Заканчиваем знакомиться с книгой Тома Холланда "Доминион. Становление мышления Запада."
Ссылки на предыдущие части: 1 2 3 4 5 6
Коротко: теория Дарвина сделала сотворение мира ахиллесовой пятой теологии. Маркс оказался очередным пророком для бедных. Ницше сказал, что бог умер. Наци заботились о чистоте расы, уничтожая тех, кого считали биомусором. Молодёжь после войны захотела любви, совсем, как апостол Павел. Сегодня, когда церкви пусты, люди продолжают ходить под лозунгами, заимствованными у христиан.
Амбиции исследовать далёкое прошлое всегда казались естественными для христианина. Особенно одержимым этим было британское духовенство. Мир в своём проявлении был для священников статичным. Но по мере изучения ископаемых далёкого прошлого стало ясно, что минералы у нас под ногами гораздо старше Ноева ковчега. С появлением теории эволюции естественная теология перестала "иллюстрировать славу Божью в познании дел природы", а стала ахиллесовой пятой церковников. Дарвин, будучи продуктом своего окружения и поначалу христианином, не смог обнаружить божественный замысел в существовании ихневмонид, откладывающих свои яйца в тела гусениц. Он стал копать. Обнаружилось, что всё это великолепное многообразие развилось само. Без Бога.
Смятение было велико. Оказывается, человек не был создан Богом по своему образу и подобию. Теперь, когда нищий и проститутка больше не были равноправными творениями, как быть с благотворительностью? Ведь выжить должен наиболее приспособленный. Зачем кормить неспособных? Это лишает средств достойных. Здесь великий учёный был согласен со спартанцами, бросавшими больных младенцев в пропасть:
Никто из тех, кто имел отношение к разведению домашних животных, не будет сомневаться в том, что это будет крайне вредно для человеческой расы.
Предположение о неравенстве рас встало во весь рост перед самим Дарвиным. Великий учёный был свидетелем, как белые проникали во все углы земного шара, неся смерть другим расам. В этом с ним был согласен и Эдвард Коп, бывший квакер. Тот говорил, что белые достигли новой ступени сознания.
Дарвин пустил козла в огород. Учёные стали исследовать "человеческое спаривание". Крафт-Эбинг описал гомосексуальность. Она оказалась не грехом, а неизменным состоянием. Эти люди стали "жертвами своих склонностей". А потому к ним надо относиться с честностью и состраданием. В то же время воспитанный в католической вере учёный был убеждён в превосходстве христианской модели брака.
Эндрю Карнеги был иного мнения касательно помощи ближнему. Он считал, что обогащение приносит с собой ответственность. Благотворительность бессмыслена только тогда, когда она не может помочь бедняку спасти себя самому.
Лучшее средство принести пользу обществу - поместить в зоне досягаемости лестницы, по которым может подняться стремящийся.
Но не только он, открывая лондонской публике своего диплодока, был уверен, что правильное понимание науки поможет человечеству достичь мира.
Церемония открытия в музее естествознания (1905).
В музее был ещё один иностранец, который думал сходным образом. Но счастья он предполагал достичь, противостоя капитализму. Для Ленина было ясно, что человеческим обществом руководили законы Маркса. Первобытный коммунизм сменился классами и эксплуатацией, которая с течением времени только усиливалась. Результат борьбы классов должен был быть только один: уничтожение буржуазии своим могильщиком. Внук раввина Маркс не верил в религию, которая опиум для народа. И в то же время провозгласил:
От каждого - по способностям, каждому - по потребностям.
И хотя он сам был уверен, что этот лозунг выводится из законов природы, происхождение его было очевидно любому, знакомому с Деяниями Апостолов. Коммунизм ранних христиан тысячелетиями будил воображение радикалов. Сам язык произведений Маркса ("эксплуатация", "порабощение", "алчность") выдаёт с головой божественное вдохновение библейского пророка.
