Лига психотерапии

С рождения сына она знала, что с ребёнком у неё что-то не так. Старший был ближе к сердцу, роднее, хоть и ершистый; младшая была ласковая, болтушка и проказница. А со средним она знала - не складывается.

Свою тонну книг по воспитанию детей она перечитала ещё в молодости. Сыну, казалось, ничего от них не надо: ни подарков, ни объятий. С детьми во дворе особо не играл, сторонился. К отцу тянулся, ездил с ним на рыбалку. Остальное было ему не интересно.

У неё попросил однажды набор инструмента для резьбы по дереву. Это было в его седьмом классе. Она удивилась, стала узнавать, что лучше купить. Никаких денег было не жалко, билась одна мысль - хоть так дать то, что не додала, не вложила, не долюбила. Поиски свели её с мастером резьбы по дереву, у него сын и перенял основы ремесла.

В школе учился сам, хорошо. После школы сын уехал из их маленького города в большой, поступил. Домой не приезжал, - начал подрабатывать. В гости не приглашал, а они показаться дома и не уговаривали - знали, что давить бессмысленно. Пообещает под нажимом, чтобы отвязались, а в последнюю минуту всё переиграет так, чтобы вырулить по-своему.

Когда её мальчику было десять, она разговаривала с психологом о том, в чём её вина, что она сделала не так, что он таким вырос.

Где совершила ошибку?

Психолог задавала пугающие её вопросы - страшным было то, что психолог как будто сына знала, предчувствовала то, как он поступит в разных ситуациях. Потом говорила с ней про то, что ошибки никакой нет, что между людьми бывают разные отношения, и у её мальчика - такой вот тип привязанности, избегающий.

Она шла домой, повторяя про себя слова про то, что он таким уродился и она в этом не виновата. Чувствовать себя недоматерью она перестала только в его шестнадцать, когда он, волнуясь, подарил ей собственноручно вырезанную липовую шкатулку.

Она обомлела, а сын показывал кто где: на крышке скульптурно изображены были и отец, и брат с сестрой, и она с ним у костра, все вместе на рыбалке. Всю композицию он придумал и сделал сам.

После вуза сын приехал один раз повидаться и сказать им, что на Родину не вернётся.

Работать устроился вахтами, чтобы скопить на квартиру в большом городе. Не пил, не курил. С тем, что он проживёт всю жизнь один, она не могла и не хотела смириться.

Раз в неделю она ему звонила, ненадолго. Денег он накопил, квартиру купил, зарабатывал сначала на ремонт, потом на хорошую кухню. Всё сам, без женской руки, - когда речь зашла о кухне, она твёрдо сказала, что после выходных приедут с отцом на новоселье.

Спрашивала, что привезти, что подарить. "Не надо ничего везти, у меня все есть", - как же ранил её раньше этот ответ! Сейчас она ответила спокойно, мол, поняла.

В выходные на базаре столкнулась с учителем по резьбе. Он сильно сдал. Спрашивал, как у сына дела, рассказывал о своих многолетних хворях. Уговорил их с мужем поехать к нему прямо с базара.

В подарок сыну повезли от него тяжёлый мешок грушевых чурбачков. На словах просил передать, что высушена древесина на совесть, сушил для себя.

Дверь по адресу сына им открыла пухлая белокурая девушка. Отец только крякнул.

- Спустись к машине, гостинцы поможешь поднять. Тебе там мешок кой-чего передали, - попросил сына.

Всю дорогу домой она проплакала.

Соседки завидовали, какой он у неё ответственный, разумный и самостоятельный, а ей не хватало его ребячьей открытости, желания прильнуть к маме, того, что было в отношениях с другими детьми - души, тепла. Так и вырос, в своём дому хозяин и при хозяйке теперь. Навсегда взрослый.

- Не угодишь тебе! То один он - плачешь, то женат он - плачешь, - не мог взять в толк, отчего у неё льются слёзы, муж.

Она плакала не о нём, а о себе. О третьем ребёнке, которого у неё не было.

Младшая дочь взяла дело в свои руки, навела мосты, подружилась в Фейсбуке с невесткой. Приходила, показывала ей на компьютере фотографии, которые та выставляла.

