Tertiusfilius

Итак, на типе К было установлены два паровых котла, топящихся нефтью, две паровые турбины по 10500 л.с. каждая, четыре электромотора для подводного хода, а также запасной дизель. Всего семь двигателей. Все это хозяйство занимало много места, поэтому величину лодки пришлось резко увеличить. Тип К был, в среднем, в два раза длиннее (103 м), и в четыре раза большим водоизмещением (2500 т), чем стандартная подлодка того времени. Применение паровой установки резко обострило проблему герметичности, а увеличенный корпус породил сразу пучок проблем, о которых я скажу ниже.

Лодка обладала плохой мореходностью и зарывалась в волну. Наружная носовая палуба работала как большой горизонтальный руль, так что лодка была склонна к самопроизвольному погружению. Носовое орудие постоянно находилось в воде и поэтому не имело смысла. При волнении вода заливалась в боевую рубку, замыкала контакты, так что частенько трап оказывался под напряжением, и экипаж било током. В котельной вода постоянно хлестала через вентиляторы, так что кочегары вынуждены были все время носить прорезиненные плащи, зюйдвестки (штормовые шляпу) и бахилы. Иногда вода заливалась в трубы, из топок било пламя, и не один кочегар тогда лишился бровей.

Если надводная мореходность типа К желала оставлять лучшего, то с подводной было еще хуже. Лодка была слишком длинной, и выровнять ее под водой стоило огромных усилий, и было тонким искусством. Плохая плавучесть носа и плоская палуба приводили к тому, что лодка очень легко сваливалась в пикирование на дно.

При этом, из-за величины корпуса относительная его прочность была гораздо ниже, чем у обычных подлодок. Как объясняли современники, куриное яйцо почти такое же прочное, как страусиное. Но если бы у страусиного яйца была бы такая же скорлупа, как у куриного, оно было бы очень хрупким. Так что у этих лодок предельная глубина погружения была примерно в два раза ниже, чем у обычных. Склонность быстро погружаться и при этом малая предельная глубина были крайне плохим сочетанием.

Котлы топились сырой нефтью. Цистерны с ней были открыты снизу, так что нефть фактически плавала над водой. Эта система должна была облегчить работу по выравниванию лодки, так как вода вытесняла топливо и не нужны были дополнительные расчеты уменьшения веса цистерн. Но на глубине давление приводило к просачиванию нефти на жилые палубы, и она хлюпала под ногами. И это было еще полбеды. При качке нефть смешивалась с водой и топки от такой эмульсии гасли.

Главным преимуществом подлодок всегда была скрытность. Часто слабее надводных судов, субмарина может быстро погрузиться и скрыться от противника. Ключевое слово тут быстро. Но с этим-то у К и были проблемы.

На лодке следовало загасить топки, сложить трубы, перекрыть задвижки труб и вентиляторы, эвакуировать котельную, заполнить балластные цистерны и нырнуть. Крышки труб и вентиляторов плотно задраивались, любой посторонний предмет, попавший под крышку, создавал течь. На этот случай в лодке были выскотехнологичные датчики системы «отправить матроса посмотреть». Благо времени было достаточно. В спокойной обстановке лодка готовилась к погружению около получаса (!), в экстренной не менее пяти минут. Рекорд принадлежал К-8, которая умудрилась погрузиться «всего» за 3,5 минуты.

Хотя лодка была большая, но экипаж жил не особенно комфортно. Хуже всего приходилось кочегарам. Они работали в страшной жаре в плащах и бахилах, так как вода постоянно заливалась внутрь. Матросы спали в тесных кубриках. Заглушенные, но раскаленные котлы создавали в лодке парилку еще долго после погружения. Офицеры жили лучше, у них была просторная  кают-кампания и даже ванна.

***

Где-то к середине 1917 стало ясно, что немецкий Флот Открытого Моря (ВМФ) не стремится выходить в открытое море. Генеральное Сражение, скорее всего, не произойдет. Зачем же тогда нужны лодки типа К, что с ними делать?

Субмарины отправили на противолодочную операцию, патрулировать моря в составе надводного флота. За летнюю операцию 1917 английский флот 37 раз засекал немецкие подлодки, 11 раз атаковал и не потопил ни одной. За это время немцы потопили восемь судов.

Однако К7 все же сумела отличиться. Сначала ее атаковали собственные эсминцы, приняв за вражескую. Лодке удалось уклониться и избежать глубинных бомб. Всплыв, экипаж сумел убедить соотечественников не атаковать, показав опознавательные знаки. Через несколько часов лодка наткнулась на немецкую, они обменялись залпом торпед. Английская торпеда попала в немецкую лодку и не взорвалась. Немцы все же были напуганы скоростью К7 и бежали.

В ноябре того же года 12-я флотилия подлодок сопровождала флот у берегов Норвегии. Там К4 умудрилась протаранить К1. Лодка стала медленно тонуть. Тогда экипаж сняли, а лодку потопили, чтобы не досталась врагу.

Это лишний раз убедило подводников, что действовать в составе флотилий – плохая идея. Главная проблема была в том, что лодки в надводном положении очень невысоко высовывались из воды. Налететь на нее надводному судну или коллеге было не легко, а очень легко. Огни тоже были совсем невысоко над водой, и их часто не видели за волнами.

Тем временем тонувшую К-13 после ремонта включили в состав флота. Люди с других лодок делали все, чтобы на нее не попасть, она считалась проклятой. Для пресечения суеверий К13 переименовали в К22. Потом ее включили в состав 13-й флотилии.

«Битва» у острова Мэй

Зимой 1918 года произошло событие, которое современники окрестят «битвой при острове Мэй». Во время него погибнут две подводные лодки, еще две будут повреждены и погибнут более сотни человек. И все это без столкновения с противником.

В декабре 1917 года подлодки типа К перевели на новое место, в шотландский городок Росайт. На К7 сменился командир, им стал молодой капитан-лейтенант Сэмюэл Марион Гортон Гравенер. Он был из аристократической, но обедневшей семьи и пошел в подводный флот, потому что там больше платили. Гравенер поселил жену в гостиницу «House Inn», там уже жило много офицерских жен. Название было источником шуток для подводников. (House Inn звучит так же, как Hawse Inn, «Гостиница Клюз (или Отверстие)», такой вот нехитрый флотский юмор).

В его честь на лодке устроили вечеринку в большим количеством крепкого алкоголя. Как скоро выяснил Гравенер, жизнь в порту на лодках К была непрерывной пьянкой. Экипажи воспринимали службу на лодках как игру со смертью и заливали страх виски. Те, кто не боялся, все равно воспринимали подлодки К как нечто неправильное.

