Лига историков

Каким был бы ход человеческой истории без укрощения огня, изобретения колеса, приручения животных? В ряд судьбоносных достижений смело можно поставить и создание ножа. Наиболее известным во всем мире коротко-клинковым нескладным оружием является финский нож. Правда, для людей несведущих уже в самом этом слове содержатся какой-то блатной привкус (в образе некоего Васьки Кривого с золотой фиксой и «финарем» в кармане) и угроза уголовной ответственности. А между тем речь идет о гениально простом, удобном, «неагрессивном» ноже, который уже более тысячи лет существует в практически неизменном виде, не утрачивая своей популярности.

Что же такое «финский нож»? У себя на родине он называется «пуукко» (puukko) от слова «puu» (дерево), сходно звучащего на всех языках финно-угорской группы: у марийцев и удмуртов «пу», у юраков «па» и т. д. То есть «пуукко» означает «нож с деревянной рукояткой». Еще говорят, что в XII веке в шведских районах Скандинавии был нож, называвшийся «pook». Как бы то ни было, он распространился среди финнов, став именно их национальным ножом, повседневным спутником людей, живущих в лесу и тундре.

Кстати, это очень важно — кто где жил и чем занимался, в зависимости от этого и нож становился оружием или орудием труда. Скажем, на Кавказе, где вся история отмечена постоянным вооруженным противостоянием, нож выхватывался и выхватывается очень легко; он даже визуально превратился в хищно-опасный кинжал, являясь теперь даже частью национальных костюмов региона. А вот у спокойных финнов нож был обыденным орудием труда, выглядя совершенно невинно. Зачастую и старые, и современные финские ножи отличает клинок, который короче рукояти, которым хорошо работать (что-то обстругать, сделать веник для бани), но сложно сражаться. Это, конечно, в первую очередь относится к хозяйственно-бытовым ножам, но и в прочих пуукко клинок зачастую не больше рукоятки, т. е. его длина не больше ширины мужской ладони. Он является надежным помощником в пути, работе по хозяйству, на охоте и рыбалке. Конечно, для того, кто владеет им, как продолжением собственной руки, он является и эффективным оружием; не будучи кинжалом, вполне может применяться в бою, что успешно доказано на практике. Но профан, который по случаю приобрел настоящий пуукко и решил помахать им при уличной разборке, рискует серьезно порезаться: у ножа нет гарды, и неверно выполненный удар может буквально «выйти боком» самого бьющего.

В Финляндии с XVII века выделяют два типа национальных ножей: собственно пуукко и его северную разновидность, тяжелый leuku, лапландский, или саамский нож, который сами финны иногда называют «русским». Им пользуется народность саами (лопари), занимающаяся оленеводством в Лапландии. Это типичный тундровый нож с более массивным клинком, чем ножи таежных охотников. Им легко рубить, и в тундре с ним вполне можно обойтись без топора при заготовке веток, колов для яранги, сушняка для костра.Это близкий аналог российского тундрового ножа.Его сходство с традиционными ножами северных народов России сразу же бросается в глаза: широкий клинок с прямым обухом и покатым переходом от лезвия к острию; рукоять довольно необычной формы из дерева или рога, почти круглая в сечении, без переднего упора; задний упор в виде грибовидного утолщения, напоминающий основание оленьего рога. Ножны из камуса (невыделанной шкуры нижней части ноги оленя) или выделанной кожи; на них зачастую нашиваются ноженки для второго, меньшего ножа или специального инструмента. Рукоять всегда шире клинка, при широком клинке она бывает весьма массивной, но все равно входит в ножны на большую часть своей длины, и дело обходится без дополнительных застежек. На протяжении веков леуку практически не изменился; он, как и знаменитый тундровый «паренский» нож, стал популярным у северных народов благодаря специфическим качествам и особой технологии изготовления.

Клинок — основная деталь ножа, которой работают или наносят удар, — это специальным образом обработанная полоса металла. Самым важным в производстве является изготовление именно клинка; ключевой вопрос — материал, из которого его делают, ведь от этого зависят режущие свойства, прочность и длительность сохранения остроты.

