Сообщество - Мир кошмаров и приключений

Мир кошмаров и приключений

213 постов 1 133 подписчика

Популярные теги в сообществе:

2

Раковая ночь

эта история была написана мной под действием делирия

Темной ночью, когда мрак окутал город, я лежал в комнате своего друга Григория. Мои мысли были далеко, и лишь шум ветра за окном нарушал тишину. Вдруг, дверь скрипнула, и я услышал шаги. Сердце забилось быстрее — я знал, что это Светлана.

Она вошла в комнату, и я увидел, что она не одна. С ней был человек, которого я не знал. Светлана замерла на мгновение, видимо, не ожидая меня здесь увидеть. Но я не мог скрыть своего гнева.

— Как ты могла? — воскликнул я, вскакивая с кровати. — Ты опять предала нас!

Светлана попыталась оправдаться, но я не слушал. Я подошел к ней, схватил ее за плечи и вывел из комнаты. Она кричала и сопротивлялась, но я был непреклонен.

Я затащил ее в ванную комнату и, не помня себя от ярости, ударил ее. Она упала на пол, и я услышал треск. Я разбил унитаз, и его осколки разлетелись по всей комнате.

В этот момент в комнату ворвался ее спутник, Леша. Он попытался защитить Светлану, но я был сильнее. Я схватил его за руку и сломал ее. Леша вскрикнул от боли, но я не остановился.

— Больше так не будет! — крикнул я, продолжая наносить удары. — Ты поняла?

Светлана лежала на полу, истекая кровью. Я чувствовал, что зашел слишком далеко, но не мог остановиться. Я вышвырнул Лешу из дома, и он исчез в ночной темноте.

Григорий, узнав о произошедшем, не смог пережить измены Светланы. Он бросился с моста в реку и утонул. Утром его тело нашли на берегу.

Светлана тоже не смогла пережить этот кошмар. Ее нашли мертвой на скотобойне, где она, видимо, искала успокоение от своих грехов.

Я остался один в этом мрачном доме, наполненным болью и отчаянием. Но я знал, что должен двигаться дальше, несмотря ни на что.

Показать полностью
12

Невыдуманные истории, о которых невозможно молчать

Эта жуткая история произошла со мной, когда я отдыхал летом в селе у своей любимой бабушки. Рядом с ее участком проходит старенькая деревенская дорога. Дом расположен как раз на повороте, а дальше дорога уходила куда то вдаль где на горизонте виднелись заброшенные домики. Как то я решил спросить у бабушки что это за дома и кто там живет

Бабушка вдруг помрачнела и пробурчала что мол там находится заброшенная деревня в которой будто бы давным давно поселились оборотни и мутанты. Якобы там каждый вечер на дорогу выходит оборотень и заманивает зевак в свое логово. "Не ездий ты туда от греха подальше" -заключила бабушка. "Лучше посмотри вечером телевизор"

Но меня было уже не остановить. Все эти страшилки меня только раззадорили и я понял что не успокоюсь пока не посмотрю на эту проклятую деревню Бабушке сказал что не верю во всякую нечисть, что я "только одним глазком" и вообще я на транспорте, что может пойти не так?

Как же я ошибался...

Вечером я заправил свой старенький мопед и выехал на старую дорогу. Миновал тот злополучный поворот...

Где то через полчаса езды я наконец увидел покосившийся указатель с названием населенного пункта. Вот она, та самая деревня... Я проехал указатель

Через 300 метров мне вдруг показалось, что вдалеке маячит какое то пятно. Я включил дальний свет и притормозил

Вдалеке стоял какой то ребенок и махал мне рукой...

"Что здесь делает ребенок в такое время?" - подумал я. На всякий случай я решил осмотреться и увидел справа заброшенный дом...

"Это конечно все подозрительно, но я пожалуй проеду вперед еще чуть-чуть" решил я

Ребенок, увидев что я не остановился, начал еще сильнее махать руками и заулыбался. Но от этой улыбки мне вдруг стало не по себе

"Откуда он все таки здесь взялся? Почему он скалит зубы? А может все что рассказала бабушка- правда? Поеду-ка я отсюда", решил я и начал разворачиваться.

Я оглянулся напоследок и увидел что ребенок уже не машет и не улыбается, а стоит и пристально на меня смотрит...

Вдруг в темноте раздался истошный крик. Я увидел как из окон того самого дома вдруг выскочили черные силуэты и поскакали к дороге

Я дал по газам, мопед взревел и помчал меня обратно к любимой бабушке

Между тем за моей спиной продолжались крики и вопли но я смотрел на дорогу и мне некогда было оборачиваться

"Наверное вся эта чертовщина должна закончиться, когда я проеду указатель" подумал я

До указателя оставалось совсем чуть чуть, как вдруг я налетел на яму, мопед дернуло в сторону, я затормозил но не справился с управлением, упал вместе с ним на асфальт и понял что сильно ушиб колено

Тут я увидел что за мной гонятся как минимум 7 непонятных существ, а вместо мальчика непонятная субстанция

Я кое-как вылез из-под мопеда и заковылял к указателю... Но ушибленная нога мешала мне идти.

К сожалению, эти твари были уже совсем близко. Я снова упал на асфальт и пополз в ближайшие кусты. "Съедят так съедят, чего уж теперь, сам виноват..."

Я уже мысленно прощался с бабушкой, как вдруг...

...Из за поворота показались фары чьей то "девятки"!

Водитель, увидев на дороге мопед, резко остановился, открыл дверь, схватил с сиденья охотничье ружье и начал отпугивать этих тварей. Водителем оказался наш сосед дядя Гриша который почуял неладное и поехал на свой страх и риск меня искать.

-Дядя Гриша, не стреляйте, я здесь!- простонал я из под кустов.

ПОЛЗИ В МАШИНУ!!! заорал дядя Гриша

Я собрал последние силы и пополз в сторону машины

Он тем временем продолжал палить из ружья

Твари как будто испугались и рассыпались в разные стороны, но все равно пытались скакать вперед и стали еще сильнее орать и выть

"С одной стороны конечно хорошо что он приехал меня спасать", -думал я про себя, пока полз -"но с другой- теперь эти твари наверное сожрут еще и дядю Гришу. Что я натворил..."

Дядя Гриша был алкашом и плохим соседом, но теперь вдруг мне стало его по человечески жаль. Это было так самоотверженно с его стороны...

У МЕНЯ ПАТРОНЫ КОНЧАЮТСЯ!!! вдруг заорал дядя Гриша

-Сейчас!!! закричал я

Стрельба прекратилась, но я уже успел кое-как открыть дверь и завалиться на сиденье

НЕ ССЫ, ПРОРВЕМСЯ!!! сказал дядя Гриша, переключил передачу, крутанул баранку и мы помчались домой. Мутанты скрылись в темноте...