Сын тоже там в Фейсбуке был, вёл страницу. Лица его там не было, только на снимках - вырезанные из дерева фигурки. Непостижимо живые.

Она заходила на его страницу каждый день. Научилась лайкать его посты.

Написал он на своей странице только один раз.

На смерть мастера, у которого учился.

Про то, как много этот человек ему дал. Про то, как важно ему было встретить человека, который чувствовал сокровенные движения его души, даже когда словами он не мог их сказать. Про то, что в жизни таких людей у него было только двое - мастер и мама, которая подарила ему первые инструменты, поддержала в учении, всегда верила в него.

Что она не похожа на других мам - она не любит пустые разговоры. А однажды привезла ему тяжеленный мешок дров в подарок, а не занавески и кастрюли на обзаведение хозяйством. Но это был самый желанный подарок на свете, потому что древесину сушил далеко в другом городе его учитель, и это его наследство. Это его дух делает такими чудесными его скульптурки.

В комментариях к посту чужие люди восхищались ею и пели осанну её материнству.

Она молча легла пластом и не могла сдвинуться с места два дня. О том, что она передумала внутри себя, она никому никогда не рассказала.

Источник

В декабре (2017 года) в Общественной палате РФ прошел круглый стол «STOPSTIGMA: #ВремяМеняться, время говорить об этом». Эксперты в психологии и психиатрии рассказали, как страх говорить о психических заболеваниях в обществе порождает новые болезни.

Почему о психических расстройствах нужно говорить?

От психических расстройств не застрахован никто. По данным ВОЗ, с психическими расстройствами сталкивается каждый четвертый человек на планете. В реальности эти цифры могут быть намного больше. Эксперты отмечают: тема психических расстройств в нашем обществе настолько табуирована, что люди часто боятся проходить лечение или просто не понимают, что с ними происходит — почему так колет сердце в лифте, почему не удается сосредоточиться на работе и так грустно, хотя жизнь течет как обычно?

Многие до сих пор считают, что если придут к психиатру поговорить о своей депрессии или привычке мыть руки каждый час, то их запрут в больнице, отберут права и с позором выгонят с работы.

«Представьте, что человек с хроническим диабетом больше всего на свете боится, что его будут лечить, и больше всего на свете боится, что об этом кто-то узнает. Это абсолютно немыслимая ситуация, но с психическими болезнями это и происходит, — рассказывает эксперт в области АВА-терапии и системы альтернативных коммуникаций, переводчик-синхронист Александра Губарева. — Когда у вас с 18 лет психологические феномены, и все, что вы делаете — это пьете пустырничек, расслабляетесь и спите побольше – это может закончиться принудительной госпитализацией. Людей, которые оказались в этом положении могло бы быть значительно меньше, если бы об этом можно было говорить».

На конференции эксперты задали аудитории вопрос: «Кто готов обратиться за психологической, психиатрической помощью?» «Да» ответили 9%. Анонимно на тот же вопрос «да» ответили уже 37%. Когда организаторы уточнили, что консультация бесплатна, «да» ответили уже 70%.

«В основе стигматизации лежит страх говорить о чем-то. Этот страх заменяет большинство эмоций, — объясняет психиатр, заведующий медико-реабилитационным отделением ПКБ №1 им. Н.А. Алексеева Аркадий Шмилович. — Необязательно все 70% аудитории были больны, но это значит, что у 70% есть вопросы, которые они хотели бы обсудить со специалистом».

По словам Шмиловича, работа по снятию стигмы должна вестись постоянно. «Представьте молодого человека как саженец молодого дерева, на котором появилась царапина — психическое расстройство, даже не достигающее степени болезни. И при определенных условиях эта царапина разрастется до неимоверных размеров и в конечном итоге деформирует молодое дерево. Поэтому все наши усилия должны быть направлены на создание безопасных условия для обращения людей», — считает Шмилович.

Как об этом говорят сейчас?

