Феминизм. Кавказ

Совместно с проектом «God любви» редакция «Новой Газеты» попросила 7 очень разных женщин из Дагестана рассказать про то, о чем на Кавказе не принято спрашивать: о любви и ее месте в их жизни. Благодаря этим откровенным личным историям по кусочкам складывается представление о мире, в котором сегодня живут женщины на Кавказе.

~ Зарема Дадаева, 53 года. Директор Музея истории Махачкалы

— В типографии, с которой мы обычно работали, сломалась печатная машина. Я срочно звоню в другую: я такая-то такая из «Первой галереи» (к нам тогда уже с большим уважением относились в Махачкале, о нас много писали журналисты, и по телевидению показывали, все двери открывались). Говорю, вы нам должны срочно напечатать буклеты к выставке и приглашения. А на том конце холодный, очень спокойный, без эмоций голос мне отвечает: «Девушка, я никому ничего не должен. У меня срочный заказ».

Думаю: «Ничего себе! Мне так ответить!»

Ах-ах-ах, тут вырастают мои аварские рога, как я их называю. И я, такая возмущенная, ловлю такси и еду туда. С кем я сейчас говорила, кто такой Эмиль?

И выходит молодой человек, очень симпатичный: «Вот, со мной». Ну, в общем, мне пришлось пустить в ход все свое обаяние, все свои чары — и через час заказ был уже готов.

Через девять месяцев он сделал мне предложение. Мы были на опере «Имам Шамиль» в нашем русском драматическом театре. И прямо в зале между этими рядами тесными он садится на колено и просит стать его женой. Я смотрю на него: «Слушай, может быть, это неприлично, но я сразу соглашусь, а то вдруг ты передумаешь». Так мы с ним похихикали, а потом поженились. И у нас была небольшая, но очень веселая свадьба.

Мы уже немолодые люди были: мне 35, ему 30. Я долго не выходила замуж. До этого я пять лет была засватана, тоже по своему желанию, по любви. Но не случилось ничего, просто тянулось, тянулось, тянулось — и не с моей стороны. Потому что его родители начали ему другую невесту искать. Я обиделась: ну если меня не хотят, то и я не хочу. А он не захотел ничего менять. И от этого была такая боль… и еще стыд: всем же было объявлено, что мы поженимся. И вот этот страх, эта боль во мне годами жили: что из отношений может не произойти ничего.

И, в общем, я как-то так сублимировала всю энергию в свою профессию, в галерею. Притом что были у меня и друзья-мужчины, я такая вся мальчишница вообще, очень люблю дружить. Но я боялась отношения заводить. У меня оцепенение было: зачем что-то начинать, если это когда-нибудь закончится, еще раз мне будет больно — и я не выживу.

Хотя это такое счастье, что я не попала тогда в ту семью. Потому что мужчина, который не может добиться своего, отстоять свою женщину, — это точно не мое.

И постепенно я поняла, насколько цельный мужчина со мной рядом оказался. И то полное доверие, то уважение ко мне как к личности, как к женщине. Точно так же и у меня к нему в ответ. Спустя несколько лет я даже стала говорить такую фразу: «По-моему, я тебя люблю…. Ты знаешь, а я тебя люблю». Мы не лукавили с самого начала, что какие-то безумные чувства были у нас друг к другу, все-таки это союз двух взрослых людей. Но вот каждый раз с маленьким каким-то открытием, с маленькой историей я узнавала такого красивого человека рядом! И это было так клево, что можно, оказывается, вот так — через уважение, будучи уже в быту и в одном хозяйстве, — влюбиться. Влюбиться как девчонка.

У нас путь непростой был. Мы ребенка потеряли. И уже после четвертого ЭКО, после этих бесконечных анализов, гормонов, наркозов… После очередной трагедии, когда снова депрессия и разочарование, у нас был разговор. Я сказала: «Человек рождается один раз и имеет полное право любить своих детей, а ты еще молодой. И я просто буду счастлива, если это случится у тебя. И не нужно цепляться за меня. Мне 40 лет, и вряд ли я уже что-то смогу. Я хочу, чтобы ты был счастлив». Он тогда сел напротив и сказал: «Я счастлив с тобой». И надо было видеть глаза. Эти глаза с поволокой слез… Это настолько было искренне, невозможно.