...К счастью, мы с дядей Гришей остались живы, но с тех пор я больше не приезжаю на каникулы к бабушке, а дядя Гриша переехал в другое село. А бабушке прописали Валокордин

Показать полностью
1

Призрак Семи ветров

— Так, приготовились! — торжественно объявил Костя. — Лёха пошёл.
Мимо окон машины со стороны Киры в пышном белом наряде проплыла фигура шикарной невесты. В свете фар струящееся платье переливалось серебром и золотом. Длинный шлейф скользил по асфальту, словно по воде. Сквозь прозрачную вуаль просвечивались тёмные локоны, спускающиеся ниже пояса. В левой руке невеста держала свадебный букет. Двигалась она плавно, но очень быстро.
— Вот, артист, — рассмеялся Костя. — И парик достал, и букет. Видео у нас получится самое реалистичное.
Он включит камеру на мобильном и начал снимать.
— Подожди, — возмутилась Алина. — Мы договорились, что снимать будем на ходу. Зачем сейчас-то снимаешь?
— Это история, детка, не мешай. Потом смонтирую ролик, как мы это всё замутили. Для ржача.
Невеста отошла на приличное расстояние, остановилась и повернулась. В темноте белый силуэт выглядел зловеще. Лёгкий ветерок трепал тончайшую вуаль. Она развивалась, формируя крылья ангела.
— Поехали, — начал уверенно командовать Костя, — только медленно.
— Жуть какая, — дрожащим голосом произнесла Алина.
Кира завела машину и медленно тронулась. Невеста начала двигаться навстречу. Даже не двигаться, а плыть, словно не ощущая почвы под ногами.
— Теперь прибавь, — снова скомандовал парень.
Машина начала набирать скорость. Послышался стук крышки багажника, но никто не обратил на это внимание. Затем удар, и Кира нажала на тормоз. Раздался громкий собачий визг, который тут же стих. На мобильном телефоне Киры заиграла мелодия, экран засветился с фотографией Алексея.
Дрожащей рукой, не глядя на дорогу, девушка нажала зелёную кнопку. Голос парня ворвался в тишину:
— Вы там перегрелись, что ли? Куда рванули? — орал он. — Я здесь никак пуговицы на платье застегнуть не могу!
Вся кампания обернулась. Посреди дороги в свете фар стоял Алексей. На нём уродливо болталось белое платье, на голове шапка, сдвинутая на затылок. Фата и кожаная куртка валялись рядом на асфальте.
Глаза Алины широко распахнулись, и лицо побледнело. Она испуганно закричала, словно Алексей был привидением. Её поддержала Кира пронзительным визгом.
Оглушённого Костю впечатало в сидение, и он заорал:
— Заткнитесь, это наш Лёха!
— Там никого нет, — прошептала Алина, немного успокоившись.
Действительно, впереди была только пустынная дорога с белой разметкой.

Продолжение здесь https://author.today/reader/279011/2647121

Показать полностью
4

Одинокий волк. О потерянном

Сотни раз побеждал ты в кровавом бою,
Сотни раз и из плена других выводил.
Но покинул любовь в незнакомом краю...
Спасовал, не сберег, ну а значит не жил.

Ожиданий обманутых вечная боль.
Ты стремишься на свет, ну а он от тебя,
И играешь ненужную, глупую роль -
Прозябаешь во тьме, никого не любя.

Словно маленький мальчик рыдаешь в ночи,
Как дамоклова сталь нависает вопрос.
И ответ неминуем, как ты не молчи:
До любви, до небес и до звезд не дорос!

Ты вернешься, окрикнешь пустующий дом,
Но унылое эхо забьется в углах
И ответом на зов - тишина словно гром,
А на сердце как язва - панический страх.

Одиночество - друг твой во веки веков,
Ведь не зря только им ты всегда дорожил...
Опустевший и жалкий, безжизненный кров
И тоска вытравляет, что душу из жил.

4

Одержимость

Мы все гости из детства. Не было ни дня, когда я бы усомнился в истинности этих слов. Действительно, все наши проблемы и переживания, сидящие, бывает, на груди саблезубым тигром, рождаются вместе с нами, стоит только выйти за пределы собственных мыслей. Оно и не могло быть как-то по-другому. Человек – социальное существо – а оно не способно не взаимодействовать с другими людьми, иначе бы одичало и не отличалось от животного, грустного и одинокого животного, попрошу заметить. Но почему иногда так случается, что некоторые выпадают из социума, медленно, но верно сходя с ума, осознавая, что с собственными проблемами придётся столкнуться в одиночку? Уж не тянется ли это с детства, с неверного выбора или поступка, произошедшего именно там? Но верно ли так строго судить собственное прошлое? Всё же, именно находясь в настоящем, мы бездействуем, рефлексируя о прожитых ярких моментах.

Всё чаще и чаще я склоняюсь к позиции, что во всём виновато наше прошлое, детство. Косой взгляд, нелепый вид, странные ситуации, недопонимание – всё это рушит основание под человеком, хотевшим, быть может, стать по-настоящему весёлым, душой компании. Что-то подобное произошло со мной. И нет, не подумайте, будто бы мой рассказ будет о давящем сердце одиночестве, хотя и об этом тоже было бы верно написать в данном послании, предваряющим новый жизненный этап. Осознаю и прекрасно понимаю, что многое из написанного ниже, может быть, как приукрашено, так и преувеличено. Я знаю также ваши мысли касаемо истории, перепрыгивающей, кажется, через многие года и толком не имеющей внятной структуры – здесь, как и в любых воспоминаниях, полная анархия. Но вместе с тем не поделиться с вами тем, что произошло со мной и через что мне пришлось пройти, я попросту не способен.

Всё началось, как вы уже могли догадаться, с детства. Тогда, в беззаботную пору праздности и довольства, я поразился одной картиной, висящей в Петербургской галерее. Ныне, находясь в порыве истерики, смутно припоминаю её название, знаю только, что её убрали через неделю после первого показа. Кажется, перевезли или спрятали, уж больно она пугала посетителей. И поверьте моему слову, я понимаю, почему они испытали то, что испытали, потому как сам в тот миг потерял дар речи и способность говорить членораздельно, незамедлительно перейдя на крик. Готов клясться на псалтыре хоть перед самим господом богом, на картине был изображён ужасный и, можно сказать, отвратительный человек. Лицо его, подведённое глубокими тенями и чёрными кругами под глазами, источало презрение и адскую ненависть. Его грязная одежда, лохмотьями свисающая с худого костлявого тела, была растопырена нитками к смотрящему будто бы от учинённого взрыва или от ветра, поднявшего за ним чёрный пепел. Худые острые скулы придавали выражению нечеловеческую красоту – наверное, именно это отталкивало при первом взгляде вкупе с кровожадной ухмылкой – это существо никогда не жило среди людей и было не с земли. Но думаю опытный читатель догадался, что мой рассказ упускает ещё одну незаменимую черту, которая, без всяких сомнений, является главной – глаза, зеркало души. Нет, в них не отражались массовые убийства или мучения – пугало то, что в них не было абсолютно ничего, они были совершенно черны и пусты. Вы не встретите такое ни у одного человека, пускай даже самого ужасного, какой бы не ходил когда-либо по нашей бренной земле. Эта пустота, поистине болезненный взгляд сумасшедшего, маньяка, маргинала, словом, не человека – я повторяю это снова и снова, чтобы акцентировать ваше внимание, ведь именно это заставляло прохожих вздрагивать, казалось, что эти ничего не выражающие зрачки смотрят на всех, кто в тот момент был в комнате, словно бы портрет вот-вот выпрыгнет из пут связывающего его полотна.