Согласно молве, раньше финские мастера делали свои пуукко из старых изношенных кос. На косу идет сталь мягкая, пластичная, поддающаяся холодной ковке (косу точат, отбивая, «оттягивая» ее жало). Так вот, брали пакет лезвий (т. е. набор слоев металла с несколько разными качествами), многократно разогревали и проковывали его, получая в конечном итоге внешне монолитный брусок ламинированной стали, внутренне похожий на бутерброд из материала разных качеств. В кустарных условиях настоящий мастер в качестве заготовки порой использовал полосу металла с уже сформированными показателями твердости (рессору, напильник, обойму подшипника), и нож получался что надо. Сейчас финские пуукко делают из лучших высокоуглеродистых сортов стали (1,2% углерода), обычно с легирующими добавками: никеля для защиты от ржавления; хрома для износостойкости и т. д.; на недорогие ножи массовых серий идут более дешевые марки металла (0,6–0,8% углерода). Твердость клинков финских пуукко колеблется в пределах 58–62 единиц по шкале Роквелла; в ходу большое количество поддельных низкокачественных ножей из сталей твердостью ниже 55 единиц.

Финский нож имеет следующие параметры: в традиционном деревенском (рабочем) пуукко длина клинка не превышала 100 мм, теперь для массового (в основном зарубежного) потребителя клинок делают довольно длинным (150 мм). Он у пуукко узкий (10–15 мм); его формирование по толщине немного необычно: у рукояти обух может быть даже толще 5 мм, книзу утончаясь и постепенно переходя в лезвие; пуукко — этакий крепыш-боровичок. Форма клинка отличается пропорциональностью, она обычно простая: прямой либо слегка ниспадающий обухк («дроп-пойнт»), длинный отрезок прямого лезвия, выпуклый плавный переход от лезвия к острию. Заточка, как правило, клином, хотя в последнее время применяется и сабельная (клин с подводом).Сейчас на клинках делают выборки, которые неспециалисты называют кровостоками, приписывая такому ножу необыкновенные поражающие свойства. На самом деле на тяжесть ранения это не влияет, а обеспечивает дополнительную жесткость клинка и сопротивление изгибу.

Начиная 1880 года в редких случаях клинки украшались орнаментом (например, в ноже, подаренном русскому царю); в современных ножах на клинке почти всегда стоит клеймо изготовителя или фабричная марка, но не более того.
Рукоять настоящего пуукко не спутаешь ни с чем: она почти всегда имеет круглую, реже слегка сплюснутую бочковидную форму. Плавно переходящая к навершию и клинку, она кажется неудобной, того и гляди, выскользнет из руки. Но это только кажется: взяв нож в ладонь, чувствуешь, насколько он ухватист. Эта внешне примитивная, но на практике веками отработанная форма чрезвычайно эргономична; при длительной работе кисть от этого «бочонка» устает гораздо меньше, чем от накрученных модных ножей с углублениями под пальцы на рукояти, ведь руки-то у всех разные, и фабрикаты «на всякий вкус» являются чем-то вроде среднестатистического пиджака. А пуукко в ладони узкой или широкой, при хвате прямом или обратном всегда найдет свое место; зимой им работают, даже не снимая рукавиц.

«Теплая» рукоять ножа чаще всего делается из дерева твердых пород (карельская береза, корневой кап ивы, рябины) и насаживается на черен всадным способом без всяких заклепок/шурупов. В рыбацком пуукко умелый мастер так подбирает соотношение веса клинка и рукояти, что, даже упав в воду, нож не тонет, а торчит в воде поплавком. Кроме того, рукояти делают из рога оленя, лося, ведь эти прочные материалы в Финляндии не дефицит. Красивы наборные рукояти из вощенной кожи или бересты; пластинки материала нанизываются на черен (бересту располагают волокнами перпендикулярно друг другу), этот набор плотно спрессовывается, затягивается верхней и нижней металлической шайбой, и после этого рукояти придается необходимая форма.

Не так давно для изготовления ножей подарочного и улучшенного исполнения стали брать экзотические породы дерева, кокосовый орех, эбонит, пластик, а также латунь и алюминий, из которых делаются оковки: втулка передней части рукояти, навершие, кольца (для «старых» пуукко характерно отсутствие оковок). Рукоять порой гравируют, наносят орнамент, но целиком из металла она не делается, ведь пуукко — северянин, попробуйте взяться за металл в трескучий мороз. Кроме того, из мокрой руки металлическая рукоять легко выскальзывает.
Размеры клинка самые различные, однако рукоять всегда заметно шире его, что связано с необычным для Европы способом размещения ножа. Для удобства вынимания пуукко, почти «с головой» утопленного в ножны, навершие рукояти традиционно имеет грибовидное утолщение либо изгиб, часто в виде стилизованной лошадиной или собачьей головы.