В учебнике по математике для восьмого класса есть такая задача, показывает главврач психиатрической больницы №1 имени Алексеева (бывшая психбольница имени Кащенко,— прим. ТД) Георгий Костюк:

«В психиатрической больнице есть главный врач и много сумасшедших. В течение недели каждый сумасшедший один раз в день кусал кого-нибудь (возможно, и себя). В конце недели оказалось, что у каждого из больных по два укуса, а у главного врача — сто укусов. Сколько сумасшедших в больнице?»

Можно только представить, говорит главврач, какое отношение к психическим расстройствам формируют у подростков такие истории: «В итоге, как выглядит наш пациент в восприятии общества? Мы проводили опрос, в ходе которого меньшинство проголосовало за самую мягкую характеристику — это «нуждающийся в помощи иждивенец». Намного больше людей выбрали ответы «неадекватный человек» и «непредсказуемый в поведении»».

Как говорит Александра Губарева, в обществе сложился стереотип: все «нормальные» люди — разные, а все люди с психическими расстройствами — одинаковые, и их одинаково надо бояться. «Все шизофреники с топорами, а все биполярщики берут огромные кредиты. Агрессия общества очень сильно мешает людям», — говорит Губарева.

Чуть меньше половины людей с ментальными нарушениями (42%) сталкиваются с дискриминацией как минимум раз в месяц. Больше половины людей с нарушениями психического здоровья считают такую стигматизацию даже более разрушительной, чем болезнь саму по себе, приводит данные организации Mental Health Foundation председатель Комиссии ОП РФ по развитию некоммерческого сектора и поддержке социально ориентированных НКО Елена Тополева-Солдунова.

Как об этом нужно говорить?

Не надо называть человека с расстройством психики «душевнобольным». Европейский суд по правам человека, например, против этого термина, поскольку он не поддается точному определению и не пригоден для использования в официальных документах. Кроме этого, его могут счесть оскорбительным.

«Я не сомневаюсь, что люди с хорошим воспитанием не назовут человека с инвалидностью «калекой», точно так же как не назовут человека с психическим расстройством «душевнобольным». Да, есть терминология, которая пришла с Запада, которая называется «сначала человек, потом заболевание». Может быть, это имеет смысл, потому что мы не переносим болезнь на человека, и это стоит принять за правило», — советует главный редактор Агентства социальной информации Алена Быкова.

Не переносить болезненное состояние на личность. Очень многие проявления психических расстройств, которые могут доставить проблемы, вполне корректируются курсом лечения. Не надо считать людей с психическими расстройствами плохими или ненадежными. «Неправильно говорить не «ты в депрессии», а «ты безвольная тряпка», не «ты в гипомании», а «ты безалаберный, человек, на которого нельзя положиться»» — подчеркивает соавтор книги «С ума сойти! Путеводитель по психическим расстройствам для жителя большого города» Дарья Варламова.

Не советовать человеку с расстройством «взять себя в руки» или «просто не нервничать». Это не помогает людям в депрессии или с паническими атаками, а, скорее, наоборот, вызывает отторжение. Очень важно с эмпатией и уважением относиться к попыткам людей говорить о своем диагнозе, говорит Варламова. «Многие люди опасаются даже своим близким говорить о своем состоянии, потому что знают, что им скажут: «соберись, тряпка», «жить трудно», «мы все в России живем и ничего, держимся, а ты тут расклеился»».

Не надо романтизировать психические расстройства

В культуре психические расстройства нередко романтизируются. С каждым годом этот тренд усиливается — от книги «Множественных умов Билли Миллигана» до песни «Биполярочка» Оксимирона, — считает декан факультета коммуникативного менеджмента РГСУ Игорь Романов.

Романтизацию психических расстройств можно считать позитивной стигматизацией. «Мы знаем большое количество фильмов, где образ человека с какими-то психическими проблемами — это образ человека, который обладает дополнительным ресурсом. Например, сериал Perception («Восприятие», — прим. ТД), где [главный герой] — преподаватель нейробиологии с параноидальной формой шизофрении. Его галлюцинации и голоса становятся проводником к его бессознательному и помогают ему расследовать преступления. Многие относятся к этому с завистью, как к некоему ресурсу».

