Серия «Охотник на вампиров по объявлению»

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице аудиовариант этой серии ✅

Глубокий выдох Григория, наполненный безутешным огорчением, прозвучал за моей спиной, словно невидимый упрёк. В пустом доме Ольги я чувствовал себя глупцом и обманщиком. В глазах соседа читалось не просто недоверие – там была уверенность в моей лжи. А ведь я, словно одержимый, убеждал его, что Слава и есть тот самый вампир, который убил хозяйку.

— Она была тут! Мы видели её с Любой! — отчаянно воскликнул я, хотя на самом деле не мог предоставить других доказательств, кроме собственных уверений и воспоминаний, которые всплывали ужасными кадрами в моей голове.

Жгучая злость клокотала в груди, обжигая внутренности. Это была не просто нелепая подстава – это был изощрённый, дьявольский трюк. Нежить обхитрила меня и выставила безумцем, идиотом, обречённым на насмешки.

— Ушла, наверное! — с досадой произнёс Григорий, дёрнув носом. Его лицо искажалось неподдельным недовольством.

Скоро он вернётся к Галине Александровне и расскажет ей всё, что видел, и его рассказ наверняка будет звучать куда убедительнее моего. Тогда моё положение станет плачевным.

— Клянусь, она лежала прямо на этом диване, а с её руки капала кровь. Её глаза закатились! — я почти кричал, мечась по комнате, подлетая к дивану, тщетно выискивая хоть малейшее кровавое пятнышко, — Кто-то убрал её тело! Или... или она обернулась упырём и ушла сама!

Я думал, что здесь, несомненно, поработала служба клининга. Иначе как объяснить отсутствие хоть какой-то улики?

— Всё может быть, — равнодушно ответил сосед, собираясь уйти. Ни тени неловкости, ни малейшего сочувствия не мелькнуло на его лице, когда он вот так, запросто, бросал меня одного в чужом доме, наедине с моим безумием.

— Пойдёмте к Полине, раз Ольги нет... — предложил я, надеясь, что новое направление разговоров даст мне хоть какую-то поддержку.

— Да никуда я не пойду! — рявкнул Григорий, отмахнувшись от моего предложения, — Ушла она в лес гулять или к реке, куда угодно! Не сидеть же ей дома весь день!

— Вы мне не верите, — с огорчением выдохнул и я, не желая больше убеждать его, — Вы же обещали помочь проверить соседей.

— Чтобы потом все на меня смотрели косо за то, что я по твоей указке отравил их? Нет уж, давай без меня! — справедливо отказал он и, не оглядываясь, спешно вышел из дома, оставляя меня в гнетущей тишине.

У меня не было доказательств. Только странная девушка, которая, как и я, была свидетелем этой жуткой картины, в которую никто не хотел верить.

Мои надежды рухнули в одночасье. Брелок так и не заработал, связь не ловила. Чего мне тут, в этой глуши, ещё было делать? Я же решил уйти, так и надо было уходить, если бы не нога...  Сомнения подкрались, проявляясь между заметными спазмами боли, отдающимися в голове с каждым шагом. Сначала я игнорировал их, похрамывая от дома к дому, однако было всё труднее не обращать внимания на ушибленную ступню. Кого я обманываю? Мне не добраться до трассы! По крайней мере, сегодня.

Я залез в карман и нащупал ключи от дома Ульяны. На кровати в сумке лежали мои собранные утром вещи, всё ещё ожидая, когда я приму окончательное решение. Тогда я был уверен, что смогу осилить дорогу...

Нужно было предупредить Дмитрия об опасности, сообщить, что я скоро уйду, и заодно узнать, нет ли у кого-то хоть какого-нибудь велосипеда, который я мог бы выкупить.

А точно ли мне не показалось всё произошедшее? Но со мной была Люба, и она тоже видела укушенную соседку! Мы не могли сойти с ума одновременно. Помимо Ольги, ещё и Полина. Два человека с укусами на руках. Вампир пил их кровь с приходом темноты. Я был уверен, что это Слава, ведь именно его появление в деревне совпало с этими происшествиями.

Я доковылял до участка бывшего главы деревни. Крыльцо под ногами протяжно застонало перед тем, как я постучал.

На груди вдруг защипало кожу. Еле заметное неприятное ощущение издавал амулет. Он, словно живой, напомнил о себе. Странно, что я не замечал его раньше. В водовороте недавних событий, когда каждое мгновение требовало полной концентрации, его предупреждающий зуд, должно быть, терялся в общем шуме. Но сейчас, когда я застыл в неподвижном, напряжённом ожидании, мои чувства обострились, и я вдруг осознал: это ощущение знакомо. Нечто подобное я уже испытывал ночью, не придавая значения. А сейчас я был в нём уверен!

Рядом опасность, нужно убираться! Этой мысли, холодной и острой, хватило, чтобы паника вспыхнула в разуме, окутав меня, как рой мошек. Но в этот самый момент, спасая меня от самого себя, скрипнула дверная петля, и хозяин распахнул дверь. Он стоял на пороге, его отекшее, небритое лицо с тёмными похмельными мешками под глазами выглядело недоуменно, когда он уставился на меня. В его взгляде читалось явное удивление.

— Анатолий, привет! — произнёс он с натянутой улыбкой. Чувствовался алкогольный дух, кричащий о вчерашнем вечере, — Чего-то хотел? Заходи!

Вместе с ним меня встретили и все противные запахи, ещё больше напомнившие мне прошлый визит.

Внешний вид Дмитрия остался прежним: всё тот же халат, не знавший стирки, и тапочки, умирающие на глазах.

Я бы мог ограничиться беседой на крыльце, но он вышел ко мне, схватив под локоть, будто я был ему нужен, и прямо-таки настаивал, чтобы я зашёл.

— Да я просто мимо проходил… — пытался я увернуться, но он не желал меня отпускать.

— Вот и заходи! — Дмитрий потащил меня за порог, как беззащитного ягнёнка, — Мне тут принесли вещи твои!

Непонимание и лёгкий шок сковали меня. Всё произошло так неожиданно и быстро, что я на секунду потерял способность принимать решения. Я ничего нигде не оставлял, и потому сильно удивился его словам. Пока не увидел в прихожей мешок без стикера — тот самый, который я забрал у Ольги и оставил в доме Полины...

— Здравствуйте, Анатолий! — из гостиной, словно призрак, вышла и сама Полина Семёновна. Миниатюрная по сравнению с Дмитрием, она скромно стояла передо мной, опустив руки и скрестив пальцы. Выглядела она заметно лучше, чем ночью: порозовевшие щёки, жизнерадостные глаза, хитро смотрящие в мою сторону, — Вы вчера у меня оставили продукты. Я не запомнила, где вы живёте, вот и решила их принести Диме, он тут всех знает.

— Твоё добро? Откуда Славик тебе взял-то всего этого? — вскользь шмыгнув носом, спросил хозяин, направив пальцем в сторону пакета и продолжая крепко держать меня, как пойманного воришку.

Его напор и её присутствие не сулили ничего хорошего, но я не должен был показывать своего страха поэтому только благодарно кивнул и улыбнулся в ответ.

Наступило неловкое молчание — мы трое переглядывались, строя лицемерные довольные улыбки, пока в воздухе витала невысказанная напряжённость. За эти несколько секунд я осознал всю глубину западни, в которую угодил. Слишком много нитей сходилось в этом доме, слишком много тайн висело в воздухе. Дмитрий, казалось бы, «свой» человек, теперь пригрел у себя «укушенную». О чем они могли говорить? Что замышляли?

— Славик заходил к тебе вчера? — прервал тишину хозяин, бросив на меня крайне подозрительный взгляд.

Кажется, он ещё не знал о событиях ночи, или строил из себя дурака.

В присутствии соседки я не знал, как рассказать обо всём, что я видел.

— Конечно! Он заходил вечером, когда я читала, — тут же подхватила Полина, приняв вопрос на свой счёт, и неловко двинулась обратно к столу, — Тяжело стоять, давайте пройдём, сядем.

Обескровленному телу, похоже, трудно держать равновесие, — подумал я, но ничего не сказал, надеясь, что мои мысли не будут прочитаны.

— Ладно, давай, проходи, — сказал Дмитрий, и отпустил мою руку, позволив свободно перемещаться... внутри дома, и кажется, забыл о своём вопросе, — Не разувайся!

Несмотря на острое желание уйти, я понимал, что нужно зарыться глубже в эту историю, раз уж мне предоставилась такая возможность. Место, где я сидел в прошлый раз, снова оказалось свободным, Полина устроилась справа от меня, тяжело дыша, а Дмитрий сел напротив, устремив взгляд на меня с недоверием и настороженностью.

— Много кого уже обошёл? — спросил он, широко разложив локти на столе, словно готовясь к сложному разговору, чувствуя своё превосходство над гостем.

В этот раз стол пустовал без еды и посуды, если не считать налипшие бесчисленные крошки и засохшие пятна, что по-прежнему привлекали насекомых, которые беззвучно ползали по столешнице.

— Помимо вас, ещё семь человек, — осторожно ответил я, не желая вдаваться в излишние подробности.

Мой собственный план созревал в голове: я хотел вывести Полину на чистую воду, заставить её признаться в присутствии Дмитрия в том, что скрывалось под её рукавами. Я почти видел, как она ломается под моими вопросами, демонстрируя те самые кровавые следы на запястьях, те, что я видел и у Ольги. А потом, конечно, мы бы дошли и до Славы.

Но тут укушенная соседка сама вернулась в беседу, поломав мне задумки.

— Вы мне вчера начали говорить о какой-то работе, но я так ничего и не поняла, — проговорила она, не открывая глаз, и пальцами массировала виски, словно пыталась изгнать привязчивую, пульсирующую головную боль.

Кажется, она изображала мученицу, чтобы к ней проявили жалости. По факту же потеря крови и действие вампирского яда наверняка могли доставлять подобные неудобства.

— Да, ходит он тут, спрашивает, кто как живёт! — вмешался Дмитрий, словно стремясь говорить за меня.

Его объяснение меня вполне устраивало, и я поспешно кивнул, инстинктивно сунув руки под стол, и сцепил пальцы, скрывая накатившую неловкость. Мысли о грядущем разоблачении Полины метались в голове, но ещё не были в необходимой последовательности, чтобы их озвучить прямо сейчас.

— А про пропавших людей вы что-то говорили, — напомнила собеседница, на секунду открыв глаза, в которых сверкали недоумение и гнев, — Потом ещё напоили меня отравой какой-то! Зачем вы это делаете?

Этот неожиданный поворот выбил меня из колеи. Под столом я сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки, чувствуя, как внутри нарастает едкая смесь злости и страха.

— Какой ещё отравой?! — Голос Дмитрия резко взлетел. Он метнул ошеломлённый взгляд сначала на Полину, потом на меня, его лицо исказилось от явного замешательства.

— Никакой отравы! — резко парировал я её упрёк, хотя, признаюсь, она была по-своему права, как и Григорий с Галиной, уже намекнувшие, что мой эликсир можно было бы назвать похожим словом.

— Он что-то дал мне, из-за чего у меня началась рвота! — хитро бросила укушенная, выставляя меня злодеем в глазах соседа. Голос её вдруг набрал силу, она полностью приоткрыла глаза, и в них блеснул нездоровый азарт, — А ещё посмотри, какие у меня раны на руке! До его прихода ничего такого не было!

В одно мгновение я понял, что стал невольным свидетелем и, что хуже, главной целью тщательно спланированного заговора. Сумасшедшая женщина, манипулируя фактами, пыталась натравить на меня доверчивого верзилу Дмитрия – человека огромного телосложения, чьи глаза, пусть и наивные, сейчас были полны слепой преданности Полине. С чего бы мне было ожидать иного? Я здесь никто, случайный гость, в то время как они, очевидно, были старыми знакомыми, сплочёнными общими тайнами и интригами.

— Я-то тут при чём? Это не я сделал! — выпалил я.

Гнев вспыхнул во мне горячим пламенем. Я был потрясен до глубины души этой несправедливостью и, не сдержавшись, с силой ударил кулаком по столу, будто пытался пробудить в Дмитрие здравый смысл.

Полина закатала рукав своей зелёной рубашки, демонстрируя собеседнику красные следы. Эти укусы она должна была демонстрировать после моего обвинения, а теперь использовала их против меня! Это была грязная игра, которую она с лёгкостью разыгрывала, словно актриса на сцене.

Я хотел продолжать спорить, но ситуация вышла из-под контроля. Дмитрий больше не слушал, да и не пытался вникнуть. Старая ведьма сделала всё возможное, чтобы окончательно убедить его, что я никто иной, как опасный преступник, заслуживающий немедленной расправы.

Огромная фигура мужчины поднялась так быстро, словно он был атлетом в отличной форме. В этот момент и я тоже вскочил с места, сбитый с толку и охваченный внезапной паникой, понимая, что сейчас может произойти что угодно. Собираясь незамедлительно уйти, я уже делал шаг назад, но Дмитрий стремительно перегородил мне путь, оказавшись между мной и выходом.

— Он теперь убежать хочет! Нет уж, Дима, давай-ка его хватай! — её голос пронзительно взвился, полный злорадного торжества и предвкушения.

Словно холодный душ, на меня обрушилось осознание безысходности. Как так произошло, что я оказался в эпицентре такого дикого конфликта? Я всегда сторонился любой агрессии, не был сторонником разборок или применения силы. Но настал момент, когда мне нужно было отстоять не только свою правоту, но и свободу, а может быть, и собственное здоровье.

— Что вы собираетесь сделать? — возмутился я, бурля нутром.

Каждое слово было пропитано вызовом, а взгляд – готовностью дать отпор. Я понимал, что, возможно, придётся потолкаться, и надеялся, что воинственный блеск в моих глазах заставит его хоть на секунду усомниться, не зная моих способностей.

Но Дмитрий, как разъяренный бык, не знающий пощады, двинулся ко мне. Без единого слова, без предупреждения, он схватил меня за предплечье. Его пальцы сомкнулись на моей руке стальной клешней, а затем он дёрнул так сильно, будто я был одуванчиком на тоненькой ножке, беззащитным против порыва ветра. Я не смог противиться этому натиску и, выгибаясь от боли, согнулся с выкрученной рукой, лишь выкрикивая обвинения и бесполезные угрозы. Этот могучий тип сопел и пыхтел, но действовал ловко, не оставляя мне шансов на сопротивление.

В следующий миг меня грубо толкнули на стол, и я ощутил резкий удар и острую боль, когда моё лицо со всей силой врезалось в жёсткую столешницу.

— Поля, давай верёвку тащи, чего сидишь! На кухне в ящике! — раздался командный рычащий голос Дмитрий.

В глазах всё ещё кружился безумный хоровод звёзд от удара, пока его сильные, грубые руки трепали меня за плечи, словно тряпичную куклу. Я не хотел быть связанным, паника сжимала горло, и я всеми силами пытался вырваться, но моих сил явно не хватало, чтобы противостоять.

— Что вы творите?! За мной приедут, и у вас будут очень большие проблемы! Отпустите меня немедленно! — вопил я в надежде на понимание, но слова разлетались в воздухе, как несбыточные мечты. Я пытался ударить его ногой по голени, но он даже не отреагировал на мою попытку, словно мой удар был комариным укусом.

Вскоре мои руки были вывернуты за спину и крепко прижаты, лишая меня всякой возможности к сопротивлению. Когда Полина наконец принесла верёвку, они вместе быстро и ловко привязали меня к стулу.

Ужасные и зловещие мысли метались в голове. Я не знал, на что способны эти двое, оказавшись в столь пугающем состоянии, но вскоре заметил, что, несмотря на периодические призывы к действиям со стороны Полины, Дмитрий сохранял спокойствие. Он, кажется, знал, что я уже никуда не денусь.

Следом за физической несвободой пришло и молчание. Грубый, пахнущий пылью лоскут ткани прочно заткнул мне рот, затем сверху намотали ещё несколько слоёв, так, чтобы я не смог издавать громких звуков. Я был пленником, скованным и безгласным, но все ещё способным слышать и видеть.

Из кухни доносился приглушённый гул их голосов. Они планировали обойти всех соседей, чтобы проверить, пострадал ли кто-нибудь ещё от моих рук. Иронично, но эта затея была удивительно похожа на мою изначальную работу.

— Жаль, Славы уже нет, так бы сдал ему негодяя, пусть бы отвез в отделение!  — донёсся голос Дмитрия, полный простодушной злобы.

— Он точно может быть опасен, и пока этот человек находится среди нас, мы все будем в опасности, — тихо, но настойчиво напевала Полина, отравляя атмосферу ядовитыми словами и делая меня виновником всех бед.

— Надо других опросить. Если он тебя отравил, значит, и ещё кого-то, — настаивал Дмитрий, — Я после его визита так продристался, думал, помираю! А нет. Как он ушёл, сразу и полегчало.

— Вот видишь! Нам надо что-то предпринять! — не умолкала Полина, толкая его к действиям, которые явно выходили за рамки адекватности.

— Подожди! Говорю же, пошли сначала всех обойдём...

Продолжая разговор, они прошли мимо меня, не удостоив и взглядом, и скрылись за входной дверью. Я не собирался послушно ждать, когда же истина станет на мою сторону, но сейчас замер, чтобы не привлекать их внимания.

Казалось, худшее осталось позади. Битва, если это можно было так назвать, завершилась моим полным усмирением и только. Однако мелкая дрожь всё ещё сотрясала тело, пробегая волнами то по спине, то по конечностям, непроизвольно возникая то тут, то там, как эхо пережитого кошмара.

Не было даже догадок, сколько времени можно провести в этом унизительном плену, в ожидании дальнейших, непредсказуемых действий хозяина особняка. Но как только в доме воцарилась тишина, возвещая о том, что я остался один, медлить было нельзя. Что, если к вечеру и он, подобно Полине, станет таким же зомбированным, и тогда мне вряд ли удастся легко отделаться? Нужно было выбраться из этих проклятых верёвок.

Я начал раскачиваться из стороны в сторону, кряхтя от усилий, пока, наконец, с грохотом и болью не завалился на бок вместе со стулом. Удар о пол пришёлся на плечо и казался невыносимым, в голове всё замерцало, а зрение на мгновение помутнело. Я надеялся, что не сломал ключицу или ещё что-нибудь. Мой трюк не сработал. Я всё так же не мог пошевелиться, только теперь ещё и лежал в крайне неудобном положении, голова неестественно клонилась на бок.

Извиваясь и дёргаясь, я полагал, что стул вот-вот развалится, но эта старая рухлядь оказалась куда прочнее моих отчаянных надежд. Сдавленные стоны ярости и бессилия вырывались сквозь кляп, я пытался сделать хоть что-то, но лишь напрасно тратил силы и драгоценное время.

Время тянулось бесконечно. Возможно, полчаса я оставался в этом беспомощном положении, когда вдруг раздался стук в дверь. Кто бы это мог быть? Такой шанс нельзя было упускать! Я застонал из последних сил, пытаясь издать хоть какой-то звук, лишь бы меня услышали и спасли.

Незнакомец постучал ещё раз, потом, потеряв терпение, открыл дверь. К счастью, Дмитрий не запер её, когда уходил.

— Фёдорыч! Ты дома?! — прогремел знакомый надрывистый голос из прихожей. Я продолжал неистово мычать, будто раненый зверь.

— О, как тебя там, Толя! Твою ж мать... что ты тут делаешь? — воскликнул Коля Борисов, бросившись ко мне, не задавая лишних вопросов, и вцепился за верёвки. Они были крепкими, словно желая удерживать меня навсегда. — Сейчас, подожди, нож нужен! — сказал он, в его голосе прозвучала нотка паники.

Он явно бывал здесь раньше и знал, где что находилось. Нож был быстро найден, а Николай так же быстро принялся за дело. Каждое движение казалось бесконечно долгим, а морозный ужас пронзал насквозь – вот-вот распахнется дверь, и в проёме возникнут одурманенные кровососами жители, застав нас врасплох. Нужно, чтобы он успел разрезать хотя бы одну верёвку.

Наконец, хрустнули последние волокна, и Николай, отбросив нож, принялся лихорадочно распутывать оставшиеся узлы. Как только освободилась одна рука, я сорвал тряпьё с лица, и слова сами хлынули наружу, захлебываясь от ужаса, повествуя о том, как смертельно опасно стало это место.