Это весьма общее описание, ибо лишь основных моделей традиционных финских ножей существует более десяти; форма клинков и рукоятей даже у одного мастера постоянно варьируется; сколько мастеров — столько ножей, и даже больше. При этом какая-то своя форма всего ножа и его элементов характерна для каждого региона и круга пользователей; например, так называемые «женские» ножи имеют очень короткий клинок и деревянную рукоять-болванку. На рукояти фабричных пуукко часто изображается герб Финляндии.

Кожаные ножны для пуукко еще в XIX веке были редкостью, нож носили в берестяном футляре; сегодня они стали его неотъемлемой и порой единственной видимой извне частью, роль которой не ограничивается лишь декоративной функцией. Они бывают нескольких типов, однако все надежно удерживают нож, и легко узнаваемы по характерному признаку: пуукко утоплен в них почти целиком, по самое навершие, и его не надо фиксировать никаким дополнительным способом (ремешок, застежка и т. д.); из правильно сшитых ножен он не выпадет, даже если стать на голову. Фиксация происходит за счет плотного охвата устьем ножен расширяющейся части рукояти. Кроме того, ремешок или цепочка, на которой пуукко подвешен к поясу, прикреплены к верхней части ножен так, что центр тяжести сильно смещен вниз и нож никогда не окажется в положении ручкой вниз, а значит, и не выпадет. Кроме того, в конструкцию ножен могут входить вкладыши из дерева или бересты, которые фиксируют клинок и защищают кожу от прорезов. При необходимости нож оказывается в руке без задержки, ведь вынимается он без всяких усилий; это очень удобно в трескучие морозы; пуукко идеален для суровых северных условий. В боевых условиях весьма ценно то, что его можно извлечь не только быстро, но и бесшумно.

Ножны леуку и пуукко иногда содержат дополнительное отделение для второго, малого ножа («юнки»), сходного по форме с большим.Настоящие ножны шьют чаще всего из целого куска камуса; классическим считается вариант без единой металлической заклепки. Наружный шов закладывается иначе, нежели у традиционных русских ножей — не со стороны лезвия, а с тыльной стороны, в середине плоскости клинка. Лицевую сторону украшают тисненым рисунком, национальным узором; с XIX века в моду вошла окраска ножен в черный или красный цвет, крепление на них гравированных латунных пластин. Да и рукоять ножа иногда окрашивают в красный цвет с черными поперечными полосками; иногда для сувенирных ножей делают ножны из карельской березы и кожи — клинок входит в деревянную часть, а рукоятка — в приделанный к ней кожаный манжет.

Раньше ножны подвешивали к ремню за два конца, нося его параллельно земле, затем один ремешок (или цепочка) стал длиннее, и при ходьбе нож свободно раскачивался, обращая внимание окружающих на себя и своего владельца. Сейчас пуукко в ножнах подвешивают за одну кожаную петлю и носят перпендикулярно земле. К изготовлению ножей финны относятся творчески. Например, в работах Ярмо Хаккарайнена из деревни Кеюлие зафиксировано напоминание о таком случае: когда-то в XII веке в дом крестьянина Лалли без приглашения явился католический епископ, забрал все зимние припасы и оскорбил жену хозяина. Крестьянин его прирезал. Очень гордясь поступком своего предка, финны поставили ему памятник, написали о нем книжки для детей, а мастер в память об этом делает свои ножны в форме головного убора наглого католического иерарха.

У финского ножа есть «родственник»: традиционный северный паренский нож, изготавливаемый вручную в корякском селе Парень на Камчатке. Издавна северные народы ковали ножи специальным способом, используя железо и сталь различных сортов и получая материал, называемый ламинированной сталью; так, у паренского ножа есть такая особенность, как разная твердость обуха и лезвия клинка. Ныне эта технология в значительной мере утрачена.