Хоть подводники и недолюбливали тип К, но все же стремились придать своей лодке собственный шарм. Экипаж К9 звал свою лодку «Собачья». (Игра слов – K-nine звучит так же, как canine, собачья). В рубке подлодки была табличка со словом «Гарм». Так звали собаку Георга V, но вообще это имя чудовищного, четырехглазого пса, охраняющего царство мертвых в скандинавской мифологии. Мрачновато вышло.

К9 отправилась на модернизацию. Экипаж предвкушал месячный отпуск в Лондоне, но по дороге с лодкой произошел довольно типичный случай. Лодка попала в шторм и волны загасили топки. Капитан приказал погрузиться, но под крышку вентилятора попала банка с краской, она не могла закрыться, а вытащить банку нельзя было из-за сильных волн. Разжечь топки никак не могли. Тут же сломался дизель и капитан всерьез думал над оставлением лодки. Но потом ее все же смогли взять на буксир.

***

В начале 1918 года адмирал Битти решил провести большие учения. Их цель была проверить механизм развертывания флота и поддержать боеспособность команд. Часть кораблей, около 40, должно было выйти из Росайта, где и находились лодки К.

Уже сам выход в море был задачей сложной. Он должен был проходить в полной темноте и радиомолчании, через довольно узкий фарватер в минных заграждениях реки Форт, только с кормовыми огнями.

В 18:30 операция началась. Первым вышел флагман, «Корейджес», за ним 13-я флотилия лодок, первым флагман 13-й, крейсер «Итюриел», затем К11, К17, К14, К12, К22. За ними пристроились четыре линейных крейсера, потом флагман 12-й флотилии «Фэйрлесс», за ним четыре лодки К4, К3, К6, К7. За ними остальной флот. Вся флотилия выстроилась в цепочку по схеме.

Почти сразу «Корейджес» наткнулся на небольшую флотилию тральщиков, которых никто не предупредил о начале операции. Флагман флота миновал их. На море упал туман и флагман 13-й, «Итюриел», потерял из вида ведущего.

К14 шла третьей после 11-й и 17-й. Командир Хартботтл увидел, как коллеги впереди вдруг свернули с маршрута. Пока он гадал, почему, лодка чуть не наскочила на внезапно вынырнувшие из тумана суденышки. Это были тральщики.

Хартботтл скомандовал уклониться влево, 14-я это сделала, но почти сразу рулевой крикнул, что руль заклинило. Была опасность, что идущая сзади К12 врежется в них, но она благополучно обошла 14-ю. Хартботтл посчитал, что и К22 последует за ней в хвосте.

Тем временем руль заработал и 14-я решила вернуться на курс. Одновременно с тем, как у К14 заклинило руль, на К22 потеряли из вида впереди идущую К12. Лодка отклонилась влево. Вдруг недалеко впереди вспыхнули ходовые огни какого-то судна. Это была К14. Вахтенный офицер К22, Дикинсон, скомандовал отвернуть, но лодка шла слишком быстро и плохо слушалась руля. На полном ходу нос 22-й врезалась в бок 14-й.

Матросы попадали в отсеках. Дикинсон скомандовал стоп-машины и задраить водонепроницаемые двери. Когда прибежавший на центральный пост командир 22-й де Бург поинтересовался, что случилось, Дикинсон ответил, что скорее всего, они врезались в К12.

На К-22 вода затопила носовой торпедный отсек, но никто не пострадал. На протараненной К14 все было хуже. Систер-шип протаранила ее в левый бок, где были жилые отсеки. Два человека там мгновенно захлебнулись. На центральном посту находился старший помощник Гэвин.

Он побежал задраивать дверь перед затапливаемой кают-компанией, находящийся перед центральным постом. Но кроме водонепроницаемой двери там была дополнительная, деревянная, которая должна была «создавать уют». Деревяшка раскололась и заклинила вход. Помощник сверхчеловеческим усилием смог выбить ее и задраить отсек, чем спас всех на борту. Хартботтл просигналил на К22, чтобы они сообщили на флагман о столкновении и попросил 22-ю, чтобы она осталась с ними, так как не могли двигаться и боялись, что лодка скоро затонет.

Тем временем на «Итюриел» и не подозревали о столкновении. К12 пристроилась за К17, думая, что это 14-я. Радиограмму о катастрофе на «Итюриел» приняли и расшифровали только через час.

Две лодки стояли рядом. С 14-й непрерывно выпускали ракеты, на 22-й ярко горели огни. Сзади идущие крейсера шли прямо на лодки. К счастью, они вовремя заметили ракеты и огни и обошли лодки. На субмаринах люди с замиранием сердца наблюдали, как крейсера проскакивают мимо в темноте.

Замыкающий 2-ю флотилию, крейсер «Инфлексибл», только что потерял своего ведущего. На крейсере увидели белый огонь впереди и решили, что это ведущий. Но это была К22. На лодке увидели, что всего в 100 метрах на них идет на полной скорости крейсер. В отчаянии капитан де Бург отдал приказ отворачивать и крикнул на крейсер: «Какого …? Что вы делаете?!». Там увидели ошибку, но было поздно. Крейсер врезался в лодку, отрубил ее носовую часть и снес ей топливную и балластные цистерны, а затем, не останавливаясь, пошел вперед.

И 14-я, и 22-я держались на воде. Де Бург отдал приказ зажечь на 22-й дополнительные огни. Раздражительный унтер-офицер Мот, который чуть не погиб на К13 (22) год назад, сказал: «Если эти уроды и сейчас не заметят нас, сэр, они просто слепые».

Тем временем на «Итюриеле» ломали голову над неправильно зашифрованной радиограммой, где говорилось, что столкнулся некий пароход и К12. Через 20 минут приняли второе сообщение, в котором указывалось, что столкнулись К12 и К22. Командующий 13-й флотилией Лейр отдал приказ разворачиваться. Он спланировал маршрут так, чтобы разойтись с позади идущими кораблями. На лодки флотилии был отдан приказ следовать за флагманом. При этом Лейр дал радиограмму о том, что разворачивается, но по неизвестной причине она была передана с большим опозданием.

Через минуту после разворота Лейр с удивлением увидел, что ему прямо навстречу идет флагман 2-й флотилии, «Аустралиа». Оказалось, что флотилия не совсем точно следовала маршруту. Юркий «Итюриел» сумел уклониться от «Аустралии», а затем ее сопровождения, но лодки были слишком медлительными, поэтому пытались выполнить маневры самостоятельно. Буквально чудом кораблю и лодкам удалось увернуться от столкновения, но К17 в результате отстала.