И потом случилось как случилось. Через год родилась Ева. И это такое счастье. Я не живу до конца, если я не в любви. И я чувствую огромную благодарность к нему за то, что благодаря ему я пережила мгновения такой невероятной химии, которая формирует тебя, цементирует какие-то твои дыры и трещины, латает всю тебя. И вот это чувство любви, оно теперь не вытекает ниоткуда. Оно есть, и оно — основание жить дальше.

~ Райсат Османова, 64 года. Педагог, директор общественного движения «Дагестан без сирот»

— Если бы в молодости у меня были мозги, как сегодня, думаю, я была бы замужем за тем человеком, за кем хотела быть. Меня очень любил и очень уважал мой папа. Знаете, когда его уже не было в живых, его друзья как-то сказали о нем: «Он не жалел, что у него не родился сын». Потому что я для него была и сын, и дочка. И когда я только окончила школу, мне мама сказала: «Папину шапку не надень на чужого человека». Это значило, чтобы я не позорила семью, с кем попало не встречалась, не гуляла.

Я впервые его узнала, когда еще в пятом классе училась, он был постарше. А потом уже в девятом классе — смотрю, человек в военной форме постоянно сидит на скамейке, мимо которой я иду домой, и взглядом меня провожает. Но я ноль внимания на него. А когда я в институте училась, он начал проявлять активный интерес.

Я не умирала от любви, нет, но я знала его отношение ко мне. Этот человек доказывал его мне. Но я избегала его, стеснялась: а вдруг услышат в районе, узнают родные, ой нет…

С первого курса у меня были ухажеры — мы как-то посчитали с сестрой только тех, которые официально приходили сватать меня: 11 человек! А я тогда была полная, конопатая ужасно. Но шарм был. И ко мне подступиться было немножко трудно. Я была бойкая, девочки без меня в кино не ходили, если надо, я могла с ребятами поругаться, могла постоять не только за себя, самостоятельная такая. Но внутри женское сердце все же таяло. Я стеснялась. Несмотря на свою боевитость, с ним я была несмелая.

Друзья столько раз пытались нас свести. Меня с подружками приглашают куда-нибудь, мы приходим — а он там! Все, я разворачиваюсь и ухожу.

Наш общий друг до сих пор вспоминает, как на колени передо мной вставал, чтобы я согласилась встретиться с тем человеком. Я говорю: «Эх, сейчас сделай так, чтобы нам увидеться!»

И однажды сестра случайно услышала, что его женят… На той, на которой он не хочет. И говорит мне: «Может, какие-то действия все-таки предпринять?» Нет, говорю… папина шапка…

А потом, когда он женился, я всю ночь плакала. И себя успокаивала: сама виновата. Мне тогда было 22.

После института меня направили работать учительницей в селение, я жила там на квартире у одной бабушки. К ней приезжали два парня, ее внуки. Один меня заметил, он городской был. И так получилось, что вся его родня захотела меня за него взять замуж. Я так подумала: «Отец — профессор, в городе живут, своей любви я не дала дальше идти.… Ну хорошо, выйду, чего делать».

Я не жалела, неплохой был. Родила троих детей от него. Была предана ему, была для него и женой, и любовницей, и матерью, и сестрой. Но он пил. Терпела, думала, он исправится. От друзей, от отца своего скрывала, не жаловалась. У нас, когда молодые женятся, за невесткой отправляют самые благополучные пары из знакомых, такая примета на счастье. И нас на каждой свадьбе пытались отправить. Но я всегда любую причину находила, чтобы не поехать: зачем, чтобы у молодых семья на нашу была похожа…

И потом я поняла, что ничего не поменяется. Он не перестанет пить.

Я начала замечать в глазах детей какое-то неуважение к нему, потом сын из дома убегать стал из-за него, много чего было… И я потихоньку, пять лет, стала себя готовить к разводу.

По сто раз расспрашивала женщин, которые одни с детьми, каково это. Я готовилась психологически. Финансово я не была зависима от него: я в школе работала, а потом меня пригласили в администрацию, в отделе опеки. Еще я шью, я пеку, тогда у меня еще и репетиторство было. Я стояла нормально на ногах. За полгода до развода поставила родителей в известность. У матери, конечно, истерика была. А свекор сказал мне: «Большое спасибо, что до сих пор жила с моим сыном. Я знаю, каким он к тебе каждую ночь является. Я ждал, когда ты ко мне с этим придешь, зачем ты не пришла раньше».