Есть у финна еще один весьма почтенный, хотя ныне и почти забытый, чисто русский родственник — «засапожник», носимый за голенищем сапога легендарный боевой нож XII века. Он был непременным элементом вооружения конных дружинников, и при раскопках захоронений его находят там, где ему и положено быть, — в сапоге погребенного воина. На клинок этого относительно длинного, «жалящего» оружия (общая длина 250–300 мм, клинок 150 мм, толщина обуха 5 мм) нередко шел дорогой булат, что указывает на то, что оно было серьезной вещью, «последним аргументом» в схватке. Есть мнение, что как раз от него в свое время и произошел пуукко (по крайней мере, в Норвегии его до сих пор называют «русским ножом»).

На примере финских ножей ясно видно, что сходный климат, природные условия и уклад жизни порождают и сходные предметы быта; не удивительно, что у скандинавских ножей столь много общего с якутскими, чукотскими, корякскими и ненецкими, хотя сами народы разделены тысячами километров, и общей истории не имели.

Финский нож на войне

Пуукко давно известен и как боевой нож. В СССР внимание к нему возросло во время «зимней войны» 1939/1940 г. В финских частях, воевавших на Карельском перешейке, был популярен нож «Рысь», серийно выпускавшийся с 1879 года. Его общая длина 260 мм. Клинок длиной 145–160 мм, шириной 18–20 мм и толщиной 3 мм имеет небольшие долы/ребра для повышения жесткости. Едва заметный скос обуха в передней части клинка придает ножу хищный вид. При сравнительно небольших габаритах он хорошо фиксируется в ножнах, достается бесшумно и очень удобен для боевых действий на севере; не имея резко выступающих частей, тормозящих проникновение через толстую зимнюю одежду, легко входит в тело при ударе сверху вниз. Он наточен до бритвенной остроты, и им одинаково удобно и резать хлеб, и снимать часового. Рукоятку из дерева, обычно карельской березы, спереди стягивает металлическая оковка. Гарды нет, но это только плюс, если боец обучен технике боевой работы, характерной именно для финки. При правильном хвате характерный грибок в задней части фиксирует руку не хуже гарды, зато мешает гораздо меньше. Нож весит всего 100 г (с ножнами 140 г), что в сочетании с габаритами делает его весьма маневренным оружием.Он стал основой советских боевых ножей, например, известных среди профессионалов «ножей разведчика» НР-40 иНР-43, ножа СМЕРШ и финки НКВД — разновидности ножей со скосом обуха и S-образной гардой. Варианты этих ножей до сих пор состоят на вооружении стран бывшего Варшавского договора, например Польши.Сейчас по этой же идеологии разработан новый боевой нож «Каратель».

Сейчас на вооружении финской армии находится нож М-95 известной ножевой фирмы «Фискарс». При общей длине 280 мм он имеет массивный клинок (длина 150 мм, ширина 23 мм, толщина 5 мм) с высокой жесткостью; заточка односторонняя в виде клина от самого обуха. На клинке с темным противобликовым покрытием нанесены клеймо с именем автора, № патента и код предприятия-изготовителя. В передней части рукоятки из полужесткой черной резины есть выступ для упора руки — и нож не скользит даже в мокрой руке, не набивает руку. Он весит 200 г, что позволяет наносить им и рубящие удары, тем более что рукоятка из резины прекрасно амортизирует отдачу. М-95 состоит и на вооружении шведского «спецназа».В качестве штык-ножа к автомату «Валмет» («внук» русского АК-47) финны также взяли нечто похожее на классическую финку, и получился, по мнению зарубежных специалистов, один из лучших штык-ножей, выпускаемых на Западе.

Криминальный вариант

Небольшие габариты, малый вес и высокие боевые качества финского ножа привлекли к нему внимание криминального мира. В России финкой назвали все боевые ножи «урок», кроме метательного («перо»), что закрепилось и в УК, и в блатном фольклоре. Для таких «клиентов» обычно изготавливались ножи с металлическим крестовидным передним упором. Наборная рукоять из разноцветной пластмассы много рассказывала знающему человеку о владельце ножа. Задний боевой упор из металла, кожаные ножны, закрывающие только клинок, с дополнительными застежками, предохраняющими нож от выпадения, — всего вышеперечисленного не бывает в настоящем пуукко, который по милицейским нормам порой вообще не является оружием: у него нет передних упоров, а длина клинка может быть менее 90 мм.