Романов отмечает, что раньше психические расстройства чаще рассматривалась в контексте карательной психиатрии — например, в известном фильме «Пролетая над гнездом кукушки». Сейчас массовая культура делает психиатрические ярлыки привлекательными для аудитории — как в сериале Netflix «Легион», где главному герою был поставлен диагноз «шизофрения». «Позитивная стигматизация мотивирует залезть в себя покопаться — а вдруг я тоже такой же интересный? Вдруг про меня тоже можно снять фильм? Все это приводит к представлению, что если у тебя нет проблем с психикой и никакого психиатрического диагноза, то ты непонятно кто, не интересен ни себе, ни людям».

Автор: Алена Агафонова

Статья из журнала "Такие дела"

Люди, которые всегда знают, как правильно, и очень любят поучать и осуждать окружающих. Знакомы вам такие?

Жил-был на белом свете человек Белое Пальто. Прозвали его так потому, что никто никогда не видел его в другой одежде: даже когда вокруг сгущались тяжелые тучи, а люди разбегались по укрытиям, разбрызгивая воду и грязь, на Белом Пальто не было ни единого пятнышка — ослепительнее молнии, он величаво прогуливался по бульвару, изящно подобрав рукой длинный подол.

Что бы вокруг ни происходило, ничто не ускользало от его требовательного взгляда. Мамам с колясками в автобусе Белое Пальто говорил, что они не заботятся об окружающих, занимая так много места. Бездомным людям в очереди за горячим обедом — что он сам никогда не смог бы так опуститься, как они, и есть то, что едят они. В компании приятелей, когда кто-то рассказывал нелепую или страшную историю, Белое Пальто всегда недоумевал: «Где ты это все находишь? С нормальными людьми такого произойти не может!» Один раз Белое Пальто даже искренне возмущался, что люди берут с собой в офис еду в контейнерах: «Это так противно и некрасиво. Почему бы во время обеда не ходить в кафе как цивилизованные люди?»

Сам Белое Пальто был человеком непростой судьбы: он любил повторять, что все невзгоды всегда преодолевал сам, что сам всего добился и никого никогда не просил о помощи. «Себя надо уметь делать. Я же смог организовать свою жизнь так, чтобы ни в чем не нуждаться! Остальное — отговорки для слабых». Он гордился тем, что относил себя к сильным и всегда знал, что делать, потому что был на шаг впереди.

Белое Пальто очень уставал от того, что никто ни в чем не разбирался. Стоило ему лишь посмотреть на явление, как оно тут же раскладывалось на понятные схемы. Надо было просто сделать это и вот это. Неужели это так сложно? Много сил уходило на то, чтобы давать людям советы из личного опыта. Это был неблагодарный труд. Однажды в городе организовывали благотворительный сбор вместо покупки ненужных вещей. Каждый решал отказаться от чего-то не очень нужного и переводил эти деньги в фонд. Белое Пальто сразу сказал организаторам: «Так вы ничего не соберете. Только рассердите всех. Благотворительность должна быть от души, а не по указке. И если жертвовать, то много, а не какую-то мелочь. Только тогда это имеет смысл для меня!» Белому Пальто тогда ответили, что он может организовать свой правильный благотворительный сбор, после чего он, возмущенный хамством, ушел.

Однажды утром Белое Пальто проснулся и почувствовал ужасную слабость во всем теле. Держась за стенку, он еле дошел до ванной комнаты и посмотрел в зеркало. Лицо было белым-белым. Он снова лег в постель. Мысли путались. «Надо просто собраться с силами и поехать к врачу». Белое Пальто сел в автобус и поехал. Ему ужасно хотелось сесть, но все места были заняты. Голова кружилась, пришлось присесть на корточки.

— Молодой человек, вам плохо?

— Да наркоман он, посмотрите, какой синий весь, глаза безумные!

— Если плохо, надо было на такси ехать.

— Да его же сейчас стошнит, выведите его из автобуса.

Белое Пальто вывели из автобуса. Когда зрение вернулось к нему, он обнаружил, что сумка исчезла, а на пальто появились следы обуви.