19 лет я была замужем, и вот уже 20 лет я одна. Варианты были… Но мне не нравится второе замужество — это мое сугубо личное отношение. Я бы хотела еще раз в жизни встретить того человека. Чувств уже тех нет, но мне очень интересно было бы на него посмотреть. Знаете, я тогда писала стихи о нем на аварском. И до сих пор храню этот блокнот, с 77-го года… «Когда ты навстречу идешь — я отворачиваюсь, от тебя убегаю. Но сама я часто прихожу в твое общежитие навестить подругу. И у меня глаза сверкают, как цветы на скалах, когда я вижу тебя».

~ Бабуся Султанат, 78 лет. Пенсионерка, продавщица на рынке

— Любовь с мужчинами — такой вещи нет в мире. Это я правду тебе говорю. Есть привычка, совместная привычка мужчины и женщины. Так жизнь и проходит. Расскажу, что со мной произошло, — такого в мире не бывает!

Я в 17 лет вышла замуж — как только девятый класс окончила. Я его даже не видела в глаза, только в брачную ночь познакомились. Раньше в платке ходили, в шароварах — на мужчин даже смотреть нельзя было. Рядом с мужчиной идти нельзя было — женщине дорога сзади. Еду когда подаешь — вперед мужчины должны кушать, потом женщины. Такие обычаи были.

Муж устроился на военный завод работать, маленькую комнатушку получили, я нянькой в садик пошла, сразу беременной была. И вдруг к нам приезжает девушка из Украины. Я вообще никогда не видела такой красивой женщины! Муж говорит: «Это гость ко мне». И хозяйка квартиры забрала меня к себе жить на месяц, пока у мужа была та женщина в гостях. У хозяйки было три коровы, и я каждый день за ними ходила, помогала ей молоко продавать на рынке.

А та красавица с моим мужем жила.

Муж, оказывается, женат был на ней: он на Украине после армии два года работал. Но родственники не разрешили ему этот брак, настояли, что только на своей надо жениться. Такие обычаи.

Месяц прошел — она уехала. Хозяйка мне говорит: «Давай переселяйся обратно, она уехала, теперь ты иди в свою комнату».

А мне разницы уже не было.

Никогда не верила, что натуральная любовь есть. Это в книгах можно читать: Джульетта, Ромео, всякая чушь, ерунда. Никогда, никогда в жизни я не была влюблена. Выходите замуж, рожайте детей и живите для себя — такой смысл у меня. Я не знаю, счастливая я была или нет: я не считала. Я только радовалась с детьми: то их в лагерь отвезу, то их учебой занимаюсь, то это, то то… Ничего, кроме детей, не существовало.

Муж очень ревнивый был… Руку на меня поднимал. Вообще туши свет как поднимал! Даже беременную бил. Тяжелый муж был. Мне надоедает — я еду к маме в селение. А она говорит: «Умирай, но сиди там, у мужа, ты здесь не нужна». Так по обычаю. А когда муж добрый был — я уже не подключалась к нему, не доверяла… Вот такая система у бабуси была.

18 лет в браке была. Потом все-таки ушла. Были моменты, сватались ко мне, но я думаю: «На черта они мне нужны?!»

Подробнее
https://novayagazeta-ru.cdn.ampproject.org/c/s/novayagazeta.ru/amp/articles/2021/08/13/gornoe-ekho-drug-druga

Камила Калаева родилась в Москве, жила и училась в Лондоне, а в 2018 году перебралась в Махачкалу. Как она говорит, в Нью-Йорке или Лондоне в фэшн-индустрии все работает уже десятки лет и будет работать дальше, ты просто вливаешься в общий поток. А стать частью чего-то зарождающегося, создающегося на твоих глазах и с твоим участием – намного круче.

В Махачкале она снимала (и продолжает снимать) друзей, архитектуру города, пытаясь поймать и запечатлеть его быстро меняющийся облик. Снимки, которые она делала с 2018 по 2021 год, вошли в фотокнигу, что выйдет в этом году.

Отдельная глава посвящена «Дому 15». И это не случайность. Во-первых, там собираются творческие молодые люди. Во-вторых, это реальный дом со своей историей, тут жил Расул Гамзатов и его семья. А в-третьих, «Дом» создан родным братом Камилы Мурадом Калаевым и его единомышленниками.