Мгновенно схватив пакет с едой, я предложил скорее уйти и по дороге рассказать всё до конца. Настороженно глядя по сторонам, мы выскользнули за забор участка. После, в относительной безопасности, я наконец-то дал возможность Коле вставить хоть слово. До этого моё безумное бормотание о сумасшествии Дмитрия и Полины затмевало всё вокруг.

— А я вчера не понял, почему Слава не приходил, — начал бормотать Коля, пока мы торопливо пробирались к его дому. — Я ж заказ ждал, а так и не получил. С утра хотели накатить, а на крыльце ничего нет, и пакет мой со списком и деньгами нетронут! Вот я и пошёл к Фёдорычу за бутылкой, у него всегда есть что-нибудь…

В моей ситуации крайнее расположение хижины Борисовых было настоящим спасением – в отличие от дома Ульяны, куда пришлось бы пробираться прямо по центральной, самой просматриваемой дорожке. Мы двигались по самому краю участков, прячась в тенях, надеясь избежать случайной встречи с кем-то из соседей.

— А вы его хоть раз домой пускали? — ковыляя, спросил я, пытаясь связать события и вычислить, кого беда могла обойти стороной.

— Ни разу. Он поздно всегда приезжает, — промямлил Коля, потирая взъерошенную голову. — Мы с Лидой к этому времени уже в отключке бываем. А вчера, кстати, ещё напасть случилась: мы с ней по очереди в туалет бегали, как ты ушёл. Но не долго. Все силы там оставили и свалились спать. Даже пить не стали, представляешь?

— Хорошо, что он не заходил к вам. И вчера он до вас не дошёл. Я видел из дома Ирины, как он к Грачёвой Ольге заходил. Люба тоже его искала, и мы с ней пошли за ним к соседке в тот же дом. А когда вошли, она лежала в крови. Её укусили в руку. Не знаю, была ли она жива... — тороторил я, возможно, упуская важные моменты. Прокручивая в памяти картину из дома Ольги уже в который раз, я всё равно ощущал лёгкий озноб, представляя себя на её месте.

— Чего?! Кем укушена? О чём ты? — Николай скорчил лицо, останавливаясь. Пронзительный взгляд его глаз выдавал недоумение и опасение.

Я махнул рукой, призывая его не терять ни секунды. Спешка была жизненно необходима, если мы не хотели угодить в новый конфликт.

— Слава напал на неё! Он вампир, который всех и убивает. Я же приехал искать убийцу и нашёл его! — выпалил я.

— Да ну?! Ты не заболел? — усмехнулся он, взглянув на меня как на душевнобольного.

— Мне вот вообще не смешно! — жёстко отрезал я, — Перед тем, как вы меня нашли связанным, со мной много чего произошло. Сначала Ирина Степанова наговорила, что к Ольге придёт смерть, и так и случилось.

— Я же говорил! Она ведьма! — рявкнул Николай, и в его глазах вспыхнул тот же опасный огонь, что я видел и раньше.

— Подождите! — оборвал я соседа от внезапной ярости, лишь только он услышал слова об Ирине, — Это я всем подливал эликсир, от которого живот крутило, и прошу меня простить за вчерашнее. Но это было необходимо, и сам я тоже прошёл через это испытание.

По его перекошенному лицу, по раздувающимся ноздрям, я понял, что Коля готов был мне врезать. И даже если бы он сделал это, я бы понял и принял его пыл, смешанный с обидой и унижением. Эликсир действительно творил зло. Но, к счастью, где-то в глубине его сознания понимание настоящей опасности и мои слова-предостережения перевешивали всё остальное, толкая его вперёд следом за мной.

— И нахрена ты это делаешь? — спросил он более низким голосом, в котором слышалась злоба и недоумение.

— Чтобы вампира найти! Меня сюда для этого и прислали, — наконец признался я с долей отчаяния, — У людей крутит живот, а вампиры пеной плюются. Так и произошло с Полиной Семёновной. У неё тоже на руке укусы, — сказал я, а потом быстро, сбивчиво, но предельно чётко рассказал ему всё, что случилось, с самого начала: с кем встречался, что узнал, чем всё закончилось.

Поверить в такое ему было сложно. Да я и сам не мог осмыслить произошедшее. Но в отличие от Григория, Коля, кажется, меня услышал. В этом безумии была хоть какая-то надежда, и я был благодарен, что именно он постучался в дверь Дмитрия и нашёл меня связанным.

—  Так мочить тогда надо кровососов! —  вскрикнул он, осознав, что опасность на пороге. Мы уже подходили к его крыльцу, завершая маршрут, и могли скрыться от чужих глаз и ушей, чтобы спокойно и детально обсудить наш план.

С одной стороны, было хорошо, что он был на моей стороне, но чувство дежавю, когда Григорий изначально тоже собирался ко мне присоединиться, не давало мне основ для ликования. Да и сейчас я знал, что ситуация гораздо хуже, чем казалось изначально.

—  Это опасно! Да и к тому же я не знаю, кто есть кто. Если не до конца мне верите, давайте зайдём к Любе, она всё расскажет, — предложил я, чтобы не казаться голословным, и окончательно и бесповоротно перетянуть Николая на свою сторону.

— Не, не пойду! — Коля резко замотал головой, — Мы с её бабкой не очень общаемся. Я и так верю. Говорил же тебе, что Ирка ко мне приходила ночью. Она тоже упыриха! А Слава… вот же козёл. Хорошо, что не зашёл к нам. Не знаю только, чего теперь жрать будем.

— Едой я с вами поделюсь! — быстро заверил я его.

— Спасибо, — кивнул он мне, хотя в его глазах все ещё читалась тревога. — Так что дальше делать будем?

— Не знаю. Дмитрий поверил Полине, а она укушена. Думаю, они будут меня искать, когда вернутся. Вы говорите, что Ирина — упырица, но я именно к ней и хочу сходить, — признался я, ощущая, как растёт волнение в груди, ведь у меня ещё не было никакого плана. Николай в ужасе открыл рот. — Не бойтесь за меня. Во-первых, сейчас ещё день, а во-вторых, что-то мне подсказывает, что она на нашей стороне...

Я ушёл из дома Борисовых, рискуя своей жизнью. Ставки резко возросли, и я, задумавшись над этим, осознавал, что раньше считал всё происходящее игрой, где всегда есть правила и выход. Теперь же это была не игра, а выживание.  Вооружённый лишь эликсиром, я понимал, что мне нужно было приготовиться к худшему, чем просто столкновение с одураченными жителями. Нежить стала действительно опасной реальностью, и мне требовалось что-то более серьёзное, чем просто зелье, чтобы защитить себя в случае встречи с ней.

Днём участок Ирины казался обычным куском земли, сбросив с себя ночную зловещую ауру. Ели уже не казались устрашающим элементом пейзажа, а вороны куда-то улетели, не добавляя мрачности своим карканьем. Атмосфера здесь была спокойной, даже безмятежной. Мой амулет, смирно болтающийся на груди, не напоминал мне о себе, и я, в свою очередь, почти успокоился. Теперь, прислушиваясь к его невидимым советам, я уже собирался войти во владения Ирины без единой мысли об опасности.

— Вот ты где, Толик, я тебя искала! — внезапно раздался голос Любы, и прежде чем я успел осознать, откуда она взялась, девушка уже бежала ко мне, словно гонимая ветром.

Я приготовился к чему-то плохому, не зная, чего ждать от неё сейчас и на чьей она была стороне после случившихся событий.

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице аудиовариант этой серии ✅

Я застыл в смущении, словно это была всего лишь безобидная шутка с моей стороны. Но в воздухе витало предчувствие, что Григорий мог увидеть в этом что-то большее. Если он и есть убийца, то я, сам того не желая, подтолкнул его к краю пропасти, рискуя своей жизнью.

— Я… я могу все объяснить, – выдавил я, чувствуя, как предательский пот холодит спину.

— Давай-ка объясняй, а то меня травишь, а себя – нет. Наливай себе и пей тоже безо всяких объяснений для начала, — нахмурился Григорий, дёргая носом. Сейчас он больше напоминал затравленного пса, прижавшего уши и готового к прыжку, чем гостеприимного хозяина.

Доверие ко мне было подорвано, но я знал, что ещё могу его восстановить, если выполню его просьбу. Я достал из кармана аэрозоль и поставил перед собой, словно демонстрируя предстоящий трюк.

— Вот, ничего плохого. Безобидная пшикалка… Даже не знаю, с чего начать объяснения…

— Плесни себе и выпей, а потом начнёшь, — отрезал он с настороженным выражением лица, полным любопытства и недоверия.

Настал и мой черёд испытать действие яда против вампиров. Я взял аэрозоль и, делая глубокий вдох, пшикнул себе в кружку волшебного эликсира, предчувствуя, близящиеся проблемы. Под пристальным взглядом Григория я сделал несколько глотков. Чай всё ещё оставался горячим, обжигая нёбо и язык, но я терпел, лишь бы доказать, что это не отрава.

— Вот, видите, это не яд, — оправдался я, вытянув губы трубочкой и стараясь втянуть воздух, чтобы охладить обожжённый рот.

Внезапно Григорий расхохотался, будто оценив всю абсурдность ситуации.

— Ну ты чудак. Давай, и я попробую, — сказал он, поднося кружку ко рту с решимостью.

Отважный мужик. Или глупец? Я затаил дыхание, наблюдая за тем, как он, не дрогнув, стал глотать неизвестную жидкость. Его реакция станет решающей – либо я спасу свою шкуру, либо…

— Скоро в туалет потянет. Будьте готовы, — предупредил я, в душе уже приняв его за обычного человека.

— Смешно что ли? Ты мне слабительного налил какого-то? — с возмущением выплюнул Григорий, резко сузив глаза, брови его сошлись у переносицы, образовав сердитый домик, а в голосе прозвучали нотки искренней тревоги за своё здоровье. Он крепко сжал кулаки, и я невольно отшатнулся.

Что если он сейчас накинется на меня? В голове моментально промелькнули картины расправы.

— Нет, это не слабительное, но действует похожим образом, — поспешил я, стараясь придать голосу уверенность, которой и в помине не было. Нужно было хоть как-то охладить накалявшуюся обстановку. В воздухе повисло напряжение. Григорий не на шутку разозлился от моего поступка. Его лицо постепенно принимало выражение человека, который осознаёт, что его обманули. Стоило ожидать, что когда-то меня раскусят, и этот этот момент настал. Теперь мне придётся отвечать за свои действия, пусть они и продиктованы благими намерениями.

— Вы мне не поверите, но я занимаюсь странными делами. Послушайте и не считайте меня ненормальным. Меня прислали сюда искать вампиров, — произнёс я, стараясь, чтобы это звучало не как бред. — Я понятия не имею, существуют ли они на самом деле. Это моё первое задание на новой работе, и мне приходится проверять всех жителей этим эликсиром. Я не хотел никому навредить. Это безопасно для людей, кроме возможных расстройств желудка. Но главное здесь, что с вампирами должно произойти что-то другое...

— То есть, ты думал, что я вампир? — Григорий с недоверием посмотрел на меня, а затем его ироничная улыбка расползлась по лицу, в котором проскальзывали нотки лёгкого презрения. — А я-то думал, что соседи мои того. Оказывается — нет! Тебя точно не подослали нас тут всех перетравить, а потом тихонько наше имущество прибрать?

Я почувствовал, как краснею. Вместо того чтобы смеяться и шутить, меня охватило смятение, словно я совершил глупейшую ошибку на празднике. Я посмотрел Григорию в глаза, пытаясь донести свою правду, но его взгляд уже наполнился сомнением и разочарованием.

— Сами посудите. Тут люди пропадают, осталось всего два десятка, — произнёс я, стараясь искренне передать все свои мысли. — Куда остальные делись? Уехали? Надеюсь, что так и есть, но если бы не было подозрений у моего руководства, меня бы сюда не прислали. А они, уж поверьте, обладают куда большим опытом в таких делах и не раз уже оказывались правы в своих предположениях, — продолжал я, заговаривая зубы и ловя себя на мысли, что слова, выдуманные на ходу, льются с языка легче, чем следовало бы. — Знаю, что это звучит как бред сумасшедшего, но если вы считаете меня чудным, скажите тогда честно, верите ли вы в то, что все просто уехали, и никто не пропал бесследно.

Григорий задумался, замолчал и выпрямился на табуретке, поглядывая на меня с недобрым интересом. Я ловил этот взгляд, чувствуя напряжение в нём, чувствуя, как мои слова проникают в его разум. Я сам начал чуть больше верить во всю эту нежить, поселившуюся в тихой деревушке.

— Если тут и есть упыри, — произнес Григорий, погружая свои мысли в тёмные глубины своих размышлений, — Я бы сразу к Ирке тебя и отправил проверить её. А после ещё парочку, но они подальше живут, потом покажу. Не делом ты занят, ходишь людей травишь, а сам даже не веришь. Либо брось эту затею и уезжай, либо уж до конца идти надо. Деревня и правда поредела, будто кто-то вырезал нас. Дома стоят пустые кругом. В голове не укладывается, что тут происходит. — он часто морщился, нервничая, — Может, и правда завелась у нас какая дрянь. Если помощь нужна, готов присоединиться, быстрее покажу тебе все дома, да покончим с этим делом.

Я приободрился, увидев в Григории единомышленника, и уже собирался обсудить дальнейшие планы, когда внезапно раздался громкий стук в дверь. Хозяин тотчас переключился на новый звук, как будто нашего разговора и не было. Похрамывая, он поспешил открыть, а я быстро спрятал аэрозоль и последовал за ним.

К Григорию я ещё вернусь за помощью, которая, что приятно, была предложена безвозмездно. Только бы он не забыл о своём обещании.

— О, и ты тут? — с удивлением спросил курьер, когда мы встретились с ним в прихожей, — Только я ещё занят, подожди. Мне надо три дома обойти. Отсюда к Грачёвой, потом к Степановой и к Борисовым, — перечислил он свои дела, шурша пакетами, пока я стоял на крыльце, не позволяя закрыться двери.

Дело близилось к вечеру. Мысль о том, что этот тип хочет зайти ко мне уже ночью, заставила меня насторожиться. Опасная затея, что я согласился встретиться с ним. Чувство тревоги словно металось под одеждой, заставляя поёживаться.

— Я тоже как раз к Ирине собирался, — небрежно бросил я, стремясь отвлечься от своих опасений.

— Ну, значит, там тоже можем увидеться, а дальше, может, со мной пройдёшься, — предложил курьер, его глаза блеснули хитрой искоркой. Может, мне просто всё казалось подозрительным, но в его жестах сквозило что-то неясное и настораживающее. — Ну что, Григорий Петрович, пойдёмте ваши покупки смотреть.

Григорий бросил на меня короткий прощальный взгляд, и в этот миг дверь закрылась с резким звуком, почти перед моим носом, оставляя меня за порогом с кучей тревожных мыслей. Расскажет ли он Славе обо мне? Я не мог исключать подобные сценарии, чувствуя, что стал лёгкой мишенью для утечек информации. Курьер узнает, что я тут делаю, и если он и есть тот, кого я ищу, то зайдя ко мне, попытается избавиться от свидетеля.

Я готов был бесконечно прокручивать в голове возможные варианты развития событий, но вдруг у меня закрутило в животе. Острые колючие спазмы перебили мои тревоги, и я начал выискивать туалет рядом с домом, надеясь, что не окажусь в ещё более неудобной ситуации, чем та, в которой уже оказался. Деревня вокруг начинала погружаться в тусклые тени, и с каждой секундой моё желание избавиться от дискомфорта усиливалось. В этот момент я почувствовал, что время истекает, и мне нужно действовать быстро.

Такая же как и сам дом, заколоченная заплатками постройка стояла у небольшого прудка. Я ворвался внутрь, задвинув шпингалет и щёлкнув выключатель на стене, где рядом висел почти целый рулон туалетной бумаги. Назойливое жужжание мух доносилось из зловонной ямы, зияющей под покосившимся сиденьем, а в каждом углу постройки притаились пауки, растянувшие свои сети.

Сквозь щели между досками мне удалось подглядеть за двором, но я прибежал сюда не для этого. Лишь бы не угодить в какую-нибудь неожиданность. Хотя тут было чисто, не как в общественных туалетах, где каждый думает только о себе. Убедившись в безопасности, я приготовился к неизбежной, хоть и нежеланной процессии.

Кряхтя к туалету стремительно приближался Григорий, не подозревая, что я уже занял его место. Даже не хочу представлять, что он почувствовал, уткнувшись в закрытую дверь, когда мысленно он уже сидел внутри. Как же неловко сегодня с ним выходит..

Дёрнув дважды за ручку, он выругался, и сменил маршрут, наверное, зная, что где-то ещё есть подобное укромное место для своих нужд.

Не знаю, понял ли он, кто скрывается внутри, но я не подал ни звука. Пусть думает, что дверь заклинило. Надеюсь, он успеет добежать до какого-нибудь горшка, запасшись лопухами.

Эликсир оказался крайне неприятной добавкой, жестоко и быстро вывернувшей моё нутро. Но так же внезапно, как и началось действие, оно прекратилось Теперь я хотя бы знал, что за дрянь я подливаю остальным. Мысли о мучениях Дмитрия и Галины вызвали одновременно смешок и смятение, хотя это уже оставалось в прошлом. Это была малая жертва, чтобы обезопасить себя и окружающих.

Полностью сбитый с толку я выбрался наружу, оставив позади пройденное испытание. Иначе его и не назовёшь. Казалось, что я похудел на пару килограмм, ощущая лёгкую усталость. Но впереди меня ожидали Ирина и Славик. Как же хотелось перенести эти встречи на завтра.

Начало темнеть.

Я решил не заглядывать в карту и двинулся дальше. Время истекало. Странное чувство вины царапало душу, и я продолжал гадать, смог ли Григорий найти себе укромное место? Нужно было прогнать это навязчивое беспокойство. Я ведь и сам стал жертвой своего эксперимента, хлебнув отравы.

Зато я уже точно знал, что пять жителей являлись обычными людьми, как и я.

Погрузившись в водоворот мыслей, я вдруг оказался у калитки ещё одного участка. Заборчик, чуть выше метра, обвивался вокруг четвёрки пушистых елей и т-образного домика с зелёной крышей. Дверца была закрыта на хлипкий крючок, но я позволил себе без разрешения проникнуть на чужую территорию.

На ветке закаркала ворона, будто предупреждая меня, чтобы я убирался отсюда. С какого-то дальнего дерева ей ответила другая, передавая птичьи сплетни дальше, так что уже весь окрестный мир знал о незваном госте.

Я постучал в дверь и, ожидая хозяйку, пытался представить, почему она стала объектом нелюбви среди местных. Больная на голову соседка по словам четверых, из которых двое — пьяницы. Могли ли они ошибаться?

Наконец, дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина лет сорока. Её серые глаза лучились неподдельной радостью, что показалось мне несколько странным. Этот мышиный цвет, казалось, доминировал во всем ее облике: длинные, тронутые сединой волосы сливались с серым сарафаном, такой же рубашкой и длинной юбкой, выглядывающей из-под подола. Но откуда столько радости при виде незнакомца?

Изнутри до меня доносился аппетитный аромат чего-то жареного, заманивая войти на ужин, хотя никто меня ещё не приглашал.

Я тоже широко улыбнулся. Мы оба застыли, глядя друг на друга, пока я не вспомнил, что пора бы представиться и начать своё уже стандартное приветствие.

— Я знаю, зачем ты пришёл, — перебила меня эта серая мышка-хозяйка, и, отойдя в сторону, пригласила войти в дом.

Я замер у порога, глядя на неё с нескрываемым вопросом. Может быть, здесь уже побывал Слава, или кто-то из соседей пустил слухи... не вороны же ей накаркали?

В полумраке крыльца женщина выглядела как ведьма или колдунья из старинных сказок, наблюдающая в волшебном шаре за своими жертвами.

— Тогда я уверен, что вы мне и расскажете, что тут происходит, — предложил я, но в глубине души сомневался, что вытяну из неё хоть слово правды.

Ирина дёрнула уголками губ вниз, убирая с лица улыбку, которая только что сверкала, как приглашение к душевному разговору.

