Работоспособность

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Очень большой и сложный вопрос: имеются ли у данного ученика математические способности или нет?

Прежде всего, что понимать под наличием способностей: творческие способности или же способность успешно преодолеть школьную программу по математике, программу втуза?

Слишком большой разброс начальных данных в исходном материале: одни не научились учиться и считают, что если они запомнили без понимания правила, методы решения, то это всё, что от них требуется; других же с раннего детства приучили прежде понимать, а потом запоминать, и к самостоятельному поиску решений; третьих - пользоваться правилами решения, придуманных для разных типов задач, но не самостоятельно мыслить.

Третий тип хорошо известен преподавателям, они знают этих натасканных на правилах мальчиков и девочек, у которых моментально слетают с языка заученные формулировки, но нет привычки искать самостоятельное решение.

Мне приходилось встречаться со школьниками всех трёх указанных типов первоначальной математической подготовки. Конечно, те, кто привык понимать и самостоятельно мыслить, резко выделялись на фоне остальной серенькой массы. Но затем, когда после двух-трёх лет переподготовки и остальные подходили к необходимости понимания материала и отказывались от привычки зазубривания без понимания, появлялись и в их среде яркие личности, способные вносить нечто новое, предлагать неожиданные решения, проявлять свои истинные способности.

Моё убеждение, что способности к хорошему познанию математики, по крайней мере школьной и вузовской, имеют все нормальные дети. Их только нужно научить учиться. Научить пользоваться тем даром, которым наделила человека природа - способностью мыслить. Некоторые школьники буквально менялись коренным образом, когда в их первоначальном математическом образовании удавалось ликвидировать пропуски в знаниях и умениях. Поэтому я резко осуждаю тех, кто слишком рано приклеивает к тому или иному учащемуся ярлык неспособного к математике. Я позволю себе в качестве примера привести самого себя: включительно до шестого класса мне тяжело давалась математика, я испытывал постоянный страх перед задачами.

Я помню, как говорил родителям: «как бы было хорошо учиться, если бы не было математики». В 1925 г. семья переехала в Саратов. Обнаружилось, что в саратовской школе прошли по математике больше, и мне пришлось догонять класс. Я самостоятельно изучил нужные разделы и обратился к прежнему материалу, в котором у меня также оказались пробелы.

Затем мне на глаза попался сборник конкурсных задач, предлагавшихся при поступлении в Петербургский институт путей сообщения. Я перерешал значительное число задач самостоятельно. Через полгода я прослыл лучшим учеником класса по математике. Всё дело в том, что при самостоятельной работе над учебником я доводил дело до понимания и только затем шёл дальше, предварительно закрепляя пройденный материал самостоятельным решением задач. Затем в университете я также занял положение математического лидера, хотя речь шла только об учебном процессе, а не о собственном творчестве. Потребовалось много лет, чтобы я выдвинул проблемы для исследования и начал влиять на творческие интересы других.

Будучи студентом университета, я придерживался такого правила: внимательно слушал лекции, в тот же день просматривал сделанные краткие записи и расширял полученные сведения, прочитывая соответствующие места учебника. Изученное немедленно закреплял несколькими самостоятельно решенными задачами. Такой способ повторения помогал мне избегать горячки перед экзаменами. Мне достаточно было освежить в памяти ранее изученное.

Я никогда не позволял себе идти дальше, не поняв предыдущего. Пожалуй, имеет смысл сказать, что сразу же после лекций, после обдумывания, я вкратце записывал содержание лекции, уделяя внимание четкости формулировок определений и теорем. Дополнительные сведения, почерпнутые из книг, я также помещал после записи содержания лекции. Мои записки пользовались успехом на курсе, их брали, переписывали, просили на время каникул для пересдачи. В результате мне не удалось сохранить ни одной такой тетради, все они разошлись по рукам.

Я считаю, что составление записок мне принесло двойную пользу. Во-первых, я с самого начала изучал как следует всё новое, что нам излагалось и, во-вторых, я приучался кратко излагать то основное, что следовало знать и уметь применять. Эта привычка к кратким и чётким формулировкам сохранилась у меня на всю дальнейшую жизнь.