Нож для царя

Внешне пуукко с течением времени несколько видоизменился, приобретя украшающие элементы. Изготовление более-менее приличного ножа требует таланта кузнеца, ювелира, кожевника и столяра; этому финны учились 150 лет назад на лучших английских и шведских мануфактурах. Он производится в Финляндии многочисленными частными мастерами и мелкими фирмами повсюду, но некоторые регионы, как, например Похьянмаа, особенно район Каухава, отмечены этим особенно: после Второй мировой войны здесь располагались 26 из 30 крупнейших финских производителей пуукко. Самые дорогие ножи по сей день делаются вручную, однако и их промышленное производство имеет давнюю традицию.

Так, знаменитые ножи kauhava-puukko производятся на фабрике, основанной в 1879 году мастером Иисакки Ярвенпяя. Почти без средств, имея только страстное желание делать красивые ножи, на ходу учась ковке и закалке стали, двадцатилетний юноша в одиночку приступил к делу в своем тесном сарае. Создатель нового, художественно отделанного пуукко, он первым стал набирать рукояти из бересты, инкрустировать их медью и серебром, украшать ножны бронзой и латунью. В 1888 году им был изготовлен нож для наследника русского престола Николая Александровича; с 1890 года с ним работало уже 10 человек, и в 1894 году он сделал второй нож, теперь уже для императора Николая II, что было засвидетельствовано высочайшей грамотой. В 1922 году на фабрике трудилось уже более 25 мастеров; сегодня это крупнейшее в Финляндии производство, выпускающее только финские ножи. Всего в историю Каухава вписали себя около 150 фирм и частников, так или иначе связанных с производством пуукко. Второй крупнейший производитель ножей — компания «Marttiini» — ориентируется на традиционный дизайн финских ножей.
Несмотря на солидный возраст, финский нож смог доказать свою полезность и в нашем технологизированном мире.

Вольф Мазур

Жила-была русская губерния. Маршировали по ней солдаты, строились казармы, «присутственные места», имелось даже собственное Адмиралтейство. Тысячи подданных в православных храмах возносили молитвы о здравии государыни императрицы Екатерины. Все как и положено, но губерния сия была в… Средиземном море. Тем не менее все это — подлинная, но давно забытая история…

26—27 июня 1770 г. русская эскадра под командованием графа Алексея Орлова сожгла турецкий флот в Чесменской бухте. Погибло 14 кораблей, 6 фрегатов и до 50 малых судов. Трофеями русских стали 60-пушечный корабль «Родос» и 5 больших галер. Русский флот стал хозяином Эгейского моря. В Петербурге Екатерина II приказала в честь победы отчеканить медаль, на которой был изображен горящий турецкий флот с лаконичной надписью: «Был». А в Царском Селе на пруду возвели Чесменскую колонну, к которой и поныне водят экскурсантов.

Далее историки описывают блестящие победы Румянцева и Суворова, восстание Пугачева и т. д. А между тем русский флот ушел из Средиземного моря лишь в начале 1775 г. А что он там делал пять (!) лет? Екатерина II после Чесмы направила на Средиземное море еще три эскадры, всего в Архипелаге имелось только кораблей (тогда термин «линейный корабль» не употреблялся) — аж девятнадцать! Вообще говоря, сама отправка русских эскадр на Средиземное море была гениальным стратегическим замыслом великой императрицы и ее советников, которых позже назовут «екатерининскими орлами». Ведь до этого ни один русский военный корабль не выходил даже в Атлантику, если не считать перевода «новопостроенных» кораблей из Архангельска в Кронштадт.
Все победы русского флота меркнут перед Чесмой, и не только по числу потопленных вражеских судов, но и из-за того, что битва была выиграна за многие тысячи миль от своих баз. В прежних и последующих сражениях на Балтике и Черном море русские эскадры выходили в море на неделю, от силы на три, давали сражение в 100 милях от базы, а то и в виду собственного берега и шли домой. В базе выгружались раненые и больные, корабль вставал на ремонт. И лишь через несколько недель или даже месяцев эскадра пополнялась новыми моряками взамен выбывших и, приняв на борт боезапас и провиант, вновь выходила в море.