— Ты ищешь того, кого здесь нет, — проговорила она слова, звучащие словно заклинание, вычитанное из буклета для квестов с мистическим уклоном, — Интерес завладевает тобой, но не дай ему подступиться слишком близко.

Я и сам мог бы такое выдать, сыграй мне подобную роль. Не сводится ли все к простой, пугающей истине — вдруг она действительно не дружит с головой?

— Я ищу того, чьи руки причастны к исчезновениям жителей. И вот подскажите, этого человека нет здесь, в этом доме, или в этой деревне? — я продолжил допрос, чувствуя, как растёт раздражение. Хотел ли я слышать подобные, уклончивые ответы?

Нет, этот разговор определённо не нравился мне. Никакой конкретики я тут не получу, только туманные намёки.

— Проходи, не стой в сумраке. За этим порогом куда безопаснее, чем ты думаешь, — с неожиданной мягкостью попросила она меня войти.

Откинув остатки сомнений, я переступил порог, иначе как я усну, не убедившись, что она человек?

В прихожей меня встретила обувница, аккуратно заставленная парой ботинок, а рядом — несколько крючков с плащами в том же сером цвете, что и её наряд.  На полке чуть выше лежали садовые перчатки. На стене висела единственная фотография в рамке с изображением лесного озера.

Ирина закрыла дверь и, не дожидаясь, пока я успею задать вопросы, прошла мимо меня, а я, ведомый любопытством, направился за ней.

Мы оказались на кухне, где на столе красовалась ваза с сухоцветами. Пахло душистыми пряностями и тем самым аппетитным ужином, что скрывался под крышкой в сковороде. На двух блюдцах уже стояли полные чашки чая, маня присесть за стол.

Меня не пугало это представление, но я пока не мог разгадать, как ей удалось подготовиться к моему визиту?

— Усаживайся, — хозяйка указала мне на дальнее место, а сама уселась напротив, её взгляд был каким-то лихорадочным, — Я видела её. Она приходила ко мне до твоего приезда. Но и сейчас она где-то рядом. Она опережает тебя, — с этими словами она вскинула подбородок, и начала что-то невнятно бормотать, а я с недоумением сел за стол.

— А вы о ком? Я к вам пришёл, чтобы о жителях узнать...

— Ульяна снова здесь. Я её не пущу, но так не может продолжаться долго, — мотнула она головой, убеждая меня. Упоминание дочки Дмитрия, конечно, заинтересовало меня, но не настолько, чтобы постоянно говорить только о ней. — Ей нужны все, каждый. Она придёт и за тобой, лучше уезжай, — предупреждала женщина, её глаза казались полными безумия.

Может, она не знает, что я живу в доме Ульяны, и, увидев ночью свет в окнах, нарисовала себе в голове очередную безумную картину?

Я пристально смотрел на неё, сложив руки перед собой, и размышлял, что если это всего лишь игра? Она могла запутать всех, прикинувшись душевно больной, а на самом деле являлась тем самым убийцей, который врывается в чужие дома

— Дмитрий сказал, что Ульяна уехала в посёлок...

— Он одурманен потерей. Не слушай его! Она здесь, и она снова придёт! — Ирина взвилась, не давая мне договорить, и с силой ударила по столу. Звон посуды смешался с резким стуком её длинных ногтей, выбивающих нервный ритм по старой, выцветшей скатерти. Этот ритм, словно эхо ночного кошмара, напомнил мне леденящие душу постукивания в окно, предвещающие беду.

Моя рука скользнула под стол, а после в карман к аэрозоли. Эту сумасшедшую точно нужно было проверить. На её пальцах сверкали кольца, а при внимательном взгляде я заметил и цепочку на шее — всё так, как рассказывала Света. Оставаться с ней было опасно, но у меня не было выбора.

— Именно это я и хотел услышать от вас, только более подробно, — сказал я, подвигая к себе чашку и помешивая горячий напиток ложечкой. Ирина задумчиво посмотрела на меня, позволив продолжить. — Вы лично видели Ульяну? Зачем она приходит ко всем?

— Вы мне не верите? — вдруг спросила она, приподнимая чашку к губам.

— С чего вы взяли? Я хочу знать подробности о том, что тут происходит. Почему осталось так мало людей? — я сделал важный вид, говоря об этом, — Если в этом как-то замешана Ульяна, я бы хотел узнать, как именно.

Она отвела взгляд, улыбаясь губами, но в её глазах не было радости.

— Здесь ходит смерть, забирая невинные души. Загляните в тот дом, и всё поймёте! — произнесла она, указывая рукой в сторону окна. Я тотчас повернулся и отдёрнул штору, заметив крышу дома, торчащую за кустами в сотне шагов. Свет фонаря выдавал её, всё остальное уже скрывалось в сумраке.

— А кто там живёт? — насторожился я, ещё не зная, чего мне ожидать. Галина не успела дать мне больше информации, потому что я не выдержал её затянутого и путанного рассказа, запомнив лишь четыре имени.

— Там живёт Оля. Она угасает, как и все мы в будущем угаснем, — прошептала Ирина с хрипотой в голосе, снова поднимая чашку ко рту.

— Оля-Оля. Не припоминаю такой. Я пока ещё мало кого знаю, но обязательно хочу узнать каждого. А у вас случайно нет сушек, сухарей или печенья какого-нибудь? — с неуместной спешкой спросил я, меняя тему и не давая ей допить чай.

Мой вопрос сбил её таинственный настрой, и она опустила плечи, прислонив голову к руке, словно её охватило разочарование.

— В шкафчике посмотри, — кивнула она в сторону плиты на три дверцы, на которые я длительно посмотрел, выдумывая план, — Чего сидишь? Иди, возьми, я тоже поем, — настойчиво попросила она, пока я замешкался.

Поднявшись неторопливо, я забрал свой стакан и потянулся к её, быстро сообразив о следующем шаге в плане.

— Давайте, воды заодно подолью, — предложил я с самым любезным видом.

Мой план сработал — я поставил обе кружки на столешницу у плиты, встал полубоком, тщательно следя, чтобы Ирина не заметила моих действий.

— Так что же случилось с Ольгой? Вы не дорассказали, — напомнил я, желая отвлечь хозяйку и вернуться к этой истории.

— Она впустила зло, и теперь ничего не сможет сделать, — печально проговорила она, вырисовывая  пальцем по столу круговые узоры. — Ты её уже не спасёшь, её разум затуманен. Теперь она сама просится быть рабыней.

Пока она рассказывала, я воспользовался моментом и пшикнул в её остатки чая. Главное, было не перепутать их! В суете аэрозоль не лез в карман, застряв поперёк. Нервное давление нарастало — я чуть не уронил баллон на пол, который бы громыхнул и выдал меня.

Как только флакон оказался на месте, я смог расслабиться и, принявшись за дело, наполнил её чашку, словно это были бокалы, а в руках у меня было дорогое вино.

После я нашёл мешочек с сушками — они были мне не нужны, но их пришлось достать, чтобы поддержать последовательность своих действий и просьб и не вызвать у Ирины никаких подозрений.

— Я так и не понял, кого она впустила? — переспросил я, на самом деле ничего не улавливая в этом запутанном рассказе. Ирина будто пыталась сама меня запутать своими байками. Вот только для чего? Скоро узнаем.

— Ульяна здесь, ты что не понимаешь? — заявила она со злобой.

Осторожно поставив её чашку на блюдце, я вернулся на своё место, открыв льняной мешок с сушками, и вытащил парочку.

Я не хотел нервировать её, и чтобы добавить паузу в наш разговор, пришлось отвернуться к окну, где я вдруг заметил курьера, который крутился у крыльца дома Ольги. Что если этот тип как-то воздействовал на Ирину, внушив ей, что он – Ульяна? Бред, конечно. Но сейчас ночь, а по ночам, говорят, всякое случается. Стоит быть осторожнее в словах... и действиях.

— Вон к ней как раз Слава пошёл. Он у вас ещё не был? — повернулся я обратно к собеседнице, —Мы с ним у Григория пересеклись.

— Он не придёт ко мне, — с сожалением сказала она, и потянулась к сушке, словно желая заесть свою обиду.

Я ждал, когда же она выпьет чаю, но она словно нарочно тянула время.

— Почему не придёт? Вы ничего не заказывали? — удивлённо спросил я.

— У тебя мало времени. Поторопись, если хочешь помочь! — настояла хозяйка, заставив всё моё внимание сконцентрироваться на ней.

— Кому я должен помочь? — переспросил я. Мысли начали путаться в голове.

— В том доме, где ты был, может случиться беда! Тут тебе делать нечего. Я же сказала, я знаю, зачем ты пришёл, — ухмыльнулась она, мимолетно взглянув на свой чай, а затем, вернувшись к моему лицу. Медленно подняв чашку, она, не отводя от меня взгляда, демонстративно выпила всё содержимое до дна.

Холод пробежался у меня по спине от происходящего, и я почти начал верить в её бред, как и в то, что она действительно что-то могла знать наперёд.

— С Григорием что-то может случиться? — ужаснулся я, ведь именно от него я только что вернулся. Там как раз был и Слава... значит, опасность в его доме?

— Время отнимает жизни, — продолжала она говорить намеками, играя со мной, как кошка с мышкой.

Зелье внутри ведьмы. Будь, что будет! Если она обманщица, я вернусь к ней с другим разговором. Но если она права, Григорий, возможно, сейчас истекает кровью, заколотый подлым курьером. Я должен, просто обязан убедиться, что с ним всё в порядке.

Внезапно, вставая с места, я оставил надкушенную сушку и крошки на столе. Не сказав ни слова, я рванул к выходу, распахнул дверь и оказался в объятиях темноты. Как же мне хотелось, чтобы эта Ирина сейчас угодила на горшок, а не за мной следом. Было жутко, но не за себя, я боялся, а за Григория.

С клубком ворочавшихся мыслей я помчался к соседскому дому, не замечая и не опасаясь мрака. Время забирает жизни, и я должен был успеть спасти Григория, даже не зная, от чего именно. Чуть не упав, я споткнулся обо что-то, сильно ударившись пальцами ноги, но лишь стиснул зубы и продолжал торопиться. Голова распухала от волнения.

Я оказался рядом с уже знакомым, захламлённым участком. Славик, этот грязный трус, наверняка уже скрылся, совершив своё мерзкое дело, оставив хозяина дома умирать в одиночестве. Ему нужна помощь! А что я смогу сделать на месте? Перевяжу раны, потом возьму телефон и направлюсь за холм к площади, где хоть иногда ловит связь. Нужно вызвать скорую.

— Подглядывать нехорошо! — вдруг раздался игривый женский голос с крыльца, резко вернув меня в реальность, где посреди тёмной поляны, под блеклым светом луны, я, растерянный и смущённый, озирался по сторонам.

У ступеней крыльца, тускло освещённых одинокой лампочкой, стояла молодая, прелестная девушка в голубом платье с длинными русыми волосами. Та самая, которую я видел купающейся в реке. Та, которая видела и меня, а теперь вогнала в краску своей внезапностью.

Какое-то нелепое оправдание пыталось вырваться из моего рта.

— Прости... привет. Я Толик, — представился я, замерев перед ней, и почувствовал, как неловкость расползается по телу, словно жадная тень. — Я случайно оказался там у реки и...

— Ладно, не переживай. Я так и поняла, — её слова помогли мне немного собраться.

— А ты, наверное, Люба? — спросил я после нескольких секунд молчания, позволяя себе украдкой рассмотреть её миловидные черты, игривую причёску и стройную фигурку. Я старался делать это как можно незаметнее, но, похоже, моя неуклюжесть была очевидна. Её глаза, яркие и выразительные, будто осведомлённо блеснули в ответ на мой взгляд.

— Да, мы живём с бабушкой дальше по берегу, — она слегка кивнула, и в этот момент возвратились тревожные мысли, на время отступившие перед её очарованием, напоминая, для чего я здесь.

Я же не для того сюда спешил, чтобы вести беседы с милой соседкой.

— Я хотел найти Григория Петровича, — выпалил я, лицо снова стало мрачным, а тело рвалось к двери.

— Он как раз дома, будешь заходить? — указала Люба большим пальцем на крыльцо за собой, — Я только что от него.

— С ним всё хорошо? — спросил я настороженно.

Люба кивнула в ответ, внимательно глядя на меня. Облегчение волной прокатилось по всему телу.

Ирина оказалась сумасшедшей вруньей, а Слава – никаким не убийцей. Что бы сейчас творилось в моей голове, если бы не появление Любы. Её присутствие помогло мне собраться и успокоиться.

— А ты чего такой напуганный? Что-то произошло? — поинтересовалась девушка, и в её голосе прозвучала такая неподдельная забота, что я тут же начал судорожно искать оправдания.

— Да я хотел... подумал, что он... — все мысли разбежались по углам, как мыши, испугавшиеся кота. Время тянулось с неистовым упрямством, жадно требуя моего ответа. Взгляд Любы становился всё более насмешливым, а я лишь стоял, потирая лоб, как будто там могли возникнуть ясные мысли. — В общем, всё нормально уже. А ты тут чего делаешь? — не удержался я и спросил, надеясь продолжить диалог.

— Я думала, Слава ещё здесь. Мы заказали хлеб, но не нашли его в пакетах, — развела она руками, грустно вздыхая.

— А Слава в доме у Ольги. Я видел, как он подходил туда. Если поторопимся, как раз застанем его там, — предложил я, чувствуя, как внутри зарождается надежда на продолжение этого неожиданного знакомства. Искренне надеясь, что она согласится.

Закончить этот долгий, насыщенный день лёгкой приятной прогулкой было бы отличным вариантом после первого полноценного дня на новой работе. Хотелось отвлечься перед сном и пообщаться с адекватной и, чего уж скрывать,  весьма привлекательной жительницы деревушки.

Раз Григорий был цел и невредим, заходить к нему сейчас мне не хотелось. Вина сжимала грудь, напоминая о том, что я закрылся в его туалете прямо перед его носом, как будто специально.

— Тебе туда тоже надо? — спросила Люба с удивлением в глазах, будто думая, что я специально увязывался за ней.

— Вообще-то я тоже ищу Славу. Жду, когда он закончит с обходом, а потом и со мной сможет поговорить о заказе, — ничего не выдумывая, объяснил я.

Я был уверен, что она знает здесь каждый уголок, каждого жителя, и, возможно, могла бы помочь мне с моей тайной задачей.  Но торопить события, забрасывать её вопросами о пропавших жителях, сейчас казалось неуместным.

— А ты где поселился? — интересовалась она, пока мы шли в сторону нужного дома.

— У леса в доме Ульяны. Ты знала её? Дмитрий сказал, что вы были подругами.

— Были, пока она не уехала, — произнесла Люба, , с каким-то холодом в голосе, отводя взгляд в сторону. Словно сама тема была ей неприятна, будила в ней уснувшие, но всё ещё болезненные воспоминания. — А ты тут зачем?

— Я по работе. Нужно всех жителей посчитать, поговорить со всеми, узнать, всё ли хорошо, — ответил я, уклоняясь от подробностей.

— И многих ты уже обошёл?

— Пока нет, только Дмитрия Фёдоровича, Галину Алексеевну, Григория Петровича, Ирину Степанову и Борисовых, — скромно признался я, чувствуя себя неуклюже под её пристальным взглядом.

— А теперь ещё и со мной поговорил. Заходи к нам завтра или послезавтра. Мы в крайнем доме по берегу живём с бабушкой. Ей сейчас не очень хорошо, лежит постоянно, а мне приходится ухаживать за ней, — произнесла она с печалью в голосе, и в её словах я почувствовал тяжесть ответственности, ложащейся на её юные плечи.

Мы оказались у дома Ольги. В окнах сбоку горел свет, отбрасывая длинные тени на траву. Дверь была слегка приоткрыта, словно приглашая нас внутрь.

— Слава ещё тут, вроде как, — предположил я, потянувшись к двери.

— Подожди! Ты что, не будешь стучаться? — удивилась Люба, в её глазах я прочёл смесь недоумения и упрёка. Смутившись, она обошла меня и громко постучала по двери.

— Я даже не подумал об этом, там же Слава… — пробормотал я, чувствуя, как лёгкое недовольство завертелось внутри.

— Всегда нужно стучаться, мы же в гостях! — отчитала она меня сердито.

Ненавижу, когда меня отчитывают. Сейчас Люба не казалась мне милой. Я надулся, приняв оборонительную позицию, обретя серьёзность и собранность, выстроив между нами воображаемую преграду. Мимолётная слабость прошла, развеяв фантазии. Останется лишь истинная цель, ради которой я тут.

— Видишь, никто не идёт! — возразил я, пытаясь оправдаться, будто знал наперёд, что стучаться в пустую дверь будет бесполезно.

Мы постояли ещё минуту в ожидании хозяйки или курьера, но в доме царила тишина. Люба, явно недовольная ситуацией, топала, упирая руки в бока. Я же помалкивал и просто наблюдал за ней.

— Ладно, давай зайдём! — наконец решила она, поворачиваясь ко мне с решимостью в глазах.

Сразу бы так! Я с облегчением кивнул и шагнул следом за ней внутрь.

Мы вошли в прихожую, где вдоль стены коридора стоял неразобранный мешок Славы с затянутыми бантом ручками. Стикер отклеился и лежал рядом на полу.

— Ольга Юрьевна, здравствуйте! — произнесла Люба, направляясь в гостиную.

Я же остался в прихожей, разглядывая фотографии в рамках, развешанные на стенах. На них сияли довольные лица молодой хозяйки и её друзей — идеальные моменты счастья, запечатлённые в кадре. Возможно, среди этих людей были и те, кто уже пропал, и те, кто всё ещё жил неподалёку. Я замер на мгновение, пытаясь запомнить всех, чтобы позже задать более точные вопросы о каждом. Мысли о том, что убийца мог находиться среди них, не покидали меня. И если бы у меня была хоть какая-то зацепка, всё стало бы проще в этом запутанном деле...

Вдруг, тишину разорвал пронзительный крик из гостиной. Не просто крик, а вопль, полный ужаса и паники. Сердце бешено заколотилось в груди. Без колебаний я бросился на зов, не представляя, какая зловещая картина откроется моим глазам. Какой кошмар притаился за дверью гостиной?

Люба стояла посреди помещения, держась за голову, её вопли разрывали тишину, пронизанную ужасом. На диване неподвижно лежала хозяйка — женщина лет пятидесяти, из её губ вырывались отрывистые, невнятные звуки, будто она с трудом пыталась выговорить что-то важное, но голос подводил её. Глаза, то закатывающиеся за раскрытые веки, то вновь возвращающиеся к потолку, отражали полное замешательство и страх.

Её бледное лицо выражало безмолвные страдания, и привидение смерти уже нависало над ней, предвещая неизбежность. Рука, откинутая в сторону, свисала с края дивана, почти касаясь пола. Рукав кофты был небрежно задран, обнажая кожу. Выше кисти я заметил свежий след от укуса. Два клыка оставили отчетливые, зияющие проколы, словно печать дьявола. Из ранок медленно тягуче сочилась густая , почти чёрная кровь, словно пропитывая собой воздух вокруг и отравляя его зловещим присутствием.

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно найти аудиовариант этой серии ✅

Дом с высокой красной крышей был обращён крыльцом к реке, где длинный навес чуть притенял деревянный столик и два стула, один из которых лежал на боку. Возможно, хозяин, перебрав с горячительными напитками, опрокинулся с него и уполз за порог, оставив беспорядок за собой.

Я поднялся по ступеням и постучался, в ответ услышав лишь тишину. Ни шагов, ни голосов. Может, не расслышали?

За углом дома я наткнулся на забытый чёрный мешок, переполненный мусором. Он лениво опирался на стену, а с ним рядом на траве валялась смятая пластиковая «полторашка». Вместе они, должно быть, дожидались Славика.

Как и в других домах, шторы во всех окнах были плотно задёрнуты, чтобы скрыть внутренний мир от посторонних глаз. Я осторожно, но настойчиво постучал сначала по одному стеклу, затем по другому. Если Борисовы дома, они либо спят мертвецким сном, либо не в состоянии подняться.

Что ж, вот и первый просчёт в моём плане. Придётся вернуться позже.

