— Что с ней? — голос Любы дрожал, глаза были залиты слезами. Она волочилась за мной, будто не желая уходить.
— Кто-то напал на неё. Оставаться тут нельзя. Я провожу тебя домой, но нужно идти как можно быстрее, — проговорил я с такой серьёзностью, какой у меня ещё никогда не было в голосе.
— Зачем мы уходим? Надо помочь Ольге Юрьевне... — упёрто возразила она.
Мешок с продуктами в коридоре снова попался мне на глаза. Я резко схватил его, вытащив хлеб в пакете с ярким красным логотипом.
— Вот, держи! Теперь это будет ваш хлеб. Нам нужно бежать! Здесь появился вампир! Он может быть где-то рядом, или Ольга Юрьевна сама накинется на нас! — я пытался не кричать, но внутри меня бурлила паника.
— Какой вампир? Откуда он тут? —спросила Люба с широко распахнутыми от испуга глазами.
— Понятия не имею, и не хочу знать! — отрезал я, вытолкав её за порог одной рукой, в другой крепко сжимая тяжёлый пакет. Он пригодится мне куда больше, чем мёртвой хозяйке.
— Стой же, я не хочу уходить! — громко рявкнула девушка, ударив меня по руке, которой я сжимал её тонкое запястье.
Я развернулся к ней, с лицом, искажённым гневом и не менее устрашающим, чем лицо упыря, собираясь выложить что-то резкое и грубое, лишь бы она прекратила вести себя как глупый персонаж из дешёвого хоррора, игнорируя очевидную опасность. Но в тот миг, когда ни я, ни она не говорили, я уловил приглушённый звук мотора из-за холма, и, подняв указательный палец, дал Любе знак замолчать хотя бы на несколько секунд.
Поняв моё намерение, она тоже стала прислушиваться, её испуганные глаза метались по тёмным просторам.
Машина уезжала. Убийца сбегал, выполнив грязное дело. Это точно Славик — хитрый курьер-вампир. Приезжает за заказами и заодно сам жрёт местных жителей. Отличный план. Сколько таких несчастных деревушек он посещает?
— Что ты услышал? — спросила Люба шёпотом.
— Слава! Это он убивает людей! — обвинил я курьера, — Он был здесь только что, за несколько минут до того, как пришли мы. А может быть, он услышал, как мы идём, и не успел выпить Ольгу до конца.
— Слава — убийца? Что это... что это значит, выпить до конца? — ужаснулась девушка, схватившись за щёки от ужаса, — Мы можем помочь Ольге Юрьевне?
— Нет, мы не сможем. У неё не просто рана. Её укусил вампир! Я хочу проводить тебя до дома скорее, а потом вызову скорую! Пошли, нельзя медлить! — соврал лишь, чтобы ускорить наше бегство.
Казалось, опасность миновала, Слава уехал, но я не хотел рисковать. В этой ночи было слишком много неизвестных.
—Откуда тут взялся вампир? И как ты вызовешь скорую? — возмутилась она и, всё ещё отставая на пару шагов позади, выглядела так, будто не верила в мои слова.
— Слава сегодня на площади получил сообщение. Значит, там иногда ловит сигнал. Я вернусь туда с телефоном, — произнёс я, строя в голове свой амбициозный план, который на самом деле совсем не хотел воплощать в реальность до рассвета.
— А если он вернётся? Или, как ты говоришь, Ольга Юрьевна обернётся упырём? Что тогда? — с тревогой в голосе спросила Люба, нервно оглядываясь.
— Я ещё не придумал. Для начала нужно обезопасить тебя, а потом я уже займусь следующим вопросом.
Наконец, она замолчала, но я не был уверен, что это надолго. Лес уже был рядом, на его мрачном фоне прятался крайний дом, стоявший на берегу. Мы приближались к нему.
— Стой! Дальше я одна! — прошептала Люба, когда до дома оставалось не больше двадцати шагов, — Бабуля была против, чтобы я уходила из-за хлеба. Ей плохо, у неё частые боли, поэтому спорить с ней у меня не получается, — с обидой произнесла девушка, будто делилась всей тяжестью своего бремени, — Но когда она уснула, что даётся ей крайне тяжело, я решила всё-таки уйти. Не хочу, чтобы какой-то звук её разбудил, так что лучше тебе...
