Лига историков

Я прошу прощения, но индология в целом в России довольно слабо развита. Это связано с тем, что традиционно лучшие языковые школы индийских языков в Великобритании (интересно, почему) и США. По этой причине огромный пласт собственно индийской историографии попросту не переведён на международные языки, а то, что переведено, преимущественно доступно на английском языке. Беда подобной ситуации в том, что американский подход к истории в принципе весьма... Специфический. Он очень идеологизирован и заштампован, сильно напоминая советскую историографию в её худшие годы. Такой же проблемой страдает и британская историография - англичане доходят до того, что оправдывают собственные преступления колониального периода. Кроме того, никому, кроме самих индусов, нет дела до Средневековой части своей истории. Наконец, гигантский пласт письменной истории того периода написан на местных письменных языках, причём не современного вида, а своего древнего состояния - то есть, сначала их нужно перевести на современные аналоги, а затем только - на английский. Также индийская археология оставляет желать лучшего - если мы Китай начали нормально копать только в 90х гг. XX в., то в Индии до сих пор случаются курьёзы, когда на некоторые доселе неизвестные памятники архитектуры просто случайно натыкаются в джунглях.

Так что если вы хотите стать историком и востоковедом, то смело идите в индологию - вы будете здесь востребованным и высокооплачиваемым специалистом.

Нам известно, что Средневековье Индия пережила плохо. Три основные её части (бассейн Ганга, бассейн Инда и Южная Индия) развивались в основном независимо друг от друга, а периодически собирающие Северную Индию единые политии были рыхлыми и децентрализованными. Победила практика самоуправления, вертикаль власти отсутствовала в принципе - джати были самоорганизованы, вырабатывая межобщинное обычное право. Сломалась вертикаль власти джати, та самая пирамида варн - так, в некоторых государствах у власти были шудры, в других - вайшьи (эта практика сохраниться аж до британского завоевания). Буддизм окончательно потерпел поражение в Индии - о причинах оного до сих пор в историческом сообществе нет консенсуса. Что более важно, стагнировала и экономика, и наука - в этот период бурно развивались соседние цивилизации (Танский Китай на востоке и персидская, затем исламская, затем персо-исламская цивилизации на западе), которые установили экономическую и политическую гегемонию в соседних с Индией регионах. Из-за перехода с более открытого буддизма к более автохтонному индуизму (и его распада на три крупные конфессии и множество мелких сект), Индия закрывается для внешних культур - люди не владеют иностранными языками, письмом, не переводят книги, не заключают межэтнических браков с иноземцами. К моменту исламского завоевания Индия отстаёт даже в традиционно сильной своей стороне - металлургии.

Делийский султанат стал первой исламской империей в Индии. Его правление было травмирующем для индийской истории, сравнимое по своему драматизму с британским колониализмом. Дело в том, что захватчики-мусульмане относились к индусской культуре с таким же нескрываемым презрением, высокомерием и суеверным ужасом, с каким испанцы относились к мезоамериканским культурам. Индийские обычаи казались мусульманам чудовищными, а их общество - прогнившим. Невероятное количество храмов, памятников культуры и традиционной литературы было уничтожено (что сильно осложнило работу историкам будущего). Индийские мусульмане видели джихад точно такой же благой задачей как конкистадоры - Американскую Конкисту, поэтому с каждым поколением Делийский султанат заходил всё дальше и дальше на юг субконтинента. С точки зрения управления эта империя была более типичной феодальной монархией, чем многие королевства Европы - правителем был самый могущественный феодал, получавший признание своего титула от халифа (словно глава какого-то рыцарского ордена, получавшего признание от папы), бывший первым среди равных. Его соплеменники - могучие руководители боевых отрядов - управляли частями Индии, прививая там правоверные порядки и железной рукой управляя местным населением.

Впрочем, Делийский султанат стал прелюдией к эре величия и процветания. Подобно петровским реформам в России, он сломал об колено старые правила, порядки и уклады; подобно тому как Пётр I открыл традиционную Россию просвещённой Европе, султаны открыли Индию просвещённому исламскому миру. Были внедрены водоподъёмные колёса, бумагоделание, зубчатое колесо, сложная - и, что более важно, стандартизированная и массовая - металлургия. Индия была открыта для торговли с исламским миром, что предоставило ей рынки сбыта своих товаров (в первую очередь, специй, красителей, самоцветов, зерна, в дальнейшем также шёлковой ткани и сукна, бумаги и ювелирных украшений). Международным языком в Индии вплоть до XIX в. станет фарси (азиатский аналог французского в Европе) - язык литературы, Дома Мудрости, фундаментальных наук.