До больницы оставалось недалеко. В регистратуре его не хотели принимать без документов: «Возвращайтесь домой и вызывайте скорую». «Вы не понимаете — я потерял сумку и не смогу сейчас доехать в таком состоянии». «Сидите, ждите, может, доктор примет вас между пациентами, или очередь согласится вас пропустить. И пожалуйста, оставьте верхнюю одежду за пределами кабинета».

Он сдал свое пальто в гардероб и уселся в коридоре в конце очереди. Его бросало то в жар, то в холод, привычный контроль над ситуацией никак не возвращался. Он обратился к нескольким нахохлившимся людям, сидевшим поближе к двери врача:

— Вы не пропустите меня вперед? У меня такая ситуация…

— Молодой человек, мы ждем уже два часа. У нас тоже ситуация. Надо было оставаться дома и лежать, раз так. Надо было предусмотреть!

После приема Белое Пальто долго и как в тумане возвращался пешком домой. На полпути он решил сесть в автобус и проехать зайцем. Вышел со штрафом от контролеров, впервые нарушив правила. Уже у самого дома, когда конец его мучениям был близок, оказалось, что ключи от квартиры тоже были в пропавшей сумке. Белое Пальто сел на землю и обхватил голову руками.

Спустя несколько дней после того, как ему удалось встать на ноги, а перед этим найти сумку, попросив незнакомого человека на улице позвонить в автобусный парк, а потом уговорив незнакомого водителя довезти бесплатно до этого парка, Белое Пальто смог выбраться на встречу с друзьями:

«Со мной недавно произошло такое несчастье!..»

Друзья выслушали его довольно холодно. «На твоем месте я бы не выходил из дома». «Зачем ты сел в этот автобус, кто ездит на общественном транспорте в таком состоянии?» «Надо было постоять за себя!», «Всегда можно договориться, признай, что ты сам виноват». «А где, кстати, твое пальто?»

После всех несчастий белое пальто отправилось в химчистку. Человек Белое Пальто сидел и чувствовал себя беспомощным и маленьким, пытаясь оправдываться перед теми, кто точно знал, как надо было поступить. И это была очень неприятная позиция.

***

Человек Белое Пальто — это я. Это я рассуждала о проблемах людей, не осознавая, что ставлю себя в привилегированную позицию. Это я думала, что буду человеком, которого никогда не коснется сексуальное (и любое другое) насилие. Это я говорила: «Сама виновата!» или «Я в такой ситуации не ною» каждому, кто обозначал свою проблему вслух. Это я недооценивала труд волонтеров-активистов и посмеивалась над ними.

Когда мне кто-то лет пять назад впервые посоветовал снять белое пальто, я долго пыталась понять, что имеется в виду. «Белопальтовость» — это частный случай обесценивания, когда чьи-то проблемы и ситуации подвергаются «перекрытию» через осуждение или суждение свысока, такой способ самоутверждения, шитый белыми нитками.

Человек Белое Пальто — что бы ни случилось — всегда «выше этого». Феномен белого пальто тесно связан с привилегированностью и тем, что этот человек чаще всего не осознает этих своих привилегий. Например, паблик «яжемать» весь выстроен на этом: люди, которые не были матерями-одиночками, у которых нет многолетнего стресса, связанного с выживанием в тяжелых условиях, критикуют женщин, которые пытаются добиться хоть небольших преимуществ в городе, не очень приспособленном для матерей с детьми. Или когда состоятельные люди с недоумением говорят более бедным: «Как вы можете есть эти овощи и это мясо? Я закупаюсь только в «Азбуке вкуса»!»

Ну и, наконец, белое пальто — неудобная вещь сама по себе: оно сковывает твои социальные движения, редуцирует модель поведения и реакции на окружающие события.

Без белого пальто причинно-следственные связи вокруг начинают выстраиваться более понятно, а эмпатия становится одним из инструментов познания. Когда мы снимаем белое пальто, мы становимся не беззащитнее, а, на мой взгляд, наблюдательнее — начинаем видеть, как работают преимущества, и делиться ими с теми, кто в них нуждается. И вот это уже настоящее чудо.

Текст из журнала "такие дела"

Автор Дарья Серенко

Привет. Меня зовут Фаиль. И я хочу поведать свою историю депрессии в надежде, что кому-то это поможет. История отрывками из жизни. Для начала выношу свою саму историю жизни. Переписываю старые записи из дневника.

