, скандалы, проблемы в общении, да и в целом отупел.
Но такое впервые, заранее представляю, что скажете. Как говорится с завтра ни капли.
С Лерой мы начали красиво. Она была, как вино с перцем — дерзкая, красивая, с цитатами из книжек, которые не читала. Сказала: — Я не принадлежу никому, но могу остаться, если ты — не как все.
Я, как идиот, сказал:
— Оставайся.
И она осталась. С ключами, айпадом и доступом к онлайн-банку.
У меня жил кот — Балу, старый перс. 14 лет. Мягкий, степенный. Мы с ним прошли всё — переезды, бывших, даже ковид.
Она его гладила. Кормила. Иногда даже фоткала в сторис.
Пока не начала «угощать» его "сливками" и "салями с пальчиком".
Пока не стала смеяться:
— Пусть живёт красиво! Он старый, ему можно.
Потом Балу стал вялым.
Я думал — возраст. Давал ему лучшее, тратил деньги на «антистресс», ставил фонтанчик для воды.
Он ел — но не как раньше. И всё чаще рвал.
Я не связывал. Доверял. Ведь она говорила:
— Ну подумаешь, обожрался.
Когда стало совсем плохо, повёз в клинику.
Диагноз: хроническое отравление, печень, почки.
Врач сказал:
— Что-то попадало в организм долгое время. Может, что-то добавляли. Он сам бы не нашёл — значит, это кто-то рядом.
Я вспомнил, как она ржала, подмешивая в его миску кефир:
— Я проверила — он не умирает!
Теперь — умирал.
---
А я в это время сам гноился.
Сначала фурункул — на шее. Потом — поясница, подмышка, ляжка.
Диагноз: фурункулёз, иммунная система в ноль.
Когда я сказал врачу, что у меня нет ни диабета, ни ожирения, ни наркомании — он пожал плечами:
— Иногда такое бывает от тяжёлого хронического стресса и бытового заражения стафилококком.
— Кто-то пользовался вашими бритвами? Полотенцами? Ели вместе из одной посуды?
Да. Лера.
Пользовалась моей бритвой, вытиралась моим полотенцем, ела из моей тарелки, и называла это «близостью».
---
Кот умер.
Я похоронил его в коробке из-под ботинок, в которых она ходила на свидания.
Сказал ей, что всё знаю. Она пожала плечами:
— Жизнь идёт. Коты умирают. Я не виновата, что ты не справился.
И ушла.
С моим айпадом, остатками с карты и… его пледом.
---
Через месяц написал Миша.
> Привет. Ты ведь был с Лерой?
У тебя был кот?
Да. И у него.
Рыжий. Диего.
Тоже умер. Тоже рвота. Тоже «отказ от еды».
Ветеринар сказал — та же история.
Миша в шоке.
И у него — фурункулёз.
> Она пользовалась моей мочалкой. Стриглась моей машинкой. Грызла мою зубную щётку, смеялась — "мы ж семья".
А теперь гной.
И... фикус, который я растил 4 года, усох. Просто — в ноль.
---
Потом была полиция.
Фальшивый паспорт. Попытка снять деньги.
Три заявления, два мёртвых кота, двое мужчин с фурункулами и три дохлых растения.
---
Теперь у меня новый кот. Из приюта.
Имя — Карма.
Он не ест ничего, кроме корма.
И никто, кроме меня, не может его кормить. Даже подруги — только через стекло.
Миша завёл хомяка.
Мы иногда переписываемся.
Скидываем фотки зелёных листьев. Проверяем, живы ли ещё.
---
Мораль?
Некоторые люди не убивают напрямую.
Они просто рядом.
И всё вокруг — медленно гниёт.
И если ты жив — считай, тебе повезло.
Я конечно многое повидала, работая в аптеке, но только что приходила женщина с рыжей бородой на подбородке и спрашивала тональный крем. Причем на лицо симпатичная, вменяемо разговаривала... и рыжая борода. Может, я что-то не догоняю, это новый тренд?
Познакомились весной. Она была смешная, дерзкая, с этой дурацкой привычкой чесать подбородок, когда врет. Я заметил это ещё на первом свидании. Через месяц мы уже жили вместе. Казалось, совпали — во вкусах, ритмах, в лени по выходным.
