Скажу сразу: я всегда честно говорила о том, кто я. Мне никогда не было стыдно ни за себя, ни за то, кем была моя мать, моя бабушка и длинная линия женщин, тянущаяся будто с начала времён.
Я ведьма. Я всегда практиковала, у меня всегда была сила; и ни разу в жизни я не причинила вреда ни одному живому существу. Никогда, что бы там ни говорили.
Несколько лет назад я увидела на редкой вылазке в город футболку на девушке, на ней было написано: «Я потомок тех ведьм, которых вы забыли сжечь». Эта надпись меня рассмешила. В итоге я заказала такую же в интернете в публичной библиотеке. Дома у меня интернета нет, понимаете.
Я по своей воле живу отшельницей уже десятилетиями. Так лучше. Я сделала выбор и должна его держаться. В семидесятых, когда я была ещё сравнительно молода, в наш город пришло нечто тёмное. Даже я не смогла понять, откуда оно взялось. Ни моя мать, ни бабушка, ни кто-либо из нашего маленького ковена не могли установить его истоки. Откуда бы ни явилось, оно оказалось здесь.
Мы впервые ощутили это тёмное нечто, когда пропал первый ребёнок. Мальчика потом нашли — мёртвого, обескровленного, иссохшего, как пустая оболочка цикады. Первых обвинили нас — разумеется. Стоило случиться чему угодно, от дождя и снега до тяжёлых прыщей у подростка, — все в нашем городе показывали на нас пальцем. Кто-то в шутку, кто-то по привычке, а кто-то из откровенной злобы.
Эдит первой почувствовала это. До сих пор помню тот вечер. Мы собрались на чай — никакой «ведовской суеты», просто милое дневное чаепитие. И тут бедняжка схватилась за жемчужное ожерелье и ахнула, словно увидела мышь.
«Ты в порядке, Эдит? Чай слишком горячий?» — мягко спросила моя мать.
Но я знала, что она так не думает. Не с тем прищуром, каким она взглянула на женщину средних лет.
«Нет! Господи. В наш город пришло что-то. Я почувствовала, как оно прошло сквозь меня ледяным ветром по позвоночнику. Что-то злое». Она говорила со слезами на глазах.
Мать кивнула и вылила остаток чая, читая по листьям, а мы остальные затаили дыхание.
Её лицо помрачнело, пока она вчитывалась в то, что говорили размокшие на дне чайные листья.
«Дорогие мои, у нас работа», — сказала мать и, вытирая руки о передник, поднялась.
И мы принялись за дело. Днём и ночью каждая из нас использовала свой дар, чтобы не только выследить это существо, но и найти способ его удержать.
Констанс штудировала древние фолианты и тексты. Мэри по своему дару выслеживала чудовище до логова. Моя мать и бабушка готовили зелья и творили заклятия, а я помогала. Моя стихия — сны и их толкование. Я провела много дней в медикаментозном полусне, пытаясь выудить о пришельце хоть что-то.
Всё, что мне удалось узнать: оно древнее. Возможно, когда-то его почитали; его вызывали менее искусные, чтобы оно служило им, но оно убило своих будущих тюремщиков и ушло в мир, находя жертв и кровь, где только могла.
«Есть у него имя, Гретхен? Без имени для уз его тюрьма будет слабее», — спросила мать, и в её голосе звучали тревога и злость. К счастью, не на меня.
«Нет, мама. Имени нет. У него много имён, а истинное мне во снах не открыли», — тихо ответила я.
«Не беда. Магия и узы сработают. Но мы сами будем привязаны к нему до самой смерти», — пояснила бабушка. Её голос стал стар и натружен после стольких недель колдовства. Она казалась тонкой и ломкой, как бумага.
«А после нашей смерти, Элизабет? Что тогда?» — резко, на исходе терпения, спросила Мэри.