Во внутренних делах самым большим и самым главным потрясением для индусов стала практика вмешательства государства в жизнь джати. До этого момента три тысячи лет государственности правитель выполнял функцию эдакого "главноуговаривающего" для своих подданных - наибольшую роль играло региональное обычное право (где-то доминировали воинские джати, где-то - коллегиальные управления старейшин местных джати, а где-то, как в каком-нибудь Кёльне старушки-Европы, брахманы). Вообще, Индия до Делийского султаната напоминала какой-то монструозный вариант Священной Римской Империи и, честно говоря, по моим наблюдениям, из всех цивилизаций Азии больше всего походила на каноничное марксистской европейское феодальное государство.

Империя Великих Моголов родилась случайно. Её основал Бабур, принадлежавший к Золотому роду - он был и Чингизидом, и Тимуридом. По понятиям своего региона это было что-то вроде рода Рюриковичей на Руси - только представитель Золотого рода имел право на суверенную власть. Он потерпел поражение в своём родном регионе (современный Узбекистан) и бежал на юг, в Афганистан, где поучаствовал в местной игре престолов и проявил себя как волевой человек и умелый полевой командир. Пользуясь финансовой поддержкой Персии, военной поддержкой афганских кланов и умами советников со всего исламского мира (в том числе, например, османских артиллеристов), он, подобно своему современнику Кортесу, захватил раздробленные исламские североиндийские страны малыми силами. Поскольку правящая династия стала тюркской, самоназвание страны было дано на её манер - Индостан.

У меня не хватит строк, чтобы пропеть все дифирамбы Индостану. Я вам скажу больше - их не хватает даже тематической странице в Википедии, их не хватает даже университетскому учебнику по Истории Индии. В исполинской исламской Ойкумене Нового Времени место Индостана соответствует месту США времён Холодной войны. Это была экономическая житница (~25% мирового ВВП), демографическое ядро (~150 млн человек) и торговое сердце Афразии (тотальное доминирование на периферийных рынках текстиля, ювелирного дела, бумагоделание, предметов роскоши). Индийская торговля настолько сильно довлела по периметру Индийского океана, что занимающиеся кораблестроением и купечеством джати превращались в сверхбогатые олигархические группы, по своему могуществу и военной силе значительно превосходя окрестных землевладельцев. Региональная специализация достигла своего пика - так, каждый уважающий себя регион производил фирменный уникальный роскошный ассортимент тканей (который экспортировался по всему миру, включая Европу и Северную Америку), а также ткани для широкого потребления, с учётом племенной и культурной специфики африканских и индокитайских импортёров. Естественно, был пройден переход к денежному товарообмену и мелкотоварному производству. Индостан также самостоятельно дошёл до концепции мануфактуры, однако с индийским лицом - так, в производстве продукта могло быть задействовано больше десятка джати, каждая из которых специализировалось на своей операции. Металлургия достигла таких высот, что Индия самостоятельно производила и экспортировала доспехи, холодное и огнестрельное оружие, а также артиллерию, которые - я присоединяюсь к этому предположению - не уступали европейским (в первую очередь, испанским и французским) вплоть до середины XVIII в. Сельское хозяйство Индостана импортировало и внедрило в том числе на товарной основе культуры Китая, Америки и Африки.

