Серия «Выборы»

Честно стырено с "лубок ру".

Очень хороший вопрос! Свобода есть, и ведь свобода есть господство над обстоятельствами со знанием дела.

Энгель писал: "Свобода есть понимание необходимости". Это верное суждение, однако, не является определением свободы. Ведь осознать необходимость (отсидки в тюрьме) можно и уже сидя с этой тюрьме. С другой стороны, наркоман, воображая серия "абсолютно свободным", без знания дела легко можно выпасть из окна (волюнтаризм).

Вот ленинское понимание вопроса: «Гегель был первым, правильно определившим отношение между свободой и необходимостью. Для него свобода есть понимание необходимости. „Слепа необходимость лишь постольку, поскольку она непонятна".»

«Не в воображаемой независимости от законов природы состоит свобода, а в познании этих законов и в открывающейся благодаря этому возможности планомерно пользоваться ими для достижения определенных целей. Это относится столько же к законам внешней природы, как и к тем, которые управляют духовным и физическом бытием самого человека, – двум разрядам законов, которые мы можем разделять разве только мысленно, но не в действительности. Поэтому свобода воли означает не что иное, как способность человека принимать решения со знанием дела. Чем свободнее, следовательно, суждение человека по известному вопросу, тем с большей необходимостью будет определено содержание этого суждения, тогда как неуверенность, имеющая в своей основе незнание и выбирающая как будто произвольно между многими неодинаковыми и противоречащими друг другу решениями, тем самым доказывает свою несвободу, своё подчинение тому предмету, над которым она должна бы господствовать. Свобода заключается, таким образом, в господстве над самим собой и над внешней природой, – господстве, основном на понимании естественной необходимости; поэтому она необходимо является продуктом исторического развития» . (См. том 1 ПСС).

При этом многие "беспомощно путаются в смешении детерминизма с фатализмом" (как писал Ленин), в объективной закономерности и случайности, тогда как детерминизм не только не предполагает фатализма, а, напротив, именно и даёт почву для разумного действования.

Закономерное всегда проявляется через случайное, как обосновал Георг Вильгельм Фридрих Гегель.

… филистеров, которые привыкли считать «естественным», чтобы сотни миллионов людей (свыше миллиарда, если быть точным) в колониях, в полузависимых и совсем бедных странах соглашались терпеть обращение с ними, как с индусами или китайцами, терпеть неслыханную эксплуатацию, и прямой грабеж, и голод, и насилия, и издевательства — все ради того, чтобы «цивилизованные» люди могли «свободно», «демократично», «парламентски» решать вопрос, мирно ли поделить добычу или перебить десяток-другой миллионов для раздела империалистской добычи…

Старая буржуазная и империалистская Европа, которая привыкла считать себя пупом земли, загнила и лопнула в первой империалистской бойне, как вонючий нарыв. Как бы ни хныкали по этому поводу Шпенглеры и все способные восторгаться (или хотя бы заниматься) им образованные мещане, но этот упадок старой Европы означает лишь один из эпизодов в истории падения мировой буржуазии, обожравшейся империалистским грабежом и угнетением большинства населения земли.

В ноябре 1917 года на выборах в учредилку голосовало за большевиков 9 миллионов из 36. А на деле, не в голосовании, а в борьбе, за большевиков было в конце октября и в ноябре 1917 года большинство пролетариата и сознательного крестьянства, в лице большинства делегатов II Всероссийского съезда Советов, в лице большинства самой активной и сознательной части трудящегося народа, именно тогдашней двенадцатимиллионной армии.

Самообман был бы величайшим вредом для революционеров в настоящий труднейший момент. Хотя большевизм стал международной силой, хотя во всех цивилизованных и передовых странах уже родились новые чартисты, новые Варлены, новые Либкнехты, растущие в виде легальных (как была легальна наша «Правда» при царизме десять лет тому назад) коммунистических партий, тем не менее международная буржуазия остается пока все еще несравненно более сильной, чем ее классовый противник. Эта буржуазия, сделавшая все от нее зависящее, чтобы затруднить роды, чтобы удесятерить опасности и муки родов пролетарской власти в России, в состоянии еще осудить на муки и на смерть миллионы и десятки миллионов людей посредством белогвардейских и империалистских войн и т. д. Этого мы не должны забывать. С этой особенностью теперешнего положения вещей мы должны умело сообразовать свою тактику. Мучить, истязать, убивать буржуазия пока может свободно. Но остановить неминуемую и — с всемирно-исторической точки зрения — совсем недалекую полную победу революционного пролетариата она не может.

Ленин. К десятилетнему юбилею "Правды"

«Правда» № 98, 5 мая 1922 г.