«Папа всегда топит за то, чтобы ребенок занимался тем, к чему его тянет»

— Как тебя родители в Лондон отпустили?

— Они меня отправили, когда мне исполнилось 11 лет. Я училась в обычной лондонской школе с пятого по девятый класс. И уже чувствовала эту страну практически своей. Настолько своей, что начала забывать русский язык. Папу это встревожило, он сказал: «Давай обратно, тебе нужно побыть тут хотя бы два года, а потом делай, что хочешь». И я вернулась в Россию. Пожила в Москве, чтоб не терять время поступила и проучилась два года в Британской высшей школе дизайна. Выбрала курс «Фотография, как современное искусство».

В общем, через два года я получила свою свободу. «Британку» я бросила и поступила в университет, куда всегда мечтала поступить – University of the arts London по специальности «фотография». Это самый большой и крутой в Европе университет творческой направленности.

Проучилась в University of the arts London год и возвращаться не планировала. Но в 2014-м случился кризис, у семьи начались финансовые проблемы, и я снова в Москву.

Три года работала ассистентом художника Таус Махачевой, стажировалась для опыта в «Гламуре» и в других журналах. Год училась в школе Родченко.

А в 2018 решила переехать в Махачкалу. Раньше мне казалось, что Дагестан, да и в целом Россия – это совсем не про меня. Став старше, я стала чаще приезжать на родину и замечать, как много тут интересного, неизведанного и не зафиксированного. Городу было, что сказать, а мне – что ответить. Из Махачкалы уезжать никуда не хочу. Ну, если только в Лондон.

— Почему?

— В Дагестане нравится. Здесь для меня, как принято говорить, «зона комфорта». Я отсюда родом, для меня много родного и знакомого в менталитете здешнем. Хотя, если уже совсем честно, меня в Дагестане воспринимают как белую ворону немного, но я чувствую себя на своей территории.

— А в Москве?

— Что в Москве делать, я не знаю. Все туда так рвутся… Да, ради карьеры можно переехать, но ту же карьеру и здесь есть возможность построить. Здесь очень интересные люди, есть такое ощущение общества, чувствуешь, как будто в большой семье находишься. После того, как поживешь в Махачкале, ты не готов мириться с условиями в Москве, с расстояниями, с людьми, со всем. Если у тебя нет там какой-то базы, нет своих людей, будет сложно. У меня-то она вроде есть, но здесь, в Дагестане – больше, что ли. Хотя, мне кажется, неплохо пройти обкатку мегаполисом, это серьезная такая закалка.

— В Дагестане ты ни разу не была до переезда?

— Была. Папа каждое почти лето привозил к бабушке и дедушке, типа, нужна связь с корнями. Не скажу, что мы были в восторге. Мне как ребенку, который приезжал из большого города в село, который привык к комфорту, там не очень нравилось. Но воспоминания у меня остались самые теплые, особенно, когда отец начал организовывал фестиваль этнический музыки в нашем селе Хайхи. Туда со всех сел приезжали, пели, а на это и из городов подтягивались и даже иностранцы бывали. А сейчас мне все это так нравится, я сейчас половину лета в селе, причем, добровольно и не только в своем, по разным селам езжу.

— А расскажи об отце, мне кажется, он какой-то у тебя необычный по дагестанским меркам.

— С отцом мне повезло, он такой «нестандартный» дагестанский отец. Кроме того, что развивает многие проекты в Дагестане, он еще и поддерживает нас во всем.

У нас, детей, не было свободного времени в детстве, мама всегда водила на кружки: художка, английский, фигурное катание, гимнастика, теннис. Всегда развивала нас, искала то, что нам будет интересно, всегда топила за наше образование.

У нас в семье сестра музыкант, брат в кулинарной индустрии, я фотограф. Папа всегда топит за то, чтобы ребенок занимался тем, к чему его клонит. В молодости он сам снимал на пленку, у него были видеокамеры, может, подсознательно угадал, что мне подойдет. Во многом именно благодаря отцу, я сначала узнала о фотографии, а потом полюбила ее.