Колоссальный пласт древнеиндийской культуры был переведён на фарси, каждое поколение приносило новую волну литературы и поэзии. Могольский двор стал центром изобразительного искусства, причём начиная с Акбара I правители (которые скромно титуловали себя "Властелином Вселенной"), во-первых, импортировали новейшие техники из Персии и, что более важно, Европы; во-вторых, закрепили традицию авторства; в-третьих, за счёт высокого спроса создали практику, аналогичную "малым голландцам" - мануфактурное производство картин (так, один художник рисовал только брови, другой - только губы и так далее). Рост благосостояния, появление универсального литературного светского письма, бум бумагоделания и мануфактурный подход к изобразительному искусству впервые в истории Индии создали практику художественных произведений - то, что мы сегодня называем приключенческими романами, фэнтези, драмой и так далее. Это были записанные на бумаге произведения, касающиеся биографий правителей, сказки, мифы, легенды и фольклор народов Индии. Правда, понятное дело, значительная часть книги отводилась не под текст, а под картинки для него. Именно в эту эпоху произошёл бум храмового и дворцового строительства, что привело к революции в архитектуре, сравнимой по значимости с европейским переходом к барокко и рококо. Индийская юриспруденция стала центром ханафитского мазхаба, а шиитские общины - наиболее богатыми и многочисленными осколками в исламском мире за пределами Персии.

До сих пор историки не знают, что же пошло не так, ведь индийское общество демонстрировало черты протоиндустриализации. Оптимисты считают, что Индостан во второй половине XVII - первой половине XVIII вв. начал разваливаться на национальные государства (всем признакам соответствует, например, государство маратхов), то есть, завершился бы переход к капитализму и началась бы Промышленная революция. Скептики считают, что система джати в принципе не способна дать свободный рынок рабочей силы и капитала, а общинное обычное право неспособно дать нормальное капиталистическое право. Непонятно, насколько закономерна победа Британской Ост-Индской компании в индийской игре престолов XVIII в. - так, британцы с колоссальным трудом покорили наиболее развитые части Индии за пределами Бенгалии. Да и вплоть до 20х гг. XIX в. они правили с большими экивоками в сторону местных жителей (вообще, как раз значительно более мягкая в отношении местного населения - в сравнении с позднемогольским владычеством - политика Британии и принесла ей мирный переход на её сторону регионы Восточной Индии).

Как бы вы ни ненавидели кастовую систему и каким бы странным не казалось вам индийские общество и культура, нельзя не восхититься красотой единственного места на планете Земля, которое до последнего не уступало пальму первенства Европе. Возможно, где-то там, в параллельной Вселенной, маратхи разбили британских колонизаторов, добились наполеоновской помощи, закончили бы вестернизацию задолго до Японии, покорили бы этот субконтинент и создали бы индийскую сверхдержаву Новейшего Времени.

Но история не терпит сослагательного наклонения. Жаль!

Спасибо за ваше внимание, ваши комментарии и лайки. Прошу прощения за излишне объёмную статью, которая грозила ещё сильнее распухнуть. Всё же Империя Великих Моголов тянет на полноценную отдельную колонку, которую я, скорее всего, никогда не сделаю. Потому что, увы, я не индолог.

В следующей статье мы посмотрим чуть севернее и основательно пройдёмся по центральноазиатскому Ренессансу. Нас ждут красоты Самарканда и Бухары, Ургенча и Герата, конница Тамерлана и эклектика ислама и тенгрианства. Надеюсь, будет интересно!

Драсьте, котаны и котанессы! Что вы знаете о Карфагене? Ну, кроме того, что он должен быть разрушен (и что характерно — так в итоге и случилось). Возможно, вы слышали о том, что там массово приносили в жертву детей ради увеселения кровавых божеств и другие ужасы древнеримской пропаганды? Но мы сегодня будем не о них.

Сегодня наш рассказ будет наполнен морским ветром и неведомыми землями, которых эти гордые потомки финикийцев смогли достичь. Сами финикийцы, по их же рассказам, ажно Африку обогнули, жаль что документальные свидетельства этого тянут лишь на конспирологические теории, а что же Карфаген?

Давайте начнём не с них, а с рассказа о том, как не надо отправляться в плавание.