— Я понял, хорошо, — кивнул я, сам не горя желанием задерживаться тут.
Люба пошла в одну сторону, а я — в другую. Но мой путь оказался недолгим. Задумавшись, я шёл по той же тропинке, что привела бы меня снова к дому Грачёвой Ольги. А я ведь жил вдоль леса.
Нужно было свернуть налево и углубиться в темноту, пересечь лужайки, кусты и заброшенные сады, погруженные во мрак, которые угрожающе шептали загадками. Вокруг раздавались треск веток и шорохи, которые только добавляли напряжения в воздух.
Авантюрная идея срезать путь манила меня, даже учитывая, что здесь могли скрываться хищники, более опасные, чем обычные звери.
Чего я боюсь? — спросил я самого себя, зная, что Слава уже далеко. В голове всё ещё не могла улечься мысль, что вампиры реальны, как и я, как любой другой житель. Они существуют и пьют кровь. Пальцы свободной руки сжались в кулак, собираясь врезать невидимому противнику. Моя бравада не знала предела, вот только помнится, как я избегал любых контактов с Дэном, минуя даже пустяковых конфликтов.
— А как же ты собираешься их ловить, если даже пьяного Дэна испугался? — раздался дразнящий голос Сони в моих ушах, подстёгивая меня идти вперед.
Решено, я пошёл вдоль леса. Пальцы на ноге, которой я ударился, поднывали при каждом шаге, заставляя хромать. Ничего, это меньшая из бед. Если бы я сразу поспешил к Ольге, возможно, мы бы оба лежали теперь обескровленными.
Ирина снова вспомнилась мне своими бреднями, которые оказались как будто бы правдой. Вот только с Григорием ничего не случилось... или случилось? Я так и не зашёл к нему. Вдруг именно после нашего ухода с Любой на него напали?
Завтра у меня будет целый день, чтобы заниматься этими расследованиями.
Нужно будет зайти к Галине, чтобы плотно подкрепиться. Хотя… теперь у меня есть мешок Ольги. Не знаю, что там внутри, какая-то еда там точно есть.
После я обязательно зайду к Дмитрию, расскажу о Славе. Потом — к Григорию. И, конечно, к Ольге. Что с ней будет днём? Вызову скорую.
И ещё — к Ирине, узнать, откуда она могла знать, что в дом к Ольге пришла смерть. Жаль, что не проверил, что стало с ней после эликсира. Могла ли она, задыхаясь от аэрозоля, метнуться к Ольге и напасть на неё, пока я шёл по её же наводке к Григорию?
Будь оно всё проклято! Как же надоели эти мысли! Надоела нога, болящая при ходьбе, надоела тьма, в которой каждое движение напоминало о мрачных тварях, и надоели кочки, заросли и кусты, которые то и дело становились преградой на моём пути.
Какой-то хруст ветки раздался в лесу. Этот звук в миг прочистил мне голову. Забыв обо всём, я рванул вперёд, крепко сжимая ручки набитого мешка, пытаясь сохранить не только свою жизнь, но и его содержимое.
Что-то гналось за мной. Или я сам издавал эти звуки? Шлёпанье по влажной земле, чавкающие кроссовки, позвякивание неведомых предметов в мешке. Я бежал как пугало, разгоняя тишину. Впереди, сквозь листву, пробивался тусклый свет окна – ещё один дом, последняя надежда.
Вдруг дверь открылась, и на крыльце появилась низенькая тётечка с добрым, но настороженным взглядом. Я стремительно приблизился к ней.
— Здравствуйте! — выдохнул я, голос срывался от бега. — Я Толик, живу в доме Ульяны. За мной что-то гонится. Можно к вам зайти?
Скромность ушла на второй план. Главное – выжить.
— Кто вы? — с опаской спросила она, прижав голову к плечам, когда я взбежал на крыльцо и возвысился над ней.
— Сосед ваш. Толик меня зовут. Там в темноте какой-то зверь. Давайте скорее зайдём в дом.
Я чуть ли не втолкнул её, как грабитель, но у меня вовсе не было на уме ничего плохого. Быстро захлопнув дверь, я тщательно запер её на все засовы, несколько раз проверив их надежность.