Позади 2-й флотилии крейсеров шла 12-я флотилия подлодок: легкий крейсер «Фиэрлесс», за ним К4, К3, К6 и К7. Командовал флотилией капитан Литтл. Он уже знал о столкновении К22 и К14, но флотилия вроде бы миновала точку столкновения.

В тот момент, когда с «Аустралии» подали сообщение об опасной встрече с 13-й флотилией, на «Фиэрлессе» уже видели впереди чужие ходовые огни. Первые два судна разошлись с крейсером, должно было пройти мимо и третье. Это была К17. На крейсере ждали, что неизвестное судно обойдет их слева, но то и не думало это делать. В последний момент Литтл скомандовал «Полный назад», но было поздно.

В следующую секунду крейсер «Фиэрлесс» глубоко врезался в лодку. Он сотрясся, люди падали и разбивали себе головы о механизмы. В двух носовых отсеках открылась течь.

На К17 прямо перед столкновением успели задраить отсеки. Лодка затряслась, погас свет. В носовые отсеки хлынула вода, от затопленных аккумуляторов поднялось облако хлора. Тем не менее, весь экипаж на тот момент выжил и смог подняться на палубу. Стоя там, люди наблюдали, как нос их лодки уходит под воду. По мере того, как субмарина тонула, люди прыгали за борт. Через восемь минут после столкновения К17 ушла под воду.

На К4, следующей сразу за своим флагманом «Фэйрлесом» услышали с него сирену «полный назад». На лодке снизили скорость и уклонились влево. На идущей следом К3 не ожидали такого маневра и еле уклонились от столкновения.

Тем временем на флагмане 13-й флотилии, следующей к месту столкновения К14 и К22,  даже не подозревали о том, что их лодка К17 была утоплена. Следующая за «Итюриэлом» К12 чудом уклонилась он столкновения с К6. Идущие встречным курсом лодки смогли враз повернуть вправо. В ходе этого на К6 потеряли впереди идущую К3. Вахтенный на К6 Сэнфорд, как ему показалось, тут же нашел ее огни и пошел на них. Но это оказалась К4, которая резала курс К6. Сэнфорд скомандовал полный назад, но было поздно.

С «Фэйрлеса» корабельный врач увидел столкновение и подумал, что К4 была подбита немецкой торпедой, такой фонтан воды взметнулся над водой. К6 врезалась в систер-шип под прямым углом со страшной силой. Она почти перерезала К4 пополам. Капитан К6 Лейтон приказал задраить переборки и подать сигнал бедствия и предупреждение сзади идущей К7, которая могла наскочить на них в любой момент.

Командир К7 Гравенер служил на лодке совсем недавно, но уже распознал их коварный характер. Следуя в строю, он всегда держал на пару сотен большую дистанцию, чем было положено уставом, хотя и получал за это выговоры. Гравенер услышал передаваемую сиреной букву «Д», что значило, что суда должны держать дистанцию. Он приказал снизить ход и включить бортовые огни. И это оказалось спасительным, когда из темноты спереди вынырнула стоявшая К-6. Повернуть удалось уже впритирку. Гравенер только перевел дух, как впереди возникла еще одна лодка. К7 шла прямо на нее, уклониться было уже невозможно, как вдруг лодка быстро затонула и К7 успела только коснуться ее килем.

Пока Гравенер озирался, пытаясь понять ситуацию, его осветили прожектором с «Фиэрлесса» и приказали спасать людей. Флагман 12-й и К7 приготовились вытаскивать экипаж потонувшей К17, который почти в полном составе, 56 человек, барахтался на поверхности.

5-я флотилия линкоров, которая шла позади 12-й флотилии подлодок, понятия не имели о двух столкновениях. Первого спасшегося уже втащили на борт К7, когда эсминцы сопровождения промчались прямо по месту трагедии. Винты эсминцев порубили большую часть людей, находящихся в воде. Спаслось только девять.

«Итюриел» и единственная лодка 13-й флотилии наконец подоспели к столкнувшимся К14 и К-22, но оказалось, что их помощь не требуется и лодки, а также поврежденный «Фиерлесс» добрались своим ходом до гавани. На следующий день море и берег были тщательно обысканы, но никаких следов погибшей К4 найти не удалось.

После учений, которые прошли без дальнейших происшествий, было проведено расследование.

Почему заклинил руль К14, так и не удалось выяснить. Никаких поломок в нем не было обнаружено. Капитаны тральщиков заявили, что не видели ни подлодки, ни остальную эскадру. Что же заставило подлодки отвернуть? Вопрос остался без ответа.

Вина за инциденты была возложена на командиров пяти подлодок. Высшее командование даже слышать не хотело о каких-то технических проблемах типа К. Однако сами подводники сделали другие выводы.

Их можно уложить в короткую формулу: лодки имели «скорость эсминца, но радиус разворота линейного крейсера и оборудование мостика дозорного катера». Но кто же будет слушать подводников в таком деле? И эпопея с типом К продлилась еще много лет.

Осталось сказать, почему описанный инцидент называется «Битвой у острова Мэй». Это чисто саркастическое название, которое событию дали моряки. Напоминаю, что во время него погибло две лодки и больше сотни моряков. Представляете, чего могли бы добиться британцы, если бы все же столкнулись с противником?

События у острова Мэй были на много лет засекречены.

К значит «Крах»

Во время перехода к острову Мэй пассажиром К22 был капитан-лейтенант Губерт Джонс. Смерть двух друзей на погибших подлодках его опечалила, но не разочаровала в типе К, и весной 1918 он получил командование на К15. Джонс гордился своим судном и дал ему громкий девиз: «Хотя я погружаюсь в глубины, я всплываю более прекрасной».

К15, как и другие, отправили патрулировать воды Северного моря. В первый же день похода начался шторм и вода попала в дымовые трубы, погасив топки и залив котельную. Лодка начала медленно погружаться кормой вперед, не реагируя на усилия экипажа. Из-за неисправности насосов воду не могли откачать восемь часов, только потом подлодка всплыла. Это был далеко не единственный инцидент с самопроизвольным погружением типа К. До поры до времени экипажам везло, так как Северное море довольно мелкое. Но не везде.

Командир лодки К3 Шоув был известен во флотилии тем, что постоянно носил с собой белую крысу. 2 мая 1918 года лодка потеряла управление и ударилась о дно на глубине 81 метр. Предельная глубина для подлодок типа К была 50 метров. Давление помяло весь корпус, обшивка пошла волнами. Но лодка сумела всплыть.

