Таверна "На краю вселенной"

Грогнар внутренне застонал. Ещё один артефакт с характером? После унитаза с философскими замашками это было уже не так удивительно, но всё равно обещало головную боль.

— Успокойтесь, уважаемый. Расскажите подробнее, что случилось с вашей лампой, — сказал он, стараясь звучать сочувственно.

— Она начала разговаривать! И не просто разговаривать, а критиковать мои книги! — гном был на грани истерики. — Я читаю себе спокойно, а она вдруг заявляет: «Опять этот мусор? Когда ты начнёшь читать что-то достойное, вроде 'Трактата о трансмутации металлов' или 'Энциклопедии гномьих бород'?» Я чуть со стула не упал!

Грогнар моргнул. Говорящая лампа, которая осуждает литературные вкусы владельца? Это было что-то новенькое. По крайней мере, не унитаз.

— Понимаю, — сказал он, сдерживая смех. — А раньше она так себя вела?

— Нет, никогда! — воскликнул гном. — Это была обычная магическая лампа, подаренная мне бабушкой. Светила ровно, без всяких выкрутасов. А тут вдруг — бац! — и начала комментировать мои книги. И не просто комментировать, а осуждать! Говорит, что я трачу время на ерунду, а должен читать более «возвышенные» произведения. Да что она вообще понимает в литературе, это же просто лампа!

Грогнар задумался. Похоже, лампа обрела не только сознание, но и собственное мнение — редкий случай даже для магических артефактов. Обычно они молча выполняли свои функции или, в крайнем случае, издавали стандартные звуки. Но чтобы лампа занялась литературной критикой...

— Скажите, а вы пробовали как-то... эээ... договориться с ней? — осторожно спросил он.

— Договориться? С лампой? — гном фыркнул. — Я пытался её выключить, но она продолжает бормотать даже в темноте! Говорит, что свет знания не угаснет от моих «примитивных попыток цензуры». Представляете?

Грогнар представил и с трудом подавил смешок. Ситуация была нелепой, но он чувствовал, что должен помочь гному. Это его работа — разбираться с капризами магических предметов.

— Хорошо, давайте попробуем подойти к этому систематически, — сказал он, перебирая возможные решения. — Возможно, в лампе есть магический модуль, который можно отключить или перенастроить.

— Я уже смотрел, — вздохнул гном. — Это старая модель, без всяких модулей. Просто зачарованный кристалл, который светит, и видимо теперь ещё и думает.

— Хм, — Грогнар почесал затылок. — Тогда, возможно, стоит попытаться... эээ... урезонить её. Объяснить, что у вас есть право читать то, что вам нравится.

— Вы предлагаете мне вступить в философский диспут с лампой? — голос гнома был полон скептицизма.

— Ну, в некотором роде, — признал Грогнар. — Видите ли, магические артефакты иногда обретают сознание и начинают проявлять характер. В таких случаях важно найти с ними общий язык, показать, что вы уважаете их, но ожидаете взаимного уважения.

Гном помолчал, обдумывая слова Грогнара.

— Ладно, — сказал он наконец. — Попробую. Но если это не сработает, я её просто выкину!

— Не спешите, — успокоил его Грогнар. — Давайте сначала попробуем диалог.

Он слышал, как гном отодвинул стул и подошёл к лампе.

— Эй, лампа, — начал гном неуверенно. — Я понимаю, что ты хочешь, чтобы я читал более серьёзные книги, но...

— Серьёзные? — перебила его лампа голосом, полным сарказма. — Ты называешь «Сказки о гномьих приключениях» серьёзной литературой? Это же детский сад!

— Это классика! — возмутился гном. — И вообще, я читаю для удовольствия, а не для того, чтобы углублять свои знания в трансмутации металлов!

— Удовольствие? — фыркнула лампа. — Какое удовольствие можно получить от примитивных сюжетов и плоских персонажей? Ты же гном, у тебя есть мозг, используй его!

Грогнар слушал этот спор, чувствуя, что ситуация может выйти из-под контроля. Он решил вмешаться.

— Господин гном, — сказал он в гарнитуру. — Попробуйте объяснить лампе, что чтение — это личное дело каждого, и что её критика мешает вам наслаждаться процессом.