Только я хотел отправиться дальше, как шторы резко распахнулись, и на меня уставилось  сонное, опухшее лицо старой женщины. Я невольно сделал шаг назад, не зная, чего ожидать.

— Эй! Ты кто такой? — раздался хриплый невнятный голос с крыльца.

Хозяин дома стоял, едва удерживая равновесие, и смотрел сквозь меня, будто я был не один. Его взгляд блуждал, не фокусируясь. Седые, взъерошенные волосы торчали в разные стороны. На исхудавшем голом теле болталась распахнутая рубашка темно-зеленого цвета, заправленная лишь с одной стороны в изношенные спортивные штаны, а резиновые сапоги с гнусавым звуком топали по траве.

— Здравствуйте, — сказал я, стараясь звучать как можно дружелюбнее. — Я ваш новый сосед, живу у леса. Хотел бы с вами поговорить.

— Какого леса?! — рявкнул Борисов, нахмурив брови. Он едва не рухнул на землю, ухватившись за косяк крыльца.

Его настроение было сложно определить. Не враждебное, но и определённо не дружелюбное. Набравшись смелости, я приблизился, в то время как старуха продолжала наблюдать за мной из окна, не отводя взгляда. Борисов неуверенно переминался с ноги на ногу.

— Я говорю, я ваш сосед, Анатолий. Живу в доме Ульяны, у леса. Хочу пообщаться, — произнёс я медленно, чётко и громко, стараясь, чтобы каждое слово дошло до него.

Его глаза на миг прояснились, и я почувствовал, что добрался до чего-то важного.

— Чего кричишь? — прохрипел дядька, закрывая веки от усталости, и буркнул уже тише, но с прежней досадой, — Понял я, что ты... Ульяну ищешь? Она пропала уже давно. Не ищи — не найдёшь, — произнёс он медленно, будто пробуждаясь ото сна, затем повернулся к ступенькам крыльца и стал медленно подниматься.

—  А что с ней случилось? —  спросил я, следуя за ним. Оставалось пробраться внутрь и устроить проверку сразу двух жильцов.

Мужчина с трудом поставил заваленный стул на ножки и, устало потирая глаза, плюхнулся за деревянный стол, покрытый царапинами и пятнами засохшей смолы. Я опустился на соседний стул.

— Понятия не имею, — выдохнул он, зевая и потирая затылок. — Тебе зачем?

— Просто интересно, — ответил я, следя за собеседником. — Пока ехал сюда, прочитал, что здесь много людей пропало. Ульяна — только одна из них.

— Хрен я тебе что скажу, потому что сам не знаю. Достаточно будет, что меня зовут Николай, а жену — Лида. Для тебя — Коля и Лида. Чего ещё хочешь узнать? — морщась, почти пряча лицо в ладони, проговорил он, сгорбившись в стуле.

— Да ничего особенного мне от вас не надо. Просто познакомиться хочу со всеми, раз теперь тоже живу тут, — соврал я, не желая углубляться в детали, которые он всё равно не понял бы.

— Ну, привет, Анатолий. Будь как дома, — Коля вдруг расправил плечи, и неестественно широко улыбнулся, но эта улыбка быстро угасла, уступив место густой хмуре усталости, — Прости, мне нечем тебя угостить, чтобы по-людски это было. Пошли в дом, с женой познакомлю. По рюмочке пропустим за знакомство.

— Я вообще алкоголь не пью, лучше что-нибудь ...

— У меня там не бар! Что найду, тем и угощу. А если подождёшь, Слава принесёт сегодня заказ. Будет другой разговор, —  повеселев, предложил Борисов, поднимаясь на ноги.

— Спасибо. Но я не надолго. Может быть, в другой раз. Сейчас самому бы освоиться тут поскорее, — помотал я головой.

Николай открыл дверь и скрылся за ней, не дожидаясь меня. Это был мой шанс, возможно, единственный. В голове проносились картины того, что могло таиться в его логове, но даже самые мрачные фантазии меркли перед тем кошмаром, в который превратился особняк Дмитрия. Это было самое омерзительное место, где мне когда-либо приходилось бывать.

Вещи висели на старых, облупившихся крючках, у порога мешалась наваленная куча обуви. Проведя взглядом по тусклой прихожей, я заметил на полу несколько собранных мусорных мешков. От них исходил удушливый, гнилостный запах. Хотя бы не раскидали это по всему дому.

Я прошёл дальше, оказавшись в небольшой плохо освещённой гостиной. Вдоль стены стоял закрытый шкаф. Посреди комнаты стояло кресло, поставленное на выцветший ковёр с проплешинами. Перед креслом стояла тумба, на которой громоздился большой кинескопный телевизор. В комнате пахло перегаром и потом.

— Это вот супруга моя, — выдохнул Коля, указывая на диванчик у окна. Там, под мягким пледом, безжизненно лежала Лида. В её взгляде не было ни ума, ни желания что-то сказать — лишь томное, безразличное пристальное наблюдение в потолок.

— Здравствуйте. Я Анатолий! — бодро произнёс я, надеясь, что моя наигранная жизнерадостность хоть немного оживит эту унылую картину.

Она, словно из последних сил, взглянула на меня долгим взглядом, не произнеся ни слова, и снова уставилась в облупленный потолок. Свет был выключен, и тёмная комната казалась серой и унылой, как и хозяева.

— Лид, у нас осталось чего-нибудь? — с надеждой спросил Николай, усевшись в кресло и вытащив из-под себя пульт.

Мне присесть было некуда, разве что на тот же диванчик, у ног этой увядшей женщины. Нет уж. Я лучше постою.

— Лида! Чего молчишь? — голос Коли вдруг сорвался в ответ на её молчание.

Женщина предприняла отчаянную попытку согнуться в сидячее положение, но где-то на середине рывка её силы иссякли, и она бессильно рухнула обратно на подушку, похожая на сломанную куклу.

— Анатолий, будь другом! Там на кухне поройся, в холодильнике посмотри, или под столом. Что-то ещё должно быть. Помой ещё, пожалуйста, три стакана. Вода в ведре стоит у раковины. Надо в рукомойник налить и помыть. Прости, что я не могу. Уселся так хорошо, что и вставать не хочется, — Николай состроил такую просящую морду, что мне искренне хотелось ему помочь. Хотя на самом деле я увидел в этом возможность.

—  Ничего-ничего, сидите, я всё сделаю...

Я вошёл на кухню, начав свой процесс подготовки. Залил воды, со стола взял три стакана и промыл их быстренько, оглядываясь вокруг. На дом маньяков эта хижина не была похожа. Всё казалось достаточно простым — низкий стол, несколько стульев, старенькая мебель, исковерканная временем и бедностью. Ни ножей, ни окровавленных топоров, ни вещей жертв — ничего, что я подсознательно ожидал увидеть. Но от этого было не легче.

— И всё же, что ты тут забыл в такой глуши? Мы тут подыхаем, почти как на острове. Кто хотел, уже уехал. Я вот лично никуда не собираюсь. Моя жена тоже никуда без меня не денется. А ты-то зачем к нам припёрся, извини за словечко? — громко заговорил Коля, вмешиваясь в мои мысли.

— Меня послали по работе. Узнать, куда люди-то пропали, — пробормотал я, ставя мокрую посуду на стол, под которым оказалась открытая бутылка тёмного, почти чёрного, ужасно пахнущего вина. Остатки я разлил по двум стаканам, наполнив всего на треть. Больше не хватило. Себе я плеснул воды, не собираясь пить, не зная, чистая ли она.

— Ты следователь что ли? Лучше езжай отсюда. Не ищи проблем, — Коля хрипло рассмеялся.

Я вышел из кухни, держа перед собой три стакана — два с секретным ингредиентом, которые раздал хозяевам, и один с водой.

—  И всё же, что тут происходит? Кто-то говорит про зверей. Но я не верю, что звери напали на семнадцать человек. Тогда кто?  — настаивал я, веря, что мне расскажут о происходящем в деревне.

— За тебя Анатолий! — Коля поднял свой стакан и одним глотком опрокинул содержимое в глотку. Ради такого и Лида приподнялась, сделала жадный глоток и тут же снова рухнула. Надеюсь, ненадолго. — Если хочешь знать... в соседнем доме живёт дура одна. Она твердит, что видела Ульяну.

— Это не Ирина Степанова? — нахмурился я.

— Она самая, да, Ирина. Так вот, я-то знаю, что она, Уля пропала давно уже. Уже все её похоронили. Но тела никто не видел, понимаешь? Говорят, что ушла в лес и не вернулась. Только придурок этот, батька её Димка, всё никак не может смириться, что нет его дочки больше. Вот для него, наверное, и напевает стерва эта, что мол Ульяночка тут ходит. Чушь собачья! Никто её не видел! Зато я как-то вышел в туалет ночью, а у меня у крыльца стоит эта дура, Ирка. Я, честное слово, чуть в штаны и не сходил. Кричу ей, чтобы она свалила с моего участка. Она сказала, что пришла следом за Ульяной, развернулась и ушла. Вот, что ей надо было, не знаю? То ли бредит баба во сне, то ли зачем-то другим приходила, — в голосе Николая сквозило не только раздражение, но и какой-то испуг, спрятанный под маской бравады.

— И что она хотела тут у вас, как думаете? —пытался я сложить всё воедино.

Галина говорила, что у Ирины были видения. Николай же твердил о её безумии. Но у него была хоть какая-то причина, старушка же будто просто пересказывала сплетни.

— А кто её знает? Может, пришла за мной, ведьма, да не ожидала, что увижу её... — произнёс Николай и схватился за живот, морщась от боли. — Ты меня прости, но отойти надо.

— Не буду задерживать, — я поднял руки, показывая, что не собираюсь оставаться в доме.

Я не успел с ним обсудить что-нибудь ещё, а Лидия оказалась не в состоянии общаться. Оставаться здесь больше не было необходимости, хотя сердце подсказывало, что я мог пропустить что-то важное — возможного убийцу или скрытую правду.

*-*-*

На расстоянии двухсот метров, соблюдая комфортную дистанцию от пьющих соседей, стоял невзрачный дом с пристройкой сарайного типа, кривой и почти разваливающейся на глазах. Эта временная конструкция, замотанная веревками и забитая досками, словно мужественно стремилась прослужить ещё хотя бы несколько лет, храня в себе давно забытый хлам.

Здесь должен был жить Силин Григорий, увешавший здание разнообразными дощечками, которые, возможно, были частью какого-то экстерьерного решения, но в целом не сочетались вместе, создавая странную композицию. Стены, выкрашенные в горчичный цвет, местами пестрели свежими пятнами краски, выделяясь на общем фоне.

Некоторые люди с возрастом склонны к накоплению всякого хлама, веря, что когда-нибудь всё это им точно пригодится. Вот только этот момент может никогда и не наступить.

Мне и сюда не хотелось заходить, но обязанности были превыше желаний. Я громко постучал в дверь с маленьким глазком.

Ожидание длилось около минуты.

— Кто там и что надо? — глухо прозвучал голос из-за двери, как будто старый больной пёс лаял из последних сил, прогоняя незваных гостей.

Я знал, что он видит меня, проявляя здравую осторожность.

— Григорий, здравствуйте, — вежливо произнёс я, поприветствовав его по имени и с лёгкой улыбкой взмахнув рукой. Потом, более серьёзно и громко, объяснил цель своего визита, стараясь сразу установить контакт.

— А, заходи, — недоверчиво пробормотал Григорий Петрович, высунувшись из-за порога. Его реповидная голова, обрамленная грязными, примятыми волосами, словно вросла в плечи. Он бросил настороженный взгляд, будто опасаясь, что за мной может увязаться кто-то ещё. Его осторожность показалась мне несколько странной. Убедившись, что я один, он торопливо захлопнул дверь и многократно провернул ключ в замке, словно запираясь от невидимой, но вполне ощутимой угрозы.

От него пахло пылью, как и от всего его дома. Местами седая щетина выдавала его возраст, а старческие очки в старомодной оправе из пожелтевшего пластика придавали ему вид учёного прошлых лет, хранящего в своей голове несметные знания. На нём была одета коричневая кофта в клетку, чуть большего размера, чем следовало бы, а под ней красовалась старая растянутая футболка с парой протёртых дыр. Её он заправил в выцветшие тёмно-синие спортивные штаны с заплатками на коленях. На ногах у него красовались стоптанные тканевые тапки, пережившие с виду не одну починку.

— Вы кого-то ещё ждали? — спросил я, пытаясь понять причину его настороженного поведения. Мой взгляд неумолимо тянуло к прихожей, превращенной в подобие склада забытых вещей и случайных находок. Под ногами лежал истёртый коврик с выбившимися нитками. Каждый квадратный метр был оккупирован безделушками. Сломанные зонтики с вывернутыми спицами печально покоились в углу. Пустые канистры из-под воды громоздились друг на друга. Одинокие туфли, потерявшие свои пары, сиротливо валялись под вешалкой. На крючках, сплетаясь, свисали вытянутые драные шнурки и потёртые ремни.

— Парень-курьер должен привезти мне продукты из города, — пробормотал он, почёсывая темя. На его лице периодически появлялся тик — лёгкое, нервное подёргивание носа, которое я поначалу принял за признак раздражения или недовольства.

— Славик уже тут, я его встретил недавно, — поделился я с ним информацией, которая могла смягчить атмосферу.

— Ага, скоро придёт ко мне, значит, — суетился он, потирая свои предплечья, словно пытаясь согреть их.

Григорий захотел пройти мимо меня в комнату, но ширина прихожей не позволяла этого сделать, и он как маленький пёсик метался рядом со мной, словно невозмутимо сидящим котом, готовым бесцеремонно царапнуть трусливого щенка, если тот только попытается оказаться слишком близко.

Между нами возникла некая неловкая пауза, и тут я услышал, что из соседней комнаты доносился глухой шум телевизора. Всё ясно, он что-то смотрел, погружённый в свои воспоминания, и не хотел отвлекаться. Но и я не просто так пришёл и не стал его пропускать.

— Расскажите, я читал, что тут люди пропадали. Не происходит ли тут что-то странное? Никто из соседей не кажется подозрительным? — после того, как я кратко представился на крыльце, подобный вопрос не должен был показаться ему опасным.

Кажется, он понял, что ему не удастся так просто отделаться, раз уж он меня впустил, и, нахмурив недовольное лицо, Григорий уставился на меня с претензией во взгляде.

— Да чего им казаться-то? Лида напьётся и спать обычно идёт, а Коля её вот иногда то с крыльца свалится, то к реке. Порой приходилось его тащить обратно в дом. Не бросать же, пусть и пьяницу. Я их давно знаю, — уверенно произнёс Григорий, как будто уже многократно пересказывал эту историю.

— А остальных хорошо знаете? Вроде двадцать человек осталось в деревне? — указал я на число, надеясь, что смогу развить наш с ним разговор.

— Девятнадцать, — поправил он меня, что говорило о его тщательной слежке за деревней, и он действительно мог быть в курсе всех событий. — Раньше было намного больше, а потом, да, пропали. Тут ходили слухи, что убили кого-то, я уже не помню кого, и после этого все стали бежать прочь из деревни.

— А кто мог убить? — заинтересовался я этим рассказом.

— Ой, да откуда ж я знаю. Участковый к нам не приезжал. Оставили нас тут пропадать, и только Славик нас и содержит. Автобус больше не возит никого. Я раньше ездил и что-то продавал-покупал, а теперь куда девать барахло, не знаю, — пожаловался он, окинув жестом свои скопления, которые уходили и за угол. В его голосе звучала беспомощность.

— Может, зверь какой напал? Или думаете, человек совершил это преступление? — я вернул его к вопросу пропажи жителей, стараясь переключить внимание хозяина с его собственных забот на более важные для меня вопросы. Григорий, похоже, был готов выложить на меня все свои волнения, но я не хотел углубляться в личные проблемы мужичка, чтобы не заблудиться в их запутанности.

— Вообще да, что-то такое припоминаю. Говорили, что кто-то тут завёлся, — задумчиво произнёс он, словно глядя сквозь свои воспоминания, и почесал подбородок. Его голос звучал неуверенно. — Я, знаешь, столько смотрю сериалов всяких, в голове уже всё перемешалось. Мне Слава нашёл кассеты, вот я целыми днями и пересматриваю, — развёл он руками, как бы оправдывая свою рассеянность и запутанность. — Тебе, может, чаю налить? Хочешь? У меня заварен со вчерашнего дня, свежий ещё, — добавил он с какой-то надеждой в голосе, что я захочу сменить место нашей беседы.

Я не хотел его вчерашнего чая, но это была моя возможность проверить Григория эликсиром.

— Давайте, если вы со мной тоже будете, — согласился я, сунув руку в карман и проверяя, на месте ли аэрозоль, и прижался к стене.

— Буду. Пошли, чайник поставлю. — Григорий стремительно направился мимо меня, и я за ним.

Прихожая занимала весь коридор, который неприятно подсвечивался разными лампочками: от тёплого золотистого до холодного синеватого. В конце справа находилась закрытая дверь, ведущая в комнату с кричащим телевизором. На дверном полотне детские ручонки много лет назад изобразили яркое морское дно с весёлыми обитателями — пучеглазыми рыбками, осьминогом с растянутой улыбкой и разноцветными кораллами, которые уже успели потемнеть и начать облезать.

Слева открывалась кухня, отделённая от угла продолжением коридора, в котором, пожирая и без того узкий проход, стоял массивный шкаф длиной во всю стену, скрытый складной дверью. Столовая оказалась переполненной мебелью.

В центре кухни важно стоял старый стол, накрытый изрезанной ножами клеёнкой с изображением уток, мирно дефилирующих в зелёных кустах. Вокруг него, как верные подданные, были плотно расставлены друг к другу шесть деревянных стульев, каждый из которых отличался от других не только цветом дерева или обивки, но и формами спинок. Это зрелище вызывало недоумение: зачем такое количество посадочных мест для одного человека?

В одиночестве он не замечал этой нелепости, как будто его внимание было поглощено более важными вещами. А сбоку, из-под клеёнки со стороны раковины, выглядывал угол скромной табуретки, словно она стеснялась своего дырявого чехла, которым была обтянута

Множество шкафчиков, увешивающих стены, напоминали обширную галерею распахнутых территорий. Те, что снабжены прозрачными дверцами, были также переполнены предметами. Цветочные вазы, чехлы для очков, коробка с разноцветными клубами ниток, старые сервизы и сложенные стопками контейнеры для еды, это лишь часть того, что успел уловить мой уставший от нагромождения вещей взгляд. Остальные шкафы, скрытые за непрозрачными дверцами, наверняка тоже хранили в себе всевозможное барахло. Я будто находился в каком-то музее, где были собраны, но ещё не расставлены экспонаты из разных десятилетий.

— Садись куда хочешь, — произнёс Григорий, указывая на стол, сам он направился к раковине, рядом с которой стояла плита, а на ней электрический серый чайник. Крышка от кастрюльки, алюминиевая и неподходящая по размеру, нелепо накрывала его. Григорий вытащил пожелтевшую от времени канистру из-за холодильника, налил из неё воду, а затем щёлкнул переключатель.

Я же пролез на стул у окна. За моей спиной на подоконнике находился мини-огород. Луковицы в стаканах выпустили свои зелёные перья, тянущиеся к свету.

В отличие от Дмитрия, у Григория было довольно чисто. Чистота, конечно, не была образцовой, не как у Галины с её безукоризненной аккуратностью, но в целом состояние кухни вызывало уважение. Крошки местами виднелись на полу, но и у меня, пока я не хватался за пылесос, тоже можно было встретить кусочки хлебобулочных беглецов, ненароком спрыгнувшие с края стола на ламинат.

— Из чего будешь пить? У меня много, выбирай, — спросил хозяин, открыв шкафчик над раковиной. Оттуда на меня уставились с десяток различных кружек, стаканов и ещё столько же тарелок разной глубины, словно раньше тут жила огромная многодетная семья.

— Давайте жёлтую кружку, — произнёс я, выбрав ту, которая, скорее всего, шла в подарок к большой пачке известного чая. Эта кружка с вытянутой формой и неудобной ручкой, вряд ли кому-то понравилась бы, и я решил, что из неё пили крайне редко.