Как уже писал выше, я – малолетняя и непорочная душа – закричал от этого неистово, благо родители вовремя отвели меня от этого представления.

Понимаю, что поверить после рассказанной мной истории совсем уж далёкого детства в то, что впоследствии я стал художником сложно, но этому предваряли другие моменты моей, если посудить здраво, безумной и взбалмошной жизни.

В период средних классов, когда окружающая действительность постепенно принимает более или менее объективные черты (по крайней мере, так кажется в тот момент), я бесславно и по уши влюбился в одну девочку из моего класса. Не имею понятия, почему именно тогда, вероятно, её не по-детски здравое отношение к жизни вместе с изменившейся внешностью ударили по моим гормонам и душе, как звук литавры при общей громовой тишине – звонко и ярко. Как-то, когда учитель разделил нас по группам, она совершенно незаметно бросила пару слов, которые изменили всё: «жизнь без творчества – не жизнь». Услышав это, я громко рассмеялся, чем, надо признать, сильно подпортил свои позиции в её глазах. Конечно, у нас завязался спор, который чуть было не перерос в скандал, тогда, да и, в общем-то, сейчас я искренне считал и считаю, что все творческие индивиды – больные и сумасшедшие люди. Посудите сами, если брать всё население земли, то сколько из них по-настоящему бескорыстно занимаются писательством, рисованием, музыкой? Если начинать анализировать это, станет очень скоро понятно, что такие, с позволения сказать, «гении» – странные люди, белые вороны на фоне социума. Ведь кажется абсурдным, что кто-то по собственной воле станет тратить время, скажем, на написание рассказа вместо того, чтобы обустраивать свою жизнь (что в перспективе лучше), учиться или развлекаться, получая быстрый дофамин. И потому её фраза вызвала во мне хохот, мне казалось, что классики поэзии или прозы просто не сумели найти себя в жизни или наоборот отчего-то считали, что лучше знают и понимают, как бытие других должно быть устроено – что уж может быть глупее, не так ли?

Но после того небольшого скандала, когда прошла буря чувств и эмоций, а она лишь изредка кидала на меня презренные взгляды, я вдруг обнаружил для самого себя, что всё чаще стал смотреть на неё. Мне почему-то хотелось получше её узнать и понять. «Любовь – чудная штука», — услышал я как-то фразу на одной из тематических выставок, на которой довелось побывать в период моего будущего расцвета, — «куда не ставь ударение, а всё будет правдой».

Друзья быстро смекнули что к чему и посмеивались надо мной и моими страданиями. Говорили, что придётся изменить собственным принципам, если я хочу что-то с ней получить. Понимаю, что звучит это неправильно, осознаю, что вы будете причитать меня только за то, что я решил измениться ради другого человека, предав собственные жизненные устои и правила, решил, наконец, делать то, что зарёкся никогда не делать – рисовать. Да, именно писательство картин было тем творчеством, кое было в её жизни камнем преткновения.

Я записался на те же курсы, что и она. Это было что-то вроде художественного образования: скульптуры, история, рисование. Её, как в последствии и меня, интересовало только последнее.

Поначалу мы не общались совсем, всё ещё была сильна обида на меня за сказанное, поэтому я выкладывался на максимум. Чудо ли, хотя я и сам не до конца в это верю, меня быстро стали хвалить. Не скажу, что обладал каким-то невероятным талантом, но по моему внешнему подростковому виду – нескладному и растопыренному – ожидали явно другое.

Я очнулся, вспомнив истинную причину моего нахождения во всём этом творческом балагане, лишь тогда, когда выиграл премию на молодёжной выставке. Однако найти её в толпе так и не удалось. Что уж и говорить, творчество поглотило меня целиком.

Маниакально и в припадке, радостно и пребывая в апатии, я безостановочно помешался на собственных картинах. Понимаю, что тяжело объяснить такое тем, кто никогда не сталкивался с излиянием души в произведениях искусства. Может казаться странным такое моё поведение, не говоря уже о принципах, которые были преданы и в итоге переосмыслены. Посему, я вкратце попытаюсь описать убранство моей съёмной студенческой квартиры далеко за центром города, чтобы вы лучше осознали ту степень, до которой может дойти человек, павший в когтистые лапы творчества. На полу – старом ламинате, видавшем виды, – оставались лишь маленькие островки, по которым удавалось, прыгая, перебираться из комнаты в комнату. Стены обтянуты полиэтиленом, который был практически весь забрызган краской, в основном – чёрной и красной. На потолке – как это и водится – освещение, однако лампочки менялись мною столь редко, что часто квартира пребывала или в темноте, или в полумраке. И, конечно, запах краски, который едко бросался в нос отборной химией – само собой, если бы проветривание помогало, я бы непременно это делал, однако картины требует отдельного дополнительного ухода, поэтому окна практически всегда плотно закрыты, отопление выключено. Сейчас, находясь на грани отчаяния, понимаю, что, быть может, условия, в которых мне приходилось жить, во многом повлияли на моё дальнейшее психическое состояние.

Вы не знаете обо мне кое-что ещё. Точнее не можете по тексту себе представить, каким именно жанром я занимался. Сокрушу завесу тайны, меня поглотили портреты. В людях кроется куда больше загадки, чем в пейзажах или архитектуре. Выражение лица человека говорит о нём гораздо больше, чем может показаться на первый взгляд. Там, по моему скромному мнению, скрыта история всей его жизни, а потому эмоции, запечатлённые в статике, создают иллюзию, довершающую всё что бы не происходило с индивидом до этого. Опять же, осознаю, что всё сказанное мной может показаться фанатичным бредом, в общем-то, так, по сути, и есть. Я помешался и не мог остановиться, думаю, и дальше бы продолжал неустанно творить, живя на продажу картин, изредка появляясь в университете и гуляя в поиске «незабываемых» лиц, но произошла некоторая череда пренеприятных событий, заставивших меня на время отложить мою «зависимость» или даже, вернее сказать, «одержимость».