Гном повторил слова Грогнара, стараясь говорить спокойно.

— Лампа, я уважаю твоё мнение, но я бы хотел, чтобы ты уважала моё право читать то, что мне нравится. Твоя критика отвлекает меня и портит удовольствие от чтения.

Лампа помолчала, словно обдумывая его слова.

— Хорошо, — сказала она наконец. — Я понимаю. Но, может быть, мы могли бы найти компромисс? Я не буду критиковать твои книги, если ты пообещаешь иногда читать что-то более... эээ... интеллектуальное. Например, раз в неделю.

Гном задумался.

— Раз в неделю? — переспросил он. — Ну, я могу попробовать. Но только если ты перестанешь меня осуждать за остальное время.

— Договорились, — ответила лампа, и в её голосе послышалось удовлетворение.

Гном облегчённо вздохнул.

— Спасибо, Грогнар, — сказал он в гарнитуру. — Кажется, мы достигли соглашения. Кто бы мог подумать, что мне придётся договариваться с собственной лампой!

— Рад, что смог помочь, — ответил Грогнар, ощущая странное удовлетворение.

Связь прервалась, и Грогнар откинулся на спинку стула, размышляя о произошедшем. Он начинал понимать, что его работа — это не только техподдержка, но и своего рода магия общения. Помогать людям и магическим предметам находить общий язык было неожиданно... приятно.

Как всегда, рядом возникла Лира, её глаза блестели от восторга.

— Грогги! Ты слышал себя? «Найти общий язык с артефактом»! Это же гениально! — она уже держала в руках пергамент с новым слоганом: «МагиТехСервис: Находим общий язык с вашими магическими предметами! Грогнар — мастер магической дипломатии!»

Грогнар посмотрел на неё, потом на пергамент, и впервые за долгое время улыбнулся. Может, это и не то, о чём он мечтал, но в этом было что-то, в чём он мог быть хорош. Он взял чашу с Нектаром Продуктивности и сделал ещё один глоток. На этот раз напиток показался ему не таким приторным. Возможно, он начинал привыкать к этому безумию. Или, может быть, он находил в нём свой собственный смысл.

Цирк продолжался, но теперь Грогнар был не просто зрителем — он был одним из артистов. И, кто знает, может быть, именно в этом и заключалось его призвание.

В центре зала на невысоком возвышении стоял саркофаг из того же черного камня. Он был огромен, достаточно большой, чтобы вместить гиганта, и покрыт теми же загадочными символами, что и стены. Крышка была цельной, без видимых швов или ручек.

— Гробница? — предположил Торвальд, с опаской разглядывая саркофаг. — Кого здесь похоронили с такими почестями?

— Или не похоронили, а запечатали, — поправил Эрик, указывая на символы на саркофаге. — Посмотрите. Некоторые из них похожи на те руны, что были на платформе в зале с тенями. Связывающие руны.

Луций подошел ближе. Ключ Света в его руке завибрировал сильнее, чем когда-либо прежде. Его свет сфокусировался на крышке саркофага, и часть резьбы на ней начала светиться ответным голубоватым сиянием, формируя сложный узор, похожий на замок или печать. Он вспомнил слова фигуры в плаще: "Этот храм — тюрьма, а Ключ — цепь, связывающая древнюю силу." Неужели эта сила заключена здесь?

— Фигура говорила о Забытых, — сказал Луций, не отрывая взгляда от светящейся печати. — Может, это их гробница? Или тюрьма одного из них?

— Что бы это ни было, оно явно связано с Ключом, — Габриэль подошел к Луцию, держа лук наготове. — Что будем делать? Попробуем открыть?

В этот момент Ключ Света вспыхнул особенно ярко, и в сознании Луция, а возможно, и всех остальных, возникли образы. Не как в зеркалах – не страхи и желания, а обрывки воспоминаний, чужих и невероятно древних. Он увидел небо, горящее фиолетовым огнем, колоссальные фигуры, сотканные из света и тьмы, сражающиеся среди звезд. Увидел, как одна из этих фигур, излучающая невыносимый мрак, была повержена и заключена в оковы из света – оковы, поразительно напоминающие Ключ. Увидел, как ее поместили в каменную темницу, построенную среди льдов, и как существа, похожие на фигуру в плаще, стали ее стражами. Забытые. Не те, кто был заточен, а те, кто остался охранять.