Через полгода — поездка на дачу с её «друзьями». Я не поехал — аврал на работе. А через три дня случайно открыл её планшет. Там были фото, потом переписка. Не с другом. С "Димой". И не просто переписка, а с теми словами, которые раньше она говорила мне. Те же смайлики, те же "не могу без тебя", те же фото, только ему.
Но я не сказал ничего.
И вот тут начинается самое странное.
Я даже не знаю, почему сразу не взорвался. Наверное, потому что в этот момент понял: я её больше не люблю. Это было, как выдернуть провод из розетки — всё погасло. Осталась только тишина и наблюдение. Я стал молчаливее. Она начала замечать, но списывала на стресс.
Прошёл день. Потом неделя. Я стал следить — не из ревности, а из холодного интереса. Я знал, когда она врёт, с кем на самом деле встречается. Начал копить — скрины, переписки, даты. Ужасно рационально, как будто собирал кейс, а не жил с человеком.
Спустя месяц я купил два билета в Тбилиси. На её день рождения. Она обрадовалась. Сказала: «Ты снова стал прежним». А я улыбнулся и сказал:
— Там и поговорим.
На следующий день, в гостинице с видом на крепость Нарикала, за завтраком, я просто положил перед ней планшет. И сказал:
— Вот. Мне давно всё понятно. Я просто ждал момента, когда мне будет всё равно.
Она молчала долго. Потом заплакала. Потом начала оправдываться. Но я уже не слушал. Просто сказал:
— У тебя ещё пять дней отдыха. Я снял тебе отель отдельно. Наслаждайся.
А теперь самое неожиданное.
Вечером я вышел в бар. Просто посидеть, переварить. Заказал бокал вина. И там же встретил её «Диму». Один, в растерянности. Он тоже думал, что они пара. Тоже узнал всё только недавно. Оказалось, она играла в две стороны — и каждый из нас считал второго "любовником".
Мы молча подняли бокалы.
— За прозрение?
Он кивнул.
— И за хороший отпуск.
А через неделю я вернулся домой. Без неё. Без злости. Просто с чувством, что наконец-то вышел из комнаты, в которой слишком давно не было воздуха.
С утра отвёл дочку в садик. Ей почти четыре. Обычно водим по очереди — то я, то жена. В тот день я, и, как всегда, с рюкзаком, бананчиком в кармане и запасной резинкой на руке (если вдруг заколка пропадёт).
Подходим к группе, воспитательница улыбается, но с ноткой:
— О, сегодня с папой!
— Ага.
— А мама не успела?
Пожимаю плечами:
— Нет, сегодня я отвожу. И вечером я забираю.
— Ну вы молодец, конечно.
— Я не молодец. Я отец.
Дальше — лучше. Перед прогулкой воспитательница спрашивает:
— А вы умеете ей косички заплетать? А то у нас тут ветер, вдруг расплетётся — неудобно будет.
— Не умею, но научился. Сейчас покажу.
Сажусь на скамеечку, достаю резинку, заплетаю хвост с боковой прядкой. Дочка довольна, говорит: «Папа делает красиво». Воспитательница кивает, но всё равно как-то… с удивлением, как будто я лошадь пересадил на велосипед.
А вечером — уже другая дежурная, тоже:
— А мама не смогла?
Вот честно. Такое ощущение, что отцы по умолчанию в этом уравнении — гости. Что мы не часть процесса, а «в случае ЧП». Хотя я не в ЧП, я в жизни ребёнка. Каждый день. На равных.
Папа может не уметь плести французскую косу. Но он может научиться.
А вот общество пока с трудом учится принимать, что папа — это не временно, и не «на подхвате». Папа — это всерьёз.
Утро. Маршрутка. Тетенька лет 55 достаёт варёное яйцо и начинает его чистить. Яйцо воняет как смерть. На моё "можно не есть тухлятину в салоне?" — смотрит с ненавистью:
— Я диабетик, мне надо.
Ну да. Диабет — это когда если не сожрёшь яйцо между ТТЗ и Буюк Ипаком — умираешь.