Примерно в то же время британское Адмиралтейство заказало еще шесть лодок типа К. Несмотря на все неудачи, оно было уверено в своей правоте. Более того, в его недрах зрели проекты еще более хтонические, чем огромные паровые подлодки.

Адмирал Фишер (вообще, разумный человек, отец британского подводного флота) предложил идею «подводного дредноута», лодки, вооруженной 305-миллиметровым орудием. Свою идею он мотивировал тем, что английские торпеды никуда не годны. Действительно, в то время «британские торпеды могли все, что угодно, кроме одного — топить вражеские корабли. Они выскакивали на поверхность, и тогда противник легко от них уклонялся. Они зарывались глубоко в воду, проходя под килем цели. Они ломались пополам. А если какой-то торпеде и удавалось поразить цель, взрывалась эта торпеда далеко не всегда… Фишер написал Джеллико: «Помощник начальника отдела торпедного вооружения и «Вернон» (главная школа торпедистов) последние 4 или 5 лет действовали даже хуже, чем последние идиоты. Наши торпеды никуда не попадают, а если и попадают, то вреда от них не больше, чем от опилок»». (Д. Эверит). После войны было построено четыре таких «дредноута». Орудие было длиной свыше 15 метров и весило 60 тонн.

Однако вернемся к типу К. К концу войны репутация лодок была настолько отвратительной, что моряки всячески избегали на них служить. Адмиралтейство пыталось обелить лодки, печатая статьи, наполненные чисто кабинетными теориями, как ловко будут использоваться эти лодки в будущих морских боях. Авторы статей прибегали и к сомнительному аргументу, который в наше время издевательски называют «аналоговнет», когда писали «ни одна другая нация не строила ничего подобного». Также в статьях упоминались наилучшие достижения лодок, скромно умалчивая о проблемах.

После войны К включили в составе единой флотилии в состав Атлантического флота. За последующий год К15 дважды теряла управление и падала на дно, на К8 случился пожар, К14 затопила вода через вентиляторы.

Весной 1920 у К5 появился новый командир, опытный подводник Джон Геймс, а уже в начале лета на учениях лодка клюнула носом и воткнулась в ил. Только с большим трудом ее удалось извлечь.

В январе 1921 года состоялись большие учения с участием подлодок К. Во время них первой погрузилась К5. К-9 долго не могла погрузиться и задачу провалила. К22 наоборот не могла всплыть, пришлось применить экстренную продувку цистерн, и лодка была условно уничтожена.

Через час обнаружилось, что К5 была потеряна. Через несколько часов корабли обнаружили большое нефтяное пятно и несколько обломков. Еще одна лодка типа К унесла весь экипаж с собой на дно. Вероятная причина аварии была потеря управления и падение на дно. В месте гибели дно обрывалось в подводную пропасть. Можно представить, как экипаж в последней попытке всплыть слышал в ужасе, как хрустит шпангоут лодки, чтобы в следующую минуту быть раздавленным как в кулаке великана.

Адмиралтейство не прокомментировало катастрофу но выразило глубокое сожаление.

Морское командование упрямо цеплялось за идею действия лодок в составе эскадр. Во время учений 1922 года эсминец протаранил лодку Н42. Погибло 26 человек. В том же году другой эсминец протаранил другую лодку, к счастью никто не пострадал. В 1924 году линкор протаранил и потопил лодку L24, погибло 43 человека.

К началу 1930-х годов на лодках серии К произошло множество инцидентов, к счастью не фатальных, зато погибло две из четырех подлодок серии М, тех самых, что с огромным орудием.

Последняя лодка типа К пошла на слом в 1931 году.

***

В 1954 году американцы построили подводную лодку с паровой турбиной. Но дымовых труб и вентиляторов на ней уже не было. Воду кипятил атомный котел. Начинается эра атомных субмарин.

А эпопея типа К остается трагичной и поучительной. К сожалению люди не любят учиться.

@xxxmosiy, @Szheverevs, спасибо за донаты!

Основной источник: Дон Эврит, "Подлодки типа К".

А это автор на подлодке "Д-2" в Санкт-Петербурге. На втором фото в гальюне))

Осенью 1914 года одно слово "подлодка" вызывало панику и в английском Адмиралтействе (военно-морском ведомстве), и на английских же кораблях. Немецкие перископы мерещились адмиралам даже в прудах возле Букингемского дворца.

Неудивительно. Перед войной (которая началась 28 июля 1914 года) Адмиралтейство не уделяло особого внимания субмаринам, считая их оружием крайне ограниченным. Немцы считали по другому и с началом войны дали британцам прикурить. В сентябре-октябре произошел целый ряд удачных нападений немцев на британский флот. Их апофеозом был широко известный случай, когда 22 сентября немецкая подводная лодка U-9 потопила аж три броненосных крейсера в течение часа.

Теперь английский флот прятался от реальных и воображаемых немецких субмарин, а на Адмиралтейство нашло подлодочное помешательство. Первый Лорд Адмиралтейства (читай, морской министр), не кто иной, как сэр Уинстон Черчилль, впервые озаботился наличием у Британии подводного флота.

А ведь еще несколько лет назад все было лучше. Первым Морским Лордом (командующим флотом) был Джон Фишер, считающийся в наши дни самым выдающимся в Англии морским деятелем после адмирала Нельсона.

В тринадцать лет он ушел на флот, участвовал в Крымской, Опиумной войнах, еще нескольких операциях. С 1886 года делал административную карьеру. С 1904 года, собственно, Первый Морской Лорд.

На посту Фишер был ярым сторонником технических новшеств. Считается отцом дредноутов (линейных кораблей нового поколения), сторонник перехода кораблей на жидкое топливо и, что нас больше всего интересует, развития подводных лодок.

Был, кстати, в близкой дружбе с У. Черчиллем, хотя у них была солидная разница в возрасте. Фишер завершал свои письма другу весьма, хм, оригинально «Твой, до превращения в пепел», или «Твой, пока уголь не даст ростки», или «Твой, до замерзания ада». Тогда в таких обращениях не видели ничего такого.

Пройдет время, и Черчилль скажет: «К сожалению, настанет день, когда ад замерзнет, уголь даст ростки, а дружба превратится в пепел».

С самого начала нахождения на посту командующего Фишер закладывал основы английского подводного флота. Его называли “лунатиком” другие адмиралы, ему приходилось буквально “воровать деньги из казны” на подлодки. Адмиралы называли подводную лодку «оружием слабых», а также «коварным, подлым и чертовски не-английским».