Про мою затворническую жизнь, полную кропотливого труда, прознали журналисты. Им было до безумия интересно посмотреть на второго Репина, Васнецова или Сурикова, одного они всё никак не могли понять, что я был ни тем, ни другим, ни третьим – я был другой личностью, испытывающей совершенное другие трудности, – в частности, я очень плохо сходился с людьми, друзей практически не было (потому я в начале чуть-чуть затронул тему одиночества, вы и представить себе не можете, как это меня волнует, а точнее сказать, волновало), а кто был меня или не называл таковым взаимно, или старался использовать в своих целях (последнее, впрочем, мало волновало, я был рад пообщаться с кем угодно, кто готов был рассказать о своей жизни). Но эти репортёры, всегда сующие нос не в своё дело, не отставали. Каким-то образом они узнали, что мой менеджер, через которого я продавал свои портреты, сильно мне недоплачивал, доходило даже до долгов по квартире. Что и говорить, про нормальную еду, без которой и так худое тело превращалось в скелет с высоко поднятыми скулами, я забыл давно. Этим, хотя кажется, что теперь в моём быте пойдут явные улучшения, они оказали мне медвежью услугу. На меня посыпалась целая буря отвлекающих проблем: юристы, норовящие засудить моего менеджера, предприимчивые ребята, желающие продавать мои картины за «высокую маржу», наконец, бесконечные попытки позвать меня на интервью или на, как они выражались, «мастер-шоу». Всё это начинало меня раздражать и бесить: «не в этом смысл моей жизни!», — ругался я, ходя взад-вперёд по квартире. Кроме того, так как мой адрес был достаточно быстро скомпрометирован, меня стали посещать «фанаты», для них моё скромное жилище было сроду захода в церковь, а сам я представлялся им местным божком. Что и говорить, каждый из них хотел быть запечатлён на моей картине, увековечен, быть может, на тысячелетия, как выразился один из них, особенно долго и настырно стучавший по входной двери кулаком.

Работать в таких условиях, как вы и сами понимаете, было невозможно, тишины не было ни днём, ни ночью. Стало ясно – нужно что-то с этим сделать и немедленно. Быстро собрав вещи – картины и скромную одежду, я согласился на первое попавшееся предложение, отдав своё творчество за, должен признать, баснословные деньги.

Но и на новом месте – просторной квартире в центре с высокими панорамными окнами, мне не было покоя. Оказывается, как-то раз, гуляя по городу в поисках вдохновения для нового портрета, я запечатлел одну особу, которая, как мне показалось, была расстроена и недовольна собственной жизнью. Меня поразил контраст: богатство так и не сделало её счастливой. Помню, что в тот субботний вечер я подошёл к ней, и мы разговорились (думаю, что не будь она эмоционально в бедственном состоянии, наш диалог бы не состоялся). Её, говоря мягким языком, обижал муж – богатый бизнесмен местной металлообрабатывающей компании – он не давал им развестись, несмотря на все уговоры и попытки сбежать, каждый шаг контролировался и критиковался, наконец, он шантажировал, говоря, что она будет известна на весь интернет своими фотографиями в обнажённом неглиже. И именно такой я её и запомнил, срисовав черты лица и передав характер подавленности и крайней степени расстройства (тут стоит заметить, что, занимаясь только портретами, у меня сформировалась, можно сказать, фотографическая память на лица). Каково же было моё удивление, когда в один из дней судебные приставы объявили о моём задержании и немедленной доставке в исправительную колонию. Я представляю, о чём вы сейчас задумались: как такое возможно? Хитрыми путями этот лис-бизнесмен обставил всё так, что я банально не получил извещение в суд, и всё действо проходило без меня и без так таковой достойной защиты. Адвокат мой, пытавшейся отклонить претензии о «нарушении частной жизни, чести и достоинства», оказался никудышным мямлей, а потому судья, который, быть может, получил за это неплохую сумму, приговорил меня к году заключения. (Ежели кому-то интересно видел ли я ещё хотя бы раз ту бедняжку, которую когда-то нарисовал, мой ответ: нет, не видел, ни в зале, где проходили бесконечные апелляции, ни среди редких гостей, посещавших меня в дозволенные часы)

Что и говорить, тюремное заключение на мне сказалось худо. Лишённый творчества (думается мне, у начальника «Алькатраса», в который я угодил, значительно потяжелели карманы) – главного стимула к жизни, я быстро гас и внутренне разрушался. Те немногие частички, которые удерживали меня в осознанности, сменились острой фазой шизофрении, мне чудилось и чудится до сих пор, что в тенях меня поджидают люди, лица которых я «недобросовестно» использовал без их ведома, что рядом с ними свора тюремных охранников, так и норовящих избить моё хрупкое тощее тело.

Но я был бы не я, если бы не попытался бороться. Там, в одной камере со мной, жил один верзила, зарезавший, если мне не изменяет память, свою жену и двух маленьких дочерей. Он был авторитетом и очень тщеславным, а потому издевался и избивал меня, пока не уставал и не ложился спать (думаю, меня не случайно подселили именно к нему). Я всегда поражался, как он может так спокойно спать, когда над ним витают духи убитых им людей, как он способен, несмотря ни на что продолжать избивать, и как, в конце концов, он может улыбаться, весело искря глазами. «Нет», — подумал я, не рисовавший к тому моменту уже три месяца и не находящий на своём теле хотя бы одного живого места, — «его лицо неправильное, я не верю в него, я понимаю, каким оно должно быть, и то, что я вижу не соответствует моему представлению».

Я убил своего сокамерника во сне, перерезав тому горло металлическим гвоздём, чудом запримеченным мною, когда меня в очередной раз унижали. С уверенностью могу сказать, тогда этот верзила был моим лучшим произведением искусства. Я выколол ему оба глаза, оставив зияющую пустоту, и раскроил рот, будто бы из него вырывалась внутренняя тьма, кисти и пальцы ног филигранно, если так можно выразиться и это в принципе уместно, срезал так, как по моему представлению он сотворил подобное с собственной семьёй. В ту ночь я уснул глубоким и приятным сном, наконец, понял, как могу продолжать творить.

Не нужно меня оправдывать или судить, это лишь – произведение искусства, не более, вовсе не убийство, каким может показаться на первый взгляд. Конечно же, в тюрьме заметили пропажу бренной души заключённого. Все мои апелляции, которые, со слов моего третьего адвоката, почти увенчались успехом, пошли после этого крахом. Меня признали опасным и невменяемым, но я не воспринимал всерьёз их крики и причитания, угрозы и продолжавшиеся избиения. Я понял одно – творчество требует жертв, но жертвовать должен вовсе не я, как принято обычно обществом, а другие люди, ранее бывшие запертые в картинах, а ныне в объёмных телах, к тому же, меняющихся со временем вследствие разложения. Можно ли, исходя из этого последнего факта, представить более совершенное произведение искусства?..