Чувство брезгливости всё же не покидало меня. Я ещё не решил, стоило мне вообще пить предложенный чай, ведь всё это было затеяно лишь для одной цели – напоить эликсиром хозяина, а не бороться с собственной жаждой.

— Идёт, а я тогда из этой вот буду, — прокомментировал Григорий, указывая на пузатую белую кружку, на которой был нарисован лось, разделённый заклеенной трещиной.

Григорий боролся за жизнь каждой своей вещицы, словно они были его самыми близкими друзьями, перешагивая все возможные границы адекватности. Я осуждал такой выбор, но ни в коем случае не пытался озвучивать своё личное мнение, пребывая в замешательстве от увиденного.

Чайник зашумел, кипятя воду, и крышка, накрывавшая его, начала издавать нервозное позвякивание, словно страдая от перегрева.

— Какие чаи у вас есть? — спросил я, в мыслях не лелея надежд на выбор, так как на краю стола красовался белый сервизный чайник, из которого торчали две бирки с верёвочками, со вчерашнего дня наполнявшие воду наверняка «чарующим» вкусом.

— А разные, но все чёрные,— ответил Григорий, схватив коробку с пакетиками из шкафа. Он аккуратно поставил её на центр стола, и, к моему удивлению, передо мной раскрылись целые просторы чая: тут были пакетики с явно не желанными, слишком бюджетными сортами, а также несколько более интересных образцов с добавками, пахнущими так, что само их существование пробуждало любопытство.

Себе Григорий налил вчерашнего отвара тёмно-коричневого цвета, от которого я теперь мог с лёгкостью отказаться, раз передо мной оказался выбор.

— Я всё пытаюсь вспомнить, но что-то плохо получается, — неожиданно заговорил Григорий. Сначала я не понял, о чём он, но затем он продолжил, проясняя свою мысль, — Кажется, одну девушку покусала какая-то зверюга. Нашли её недалеко в лесу у бревна несколько лет назад. Я сам не видел, но говорили, что у неё шея была повреждена от клыков.

— И куда потом дели тело? — спросил я, не отрывая взгляда от его задумчивого лица. Услышанные подробности напоминали скорее сцену из дешёвого хоррора — два аккуратных прокола на шее, бледная, будто обескровленная кожа. Неужели придётся поверить в эту чушь?

— На кладбище похоронили. Вдоль леса пару километров если пройти, то как раз будут захоронения. Где-то там и её могила теперь, — моментально ответил он, поднимая старый чайник и осторожно придерживая крышку, чтобы не обжечься паром, и направился к столу.

— Никакой экспертизы даже не делали? — удивился я, не веря, что здесь могли обойтись так формально. Даже в этой глуши смерть человека должна была хоть кого-то заинтересовать.

— Какая экспертиза? Кто сюда поедет? Связи нет, транспорта нет, участкового нет, — захохотал он с горькой усмешкой, и его грубые пальцы сжались вокруг пустой кружки, — Славу что ли просить? Да он ни за что не возьмётся за это!

— Ну а ему хоть сказали о смерти?

— Ему тут обо всём докладывают. Он, может, и сообщал кому, но результата как не было, так и нет, — хозяин развёл рукой, — С тех пор, как мне кажется, у нас и начались случаи всякие происходить.

— Это какие, например? — заострил я внимание на его словах, ощущая, как нить беседы начинает обвиваться вокруг нужных мне вопросов.

— А вот разные. Я с Борисовыми только и общаюсь, а они много знают сплетен, правда, сами их и выдумывают, — он вздохнул, словно устав от постоянных пересудов, — И про меня тоже выдумывают, дураки эдакие. Говорят, что кого-то будто тоже в лесу потом находили. Ирка, дура тут одна есть, она говорила чего-то. Знаешь, я больше не Борисовых боюсь, а соседку свою, Ирку. Она с головой вообще не дружит. Такого наговорит, что потом мерещиться будут покойники, — вспоминал он, наливая себе кипяток в кружку с лосем.

— А что она вам говорила? — спросил я, макая пакетик в кипяток, наблюдая, как вода начинает менять цвет, наполняя кухню тонким ароматом.

— Не мне, это тоже Лидка с Колькой рассказали, когда я к ним заходил. Тебе, конечно, лучше самому к дуре этой зайти, если хочешь узнать чего, а я её боюсь. Тебе, может, печенья дать какого?

Его предложение звучало как будто он сам подталкивал меня к исследованию.

— Да, давайте всё, что есть, — согласился я, рассчитывая выиграть как можно больше времени на свои планы.

Он снова отошёл к шкафчику, нащупывая на верхней полке пальцами какую-то упаковку или коробку с вкусностями. Я соскочил на ноги, доставая аэрозоль и внимательно глядя сразу и на хозяина, и в его кружку. Вся комната наполнилась неуловимым ожиданием, будто сама атмосфера понимала, что вскоре произойдёт нечто значительное.

Что-то упало на пол и на плиту. Григорий резко повернулся, едва не заметив меня над его кружкой. В его руках красовалась открытая пачка овсяного печенья, из которой, наверное, и сбежали пару кругляшов.

Надо было ему такие фокусы выкидывать? Моё сердце хотело выпрыгнуть из груди, как я перепугался, но вида не подал, ожидая угощение.

— Люблю овсяное, здорово, что у вас как раз есть такое, — произнёс я с широкой улыбкой, залезая рукой в пакет и ухватив сразу две печенюшки, ощущая, как они неожиданно хрустят между пальцами.

Мужчина, молчаливый как старая книга, сел на табуретку, подтянув к себе кружку с горячим чаем и уставился в неё с пустым взглядом, наблюдая за появившимися словно из ниоткуда пузырьками.

— Чего ты мне налил тут? — обвинительно выпалил он, уличив меня с претензией в преступных действиях.

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно будет найти аудиовариант этой серии ✅

Вновь раздался скрежет двери, предвещая появление хозяина. Он вернулся, двумя пальцами держа за горлышко прозрачный кувшин с мутной водой, а на мизинце висела кружка, болтаясь из стороны в сторону при каждом шаге здоровяка. В другой руке он держал два увесистых пакета и длинный нож с дряхлой деревянной ручкой.

— Ай, я-то из чего буду пить. Забыл! — пробурчал мужчина, швыряя мешки и нож на захламленный грязной посудой стол. Лицо его исказилось досадой, но тут же сменилось на радостное удивление, когда он вдруг обнаружил какую-то другую кружку с отколотым краем между тарелок. Облизав один за другим пальцы, он с нескрываемым энтузиазмом вытер ладонь о свой халат, который теперь казался мне ещё более противным, чем всё вокруг.

Слюнявой рукой хозяин извлек из пакетов чёрствый хлеб и вялую колбасу, безжалостно бросив их на грязную столешницу. Рядом с едой с едва скрываемым восторгом три наглые мухи потирали свои лапки, предвкушая пиршество.

— Угощайся! — предложил он с наигранной любезностью, подсовывая мне нож. Затем он поставил передо мной и кружку.

Пока он торопливо наливал себе мутную воду из кувшина, на дне которого лежал толстый слой кисельной жижи, я с нескрываемым отвращением отметил грязное лезвие. Кружка выглядела не лучше — на её стенках прилипли засохшие кусочки чего-то неаппетитно белого, словно в ней отмачивали вставные зубы после сытной трапезы. Хлеб был усеян точками голубоватой плесени, а колбаса, прокатившись по столу, собрала такое количество крошек и сомнительных частиц, что я даже не мог заставить себя представить, как это чудовищное месиво попадёт ко мне в рот.

Я сидел, охваченный множеством противоречивых эмоций: от острого, мучительного голода до подступающей тошноты, не зная, как мне поступить, чтобы теперь отказаться от того, что я сам и попросил. Но представлял-то я другое, став заложником своих же ожиданий.

— Скажите, сколько тут жителей в деревне? — спросил я, стремясь избежать мрачных мыслей об обеде и как можно скорее переключить его внимание на что-то другое, что было нужно мне.

Мужчина, казалось, не спешил с ответом. С жадностью он выпил стакан воды, а после, ловко подтянув к себе обратно нож и колбасу, принялся методично отрезать от неё толстые круги.

— Притормози. Как тебя величать-то? — дружелюбно поинтересовался он, соблюдая незыблемые каноны гостеприимства, кинув на меня короткий оценивающий взгляд из-под густых, седых бровей.

— Прошу прощения, что не представился. Меня зовут Анатолий, — улыбнулся я, непринуждённо откинувшись на спинку скрипучего стула, постукивая пальцами по скрытой скатертью сумке. Вот я тоже дипломат — даже представиться забыл.

— Что ж, будь здоров, Толик! А я Дмитрий Фёдорович, — растянул он свой и без того широкий рот до ушей, так что пухлые щёки чуть ли не скрыли их. Затем, закинув колбасу на свежеотрезанный ломоть хлеба, он впился в этот бутерброд, громко чавкая, — Прости и не сочти невежливым, что не поздороваюсь, но руки у меня грязные, — пробубнил он, но я вполне одобрил его решение, помня как каждый палец был облизан перед едой — такой странный способ мытья рук.

— Пустяки, — поспешил я его успокоить, — я и сам ещё не успел помыть руки, так что, пожалуй, не стану вас... э-э... награждать бактериями. — ответил я, пытаясь поддержать атмосферу лёгкости в нашем разговоре.

Хозяин вдруг разразился громким смехом, и кусочек колбасы, выпавший из его рта, покатился по его халату на пол. В этот миг я почувствовал, что каким-то образом в такой неразберихе я нашёл ключ к доброй беседе.

— Бактерии! — подчеркнул он это слово, которое его и развеселило, — Вы там все такие, откуда ты приехал? Бросай эту дурь, если будешь жить в Слухово! Тут и бактерии, и комары, и чёрт знает что... — продолжал он, обводя глазами вокруг себя беспорядок, словно он и его самого раздражал не меньше, чем меня, — Один туалет на улице чего только стоит! Видел когда-нибудь такой? Будка, а в ней дырка для задницы. Заглянешь туда в дырку, а там все твои бактерии кишат! — с увлечением рассказывал он, принимая меня за обывателя, ни разу не повидавшего сельского туалета. Я сдержал смех, представляя себе эту комичную картину, как он с жаром описывал детали. — Ладно, давай к делу, — сказал он, закашлявшись и прикрывая рот кулаком, вдруг вспомнив о манерах, но затем коротко рыгнул и, не смущаясь, снова выпил воды, продолжая говорить, — Нас тут осталось девятнадцать человек вместе со мной. Ты двадцатый. Я здесь, считай, глава... был. Теперь же нет нужды управлять этим сбродом. Здесь остались только те, кто лишился рассудка, — он покрутил у виска, указывая на симптомы безумия, — Алкаши да бабки. У одной даже внучка двадцати лет засиделась тут с бабулей своей. Ей пора бы уехать, учиться, жизнь свою строить, но... её дело, в общем. Я осуждаю, хоть она и молодец, присматривает за бабкой, да и остальными помогала. Раньше. Сейчас чего-то перестала, приболела что ли... — его взгляд упал на меня, и я почувствовал, как его тусклые глаза просверливают меня насквозь.

В тот момент я понял, что у этого громилы была, а может, и есть власть, выходящая за рамки его физических возможностей. Я внимательно следил за его жестами, едва скрывая свой интерес к тому, что он говорил. Мог ли этот здоровяк быть тем самым убийцей, о котором писали в статьях? Мысли об этом вдруг закрались в мой разум. Можно было гадать, ждать ночи и рисковать своей шкурой. Но я здесь, чтобы найти вампиров, если уж вдаваться в детали. Кривя лицом, я снова усомнился в необходимости, но если уж того требовало задание, мне нужно было придерживаться инструкции. Нужно было пшикнуть ему в кружку зельем и узнать решение без лишних сомнений. Вдруг на подлецов, поднявших оружие на мирных людей, эликсир тоже подействует?

— А вы мне не подскажите, где всех остальных найти можно? — наконец спросил я, стараясь звучать как можно более беззаботно, хотя внутри меня метались беспокойные мысли о таинственном прошлом хозяина, — А то тут домов много, быстрее обойду, если поможете, — попросил я, тщетно стараясь скрыть, как умело переплетались страх и желание узнать правду о том, что скрывалось за его улыбкой и глазами.

— Я тебе расскажу, как найти проще будет, но с тобой не пойду, не хочу никого видеть, — произнёс он, угрюмо покачивая головой и заметив, что я так ни к чему из предложенного и не прикоснулся, — Чего не ешь-то? Просил же перекусить, или вы там колбасу не едите? — злорадная усмешка поползла по его лицу, словно он искренне наслаждался моим смятением.

Чтобы отвлечь его внимание и дать ему возможность уйти из комнаты, я поинтересовался:

— А печенья у вас нет какого-нибудь, случайно? — спросил я в ответ, тонко маневрируя к его благосклонности. Мой голос был спокоен, но внутри я лихорадочно прокручивал план, представляя, как я быстро и незаметно выполню свою миссию. Я надеялся снова вытянуть его на кухню, чтобы у меня появилась возможность.

— А хрен его знает, я не ем его, если только старое какое-нибудь, сейчас посмотрю схожу, — прокряхтел он, бережно положив откушенный бутерброд.

Опираясь на край стола, он с трудом поднялся со стула. Незакреплённая столешница накренилась на его сторону. Я думал, сейчас всё рухнет на пол, как одно из объяснений грязи под ногами. Но с грохотом столешница приземлилась обратно, посуда хором издала короткий звон.

В тот миг, когда он удалился из гостиной, я лихорадочно покопался в своей сумке, извлекая на свет баллончик с отпугивающим составом. А сколько же его надо пшикать, интересно? При мысли о возможном исходе я почувствовал, как адреналин забурлил в крови.

Я встал на цыпочки, стараясь удержать сумку на весу, чтобы она не упала на пол, и быстро протянулся через стол, делая два неуловимых пшика в стакан потенциального убийцы, словно не желая испортить остатки воды, которую тот собирался выпить. Затем, с лёгким сердцем, я ловко сел на место, скрыв следы своей хитрой деятельности, словно мастер-иллюзионист, успешно исполнивший трюк.

Спустя минуту мой собеседник вернулся, размахивая пакетом с сухарями. Лишь только я заметил их, сразу же выдумал причину для следующего отказа.

— Ой, сухари не люблю, спасибо большое. Ладно уж, не тревожьтесь, давайте, лучше ещё скажите мне... — начал я отмахиваться с очень извиняющимся лицом, — ...а тут магазин где находится?

Этот вопрос был неотложным, хотя я понимал, что звучал он крайне наивно. Я чувствовал, как голод одолевал меня жалостным урчанием в животе и лёгким ощущением головокружения. Но мне и думать не хотелось о том, чтобы съесть что-нибудь в этом гниющем жилище.

— Какой магазин? — отрывисто произнёс он, поднимая брови с явным недоумением. — Кто в нём работать-то будет? Мы все здесь паразиты. Раз в неделю сюда ездит Славка, завтра как раз будет, он-то и есть наш магазин и почтальон и доктор и участковый. Всё держится на нём. Не приедет он разок — мы тут все и подохнем с голоду, кто не рассчитал себе запасов еды. — его голос приобрел едва заметный налёт деловитости, когда он начал раскручивать ситуацию. — Ему говоришь, что тебе надо, он через неделю привезёт, поэтому думай наперёд. Пока что как пойдёшь по людям, тебя где-то, может, и покормят. А завтра, вдруг чего у Славика будет лишнего, так и купишь себе, – закончил он, допивая свою воду с явной неудовлетворённостью, а затем поставил пустой стакан на стол, подозрительно уставившись на него, будто чего почуял и сморщился. — Тьфу, бес, вода, что ли испортилась? — кинул он недовольный взгляд в кувшин, где плавали какие-то лохмотья.

— Что-то там плавает, — настороженно сказал я, поднимая глаза к мутной воде, подтвердив его опасения. Я ощутил, как напряжение в воздухе нарастает, и непроизвольно вспомнил о том, что нельзя недооценивать обстановку.

В голове возникли тревожные мысли: а когда должны начать задыхаться вампиры? Я осторожно положил руку в карман, палец лёг на кнопку брелка, готовясь к любому повороту событий, если вдруг начнётся какое-то превращение.

Тем не менее, Дмитрий Фёдорович оставался самим собой — его ухмылка исчезла, уступив место чему-то более серьёзному на лице. Он словно вернулся к невесёлой реальности, к мрачным размышлениям.

— Ты говорил, что хочешь трудности наши узнать? Так вот, тут всё одна сплошная трудность. Ставь крест на деревне, в общем, да вали отсюда поскорее, если не хочешь наткнуться на… — его слова прервались, когда что-то заскрипело: то ли у крыльца, то ли под ногами, где, возможно, находился погреб. Звук привлёк наше внимание, и хозяин насторожился, словно знал, откуда именно он исходил. — Ветер задувает, окошко подвала хлопает, — пояснил он, заметив моё беспокойство. Он говорил это с усталостью, с той безмятежной печалью, которая бывает только у тех, кто давно смирился с неизбежным, — Некому ремонт делать, вот и трудно, некому нас всех оберегать от бед, пока мы живы. Был у нас участковый, да отказался сюда ездить. Уволился, а на его место желающих нет. А ты же, Анатолий, сюда приехал, не зная наших проблем... Говоришь, жильё ищешь? — внезапно перевёл он тему, и в его глазах зажглись искорки жадного интереса. Внутри меня крутилось множество вопросов, и я не мог не заметить, как его внимание стало более настойчивым, как будто он чувствовал, что на горизонте замаячила какая-то выгода.

— Ищу, — произнёс я, вслушиваясь в завывания ветра за окном, старательно пытаясь избежать прямого взгляда на лицо хозяина, которое всё время проявляло неясные тени. Я надеялся, что он наконец закончит свою предыдущую мысль о трудностях. Но он начал новую, которая тоже завладела моим вниманием. — А тут есть у кого заночевать?

— У меня есть место, — медленно произнёс он, сузив глаза и склонив голову набок, как бы размышляя над чем-то. Внезапно мне стало не по себе: в глубине души закралась мысль, что из этого места лучше бежать как можно быстрее, если я не хочу сойти с ума от давящего бардака.

Аэрозоль не произвела на него никакого эффекта, подтверждая мою догадку: передо мной был человек. Но его дом... это был настоящий кошмар для чистюли вроде меня, привыкшего к порядку в вещах и, тем более, в еде. Я понимал, что не выдержу здесь и часа. Запах, который витал в воздухе, казался мне столь противным, что он начал впитываться в мою одежду, цепляющийся как колючки репейника, и я уже представлял, как скоро сам начну источать этот заплесневелый аромат, ассоциирующийся с гнилью. К счастью, до такого состояния этот богатый внешне домище могли довести только люди, а не вампиры.

— В этом доме? — поинтересовался я, пытаясь понять, где именно я должен был провести ночь. Я надеялся, что верхний этаж не пригоден для жилья и мне не найдётся тут места.

— Нет, что ты! Я привык жить один и никого к себе не пущу даже на одну ночь, уж прости. Только моя жёнушка могла бы получить моё приглашение, но её уже давно не стало. Она ушла из жизни, оставив мне дочь, которой в этом году исполнилось бы двадцать два года, — произнёс он, потупив взгляд в одну точку, откуда неслись наполненные печалью воспоминания.

— А что с ней случилось? — спросил я, ощущая, как любопытство начинает затягивать меня в трясину его грусти. Я хотел знать каждую деталь этой истории, ведь она могла подтолкнуть меня к новым зацепкам, возможно более значимым, чем те бесполезные, что я уже обнаружил.

— Уля пропала полтора года назад. Испарилась, — с горечью задыхался он, его голос стал хриплым от напряжения. – Все говорят, что её больше нет в живых, но я им всем шеи сверну, и тебе тоже, если начнёшь так говорить! — внезапно он загрубил, его грозный взгляд излучал пламя, и я лишь торопливо помотал головой, подчёркивая, что совсем не собираюсь высказывать каких-либо сомнений. — Она жива! Но уехала. Уехала и ничего не сказала, ни мне, ни Любе, — шмыгнул он носом, его голос сломался, когда слёзы навернулись на его глазах, сверкая мокрыми каплями.

— А кто это, Люба? — аккуратно спросил я, понимая, что влезаю в чужие дела, но теперь это была моя работа — пытаться распутать этот клубок загадок.