Подробнее https://daptar.ru/2022/04/15/feshn-fotograf-kamila-kallaeva-o-svoey-zhizni-v-dagestane/

Instagram Камилы https://instagram.com/kamilabanks?igshid=YmMyMTA2M2Y=

Поучительная история из жизни опубликована в Телеграм-канале «Что хочу сказать, Мадо» - канал о женщинах Ингушетии.

Девушка поделилась эпизодом рукоприкладства со стороны мужа. После побоев она выбежала из квартиры. Он вышел следом и ударил её по лицу. Девушка в ответ наградила его ударом в пах. Затем оттолкнула и ударила свекровь, которая сдерживала невестку. Интересно, пыталась ли она так же утихомирить своего сына, когда тот начал побои?

Семья домашнего боксера теперь демонстративно игнорирует невестку в знак обиды. Прочитав слова поддержки и понимания от подписчиц канала, авторка сообщений пришла к выводу - я не груша для битья.

Из канала:

«Наша без преувеличения героиня появилась в нашем чате. Понятно, что человек это сделал НЕ потому что она хотела зла, ненавидела своего мужа и его родителей, и НЕ потому что она психологически неуравновешенна. Она поступила, как обычный человек, которого довели. Интересно, что мы часто прибегаем к такому оправданию, когда бьет мужчина, а если женщина сделала такое, так это непременно из-за того, что с ней что-то не так. Нет, нет и нет.
Это могло быть состояние аффекта, в котором у человека сознательная часть мозга «гаснет» под давлением самого древнего инстинкта самосохранения. Это невозможно контролировать. Сознание «гаснет».
Девушку хочется поддержать, а всем остальным, кто считает возможным угнетать слабых, посоветовать держать свои языки и руки при себе и относиться к людям с уважением. Потому что иногда те, кого вы угнетаете, могут дать такую сдачу, которую вы себе не могли и вообразить.
Девушке ещё раз спасибо. Хотя это было сделано ею случайно, этот случай подарил улыбку многим снохам, а мужей и родственников заставил задуматься и по-другому посмотреть на невесток».

Источник: канал «Что хочу сказать, Мадо»

В начале февраля к нам обратилась продюсерка шоу «Ненавижу тебя?» (от издания "Холод") с вопросом, мог бы кто-то из феминисток с Кавказа принять участие в дискуссии с многоженцем. И наша подписчица Ляна Джанкулаева согласилась на съемки.

Мы рады, что всё больше СМИ и публичных программ взаимодействует с нами и нашим сообществом.

Иван Сухов - отец 25 детей. Сейчас с ним живут 12 детей и 3 жены. Он считает, что дети — главное в жизни, особенно для женщины. Его оппонентка, Ляна, уверена — такую модель жизни нельзя назвать рациональной, потому что, если многоженство приобретет массовый характер, брак станет привилегией небольшого числа мужчин.

Выпуск https://youtu.be/6lSjIUPsEsw

Марина Агальцова – юристка, правозащитница центра «Мемориал» (ликвидирован 5 апреля и признан в России иноагентом). Много лет помогает дагестанцам из поселков Временный и Новый Ирганай добиваться справедливости в российских и международных судах. Она рассказала Даптару, почему бóльшая часть ее заявительниц – женщины и почему в Дагестане можно хотя бы что-то изменить.

В 2014 году, после продолжительной спецоперации в дагестанском посёлке Временный, его жители остались с разрушенными и разграбленными домами. Вместе с правозащитниками посельчане пытаются добиться выплаты компенсаций. В марте 2022 года Московский городской суд удовлетворил апелляцию 562 ирганайцев, пострадавших от затопления при строительстве ГЭС и до сих пор не получивших компенсацию. Теперь власти должны будут в разумные сроки подготовить документы для положенных выплат.

— Я читала о ваших заявительницах из Временного. Мне они показались очень уверенными женщинами. Сильными. И почти феминистками.

— Конечно, они никогда не скажут о себе, что они феминистки. Но по характеру, по тому, как они реагируют на внешние обстоятельства, какие принимают решения – они более феминистки, чем я. После того, как началась работа по поселку Временный, мы начали составлять списки – состав семьи, глава семьи. Так вот, в семье Аминат Супяновой – она, замужняя женщина, указана как глава семьи. А Джамиля Гаджиева развелась с мужем и тоже глава семьи. Или Написат Патахова, местный фельдшер. Когда говоришь с ними, то понимаешь – это не те женщины, которых можно заткнуть.