— Простите, что так грубо. Вы спасли меня, благодарю вас, — пробормотал я, глубоко дыша, и поставил пакет на пол, укрытый длинным узким ковриком, который тянулся вдоль коридора.
Тускловатая люстра согревала вечерним уютом. В доме было душно и тепло.
Женщина, поправляя бледными руками шерстяной платок на плечах, устало усмехнулась. Ей было холодно, несмотря на духоту в доме. Темно-зеленая рубашка с длинными рукавами была застегнута на все пуговицы.
— Да не за что, — прошептала она. — Я услышала какой-то шум и вышла….
— А я шёл к себе домой, а в лесу кто-то побежал за мной, — сказал я, не зная, что там было на самом деле.
В итоге, сам того не желая, я оказался ещё в одном доме.. А раз я тут, надо действовать.
— Может, собака или кошка. Кто их знает, чего они тут носятся? Куда вы говорили шли? — спросила она, не спуская с меня сонных глаз.
— Я в доме Ульяны живу. Вы меня не знаете, я тут второй день только. Приехал по работе. Мне нужно всех жителей обойти и узнать, как дела, — натянув лживую улыбку, протараторил я.
— Нашли тоже, куда ехать, — засмеялась хозяйка, её недоверие постепенно сменялось удивлением. — Проходите, раз уж попали ко мне. Мне не уснуть, я читала.
Под разговор Полины Семёновны о сегодняшних делах мы прошли на кухню, где небольшой круглый столик стоял вплотную у окна. На подоконнике, утопая в кружеве старинных занавесок, горел слабенький ночник, мягко рассеивая тень. На столе лежала книга с закладкой и лупа с длинной изящной ручкой. Второй стул стоял у свободной стены, и я передвинул его к столу, пока хозяйка занималась приготовлением чая.
Она выглядела совершенно измождённой: плечи её поникли, движения были заторможенными, словно она вот-вот рухнет от усталости. С ней что-то было не так. Бессонница? Зачем мучить себя чтением, если глаза слипаются от недосыпа?
— А я думала, что Слава что-то забыл, услышала шаги, думаю, открою, а там вы, — говорила Полина, заливая кипятком кружки, из которых торчали чайные бирки, — Ладно, хорошо, что с вами всё в порядке. Сейчас чаю попьём, расскажете, что у вас за работа тут такая интересная.
— Да не сказать, что интересная. Я тут, признаться, выясняю, куда жители делись. Уж больно много пропало людей. Мистика замешана, не иначе. Никто не поверит, но...— я замялся, глядя, как хозяйка несла кружки к столу, на каждом шагу пошатываясь и чуть проливая содержимое.
Но не это привлекло моё внимание.
Широкие рукава её рубашки свисали, позволяя мне заметить перевязку на правом запястье. Я бы и не заметил её раньше, если бы сегодня не увидел Ольгу с укусом в этом же месте.
— Никто не поверит, никто не поверит..., — пропела женщина, занимая мою молчаливую паузу, усаживаясь напротив.
— А что у вас на руке за перевязка? — спросил я, стараясь, чтобы мой голос звучал непринуждённо.
Полина Семёновна с удивлением закатала рукав, будто и сама не замечала бинтов, скрывающих что-то важное.
— Ой, я и не помню, поранилась где-то. Как будто из головы вылетело, — ответила она, приковав к себе мой подозрительный взгляд. Я уже предполагал, что именно произошло, но мне нужно было убедиться.
— А где поранились? Я сегодня был у Ольги Грачёвой, так у неё на руке тоже были раны в этом же месте.
— Я что-то делала, и наверное, саданулась о что-то острое, — улыбнулась она, помахивая рукой, словно показывая, как это могло произойти.
— А можете показать рану? Это очень важно, потому что Ольга попала в очень неприятную ситуацию, — настойчиво попросил я.
Полина Семёновна не возражала и принялась разматывать бинт, длинный и окровавленный, и положила его на стол, обнажив две точно такие же раны от укусов, оставленных острыми клыками. В моём сознании зарождалась жуткая мысль: курьер действительно устроил себе комбинат, и теперь он просто нагло питался остатками жителей. Кого он ещё успел укусить?
— Вот видите, как будто о два гвоздя сразу. Так больно было, что и не помню, — уверенно рассказывала Полина Семёновна, чья память была нагло стёрта кровососом, или же ей просто внушили это невразумительную историю.