— Да вот та девчушка, что живёт со старухой, — ответил он с грустью, его голос стал тише, как будто он искал в тишине объяснение тому, что произошло, — Они с Любой подругами были, с кем тут им ещё водиться-то? Остальные разъехались, кто помоложе. Деревня опустела, дома стоят заколоченные, как вымершие склепы. И Уля моя уехала. Она же звала и Любу, но та не хотела бросать свою бабку. А так бы вместе они сейчас жили бы в посёлке или городе каком-то. Бедная моя доченька, как она там? Уж вышла замуж за кого-то наверное, да позабыла в заботах старика своего. Всё бы отдал, лишь бы знать, что она хорошо устроилась. Но, видно, не хочет она со мной дальше общаться, брезгует грязи моей.

Слушая, я ощущал, как его судьба вплеталась в мою собственную историю — несчастливые потоки жизни, травмирующие душу. Я задумывался, какое же место занимают все эти разрывы в его сердце. Состояние беспомощности, которое он ощущал, поглощая его слова, как будто тёмная вуаль закрывала его сознание.

Мне следовало бы держаться подальше от этих параллелей, если я не хочу попасться в чужие сети, ловко расставленные в самых неожиданных местах. Всё это могло держаться на лжи и манипуляциях.Мог ли маньяк разыграть подобный спектакль, чтобы вызвать жалость и добиться моего сострадания?

Я наблюдал, как этот верзила растёкся в переживаниях. Его глаза слезились, а губы дрожали. Внутри него бушевала буря эмоций. Невероятно, но Фёдорович, оскорбляя окружающих, обзывал их сумасшедшими, сам ничуть не обладая здравомыслием. В его словах крылся такой же хаос, какой он без умолку осуждал в других.

— Ладно, чего я тебе тут жаловаться буду, пошли уже, — заключил Дмитрий Фёдорович. Его голос неожиданно стал чище, в нём больше не было дрожи, словно он нашёл в себе смелость, — Дом Ульяны пустует. Она у леса жила одна, без меня. Ей там хорошо было, никто её жизни не учил.

Я встал следом, направившись за ним, наблюдая, как его массивное тело с трудом двигалось к двери. У выхода на гвозде висели несколько связок с ключами, сверкающих тусклыми лучиками света. Дмитрий Фёдорович снял их все, разглядывая, как будто впервые увидел — его глаза сжимались, и в них читались настороженность и трепет. Он дышал через чуть открытую щель рта, издавая сопящий звук, напоминающий резиновую игрушку, которую сжимают малыши.

— Вот, держи, — протянул он плетёную верёвку с ключом, — Это от второго дома, Улюшкиного, теперь твоего, получается. Призраков не боишься? — уголки его губ приподнялись в едва заметной усмешке, и в его голосе зазвучала ирония. — У леса-то жить пострашнее будет, то сова закричит, то ветер задует.

— Да не, я вообще не пугливый, — признался я, хотя внутри меня мелькнула неожиданная дрожь. Я всё ещё продолжал следить за ним, ожидая какого-то эффекта от аэрозоли, словно каждый момент мог стать решающим.

— Тогда пошли, — одобрительно кивнув, произнёс он.

Мы вышли на крыльцо, где нас встретил свежий вечерний ветер — в меру прохладный, но всё же напомнивший мне, что куртки с собой у меня не было. С сожалением я прокручивал в голове тот момент, когда я мог бы вернуться за одеждой, но не сделал этого, опасаясь опоздать на поезд. Я глубоко надеялся, что холоднее здесь не станет.

Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в тёплые золотистые и пурпурные тона, отбрасывая длинные тени на землю. Оно напоминало, что закат неизбежно наступит. Я находился в месте, где пропали семнадцать человек. Ах, чёрт! Я же забыл спросить об этом Дмитрия Фёдоровича! Ладно, у меня ещё будет такая возможность.

Семнадцать человек — это могла быть только верхушка айсберга. Света здесь ещё и разглядела мистический след. По её догадкам здесь обитали вампиры, выбиравшиеся из могил по ночам. Мне следовало поторопиться, чтобы к этому моменту запереться в своём доме.

Мы обошли особняк.

— Смотри, значит, если пойдёшь по дороге прямо к лесу, — Дмитрий Фёдорович показал рукой на протоптанную тропинку, рассекающую густую траву.

— Подождите, а можно я карту достану? — спросил я, присаживаясь на корточки, стараясь аккуратно расстегнуть свою сумку.

— Да не надо карты! Встань быстро! — неожиданно с раздражением воскликнул он. — Я не вижу ничего, там мелко всё будет, не буду я карту твою смотреть, тут дурак только заблудится! Всё просто, показываю же! Вот дорожка протоптана, песком высыпана! — пытался меня остановить хозяин, бросая на меня гневные взгляды, которые напоминали свирепые глаза хищника, и продолжал нервно жестикулировать в сторону леса.

В какой-то момент я остановился под его свирепым давлением и потоком нескончаемых уговоров. Однако внутри меня всё равно осталась тяга к карте — с её помощью я мог лучше ориентироваться, изучать местность, да и запоминал я так лучше, когда можно было и туда посмотреть, и сюда. Ладно уж, придётся быстро вникать, тем более светлого времени оставалось всё меньше.

— Уговорили, — сдался я, ощущая внутри себя странное сочетание волнения и любопытства, готовый слушать и смотреть. Придётся вникать на ходу, пока не стемнело окончательно

— Вот, значит, идёшь прямо. Справа будут густые кусты и старые деревья с висячими ветвями, потом дом Сёминых — он заброшен и покрывается мхом. Единственный у дорожки, — продолжал он, всё так же держа руку на весу, указывающую к лесу, — Ещё метров сто, и колодец будет справа. Дорожка хоть и есть, но это я её знаю, а ты, может, и не приметишь с первого раза, поэтому я тебе и говорю, что видно! — Я кивнул, давая понять, что всё усвоил, хотя на душе оставалась лёгкая неуверенность. — Потом, значит, слева дома будут подальше от тропы. Четыре, нет, вру пять, — он замялся, как будто на миг забыв, о чём говорит. — В одном из них живёт Галька — баба моего возраста. Она тебя и накормит, и расскажет, где кого найти можно будет.

— А я думал, вы мне всё покажете, — поник я от этой новости, боясь что-то напутать. Страх перед возможностью заблудиться в кромешной тьме охватывал меня, оставляя только мрачные мысли о кровососущих тварях, которые могут встретиться на моём пути.

— Думал он. Я устал! — произнёс мужчина с лёгким раздражением, словно отвечая самому себе. — Я тебе только её дом показал, и сейчас расскажу, как найти Улькин дом. Ключ я тебе дал, — нервно сказал он, его слова звучали, как попытка оправдать свои действия, но я почувствовал, что на самом деле он что-то скрывает. Я не стал его перебивать, потому что вдруг заметил, как его лицо изменилось, как будто на него навалилась тяжесть. Моя рука снова залезла в карман к брелку, и я увидел мельчайшие морщинки на его лбу, проявляющиеся от раздражения и усталости. — Тьфу ты, живот крутануло. Точно с водой что-то! — вдруг воскликнул он, схватившись за своё брюхо огромной рукой, которая напоминала медвежью лапу, сбивающую на повал. — Слушай, быстрее, не перечь мне! — проговорил он, согнувшись, уже двумя руками держась за своё пузо, как будто пытался сдержать внутреннюю бурю. Лицо его покраснело, с него градом катились капли пота. — Идёшь потом прямо-прямо, никуда не сворачивай. К лесу! У леса будет три дома. Ни в одном никого нет! Ой-ой-ой! — прокряхтел он с невыносимой тревогой, и в его голосе прозвучала нота почти паники. Я понял, что никакой он не вампир, эликсир подействовал, и это больше не шутка. — Не могу больше, иди сам ищи дом. Ключ я дал, проверь все три дома! — сказал он на прощание, с трудом развернувшись, стараясь не наделать дел прямо тут, и поспешил к одинокому туалету, стоявшему на участке.

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно найти аудиовариант этой серии ✅

— Галина Алексеевна, это я, Толик! — громко проговорил я, постучавшись в дверь доброй старушки.

Как же приятно было явиться к ней на званый завтрак.

Она открыла, уставившись на меня с явным непониманием на лице, словно перед ней стоял незнакомец, нарушивший её покой.

— Кто вы? — спросила она, голос её прозвучал настороженно, как при нашей первой встрече.

Это был тревожный звоночек. Её проблема вдруг становилась и моей. Я был готов заново рассказать свою историю, но всё произошло быстрее. К счастью, она вспомнила меня после короткого начала, которое я озвучил ей.

— Ах, да! Анатолий, доброе утро. Простите, что сразу не узнала вас, — принялась она оправдываться, нервно перебирая руками складки фартука. Хотя я её ни в чём не упрекал, понимая, как время безжалостно расставляет точки и стирает образы из памяти.

У Галины Алексеевны я наслаждался кашей, густой и тёплой, и порцией жареных блинов — румяных, нежных, наполненных ароматом сладкой корицы и сливочного масла. Это было прекрасное начало дня.

— А вы не слышали, ночью у вас у дома никто не ходил, в окна не стучался? — спросил я, нарезая завёрнутый блин на аккуратные кусочки. С таким слухом, наверное, хозяйка всё равно не заметила бы стука, но мне хотелось проверить каждую ниточку этой истории.

— Нет, я крепко сплю. Иногда даже грозу не слышу, а гром ведь порой как даст где-то рядом, — ответила она, ставя на стол новую порцию блинов для себя. Её движения были медленными и  осторожными.

— А про Улю что-нибудь знаете? Дмитрий Фёдорович говорил, что она уехала, но в то же время жаловался, что якобы кто-то пускал слухи о её пропаже, — ходя по лезвию ножа, я осмелился спросить, пытаясь капнуть то тут, то там.

— Она вроде да, уехала. Не помню только когда. Точно уехала. А вы говорите, она пропала? — Галина Алексеевна повернулась ко мне, нахмурив брови от ужаса, будто и сама начала сомневаться в том, что знала, — Я такого что-то не припомню.

— Наверное, уехала. Сосед же ваш так и говорил, чего ж ему не верить?

— Верить ему или нет, я не знаю. Память у меня ужасная, как дырявое сито, да и у него не лучше. Так что на нас не надейтесь. Сегодня мы умные, а завтра можем совсем дураками стать, — улыбнулась она, с самоиронией постукивая пальцем по виску.

Разговор казался долгим и тягучим. Хозяйка рассказывала мне много всего лишнего, но это было неотъемлемой частью её гостеприимства. Зато в процессе я узнал о нескольких соседях, кто они и где живут. Для начала было достаточно и этой запутанной информации.

Впереди меня ждал дом Борисовых — пожилой пары, одержимой пагубной страстью к алкоголю. Их жизнь, полная смеха и горечи, казалась мне с одной стороны забавной, а с другой — безнадёжной.

Разговор с ними вряд ли мог затянуться. Хотелось бы по-быстрому незаметно распылить содержимое аэрозоля в их стаканы и просто дожидаться реакции, поскольку подобное развлечение требовало своей доли смелости и хитрости.

Ещё пару домов я обвёл у себя на карте: Силина Григория и Степановой Ирины. Первый был известен как запасливый ворчун, скопивший горы хлама, вторая же слыла суеверной тёткой, помешанной на видениях. Именно с ней я был особенно заинтересован в беседе, надеясь вытащить из её трепетного сердца хоть каплю правды о происходящем вокруг. Хорошо, что все три дома находились рядом.

— Как вам блины? — с довольным видом поинтересовалась Галина Алексеевна, радуясь тому, что теперь я разделяю с ней завтрак и веду душевные беседы, как она призналась.

А я был готов это делать и на обед, и на ужин.

Сморщенной рукой она держала чашечку с чаем, аккуратно отхлёбывая из неё ещё горячий напиток, а затем с мелодичным звоном ставила её обратно на блюдце.

— Очень вкусные, — искренне ответил я, смакуя угощение. — А есть у вас ещё какое-нибудь варенье, кроме яблочного? — спросил я, имея хитрый план в своём уме.

В кармане кофты в томительном ожидании покоилась таинственная аэрозоль. Я продолжал выжидать идеального момента, до сих пор не решившись применить средство. Моя рука скользила по шву кармана. Внутри всё тревожилось от предстоящего шага. Можно было бы сколько угодно убеждать себя, что передо мной обычная старушка, с её доброй улыбкой и усталыми глазами, полными воспоминаний о прошедших днях. Но мне платили не за собственные домыслы, а за факты — холодные, чёткие данные, которые не оставляют места для сомнений.

— Конечно, вам какое: малина, клубника, смородина? — поинтересовалась она и, поднявшись со стула, направилась к холодильнику. Пытаясь угодить мне, она тщательно осматривала каждую банку.

— Давайте малиновое, — выбрал я из предложенных то, которое больше всего хотелось попробовать.

Пока она предоставила мне возможность, я стремительно поднялся и сделал продолжительный пшик ей в кружку. Сердце заколотилось. Если вскоре она отлучится в туалет, значит, мои догадки верны — она не вампир.

Она вернулась к столу, ставя полулитровую наполовину пустую банку яркую и манящую. Я метнулся за чистой ложечкой, чтобы не гонять хозяйку, и, вернувшись, сразу же полез за содержимым, не волнуясь более о дальнейших событиях.

— Да вы бы той же и лезли, чего ложки мыть? — удивилась она, подшучивая над моим чистоплюйством.

— А вдруг заплесневеет? — предположил я вполне правдоподобный сценарий, который неоднократно наблюдал у себя дома, когда нарушал простое правило — грязной ложкой в варенье не лазать. Оно действовало безотказно, защищая внутренности банки от появления пушистого серо-синего пятна плесени.

— Бросьте вы, — отмахнулась она, снова поднося чашку к губам, погружаясь в свои мысли.

Я в ожидании следил за ней. От аэрозоли начали появляться пузырьки, но, к счастью, плохо видящая бабулька их не заметила. Да, точно она не вампир, у них же глаза зрячие, как у орла, и внимательность, как у хищника. Нежить сразу бы заметила возможную опасность. Нет у неё должного предчувствия.

— Меня так мама научила, я привык, — сказал я, закручивая блин в трубочку, как делал это всегда и поглядывал на часы, — Скоро мне идти надо. Спасибо вам огромное за завтрак.

— Вы только ко мне ещё приходите! Мне с вами весело так, мы и говорим, и смеёмся. Уважьте вы старого человека, — попросила она от чистого сердца, жалея, что я вот-вот оставлю её.

И вот, спустя несколько минут, как раз когда я уже заканчивал кушать, наступил тот момент, когда хозяйка, с лёгким смущением на лице, извинилась за неловкую паузу — у неё заурчало в животе, как у голодного медведя, и, торопливо удалившись, она доверчиво оставила меня наедине с её домом. Это был отличный шанс, чтобы спокойно уйти, не произнося лишних слов.

Настал мой первый полноценный день в этой покрытой странной тайной деревне. Прощайте запах свежей выпечки и сладкий вкус варенья! Нужно было приниматься за работу, ведь я и так засиделся у Галины дольше положенного, плотно набив брюхо домашними угощениями, которые были редкостным наслаждением. Часа два были безвозвратно потеряны на неспешный завтрак, где смех и разговоры раздавались как веселая музыка, но честно, мне успели наскучить. К тому же я позволил себе встать довольно поздно, потеряв ещё несколько часов. А теперь ещё и на сытый желудок ничего не хотелось делать, и ни малейшего желания не было носиться по просторам Слухово.

Ужасный я сотрудник. Лень меня накрывала мягким одеялом усталости. Если бы я ещё и позволял себе перекуры с кофе-брейками, можно было бы сразу меня увольнять и лишать премии. Но мой график даровал мне освобождение от ответственности, позволяя насладиться мгновениями безделья.

Чуть отойдя от дома Галины, я лениво развернул карту, готовясь изучить новые земли. На ней были обозначены нужные мне дома, указывая на первый пункт следующего маршрута — к реке, где свежий воздух обещал взбодрить мой сонный ум. Хорошо, что удалось навестить всех последовательно, но бабушка тянула время, с трудом вспоминая имена местных жителей и углубляясь в рассказ о каждом из них. Эта охота за фактами могла затянуться на века, будто специально, чтобы я планировал визиты к ней на несколько дней вперёд.

Поэтому я ограничился лишь тремя точками на маршруте, где открыл бы ещё четверых жителей, если удача будет мне сопутствовать. Проверяя по четыре человека каждый день, к концу недели я мог бы обследовать всю деревню, собрав воедино разбросанный пазл.

Из-за холма раздался еле слышимый рокот мотора. Я, как кот, уловивший шорохи в траве, направил взгляд в ту сторону, гадая, кто бы это мог быть. Взволнованный, перейдя на лёгкую пробежку, я устремился к вершине пригорка, сжимая в руках свиток и опасаясь, что если продолжу в том же темпе, завтрак найдет совершенно неуместный путь наружу.

Скорее всего, это мог быть Славик — тот самый курьер, который каждую неделю навещал деревню, принося свежие новости и заказы. Его знание местности и людей манило меня, ведь именно он мог стать ключом к разгадке, или даже одним из подозреваемых в этой запутанной истории. Я спешил познакомиться с ним лично, чувствуя, что его рассказы могут пролить свет на то, что здесь происходит.

На площади стоял старенький зелёный универсал с помятым задним бампером. Я приблизился к нему, но водителя в салоне не было. И вот – неожиданно, как гром среди ясного неба, раздался голос сбоку.

— Добрый день! — сказал молодой паренёк с чёрными усами и такой же тёмной, коротко подстриженной шевелюрой. Я поспешно обернулся, чуть не споткнувшись на ровном месте. — Прости! Не хотел напугать. Ты тут чей-то родственник? — спросил он, застёгивая ширинку на синих джинсах. Его улыбка была широкой, то ли от радостной встречи, то ли от облегчения, но его глаза выдавали удивление или даже недоверие к моей персоне.

Здороваться за руку с ним я не хотел после того, как он отлил у кустов. Мысль о прикосновении к его ладони вызывала у меня брезгливость.

— Приветствую! — махнул я ему вежливо, стараясь остаться на безопасном расстоянии. — Не, у меня тут нет родственников, — бодро протороторил я, оглядывая незнакомца в поисках магических предметов — сверкающих колец на пальцах, или цепочки на шее. Ничего такого я у него не обнаружил, и это слегка успокаивало. Мой профессиональный взгляд уже инстинктивно цеплялся за такие мелочи в первые секунды нового знакомства, ведь я не забывал, где нахожусь, и что входило в мои обязанности.

— Я Слава, — радостно представился мне дружелюбный курьер, протянув раскрытую ладонь. Как же мне не хотелось её держать, во мне прямо-таки заворочался внутренний протест, но, несмотря на отвращение, недовольно фыркнув, я принял этот жест, стараясь не представлять, что он сделал несколько секунд назад. Его рука была широкой и тёплой, но я всё же не смог избавиться от ощущения, что в этом рукопожатии прямая связь с тем, что осталось в кустах.

Славик крепко сжал мою руку, грозно сотрясая наше рукопожатие. Казалось, он хотел не просто поздороваться, а продемонстрировать свою силу. Его яркая улыбка открыла почти три десятка зубов, которые, честно говоря, не выглядели столь презентабельно, чтобы вот так ими хвастаться — точечные кариесы и еле заметные остатки еды приковывали к себе внимание, создавая чувство отвращения к этому человеку. Его глаза не отрывались от меня, и я тоже старательно держал взгляд, ненароком желая переиграть его в этом незрелом противоборстве, будто участвовал в старомодной дуэли.

— А я Толик, — кивнул я ему, пытаясь изобразить радостное выражение лица, но затем хотел незаметно брезгливо вытереть руку о свои джинсы.

Он отпустил мою ладонь и направился к машине, доставая ключи, и вставил их в замок багажника. Я наблюдал за ним, пытаясь скрыть своё любопытство.

— Я тут курьерю, — весело начал он, словно делился сокровенным. — Раньше только пенсии возил, а теперь ещё и продукты стал доставлять, вещи покупаю там всякие. Если чего надо, то можешь заказать. К цене, конечно, добавлю за перевозку, но немного совсем.