Если говорить о способностях воспринимать курс школьной и вузовской математики, то я убеждён в том, что в большинстве случаев отсутствие способностей приписывают тем, кто не хочет учиться или же имеет серьёзные пробелы в предшествующих частях курса и не считает нужным восстановить своевременно непознанное. Многолетний опыт общения со студентами, школьниками и их родителями убедил меня в том, что, как правило, неудачи усвоением курса математики связаны не с отсутствием математических способностей, а с отсутствием прочных знаний фундаментальных понятий, с ленью ума, которая мешает систематической работе над материалом, и со стремлением се познание свести к запоминанию без понимания. Мы же должны помнить, что только в самостоятельном преодолении трудностей - ключ к познанию и уверенности в своих гениях и знаниях.

В подавляющем большинстве случаев, когда говорят об отсутствии у учащегося математических способностей для познания обязательного курса, речь должна идти о другом - либо о неумении, либо о нежелании учиться.

Заключение же об отсутствии способностей обычно педагогически необосновано и вредно. Такое заключение способно угнетающе подействовать на психику учащегося. Это во-первых. А во-вторых, оно как бы выдает индульгенцию лентяю или же не научившемуся учиться.

Умение учиться не приходит само собой, а нуждается в систематическом воспитании, постоянном внимании учителей и серьёзных усилиях учащихся. Цель школьного обучения состоит не в том, чтобы перегрузить память учащихся сведениями, которые не превращаются в орудие труда, а в том, чтобы сделать ум пытливым, подвижным, способным анализировать новые ситуации, находить подходы к решению возникающих проблем. Тот, кто делает ставку только на память, на зубрёжку, отключает мысль, разум от работы по познанию. Память обязана играть роль активного помощника разума, и не следует навязывать ей несвойственную роль единственного средства познания. В памяти должны храниться основные сведения и идеи, которые по мере надобности превращаются в активные методы.

Точно так же невозможно научить говорить на чужом языке, если только снабдить память словами и правилами. Этого мало. Необходимо ещё приучить человека активно пользоваться полученным запасом знаний. А для этого нужно говорить, т. е. заставлять знания не лежать мертвым грузом в недрах памяти, а активно действовать. Для математики упражнения на решение задач, на проведение логических заключений так же обязательны, как разговор на чужом языке при его изучении».

Гнеденко Б.В., Математика и жизнь, М., «Комкнига», 2006 г., с.118-121.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 8-ми видео: ЧЕЛОВЕК БУДУЩЕГО и ПЕДАГОГИКА ВЫСШИХ ДОСТИЖЕНИЙ

Изображения в статье

Борис Владимирович Гнеденко — советский математик и педагог, популяризатор науки. Автор ряд работ по истории математики в России и СССР / Библиотека Mathedu.Ru

Изображение ds_30 с сайта Pixabay

Изображение Shutterbug75 с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Как правило, Уилсон работает одновременно над несколькими проектами, используя различные методики.

Такой подход опять-таки весьма распространён среди творческих людей; он помогает избежать скуки и не зайти в тупик, а кроме того, дает неожиданный результат перекрёстного опыления идеями.

Как правило, Уилсон использует минимум четыре различных подхода.

Первый - экспедиции в экзотические места, нечто вроде «ядерного топлива» непосредственного опыта и данных, которые будут обработаны позже.

Второй - посещение лекций или конференций, где он узнаёт от других специалистов новости о последних достижениях в интересующих его доменах.

Третий - полночная работа, необъяснимо плодотворная связь идей, которая, становясь очевидной, заставляет ученого просыпаться посреди ночи.

И наконец, систематическая работа с утра до двух-трёх часов дня - чтение, работа над статьями, математическое моделирование и зарисовка образцов.

Важнейшие озарения иногда приходят по ночам, но чаще являются результатом систематического рабочего процесса как такового и его комбинации с тремя остальными подходами:

«По-моему, самые лучшие идеи приходят ко мне во время работы. Ну вот, например, неделю назад я сидел и обедал. За обедом я много читаю и пишу. У меня есть любимый ресторанчик в Лексингтоне, итальянский. Там меня знают и позволяют устроиться в уголке. Если я бываю дома, в Лексингтоне, то работаю за обедом час-другой - приношу бумаги, читаю книги, делаю записи. Я читал работу по антропологии - меня очень интриговала причина крупных различий, существовавших между доисторическими сообществами, вопросы патриархата, передачи имущества и тому подобного. А потом я увидел, что всё это было вполне экологично, только автор этого не заметил. Он писал с позиции типичного этнографа, как-то так: «Человеческое поведение очень гибко, бывает вот так, а бывает и эдак». А я сказал себе: « Нет-нет, тут дело в экологии. Вот так бывает у австралийских аборигенов, и это потому, что их ресурсы скудны и непредсказуемы. А вот эдак - у африканских сельскохозяйственных сообществ, потому что там всё предсказуемо и регулярно» - и так далее. А потом я подумал: «Но почему же такой расклад сохраняется в течение долгого периода времени? Почему сохраняются все эти подробности культурных различий?»