— Это очень опасная рана. У Ольги такая же, и ей пришлось принять вот это средство, — проговорил я, ставя аэрозоль на стол. Раз она ничего не знала и не помнила, я мог позволить себе придумать что угодно. Разум её был затуманен.
Полина Семёновна смотрела на меня, не понимая, что я делаю. Но за её ошарашенным взглядом прятался интерес, и она, похоже, была не против происходящего, наблюдая, как я пшикал в её кружку.
— Это… пить надо? — спросила она, приподнимая брови. Её глаза выражали смесь недоумения и надежды на что-то лучшее.
— Обязательно. Средство поможет от заражения, — соврал я, не зная, какие последствия ждут укушенного человека.
Света говорила, что не все укушенные становятся упырями. Это решает вампир, который укусил жертву, и от этого зависит, насколько опасно я тут влип. Если ночью в деревне будут шастать новообращённые твари, я быстро рисковал превратиться в одного из них.
Она начала пить, сначала сделав пару осторожных глотков, потом ещё столько же.
— Хорошее средство, даже вкуса не чувствуется, — прохрипела Полина, когда я убирал эликсир с предчувствие надвигавшейся беды.
Не прошло и полминуты, как вдруг она начала кашлять, расплёскивая чай по столу. Я в ужасе наблюдал за тем, как её лицо искажается в судорогах, а затем она схватилась за горло, выпучив глаза на меня, полные немого ужаса. Кружка упала со стола и разлетелась на осколки по полу, рассыпав вокруг темные брызги заварки. Я вскочил со стула, отчаянно отступая к стене. Полина вдруг согнулась пополам, будто от невыносимой боли в животе, и с глухим грохотом обрушилась на пол.
Я бросился к ней, пытаясь помочь, она лежала на боку, изо рта вырывалась белая пена. Женщина издавала шипящие звуки и хриплые стоны, корчась в агонии.
Внезапно её яростный взгляд пал на меня, обжигая ледяным пламенем первородного страха. Глаза… это были уже не человеческие глаза. Они горели адским огнём, смотрели, словно желая разорвать на части. Демон, что таился внутри, будто понял, как ловко я его раскусил, и теперь извергал весь свой гнев и ярость на глупое, наивное тело, в которое его заперли.
Я был в смертельной опасности.
Не раздумывая ни секунды, я вылетел в мрачный коридор, спотыкаясь о половики, а затем и за скрипучую дверь, бросившись наутёк к своей хижине, словно за мной гнались все черти ада. В порыве паники я даже забыл про пакет с продуктами. Что же я теперь буду есть? Хотелось вернуться, но леденящий душу страх гнал меня вперёд. Лучше быть голодным и живым, чем мёртвым.
Добежав до хижины Ульяны, я вытащил ключ, судорожно вставляя его в замок. Оказавшись внутри, я закрылся и включил свет во всех комнатах, словно яркие лампы могли защитить меня от потусторонней твари. Нож и фонарь уже были при мне, как неотъемлемые атрибуты моего нового существования.
Не оставляя надежды, я периодически нажимал на брелок, напрасно ожидая, что что-то изменится.
Шли тягучие минуты, превращаясь в часы. Я сидел за столом, вслушиваясь в каждый шорох за окном, борясь со сном. Уже не было страшно, меня терзало лишь желание убраться в постель. Голод, который ещё недавно мучил мой пустой желудок, теперь казался далёким и неважным.
Стоило ли мне оставаться в деревне? Я знал, что вампир — Славик, но как его поймать, если он удрал? Брелок не работал, а сам я не испытывал ни малейшего желания вступать в схватку с кровожадным чудовищем голыми руками.
Пока не рассветёт, я не сунусь на улицу. Резервы удачи не могли быть бескрайними.
С дикой болью в шее, пронзившей плечи и спину, я очнулся за кухонным столом, как студент, уснувший на лекции. Я живой? На улице уже царствовал полдень. Быстрая проверка – руки целы, на шее нет ни единого следа вампирских клыков.
Остатки воды в чайнике стали моим спасением. Утренняя жажда терзала иссохшее горло. Быстро выпив всё до капли, я кинулся в прихожую, проверяя замки. Дверь не взломана, стекла окон целы. Полина не преследовала меня, Славы тоже не было. Упыри, похоже, отступили. Или… притаились?