А тут граф Орлов оказался один в чужом море. Транспортные суда, пришедшие из Кронштадта за 5 лет, можно пересчитать по пальцам. Все побережье Средиземного моря от Далмации до Дарданелл и от Дарданелл до Туниса было турецким. Франция и Испания враждебно относились к русским и не допускали их в свои порты. Правда, мальтийские рыцари и итальянские государства готовы были оказать гостеприимство, но только за очень хорошие деньги. Эскадра Орлова должна была погибнуть менее чем за месяц, как Великая армия Наполеона в России.

По первоначальному плану Екатерины предполагалось высадить небольшие десанты на территории материковой Греции, а затем «сыны Эллады» должны были поднять восстание, выгнать турок и предоставить свои порты русским. Но турки сосредоточили в Греции большие силы, а вожди повстанцев не ладили между собой и так и не сумели создать регулярное войско. В итоге русским десантникам пришлось убраться на корабли.

После Чесмы Екатерина II всячески понуждала графа с боем прорваться через Дарданеллы и бомбардировать с моря Стамбул. Укрепления турок в проливе тогда были очень слабы, и технически задача была легко выполнима. Однако Алексей Орлов испугался. 24-летний сержант Преображенского полка не побоялся составить заговор против законного императора в пользу немки, не имевшей никаких прав на престол, а позже в Ропше лично устроить Петру III «геморроидальные колики». Но после Чесмы граф находился в зените славы. Раньше нищий гвардеец рисковал только головой, а при удаче приобретал все. Сейчас он мог потерять все, а в случае удачи не получить ничего.
С вероятностью 95% русская эскадра прорвалась бы через Дарданеллы. А что дальше? Хорошо, если Мустафа III, увидев русский флот под окнами дворца, запросит мира. А если нет? Высаживать десант? Нет войск. Сжечь Стамбул можно, но зачем? Султан обозлится и будет продолжать войну, а Екатерина потеряет в Европе имидж мудрой и просвещенной государыни, который она с таким трудом создавала много лет. А уходить из Дарданелл русской эскадре будет куда сложней.

И тогда Орлов с санкции императрицы решает основать российскую губернию на Кикладских и прилегающих островах Эгейского моря. Кто предложил выбрать остров Парос главной базой русского флота, неизвестно. Во всяком случае, стратегически он выбран удачно. Парос принадлежит к Кикладским островам (южная часть Эгейского моря) и находится в центре их. Таким образом, владея Паросом, можно легко контролировать Эгейское море и подступы к проливу Дарданеллы, до которого около 350 км. До ближайшей точки полуострова Малая Азия от Пароса 170 км, и туркам высадить десант с материка на остров невозможно, не обеспечив себе господства на море.
15 октября 1770 г. эскадра графа Алексея Орлова в составе кораблей «Три Иерарха», «Ростислав», «Родос», бомбардирского корабля «Гром», фрегатов «Слава», «Победа» и «Святой Павел» прибыла к острову Парос.
К моменту захвата русскими на Паросе проживало 5 тысяч человек, в подавляющем большинстве православных греков. Они занимались хлебопашеством, виноградарством и овцеводством. Население острова влачило нищенское существование.

Турецких властей на острове не было, и греки радостно приветствовали наши корабли. Русские моряки использовали обе бухты острова — Аузу и Трио, где были оборудованы стоянки кораблей. Но столицей «губернии» стал город Ауза, построенный русскими на левом берегу одноименной бухты.
Первым делом бухта была укреплена, на ее левом берегу построили два форта с каменными брустверами на девять и восемь 30-и 24-фунтовых пушек. На островке у входа в бухту расположили 10-орудийную батарею. Соответственно была укреплена и бухта Трио. На левом берегу бухты Ауза возвели здание Адмиралтейства. Да, да! Российского Адмиралтейства! Балтийский флот имел Адмиралтейство в Петербурге, на Черном море Адмиралтейства тогда вообще не было, как не было и флота, а вот на Средиземном море возникло Адмиралтейство для нашего «Архипелажного флота». В Аузу из Петербурга были выписаны десятки корабельных мастеров, включая знаменитого А. С. Касатонова, который позже стал главным инспектором кораблестроения. 3 июля 1772 г. адмирал Спиридов выдал Касатонову премию 50 червонцев с объявлением в приказе.
Большие корабли в Аузе не строили, да и нужды в этом не было, но ремонтировали корабли всех рангов. Зато строили в большом числе малые парусные и разнообразные гребные суда.