Место, где все началось.

Родился в самой обычной деревенской семье, где были мама, папа, бабушка, дедушка. Младенчества совсем не помню, как и своего отца. Он умер, как недавно сказала мама, от рака костей в 22-х лет. Настроение в семье до этого передать не могу. Но в моей памяти хорошо сохранилось, какое было оно после, как нечто само-собой являющееся. Под одной крышей, некогда бывшая единым целым, уже жили две семь: бабушка с дедушкой и я с мамой. Неразговорчивость, может даже враждебность, отстраненность к сторонам царили в доме, развеяно в воздухе, пропитаны в стены.

Так уж случается с детьми, что они полностью уподобляются родителям, будь то хорошее или плохое,  полезное или нет, может даже не сказанное или даже не осознанное самим родителем. Чтобы выжить и получить любовь и внимание мамы я делал все, что от меня требовалось: не разговаривать с "теми" людьми, не заходить к ним. Наверно, это был мой первый урок, как подавлять свои чувства. Вернее, своим чувствам не оставалось в этом мире необходимости, они были отстранены в угоду маме. Помню, как мама посылала меня в соседнюю комнату сказать спокойной ночи. Я это сказал выдав все свое безразличие к ним. Интерес мамы была на первом месте. Она была моим божеством, миром, дарующее любовь и ласку, доброту и тепло. Разгневать ее означало лишиться земли под ногами.

От себя не убежишь

Когда я пошел в первый класс, мы с мамой переехали в районный центр. Снимали однокомнатную комнату у какой-то тёти. Мои бабушка и дедушка вряд ли были довольны этим событием: их сын умирает, его жена враждует с ними, а после и совсем съезжает прихватив внука. Сам того не зная, я оказался в самой гуще бесконечного конфликта. Мне было  строжайше велено не разговаривать, не контактировать с "этими" людьми. Они приходили и раньше до нижеследующего события и давали мне шоколадку. Но шоколадка была найдена, а я получил побои за нарушение. Когда ставят вопрос всё или ничего, выбор очевиден. Я не представлял мира без мамы .

Они пришли еще раз, к моему несчастью во время урока. В последний раз. Я старался как мог. Мне было больно, обидно, горько, страшно, взволнованно, боязливо, озлобленно. Среди более двадцати человек никто меня не понимал, как можно отвергать бабушку с шоколадкой. Но я вытерпел, подавляя чувства. Я сделал это ради тебя, мама. Я боядся тебя потерять, твою любовь. Вечером того дня я услышал лишь слово "молодец". Отныне для меня мои бабушка с дедушкой стали врагами. Тех кого надо ненавидеть. За что я не знаю. Мне было сказано, что я маленький еще и ничего не понимаю. Отец стал алкоголиком или кем-то там еще. Впрочем, утаивание об отце было нормой.

У каждого свои секреты.

Каждый ребёнок рождается при участии мамы и папы, кем бы они ни были.Знать что-то об отце и матери в порядке вещей. Но в моём мире всё было наоборот. Мне ни то что не сообщалось, но и совсем наказывалось узнавать. У всех были свои отцы, но у меня, как физически, так и психологически  отсутствовал. Это тема была табу. И если я когда-либо заговорю с "той" стороной , то я лишался мамы.

В редкие моменты когда упоминалась эта тема, я превращался в помойную яму, куда вываливались все переживания, гнев, злоба, обида мамы. Я боялся и ждал развязки. К тому времени у меня установилось понимание любви - это лишение себя, жертвование. Когда и ко мне приехал автобус набитый первой школьной любовью, я не знал что с ней делать, и она так и осталась висеть в воздухе. Никому не нужная.

Рождение второго демона

Большое внимание мама уделяла моей сытости, здоровью, одежде и учёбе. Умудрялась даже сама учить и находить для этого время. Это было что-то вроде промежутка времени, когда она садилась вместе со мной и проверяла мои работы. Выделялась особой строгостью и наказанием, не утруждая себя в мерах, что под руку попадется. Это не касалось исключительно учебы, но и все проступки. Комната уже в малосемейке была хоть и большая, но деться было некуда. Мама - источник жизни и любви выводила свою агрессию, дневной стресс на мне через побои...