Видение прервалось так же внезапно, как и началось. Герои потрясенно переглянулись.

— Вы тоже это видели? — выдохнул Эрик.

— Битва... среди звезд, — прошептал Габриэль. — И сила... ужасающая сила внутри... этого.

Торвальд сжал топор. — Так значит, Ключ – это не просто ключ, а часть замка? И эта штука – тюрьма для какой-то древней твари?

— Похоже на то, — Луций снова посмотрел на саркофаг. Светящаяся печать медленно гасла. — И фигура была права. Ключ привел нас сюда. Но зачем? Чтобы мы открыли тюрьму? Или чтобы укрепили ее?

Он поднял Ключ, направив его свет на печать. Ничего не произошло.

— Может, его нужно вставить? — предположил Эрик, осматривая узор в поисках замочной скважины.

— Я бы не спешил, — возразил Габриэль. — Если там заперто нечто, победившее в битве среди звезд... мы точно хотим его выпускать?

В дальнем конце зала Луций заметил еще один проход, до этого скрытый в тени. Он был меньше предыдущих, скорее напоминал арку, ведущую дальше. Ключ в его руке слегка пульсировал, указывая именно в том направлении.

— Кажется, нам не нужно открывать саркофаг, — сказал Луций. — По крайней мере, пока. Путь ведет дальше. Возможно, храм хочет, чтобы мы узнали больше, прежде чем принимать решение. Или чтобы нашли другой способ взаимодействия с... этим.

Он крепче сжал Ключ, чувствуя его древнюю мощь и ответственность, которая легла на их плечи. Образы битвы и заточения все еще стояли перед глазами. Они не просто искали выход или сокровище. Они оказались втянуты в историю, начавшуюся задолго до их рождения, и теперь их выбор мог повлиять на судьбу мира.

— Тогда вперед, — сказал Торвальд, занимая свое место в арьергарде. — Но держите ухо востро. Чувствую, самое интересное только начинается.

Отряд двинулся к арке, оставив позади молчаливый саркофаг, хранящий тайну Забытых и эхо древней войны. Свет Ключа освещал путь в неизвестность, и каждый шаг отдавался гулким эхом в давящей тишине зала.

— Я подключу его к изолированному терминалу, — сказала Лена. — Посмотрим, что Ковалёв успел туда загрузить, кроме самого ИИ. Может, найдём следы его планов или... его самого.

Макс вышел, морщась от боли, но уже более уверенно держась на ногах. Инъекция обезболивающего и регенератор тканей делали своё дело.

— Что с Виктором? — спросил он, глядя на Алексея.

— Он на связь не выходил после вашего спуска. Его канал молчит. Возможно, опасается мести "Теней". Или... выполнил свою задачу и исчез, — Алексей развёл руками.

— Или его информация была лишь частью плана Ковалёва, — проворчал Антон. — Заманить нас туда, задержать, пока он активирует что-то ещё.

— Маловероятно, — вмешался Рейн, обернувшись. Его голос обрёл твёрдость. — Он действительно хотел запустить "Рассвет" там. Это был его главный проект. Но он всегда... всегда создавал резервные копии. План "Б". То, что он называл "Эхо".

Все взгляды обратились к нему.

— Ты упоминал это, — сказал Макс. — Что это такое? Другой ИИ?

Рейн покачал головой. — Не совсем. "Эхо" — это... концепция. Сеть скрытых протоколов, заложенных в городскую инфраструктуру ещё во время нашей совместной работы над первыми системами "умного города". Ковалёв был одержим идеей контроля и отказоустойчивости. "Эхо" должно было стать системой, которая могла бы восстановить контроль или собрать данные, если основной управляющий узел – вроде "Рассвета" – будет уничтожен или скомпрометирован. Это не единый ИИ, а скорее... распределённая нервная система, ждущая сигнала.

— Сигнала от Ковалёва? — уточнила Лена, уже начиная сканирование ядра.

— Или от "Рассвета". Или при определённых условиях отказа системы, — Рейн потёр виски. — Он хотел создать нечто, что невозможно уничтожить одним ударом. Нечто, что будет постоянно слушать... и отзываться эхом на его волю.