В первый раз Фишер ушел в отставку с поста Первого морского Лорда в 1910 году. Когда в октябре 1914 друг Уинстон добился снова его назначения, и “Джеки” Фишер проинспектировал подводный флот, он пришел в ужас. За четыре года подлодок не прибыло, а убыло. Их насчитывалось 64, и только 17 годились на что-то серьезное.

Что характерно, Черчилль в вопросе о подлодках не слишком прислушивался к другу, считая их исключительно оборонительным оружием. Когда Фишер в январе 1914 года предсказывал, что немцы будут топить торговые корабли, Черчилль заявил, что цивилизованные нации так поступать не будут. Но после описанных событий ему пришлось изменить мнение.

Роджер Кийз, занимавшийся подлодками после Фишера, только в 1913 году озаботился созданием океанской субмарины. Тогда и прозвучала впервые идея подлодки с паровым двигателем. Фирма «Скотт» признала, что в Англии есть проблемы с мощными дизелями и предложила использовать паровую турбину.

Подводники очень скептически отнеслись к идее парового двигателя на подводной лодке, но кто их будет слушать в таком важном деле? В том же году был создан проект паровой подлодки. Из-за габаритов двигателя и прочих технических особенностей лодка была огромной, вдвое превышала длину и втрое водоизмещение самых ходовых английских субмарин.

На тот момент были выдвинуты три главных возражения проекту:

1. Слишком резкое увеличение размеров по отношению к существующим лодкам.

2. Использование паровых турбин.

3. Проблемы управляемости в ходе погружения и в подводном положении.

Авторы не смогли их опровергнуть. Но в октябре 1914 года к проекту вернулись, большей частью от отчаяния.

Фишер, снова занявший кресло Первого Морского Лорда, поначалу ни о каких подводных пароходах не думал. Он энергично взялся за пополнение подводного флота проверившими себя конструкциями. Но когда эта проблема была снята, возникла другая.

С эскадр стали поступать отчеты, что германские подлодки намного быстроходнее английских. Заявлялось (скажем сразу, преувеличенно), что они могут ходить со скоростью, 18, 19, 22 (!) узла. (Морской узел=1, 85 км/ч).

Наблюдения были сомнительны, но они подействовали. Нужно было сооружать свою, чем быстроходнее, тем лучше.

Но главная мотивация к этому проистекала из внешне разумной, но порочной идеи: подводные лодки должны идти в составе эскадр и взаимодействовать с ними. Следовательно, их скорости должны быть как у линкоров, не менее 21 узла.

Подводники очень плохо отнеслись к идее шарахаться среди надводных кораблей, ежеминутно рискуя получить форштевнем в бок. Но.. их никто не слушал.

Подлодки вместе с остальными кораблями должны были участвовать в сражениях, в том числе Генеральном, которым бредили адмиралы. В 1913 году были проведены учения с подлодками в составе эскадры, с скоростями.. не более 15 узлов. Результаты были признаны удовлетворительными.

В первые месяцы войны учения попытались перенести в реальную войну и:

«Трижды командиры лодок принимали британские корабли за вражеские. Торпеда с Е-6 едва не попала в легкий крейсер «Лоустофт». В свою очередь 3 британских крейсера приняли свои лодки за немецкие и попытались их таранить. Однако урок пошел не впрок. Кийз писал: «Подводные лодки доказали, что они в состоянии действовать вместе с надводными кораблями и вполне могут позаботиться о себе». Дон Эверит

Но это ничему не научило командование. Идея быстроходной лодки, пусть и паровой, набирала сторонников. Под давлением со всех сторон Фишер сдался. 4 мая правительством было заказано 4 лодки новой конструкции. Так родился тип К.

После ухода с поста Фишера в 1915 году Адмиралтейство заказало еще десять подобных подлодок.

Во время испытаний одной из первых таких субмарин произошел неприятный инцидент. На борту К-3 была высокая персона – сам Принц Уэльский. Решено было совершить небольшую подводную прогулку. Но после погружения, во время дифференцировки (выравнивания) лодка вдруг клюнула носом и резко пошла вниз. все попадали, принц разбил себе нос. В том месте было неглубоко, и лодка воткнулась носом в дно, высунув корму с беспомощно молотящими винтами. Все кончилось благополучно, но эта же лодка через несколько месяцев черпнула обеими трубами воды, залившей котельную. Пришлось включать вспомогательный дизельный двигатель, введенный в проект адмиралом Фишером.

Но все эти мелочи наверху объясняли просто недостатком опыта экипажей.

Несчастливая К-13

29 января 1917 года капитан-лейтенант Годфри Герберт должен был принять у завода новую подлодку К-13, чтобы стать ее командиром. Герберту было 32 года. Это был очень спокойный, даже флегматичный человек. На подлодках он не перестал служить даже несмотря на ряд крайне неприятных инцидентов. Например, в 1907 году он участвовал в эксперименте по подводной связи.

Лодка, где служил Герберт, должна была погрузиться, слегка  выставив над водой вентиляционную трубу в 10 см диаметром. Рядом должен был ходить эсминец, на борту которого били в рынду (большой колокол). Командир лодки должен был слушать этот звук изнутри через мегафон и отмечать это, маша красным флагом через вентиляционную трубу(!).

Волна захлестнула трубу, внутрь лодки хлынула вода. Она залила аккумуляторы, которые выделили хлор, при этом вырубило электричество. Моряки стали задыхаться. Герберт в полной темноте сумел продуть носовые цистерны и лодка всплыла. Все спаслись.

Что интересно, Герберт уже участвовал в походе на паровой лодке. Это был французский «Архимед» с поршневым (!) двигателем. Тогда через дымовую трубу вода залила топку, и лодка еле доползла до берега. Герберт высказал пожелание никогда не сталкиваться больше с подводными пароходами. Но судьба распорядилась по-другому.

(В процессе работы над статьей узнал, что Годфри Герберта позже прозвали Иона за большое количество инцидентов, в которые он попадал и его "непотопляемость").

Итак, рано утром Герберт простился с женой, сказал ей, что вернется к обеду и направился к верфи Фэрфилд.

Лодка впечатляла. Ее длина составляла 103 метра. Острый форштевень (оконечность носа) поднимался над водой почти на три метра. Над большой рубкой возвышались две убираемые дымовые трубы. Во время погружения трубы складывались и убирались в специальные ниши электромоторами. Однажды, когда подлодка К-13 проходила мимо флагмана флотилии с высокими лицами, командир, имеющий специфическое чувство юмора, завалил трубы в знак приветствия, как бы приподнимая шляпу над головой. Адмиралам не понравилось.