Парень с наушниками. Сидит тихо, вроде бы адекватный. Потом я понимаю, что он поёт вместе с песней — вслух. Всю дорогу. На английском. Голос — как у пьяного петуха.
Говорю: "Брат, это маршрутка, не караоке."
Он: "А что, мешаю, да?"
Нет, блин, вдохновляешь.
Девочка лет 20. Заходит, садится. Начинает стричь ногти. Я сначала не верю — думаю, может, ручка скрипит. Нет. Ногти. Летят в щель сиденья.
Говорю: "А если я сейчас начну зубы чистить, нормально будет?"
Она: "Фу, вы что, больной?"
Мужик с ноутбуком. Решил поработать прямо в салоне. Сел у окна, разложился, как на офисном столе. Ноут, мышка, второй телефон, калькулятор. Всё на коленях и на соседнем сиденье. Я рядом стою. Он мне:
— Ну вы подождите, я сейчас отчёт доделаю, тогда присядете.
Я:
— А если я сейчас здесь под себя схожу — тоже подождёте?
Женщина разговаривает по видеосвязи. Громко. У неё в кадре мама, собака и шумящий телевизор. Она обсуждает с мамой, какой лучше свечку от геморроя купить. Прямо с названием и описанием.
Я: "Можно потише?"
Она: "Вы что, сами без геморроя никогда не жили?"
Иногда кажется, что не я с ними еду, а они со мной. И каждый новый маршрут — это как заход в рандомный чат-рулет.
Только выйти нельзя. И мьют тоже не работает.
Могу не без гордости заявить, что работа водителем в Антарктиде — одна из самых тяжёлых и опасных работ на планете. В адовый пятидесятиградусный мороз вездеходы (какими бы брутальными и мощными они с виду не были) имеют плохую привычку постоянно ломаться, и приходится их чинить, менять узлы, а некоторые действия надо выполнять голыми руками. И это ладно пятьдесят. А если 60 или 70? А если еще и пурга сверху? Слава Богу, что ниже 80 морозы бывают только пару дней в году! Вдохнёшь ртом резко и глубоко — воспаление лёгких обеспечено. Настоящий праздник, когда термометр показывает минус 30 — хоть загорай выходи. Курорт.
(1 часть: Антарктида)
Попал я на сей далёкий материк не случайно, а даже целенаправленно — мечта такая была с детства, книжек и фильмов пересмотрел. В армию напросился в танковые, отслужил механиком-водителем, получил корочки, а это значило, что я получал допуск к гусеничной технике. Ну и подал заявку в Питер, благо на эту специальность в Антарктиде огромный спрос, постоянно не хватает водителей — мало кто решается. Страшно там.
Что от меня требовалось? Возить грузы на полторы тыщи километров от морской станции "Прогресс" к континентальной станции "Восток", и это на стареньких артиллерийских тягачах АТ-Т, адаптированных под антарктические реалии. Куча АТ-Тшек и пара "харьковчанок" объединяются в санно-гусеничный поезд и едут себе через ледяную пустыню. Пара слов о чудо-машинах "Харьковчанках" — это ахуенные дома на гусеницах, специально разработанные для Антарктиды, 9 метров в длину, почти 4 в ширину. В них и ночуют по 8 человек, ремонтировать их удобно (не то, что мою АТ-Тшку): не надо выходить на мороз — доступ к двигателю обеспечен изнутри.
Приключения на жопу я узрел почти сразу же. То был пятый день пути от "Прогресса". Уже двое суток непрерывно выла пурга, видимость почти нулевая — еле различима впереди идущая машина. Сильно растягивать колонну нельзя — следы заметает моментально. Ехали от бочки до бочки (указатели дороги), что расставлены через каждые два километра. В такую погоду свернёшь случайно с дороги — и ты обречён. Никто тебя не найдёт при всём желании, конечно если не найдёшь путь обратно сам.