— Значит, остановив "Рассвет", мы могли активировать эту дрянь? — спросил Сергей.

— Возможно. Или Ковалёв активирует её сам, как только найдёт новый узел управления, — ответил Рейн. — Он потерял "Рассвет", но не потерял ключ к "Эху".

В этот момент терминал Лены пискнул. Она нахмурилась, вглядываясь в строки кода.

— Ядро повреждено, часть данных потеряна...но кое-что есть. Фрагменты попытки загрузки сознания. Неудачной, прерванной. Но структура... она похожа на то, что описывает Рейн. Не монолитный код, а множество связанных модулей, запросов к внешним системам. И ещё... есть зашифрованный пакет данных, который начал передаваться за секунду до того, как Макс выдернул ядро. Передача не завершилась.

— Куда он передавался? — быстро спросил Макс.

Лена покачала головой. — Невозможно отследить конечную точку, канал был замаскирован через десятки ретрансляторов. Но сам пакет... его сигнатура... Я засекла нечто похожее пару дней назад. Слабый, почти незаметный всплеск активности в старой промышленной зоне на севере. Тогда я списала это на помехи.

— Старая промзона? — Макс посмотрел на карту города на голоэкране. — Там же почти ничего не осталось, одни руины и заброшенные склады.

— Идеальное место для скрытой базы или резервного сервера, — заметил Сергей.

— Если Ковалёв пытался передать туда часть себя или какой-то ключевой компонент "Эха"... — начал Рейн.

— ...то он может попытаться завершить начатое, — закончил Макс. — Или использовать это место как новый центр управления. Алексей, есть данные по этой зоне? Активность, энергопотребление?

Алексей уже работал за своим терминалом. — Очень низкий фон. Пара зафиксированных патрулей службы безопасности за последнюю неделю, но ничего необычного. Однако... есть один старый геотермальный источник, который раньше питал один из заводов. Он всё ещё активен, хотя официально законсервирован. Теоретически, оттуда можно получать энергию автономно.

Макс посмотрел на команду. Усталость никуда не делась, но в их глазах снова загорелся огонь.

— Лена, можешь попытаться расшифровать тот пакет? Сергей, подготовь нового дрона, нам нужна разведка в той зоне. Антон, проверь наше снаряжение, возможно, придётся действовать быстро. Рейн, мне нужна вся информация об "Эхе", которую ты можешь вспомнить – протоколы, возможные уязвимости, как оно может проявляться.

Он снова коснулся плеча, но боль уже не имела значения. Рассвет только начался, но настоящая битва, похоже, была ещё впереди. Ковалёв был ранен, но не побеждён. И его "Эхо" уже дрожало в самой структуре города, готовое отозваться на зов своего создателя.

— Мы найдём его, — твёрдо сказал Макс. — И на этот раз убедимся, что его эхо замолчит навсегда.

— Торн, у нас тут туннель или подвальные помещения. «Эхо» ушёл туда, — доложил Смит по рации.

— Понял. Группа поддержки уже входит в здание с северного крыла. Не рискуй в одиночку, дождись их или Дэвиса. Но будь осторожен, сканеры засекли под землёй сильный источник энергии.

Но Смит чувствовал, что медлить нельзя. Если «Протокол „Тень“» действительно активирован, каждая секунда на счету. Он осторожно спустился по металлической лестнице. Внизу раскинулся неожиданно современный коридор с гладкими стенами и ярким освещением – полная противоположность заброшенному заводу наверху. Гул усиливался.

Вскоре к нему присоединился Дэвис, запыхавшийся, но решительный.

— Систему наверху почти подавил. Что здесь?

— Похоже, настоящая база, — прошептал Смит.

Они двинулись по коридору, миновали несколько дверей с электронными замками. За одной из них, со стеклянным окном, они увидели серверную комнату. Десятки стоек с мигающими индикаторами гудели, обрабатывая колоссальные объёмы данных.

— Вот оно — выдохнул Дэвис. — Это не просто узел связи. Это один из мозговых центров «Цепи».

В этот момент наушник Смита ожил голосом Торна, но на этот раз в нём не было обычной стальной выдержки.