Я продолжил убивать после того, как вышел из карцера. Вопреки общепринятому мнению, что я нападу на своих обидчиков, своим новым произведением выбрал бедолагу только-только поступившим на зону, с его слов, по совершенной ошибке. Он был офисным работником, каким-то нелепым образом стащившим крупные суммы с счёта работодателя. Утверждал, что его подставили и что он знать не знает, где сейчас находятся украденные деньги. Из раза в раз он повторял, сокрушаясь: «я был внимателен, я был предельно внимателен, как же так получилось?..». Пара вещей лишь не давала мне покоя: его бегающие глаза и косоглазие. Уж не в этом ли кроется проблема? Этот щуплый бедолага не может сконцентрировать своё внимание ни на чём больше пяти секунд, конечно же, он не знает, как и куда исчезли крупные капиталы. Но вместе с тем в нём была ещё какая-то странность: излишнее спокойствие, – он причитал, лишь делая вид, что спокоен, на самом деле, ему не составляло труда заговорщически замолкнуть и исподлобья смело улыбнуться, однако вместо этого бывший офисный работник старался убедить всех окружающих в собственной невиновности. Я не поверил ему, уж больно он «не знает», как жить и что делать. Вдруг разглядел в нём хитрую лисью натуру, заблудшую, быть может, по случайности в курятник и решившую сорвать джек-пот. В тот же день я задушил его до смерти. Хирургически исправил его косоглазие, набил фингалы под глазами и вырезал прекрасную улыбку на его лице, долго и упорно разрезая плоть вырванной костью из ноги (в композиции это было не столь важно, портреты я рисовал всегда в профиль).

Более терпеть меня в тюрьме никто не собирался. По решению суда я отправился в психиатрическую клинику для особо опасных преступников. Моё тело там стало потреблять баснословное количество наркотиков, по ошибке названных врачами «лекарствами». Что и говорить, если раньше я видел свои портреты только засыпая, то теперь они стояли от меня на некотором отдалении всегда, наблюдая своими лицами за каждым моим действием. Как был я польщён их вниманием, какое получал лишь выступая раньше на выставках. Но, как ни посмотри, иные пациенты, медсёстры и врачи не обращают на меня так же свои взгляды. Им хочется скрыть от меня зеркала своих душ. Разве я могу позволить такому случиться?

Но до описания событий, которые пытаются вломиться сейчас в мою дверь, вынужден сделать некоторое отступление. Помимо таблеток, коими меня вдоволь пичкали здесь, врачи предоставили также арт-терапию, вновь я начал рисовать и понял, насколько это «творчество» таковым не является. Те немногие портреты, которые я срисовал с врачей, вышли не столь настоящими, как ощущались такими мной раньше, в годы пребывания на съёмной студенческой квартире. Но благо и они – изображения с картин – понимают это, ныне моё творчество выбралось из собственных рамок и полотен и сдерживает натиск тех, кто ещё не успел стать моим произведением.

Не подумайте, что я сошёл с ума, прямо в эту секунду мой разум чист и прояснён в разы больше, чем в любой другой промежуток моей недолгой жизни. Но, видите ли, не всем пришлось по душе быть настоящими, после десятка моих произведений, сделанных, к моему сожалению, на скорую руку в коридорах больницы, на меня была открыта самая настоящая охота. Мне же всего-то хотелось бы запечатлеть их истинный облик, почему же они так отчаянно цепляются за ничего незначащую жизнь? Вы умрёте, но ваша жертва станет символом для будущих поколений, неужели это неясно?

Тем не менее это мои последние слова. Я намереваюсь пойти ещё дальше, войти в портрет, стать частью того, что создавал когда-то ранее. У меня в руках банка добытого спирта и зажигалка от мёртвого медбрата, можете не сомневаться, я предам это место огню, чтобы все люди внутри стали моими лучшими экспонатами (они ещё, быть может, не знают, что здание мною и по их глупости забаррикадировано). Что ж, спирт уже разлит, рукопись уберу в скрытый металлический ящик, спрятанный тут же, пора, наконец, переходить на новый этап моего творчества…

Больше творчества: https://t.me/tomtork_apw

Показать полностью

Неизвестное существо наблюдало за туристами Когда они гуляли. Страшные видео на самом деле сняты в лесу далеко от людей где никого не бывает

6

Мастерская Тишины

Мрак. Тишина. Я снова стою на пороге своего храма, своего убежища, где тьма укрывает от посторонних глаз и где рождаются мои шедевры. Здесь, в этой мастерской, я творю, превращая плоть в нечто вечное, превосходящее жизнь и смерть.

Каждое утро я просыпаюсь с чувством, будто накануне исполнил нечто великое. Но это чувство быстро уходит, оставляя за собой голод. Голод, который жжёт меня изнутри, требуя новых жертв, новых лиц для моей коллекции. Я словно охотник, жаждущий следующей добычи, словно художник, ищущий новый холст для своего творения.

Вчера я увидел её. Она была обычной, ничем не примечательной, как тысячи других, что проходят мимо меня каждый день. Но в её глазах я уловил что-то особенное — мимолётный страх, который выдаёт её слабость. Она сама того не зная, уже была избрана. Её судьба была предопределена в тот момент, когда наши взгляды встретились. Я следовал за ней, как тень, изучая каждый её шаг, каждую мимику. Я знал, что она станет частью моей коллекции.

Сегодня я просыпаюсь с ощущением, что близок к совершенству. Я выхожу из своего дома, забирая с собой всё необходимое. Мои инструменты — продолжение моих рук, мои верные помощники в создании идеала. Острые, сверкающие лезвия ждут своей очереди, чтобы погрузиться в плоть, разделить её на части, соединить их вновь в новом, идеальном порядке.

Я направляюсь к её дому, чувствуя, как внутри меня растёт предвкушение. Сердце стучит быстрее, адреналин разливается по венам. Этот момент всегда наполняет меня жизнью, заставляет меня чувствовать себя настоящим. Я знаю, что впереди ждёт работа, и это знание приносит удовлетворение.

Её дом тихий, погружённый в темноту. Я подхожу к двери, медленно, беззвучно, словно тень. Я не спешу. Я наслаждаюсь этим моментом, каждым шагом, каждым движением. Я знаю, что она спит, ничего не подозревая о том, что её жизнь скоро изменится навсегда.

Я открываю дверь. Лёгкий скрип раздаётся в ночной тишине, но никто не слышит его, кроме меня. Я вхожу в дом, скользя по полу, как призрак. Всё вокруг кажется нереальным, словно я ступаю в другой мир, мир, где я — единственный хозяин.