Аузу заполнили различные административные здания, пекарни, прядильни, казармы матросов. Замечу, что сухопутные войска по каким-то объективным, а скорее, субъективным соображениям дислоцировались вне города. Так, казармы Шлиссельбургского пехотного полка располагались на правом берегу бухты Ауза. Чуть дальше находились лагеря греков, славян и албанцев. В глубине острова располагался лагерь лейб-гвардии Преображенского полка. В Аузе была учреждена даже гимназия, в которой учились сотни греческих мальчиков.
Губерния из 27 островов должна была обеспечивать флот численностью до 50 вымпелов и несколько пехотных полков. Поэтому острова были обложены податью (10-процентным налогом) на хлеб, вино, строевой лес и т. д. Определенная доля налога взималась деньгами. Кроме того, часть этих товаров покупалась русскими властями, но установить пропорцию между оплачиваемыми товарами и собираемыми налогами автору не удалось. Но, увы, этих налогов не хватало, да и Орлов не желал становиться в тягость дружественному православному народу. За все должны платить басурманы!

Греки, в особенности островитяне, уже с XV века держали в своих руках большую часть морских перевозок в Средиземноморье. Пиратство же они считали вполне законным бизнесом, как бы частью торговли. Единственное, что их сдерживало, это преобладающая мощь турецкого флота. Чесма и ряд других побед русского флота избавили их от турок. Еще до Чесмы несколько греческих владельцев торговых судов (они же были капитанами) прибыли к Орлову и попросились в русское подданство. Граф охотно принял греков и разрешил поднять на их кораблях Андреевские флаги.

И вот по всему Восточному Средиземноморью полетели фрегаты, бриги, шебеки и галеры под русскими флагами. Вспомним, что огромная турецкая империя почти не имела дорог, и торговля шла в основном морем. Ежегодно сотни турецких да и, чего греха таить, нейтральных судов становились добычей греческих корсаров. Причем иной раз на охоту выходил и смешанный (русско-греческий) экипаж под командованием русских офицеров. Корсары совершили несколько дерзких налетов и на турецкие порты в Малой Азии, Сирии и Египте.

Надо сказать, что греческие капитаны не «крысятничали» и отдавали положенное властям губернии как деньгами, так и натурой. Тот же Алексей Орлов получил массу драгоценностей, породистых скакунов и знатных красавиц.
Приключений у капитанов эскадры Орлова было куда больше, чем у хваленых флибустьеров Карибского моря. Так, в ночь на 8 сентября 1771 г. трекатра «Св. Михаил» (парусное купеческое судно), перевозившая десант из четверых офицеров и 202 солдат Шлиссельбургского полка, разминулась с русской эскадрой. А наутро наступил штиль – паруса неуклюжей трекатры повисли. И тут откуда ни возьмись – пять турецких галер. Турки рассчитывали на легкую добычу, но капитан Александр Митрофанович Ушаков решил драться насмерть. По его приказу «вокруг борта вместо туров были поставлены пустые водяные бочки, обвешанные постелями и платьем, и посланы две шлюпки с буксиром, чтоб удобнее было поворачивать трекатру при обороне. Две турецкие галеры атаковали наше судно с кормы, а третья — с правого борта, но, встреченные сильным картечным огнем, остановились. Оправясь, турки дружно устремились на трекатру с намерением абордировать ее. Подпустив их на пистолетный выстрел, Ушаков вдруг повернул к ним трекатру бортом и открыл непрерывный беглый огонь, чем принудил неприятеля отступить в большом расстройстве».
На «Св. Михаиле» были сильно повреждены паруса и такелаж, в правом борту — пять пробоин, но, благодаря импровизированной «броне» Ушакова был убит всего один мушкетер и семеро ранено.

Ночью 9 сентября 1772 г. капитан-лейтенант Панаиоти Алексиано подошел к острову Станчио и высадил десант. С ходу была взята небольшая турецкая крепость Кеффано, где было захвачено 11 пушек. За это Екатерина II наградила Алексиано орденом Св. Георгия 4-й степени. А всего через полтора месяца Панаиоти Алексиано на своем «Св. Павле» и с корсарской гребной фелукой, которой командовал грек Паламида, отправляется к устью Нила.
Фрегат «Св. Павел» — это бывшее торговое судно. Орудийные порты были замаскированы. И фелука тоже ничем не отличалась от сотен таких же фелук, плававших в Восточном Средиземноморье. Таким образом, суда Алексиано, не вызвавшие никаких подозрений у египтян, спокойно вошли в гавань Дамиетты (ныне Думьят, в 45 км северо-западнее современного Порт-Саида). И уже в порту корсары открыли огонь. В двухчасовом ожесточенном бою все турецкие военные и торговые суда «были преданы пламени».