При этом с самого начала им поступали угрозы. В 2019 году группа из «Мемориала» сняла двухминутный ролик о женщинах поселка Временный. И там жительницы показывают смски с угрозами, которые они все получали.

— А как они реагировали на угрозы?

— Конечно, им было страшно. Я бы сказала, что это была смесь страха и ярости. У Аминат, например, первой реакцией была ярость, но ее вообще невозможно заставить замолчать. Остальные реагировали более спокойно, но я видела, что они переживают: они же тут, на своей земле, до них легко дотянуться.

— Получается, что дагестанские женщины – и есть главная движущая сила протеста против произвола властей?

— У меня два больших дагестанских дела – в одном районе. Но там совершенно разная динамика. Во Временном я общалась в основном с этими потрясающими женщинами. Они принимали решения на всех этапах. Может быть, у них нет образования уровня Высшей школы экономики, но я могла говорить с ними о чем угодно, и они понимали все, что я объясняю им в рамках нашего иска.

В Ирганае – совсем другая ситуация. Заявители там – мужчины, в основном. И с самого начала я общалась с ними, и меня, как правило, сажали за мужской стол. Наверное, потому что нам надо было обсудить дела, а женщины в серьезных делах якобы не участвуют. На самом деле, это не совсем так – я и там познакомилась с женщинами, которые были готовы сражаться за свои права – Нахи Курбановой, Патимат Магомедовой. Но тем не менее, 70 % заявителей по делу об Ирганайской ГЭС – мужчины.

И в какой-то момент мне надоело сидеть за мужским столом, и я ушла в кухню. Там как раз готовился праздник по случаю обрезания хозяйского малыша, и по кухне ходили около двадцати женщин и что-то готовили. Мне хотелось пообщаться с ними, понять, как они смотрят на ситуацию. И я сразу заметила, что девочки помоложе – закрытые и молчаливые. А женщины, что от 50 и старше – очень уверенные в себе. В какой-то момент разговор вывернул на климакс, и то, как свободно – без всяких эвфемизмов – они обсуждали эту «женскую проблему», меня поразило. Мне казалось, что даже в более свободной во многих смыслах России – это не очень принято. И я стала спрашивать, говорят ли они на темы сексуального образования со своими дочками? Узнала, что рассказывают об основных правилах гигиены девочкам в мечети – не все, конечно, но хотя бы основы.

Зато мы поговорили о домашнем насилии. Я спросила их, правда ли, что в их культуре мужчине дана абсолютная власть над женщиной и он может ее наказывать. И одна из женщин (у нее был прикрыт платком даже подбородок) сказала, что «ну, если женщина заслужила наказание, то да». Но остальные сразу зашикали и сказали, что они такое терпеть вообще не собираются и сразу уйдут от мужа.

— Вы говорите – феминизм. Вы же там в семьях жили, разве там есть феминизм?

— Да. Причем сама попросилась в семью, не хотела в отдельной квартире. Ну феминизм, который прямо победил бы патриархальную семейную традицию – это для всей нашей страны еще экзотика. Но какого-то особенного мужского доминирования я не заметила. Вполне паритетные отношения мужа и жены. Особенно в семьях, которым 40-50 лет. А вот среди молодых – да. Тут и вторые жены, и привычка всё решать самому. Довольно большой контраст в отношениях разных поколений.

— То есть в горном Дагестане за права женщин, как ни странно, стоят женщины старшего поколения?

— Я разговорилась с немолодой женщиной, наверное, ей было около 65. И меня поразило, как уверенно и спокойно она рассуждает обо всем. Оказалось, что она вдова, и много лет сама возглавляет семью и решает те проблемы, которые возникают, сама. А после того, как жители Ирганая лишились своих плодородных земель и садов – в большинстве семей зарабатывают женщины. Школы, детские сады, магазины – всё на них. Экономическая независимость тоже придает уверенности.

А вообще, мне бы хотелось, чтобы в Унцукульском районе назвали какую-нибудь улицу не именем какого-нибудь очередного Магомеда-из-властей, а именем какой-нибудь прекрасной женщины, например, Патимат Магомедовой или Аминат Супяновой. Чтобы у местных девочек была перед глазами еще и такая ролевая модель.

Подробнее

Источник: «Этикетные нормы казахов. Часть II. Семья и социум», Шайзада Тохтабаева.