Еду, значит, и тут вижу, как что-то сзади сверкнуло — идущий предпоследним, водила (назовём его Д.) запустил сигнал ракетницей. Значит что-то случилось. Колонна встала. С большой неохотой повылазили из тёплых машин и направились к сигналящему. Ветер просто кошмарный, идти трудно, а снег ебло царапает, как наждаком. Спросили у Д., что случилось, он ответил, что замыкающий куда-то делся. Мы смотрим назад — и действительно никого нет. Первая мысль — отстал, с кем не бывает, подождём малость и догонит. Подождали — не догнал. Забеспокоились. Спрашиваем, как давно замыкающий укрылся из вида? А водила взгляд тупит, ножкой так лёд ковыряет и говорит, мол вообще-то давно назад не смотрел, так что хуй знает. Мы его матом покрыли и мигом отправили одну машину по дороге назад.
Отбившегося от колонны мы всё-таки нашли, щёлкающего зубами от переохлаждения, но зато живого. Как он нам рассказывал: едет, едет и тут бац — вездеход заглох и встал. Главный фрикцион полетел. Пока тупил и безуспешно пытался обновить стартер — колонна ушла в пургу и запуска сигнальной ракеты никто не увидел. Всё надеялся, что быстро заметят отставшего, а нет — никто и внимания не обратил. Вокруг поле в тысячу километров и ни души — ни суслика, ни комара, ни даже бактерии. Долго сидел, салон быстро выстудился, через полчаса было как на улице — за полтинник, разве что без ветра. Уже попрощался с жизнью и тут наши приехали. Расплакался льдяшками, лез обниматься и целоваться.
Антарктида позволяет переосмыслить жизнь. Она действительно меняет людей. Именно там можно узнать свою тёмную сторону — в сложных ситуациях люди раскрывают свою сущность. И именно там можно найти лучших друзей. Закорефанил я с Владимиром Клюкиным, не раз выручали друг друга, два сезона в Антарктиде вместе "отмотали", через многое прошли — никогда в жизни у меня не было таких товарищей. Душа компании, смелый мужик, с кодексом чести — таких нынче мало. И я никогда не забуду как он погиб.
2008 год, полярный день в самом разгаре. Очередной санно-гусеничный поход вглубь континента, везли в основном топливо. Погода была отменная — сравнительно тепло и небо ясное. Я уже считался опытным водилой, но это не значило, что ехал на расслабоне. Антарктида — баба непредсказуемая, в любой момент норовит выкинуть сюрприз. Расслабишь булки — и поедешь в Питер "грузом 200". А сюрприз эта баба выкинула.
Ведущим в колонне был Владимир, сразу же за ним шёл я, а за мной и остальные. Внезапно вездеход Клюкина с треском скрылся из вида.
Расселина! Сердце ушло в пятки, сразу дал по тормозам, вся колонна встала. Большая расселина! Ведущий даже не успел среагировать — тягач кувыркнулся разом. Заметить трещину сложно — обычно их заметает снегом, который образует хрупкую перемычку. Всё что может сделать водитель — так это вовремя затормозить и выпрыгнуть из кабины, оставив машину на краю пропасти. А Владимир не успел. С ним в кабине ехал ещё и геофизик.
Мы выскочили из машин и, на свой страх и риск, подошли к краю. Внизу увидели слегка помятый вездеход — он провалился на метров пятнадцать вглубь и застрял между стенками в висячем положении над пропастью, зацепившись за ледяной карниз. А ниже — чернота. Тут дверь кабины аккуратно открывается, из неё выглядывает геофизик с разбитым в кровь лбом и буквально молит нас вытащить их наверх.
Мы живо метнулись за альпинистской снарягой, пока искали верёвки и ледоруб, из трещины донёсся истеричный вопль, и оставшийся у края бывший МЧСник заорал: "Блять, быстрее с верёвками, быстрее!". Думаю, наверное машина стала проваливаться глубже — плохо дело. Все бегали туда-сюда, матерились, ледоруб долго найти не могли. Отнесли снарягу на край трещины, я глянул вниз — машина на месте. Что же тогда случилось? На наши вопросы МЧСник не отвечал, давал указания и вязал какие-то узлы. Сбросил конец верёвки в пропасть, и, когда перепуганный геофизик подвязался, сказал нам тянуть по команде.