Бьет - значит любит

Во всем, конечно, я винил только самого себя. Ведь наказывают за провинение. Моя мама - божество во плоти не могла иметь изъяны, она была всегда права. Даже во время сильного гнева. Что меня путало, так это то, что она в одночасье из тирана преследователя превращалась в добродушного и милостивого спасителя, способного дарить любовь, защиту и понимание. Я тарялся не гневить её , точнее выполнять дела наиболее лучшим образом. Так у меня появился перфекционизм связанный с ответственность.

Я рос и  вместе с этим появлялись новые открытия - оказывается у бабушек есть имена, новые возможности, новое незнакомое бурление внутри меня. Незнакомые чувства отзывались во мне, как глухой звук. Но надомной торжествовали неловкость, смущение, унижение, вина, стыд.

Если говорить о теле, то все напряжение уходило на неё. Ведь в этом, как я думал, был весь секрет счастья, чтобы выдержать всё. Сначала оборону держал изнутри, потом снаружи. Чувства , после, уже значали что-то инородное, доставляющее лишь страдание и боль. Я пытался полностью их подавить. Человеческая личность перестала иметь значение. Но не было так просто. Часто и очень часто во время ожидания или свободной минуты (в обществе) я не знал куда себя деть. Полностью отсутствовала спонтанность. Всё рассчитывалось, продумывалось до потери памяти. Простые детские развлечения перестали иметь значение. Я полностью погрузился в себя сам же себя там замуровал. Это была многометровая бетонная стена интроверта от внешней угрозы. Я не понимал, как можно получить удовольствие от танцев, прогулки, общения, любви... Со стороны я, может быть, казался трудолюбивым, однако я занимал себя только для того, чтобы не испытывать внутреннее жжение, от которой я не находил покоя. Я был одиноким, но одинокость сжирала меня. Быть самим собой значило невероятное.

Голодные игры.

Пристанище я нашёл в играх. Сначала в телефонных , потом и в компьютерных. Это занятие засасывало меня надолго и полностью. У мамы были резко категорическое мнение на этот счёт. А если быть точнее, первым делом я засматривался телевизором. У меня, как у мамы, начало портиться зрение, по неведомым мне причинам. Но в компьютерных играх я засиживался надолго и до сих пор.

Это мир, в котором я мог хоть как-нибудь самовыражаться, управлять, влиять, двигать, вообще иметь значение. Ту свободу, которую там я получал,  не шла ни в какое сравнение с реальностью. Но спокойно поиграть я не мог. Я прятался, засекал время пока мамы нет дома. Каждый раз, когда она видела меня перед монитором, она меня одергивала, заставляла выключать. Компьютер стал кнопкой давления и управления. Но не только игры меня интересовали, а даже сам комп, приграммы. Содействие, а не противодействие, мне бы как никогда помогло. Но даже это не имело значение.

Учиться, учиться и ещё раз учиться

В универ пошел просто и потому что надо получить в\о, а без него "никак". Закончил его, так и не зная что с этим мне делать.

Работа представлялась мне филиалом ада на земле. Как истинный перфекционист, я должен идеально выполнять обязанности. Трудно переживал замечания, критику. Само собой напрягался при виде начальства и иррационально ждал ругани, критики. Боялся своего гнева.

Отношения не строил и не понимал их значения, кроме необходимости и внуков. К ужасу отмечал, что в определении любви в моём значении присутствует гнев, ярость.

К депрессии отношусь как к спасению и я благодарен ей. Но осознание правды невыносимо, тяжело, его некуда деть, грызёт изнутри, уничтожает и каждый раз напоминает о себе, извращая события и восприятие. Единственным верным решением остаётся выразить эмоции. Тот зажатый гнев и несправедливость.

Моё спасение лежит в глубоком колодце, куда даже заглядывать, думать об этом страшно. Я гордился, написав эти строки, думал какой я крутой. Но то что до осознания доходит, постепенно открывая правду, выстраивая мозаику, ужасает и нету спасения.