Вновь актуальны эти слова Президента. Мощнейшее совещание прошло у Батьки с Администрацией Президента.
Это особенный орган. Главный в нашей стране. Надо давно уже наплевать на все западные формальности про «разделение властей». Разделенная власть перегрызется, на каждой отдельной веточке заведутся свои чижики и пыжики, каждую по отдельности купят бандиты и олигархи. Такая система навязывается Западом для его колоний. Наша власть — монолит. Наша власть — кулак. Она сосредоточена только в одних руках — Президента. И все должны беспрекословно ему подчиняться. Исполнять каждое его слово как Волю Божию. Ведь он избран абсолютным большинством народа, а народный глас — он Божий глас.
Очень сильно прозвучал момент про командировки, про кортежи, про машины, про то, как чиновный люд обрастает на своих местах своими денщиками, ординарцами, своими собственными витиями. Опроститься — приказал Батька. Выбросить машины дорогие, не проводить форумов за огромные деньги. Нет у нас нефтедолларов на это дело.
Когда мы были на пике величия и могущества, когда мы были самой сильной и влиятельной державой мира, когда мы на равных соперничали со всем Западом? Когда элита жила в черном теле. Когда сыновья Сталина и всех наркомов тут же отправились на войну. Когда нарком Цюрюпа умирал от голода на рабочем месте. Когда у нас кто-нибудь в последний раз от изнеможения умирал на работе? А ведь даже Пётр Первый получил последнюю свою смертельную лихорадку, когда лично в пропасть бросился доставать тонущих моряков.
А мало того, что у великого наркоминдел Молотова 500 рублей на сберкнижке осталось? У могущественного человека, у того, кто вел переговоры до, в разгар и после мировой войны, у того, кто чертил вместе со Сталиным границы целых континентов.
А вот воспоминания Натальи Андреевой. Это был такой всемогущий член Политбюро Андрей Андреевич Андреев.
«После революции усадьба стала домом отдыха. Там постоянно отдыхали Крупская с Марией Ильиничной Лукьяновой, Клара Цеткин, семья Менжинского, Крыжановского, Калинина, наша. Приезжала семья Дзержинского. Каждая семья занимала ОДНУ КОМНАТУ ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ ЕЕ ЧЛЕНОВ (ОБА! — Г. Аз.). Обстановка в квартире Орджоникидзе мало чем отличалась от нашей. Те же полки с книжками, никаких излишеств. Как и другие члены политбюро отец был очень непритязателен в одежде. Штатские костюмы одевались очень редко, преимущественно на приемы, где были иностранцы. Помню, как мама уговаривала отца сшить ему приличный костюм. Ответ был всегда один — «мне ничего не надо, у меня все есть» Когда она, наконец, сшила ему он сказал — «ты обуржуазиваешься».
Как? Каково, а? А сейчас? Батька все рассказал. Галстуки у всех свежие, туфельки лакированные. Да, по сравнению с российским чиновным людом (про олигархов вообще молчу) — это все смешно. Но ведь лиха беда начало. Только начни — и засосет. Захочется больше. А кто сможет дать больше? Запад. У них этого баблища как грязи. Оно и есть грязь.
Ведь как это произошло в истории? Когда мы все сдали? Когда мы все продали. Да вот когда элитке надоело пахать как проклятые. Когда отожраться захотели. Захотели «пожить в кайф», «для себя», получить за труд свой тяжкий «мзду тяжелую». Когда в членовозы расселись.
Была такая пьеса у Виктора Розова. «В поисках радости». Ее премьера состоялась 5 декабря 1957 года на сцене Большого драматического театра имени Горького
В пьесе показана советская семья, ориентированная на далекие от потребительства ценности. Старший сын в семье женится на мещанке, которую зовут Лена, и под ее влиянием забрасывает диссертацию, поддавшись умеренно-потребительским веяниям. А потом за эти потребительские радости, за вожделенный капитализм, за пресловутые 10 сортов колбасы продали все — территории, границы, ресурсы, разработки. Ученые вышли с челноками на рынки, а КБ закрылись, но это было потом. Сначала ведь захотели «нормальной жизни».
Ельцин как самую страшную психологическую травму описывает в своих воспоминаниях отдых на номенклатурной даче. Там вечно довлела над ним одна надпись «управделами КПСС». На простыне, на наволочке, на стуле, на матрасе. А хочется своего, своего, своего, усё до сэбэ. И чтоб деткам передать. И все — на Запад. Там жить всяко престижно. Все туда. Внучек, жучек, любовниц и любовников. Там клубы покупать. И чувствовать себя хоть немножечко, хоть на пол шишечки, но среди лордов, мэров, пэров и сэров. Хотел бы продолжить рифму.
Батька не даст. Он найдет узду. Он всех опростит. Позволю себе помечать. Вот бы по стране курсировал бронепоезд. С правительством, министрами, губернаторами. Из региона в регион. И там был бы оперативный передвижной штаб командования. Так этот летучий поезд носился бы по стране, принимая решения по всем проблемам на месте. В этом поезде — все, что надо для работы — телефоны, компьютеры, и одна симпатичная машинистка.
Кажется смешно? А на таком поезде Троцкий гражданскую войну выиграл. А нам предстоят испытания посильнее. Так что заводи, машинист!