По уже привычному стандарту лодка была двухкорпусной, прочный корпус внутри легкого. В прочном корпусе было 9 люков и бесчисленное множество клапанов, горловин и прочих отверстий. «Слишком много чертовых дырок», говорили подводники.

Лодка была поделена на 9 отсеков. Котельное отделение было посередине, за ним турбинное, потом машинное. Кормовую и носовую часть соединял узкий коридор. Подробнее об устройстве и недостатках подлодок типа К я расскажу в другом месте.

Герберт спустился в рубку. Там его ждал первый помощник, с которым они обсудили задания на день. Помощника звали Зингер, это был внук изобретателя швейной машинки.

в 8 утра на борт взошло 80 человек, 53 члена экипажа, остальные – 5 чиновников Адмиралтейства и два десятка представителей фирмы «Фэрфилд», которая и построила лодку, включая ее директора и главного конструктора. Также были два пассажира – командир подлодки К-14 и ее механик.

Дело было в Шотландии, неподалеку от устья реки Клайд. Только лодка отплыла на пару километров, как отказал руль. Субмарина уткнулась носом в илистый берег, и течением ее развернуло поперек реки. Некстати вниз по реке пошел пароход. Обойти лодку ему мешала землечерпалка с другого берега. Кое-как, скрежеща по корпусу, пароход протиснулся в щель. С мостиков обоих судов посыпались непереводимые морские термины.

Лодка развернулась вниз кормой и так поплыла вниз. Двигаться нормально ей мешала ширина реки. Лишь спустя некоторое время Герберт развернул судно. Наконец лодка вышла в залив Герлох.

Дальше испытания проходили без приключений. Однако механик Лейн заявил о небольшой течи в котельной. При погружении, после складывания труб, два дымовых отверстия закрывались двумя задвижками каждое. Одна автоматически, другая вручную. При первых испытаниях типа К выяснилось, что в котельной стояла адская жара, люди падали в обморок. Поэтому в помещении установили аж четыре вентилятора. Каждое отверстие закрывалось специальной крышкой.

Лейн сказал капитану, что не смог из-за жары и пара найти течь и попросил после ленча для этого погрузиться снова, Герберт согласился. Представители фирмы организовали для приемщиков шикарную «поляну». Покурив под конец дорогие сигары, экипаж и гражданские снова заняли места на подлодке.

Перед погружением Герберт сообщил свои намерения капитану Митчеллу, командиру другой подлодки, которая тоже проходила испытания в заливе. Митчелл был старым другом Герберта.

Все наружные отверстия были задраены, с мест отчитались, что все в порядке. Лейн беспокоился за вентиляторы, но один из его подчиненных заявил, что лично закрыл клапана. Герберт скомандовал погружение, и К-13 в третий раз своей жизни опустилась под воду.

Прошло всего пять минут с начала погружения. Старший механик Лейн отправил подчиненного проверить котельную. Тот вошел туда, но сразу же вышел и крикнул:

«Котельное отделение быстро затапливает, сэр!»

После чего наглухо задраил дверь.

По переговорной трубе капитану сообщили об аварии. Герберт немедленно стал командовать всплытием.  Были положены рули на всплытие, продуты носовые цистерны и сброшен тяжелый носовой киль (что делается только в экстренной ситуации). Но ничего не помогало. Подлодка быстро погружалась. Водонепроницаемые переборки вдоль лодки быстро задраили.

На поверхности капитан Митчелл не заметил ничего особенного. Но женщина на берегу увидела, как сразу после погружения на поверхности показались два человека, но затем пропали. Она сообщила об этом, но ей никто не поверил.

Лодка легла на грунт. Экипаж едва перевел дух, как на на центральном посту вода стала хлестать из переговорных труб. Одна струя попала в распределительный щит, произошло замыкание, и начался пожар. Люди бросились его тушить, их било током. Наконец, пламя сбили, и трубы были закрыты.

Внезапно со стороны кормы, из торпедного отсека отчаянно застучали. Находящиеся на центральном посту осторожно открыли дверь. В проеме появились два обезумевших от страха человека. Они доложили, что вся корма за котельной затоплена. Герберт вызвал по телефону машинное отделение, но трубка молчала. Он будет это делать еще час, безуспешно.

Из котельной в торпедный отсек через многочисленные отверстия лилась вода. Переборка между ними могла рухнуть в любой момент. Герберт приказал отключить электричество на корме. Аккумуляторы работали как надо. В остальном положение было не ахти.

Воздух наполнял дым от сгоревших кабелей. Запас сжатого воздуха подходил к концу. Продуть кормовые цистерны и сбросить задний киль с центрального поста было нельзя.

Удалось починить компрессор высокого давления и закачать часть воздуха из отсеков в баллоны. Перекличка выявила 49 человек экипажа и гражданских. Остальные 31 находились в корме и были, скорее всего, мертвы.

Уцелевшие прикинули свои шансы на спасение. Среди них был речной лоцман, Дункан. Это был самый старый человек на подлодке. В свои 60 он решил попробовать погрузиться и добился места на борту. Дункан сообщил, что во время отлива лодку отделяет от поверхности не более 15 метров. Также она лежит на ровном дне, удобном для спасательных работ. Но поднять тревогу должны были не раньше, чем через час. Потом опустятся сумерки и спасательные работы начнут не раньше, чем через 16 часов.

Главный конструктор «Фэрфилда», профессор Хиллхауз, подсчитал на логарифмической линейке запасы воздуха. Выходило, что воздуха хватит на 8 часов. Он посоветовал всем двигаться как можно меньше, чтобы экономить кислород.

Также Хиллхауз подсчитал шансы поднять лодку своими силами. Их не было.  Офицер Хипуорт подошел к профессору и тихо сказал:

-Похоже, что нам всем конец.

-Боюсь, что так, - ответил Хиллхауз.

Унтер-офицер Мот год назад выскочил из мясорубки на Дарданеллах. Он желчно сказал:

-Чертовски поганый способ умереть.

***

Командир подлодки Е-50, Митчелл, увидел бурление воздуха на месте погружения К-13. Он приказал спустить шлюпку и с двумя матросами обследовал поверхность. Кроме пузырей они нашли пятна нефти. Однако Митчелл сомневался. Его друг Герберт был ему известен своим экстравагантным поведением. Во время перехода подлодок в Гонконг, где они и сдружились, Герберт приказывал подлодке погрузиться вровень с верхом рубки и оставался наверху, держась за перископ. Издали казалось, что человек скользит стоя по поверхности воды. У командира была теория, что так он может командовать во время атаки. Может, Герберт и сейчас выкинул что-нибудь такое?