Одного персидского юношу, которого звали Сатасп из рода Ахемена (да, это был не просто человек с улицы). Царь Ксеркс приговорил его к распятию на столбе за изнасилование некой девственной персиянки. Однако его мать выпросила у царя помилование в обмен на то, что Сатасп обогнёт на кораблях Африку, в качестве более тяжкого наказания. Царь согласился, юноша прибыл в Египет, где получил корабль с матросами и отправился на запад к Геркулесовым столпам – будущему Гибралтару. Почему он просто не сбежал из империи Ахеменидов – история также умалчивает. Возможно, его и впрямь страшило наказание, которое неминуемо последовало бы. А может, он просто был не очень сообразительным. Но так или иначе, Африку он не обогнул, а вернулся обратно с повинной. Рассказал Ксерксу, что выйдя в океан, успешно обошёл мыс Солоэнт (нынешний мыс Кантен в Марокко) и направился дальше на юг. Но в какой-то момент осознал, что его корабль уже довольно далеко заплыл, а путь им предстоит ещё более долгий, потому он и решил повернуть обратно. После того, как персидский царь пришёл в себя от услышанного, он закономерно разгневался, и даже рассказы о долгом плавании мимо страны, населённой людьми маленького роста, одевающихся в пальмовые листья, не вдохновили его. Быть может, особенно не вдохновили Ксеркса рассказы о том, что люди Сатаспа, войдя в селения аборигенов, никого не обижали, лишь забирали с собою скот, но скот в Персию никто не привёз. Но как бы то ни было – нашего незадачливого путешественника распяли.

Самое интересное в этом путешествии, это то, что с одной стороны – оно одно из наиболее древних историй про плавание вдоль африканского побережья, середина V века до н.э. как никак. Но с другой – путешествия, рассказанного выше, скорее всего не существовало в реальности, ибо сами подумайте, в плаванье отправляется перс на египетском корабле. Ну, то есть, как вы поняли, в предприятии решили поучаствовать выходцы из наиболее мореходных наций древности, что только добавляет скепсиса при её прочтении. Ну, и отсутствие внятной конкретики в описании путешествия лишь добавляет сказочности всему рассказу.

Но это, так сказать, был рассказ о путешествии курильщика, а теперь перейдём к путешествию здорового человека – карфагенянина Ганнона.

Сам он был суфетом, то бишь высшим выборным правителем, который отправился в путь по поручению карфагенского сената для того, чтобы восстановить и пополнить новыми колонистами ливифиникийские колонии на западном побережье Африки. Ливифиникийцами тогда карфагеняне называли смешанное население тех населённых пунктов, что были до них основаны еще финикийскими торговцами.

К сожалению, мы знаем об этом путешествии не из отчёта мореплавателя, который оказался утрачен (скажем: "Спасибо, Сципион!"), а от грека Полибия, который успел переписать часть текста из перипла, высеченного в виде надписи на каменной плите в храме Баал Хамана.

И вот отправляется Ганнон на шестидесяти кораблях о полусотне вёсел каждый, и вместе с ним на запад движутся 30 тысяч мужчин и женщин со всеми необходимыми припасами. Оставим численность экспедиции на совести Полибия, но даже если число людей мы уменьшим в 10 раз – это всё равно будет очень крупное и масштабное мероприятием само по себе.

Итак, что же случилось дальше?

Миновав Столпы, карфагеняне после двух дней пути причалили к берегу неподалёку от современной Мехдии в Марокко, где основали город Тимиатерий. Затем миновали мыс Солоэнт, где заложили святилище Посейдона. Пусть вас не смущает наличие греческого бога у Карфагенян – до нас история дошла в пересказе грека, который по-традиции именовал местных божеств греческими названиями.

Далее Ганнон во главе флотилии отправился на восток, где через полдня пути достиг большого озера неподалёку от моря, где в заросших кустарником зарослях повстречал множество животных, среди которых особенно выделил слонов.

Проплыв ещё дальше на расстояние целого дня, карфагеняне оказались у современного мыса Гир, где, по всей видимости, воссоздали поселения Гитта, Акра, Мелитта и Арембис. Не до конца понятно, сколько они здесь пробыли, но следующей точкой их путешествия значится река Ликс, которую современные учёные отождествляют с Уэд-Дра, самой длинной рекой Марокко. Там им повстречались кочевники, которых те назвали ликситами. Что характерно, местные проявили к пришельцам дружелюбие и даже дали несколько толмачей и проводников для дальнейшего пути. А ещё они рассказали, что дальше вглубь континента живут негостеприимные племена. И что в их земле обитает множество животных, а сама она перерезана большими горами, у подножья которых живут некие троглодиты, способные бегать быстрее лошадей.