Слава произнёс эти слова с такой гордостью, что у меня возникло чувство, будто он открыл дело всей своей жизни, хотя, вероятно, это был лишь способ выживания — особенно в условиях небольшого посёлка, где альтернатив было не так и много.

— Сейчас вот пойду разносить, — выдохнул он с тяжестью в голосе, и, когда распахнул двери багажника, я был поражён тем, сколько работы его ожидало. С учётом того, что от машины ходить пришлось бы несколько раз и довольно далеко, это было впечатляюще. С внутренней части двери и до водительского сиденья громоздились мешки из продуктового магазина, здесь же находились и несколько коробок с летней обувью, а также чемодан с инструментами. Он ещё и по электрике помогал — такой набор явно свидетельствовал о том, что он старательный парень, умеющий работать руками.

Схватив сразу по несколько мешков в каждую руку, с громким шорохом Слава спустил их на асфальт с лёгкостью, которой мог бы позавидовать любой атлет. Из одного пузатого пакета высовывался длинный багет в яркой фирменной упаковке местного супермаркета, а под ним словно бы спала рыба, чей выпирающий бок с плавниками обтягивало полиэтиленовое дно. Из другого, не менее набитого мешка, через прорванную дырку выглядывал уголок упаковки с молоком — белоснежная пачка с весёлыми коровами, которые приглашали к столу.

В глубине машины я заметил ещё много подобных пакетов с наклеенными стикерами, на которых Славик старательно обозначил имена заказчиков. Грамотный ход, признаваться ему не буду, но мне это понравилось. Справа, аккуратной стопкой, возвышались блоки туалетной бумаги, также простикерованные, создавая впечатление небольшого склада.

Он перебросил бумагу и под ней оказалась сложенная вдоль стены тележка, которую парень незамедлительно извлёк и приступил к её развертыванию.

— А я тут тоже на работе. Собираю информацию от жителей, как им живётся, и что бы они хотели улучшить, — я решил обозначить, что тоже тут не просто отдыхаю. Мои слова послужили ему сигналом, и он взглянул на меня с любопытством. — Буду тут неделю, может, две. Мне нужны будут некоторые продукты: вода, сыр, хлеб... — как раз в этот момент, когда я озадаченно и с надеждой начал перечислять свои нужды, все мысли о них испарились из моей памяти. Надо писать списки!

— Так сейчас у меня ничего и нет, — пожал плечами Слава, с озорным блеском в глазах, — Если только случайно набрал чего лишнего или кто-то вдруг откажется забирать, потому что тут такое бывает у некоторых. Но мне-то чего? Я только оплаченное заранее привожу, поэтому мне всё равно, заберут они или нет. — он сквозь зубы добавил с чуть ощутимым презрением, — Я им раньше пытался всё это вручить ихнее, но они только орут. Ну и пусть орут. Ты всё равно подумай, я тут долго ещё буду, до ночи, — взгляд его вновь упал в глубину багажника, как будто в этот миг он сам на мгновение пожалел о том, что ввязался в это дело.

— А ты только продукты возишь, или ещё чего делаешь? — мне нужно было оценить глубину его связей с местными жителями, степень доверия.

— Да что попросят, то и пытаюсь делать. От замены лампочки до починки забора – всякое бывало. А тебе помощь какая нужна? — ответил он так, словно привык быть частью местного быта и всегда был готов подставить плечо.

— Пока не знаю. Я только первую ночь тут провёл. Мне бы понять, кто где живёт, — его знания могли быть бесценны, если он сейчас хотя бы на карте укажет маршруты, — Я на карте дома отмечаю, нужно будет обойти...

Славик покачал головой, и на его лице отразилось искреннее недоумение.

— Ой, я по карте не особо ориентируюсь. Просто ногами запомнил уже, куда идти надо. Хочешь, пошли со мной, к ночи всех и обойдём. Только готовься, что придётся много болтать со всеми, где-то чаю попить, где-то прибраться чуток, мусор забрать, — предложил он с лёгкой усмешкой, будто это был обычный девиз деревенского курьера, где каждое общение было маленьким погружением в жизнь соседей.

Заманчиво, но только мне не хотелось проникаться его работой. У меня были свои цели, свои задания, требовавшие сосредоточенного внимания на каждом жителе, а со Славиком я неизбежно остался бы на втором плане.

— Да у меня сегодня по плану нужно к Силину Григорию, Ирине Степановой и к Борисовым, — быстро перечислил я свои точки на карте, отказываясь от его предложения, — Давай лучше позже, по времени договоримся...

— Это сложно. Я сам не знаю, во сколько освобожусь. График у меня непонятный. Я твой маршрут понял, где-нибудь тебя найду.

Наше общение шло как-то слишком легко и непринуждённо, словно мы давно работали вместе, и это настораживало, и не только меня. Он уж слишком неприкрыто бросал на меня косые взгляды, как будто пытался высмотреть на мне что-то особенное, найти опознавательные тайные знаки, как делал и я сам.

— Я в доме дочки Дмитрия Фёдоровича у леса живу, — ответил я, обозначив, где меня искать в конечном итоге.

В этот момент Слава потянулся вглубь машины за очередным мешком и обнаружил, что один из стикеров потерян. Его немая ругань отразилась на искривлённом недовольством лице, когда он вытащил неопознанный пакет, словно тот был виновен в произошедшем.

— Ты тут всех знаешь? Спокойное здесь вообще место? Буйных соседей я не встречу на пути? — поинтересовался я, делая вид, что могу довериться курьеру.

— По-разному. Смотря чем ты тут заниматься собираешься. Люди тут разные, сложные. Иногда такого наговорят, выльют проблемы на плечи, что и сам не знаешь, куда деваться. Я не жалуюсь, но иногда прям тяжко бывает. — курьер почесал затылок, его лицо осветила тень сомнения. Он посмотрел на меня с настороженностью, словно оценивая мою одежду, манеры, каждое движение. —  А напомни-ка, что за информацию ты тут собираешь? — сузив глаза, спросил он вдруг с подозрением в голосе, будто я какой-то мошенник.

Возможно, я и правда казался странным персонажем с непонятными целями. Но и я ведь ещё не знал, кто передо мной: честный парень-помощник, с добрыми и искренними глазами, или расчётливый убийца, с ледяным спокойствием скрывающий свои настоящие намерения за маской обыкновенного курьера.

— Я тут пытаюсь собрать базу, кто живёт в деревне и какие у жителей есть проблемы. Только и всего, — спокойно объяснил я, хотя и сам понимал, как загадочно и запутанно это могло звучать в устах чужака.

Он посмотрел на мня с едва заметной усмешкой на губах.

— А для чего? Потом продавать что-то собираешься? — мотнул он подбородком, а в его глазах, заиграли искорки интереса, будто он надеялся оказаться одним из звеньев в этой цепочке, важным и нужным.

— Да нет же. Просто изучаем условия жизни. Я сам недавно устроился, так что только начинаю свой путь в этой деятельности, — я попытался звучать увереннее, чем чувствовал себя на самом деле.

Славик фыркнул, безразличие скользнуло в его голосе.

— А-а-а, я-то думал, пользу какую потом принесёт это деревне, — пробормотал он, пожимая плечами. — Фигня же какая-то! Не повезло. И заработать даже не на чем...

Он начал перекладывать мешки на скрипучую тележку, чтобы потом закрепить их и отправиться к домам.

— Ну, вот что есть, — пожал я плечами, словно оправдываясь перед самим собой за свою «нудную» работу

И тут раздалась мелодия из его потёртой чёрной сумочки на поясе. Раскрыв молнию, он достал звучащий смартфон и поднёс к лицу.

— Ой, прости, — сказал он, разбудив экран смартфона нажатием пальца.

— Тут что, ловит? — моему удивлению не было предела. Я не ожидал увидеть сигнал в этом забытом месте.

— Да то ловит, то не ловит. Как повезёт, — не отрываясь от устройства, пробубнил он, — Звонить нереально. Лотерея. А вот прочитать и отправить сообщения иногда получается, — пояснил он и отключил экран, убирая телефон на место.

— А я как раз не взял свой, думал, что он бесполезен здесь, — озвучил я свои мысли. Мог же начать переписку со Светой, получить какие-то дополнительные сведения о деревне, да просто почитал бы чего нужного за отсутствием реальной деятельности.

— Не факт, что словил бы сеть. Это просто повезло. Одна палка максимум появляется, — произнёс он с иронией, — Ладно, короче, давай, увидимся. Если что, найду тебя где-нибудь. Может, буду тебя ждать у дома, если ещё не вернёшься. Я знаю, где Уля жила, — сказал он, сжимая в руке ручку гружёной телеги.

Я проводил взглядом его удаляющийся к вершине холма силуэт. С ним обязательно нужно было поговорить, обязательно встретиться. Света предупреждала: нежить не войдёт за порог без приглашения. Но это был другой случай. Я имел дело не с вампирами, а с чем-то другим... с холодной, расчетливой жестокостью или, что ещё страшнее, с жутким раздвоением личности кого-то из местных, кто скрывал свою истинную сущность за маской обыденности. Но домой мне всё равно никого не хотелось приглашать.

Развернув карту, я ещё раз удостоверился в выбранном маршруте и решил обойти холм слева и направиться вдоль реки, чтобы не пересечься снова со Славиком, да и просто изучить новые тропы.

Мои шаги по траве разгоняли перед собой кузнечиков, мотыльков и рои мошек, которые постоянно кружились где-то рядом. Я шёл вперёд, разрывая липкие паучьи сети и собирая на джинсах трофеи из царства растений и насекомых. Лучше не думать о том, что к вечеру я, вероятно, покроюсь волдырями от всевозможных укусов.

Скоро начались кусты, которые я видел ещё с асфальтовой площади. Пришлось пробираться с куда большим старанием, каждый шаг требовал осторожности. Я не хотел поцарапаться, или порвать одежду. Это приключение будто вернуло в беззаботное детство, когда с друзьями мы лазали по таким же диким местам, вооружёнными палками и бесстрашием, выискивая выдуманные клады.

Чем, чёрт возьми, я только занимаюсь? Потом буду сокрушаться, что не успел обойти все запланированные адреса? Свобода действий и независимость, выдали все мои проблемы: у меня не было дисциплины. Предыдущая работа в отсутствии заказов приучила меня к ленивому образу жизни, и теперь это стало камнем преткновения, вызывая чувство недовольства своей апатией. Хорошо хоть я осознавал это и мог бы заставить себя действовать иначе.

Оставалось ещё чуть-чуть. Уже слышался шум течения.

Просвет в кустарнике забрезжил надеждой на скорое избавление от препятствий. И в самом деле, заросли остались позади, уступив место величественным валунам и стройным соснам, которые, будто древние стражи, возвышались на обрывистом склоне, наблюдая своим ветвистым взором за неспешным течением реки внизу. Корявые корни древних деревьев крепко цеплялись за осыпающийся обрыв, словно старые морщинистые руки.

Запах смолы и свежесть речной воды расслабляли, перенося меня мысленно в пригороды, куда я иногда выбирался на шашлыки с друзьями.

Неожиданно у меня промелькнуло желание отведать жареного мяса с овощами, лавашем и сладким кетчупом, будто я снова стоял в очереди у мангала. Но нет, такого угощения мне здесь не предложила бы даже Галина Алексеевна.

Водная гладь переливалась в лучах солнца, создавая мелкие блики на её поверхности. Я выглядывал из-за серого, нагретого солнцем камня, грубого и шершавого на ощупь, который служил мне опорой, задумчиво рассматривая противоположный берег, удалённый от меня метров на тридцать. Неторопливое течение шумело ниже, поднимая влажный прохладный воздух, которым так приятно было дышать полной грудью.

И вдруг краем глаза осторожно заметил силуэт девушки, купающейся чуть правее на моей стороне реки. Она стояла в воде по плечи, словно часть этого живого пейзажа. Её длинные русые волосы струились, напоминая водопад, а руки плавно скользили по поверхности. На крутом песчаном спуске к воде, на выступающем из склона камне лежало аккуратно сложенное голубое платье, ярким пятном выделяющееся на фоне серо-зелёной растительности.

Интерес к незнакомке овладел мной с той же силой, что и когда-то подростка захватывали первые тайны взрослых чувств. Я словно затаил дыхание, ожидая, когда же она полностью появится из воды, чтобы разглядеть все подробности её красоты.

Дмитрий и Галина рассказывали мне о Любе, а больше ровесниц в округе не было — разве что только Уля вернулась, и сегодня дома её ждал неприятный сюрприз в виде меня, как в сказке про лису и зайца.

Я замер, затаив дыхание, в своём укрытии, решив не рисковать, чтобы случайно не столкнуть какие-то камушки с обрыва, которые плеском воды тотчас привлекли бы её внимание и раскрыли бы меня.

Казалось, она просто любовалась красотами высокого берега, пляшущими брызгами и яркими растениями, что удобно устроились на песчаном обрыве, словно живописные картины. Расслабленно расправив руки, она парила, наслаждаясь прохладным течением, ласково подталкивающим её по направлению реки.

День выдался жарким, однако,вспоминая прохладный вечерний ветерок, я не хотел бы сейчас окунуться в воду, а тем более просто прохлаждаться там, морозя своё хозяйство. Должно быть, я заблуждался, ведь незнакомка с виду не испытывала ни малейшего дискомфорта, продолжая удивлять меня своей стойкостью, сияя на фоне ярких красок природы.

Моя фантазия начала сама дорисовывать скрытое гладью тело, превращая воображение в волшебное полотно. Но одно дело — представлять, и совершенно другое — видеть своими глазами, и этот неугасимый интерес всё ещё оставался неудовлетворённым. Ну же, развернись и выйди из воды, как мифическая сирена, манящая моряков своей нагой красотой, или оттолкнись от дна и начни плыть на поверхности, даруя моему взору наслаждение картиной, будто с обложки мужского журнала.

Время текло, но ничего не менялось. Я начал терять интерес. Моё тело затекало от неподвижности, и внутри меня возрастала тяга к переменам. Ладно, сколько тут можно сидеть? Чего я там не видел, чтобы так безрассудно упускать время?

Дела не ждали, и я решил вскарабкиваться обратно, намереваясь уйти по верху склона незамеченным. В этот момент она, словно почувствовав, что пора действовать, попятилась, чуть выйдя из воды, обнажив свою поясницу и пробуждая во мне новые надежды. Мой интерес вернулся, приковав меня снова к валуну, как пленника. Жаль, нас разделяет расстояние...

Сочные губы полуоткрыты в немом стоне наслаждения, игривый взгляд изумрудных глаз, а растрёпанные от воды локоны кокетливо прилипают к мокрому телу, обрисовывая изгибы. Я не видел всего этого, но представлял, воссоздавал в своем воображении с каждой новой, волнующей деталью.

Ещё секунда, и я осознал, что погряз в каких-то мимолётных мечтах, морщась от чувства неопределённости, ведь всё, чего я ждал, в общем-то произошло, но не доставило мне никакого удовлетворения. Нет, я не был разочарован, а просто обманут чрезмерным любопытством. Может, я что-то не успел разглядеть?

Пришлось осмотреть незнакомку на прощание, чтобы окончательно усмирить свой интерес, и именно в этот момент она повернулась в мою сторону, подарив мне свой чарующий образ. Подняв голову, она завораживающе взглянула прямо на меня, словно знала, где я находился. Моё сердце замерло, и я тотчас скрылся за валуном, сев на корточки, как будто всё это могло мне помочь.

Вот же подстава! Как же теперь будет неудобно встретиться с ней. Увы, это будет мне уроком за дурацкие привычки подглядывать. Оставалось только надеяться, что её зрение было хуже моего, и в размытой картине она не смогла увидеть, кто именно пялился на неё.

Путь отсюда незамеченным лежал по тропинке между обрывом и густыми кустами, куда я и пополз на четвереньках, чувствуя неприятные уколы в ладони и колени от острых камушков и хвойных иголок. Если бы меня сейчас заметил кто-то ещё, моя репутация адекватного человека была бы полностью подмочена, и я не нашёл бы достойного объяснения своему поведению. Но к счастью, кажется, здесь были только мы двое. Я, как случайный свидетель, точно знал о её присутствии, надеясь, что всё же успел скрыться до того, как она меня заметила.

Хорошо, что сегодня на моём пути не было её дома. Иначе как смотреть ей в глаза, зная, что она, возможно, знает обо мне? Мысли смешивались в голове. Скрываясь от взора незнакомки, я постепенно возвращал себе рассудок и отгребал от себя всю эту путаницу. С каждым движением я очень чётко осознавал, что в этот момент остался не только наблюдателем, но и участником этой странной драмы, где я сам же оказался причиной собственной неловкости. А если что-то и стоило избегать, так это этого рокового момента встречи.

Пока я размышлял над происходящим, коленки и ладони начали протестовать против бездумного ползания. Я, наконец, встал, проверяя, не будет ли отсюда видно водную гладь. К моему облегчению, обрыв был достаточно высоким, а тропа достаточно удалена от края, что позволило мне выпрямиться в полный рост.

Я прибавил шаг, даже переходя на бег на отдельных участках пути, ощущая, как отступает тревога. Но чувство стыда продолжало терзать меня, и было необходимо переключиться на что-нибудь другое, например, на разговор с кем-нибудь.

И вот я, наконец, приблизился к первому дому, окинув взглядом его участок, заросший малиной. Кажется, тут жили Борисовы. Их хижина, по словам Галины, пропитанная перегаром и старыми воспоминаниями, была крайней с этой стороны деревни. Хотел бы я миновать это место, но, сжимая кулаки, я должен был заставить себя зайти ко всем, кто жил в деревне.

🔞18+
🟢 Предыдущая часть
⏮️ Первая часть
🎧 На моей странице можно найти аудиовариант этой серии ✅

Крепко держа чёрный фонарик с шершавой резиновой рукоятью, я возвращался назад, уже зная, что мой дом найден, и приятно представлял, как скоро плюхнусь в кровать, завернувшись в одеяло. Было бы ещё неплохо умыться, но для этого нужно выяснить, есть ли в доме какой-нибудь водопровод. У Галины Алексеевны над мойкой висел умывальник, куда она наливала нагретую в чайнике воду. Я надеялся, что в доме Ули будет хотя бы что-то похожее — хотя бы чуть-чуть привычного комфорта в этой незнакомой обстановке..

Нужные вопросы появились поздно, когда я уже остался один в тишине. В голове роились мысли: где взять ведро для воды, есть ли тут бельё и посуда? Я ведь был не в отеле, где всё интуитивно понятно, где каждая вещь лежит на своём месте. Ладно, я и сам найду, благо времени у меня полно – целая вечность, растянувшаяся до самого рассвета.

Я снова вернулся к своему крыльцу, заметив, что входная дверь немного приоткрыта. И ведь точно помню, что плотно закрывал её. Ветер, что ли? Чуть нервничая, я открыл дверь и ступил внутрь, зная, что фонарик осветит прихожую. Тут приятно пахло, в воздухе витал лёгкий аромат свежих цветов, впитавшийся в оставленный дом, хранящий частички бывшей хозяйки.

Со стороны леса раздалось какое-то копошение. Внезапный шорох и треск веток тотчас отдался во мне страхом, пробудив внутри все уже почти уснувшие чувства. Я резко развернулся, направив луч фонаря в сторону предполагаемого источника. Кусты, деревья и ветки— ни одного живого существа я там не заметил, и настороженность немного ослабла. Луч света танцевал между листьями, распугивая возможные призраки ночи. Лучше уже войти в дом и обдумать всё в укрытии. Я перешагнул за порог, заботливо закрыв за собой дверь, не просто плотно притянув её, но и, задвинув шпингалет. Глазами я выискивал ещё какие-нибудь средства защиты, но других замков или засовов не обнаружил.

Оказавшись внутри, я принялся включать повсюду свет, чтобы разогнать из каждого уголка всю нечисть, которая тут могла обитать, вырвавшаяся из моего воображения.