Конечно, Ленин сотоварищи отнеслись бы с презрением к такому толкованию. Долой угнетение. Долой религию. Цель оправдывает средства. Большевики с их неприятием сосуществования с буржуинами породили раскол в марксистском движении. Они были законными наследниками донатистов, таборитов и диггеров (Ленин, кстати, восхищался анабаптистами Мюнстера и Кромвелем). Стрела времени летит неотвратимым курсом. Капитализм обречён. Потерянный рай должен быть восстановлен. Впоследствии большевики, искореняя церковь, проявили такие же миссионерские рвение и бескомпромиссность, какие проявляли и Григорий Седьмой, и Иннокентий Третий, и Лютер. Безбожие Советов было не столько опровержением Церкви, сколько тёмной пародией на неё.
По следам де Сада шёл Ницше. Этому близорукому философу-инвалиду головные боли не мешали восторгаться античными красотой и силой. Ницше восхищался древними не вопреки, а благодаря их жестокости. Апостол Павел был для него "снедаемым ненавистью фальшивомонетчиком". Который превратил в жизнь ненависть низших к своим господам. Который внушил сильным мира сего пресмыкание перед их естественными жертвами. Христиане - кровососы на шее общества. Но теперь бог умер. Пришло время Сверхчеловека. Грядёт великая борьба.
Тысячами мостов и тропинок пусть стремятся люди к будущему, и все сильнее должны произрастать меж ними вражда и неравенство: так внушает мне великая любовь моя.
Призрачные образы и символы пусть изобретут они во вражде своей, и величайшее сражение состоится тогда между ними.
Бюст Ницше работы Отто Дикса
Эти слова оказались провидческими. Настало время борьбы между звездой и свастикой. Нацисты, сочетая античные брутальность и красоту, заявляли, что нет универсальной морали. Что судьба человека заключена в его крови. Немецкая кровь оказалась засорена. Её следовало чистить по рецептам древних хроник и учебникам дарвинистов. Уничтожать тех, кто стоит на пути - не преступление, но долг. То, что при этом можно брать на вооружение ореол мученичества, как это было в случае с Хорстом Весселем - не отменяло презрения наци к христианам. Библии сжигались на кострах. Гиммлер разработал пятилетний план искоренения Церкви. Иначе белокурой бестии пришлось бы несладко.
Христианство было для наци бациллой, которую принесли паразиты-евреи. От гуманизма, как от болезни, нужно было избавиться, а смертельно опасного паразита, которого даже к какой-то расе опасались причислять - безжалостно уничтожить. Церковь со своей стороны пыталась как-то уберечь евреев. На территории летней резиденции Папы нашло укрытие полтысячи евреев. Венгерские священники спешно выпускали свидетельства об обращении в христианство. Папские дипломаты надавили на румынское правительство, и то задержало депортацию своих евреев. Но не повсюду так было. Не все забыли обвинения евреев в предательстве Христа. Даже в двадцатом веке польские ксендзы не решались опровергнуть байки о крови христианских младенцев в еврейских ритуальных хлебах. Многие сделали выбор между фашизмом и коммунизмом в пользу первого. В Словакии и Хорватии "еврейский вопрос" был практически решён известным способом. Что уж говорить о самой Германии, не забывшей антисемитизм Лютера.
Вторая Мировая совпала со временем написания "Властелина колец", в котором Холланд тоже находит много параллелей с христианством - и в историческом периоде раннего Средневековья, и в борьбе добра и зла. Толкиен, сам посидев в окопах Первой мировой, мастерски описал зловещую Тень. Он же, как христианин, верил, что настоящая мощь проявляет себя не в применении насилия, но в готовности этого не делать. Он написал в последний год войны:
Мы пытаемся завоевать Саурона с помощью Кольца. И, похоже, мы сможем это сделать. Но наказанием будет, как вы знаете, воспитание новых сауронов.