Что это за троглодиты доподлинно неизвестно, хотя тот же Геродот упоминает живущих в пещерах эфиопов, отличающихся быстрым бегом. Скорее всего, всё это – результат реальных контактов карфагенян с миром тех мест, вылившихся вот в такие истории. Хотя при этом нельзя не отметить, что “Отец Истории” дополнительно рассказывает о собакоголовых и о безголовых людях с глазами, расположенными на груди, что обитают где-то в юго–западной части Африки, поэтому как мы видим, этнографические исследования того времени не блещут точностью деталей.

Но вернёмся к нашим мореплавателям – дальше они двигаются два дня на юг и один на восток, где находят в глубине залива небольшой остров, которому дают имя Керна и основывают там поселение. Что это за остров, опять же, не до конца понятно, учёными он локализуется и у устья Сегиет–эль–Хамра, и на месте современного острова Герпа. После этого проплыв по большой реке, которую они именуют Херет, карфагеняне достигли озера, над которым возвышались громадные горы со множеством диких людей, одетых в звериные шкуры, бросавшихся камнями в незваных гостей. Что за племя было встречено Ганноном доподлинно неясно, однако, есть большие основания предполагать, что его моряки столкнулись с человекообразными обезьянами, скорее всего – гориллами, однако, возможно, и шимпанзе – у учёных здесь нет однозначного мнения.

Так или иначе, агрессия со стороны обитателей этих мест, заставила карфагенян повернуть обратно и, достигнув моря, те повернули на юг, чтобы после достичь современной реки Сенегал, на которой им во множестве повстречались крокодилы и гиппопотамы. Подниматься вверх по ней они не решились, а возвратились в Керну для небольшого отдыха, откуда вскоре отплыли на юг и двигались двенадцать дней вдоль побережья, местные жители которого, в отличие от встреченных ранее ликситов, не желали идти с ними на контакт, а спешно убегали вглубь континента при одном их приближении.

И вот по истечении двенадцатого дня этого пути начинается самое интересное в этой истории. Корабли Ганнона увидели большие горы, заросшие лесом, деревья которого имели разноцветные душистые стволы. Проплыв на два дня далее, моряки оказались в большом заливе, на другой стороне которого ночью они заметили множество огней, сверкавших то ярче, то слабее. Не решившись на утро выяснять природу увиденного, карфагеняне поспешили дальше и через пять дней снова оказались в большом заливе, который переводчик окрестил Западным рогом, отождествляемым сейчас с устьем реки Гамбия. Здесь им встретился остров, на острове – озеро, на озере – другой остров. Днём ничего интересного в этой природной матрёшке найдено не было, однако ночью перед их взорами вновь предстали во множестве пылающие огни, но также и и звуки флейт, кимвалов и громкие крики. Складывается впечатление, что кто-то пытался напугать пришельцев, и ему это удалось – те спешно ретировались с острова, поплыв мимо земли, к которой нельзя было пристать из-за огня и жара.

Но приключения в огненной стране наших карфагенян на этом не закончились – через четыре дня пути опять ночью они увидели землю, охваченную огнём, притом посередине неё полыхало пламя такой высоты, что казалось, оно касается звёзд. Днём Ганнон понял, что перед ними — огромной высоты гора, которую они назвали Теон Охема – “колесница богов”. Скорее всего здесь путешественники повстречали ни что иное, как извергающийся вулкан Камерун – да, к тому моменту они уже достаточно далеко заплыли в Гвинейский залив. И ещё всё очень похоже на то, что путешествие совпало с неким локальным вулканическим катаклизмом, охватившем весь регион.

Ганнон же повёл флот дальше и через три дня, по прежнему плывя мимо потоков огня, извергавшихся в морские воды, достиг залива, именуемого Южный рог, который, по всей видимости, был заливом Габон. В его глубине путешественники обнаружили остров, на котором снова было озеро (вот же совпадение), на котором был остров, где во множестве обнаружились дикие люди, которых переводчики-ликситы нарекли гориллами. Наиболее многочисленными среди них были покрытые шерстью женщины.

Так вышло, что все мужчины успели скрыться от пришельцев, ловко цепляясь за скалы и защищаясь камнями, а вот трём женщинам это не удалось. Их схватили, но те так яростно царапались, кусались и всячески давали понять, что не хотят следовать за карфагенянами, что те их убили, содрали шкуры, которые позже увезли в Карфаген. Таков был печальный итог контактов античной цивилизации и горилл с дикого острова.