Умываясь у колодца бодрящей водой из ведра, я убеждал себя, что пора отсюда сваливать. Я не герой, чтобы сразить притаившееся тут зло. Это выше моих сил.
Я попытаюсь дозвониться до Светы или передать ей сообщение. Если это не сработает, будет гораздо разумнее вернуться домой и сообщить ей обо всём лично. А она уже передаст координаты дальше.
Сейчас я ощущал опасность, что окутала деревню, проникая в каждый уголок как туман. Прежде очаровательные пейзажи теперь казались зловещими. Образы Ольги и Полины не давали мне покоя, лишь яркое солнце, ласково греющее кожу, вселяло надежду: у меня ещё есть несколько часов, чтобы убраться отсюда невредимым.
Но сначала мне нужно было к Галине на обещанный завтрак.
Я постучался в дверь добродушной старушки, искренне надеясь на угощения. Шёпот ветра в траве – тихий, почти не слышный – прервался приближающимися шагами. Скрипнул шпингалет, и передо мной появился улыбающийся Григорий Петрович, приглашая зайти.
— Здорова, Анатолий. Галя угадала, что это ты. Проходи! — скомандовал он, прищурив хитрые глаза, в которых мелькнуло нечто вроде обиды, будто он долго ждал меня и теперь ожидал объяснений.
С одной стороны, я был рад видеть его и знать, что он невредим. С другой — в сердце затаилось беспокойство. По-прежнему ли он человек? Проверки эликсиром больше не имели смысла. Всё могло измениться в одно мгновение. Пока я решался зайти к «новым» жителям, Слава мог тайком «посетить» «старых».
Аппетитный запах блинов притупил моё бдительное внимание.
— Доброе утро. Вы тоже тут? — удивился я.
— Как видишь. Сидим с Галей, завтракаем. Давай, и ты с нами.
Загипнотизированный голодом, я прошёл на кухню и сел за стол. На нём стояла вазочка с вареньем, банка сметаны и три тарелки.
— Доброе утро, Анатолий, — поприветствовала меня Галина Алексеевна, не отрываясь от сковородки, где шипел очередной блин. Её голос был очень отвлечённым, как будто она уже не была столь рада моему приходу, как раньше. — Присаживайтесь, я уже допекаю новую партию.
Каши не осталось, но ничего, мне хватит и блинов. Я с благодарностью приму предложенное угощение. Горячая стопка готовилась к отправке на стол.
— Как ночь прошла? — спросил Григорий, смакуя блин, щедро намазанный густой сметаной. В его вопросе я почувствовал лёгкую иронию.
— Ужасно! — дёрнул я бровями, отвечая правду. — После вас я пошёл к Ирине, — обратился я к Григорию, — Она действительно странная. Наговорила мне, что с вами случится беда.
— Тьфу ты, дура. Ну точно она ненормальная! — выругался он, плюясь сметаной, прерывая меня, но я не собирался останавливаться.
— Это ещё не всё, — продолжил я, несмотря на его резкость. — Она также сказала, что в дом Ольги Грачёвой пришла смерть. Но я только видел, как Слава заходил в её дом.
В этот момент Галина поставила на стол тарелку со стопкой горячих блинов и уселась с нами, но тут же вмешалась в мою историю.
— Ой, забыла чаю налить! — и она снова отошла к плите.
Григорий внимательно слушал, перестав жевать, его лицо стало серьёзным, и я заметил, как его внимание заострилось на моих словах.
— Так вот, — я продолжил, — Слава зашёл к ней. А я бросился к вам, услышав, что что-то может произойти нехорошее.
— Ну так мне действительно было плохо. Ты же сам меня и отравил! — вспылил сосед, бросив на меня гневный взгляд. — Меня давно так не прочищало!
Мне стало не по себе, когда он сказал об отравлении. Галина вернулась с чайником, и её косой взгляд, полный недоверия и подозрения, не оставлял сомнений: она тоже уже всё поняла, сопоставив и своё отравление с моим визитом. Теперь я был для них предвестником несчастий. Но я всё равно должен был рассказать им об ужасном происшествии.
— Простите меня, но это было необходимо, — виновато произнёс я, потянувшись за чайником, — Такая у меня работа. Ничего личного.