Она спит, свернувшись калачиком под одеялом, её лицо спокойное, безмятежное. Я стою над ней, смотрю на неё, изучаю её черты. Это лицо — холст, на котором я создам свой шедевр. Я наклоняюсь ближе, ощущая тепло её тела, едва уловимый запах её кожи.

В этот момент я достаю нож. Лезвие блестит в слабом свете луны, как воплощение смерти. Я подношу его к её горлу, чувствую, как холодное железо касается её кожи. Она вздрагивает, но не просыпается. Я делаю первый надрез — лёгкий, осторожный. Кровь сразу начинает сочиться из раны, тёплая, густая. Она всё ещё спит, её сознание не успело осознать опасность.

Я углубляю надрез, и она резко открывает глаза. В этот момент я вижу в них ужас, осознание, что её жизнь в опасности. Но я не даю ей закричать, мгновенно зажимая ей рот рукой. Её попытки вырваться напрасны — я сильнее. Я наслаждаюсь её борьбой, чувствуя, как жизнь покидает её тело.

— Тише, — шепчу я, глядя ей в глаза. — Всё скоро закончится. Я превращу тебя в нечто прекрасное.

Её глаза расширяются от ужаса. Она пытается кричать, но я крепко держу её, не позволяя издать ни звука. Я чувствую, как её тело слабеет, как её жизнь постепенно ускользает. Это момент высшего наслаждения. Момент, когда жертва понимает, что сопротивление бесполезно.

Я жду, пока она окончательно ослабнет, и только тогда отпускаю её. Её глаза всё ещё открыты, полные ужаса, но в них уже нет той силы, что была раньше. Она понимает, что её жизнь закончена, но ещё цепляется за последние мгновения, за последние капли воздуха.

Я забираю её тело и тащу его в свою мастерскую. Пусть кровь оставляет след на полу — никто не придёт сюда. Этот дом — моя крепость, мой храм. В нём я бог, и сейчас я готовлюсь сотворить новый шедевр.

Я вхожу в мастерскую, не обращая внимания на кровавые следы, оставленные на полу. Место, где я творю, всегда было посвящено лишь одной цели — совершенству. Каждый угол, каждая поверхность покрыты защитными покрывалами и пластиковыми пленками, все инструменты аккуратно разложены по своим местам, как коллекция изысканных предметов искусства.

Я кладу её тело на операционный стол, застеленный белой тканью. Она уже не шевелится, её дыхание слабеет, но я не спешу. Мне нужно подготовить всё тщательно. Я включаю яркий свет, и свет из лампы становится моим единственным спутником в этом мрачном ритуале.

Я достаю инструменты из своих мест — скальпель, иглы, нитки. Каждое орудие — это не просто предмет, это продолжение моих рук, мои помощники в создании идеала. Я внимательно осматриваю её тело, планируя, как лучше провести рез, чтобы каждый элемент был идеален.

Первым делом я начинаю с груди. Я беру скальпель и аккуратно, чтобы не повредить слишком много, разрезаю её грудь. Лезвие скользит по коже, разрывая её, и я ощущаю, как кровь начинает сочиться, заливая моё рабочее место. Я слышу, как она тяжело дышит, но это лишь фоновый шум для меня. Я сосредоточен на своей работе, на создании искусства из плоти.

Когда я раскрываю грудную клетку, я вижу её сердце — ещё бьющееся, пульсирующее. Я не тороплюсь. Я внимательно осматриваю, как трепещет её жизнь, как кровь медленно утекает из раны. Я аккуратно вытаскиваю сердце, размещая его в специальный контейнер. Оно больше не нужно для её преображения, но я сохраняю его — каждый элемент имеет своё место в моей коллекции.

Я приступаю к следующему этапу — разрезаю кожу, обнажая кости и мышцы. Каждый надрез, каждое движение ножа я выполняю с особым вниманием. Мой опыт позволяет мне делать это с хирургической точностью. Я отделяю кожу от мышц, оставляя всё чистым и аккуратным. Её тело становится скульптурой, которую я буду формировать.

Каждый кусочек плоти, каждая деталь важна. Я вытаскиваю кости, очищаю их от остатков плоти. Мне нужно, чтобы они идеально вписывались в каркас, который я создал для неё. Я выстраиваю всё в идеальном порядке, фиксируя детали с помощью игл и ниток. Я натягиваю кожу на деревянный каркас, делая её натянутой и ровной, чтобы она выглядела как настоящая кукла, но без всякой живости.

Я работаю над её руками и ногами, отделяя каждую конечность и повторяя процесс. Я скрупулёзно обрабатываю каждую часть, чтобы не было ни одной ошибки. Кости и суставы должны идеально сочетаться, чтобы её движения были реалистичными, даже если она больше не будет двигаться.

Когда я заканчиваю, её тело становится частью моей коллекции. Я привожу в порядок каждую деталь, расставляю всё на полках, которые уже заполнены другими куколками. Я горжусь своей работой, горжусь тем, как идеально она смотрится среди других. Я чувствую, что достиг нового уровня мастерства.

В этот момент я беру её глаза. Я вижу, как её зрачки пустеют, как они становятся мёртвыми и стеклянными. Я устанавливаю стеклянные глаза на её место, делая так, чтобы они смотрели прямо на меня. Эти глаза будут оставаться такими вечно, отражая моё лицо, но не выражая никаких эмоций.

Сейчас я просто наблюдаю. Я смотрю на свою работу и чувствую, как меня переполняет удовлетворение. Это момент завершения, момент, когда всё, что я делал, становится целым. Мои куколки смотрят на меня с мёртвыми глазами, но они все понимают, что они часть чего-то великого. Мои шедевры, мои произведения искусства.

Но удовлетворение — это временное чувство. Как только я его переживаю, я снова ощущаю голод, необходимость найти следующую жертву. Я знаю, что пока я жив, моя коллекция не будет полной. Я буду искать, искать новые лица, новые тела, новые возможности для своих шедевров.

Я смотрю на свою мастерскую, на полки, заполненные моими работами. В этой тишине нет места для жалости или сожаления. Здесь есть только искусство, только моя преданность делу и моя жажда совершенства. Я знаю, что скоро выйду на улицы снова, буду искать следующую жертву, новую куклу для своей коллекции.

Моя работа не закончится, пока я не создам нечто действительно великое. И так, я вновь ухожу в тишину ночи, полную ожидания и предвкушения. Я вновь становлюсь охотником, а моя мастерская ждёт новых шедевров, готовых занять своё место в коллекции.

Моя мастерская наполнилась запахом кукольного восхищения и удовлетворения, но каждый раз, когда я завершаю новую работу, я ощущаю, как во мне растёт чувство ненасытной жажды. Мои куколки смотрят на меня своими стеклянными глазами, и я могу видеть в них свое собственное отражение. Тишина здесь — это мой единственный союзник, мой верный друг в этом ужасном ритуале.