Сама же экспедиция повернула обратно из-за нехватки припасов для дальнейшего плавания и вернулась домой, но что же по итогу? Мы увидели историю человека, который с одной стороны деятельно расширил Ойкумену – пять городов на марокканском побережье не дадут соврать. А с другой – он бесстрашно шагнул за край в поистине дикие земли. Что влекло его туда? Быть может, он искал золото, быть может, славу первооткрывателя, а может и что-то ещё.

Но скажем спасибо Полибию, который сохранил для нас запись об этом путешествии, сохранил, чтобы самому отправиться в подобное же плавание, но это уже совсем другая история.

Да, щепотка соли. Без нее не обошлось. Но, впрочем, сегодняшний рассказ не о ней. Отгремела битва при Метавре и Ганнибал уже получил голову своего брата. Рим ликовал.

Целых три дня народ не выходил из храмов: матроны, одетые как можно богаче, вместе с детьми благодарили богов так, словно война уже окончена и бояться нечего. Тит Ливий. XXVII, 51

Не только народ, но и сенат чувствовал и действовал точно также. Марк Ливий посчитал, что теперь, после разгрома карфагенской армии, гибели ее полководца и бегства оставшихся в живых галлов, ему и его армии более нечего делать на севере Италии и повел свои легионы в Рим. Туда же сенат вызвал и второго консула, правда без легионов, те остались сторожить Ганнибала в Бруттии. Прибыв в Рим, а они по договоренности, сделали это одновременно, полководцы, как было принято, отчитались в своей деятельности, после чего попросили для себя триумфа. Это было справедливо. Сенат назначил молебствие от имени обоих консулов, и обоим был дарован триумф.

Тут произошло нечто невероятное. Оба полководца сошлись на том, что коли они воевали вместе, то и триумф должны провести вместе. Читатель, вероятно, помнит, что Ливий и Нерон были врагами, что именно Нерон сыграл главную роль в изгнании Ливия. Поэтому такое единодушие было странно. Тем более, что триумф Марка Ливия был усеченным. Поскольку сражение произошло в провинции Марка Ливия, и в день сражения ауспиции совершал именно он, и войско его приведено в Рим, то пусть Марк Ливий въезжает в город четверней и в сопровождении солдат, а Гай Клавдий – верхом и без войск.

Таким образом, формально Ливий получал большую славу и большую честь. Однако все знали, что главная заслуга в победе была заслугой Клавдия. Вот как об этом писал Тит Ливий в своей истории:

Этот совместный триумф прибавил славы обоим, но особенно тому, кто заслугой опережал сотоварища, а почетом ему уступал. Этот вот всадник, говорили вокруг, за шесть дней пронесся вдоль всей Италии с войском и вступил в сражение с Газдрубалом в Галлии, а Ганнибал в это время думал, что он рядом, в Апулии, стоит лагерем. Так, один консул в двух областях Италии противостоял двум военачальникам: одному – своим опытом, другому – своей отвагой. Достаточно было имени Нерона, чтобы Ганнибал сидел у себя в лагере. А Газдрубал? Стоило появиться Нерону, и Газдрубал был уничтожен. Пусть другой консул впрягает в свою торжественную колесницу сколько ему угодно лошадей; настоящий триумфатор – Нерон, въезжающий верхом в город. Войди он хоть пешком, он будет жить в людской памяти своей славой, которую стяжал в этой войне и которой пренебрег в этом триумфе. Так говорили зрители, провожая Нерона до Капитолия.

Как увидим далее, это была последняя их совместная акция, и отношения между ними не исправившая, а скорее наоборот, их обострившая.

В 204 году до н.э. судьба вновь столкнула героев нашего рассказа. Оба были избранны цензорами. Была в Риме такая интересная магистратура. Цензоры следили за общественной нравственностью, распределяли подряды на общественные работы, осуществляли собственно ценз, т.е распределение по имущественному признаку по центуриям, и наконец в их ведении было составление списков сенаторов.