Но время шло, и становилось все яснее, что произошла катастрофа.

Внизу вода поступала в торпедный отсек и ее приходилось откачивать помпой. Молодой инженер Уильям Уоллес сумел переделать гидравлику на работу с центрального пункта. Он заглушил трубопровод обычной монетой.

После 20:00 реалисты стали готовиться к смерти и писать прощальные письма родне. На борту была еда, но людям гораздо больше хотелось пить, а морская вода проникла в цистерну с пресной.

Наверху сначала царило замешательство. Все начальство было уже по домам, и пока всех собрали и выработали план действий, уже подступила ночь. Спасательные работы начали в 22:00. К 2:00 подтвердилась догадка Митчелла о нахождении лодки.

Нашли старый водолазный костюм, но не было водолаза. Был отправлен автомобиль в Глазго. В 4:00 привезли водолаза, молодого парня. Когда он погрузился, то лопнул костюм, и водолаз чуть было не захлебнулся.

В Глазго начала паниковать жена Герберта. Она звонила на верфь, но там ничего не знали, а в комендатуре хранили молчание, так как все было секретным.

Костюм, наконец, привезли, и водолаз все-таки спустился на подлодку. Он сразу же услышал стучащих подводников. Когда он выстучал просьбу описать ситуацию, ему ответили, что лодка затоплена до середины. К сожалению, потом обмен сигналами не удалось нормально наладить.

В лодке повышалась концентрация углекислого газа. Сначала у людей снижался интеллект. При 1% CO2 дыхание затрудняется, при 3-х дышать становится больно, при 5-и невозможно. Ночью люди с радостью слышали, как по корпусу скребут тралы. Сейчас многие впали в полную апатию.

Рано утром Герберт и капитан К-14 Гудхард обсудили планы спасения. Они боялись, что наверху недооценивают сложность положения. Было решено любой ценой передать информацию. Можно было покинуть лодку через боевую рубку, хотя и крайне опасно. Идти должен был Гудхард, Герберту устав запрещал это делать. Из рубки путем определенных манипуляций сделали что-то вроде шлюза.

Герберт и Гудхард вместе вошли в рубку и закрыли за собой люк. Командир К-13 должен был помочь товарищу выйти, затем задраить верхний люк, постучать в нижний

Когда рубка была подготовлена, Герберт кратко описал ситуацию в записке. Вместе с прощальными письмами его вложили в жестяной футляр и обвязали его красной лентой. Гудхард затолкал футляр за пазуху. Он должен был выбросить футляр вверх, когда выйдет из рубки. «Если я не поднимусь, то он точно» - мрачно пошутил капитан.

В полдень оба командира поднялись в рубку. Остальные считали, что видят их в последний раз. Нижний люк задраили, Гудхард включил клапан затопления. Ледяная вода стала подниматься. Командиры дрожали от холода в одних рубашках – оба отдали тужурки самым замерзшим.

Когда давление сравнялось, Герберт открыл дверь. Гудхард попрощался и выскочил в люк. Только Герберт собрался его задраивать, как струя сжатого воздуха сбила его с ног и буквально чудом выбросила из лодки.

Наверху шли споры, как именно спасти людей. Митчелл предлагал поднять нос лодки тросом и вывести экипаж через торпедные аппараты. Представители фирмы боялись, что лодка переломится, и предлагали спустить спасательную трубу, которую, правда, еще нужно было изготовить. Победила точка зрения Митчелла. Как только в полдень под лодку завели трос, воздух на поверхности забурлил, и из воды выбросило человека.  

Его выловили. Это был Герберт. Первое, что он произнес, как только чуть пришел в себя, «Где Гудхард?». Но его напарника в воде не обнаружили.

Герберт заявил, что первое, что нужно сделать, это подать сжатый воздух на К-13. Им моряки продуют носовые цистерны и облегчат подъем лодки. Естественно, это было должно еще и спасти людей от удушья. Митчелл поддержал друга. Привлекли еще двух водолазов. Они спустили шланг высокого давления к лодке, но не смогли найти патрубок впуска.

Тем временем на лодке люди держались уже 24 часа, хотя кислорода было так мало, что не горела спичка. Обоих командиров они считали погибшими. Часть людей неподвижно лежали на полу. Старший помощник Зингер был близок к обмороку, и командование взял на себя чиновник Адмиралтейства. Любое физическое усилие требовало страшного напряжения воли. Однако самые крепкие устраивали циркуляцию воздуха, в десятый раз чинили проводку, сигнальщик выбивал морзянкой «Дайте нам воздух».

Вдруг  инженер Уоллес бешено захохотал и объяснил это тем, что думал, что ведь фирма застраховала каждого служащего на 10000 фунтов. «Представляете, как забегают страховщики». Остальные решили, что Уоллес помешался.

Только к 18:00 водолазы отыскали проклятый патрубок. Они присоединили шланг к нему и отстучали, чтобы в лодке открыли патрубок. Изнутри действительно его открыли, но вниз хлынула вода. Клапан сразу закрыли.

Наверху решили, что подводники просто не смогли открыть вентиль. Несколько часов делались попытки понять друг друга. Наконец, Митчеллу пришло в голову идея проверить шланг. Внутри оказалась ледяная пробка. Проклиная себя, командир приказал прочистить шланг.

Наконец, шланг присоединили, изнутри открыли вентиль. В лодке раздался свист сжатого воздуха. Подводники воспаряли духом. Прошло 35 часов с затопления.

Экипаж лодки принялся продувать носовые цистерны. Лодка упрямо лежала на дне. Когда почти все цистерны были продуты, вдруг пузырьки уровней показали подъем носа. Люди закричали от радости. Нос поднимался все выше. Наконец, к 3:00 перископ и радиомачта показались из воды. Однако выше поднимать было опасно, траулеры, которые тянули трос, рискованно накренились. Внутри лодки возникла еще одна проблема. Так как лодка накренилась, то помпа перестала откачивать воду из торпедного отсека. Пришлось делать это ведрами.

Митчелл придумал план присоединения  к лодке еще одного шланга, через который можно было подавать свежий воздух, воду и пищу. После долгих проволочек шланг был присоединен. Герберт впервые связался через него с товарищами. Когда он сказал, что жив, в лодке раздались крики радости. Удалось увеличить подачу свежего воздуха и люди просто-таки смаковали его. Через шланг вниз спустили даже бутылку бренди и подводники выпили по глоточку.