«Тогда оно будет свободно. Если только мы не узнаем его истинного имени и не изгоним туда, откуда пришло», — пожала плечом бабушка.
«Это цена, которую мы должны заплатить, чтобы удержать его. Оно убивает детей. И не прекратит, пока не переберёт все невинные жизни в городе», — сказала со слезами Эдит.
Мы расставили ловушку. Это оказалось несложно. Я добровольно стала приманкой. Я была самой младшей, и мать с бабушкой напоили меня настоями и зельями, чтобы сделать меня для существа более желанной.
Мы выманили его в небольшую пещеру на нашей земле. Нам нужно было уединённое место, куда не заглянут лишние глаза и куда, что важнее, никто не сунется и не потревожит пленника.
Оно явилось быстро, как тень на тенистых ногах. Ему не стоило труда скрываться — оно и было самой тьмой. Ни одна добыча не ускользала от него, стоило ему нацелиться.
К тому времени были убиты больше дюжины детей и молодых женщин. На нас обрушили новый вал обвинений. Нам угрожали в лицо. В наши дворы бросали мёртвых животных, в окна — кирпичи с угрозами.
Когда я почувствовала его за спиной, мне стоило неимоверных усилий не броситься бежать. Наша магия была крепка, и, к счастью, существо не ведало, что уже в западне. Я ощутила, как в нём поднимается паника, когда оно поняло, что не может покинуть пещеру. Оно шептало угрозы, тянулось ко мне — и обнаруживало, что не в силах меня коснуться.
Оно извивалось, кричало и умоляло, обещало всевозможные богатства и власть, если мы его отпустим. Мы не слушали. Мы по очереди закладывали вход в пещеру кирпичом и раствором. Нелёгкая задача в лесу, на зыбкой земле, но мы справились.
Когда лег последний кирпич, наши силы привязались к его заточению, к его жизни и, будем надеяться, к его будущей смерти. Пока жива хотя бы одна из нас, оно будет заперто за этой кирпично-земляной стеной.
Но потом мы стали умирать. Одна за другой, когда приходила старость. Сначала бабушка, потом мать. Констанс утонула в поездке во Флориду. Эдит и Мэри дожили до девяностых, но в конце концов Смерть приходит за всеми.
Я — последняя. Мне за восемьдесят. Я никогда не была замужем и не заводила детей, хотя и пыталась. Слухи о том, что это я и мой ковен убили тех невинных много лет назад, никуда не делись — лишь разрастались. Мужчин это отталкивало. Друзей у меня не было уже много лет.
Я пыталась узнать истинное имя существа, но тщетно. Перелопатила книги, перерывала интернет — и ничего. Пыталась связаться с другими якобы ведьмами — натыкалась на мошенников и лжецов. Я страшно одинока.
И теперь я умираю. В последние годы травля стала куда сильнее. Я не могу безопасно выходить из дома: стоит мне показаться, как за мной следят и преследуют. Мне угрожали смертью, и сегодня, похоже, угрозы приводят в исполнение.
Мой дом горит. Пламя ползёт по коридору, я вижу, как свет становится всё ярче. И дыма — так много дыма!
За окном слышны крики. Те же слова, что люди вроде них орут веками.
«Сжечь ведьму! Сжечь ведьму!»
Я упала на пол и кашляю. И мне страшно. Страшно за себя и за других: в этом городе теперь живёт много невинных людей.
Я чувствую, как существо шевелится. Чувствую его предвкушение. Стоит мне умереть — оно будет свободно, а кирпичи уже начали осыпаться.
Когда пламя наконец подбирается к моей двери, я чувствую жалость. У меня нет иллюзий насчёт боли и ужаса, которые это создание обрушит на жителей этого города. И им предстоит усвоить очень важный урок — урок, который будет написан кровью их детей.
Есть причина, по которой ведьм нельзя сжигать.
Больше страшных историй читай в нашем ТГ канале https://t.me/bayki_reddit