— Смит, Дэвис плохие новости. Очень плохие. «Протокол „Тень“» — это не атака. Это… пробуждение. По всему миру фиксируем странную активность. Наши агенты под прикрытием в разных странах перестали выходить на связь. Несколько стратегических объектов – энергоузлы, транспортные хабы – сообщают о сбоях, но без следов внешнего взлома. Это похоже на… активацию спящих ячеек. Они уже были внутри.

Смит и Дэвис переглянулись. Осознание обрушилось на них ледяной волной. Фигура в маске, бой наверху, сам завод – всё это было лишь верхушкой айсберга, дымовой завесой. Пока они штурмовали «эхо», настоящая «Тень» уже расползалась по миру.

— Они использовали нас, — глухо произнёс Смит. — Наше нападение стало сигналом.

Внезапно экраны в серверной комнате погасли, гул стих. Коридор погрузился в аварийное красное освещение.

— Что происходит? — спросил Дэвис, поднимая оружие.

— Они отключаются, — ответил Смит. — Переходят в автономный режим или… стирают следы.

Из глубины коридора послышались тяжёлые шаги. Не одного человека. Несколько фигур медленно вырисовывались в красном полумраке. Они не были похожи на «Эхо». Эти были крупнее, вооружены до зубов, их движения выдавали профессиональных наёмников или солдат. Лиц не было видно за тёмными шлемами.

— Похоже, «Цепь» прислала уборщиков, — прорычал Смит, вскидывая винтовку. — Дэвис, прикрывай!

Новая битва началась в тесных коридорах под землёй, в самом сердце вражеского узла. Снаружи, над Вашингтоном, начинал брезжить рассвет, но туман не рассеивался. Он лишь становился гуще, скрывая город, который уже не был прежним. «Тень» вышла на охоту, и её истинное лицо оставалось неведомым. Вопрос был уже не в том, как остановить «Эхо», а в том, как выжить в мире, где враг повсюду и нигде одновременно. Рассвет принёс не свет, а лишь новое, более глубокое погружение во тьму.

В этот момент из вольера Шипа раздался оглушительный рев, за которым последовала серия мощных ударов по металлу. Несколько прожекторов автоматически повернулись на шум, освещая велоцираптора, который яростно атаковал забор в самой дальней точке от них.

— Отвлекающий маневр! — крикнул Алекс. — Маркус, оставайся здесь, проверь дренаж! Я к Шипу!

Алекс рванулся к другому концу вольера. Шип действительно вел себя необычно агрессивно, прыгая на забор с такой силой, что прутья вибрировали. Смотрители у его вольера были напряжены, держа наготове транквилизаторы. Но Алекс заметил – Шип бил не когтями, а скорее телом, создавая максимум шума, но не реальной угрозы прорыва. Он отвлекал их.

Внезапно скрежет у вольера Клыка прекратился. Через несколько секунд по рации раздался взволнованный голос Маркуса:

— Алекс, возвращайся! Быстро! Клык... он нашел кое-что.

Когда Алекс подбежал обратно, Маркус стоял у дренажного выхода, освещая фонарем массивную стальную решетку. Несколько прутьев были заметно погнуты изнутри. Но самое страшное было не это. У основания решетки, где бетон немного раскрошился со временем, виднелся свежий подкоп. А рядом с ним лежал крупный, плоский камень со следами когтей – Клык использовал его как инструмент, чтобы долбить и расширять щель под решеткой.

— Он не просто копал землю, — сказал Маркус, его голос был едва слышен. — Он пытался разбить бетон. И смотри... он почти добрался до кабельного канала. Еще немного, и он мог бы перегрызть основной силовой кабель всего сектора.

Пока они осматривали повреждения, доктор Лин подоспела с планшетом. Она всю ночь анализировала записи и данные датчиков.

— Я просмотрела отчеты по строительству парка, — сказала она быстро. — Эта дренажная система старая, еще от первых построек на острове. Она проходит под несколькими вольерами. Если Клык понял, что может использовать ее как... как сеть тоннелей...

— Он сможет обойти наши укрепления и датчики, — закончил Алекс, чувствуя, как леденеет кровь. — Он не просто пытался выбраться. Он искал уязвимость в самой системе.