Уже выходя из порта, Алексиано наткнулся на турецкий фрегат. После короткой перестрелки турок спустил флаг. На фрегате был взят местный правитель Селим-бей «с тремя главнейшими агами, разными другими офицерами и служителями, коих всех осталось 120 турок». 13 июня 1774 г. Алексиано на фрегате «Св. Павел» вместе с двумя полугалерами «Зижига» и «Лев» вышли в море и направились к Дарданеллам. 26 июня Алексиано высадил 160 десантников на небольшой остров Карыбада (Мекасти), находящийся в заливе Декария у румелийского берега. Навстречу им выдвинулся отряд турок с пушкой. Но десантники их рассеяли и захватили пушку. Затем десантники осадили слабо укрепленную каменную крепость с пятью башнями. После короткой перестрелки ее гарнизон капитулировал с условием, что осажденным разрешат без оружия на лодках переправиться на румелийский берег. Десантники выполнили свои обещания, и начальник крепости Сардар Мустафа ага Каксарли с пятьюдесятью турками отправился к европейскому берегу. Наши моряки перегрузили на «Св. Павел» взятые в крепости 15 пушек калибра от 3 до 14 фунтов, 4200 ядер, 40 бочек с порохом и иные припасы. На берегу десантники сожгли 4 фелуки, а в крепости — все дома обывателей, и на том отбыли восвояси. Все описанное выше не вошло в учебники истории как заурядные будни забытой войны.

Турецкая морская торговля была парализована, в Стамбуле начался голод. Выручили турок французы, которые под своим флагом перевозили продовольствие и другие товары в турецкую столицу. Граф Орлов и русские адмиралы требовали у императрицы разрешения захватывать французов всех без разбора, но из-за нерешительности Екатерины этого сделано не было.
25 июля 1774 г. к русской эскадре адмирала Елманова, стоявшей у острова Тассо, подошла турецкая полугалера с белым флагом. На ней прибыл майор Белич (серб на русской службе) с письмом от фельдмаршала Румянцева, в котором говорилось, что 10 июля был заключен мир с турками. Кампания в Архипелаге закончилась.

Екатерина не сумела сдержать обещаний, данных грекам. Наши адмиралы говорили им, что после войны, если не вся Греция, то, по крайней мере, «губерния» войдет в состав России. А теперь на острова должны были вернуться турки. По мере возможности Екатерина постаралась облегчить участь доверившихся ей греков. В условия мира была включена статья об амнистии для всех греков, славян и албанцев, сражавшихся на стороне России. Следить за выполнением этой статьи турками было поручено русским консульствам в Греции. Всем желающим из населения островной губернии было позволено на русских и греческих судах отплыть в Россию.

Тысячи греков уехали в Россию, большинство из них поселилось в Крыму и на побережье Азовского моря. Гимназию перевели в Петербург, где была открыта Греческая гимназия, позже переименованная в Греческий корпус.
Несколько корсарских фрегатов с греческими беженцами — «Архипелаг», «Тино», «Святой Николай» и др., замаскировавшись под торговые суда, прошли Проливы, а затем стали одними из первых кораблей рождавшегося Черноморского флота.
Екатерина приказала сформировать в Крыму Греческий пехотный полк. Многие греческие корсары стали адмиралами русского флота. Среди них Марк Войнович (он имел сербские корни), Панаиоти Алексиано, Антон Алекиано и др.
Кючук-Кайнарджийский мир оказался лишь коротким перемирием. В августе 1787 г. Оттоманская империя вновь объявила России войну. Капитанами ряда кораблей Черноморского флота стали греки из первого поколения корсаров, а севастопольской эскадрой Черноморского флота командовал старый пират Марк Войнович. А молодые греческие корсары, не дождавшись прихода русских эскадр, сами снарядили корабли и под Андреевскими флагами вышли в Средиземное море.

Александр Широкорад