Но тишина не может скрыть всех опасностей. Каждый вечер я выходил из своей мастерской, оставляя её погружённой в мрак, ощущая, как моя работа ждёт следующего этапа. Я не подозревал, что кто-то затаился в этом мраке, готовясь к тому, чтобы разрушить мой мир.

В ту ночь я возвращался домой с чувством предвкушения, в поисках новой жертвы, как вдруг я заметил дым, пробивающийся сквозь окна. Сначала я подумал, что это игра света, но быстро осознал, что это не так. Мой дом горел. Я бросился вперёд, сердце колотилось в груди, глаза наполнялись паникой.

Когда я подошёл ближе, я увидел, как пламя вырывается из окон, как огонь поглощает мои творения, мою работу. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Все те усилия, вся та преданность, все те моменты, когда я разрывал плоти, вытаскивал глаза, превращал тела в кукол, всё это умирало в огне.

Я чувствую, как жар обжигает моё лицо, как температура стремительно растёт. Я понимаю, что если я останусь здесь, я тоже буду поглощён этим адом. Я оглядываюсь на свои куколки, видя, как огонь захватывает их, как их кожа чернеет и осыпается. Это разрушение было неожиданным, ужасным. Но в этот момент у меня не было времени на жалость. Я должен был спастись.

Я быстро выбегаю на улицу, окружённый дымом и огнём. Грёбаный пожар! Всё, над чем я так долго трудился, сейчас превращается в пепел. Я бегу, преодолевая задыхание от дыма, чувствуя, как жар обжигает спину. У меня нет времени на раздумья. Я знаю, что я должен спасаться, и пусть мир рушится, мне всё равно, потому что я всё ещё жив.

Я нахожу укрытие под ближайшим мостом, прислоняюсь к холодному камню, наблюдая, как мой дом продолжает гореть. Слышно, как пожарные сирены разрывают ночь, как пожарные машины спешат на место происшествия. Но они не могут спасти то, что уже сгорело. Они не могут вернуть мои куколки, моё искусство. Я вижу, как пламя всё ещё танцует, как оно поглощает всё, что я создал.

Взгляд на это разрушение вызывает у меня не только скорбь, но и необычайное ощущение ярости. Моя работа уничтожена, и я знаю, что это не просто несчастный случай. Кто-то знал о моей мастерской. Кто-то знал, что здесь я превращаю людей в куклы. Кто-то целенаправленно стремился уничтожить всё, что я построил.

Я провожу остаток ночи в укрытии, наблюдая за тем, как огонь окончательно поглощает моё творение. Я испытываю смесь гнева и отчаяния. Это разрушение — не просто потеря; это удар по моей сущности. Всё, к чему я стремился, всё, что я создавал, сейчас стало пеплом.

Утром я возвращаюсь на место пожара. Пожарные уже закончили свою работу, оставив лишь дымящиеся остатки. Моё убежище — груда обгоревших конструкций и искорёженных металлических элементов. Я стою среди обломков, осознавая, что всё, что я создал, теперь исчезло. Это ощущение пустоты и опустошения охватывает меня.

Но я не собираюсь сдаваться. Я чувствую, как в моём сознании растёт решимость. Я потерял многое, но не всё. Я всё ещё жив, всё ещё готов продолжать своё дело. Внутри меня бурлит новая волна ярости и желания. Я восстановлюсь, я найду новый способ. Я найду новые жертвы и снова создам свои куколки. Это поражение — временное. Мои силы и мой голод к искусству не будут исчерпаны.

Собрав последние силы, я уходу в поисках нового укрытия, нового начала. Мой дом сгорел, но я всё ещё жив. Я готов к новому этапу своей работы, готов возродиться из пепла и создать новые шедевры, новые лица, которые будут смотреть на меня своими стеклянными глазами, отражая моё новое, восстановленное искусство.

Мастерская Тишины может быть уничтожена, но её дух жив. Моя работа продолжится. Я буду искать, творить и совершенствоваться. Это только начало...

В ночной тиши он тихо бродит,
В глазах безумие, на губах — шрам.
Он выбирает, кто умрет сегодня,
Чей крик замрет, чей страх застынет там.

Он мастерит кукол из плоти и страха,
Каждый шов — это боль, каждая кукла — душа.
Он смеется, когда слышит их стоны,
Мир его — это ночь и тишина.

Заблудших душ он ведет за руку,
Тихий шепот в темных углах.
Они не знают, что скоро станут
Частью его страшных кукол в шкафах.

Он мастерит кукол из плоти и страха,
Каждый шов — это боль, каждая кукла — душа.
Он смеется, когда слышит их стоны,
Мир его — это ночь и тишина.

В его мастерской ни окон, ни дверей,
Только тени и крики немых людей.
Здесь нет света, здесь нет утешенья,
Только боль и безумие, только страх и затменье.

С каждым днем его коллекция растет,
Лица кукол скрывают их боль.
Он улыбается, глядя в пустоту,
Он находит в них свою жуткую роль.

Он мастерит кукол из плоти и страха,
Каждый шов — это боль, каждая кукла — душа.
Он смеется, когда слышит их стоны,
Мир его — это ночь и тишина.

И в ночи лишь эхо от шагов его слышно,
Он исчезает, как тень в темноте.
Но остаются куклы, молчаливые куклы,
Вечные пленницы в страшной тюрьме.

Показать полностью
9

Веселая квартира (гл.3 из 3)

В первой главе я рассказал о том, зачем я приехал в Питер и как устроился на жительство в одну квартирку. В квартире я сразу обнаружил некоторые странности: визуальные эффекты в бумажной книге, передачи в телевизоре с намеками на мою персону, передвижения моих личных вещей по комнате, а также скелет в шкафу. Я рассказал о странностях этой веселой квартиры своим соседям по комнате, Санечке и Валечке. Они выслушали меня очень внимательно, испуганно и мило прижимаясь друг к другу, как птенчики. Время подошло к ночи. Мы залегли на заранее подготовленные позиции в виде койко-мест, и приготовились к сюрпризам. Что-то мне подсказывало, что основное веселье будет впереди.

Предчувствие меня не обмануло. В полночь меня разбудил Валечка и заявил, что случайно убил Санечку. После этого в дверь периодически кто-то стучал и издевался над нами разными способами. В поисках таинственного "стукача" я зашел в комнату Алика и Ольги, где стал невольным свидетелем жесткого семейного скандала. В результате конфликта Ольга убила своего мужа топором и вручила мне это орудие убийства, чтобы я избавился от этой важной улики.

© 2024 Константин Оборотов

===

Веселая квартира (гл.3 из 3) Ужас, Страшно, Кошмар, Ночной кошмар, Детектив, Юмор, Сарказм, Ожидание и реальность, Ирония, Длиннопост

*** Глава 3 из 3. Разоблачение веселой квартиры ***

Ошарашенный я вышел из комнаты Алика и Ольги, направился в гости к Марьи Ванне. Вдруг ей тоже нужна моя помощь?