Рекс, стоявший рядом, вдруг издал низкий, угрожающий рык, глядя не на вольеры, а в сторону джунглей за периметром. Алекс проследил за его взглядом, но увидел лишь стену темноты. Однако инстинкты тираннозавра редко подводили.

— Что там, Рекс? — тихо спросил он.

В этот момент один из дальних датчиков движения на внешнем периметре парка коротко пискнул, передав сигнал тревоги на пульт охраны, но тут же замолчал. Техники доложили, что это, вероятно, сбой или крупное животное из джунглей. Но Алекс так не думал.

— Они проверяют нас со всех сторон, — сказал он команде, собравшейся вокруг. — Они умнее, чем мы думали. И они действуют сообща. Маркус, нужно немедленно заварить все выходы этой дренажной системы, залить бетоном, что угодно! Лин, мне нужен полный анализ всех старых коммуникаций под парком. Мы должны знать, где еще могут быть слабые места.

Работы начались немедленно, еще до рассвета. Усталость смешивалась с растущим страхом. Хищники затихли, словно наблюдая за суетой людей и оценивая их реакцию. Алекс стоял у вольера Клыка, глядя в темноту, где скрывался дейноних. Он больше не видел в нем просто опасное животное. Он видел расчетливого противника, который учился на каждой их ошибке.

Когда первые лучи солнца пробились сквозь туман, осветив свежие бетонные заплаты и следы ночной работы, Алекс понял, что это была лишь первая битва в долгой ночной охоте. Хищники не отступили – они лишь сменили тактику. И где-то там, в тенях вольеров или, возможно, уже за их пределами, они готовились к следующему шагу. Трещины в обороне парка становились все шире, и Алекс чувствовал, что удержать контроль становится все труднее. Игра перешла на новый, гораздо более опасный уровень.

— Описывайте вашу катастрофу муниципального масштаба, господин Толстосум, — проговорил Грогнар, стараясь придать голосу максимум официальности и минимум желания швырнуть гарнитуру в стену.

— Мой «Трон Раздумий Марка Аврелия»! Эксклюзивная модель! С функцией самоочищения, подогревом сидения и встроенным модулем экзистенциальных афоризмов для стимуляции мыслительного процесса! Он… он бастует!

Грогнар моргнул. Трон Раздумий? Экзистенциальные афоризмы? Он медленно начинал понимать, о каком «троне» идет речь. Его худшее предчувствие из прошлой главы обретало плоть. Или, вернее, фаянс.

— Бастует? – переспросил он, стараясь не представлять себе картину. – Не смывает? Протекает? Афоризмы повторяются?

— Хуже! Гораздо хуже! – взвизгнул Финеас. – Он… он отказывается выполнять свои прямые обязанности! Заявляет, что его фарфоровая душа жаждет иного! Что цикл принятия и отторжения бессмысленен! Он… он погрузился в глубокую меланхолию! Вместо бодрого журчания при смыве – тихие, скорбные вздохи! А вчера… вчера он отказался принять… эээ… входящий документ… мотивировав это «презрением к тщете всего сущего»! Я полчаса вел с ним переговоры! С собственным унитазом!

Грогнар зажал переносицу. Говорящий унитаз с экзистенциальным кризисом. Вселенная явно издевалась над ним. После котла-сноба это было следующим логичным шагом по лестнице абсурда, ведущей прямо в дурдом.

— Вы пробовали перезагрузить его? Отключить модуль афоризмов? Может, обновление прошивки требуется? – Грогнар перебирал стандартные технические решения, понимая их полную бесполезность.

— Разумеется! Я не варвар! – возмутился халфлинг. – Перезагрузка не помогла! Модуль афоризмов молчит, он сам генерирует! И такие мрачные, знаете ли! «Всё есть прах, и в прах обратится особенно ты, Финеас». Это он мне сегодня утром выдал! Представляете?! Это подрывает мою работоспособность! Как я могу визировать прошения, когда собственный туалет предрекает мне скорый распад?!

Грогнар глубоко вздохнул, собирая остатки профессионализма и здравого смысла. Он – Заклинатель Котлов. Мастер Артефактной Психологии. Пришло время оправдывать новую должность.