Так и получилось. Вторая мировая война закончилась. Началась холодная. Всё более смертоносное оружие появлялось на свет. Человек оказался в силах сам устроить себе Конец Света. И в это время появились люди, говорящие, что на самом деле всё, что нам нужно для достижения цели - это Любовь. Конечно, Мартин Лютер Кинг был не первым. И Джон Леннон - не последним. Но оно работало! Да, хиппи считали за неразборчивых в сексе наркоманов, но движение за гражданские права набирало силу. Уходит притеснение не только по расе, но и по полу, и по сексуальной ориентации. И пусть Леннон с Маккартни порвали с церковью и стали сравнивать себя с Христом. Пусть Леннон пел о равенстве и братстве, сидя в своём внушительном особняке. Ведь о том говорили уже и диггеры за три сотни лет до него. Да и Маккартни стал петь на Live Aid , как к нему приходит Мать Мария. Были ли это Богоматерь или просто мать Пола - поди догадайся. Микрофон отказал, никто не услышал Пола. Парадокс, достойный эпохи.
Благотворительные концерты не были изобретены западными рок-звёздами. Они шли по стопам святых Павла и Василия. Хит Do they know it's Christmas? в пользу голодающим Эфиопии оказался не просто ложью, но гротескной ложью. Эфиопы уже семнадцать веков христиане. По мере продвижения вглубь Африки европейцы, неся цивилизацию и религию, несли и угнетение. И всё же Христианство продолжает пускать корни на чёрном континенте. Сегодня в Африке 582 миллиона христиан. Наследие эфиопского православия сберегли и в Южной Африке. Там опровергли уверения сторонников апартеида, что сегрегация соответствовала представлениям Кальвина - религиозного вдохновителя африканеров. Мандела после выхода из тюрьмы не стал уничтожать своих врагов, а простил их. Вряд ли он так бы себя вёл, не будучи христианином. История лишний раз продемонстрировала, как европейцы, мысля себя Избранным народом, вдохновлялись библейским примером. И как угнетаемые ими аборигены воспользовались идеями, взятыми тоже из Библии, доказывая, что они созданы тем же Богом и имеют равные права.
Конец апартеида был афтершоком развала системы социализма. Многим на Западе это показалось триумфом их социально-политической системы, которая отныне будет господствовать на планете. Секуляризм, либеральная демократия, права человека. Всё это - уже не западные, а мировые ценности. Наступил конец истории.
Думали некоторые, ага. После терактов 9/11 мир стал свидетелем возрождения миссионерского рвения Запада. Буш-младший понёс "универсальные" ценности в Ирак, Афганистан и далее по списку. Если Ислам - мирная религия, воспитывающая самоуважение, то американцев должны были встречать в Багдаде с цветами. Ага, как же. Только в 2004 году янки разбомбили свадьбу, сровняли с землёй целый город и пытали заключённых. За такое вряд ли кто полюбит.
Корни антиколониализма лежат тоже, как ни парадоксально, в христианстве. Его теоретик Франц Фанон, воспитанный в католичестве, дал определение деколонизации словами Иисуса:
Так будут последние первыми, и первые последними...
Матфей, 20-15
Фанон служил контрастом для пацифиста Мартина Лютера Кинга. Только с оружием в руках можно добыть себе свободу, считал он. Оружие в руки взяли и исламские фундаменталисты. Они, подобно протестантам, отбросили многовековую традицию толкования Корана. Они руководствуются не духом, а буквой священной книги. Для них законы, по которым живут мусульманские страны, даны не Аллахом, а ненавистным Западом, вписавшим свои представления в Декларацию Прав Человека ООН. Подчинённая роль женщин, угнетение по религиозному признаку, рабство - всё это есть в Коране. Салафисты воспользовались шансом в Ираке и Сирии и вернули кресту его первоначальное значение: снаряд для казни преступников. Подобно Ницше, ИГИЛ видел сострадание и права человека источником ужасной и болезненной силы. Подобно де Саду, они решили противостоять этому верным способом - непримиримой жестокостью. Головы летели долой, трупы гнили на крестах.