Тем временем нос лодки впервые показался из воды. Сначала решено было эвакуировать людей через торпедные аппараты, но для этого не удалось поднять лодку достаточно высоко. Внутри положение усложнялось. Из-за накрененного и скользкого пола люди скатывались к переборке. Вдруг произошло короткое замыкание, и лодка погрузилась во мрак. Кое-как освещение удалось наладить.

Наверху было решено резать корпус ацетиленом. К носу подогнали шлюпку с горелкой, но как только из нее стали резать, как случился пожар, и оборудование сгорело.

Чем ближе было спасение, тем больше у подводников рос страх, что в последний момент что-то случится. Кто-то почувствовал странный запах. Вода залила аккумуляторы, хлор! Изнутри запаниковали и заразили паникой спасательную команду. Раздражительный унтер-офицер Мот прихватил профессора и тщательно обследовал батареи. С ними было все в порядке. Тогда Мот со всем флотским красноречием успокоил команду.

К 15:00 третьих суток прибыла новая горелка, и сварщик принялся прорезать корпус. Но между легким и прочным корпусом был затапливаемый отсек. Клапана отсека закрывались изнутри. Митчелл спросил подводников, закрыты ли они, те заверили его, что да. Как оказалось позже, в течение часа спасатели старательно вычерпывали ведрами залив.

Унтер Мот решил, что на флоте нельзя верить никаким обещаниям и проверил клапана. Один из них оказался открыт. Естественно, Мот его закрыл. Наконец-то вода была вычерпана.

К этому моменту моряки содрали обшивку в прорезаемом месте. Они сидели почти в полной темноте. Вдруг на потолке появилась красная точка. Затем показался голубой язычок пламени.  Нижний край наружного отверстия был в десятке сантиметров над водой. Пока горелка неспешно проедала толстую сталь,  изнутри и снаружи люди молились, чтобы вода не захлестнула его, а тросы, держащие лодку, выдержали.

Наконец, раздался крик: «Отверстие вырезано!». Изнутри помощник Зингер, который уже вполне оправился, приказал: «Гражданские вперед». В 21:00 начался исход из лодки. Стояла тихая лунная ночь, прожектора освещали торчащий из воды нос лодки. Герберт вместе со спасателями принимал выбирающихся. Когда первый человек вылез из лодки, раздались громкие крики радости. Наконец, все вышли. Согласно уставу, помощник Зингер вышел последним. С момента аварии прошло 57 часов.

Спасенных отвезли в отель, где их ждали горячие ванны и шикарный ужин. Гражданские рвали друг у друга телефон, и лишь лоцман Дункан развернул свежую газету и уселся перед камином. Недоумевающим он ответил: «Ну надо же узнать новости». Команда Е-50 наконец-то могла отдохнуть. Люди работали 60 часов подряд и были главными спасателями.

На следующий день король Георг отправил спасателям и спасенным приветственную телеграмму. Гражданские разъехались по домам, моряки направились в казармы. На берегу остались только Герберт с помощниками, ждать подъема лодки.

Это удалось не сразу, сначала лодка оборвала тросы и снова затонула. Но еще через день ее все-таки подняли. При обследовании рубки нашли тело Гудхарда. Он либо ударился головой о крышу и потерял сознание, либо просто захлебнулся.

Среди тел погибших не нашли двух, одним из них был старший механик Лейн. Как установило следствие, они сумели выбраться через люк машинного отделения, но при резком всплытии, видимо, получили повреждения легких и затонули. Тело Лейна нашли на берегу.

Комиссия установила, что все четыре заглушки вентиляторов в котельной были открыты. Почему так случилось, установить не смогли. Герберта сочли ни в чем не виновным, всю ответственность возложили на погибшего Лейна. Тридцать погибших похоронили. Гудхарда посмертно наградили медалью, Герберта и остальных не отметили никак.

В конструкцию лодок и инструкции были сделаны некоторые поправки, также было выпущено распоряжение, что ни одна лодка Королевского флота не будет носить номер 13.

Многие из спасенных, видимо, из-за высокого давления, потеряли со временем слух. Никто из офицеров больше не служил на подводных лодках. Кроме одного. Унтер-офицер Мот в течении нескольких недель облысел, но остался служить в подводном флоте. Спустя некоторое время он получил назначение на К-22, бывшую К-13.

На этом злоключения подлодок типа «К» только начинались.

Продолжение следует

@adaff, спасибо за донат!

Основной источник:

Дон Эверит, "Подлодки типа К".

Волчонок задумался, потом ответил:

-Ну ладно, давайте поиграем.

Они играли до самого вечера. Все радовались, что у них появился новый друг.

-Качать волчонка! - крикнул медвежонок. И все ухватились за него и стали подбрасывать в воздух.

При каждом полете у волчонка сладко замирал в груди. "Здорово иметь друзей", подумал волчонок.

Когда его в очередной раз поймали, то не стали подбрасывать. Вместо этого волчонок вдруг ощутил, как друзья цепко держат его за лапы и растягивают в стороны.

-Ээй, отпустите, мне больно, - обиженно сказал волчонок. Но его не отпустили, а понесли куда-то с поляны. Показался большой розовый камень с плоским верхом, весь в улыбающихся рожицах.

Волчонка поместили на верх камня, еще больше растянув его за конечности. Медвежонок вынул откуда-то обсидиановый нож. Он посмотрел на волчонка и произнес:

-Ф'нглуи мглв'нафх Йог-Сотот!

Волчонок дико завопил, но медвежонок не обратил на это никакого внимания. Он вознес нож, на мгновение замер, а затем вонзил его в волчонка. Одним махом медвежонок вскрыл грудную клетку и засунул в нее лапу. Затем резко выдернул и поднял вверх. Еще пульсирующее сердце было в его лапе, струи крови стекали по ней вниз.

-Мавок Нигорсус, Байар! Хеехо!Йог-Сотот!Йог-Сотот!Йог-Сотот!

Мгновением спустя в воздухе появилось нечто вроде черной вращающейся воронки. Из нее вывалилось существо, чей облик невозможно осмыслить обычным разумом. Оно каким -то образом встало, а затем произнесло обиженным голосом:

-Ребята, что так долго, мне было скучно!

-Ура, Йог-Сотот пришел, будем пить чай, - весело закричали ребятки. Все захлопотали, достали из кустов закопченный чайник. Кто-то развел костер. Вскоре чайник весело засвистел. Сова быстро расставила чашки по алтарю, а потом разочарованно протянула:

-Ребята, а я печенье принести забыла!