Проникнуть в комнату Марьи Ванны оказалось довольно сложной задачей. Хитрая старушка подстраховалась, установив мощную двойную металлическую дверь со множеством разных хитрых замков, запоров и цепочек.

Пригодился топор, главная улика, от которой я не успел избавиться. После долгой утомительной работы, дверь, наконец, рухнула внутрь вместе со своей основой.

- Доброй ночи, Марья Ванна! – вежливо я поприветствовал старушку, которая в забавном чепчике сидела на своей кровати.

- Здравствуйте, Костя, - ответила бабушка, - не хотите ли чаю?

- Только зеленого, - сделал я заказ и добавил, - вообще-то я просто так зашел, узнать, не нужна ли какая помощь.

- Я так и поняла сразу, - ответила старушка, глядя на мой топор, - знаете, в чем Ваша проблема, Костя? У Вас очень мало денег.

- Точно! А как Вы догадались? – удивился я.

- Ну, это же классика жанра, - улыбнулась старушка, - молодой человек с топором приходит в гости к богатой старушке, чтобы задать ей сакраментальный вопрос. Тварь он дрожащая или право имеет? Но сейчас не об этом. Я открою Вам секрет успеха. Играйте всегда белыми первым ходом a3, а черными a6 на любой первый ход белых. Таким путем Вы выиграете сто партий и заработаете кучу денег. Но есть условия! Потом больше никогда в шахматы не играйте. Также, не позднее завтрашнего дня, Вы должны жениться на вдове Ольге, которая приходится мне тайной дочерью. А я завещаю Вам эту квартиру и килограмм бриллиантов, которые собирала всю жизнь.

- Вот это поворот! – удивился я.

Тут вдруг топор вырвался у меня из руки, подлетел к старушке, стукнул ее обухом по голове и со стуком упал на пол. Бабушка улыбнулась, окрестила меня крестным знамением, затем легла на кровать, скрестив руки на груди.

По пути в свою комнату я решил заглянуть к своей невесте вдове Ольге. Я приоткрыл дверь и тихо посмотрел внутрь. Ольга подтаскивала труп мужа к окну, решив выкинуть важную улику из комнаты и таким образом "замести следы". Я не стал ей мешать, прикрыл дверь и пошел в свою комнату. Там меня ждал еще один сюрприз.

Валечка, не выдержав морального перенапряжения, повесился на крюке для люстры, прямо над трупом Санечки.

Честно говоря, я сам чувствовал себя вымотанным и физически, и душевно. Конечно, не до такой степени, чтобы вешаться, но хотя бы просто поспать хотелось очень сильно.

- Утро ночи мудрее, - заявил я сам себе и мгновенно заснул крепким здоровым сном.

Утром меня разбудил какой-то молодой человек в полицейской форме.

- Гражданин Оборотов, быстро просыпайтесь и одевайтесь, - приказал полицейский, - я Ваш участковый старший лейтенант Петров. Следуйте за мной.

Я обратил внимание, что трупы уже успели убрать из комнаты. Я поднялся и поплелся за старлеем, гадая, был ли в моих ночных действиях какой-то состав преступления.

К моему удивлению и большой радости, на кухне, куда меня завел Петров, в полном здравии присутствовали все участники ночных событий, Марья Ванна, Алик с Ольгой, Санечка и Валечка. Я сразу догадался, что это чудеса нашей славной медицины.

- Экстреннее собрание жильцов квартиры считаю открытым, - объявил участковый, - от имени своего руководства и от себя лично выражаю благодарность за гражданскую позицию Ольге и Алику. Благодаря их информации был накрыт и ликвидирован подпольный цех по изготовлению сильнодействующих наркотиков. Располагался этот цех как раз под вашей квартирой. Участники преступной группы были арестованы этой ночью. Наиболее пострадавшим из жителей вашей квартиры мы признаем Константина Оборотова. Вчера вечером он нахватался ядовитых газов в туалете через вентиляцию. А основную дозу он получил сегодня ночью. Ядовитые газы проникли через широкую щель, рядом с его кроватью. Пострадавший получил временное расстройство работы мозга, что явилось причиной галлюцинаций и неадекватного поведения во время нашей ночной операции. Есть ли вопросы?

- Конечно, есть! – воскликнул я, - вот Вы говорите, "галлюцинации", "галлюцинации". А скелет в шкафу, который чуть было не откусил мне палец, это что по вашему, "галлюцинация"? Палец до сих пор опухший и болит. А лицо мое исцарапанное, это что, "галлюцинация" исцарапала?

- Прошу всех пройти в комнату Константина для составления официального свидетельства по скелету в шкафу.

К моему изумлению, вместо скелета в шкафу стояли лыжи с алюминиевыми креплениями для лыжных ботинок.

- Итак, мы видим лыжи для скольжения по снегу, - заявил участковый, - обратите внимание на следы крови на креплении правой лыжи. Вероятно, Константин, находившийся в наркотическом опьянении, тыкал в это крепление пальцем, пока не получил легкое повреждение кожного покрова.

- Ну, допустим, а что насчет царапин на лице, - продолжал я упорствовать, - к сожалению, я не могу прямо сказать, кто оставил эти царапины. На карте честь одной прекрасной дамы. И это не Марья Ванна.

- Ладно, Вам, Константин, - улыбнулась очаровательная Ольга, - можно и прямо сказать, честь для этой дамы не имеет большого значения. Это наша кошка Муся. Всю ночь Вы гонялись за ней, пытаясь обучить ее правильно ловить мышей. Наконец, Муси это надоело, и она Вас слегка поцарапала.

Когда все окончательно разъяснилось, я облегченно вздохнул.

- Свою версию событий я излагать больше не буду, тем более, не буду на ней настаивать - заявил я, - опасаюсь, что некоторые присутствующие могут понять меня неправильно. Я теперь согласен с официальной версией, полностью ее придерживаюсь.

- Ну, и хорошо, - кивнул головой участковый, - мне остается только еще раз напомнить всем присутствующим, читающим, слушающим и наблюдающим. Граждане! Если вы почувствовали запах газа, вызывайте газовую службу! А если этот запах показался вам приятным, вызывайте также еще и службу наблюдения за оборотом наркотических веществ.

...

Первоисточник:

https://wpvi.ru/pages/story/00069/

PS.

Вам вам понравился этот рассказ, прочитайте еще пару моих опусов в этом же стиле.

Страшная книга

https://wpvi.ru/pages/story/00028/

Везенье в картах - явление опасное!

https://wpvi.ru/pages/story/00043/

===

Показать полностью 1
Отличная работа, все прочитано!