Тут я задумался об идее ритуализации в принципе, о необходимости ритуализации и кодирования, а затем перевода в разряд сакральных ценностей некоей кодированной нормы - вероятно, именно это и есть причина статичности культурных различий. Иными словами, в каждой ситуации есть множество решений. Но стоит обществу остановиться на каком-то одном, ритуализировать его и придать ему сакральный смысл, и кончено - решение закреплено навсегда. А потом ночью я сел послушать экономиста Амартию Сена, рассуждавшего о равновесии по Нэшу, о статичности стратегий, и сообразил, что они имеют тенденцию к замиранию. Ну, после того, как закрепятся. По крайней мере теория это замирание прогнозирует.

Мне пришло в голову, что, помимо ритуализации, есть ещё равновесие Нэша, которое, возможно, даже способствует этой ритуализации и позволяет достичь равновесия, противопоставляя таким образом равновесное решение всем остальным, после чего мы сколь угодно долго за это решение цепляемся. Концепция же стратегического равновесия, которую разработали экономисты, должна быть связана с явлением культурного стазиса и ритуализацией в антропологии. Это просто пример мыслей, которые вертелись у меня в голове в последние несколько дней. Последняя идея, связь равновесия Нэша и культурного замирания, из тех, что могли бы прийти ко мне в момент засыпания. Так уж получилось, что эта идея пришла, когда я слушал рассуждения о равновесии Нэша, но она могла бы прийти и на пару часов позже, когда я уже засыпал. Вот так вот. Часто именно так и получается, и тогда я встаю с постели и записываю».

Однако по большей части работа Уилсона не связана с инсайтами о связи различных областей науки. Его дело - медленный и методичный труд. В настоящее время он работает над монографией о крупнейшем роде муравьев из ныне существующих - для этого необходимо вычленить и описать шестьсот родственных видов муравьев, обитающих на Земле, а муравьи являют собой один из наиболее многочисленных видов животного мира. Работая над монографией, Уилсон выполнил от руки более пятисот рисунков. « Сегодня это выглядит довольно странно, - признается он, - но эта часть работы мне особенно нравится. Я рисую как бы попутно. Это у меня вроде хобби».

Существуют и более яркие примеры того, как сложна может быть жизнь творческого человека. Личные различия, исторические конфликты, глубинные изменения в организации знаний - всё это взывало к вниманию и требовало положительного отклика. К неудаче вело множество путей, к приемлемым решениям - лишь некоторые. Умение приспособиться к внешнему давлению потребовало от Уилсона упорства и гибкости, амбициозности и альтруистичного любопытства.

Ему пришлось быть невинным, аки голубь, и в то же время хитрым, как змей. Так он смог удержаться, не был сметён бурлившими вокруг переменами и использовал нарождавшиеся в различных доменах идеи, чтобы с их помощью создать новый взгляд на причудливую паутину жизни».

Михай Чиксентмихайи, Креативность. Поток. Психология открытий и изобретений, М., «Карьера Пресс», 2013 г., с. 319-321.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 4-х видео: ИНТУИЦИЯ / ИНСАЙТ

Изображения в статье

Эдвард Уилсон — американский биолог, основоположник теории островной биогеографии и один из основателей социобиологии, занимающейся изучением биологических основ социального поведения животных и человека / CC BY 2.5

Изображение Amine Kaddari с сайта Pixabay

Изображение Wiegots с сайта Pixabay

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«… гуру менеджмента Питер Друкер […] перечисляет четыре причины, благодаря которым достиг того, чего достиг (и прибавляет к ним пятую: потому что он никогда не участвует в подобных исследованиях):

а) Я мог создавать нечто потому, что всегда был одиночкой и не тратил время на подчинённых, ассистентов, секретарей и прочих пожирателей моего времени;

б) я никогда не появлялся в своем университетском кабинете - я читаю курс, а если студенты хотят со мной пообщаться, то приглашаю их на ланч;

в) я трудоголик с тех пор, как мне исполнилось 20; и

г) мне жизненно необходим стресс, а в отсутствие дедлайна я начинаю чахнуть.