Слова моих оправданий звучали пусто
— Ладно, проехали! Не за столом такое обсуждать. И что, чего не зашёл-то ко мне? — буркнул Григорий, продолжая настороженно посматривать в мою сторону.
— Я встретил Любу, она сказала, что с вами всё хорошо, а потом мы пошли... — начал я объяснять, но меня прервали.
— Какую Любу?! Она не заходила ко мне! Да и с чего бы? Её бабка ночью никуда не отпустит, будто ей десять лет! — вдруг вспылил Григорий, его лицо скривилось от недовольства.
Галина Алексеевна, внимательно следившая за нашей беседой, методично намазывала свои пышные блины густой сметаной и ароматным малиновым вареньем.
— Я с ней говорил у вашего крыльца, говорю же! — настаивал я, чувствуя, как нарастает напряжение.
— Не дури! — отрезал Григорий, отмахиваясь от моих слов.
У меня возникла жуткая мысль. Может быть, он был под гипнозом? Или это что-то другое? Его яростное отрицание факта, что девушка была здесь, казалось нелепым и пугающим.
— Клянусь! Мы с ней потом пошли к Ольге, и нашли там её тело. Она умирала. Рука её была прокушена, глаза закатились! — выпалил я, не в силах больше сдерживать страшную информацию. Видение мертвой Ольги снова встало передо мной, и я сделал глоток чая, стараясь успокоиться.
— Кошмар какой! Оля умерла? — вскрикнула Галина, бросив недоеденный блин на тарелку. Её лицо побелело.
— Да подожди ты, — махнул ей рукой Григорий, его выражение становилось всё более сердитым. — Кто её укусил?
— Наверняка Слава! — озвучил я, уже не задумываясь о последствиях. Моя уверенность основывалась на том, что я видел его у дома Ольги.
Старуха тотчас выпучила на меня глаза, наполненные не только злобой, но и глубокой, неподдельной болью. На её лице проступила маска гнева.
— Молодой человек, не несите чепухи! Слава порядочный парень, он всегда помогает нам и возит продукты! — Галина Алексеевна парировала, словно защищая любимого внука от несправедливого обвинения. Её голос дрожал от возмущения.
— Галь, подожди! — перебил Григорий, взяв за руку, и пытался её успокоить, но бабулю уже было не унять. Её обида казалась огромной, разрушительной. — С чего ты взял, что это Слава?
— А кто же ещё? Он заходил к ней прямо перед нами! Я видел из дома Ирины. А когда мы пришли его уже не было!
Галина не желала слышать никакие обвинения.
— Не смейте так говорить о нём, тем более в моём доме! Я не потерплю... — почти закричала она, стуча кулачком по столу, подчеркивая свою позицию.
— Да! Да! Он же идеальный убийца, сами посудите! — Я подливал масла в огонь, уже не обращая внимания на эмоции хозяйки. Мне нужно было донести до них правду, пусть и неприятную.
— Так, стойте оба! — Григорий хлопнул ладонями по столу, и мы все замолчали, поглядывая друг на друга, как будто стояли на поле боя. В моём взгляде читалось упорство, в его — смятение и недоумение, в её — бурлящий гнев. — Не орите, ничего не понятно же! Галя, дай ты ему сказать, он же рассказывает, что он видел, а не что-то другое...
— Как же?! Он ведь говорит, что Слава...
— Сто-о-оп! — прогремел Григорий, снова ударив кулаком по столу, на котором подрагивали тарелки с пышными, румяными блинами. — Ешь давай блины, потом поговорим!
Я ведь ещё даже не начал завтракать, но очень хотелось. Пожалуй, он прав. Пока есть такая возможность, надо ей воспользоваться.
— Вы кушайте-кушайте, — вдруг с заботой прокукарекала Галина Алексеевна, будто её вновь посетил приступ материнской заботы. — Если не хватит, я ещё напеку. Хотите картошки вам дам варёной, вы ведь голодный...
— Спасибо, я пока блины поем, — ответил я с улыбкой. Я быстро успокоился и знал, что у меня будет шанс объяснить всё как следует, но сейчас… сейчас хотелось чего-то другого, — Галина Алексеевна, Григорий Петрович, можете рукава закатать? — попросил я после первого блина.