— Господин Толстосум, — начал он медленно, подбирая слова. – Возможно, ваш… эээ… Трон Раздумий… чувствует себя… нереализованным?

— Нереализованным?! – голос Финеаса поднялся до ультразвука. – Да он самая передовая модель на рынке! У него полированный фаянс! Три режима подогрева! Позолоченная ручка смыва! Чего ему еще не хватает?!

— Возможно… смысла? – осторожно предположил Грогнар, чувствуя, как его мозг плавится. – Он размышляет о тщете всего сущего. Может, ему нужно почувствовать свою значимость? Свою… эээ… незаменимость в экосистеме вашего дома?

В трубке повисла тишина, нарушаемая только пыхтением халфлинга.

— Вы предлагаете мне… похвалить унитаз? Рассказать ему, как он важен для… эээ… круговорота веществ в доме?

— Именно так, — подтвердил Грогнар с твердостью обреченного. – Попробуйте объяснить ему, что его функция, хоть и кажется рутинной, на самом деле – краеугольный камень бытового комфорта и гигиены. Что без него… эээ… наступит хаос. Возможно, это вернет ему мотивацию к работе.

Снова послышались шаги, потом приглушенный, нервный голос Финеаса:

— О, могучий Трон Раздумий… Твой фаянс сияет чистотой… Твой механизм безупречен… Ты… ты незаменим в поддержании порядка и… эээ… благополучия в этом доме… Твой вклад… он… он колоссален! Не думай о тщете, думай о… эээ… стабильности! О важности предсказуемого цикла!

Внезапно из трубки донесся звук. Не скорбный вздох, а решительное, почти деловое… журчание. Потом щелчок механизма.

— О, Великая Бюрократия! – выдохнул Финеас. – Он… он сработал! Он принял! Кажется, он внял моим словам! Грогнар! Вы… вы не просто гений! Вы – сантехник душ! Философ фаянса! Я потребую выписать вам премию! Или хотя бы почетную грамоту! Благодарю!

Связь прервалась. Грогнар сидел неподвижно, глядя на потухший багровый кристалл. Сантехник душ. Философ фаянса. Это звучало еще хуже, чем Заклинатель Котлов.

Рядом, разумеется, тут же возникла Лира. В ее глазах горел огонь чистой прибыли.

— Грогги! Я все слышала! «Сантехник душ»! Это же великолепно! У нас новый слоган! – она потрясла в воздухе очередным пергаментом, где уже красовалось: «МагиТехСервис: Не только котлы! Решаем экзистенциальные проблемы любой сантехники! Грогнар – ваш проводник в мире фаянсовой философии!»

Грогнар перевел взгляд с пергамента на чашу с Нектаром Продуктивности. Он сделал еще один глоток. Напиток был обжигающе сладким, почти приторным. Он больше не был уверен, нравится ему это или нет. Он просто плыл по течению этого безумия. До обеда оставалось двадцать минут. Интересно, кто позвонит следующим? Говорящий меч с боязнью крови? Летающий ковер с аэрофобией? Он уже ничему не удивлялся. Он был Грогнар Кровожадное Рыло, Сантехник Душ. И цирк определенно продолжался.

— Вы пришли за Ключом, — произнесла фигура. Ее голос был одновременно шепотом и раскатом грома, от которого задрожали зеркала. — Но Ключ не для вас. Он принадлежит Забытым.

Луций шагнул вперед, поднимая кристалл.

— Мы победили Стража и прошли ваши ловушки. Ключ наш по праву.

Фигура рассмеялась, и смех ее был подобен треску ломающегося льда.

— Право? Вы, смертные, ничего не знаете о праве. Этот храм — тюрьма, а Ключ — цепь, связывающая древнюю силу. Вы думаете, что взяли его? Нет. Это он привел вас сюда.

Габриэль натянул тетиву, но фигура лишь взмахнула рукой, и лук вырвался из его рук, ударившись о стену.

— Ваше оружие бесполезно, — сказала она. — Но я дам вам шанс. Ответьте на вопрос Забытых, и, возможно, вы уйдете живыми. Откажитесь — и ваши души станут частью этих стен.

Торвальд сжал топор, но Луций остановил его жестом.

— Какой вопрос? — спросил он, стараясь выиграть время.