Наследие Христианства проявилось и в кризисе с беженцами в Европе. Меркель милосердно согласилась принять их, Орбан в духе защитников веры - был против. Приняв их, европейцы в своём отношении к ним были тоже насквозь христиане. Они ожидали, что те будут разделять духовную и общественную жизнь. При этом общественная должна управляться светскими законами, а не судом Шариата. Нарисовали карикатуру на Пророка - мало ли кто их рисует? Чего обижаться? Сама традиция сатиры имеет корни в Реформации. В век Шарли Эбдо Европа имеет новые идеи, новые ожидания и идентичности. Но все они не являются нейтральными. Они все выросли из Христианства.
Раз конец истории не наступил, не кончились и культурные войны. Сексуальная революция выпустила на свободу инстинкт, который Церковь сдерживала два тысячелетия. Люди радовались свободе секса, забывая, что в античности ею пользовались лишь сильные для насилования слабых. Зевс, Дионис и Апполон подтвердили бы. Подъём MeToo заставил вспомнить о словах Апостола Павла о теле, как о священном сосуде. Марш женщин на следующий день после избрания Трампа поставил президента в один ряд с сластолюбивым Зевсом.
Те, кто воюют по разные стороны баррикад, черпают своё вдохновение в церковном прошлом. Против абортов? Значит ты помнишь, как Макрина собирала брошенных младенцев на обочинах. За аборты? Значит верна христианскому положению о принадлежности тела женщины ей самой, и никому больше. Сторонник гомосексуальных браков? Значит помнишь воодушевление Христа моногамной чистотой. Противник? Помнишь о Содоме и Гоморре! Оскорбляешь ли Господа, когда ставишь трансгендерные туалеты? Ведь он создал мужчину и женщину. Но с другой стороны, Христос учил быть милостивыми к преследуемым...
Так во всём. Бог мёртв, но тень его охладевшего трупа продолжает мерцать, сказал бы Ницше. В этой тени находятся не только наследники христиан, но и всё человечество. Сегодня, когда влияние Запада идёт на убыль, многому из того, что казалось универсальным, находится альтернатива. Агностицизм с его приматом частного мнения вырос из Реформации. Светскость обязана своим существованием средневековому папству. Гуманизм вырос из утверждения, что Господь создал всех людей по образу своему и подобию и пожертвовал своим Сыном для всех, среди которых для него нет ни эллина, ни иудея.
Святой Павел принёс революцию в умы, затем последовали афтершоки в виде кристаллизации католичества в XI веке, Реформации, и "убийство Бога". Все эти революции стремились стать универсальными. Равенство, права человека - всё это раньше были не самими собой разумеющимися понятиями. Наци знали об этом. И пусть коммунисты уничтожили тоже много людей, они не могут видеться столь же ужасными хотя бы потому, что выступали на стороне угнетаемых.
Две тысячи лет назад старой идее о господстве сильнейшего был брошен вызов. Да, с тех пор многие из самих христиан стали агентами террора и были осуждены. Но понятия, по которым их осуждали, были тоже христианские. Они остаются в умах людей в виде ценностей, как бы ни были пусты церкви сегодня.
немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное
I Коринфянам, 1-27
В этом смысле Христианство продолжает жить.
---
Нельзя не признать высочайшую эрудированность и последовательный подход автора. Мне доставило большое удовольствие знакомиться с историей современной мысли Запада. Благодаря таким книгам мы становимся способны постичь что-то в этом малопонятном мире.
Конечно, с чем-то можно поспорить. Я не стал бы любое эгалитарное стремление приписывать наследию Христа. В конце концов, есть и восточные культуры со сходной моралью.
Когда-то давно я купил вот такую красивую книжку:
