Тохтамыш

Вторая половина XIV столетия могла стать решающим временем возникновения нового русского государства. Освежим память, взглянув на карту Киевской Руси накануне батыева пришествия:

К XIV веку несколько бывших княжеств, входивших в состав Киевской Руси — Полоцкое, Галицкое, Киевское и др., составили государство Великое княжество Литовское (по другому - Литовская Русь). Государство в достаточной мере централизованное, передовое по тем временам. Под управлением Великого князя.

Почему передовое? Потому что, на фоне непрекращающихся междоусобных войн, разрывавших европейские государства того времени, Литовское княжество было сплоченным и хорошо управляемым государством. Притом, что в нем было два Великих князя-брата, которые прекрасно ладили, что редкость.

Вот как оно выглядело на местности:

На карте видится мощное (от моря до моря) государство, каким оно было при вел. князьях Ольгерде и Кейстуте во второй половине XIV века. Ольгерд главной задачей своей видел расширение страны на восток. И потому не оставлял попыток захватить в первую очередь Московское княжество. Нe смог найти сколько-нибудь ясных предположений, почему ему это не удалось, ведь границу Ольгерд продвинул аж до Можайска.

А вот как выглядела северо-восточная часть бывшей Киевской Руси в это же время:

Видите, лоскуты княжеств. Северо-восточные княжества не имели единого управления. Этот регион не представлял собой объединенное государство. Объединялся на основании союзов и вассалитетов.

Так что мешает нам предположить, какая идея владела Ольгердом? Только ли завоевательная? Предлагаю свой вариант: глава Литовской Руси пытался восстановить Русь Киевскую.

Почему не завоевывал по частям, а целил в Москву? Правильно целил. Московия в те времена была самым богатым княжеством в регионе. И хотя находилась то и дело в конфликтах с некоторыми другими восточно-русскими княжествами, уже тогда занимала важнейшее политическое и экономическое положение в регионе. Захватил бы Ольгерд Москву, многих из остальных не пришлось бы воевать, сами присоединились бы.

А что Орда? Военные силы Литовской Руси в те годы были вполне соизмеримы с силой Золотой Орды. Если б литовцам удалось присоединение русского северо-востока — увы Орде.

Ольгерд не успел свершить задуманное. Дело продолжил его сын, Ягайло. Московия сопротивлялась. Кроме того, мешал Литве и внутренний враг — его двоюродный брат Витовт, соперничавший за великокняжескую корону. Витовт нашел естественного союзника в лице московского князя. Ягайло тоже имел союзников: рязанского князя Олега (на Рязань точила зубы Москва) и Мамая — узурпатора Золотой Орды.

Это, кстати, порождает неясность: что ж за отношения были у северо-восточных князей с Ордой еще до Куликова Поля, если и Орда была против Московии, и Литва? Как это Ягайло с Мамаем собирались делить Московию в случае победы над ней? Оказывается, ее еще зачем-то нужно было победить! А как же «ярлыки», про которые так любят упоминать историки? Похоже, во второй половине XIV века эти бирки уже не в ходу были. Да и Мамай, похоже, не заглядывал в будущее, что будет с Ордой, если Литва дойдет до Волги.

Тут уместно вспомнить про еще одного важного деятеля той эпохи — Тохтамыша. Этот чингизид боролся за престол Золотой Орды. Его естественными союзниками стали и Витовт, и Дмитрий Московский (позже — Донской).

К осени 1380 года две боровшиеся коалиции созрели для решающего сражения. Им стала битва за Орду. Вполне объяснимо: Московии нужно было, чтобы Орда стала союзником, а не врагом. Тохтамышу хотелось стать великим ханом. Ягайле нужно было этого не допустить и защитить Мамая.

Войска двинулись к месту битвы. И, почему-то, литовцы на битву не явились, не дошли, что-то их отвлекло. Это – одно из белых пятен в нашей истории. Пишут, будто опоздал Ягайло. Даже указывают: на две недели.  Только я думаю, что генеральное сражение это не спектакль с третьим звонком. Опоздал – в зал не пускают. Тем более, что войско литовское должно было стать важным участником действа, а не зрителем.

Если порыться даже в доступных источниках, встречается версия про какое-то сражение, случившееся в районе Брянска-Брыни. Кстати, отсчитав «две недели» войскового хода от места сражения на запад, как раз получится где-то восточнее Брянска. С кем же там могли сражаться? Тайна. Ведь не могли же москвичи быть и там, и на куличках? Вообще-то могли. Людских ресурсов у русских княжеств было достаточно, чтоб и там подраться, и Тохтамышу помочь. Ценой собственного поражения, московское войско задержало литовцев?

В это время Олег Рязанский, не дождавшись подхода Ягайло, не решился один идти на помощь Мамаю. Значит, знал что происходит. Тохтамыш один на один расправился с противником. Впрочем, в его войске большинство составляли москвичи с вассалами: нижегородцами,  белозерцами, как минимум. Возможно, и тверцы были.

После того, как Московия и Орда стали союзниками, возможность у Ягайло продолжать восточную экспансию пропала. Более того, ему стало неспокойно за собственное государство.

Но более всего происходившее на востоке беспокоило католическую Европу. Представьте себе: случись объединение восточных славян при союзничестве Орды, военная мощь Востока намного превзошла бы возможности всех, кто находился западнее. Создалось бы государство-монстр от моря до моря, размером с остальную Европу, каким оно стало лишь в XVIII веке. С превосходящими человеческими ресурсами. Запад нашел блестящее решение проблемы: Ягайле предложили  объединение с Польшей с «повышением в звании» до короля, и прекратить экспансию на восток. «Займись тевтонами, совсем обнаглели! – сказал ему Папа Римский. А Витовт, наконец, стал Великим князем Литовским – и успокоился.

Еще одно из белых пятен нашей истории — события 1382 года, когда в Москве княжил не Дмитрий, а литовский князь Остей. То ли внук Ольгерда, то ли внучатый племянник. Не удается найти сведений, как москвичи сменили князя. Хотя, в доступных источниках вы прочтете малоубедительную версию, что «Остей служил» кому-то из русских князей. С чего это элитарный юноша стал бы служить врагам? Подробности найти пока не удается. Поэтому давайте посмотрим, что происходило вокруг Москвы 1382 года.

Видимо, Ягайло преуспел, наконец? Не тут-то было! Пришел Тохтамыш и, верный старой дружбе, взял Москву, убил литовца и ушел, вернул столицу Дмитрию.

Предвижу возмущение, потому что совсем не так пишется в истории. Правда, ссылаются при этом на какие-то литературные источники анонимных авторов, типа Задонщины. А если копнуть старательней, то…

Не воевавший, но потерпевший поражение Олег Рязанский, был вынужден в конце 1380 г. принять вассальную зависимость от Москвы. По этому документу, в том числе, он должен был защищать ратно Москву в случае нападения на нее кого-нибудь. Такие же отношения были у Москвы с: Белозерским, Нижегородским, Можайским, Серпуховским и пр. княжествами. С Тверским не было, но был союз.  

Итак, следите: в Москве князь Остей. Дмитрий Донской – «на блинах у тёщи» - в Костроме у родителей своей жены. Войско Тохтамыша идет к Москве. Путь один – через Рязанское княжество. Рязань что делает? Не известно. Позже скажу.

Тохтамыш осадил Москву и – к нему, туда, подошли с дружиной нижегородские князья (братья костромской жены Дмитрия), белозерский князь с дружиной, можаец с дружиной, серпуховский братец и братец звенигородский. Все – с своми дружинами. Тверской князь не пришел, прислал к Тохтамышу послов с дарами!

Заметьте: нижегородцы успели к Москве, а Дмитрий из Костромы – не успел?

Что происходит? Я не сочиняю, этому есть документальные источники. Но, от комментариев авторы воздерживаются.

Московских воротников (специалистов-механиков, отвечавших за крепостные механизмы), которые сговорившись с нападавшими, открыли им ночью ворота, Дмитрий, вернувшись в Москву, наградил каменным храмом, который поставили в Воротниковской слободе.

Есть московская легенда, что он сделал это, «чтобы провинившиеся отмаливали свой грех». Не смешно! Это XIV век и расправляться с предателями умели. А в легенде – «клюква».

Через две недели после ухода Тохтамыша Дмитрий с войском пришел в Рязань. И, как пишется в документах той поры, «совершил хуже татар»! Вот так в том веке расправлялись с предателями. Ведь Олег Рязанский не пошел с Тохтамышем к Москве, нарушил вассальный договор.

Как бы то ни было, Великой Руси в том веке не состоялось. А состоялась бы? Каждый из нас может контрфактически пофантазировать об этом.

Мнение автора не обязано совпадать с мнением кого бы то ни было. А осадочек, надеюсь, останется. Сказочка же про «злодея Тохтамыша» пусть останется на совести писателей учебников и их предшественников.

Улытау, обширный регион в географическом центре Казахстана, можно считать сердцем страны, некоей священной колыбелью казахской нации и потому весьма привлекательным местом для любого путешественника. Средоточие мавзолеев, наскальных рисунков, пещер, древних городищ, исторических и легендарных историй, самых разных культовых мест создают тот самый фон, благодаря которому Улытау считается центром казахской земли и колыбелью казахской нации. Джучи-хан, Алаша-хан, Тамерлан, эмир Едыге, хан Тохтамыш, Кенесары-хан, Алькей Маргулан, Шокан Валиханов, Каныш Сатпаев — все эти имена, имеющие огромную важность для истории Казахстана и истории мировой, а также масса других имен, самым непосредственным образом связаны с Улытау, равно как и неразрывно связана с данным регионом вся история Казахстана с древнейших времен. В Улытау находится место захоронения знаменитого хана Золотой Орды Тохтамыша. На вершине священного Улытау предан земле уважаемый Едыге би, чьим именем в последующем стала называться гора Едыге.

Одна из любопытных достопримечательностей Улытау - сопка Алтыншокы. Все, кто имеет возможность побывать в этих краях, обязательно посещают это историческое место. С 1711-го по 1721 год в Тобольске жил пленный шведский офицер Филипп Страленберг, собравший много материала по истории, географии и топографии Центрального Казахстана. В 1723 году, вернувшись на родину, Ф. Страленберг написал книгу, где сообщал о писаницах на камне в горах Едыге. По-видимому, здесь идет речь о знаменитой улытауской надписи, известной под названием «карсакпайская» и открытой в 1935 году на вершине горы Алтыншокы казахским геологом, академиком Канышем Имантаевичем Сатпаевым. Эта каменная плита в настоящее время хранится в Петербурге, в Эрмитаже. В 1940 году был опубликован перевод надписи профессором И.Пеппе и академиком А.Маргулан.

Из дневника бывшего коллектора группы Сергея Александровича Рожнова: «Мы с Шарипом нашли Каныша Имантаевича возле огромного камня. Настроение у него было приподнятое. «Давайте, джигиты, попробуем сдвинуть. На Алтыншокы мы нашли клад ценнее золота. Это, по-моему, бесценное сокровище!» - говорит нам. Видимо, действительно, оно было бесценное. Мы не смогли нанести царапину на камень даже крепким геологическим молотком. Втроем не смогли сдвинуть его с места. Такой он был тяжелый. Вернулись в палатку, попили чаю. А наутро отправились к камню. Я сфотографировал его. Чтобы снимок хорошо получился, набелил зубным порошком надпись на камне. Так родилась фотография, часто сопровождающая статьи об Улутауском камне, которые время от времени появляются в печати....

Как считают ученые, плита была воздвигнута в 1391 году во время знаменитого похода Тамерлана на Золотую Орду.

Из истории известно, что в 40-х годах XIV в. в Джагатайском государстве прекратилась власть ханов из рода Чингисхана. Последний пал в борьбе со своими вассалами - улусными эмирами, которые и захватили власть. Среди них выделился владелец Самарканда эмир Хусейн. Но вскоре у него появился соперник в лице другого эмира - Тимура, главы тюркского рода Барлас в долине Кашка-Дарьи.

Первоначально Тимур был вождем военной дружины. Потом вступил в союз с Хусейном и в совместном с ним походе был ранен в ногу, став хромым на всю жизнь и получив поэтому прозвище Тимур Ленг - Железный хромой, переделанное европейцами в Тамерлан.

В 1388 г. вассал Тамерлана, хан Золотой орды Тохтамыш, возмутился против своего сюзерена, что послужило сигналом для восстания в Хорезме. Тимур в пятый раз вторгся в Хорезм, опустошил его, разрушил столицу Ургенч до основания и даже приказал вспахать и засеять ячменем место, на котором он стоял. Затем Тимур пошел походом на хана Тохтамыша.

Фактически поход начался еще осенью 1390 г., когда войска Тимура выступили из Самарканда, переправились через Сырдарью и расположились на зимовку в окрестностях Ташкента 22 января 1391 г. Тимур приказал своим воинам выступить на сборный пункт всей армии, назначенный в некотором удалении к югу от города, который ныне называется Туркестан. Воины покинули Ташкент и, продвигаясь вдоль правого берега Сырдарьи, уже к 21 февраля вышли к месту сбора. Там Тимур устроил общий смотр армии.

Затем воинство продолжило свое движение на северо-запад по широкому коридору, образованному справа отрогами хребта Каратау и слева берегом реки Сырдарьи. Обогнув Каратау, войска двинулись на север. С огромными трудностями они преодолели степь Бет-Пак-Дала (Голодную степь), пески Моинкум и б апреля 1391 г. вышли к левому берегу реки Сарысу. Далее путь армии Тимуpa пролегал вверх по течению реки. Через некоторое время оказалось, что русло Сарысу начинает заметно поворачивать на восток. Тимур приказал форсировать реку и продолжить движение на север. Выбравшись на правый берег Сарысу 26 апреля, войско оказалось в горной стране, которую ныне геологи называют Казахстанский мелкосопочник. Персидские летописцы именовали ее Кичигдаг (Малые горы) . Еще через два дня, 28 апреля, перед глазами путников затемнел на горизонте горный кряж Улытау (Великой горы), вздымавший свои утесы на высоту до 1134 м. В планы Тимура не входил штурм вершины Улытау. Однако появление этого объекта на расстоянии прямой видимости являлось свидетельством того, что армия завоевателей наконец добралась до крайних пределов владений Токтамыша.

По легенде, Тамерлан приказал 200-тысячному войску поднять на вершину горы по одному камню, соорудить плавильную печь, нарубить кустарников у близлежащей реки, разжечь огонь и расплавить метеоритные камни.Надпись была нанесена на темной амфиболитовой плите.
Всего можно различить одиннадцать строк. Три из них написаны арабским шрифтом и содержат коранический текст. Остальные написаны знаками уйгурского алфавита и содержат следующий текст: «В стране семисот черных токмак в год овцы, в средний весенний месяц султан Турана Темурбек шел двумястами тысячи войск, во имя ислама, на кровь Токтамыш-хана (булгарского). Достигнув этой он воздвиг этот Курган, дабы он был знаком. Бог да окажет провосудие! Если богу будет угодно! Бог да окажет милосердие людям! Да вспомнит о нас с милосердием!».

Низам-ад-дин Шами дает более точную дату, он не только приводит год, но месяц и день - 23 числа месяца Джумади I, т. е. 28 апреля 1391 г. Тимур называет себя в надписи султаном Турана. В надписи указывается и численность войска Тимура - 200 000 человек, что подтверждает правильность сведений Гияс-ад-дина Али, Низам-ад-дина Шами, Шереф-ад-дина Али Иезди и других источников о численном составе Тимурова войска при описании того или иного из его походов. В надписи указывается цель похода - Тимур идет против Тохтамыш-хана.

Тимур избрал не кратчайший путь к стану своего врага. То ли он хотел нагрянуть на Тохтамыша с той стороны, откуда тот меньше всего ждал его, то ли замышлял заодно расширить свои владения захватом новых земель.

По свидетельству придворного историографа Шерафуддина Язди, Тимур «взошел на вершину Улутауских гор и долго наслаждался видом окружающей степи, которая была покрыта прекрасной зеленью от одного конца до другого».

Вдруг властелин резко повернулся и обратился к придворному поэту:

- Эй, Кермене, чем наградишь этот холм, удостоившийся прикосновения моих ног? Ведь теперь земля эта принадлежит мне!

Не в обычае поэта медлить с ответом. Кермене молвил с легкой улыбкой:

- Такой чести достоин не этот ничтожный холм, а гордая вершина Улутау, что касается дымчатых гряд облаков. Но ты не смог подняться на нее и наказываешь гору за неприступность, не так ли, повелитель?!

Усмехнулся грозный воитель.

- Нет, ты ошибся, мой акын. Зачем мне недосягаемая вершина, на которую не могут ступить ни нога человека, ни копыта коня? Меня вполне устраивает этот холм, доступный и конному и пешему. Награда моя предназначена ему.

- Мудро говоришь, повелитель правоверных, - сказал Кермене, - долговечны в этом краю одни лишь камни. Если тебе угодно, вели начертать на одном из них твое бесценное имя. Только такого дара достойна земля, на которой ты стоишь.

Тимур остался доволен советом поэта и приказал войскам принести камни и соорудил здесь большую пирамиду, на которой искусные мастера высекли дату этого события, чтобы сей долговечный памятник мог сохранить память о нем долгие годы.

Ранее плита находилась над огромной ямой, где была печь для обжига кирпичей. Сейчас на вершине Алтын шокы установлена точная копия камня с этой надписью эмира.