Прихожая плавно перетекала в гостиную, а из неё справа, за углом, я попадал в кухню, отделенную перегородкой с дверным проемом. На противоположной от входа стене располагались ещё две двери, надежно скрывающие то, что осталось за их пределами. Место между ними было удачно использовано: здесь уместился диван, на который я сразу же сел, теперь разглядывая сторону, где находился вход. Комод с пустой поверхностью веял переездом. Уля, по всей видимости, перед отбытием избавилась от всех следов своего присутствия: все полки на стене и сам комод теперь пустовали, оставляя её отцу лишь легкий шлейф воспоминаний. Чуть позже я заглянул в каждый ящик, и лишь в нижнем нашёл сложенное постельное бельё. А вот это уже прямо как в отеле, где меня ждали.

Шторы скрывали каждое окно. Пусть так и остаётся, это моё убежище, мой островок покоя. Я не хотел, чтобы за мной наблюдали любопытные взгляды кого бы то ни было. Я только проверил подоконники, убедившись, что каждый из них пуст, а окна плотно закрыты без единой возможности проникнуть ко мне через открытую форточку.

Потом я вошёл в левую дверь, найдя крохотную спаленку, где проходы по каждую сторону от кровати не позволили бы поставить даже стул, лишь только влезла узенькая прикроватная тумбочка. И в ящичке и на полке так же не оказалось ни одной вещи — всё вычистили до блеска. Теперь тут поселятся мои принадлежности: брелок вызова охотников, ключи, телефон, множество мелочей, которые только забивали карманы.

Белый настенный светильник с переключателем на корпусе издавал тусклый желтоватый свет, от которого хотелось спать.

Розетки не оказалось рядом. На ночь не удастся почитать заряжающийся смартфон. Это явный плюс, да и интернета всё равно тут нет. Скриншоты, которые я заблаговременно наделал ещё в дороге, я успею изучить позже. Там меня ждали разные статьи о вампирах, которые я точно не хотел читать перед сном.

Узкое окно находилось прямо над изголовьем кровати. Вид из него падал на лес, покрытый мраком ночи. Высокий куст разросся сбоку так, что ветки иногда постукивали по стеклу, качаясь на ветру, будто куст был живой.

Я вошёл в следующую дверь. Это оказалась ванная комната с решётчатым сливом в полу и гладкой шторкой. На стене красовался бойлер неизвестной мне фирмы, в который можно было бы натаскать воды с колодца. Скромно, но вполне достаточно. Тут же стояло и металлическое ведёрко, покорно ожидающее своего часа. Отлично, Уля жила тут в комфорте.

На кухне также был необходимый набор техники: микроволновка с наклейкой слона, мини-холодильник, скромный, как бедный студент, и чайник, уютно расположившийся на столешнице. В выдвижном ящичке лежали три ножа разной длины, три вилки и столько же ложек, будто тут жили три медведя из детской сказки. Я заглянул в верхний шкафчик и без удивления обнаружил три тарелки, кастрюльку и всего две кружки, что возбуждало воображение. Видать, свою кружечку Мишутка расколотил, — усмехнулся я, представляя картину.

Я вернулся за ведром и вышел в гостиную, собираясь направиться на улицу к колодцу. Внезапно по зашторенному слева окну что-то постучало — звук напоминал, как будто кто-то перебирал пальцами, но казался куда острее, чем удары от мягких подушечек, словно костлявые пальцы. Может, и тут под окном растут кусты, которые и колотят по стеклу? Я подошёл к занавеске, в замешательстве недоуменно размышляя, хочу ли я отодвинуть её, чтобы увидеть нарушителя тишины. Сердце захотело заколотиться, но...

Ой, да что там может быть? Я схватился за край шторы и резким движением потянул в сторону, чуть не сорвав пару креплений — адреналин бурлил в венах. Тьма за окном создавала в стекле эффект зеркала, отражая только меня и ни одной души более. Выключив свет, я ещё раз подошёл, прислонившись к раме, чтобы сначала из дома убедиться в своей правоте — никого там нет на улице. Справа виднелся чернеющий лес, теряющийся в бесконечности, он же был виден лицом к лицу из окна в спальне. Интересная ночь ждала меня, полная загадок и приключений, таинственные отголоски которой уже звенели в тишине.

Итак, я приготовил фонарик, уже включил его заранее, и только потом открыл шпингалет, резко открыв дверь, словно выбил её ногой, как в боевиках, чтобы даже самые затаившиеся черти не ожидали бы моего появления. Стреляя лучом света по укромным местам, как стрелок на диком западе, я шагнул с крыльца, заглянув за дом. Там, в зловещем полумраке, обрамлённый дьявольскими кустами, которые сгущали воздух своим таинственным шёпотом, стоял туалет. Туда я ещё обязательно схожу, но сперва предстояло исполнить более насущную миссию – добыть воды.

Я снова решил не запирать дом, воспользовавшись советом Галины Алексеевны. Кого мне тут бояться? Я никого не приглашал к себе, да и кто знает, что я тут поселился? Коряво насвистывая популярную мелодию, я смело шёл в сторону колодца, наполняя вечер тёплой нотной энергией. Вот я уже и освоился тут в окрестностях. Виднелся дом доброй бабульки, её окна уже погрузились в вечерний сумрак. Она уснула, а может, полетела на метле с высоты проверять угодья. Вот пусть и посмотрит, как я набираю воду, даже не думая об опасностях, затаившихся в этих краях.

Пришлось потратить некоторое время, чтобы найти подходящую опору для фонаря, иначе он вполне мог укатиться и свалиться в зияющую чёрным провалом пасть колодца. С великим шумом старое ведро с тяжелой цепью вырвалось из своей мрачной обители и доставило на поверхность освежающую, но ледяную воду. Неуклюже перелив ее в металлическое ведерко Ули, я умудрился промочить себе кроссовки. Ледяные струйки побежали по ногам. Я неосторожно поставил пустое ведро на край, не заметив, как оно накренилось и сорвалось. Железка, с грохотом бьясь о каменные стенки, полетела к воде, раскручивая цепь. Жил бы тут кто-то рядом, сейчас бы выбежал, чтобы хорошенько проучить меня соблюдению тишины. Но единственный известный мне дом Сёминых пустовал.

Я усмехнулся от случившейся ситуации, подколов самого себя в неуклюжести.

Внезапно где-то на ветках деревьев громко закаркала ворона, то ли насмехаясь, то ли обвиняя меня в том, что я разбудил её. Крик птицы был таким неожиданным, резким и пронзительным, что я вдруг потерял всю свою уверенность. С появлением каркуши я вдруг дал волю своей обширной фантазии и принялся осматривать темнеющие окрестности. Чего я там только не представлял, и всё это разом обрушилось на меня угрозой, окутывая холодным одеялом страха.

Пора было убираться отсюда.

Набрав целое ведро, я с трудом шагал обратно, перекосившись на нагруженную сторону. Хлюпая всю дорогу, я утешал себя мыслью, что до утра всё высохнет.

Где-то в кустах зашипели коты, издавая грозные вопли. Вот и живность дала о себе знать, как раз в тот момент, когда я был готов запугать себя своими же байками. Надеюсь, они сражались друг с другом, а не наткнулись на кого-то другого, кто следил за мной. Пусть проучат затаившегося злодея.

Уже у дома, горящего окнами, как храм света, я старался не вглядываться в сторону леса, где толпились тени, громоздя свои чёрные силуэты и пытались снова вогнать меня в ужас мрачными декорациями, в которых то и дело можно было разглядеть любое чудище, глядящее в ответ на меня.

Я наполнил чайник, поставив его кипятиться. Приготовил полотенце и зубную щётку. Затем оставшуюся воду вылил в бойлер и... едва я включил водогрей, как с громким щелчком предохранителей дом наполнился кромешной тьмой. Все до единой лампочки разом вырубились, и я ощутил себя так, словно вернулся в пещеру, став жертвой предательской проводки, о чём меня никто не предупреждал.

Кое-как на ощупь я добрался до комода в гостиной, где оставил фонарик и, включив его, отправился на поиски электрощита в прихожей. Кажется, он был спрятан где-то под навесом на крыльце. Я приблизился к двери, и тут мой слух уловил отчётливый скрип шагов снаружи. Я замер, прислушиваясь к происходящему. Сердце заколотилось, сомнения начали проявляться во мне. Кто-то караулил меня на улице?

Пусть это будут те два кота, или ветер, или ещё что угодно, но только не человек или большое свирепое животное.

Я пережду момент в темноте. Мысль выглянуть в окна казалась мне сейчас сумасшествием. Я не хотел знать правду. Тайна ночи, что затопила дом, не отпускала меня. Смятение от неизвестности пронзало, и, казалось, каждый шорох за окном мог оказаться чем-то ужасным.

Пожалуй, нужно вооружиться, и не тем ножичком, что мне дала Света, а большим из ящика на кухне, с которым у меня будет куда больше аргументов на мирные переговоры. Его лезвие сверкало в свете фонарика, а рукоятка из благородного дерева уверенно лежала в ладони. Но даже с ним я не решился бы выйти на крыльцо. Включу я предохранители, но не вырубит ли их снова этот злосчастный бойлер? Рисковать собственной шкурой ради эксперимента? Ну уж нет. Я лягу спать, а утром уже вернусь к незаконченному делу.

С фонарём и длинным кухонным ножом, словно отправляясь на охоту, я вошёл в спальню. Около получаса я неторопливо натягивал пододеяльник и наволочку, расправлял простынь. С дефицитом света обычное простое дело оказалось куда сложнее. Усталость постепенно одолевала меня, тянула в бездонную пропасть сна. Не став противиться, я разделся, выключил фонарик, положил его на пол рядом с ножом и закутался в одеяло, блаженно сомкнув глаза и отдаваясь сладким грёзам. Как же было приятно расслабиться.

И тут по стеклу вновь раздался галопирующий стук чьих-то острых когтей, пробивающих звоном стекла по ушам. Прямо надо мной. Я резко открыл глаза, уставившись на затемнённую стену спальни. Я уверял себя, что нужно встать и распахнуть шторы, убедившись, что там никого нет. Но в мыслях засели образы незнакомца, поджидавшего меня у леса, с его натянутой улыбкой и обжигающим взглядом. Им мог быть жуткий маньяк, отлично умеющий играть на чужих нервах, и эта мысль не давала покоя.

Стук повторялся, наводя на меня ещё больше ужаса. Звук был странно ритмичным и угрожающе захватывающим, как будто кто-то смаковал предстоящий ужас. Это точно не куст. Эмоции сплелись воедино — так страшно мне ещё не было. Я замер, стараясь уловить ещё что-нибудь: шаги, голос; любое движение, которое могло бы подтвердить моё худшее опасение.

Встань и убедись, что у окна никого нет! – заставлял я себя подняться, в то же время выдумывая аргументы, чтобы этого не делать. Что если я распахну окно, и мы окажемся лицом к лицу с убийцей? Вдруг, я всё это время заблуждался, а Света была права? Дьявольское клыкастое отродье, обнажив свои острые как бритва когти, уставится на меня через стекло, его глаза будут светиться, словно два горящих уголька в кромешной тьме. Сердце забьётся в бешеном ритме, в ушах зазвучит тревожный шёпот. А что потом?

Ни в коем случае нельзя подниматься — это верная смерть. Инстинкт самосохранения и вывернутая наизнанку логика заставляли меня дрожать. Пусть этот тип делает первый шаг. На его месте я бы разбил стёкла. Это был бы самый простой способ, чтобы проникнуть в дом.

Как на зло, стук прекратился, словно незнакомец прочитал мои мысли и решил оставить меня в ожидании худшего. Просто потрясающе! Теперь я принялся вслушиваться, какое именно из окон в доме он собирался разбить.

Раздираемый противоречивыми эмоциями, я лежал в своей кровати, не в силах принять решение, чтобы подняться и устранить свои страхи любым возможным способом, вплоть до выхода из дома. Холодный пот стекал по моему телу, превращая простыни в липкое, ледяное покрывало.

Минуты тянулись как часы, а я всё больше отчаивался, как вдруг внезапное желание сходить в туалет пронзило меня, словно кинжал. Нет! Исключено, я не выйду из дома, даже если мне придётся обмочиться прямо в кровати, да простит меня Уля.

Десять минут, двадцать — я лежал, погруженный в муки раздумий, думая, что смогу перебороть только усиливающееся желание...

Тоже мне, охотник на вампиров. Колкие мысли сдавили мне горло. «...всё с тобой ясно, Толик. Ты просто испугался», – вспомнились мне ранящие слова Сони и её осуждающий вид в мой адрес. Прекрасное лицо девушки, обычно озарённое озорной улыбкой, сейчас исказилось презрительной гримасой, словно она смотрела на жалкую букашку. Я и правда забился в угол, чувствуя себя жалким и ничтожным. Осталось только накрыться с головой одеялом, подобно перепуганному ребёнку, и заплакать. «Трусишка маленький, как в школе...», - саркастические слова одноклассницы продолжали бить меня, словно плеть палача.

«Пошла ты!» — прогнал я её из мыслей, как отгоняют непрошеного гостя с порога, но сказанные ею слова всё ещё звучали эхом в моём сознании. Я понимал, что это внутреннее противостояние — лишь бессмысленная борьба, в сердце внутри меня ещё теплилась искра мужества. Я не хотел позволять страху и неуверенности взять верх, оставляя меня в тёмных помещениях этого странного, загадочного дома.

Так, пора взять себя в руки и вспомнить кое о чём важном. Амулет на груди мирно покоился, не жёг, не пульсировал тревожным теплом, а значит, там на улице точно не было никаких вампиров или другой нежити. В худшем случае там притаился какой-то бродяга, пытавшийся напугать меня. С ним я точно справлюсь.

Схватив фонарь и нож для устрашения, я собрался выбежать в одних трусах и надавать под зад любому идиоту, кто бы ни решил вот так неожиданно меня напугать. Внутри разгоралось отчаяние и решимость. Я резко бросился к выходу, но перед этим предусмотрительно глянул в окно. Никого! Ни одна тень, ни один силуэт не выдавались на фоне ночи.

Со скрежетом отодвигая шпингалет, я уже не думал ни о вампирах, ни о безумных соседях или любых других угрозах, реальных или вымышленных. Ночной ветер коварно охватил меня, заставляя волосы на моих руках и ногах встать дыбом от прохлады, не от страха!

— Выходи! — прогорланил я во тьму. Мой голос прокатился по пустоте, разрывая тихую ночь, как раскат грома. Теперь соседи будут знать, что здесь кто-то поселился.

Слова эхом отразились где-то далеко в лесу. Каждый звук звенел в ушах, а тишина в ответ становилась удушающей. Враг, если он и был, замер в испуге, не издавая ни звука, как я сам ещё недавно в спальне.

В этой гнетущей тишине я почувствовал, как густой воздух вокруг тяжело проникает в лёгкие, пробуждая инстинкты самосохранения. Я прислушивался, искал движения среди мрачных ветвей, но лишь ветер шёпотом проходил сквозь них.

Каждую секунду ум становился всё более острым, очищая разум от лишних мыслей. Я был готов ко всему. Внутри меня росло ощущение силы, и я, полуобнажённый среди бескрайних теней, выждал тот момент, когда страх окончательно уступит место смелости.

Но всё же не настолько, чтобы отправиться в туалет, он стоял слишком далеко. К такому я пока не был готов, несмотря на распирающую храбрость, которая так и толкала меня на рискованные поступки. Я справил нужду прямо с крыльца.

После я обнаружил и шкафчик с предохранителями, вернув их в рабочее положение. Дом снова наполнился светом, предлагая мне попробовать ещё раз включить бойлер. В этот момент я почувствовал себя почти героем. Но осторожность победила гордыню. Сначала я вскипятил чайник.

Ну а потом, после помывки, удовлетворённый своей новообретённой храбростью я окончательно решил уйти в объятия сна, чтобы не заставлять себя подвергаться новым испытаниям. Ночь прошла, как слишком быстрый сон, оставляя за собой лишь тёплую память о недоумении и страхах.

Утром я спал, спал и в полдень, но в дверь кто-то настойчиво застучал, словно заколачивая меня внутри. Нож и выключенный фонарь лежали у кровати, где я их и оставил, надеюсь, этот ночной набор не понадобится мне сейчас.

Потирая щёку и пытаясь отогнать остатки сна, я вышел на крыльцо и обнаружил довольного Дмитрия Фёдоровича всё в том же халате и тех же тапочках. Он стоял на пороге, глубоко дыша, как будто только что пробежал несколько километров, а когда увидел меня, с трудом мог говорить, прерываясь от волнения и издавая неприятный алкогольный запах.

— Ну как ночь прошла? — спросил он отрывисто, почти шёпотом.

Сложив руки на груди, я стал прокручивать в голове все события, которые однородной массой слились в одну большую зловонную тайну, охватывая мою душу тревожной тенью. Объяснений происходящему у меня не было, и я надеялся, что он сможет пролить свет на эту ночь.

— Кто-то ходил у дома и стучал в окна, — коротко рассказал я, глядя на реакцию гостя, который оказался в недоумении.

Он задумался, будто не ожидал подобного известия, его глаза распахнулись от удивления, и пока Дмитрий не верил мне, начав заикаться. В воздухе витал аромат утренней росы и тревоги.

— Так это бывает, тут звери иногда выходят из леса, — пояснил он нелепую версию, словно пытался оправдать свои собственные страхи. — Свет увидели, или учуяли что-нибудь, вот и пришли поинтересоваться, кто поселился тут.

— Какие звери? Звери в окна не стучатся! — парировал я, заставляя его краснеть от неловкости и растерянности. Внутри меня нарастало раздражение. Бесовская логика зрела в его словах, и я не мог смириться с этой простодушной версией. — Я ещё читал, что тут почти два десятка человек пропало. Что тут происходит? — предъявил я, будто хотел обвинить его, словно он был не просто свидетелем, а главным виновником в этой таинственной и пугающей истории.

Было отчётливо видно, как он занервничал, не зная, что и как отвечать, его глаза метались как заяц, попавший в ловушку. Почему это беспокойство казалось таким сильным?

— Не знаю таких, кто бы пропал. И Уля не пропала, если ты это имеешь ввиду! Она уехала...

— Да не про дочь вашу я спрашиваю! — набравшись храбрости, я прервал его бормотание, похожее на шёпот безумца. Запретная тема о пропаже Ульяны висела в воздухе, тяжёлым, невыносимым грузом. — Я читал статьи, в них писали, что в окрестностях семнадцать человек погибли. Кто их всех прикончил?!

— Может, медведи, или волки, — продолжал Дмитрий, но смятение уже заливало его голос, когда он попытался убедить меня, и, кажется, сам себя, что всему виной звери.

Я не стал продолжать этот бессмысленный спор, в котором меня считали за идиота, и лишь вздохнул, понимая, что так недолго и самому свихнуться. Если ко всем по ночам вот так ломятся, тогда я прекрасно понимал, отчего жители массово уезжали, теряясь в мраке и отчаянии, а те, кто остался, наверное, просто не успели сделать этого до наступления потери рассудка. Моя уверенность в этом только росла.

— А вы чего решили заглянуть? —я перевёл разговор, догадываясь, что он не за моим рассказом пришёл, так настойчиво вытаскивая меня на крыльцо.

Он на секунду задумался, когда я оборвал его поток бредней своим вопросом.

— Так вот думал вам рассказать о соседях ещё, а то вчера не успел, — мотая головой, невпопад сказал он, — Что-то нехорошо мне было… — он машинально положил руку на живот, словно вновь вспоминая, как его "пронесло".

Я мог только ехидно улыбаться, зная, что это лишь проделки моих рук и хитрой задумки. Зато теперь я точно был уверен в собеседнике: он был из «своих».

— Я бы поел сначала, меня Галина Алексеевна приглашала, а после...

— А, отлично, так она вам и расскажет, — то ли он обиделся, то ли наоборот, обрадовался, перебирая пальцами, когда соединил две руки у выпирающего живота, — А потом тогда ко мне зайдёте, денежку передадите за жильё, раз всё понравилось... Сколько в итоге дней тут будете? Я сразу наперёд беру, а то вдруг, сбежите куда.

Вот с этого и нужно было начинать. Алчный мужик, которому без разницы, что я ему рассказывал про свои сложности. Казалось, его интересует только вопрос денег, и ничего он не хотел мне показывать... по крайней мере, бесплатно. Я почувствовал внутренний холодок, осознавая, что не всякая доброта в этом мире принимается искренне.

Ну что ж, придётся потом к нему зайти, чтобы рассчитаться наперёд, принимая не самые выгодные условия.