Иными словами, если позволите мне некоторую самоуверенность, я, как караульный из второй части «Фауста»:

Zum Sehen geboren Zum Schauen bestellt»
(«Всё видеть рождённый, [я зорко, в упор, смотрю с бастиона]...» - Перевод Бориса Пастернака)».

Михай Чиксентмихайи, Креативность. Поток. Психология открытий и изобретений, М., «Карьера Пресс», 2013 г., с. 95-96.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 14-ти видео: ЛИЧНОСТЬ: ЦЕЛЬ, СМЫСЛ, РАЗВИТИЕ

Изображения в статье

Питер Друкер (Дракер) — теоретик менеджмента. В американских изданиях его часто именуют «изобретателем менеджмента» / CC BY-SA 2.0

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Знаете, что такое - снимать кино? - вопрошал Бергман в интервью 1964 г. - Восемь часов напряжённой каждодневной работы, чтобы получить три минуты на экране. И за эти восемь часов выдадутся десять, двенадцать, если Вам очень повезёт, минут чистого творчества. А может быть, и того не будет.

Придётся собраться с духом и работать ещё восемь часов и молиться, чтобы на этот раз всё-таки заполучить свои счастливые десять минут».

Однако Бергман «снимал кино» не только на съёмочной площадке, сначала он писал сценарии, уединяясь в своем доме на далёком острове Фаро. Там он из десятилетия в десятилетие соблюдал один и тот же режим: вставал в 8.00, писал с 9.00 до 12.00, затем ел - опять-таки, без роскошеств.

«Он всегда ел одно и то же на завтрак, - вспоминала актриса Биби Андерсон. - Ничего не менялось. Взбитые сливки, ужасно жирные, клубничное варенье, очень сладкое - какая-то детская еда, и ещё кукурузные хлопья вдобавок».

После завтрака Бергман работал с 13.00 до 15.00, а потом ровно час дремал. Во второй половине дня он выходил на прогулку или ездил на пароме на соседний остров за почтой и газетами. Вечером Бергман читал, общался с друзьями, смотрел какой-нибудь фильм из своей обширной коллекции или же включал телевизор (он обожал сериал «Даллас»).

«Я никогда не прибегал к наркотикам или алкоголю, - вспоминал Бергман. - Максимум, что я себе позволяю, - стакан вина, и этого мне вполне довольно для счастья».

Ему также была «совершенно необходима» музыка, причем самая разнообразная, от Баха до Rolling Stones. С годами он потерял сон, спал не более четырёх-пяти часов за ночь, и ему стало труднее работать режиссёром. Однако даже после того, как в 1982 г. принял решение уйти из большого кинематографа, он продолжал снимать телефильмы, ставить пьесы и оперы, а также писать пьесы, повести и мемуары.

«Я всю жизнь работал, - говорил Бергман, - а работа - словно поток, разливающийся по пейзажу твоей души. Она спасительна, ибо многое уносит с собой, очищает. Если б я не работал постоянно, я бы сошел с ума».

Мейсон Карри, Режим гения: распорядок дня великих людей, М., «Альпина Паблишер», 2013 г., с. 29-30.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 51 видео: Как работать с проектом VIKENT.RU ?

Изображения в статье

Бергман Ингмар — шведский кинорежиссёр и сценарист. Занимался авторским кино. Фото во время создания фильма «Земляничная поляна» (1957) / Public Domain

Данная статья относится к Категории: Приемы организации труда

«Ботвинник для пользы дела, для того, чтобы злее играть, сознательно выращивал в себе неприязнь к сопернику.

Идя на переговоры с Талем по поводу предстоящего им матча на первенство мира, Ботвинник заранее настроился на споры и расхождения по всем пунктам. Секундантом Ботвинника был Юрий Авербах, секундантом Таля - его родной дядя. В 1960 году Талю было 24 года. Интеллигентный, весь пронизанный добрым юмором и хорошим отношением к окружающим, он вырос, как шахматист, в почтении к Ботвиннику и даже представить себе не мог возможность каких-то конфликтов, споров со своим кумиром. На все предложения Ботвинника о месте, времени, дополнительных условиях проведения матча Таль отвечал неизменным согласием. «Если вы так считаете, Михаил Моисеевич, если вам так удобнее... У вас большой опыт, Вы, конечно, знаете, как лучше». Ботвинник был крайне разочарован. Повода для недоброжелательства Таль не дал ему ни крупицы. «Миша, кажется, очень приличный парень, - сказал Ботвинник на обратном пути Авербаху, - но дядя его мне отвратителен».