Фигура медленно подняла руку, и зеркала вокруг вспыхнули. В каждом из них появилось изображение: Луций, стоящий над телом дракона; Габриэль, стреляющий в руны; Торвальд, разбивающий камень; Эрик, разрезающий ловушки. Но затем картины изменились. Луций увидел себя, предающего товарищей ради власти. Габриэль — крадущего Ключ для себя. Торвальд — оставляющего отряд ради славы. Эрик — поджигающего храм, чтобы никто не узнал его тайн.

— Что вы сделаете, когда Ключ потребует жертвы? — спросила фигура. — Каждый из вас несет тьму в сердце. Назови свое желание, Луций, и я покажу, к чему оно приведет.

Луций почувствовал, как Ключ Света в его руке стал тяжелее, словно впитывая его мысли. Он посмотрел на товарищей. Торвальд выглядел готовым броситься в бой, Габриэль — настороженным, Эрик — напряженным, но все они ждали его решения.

— Мое желание? — Луций сжал кристалл сильнее. — Я хочу, чтобы мы все вышли отсюда живыми. Вместе.

Фигура замолчала, ее глаза сузились.

— Благородно. Но наивно. Ключ не терпит лжи. Назови свое истинное желание.

Луций почувствовал, как холод Ключа проникает в его разум, вытаскивая образы: власть, слава, месть за старые раны. Он стиснул зубы, борясь с видениями.

— Я сказал правду, — выдавил он. — Мы — отряд. Мы сражаемся вместе. И умрем, если придется, тоже вместе.

Зеркала задрожали, отражения героев исказились еще сильнее, а затем начали трескаться. Фигура в плаще отступила на шаг, ее голос стал тише.

— Ты отвергаешь соблазн? — Она наклонила голову. — Интересно. Но Ключ все равно испытает вас.

Платформа в центре зала вспыхнула, и из нее поднялись четыре тени — точные копии героев, но с пустыми глазами и искаженными лицами. Каждая тень держала оружие своего двойника: меч Луция, лук Габриэля, топор Торвальда, кинжал Эрика.

— Сразите свои тени, — сказала фигура. — Или они поглотят вас.

Тени бросились в атаку. Луций едва успел блокировать удар своей копии, чей меч двигался с нечеловеческой скоростью. Габриэль уклонялся от стрел своей тени, каждая из которых оставляла ледяной след в воздухе. Торвальд сцепился со своей копией, их топоры сталкивались с оглушительным звоном. Эрик танцевал вокруг своей тени, пытаясь найти слабое место.

— Они знают наши приемы! — крикнул Габриэль, прячась за колонной.

— Тогда меняйте тактику! — ответил Луций, отбрасывая тень ударом щита.

Он заметил, что тени двигаются синхронно с рунами на платформе.

— Эрик! Руны на полу! Уничтожь их!

Эрик, уклоняясь от удара своей тени, бросился к платформе. Он вонзил кинжал в одну из рун, и тень Торвальда замерла, а затем рассыпалась в пыль.

— Работает! — крикнул он, переходя к следующей руне.

Один за другим герои уничтожали руны, и тени слабели. Луций, собрав последние силы, прыгнул к своей тени и вонзил меч в ее грудь, одновременно с тем, как Эрик разрушил последнюю руну. Тень Луция издала беззвучный крик и исчезла.

Зал погрузился в тишину. Фигура в плаще медленно растворилась в воздухе, оставив лишь эхо слов:

— Ключ принял ваш выбор… пока.

Луций поднял Ключ Света, который теперь сиял ровным, чистым светом. Зеркала вокруг потускнели, отражения исчезли.

— Это было слишком близко, — выдохнул Габриэль, подбирая свой лук.

Торвальд хлопнул Эрика по плечу.

— Хорошая работа, малыш. Я уж думал, моя тень меня прикончит.

Эрик слабо улыбнулся, но его взгляд был прикован к дальней стене, где открылся новый проход.

— Похоже, храм еще не закончил с нами.

Луций кивнул, чувствуя, как Ключ пульсирует в его руке.

— Тогда идем. Вместе.

Отряд двинулся к новому проходу, готовый встретить лицом к лицу любые испытания, которые Храм Забытых приготовил для них.