Вытащили мы уже другого человека, заикающегося, с круглыми от ужаса шарами, перемазанного кровью. Спросили, что с Владимиром? В ответ невнятное бормотание. Увели в "Харьковчанку", чаем отпаивать, а сами к трещине пошли, МЧСника пытать. Тут он нам всё и рассказал. Пока мы искали верёвку — в дверь со стороны Владимира кто-то забрался. Кто именно — не разглядел, слишком темно, но чётко слышалось копошение. Тогда-то и заорал геофизик, кричал, что в кабину залезло нечто, отмахивался, чуть ли не спрыгнул вниз от паники. А потом копошение в машине утихло. И всё на этом. Владимир до сих пор не отвечал на зов.
— В смысле КТО-ТО залез? Ты перебрал что ли? — отказывались верить мы, — Чё ты лечишь? Давай за Владимиром спускайся!
— Не буду и всё тут! И вам не советую.
Я хотел вмазать по щщам этому идиоту, но кое-как удержался. Потом сказал, чтобы дал мне снаряжение, мол сам слезу, хоть и не альпинист. Бросать друга не хотел. Меня обвязали, сказали что делать и стали спускать к вездеходу. Внизу мрак, дна не видно, ветер и эхо гуляют по трещине. Слышал, что бывают расщелины глубиной в несколько сотен метров, а поговаривали и о километровых. Дух захватывало от осознания, что под тобой такая пропасть.
Меня спустили прямо к двери со стороны Владимира, она действительно была открыта. Сверху её не видно — вездеход накренён в сторону водителя. Думаю, он мог выпасть, если потерял сознание при ударе, но как тогда открыл дверь? Или он открыл её, когда пытался выпрыгнуть из машины до падения в трещину? Посветив фонариком внутрь кабины, я охренел — море крови. Владимира на месте не было. Когда пришёл в себя, то сообщил наверх об увиденном и продолжил осмотр. Весь салон забрызган красным, сиденье изодрано — следы отчаянной борьбы. В словах МЧСника сомневаться уже не приходилось. Но кто мог сделать такое?
Обратно меня вытащили. Через радиостанцию на "Харьковчанке" мы связались с "Востоком", доложили всё в мельчайших подробностях, те, в свою очередь, сообщили об инциденте на Большую Землю, всё обдумали и дали команду продолжать поход, ибо "всё равно ничего поделать не сможете". Уезжать не хотелось, казалось, что я сделал недостаточно для спасения друга.
Геофизик пришёл в себя не скоро. Клялся, что видел, как необъяснимое существо утягивает вниз Владимира. Однако ноль конкретики. Как выглядело существо? Куда оно делось? Ничего он не мог объяснить — от шока память отшибло, даже не помнил, как его вытащили и отвели в машину. Мозг был занят страхом.
На станции к рассказу о некоем существе отнеслись с большим скепсисом и списали всё на случайное выпадение из кабины. Приписали смерть.
Нам не поверили, что не удивительно. Ведь если на провалившихся кто-то напал — значит есть нечто, обитающее в трещинах. А это разрушает научную картину — как существа (тем более хищники) могут обитать в глубине континента? Значит должны быть и те, кем они питаются. Значит должна быть целая экосистема! На поверхности нет никаких признаков жизни. Может тогда это что-то подо льдом?
Уверенность учёных в безжизненности трещин заразна. Порой я ловлю себя на мысли, что всё могло померещиться — я просто увидел то, что хотел увидеть. Нервное напряжение, стрессовая ситуация, влияние гипоксии. Человеческая голова — чудная вещь. Я увидел пару капель крови — померещилось целое море. Геофизик в темноте разглядел не выпадение водителя, а чудовище. МЧСник мог оказаться слишком впечатлительным. Что это? Здравый рассудок или попытка уйти от реальности?
Прорываясь сквозь ледяную пустыню, я еще не раз вспомню вездеход, повисший над чёрной пропастью.
Продолжение следует. Для проды давайте наберём хотя бы 500 плюсов, чтобы увидело больше людей! А ещё лучше косарь, но это уже фантастика...
Для нетерпеливых прода здесь: https://t.me/emir_radrigez/1059