Ефим Геллер и Тигран Петросян были большими друзьями. Они дружили семьями, вместе готовились к партиям, знали друг о друге всё. Но после турнира на Кюрасао и перед матчем Петросяна с Ботвинником сильно рассорились. Ботвинник, встретив на улице одного из приятелей Петросяна, спросил у него одесский телефон Геллера. Петросян, которому об этом немедленно доложили, решил, что Ботвинник хочет перед матчем с ним пригласить Геллера тренером.

Ярости Петросяна не было предела. Но это как раз и входило в невинный план Ботвинника. Просто, чтобы разозлить противника и завести самого себя.

Между прочим, я сам был невольно, жертвой многолетней вражды между Ботвинником и Петросяном. Произошло это в 1971 году. По заданию журнала (тогда ещё еженедельник «64») я работал над очерком о бывшем чехословацком гроссмейстере Сало (Соломоне) Флоре, убежавшем от фашистов в СССР. После того, как мы побеседовали с ним два или три часа, уставший Флор, которого очень утомил столь длинный разговор по-русски, попросил меня поговорить о нём с двумя его «самыми большими друзьями» - Ботвинником и Таймановым.

Но реакцию Ботвинника не предвидел ни я, ни Флор. «Здравствуйте, Михаил Моисеевич, - сказал я по телефону из гостиницы, - вас беспокоит журналист Н. Борисов. Вы, наверно, читали мои шахматные очерки в «64». «Я не читаю «64», - ледяным голосом ответил Ботвинник. Я сразу сообразил, какую непростительную тактическую ошибку я совершил, забыв о том, что главным редактором «64» является его злейший враг Петросян. Впрочем, альтернативы у меня не было. Сказать Ботвиннику, что очерк о Флоре я пишу для другого издания, я бы, конечно, не рискнул. Всё же, потеряв, как говорят китайцы, лицо, я попытался спасти позицию, хотя и довольно неуклюже. «В конце концов, это не столь важно, - сказал я, - для какой газеты я пишу. Это Флор, ваш давний приятель, попросил меня поговорить с вами. Он сказал, что вы мне можете что-то подсказать, кое в чём помочь». Но на Ботвинника моя жалкая дипломатия не произвела ни малейшего впечатления.

«Сотрудникам «64» я помогать не собираюсь» - сказал он в характерной для него жесткой лаконичной манере. Это был приговор. «Извините за беспокойство» - пролепетал я. «До свидания» - сказал Ботвинник и повесил трубку. Флор, которому я, конечно же, передал, мой разговор с патриархом советских шахмат, был глубоко оскорблён.

Не слишком симпатично повёл себя в этой ситуации Ботвинник. Я не берусь быть ему судьей - ни обвинять его, ни оправдывать. У Ботвинника был тяжёлый характер не только для других, но и для самого себя. У больших спортсменов, тем более у чемпионов мира не бывают лёгкие характеры. Исключительно цельная натура Ботвинник был суров до жестокости, не ведая сомнений и компромиссов, и всегда шёл до конца. Он не искал слов утешения даже тогда, когда люди нуждались в этом, но был безжалостен и к самому себе. Это как у Семёна Гудзенко: «Нас не надо жалеть, ведь и мы никого не жалели».

«Шахматы - не для слабых духом» - говорил Стейниц. Ботвинник не был человеком слабым».

Гуревич Б., Корифеи шахмат. Без ретуши и грима, СПб, «Левша», 2011 г., с. 76-77.

Источник — портал VIKENT.RU

+ Ваши дополнительные возможности:

Плейлист из 5-ти видео: МОТИВАЦИЯ ТВОРЧЕСТВА / КРЕАТИВА / ЛИЧНОСТИ

Изображения в статье

Михаил Моисеевич Ботвинник — гроссмейстер и чемпион мира по шахматам, шахматный теоретик и педагог, учёный-кибернетик / CC BY-SA 3.0 nl

Сало Флор и Михаил Ботвинник в 1930-е годы / Public Domain