— Зачем ещё? — недоумевая, поднял брови Григорий, в то время как Галина, ни слова не произнося, послушно закатала рукава, будто это была какая-то игра.
— Вот так? — спросила она, и я заметил, что запястья у неё были целы.
— Потом скажу, вы пока закатайте. Да, верно, так. Спасибо большое, — ответил я обоим с лёгкой долей благодарности.
— И что тут у нас? — Галина Алексеевна рассматривала свои руки, не понимая, к чему всё это.
Григорий вытер жирные пальцы о салфетку, а потом последовал её примеру и закатал рукава.
— У вас нет ранок, — констатировал я то, что заметил.
— Объясни, зачем это? — проворчал Григорий, его недовольство ощущалось в воздухе.
Я с жадностью затолкнул второй блин в рот, пытаясь наесться и как следует сформулировать свои слова.
— Мы были у Ольги, у неё тут были укусы, — указал я на запястья Григория, — А потом ночью я оказался в доме Полины Семёновны. И у неё были такие же!
— Она тоже умерла? — нахмурившись ещё больше, полюбопытствовал Григорий. Галина ахнула от этой новости, её лицо искажалось ужасом.
— Не знаю. Всё закончилось на моей проверке. У неё изо рта пошла пена! — я постарался говорить ровно, как будто рассказывал о каком-то научном эксперименте, хотя внутри меня всё переворачивалось.
— Вы отравили её?! — громко спросила старая женщина.
— Ты же говорил, что эликсир для людей безвреден! — Григорий с подозрением посмотрел на меня.
— Для людей! — выпалил я, — Полину укусил вампир! — Галина Алексеевна на мгновение застыла, не веря своим ушам. До сегодняшней ночи, честно говоря, и я не верил, — Если не верите, пойдёмте и убедитесь сами!
Григорий загорелся этой идеей. Галина Алексеевна продолжала колебаться, отчаянно цепляясь за остатки спокойствия, не желая принимать страшные новости.
Пять блинов утолили мой голод. Я запихивал их в себя один за другим, пока Григорий, бормоча себе под нос, строил фантастические теории, никак не связанные с леденящей душу правдой, которая ждала нас за порогом.
— Да не хочет она идти. Пусть остаётся тут! Галя, если не хочешь — не иди! — Григорий, обеспокоенный состоянием Галины Алексеевны, отговаривал её, стараясь уберечь старую женщину от того, что нам предстояло увидеть. Я же хотел, чтобы они оба стали свидетелями ужасов, происходящих в округе... Но пока достаточно было и одного человека.
Мы направились к дому Грачёвой Ольги. Меня переполняла странная смесь чувств от волнения до восторга.
— Я видел, как Слава заходил к ней, а потом нашёл её укушенной. Понимаете? — снова повторил я, словно пытаясь убедить Григория в правоте моих слов.
— А Степанову-то проверил? — спросил Григорий, задумчиво почёсывая затылок
— Да, но не дождался результата, потому что поспешил к вам, — признался я, чувствуя свою недоработку в столь важном вопросе.
— Так вот она, наверное, и есть ведьма! — недовольно сказал он, не скрывая своего презрения к Ирине. Я понимал его страх перед неизвестностью, но не разделял его нетерпимости.
— Это Слава! Говорю вам! Полина тоже была укушена! Вы с ним успели о чём-нибудь поговорить? — я настаивал на своей версии, чувствуя, что приближаюсь к разгадке.
— Он зашёл, но поговорить мы не успели толком. Живот закрутило. Дал ему список, деньги, а сам бросился в туалет, — Григорий сжал кулаки, словно вспоминая неприятный эпизод, нервно дёргая носом, — Но дверь заклинило. Я убежал за дом в кусты, чтобы никто не увидел меня.
Оказавшись у крыльца Ольги, я распахнул дверь, показывая, что она не заперта. На полу всё так же лежал отклеенный стикер, но свет нигде не горел.
— Пойдёмте, она там, — кивнул я в сторону гостиной с колотящимся сердцем в груди.
Но как только мы вошли, все ожидания разбились о реальность: диван оказался пуст. Кровь, капля за каплей стекавшая с руки хозяйки, словно испарилась с пола. Дом был пуст, и я не видел ни одного красного пятнышка, ни единого намёка на то, что здесь произошло.