Началось их цензорство беспроблемно, были утверждены списки сенаторов, которые не вызвали ни у кого возражений. Затем они занялись благоустройством города и закончили устройство улицы, которая должна была идти к храму Венеры, и также постройку храма Великой Матери на Палатине. А затем разразился скандал. Вот тут то на арене и появляется соль. Был повышен налог на ее добычу, продажа была отдана на откуп, причем цена соли в разных городах была разной и более высокой. Все это вызвало раздражение в народе. Вновь Тит Ливий:

Люди были уверены, что эту доходную статью выдумал цензор в отместку народу, несправедливо когда-то его осудившему, и что самая высокая цена была установлена для триб, когда-то постаравшихся его осудить. Поэтому Ливий и получил прозвище Салинатор.

Что ж, весьма возможно, что Марк Ливий решил отомстить своим согражданам за годы проведенные в ссылке. Далее начались уже личные дрязги. Цензоры приступили к переписи всадников. Тут следует напомнить, что еще со времен Сервия Туллия конники получали от государства деньги на покупку коня и его содержание. Однако за какой либо проступок коня могли отобрать, и это было величайшим позором.

Во время инспекции трибы Поллии, к которой был приписан Марк Ливий, Нерон, то ли не забывший старой вражды, то ли в припадке неуместной строгости вспомнил, что Марк Ливий был осужденному народом, и ему велено было продать лошадь. Ответ пришел скоро. Когда дошла очередь до Арниенской трибы, трибы Нерона, то и тому пришлось расстаться со своим конем, ибо коллега обвинил его во лжесвидетельстве. Это уже было некрасиво, но дальше случилось уже из рук вон выходящие. Гай Клавдий включил имя своего коллеги - врага, в списки эрариев, уж неизвестно как это обосновывая. Вероятно тем же осуждением и изгнанием.

Эрарии - это низший разряд граждан, не имеющих никакого имущества . Соответственно они стояли вне ценза, не имели права голоса, не могли занимать никаких должностей и не призывались в армию.

Тит Ливий ответил еще круче. Он отправил в эрарии 34 трибы , все кроме Мециевой трибы, которая его не осудила, а по осуждении не выбирала его ни в консулы, ни в цензоры. Тут уж народ возмутился подобным поведением должностных лиц. Гней Бебий, народный трибун, вызвал обоих на суд народа. Только сенат смог остановить это судилище. Словом все вздохнули с облегчение, когда срок полномочий этих ребят подошел к концу.

Последний раз раз на страницах истории Клавдий Нерон появляется в 201 году, как член посольства сената в Египет.

История сурово обошлась с Нероном. Хотя современники и античные историки весьма высоко оценивали его вклад в победу над Ганнибалом, однако последующие поколения забыли о нем, и сегодня его имя известно лишь специалистам.

Индийская цивилизация - это чарующее и весьма странное по меркам Афразии место. Очень многие правила и законы, которые универсальны для афразийского пространства здесь перестают работать. Это связано с тем, что индийская цивилизация разошлась с прочими настолько давно, что в некоторых рэперных точках развития совершила отличный от них выбор пути. Кроме того, география Индии настолько благоприятная, что местные жители очень долго могли защищать себя от внешних сил - достаточно долго, чтобы они потеряли способность видоизменить эту цивилизацию извне. Поэтому я прошу вас не удивляться, а также извинить за обилие объяснений причинно-следственных связей.

Как-то один мой ученик попросил провести ему отдельный урок по Индии, вне рамок школьной программы. При подготовке я обнаружил три хребта этой цивилизации, на которые можно нанизать дальнейшие объяснения.

Во-первых, Индия - это сказочно богатое место. Бассейн Ганга обладает настолько мягким и предсказуемым климатом, а также настолько плодородными почвами, что в некоторых местах урожаи можно снимать три раза в год, а отдельные места настолько комфортны для земледелия, что усложнять сельскохозяйственный инструментарий было избыточно вплоть до Аграрной революции XX в. Климат здесь настолько разный в настолько территориально близких местах, что номенклатура растительных культур здесь теоретически может включать все известные человечеству, а логистика их обмена нарушается разве что в районе Деканского плоскогорья. По этой причине здесь в избытке красителей, специй и ткани из растений. Индостан неприлично богат на минералы, доминируя на мировом рынке самоцветов (и вплоть до второй половины XIX в. являясь монополистом на рынке алмазов).

Во-вторых, Индия - это "Дагестан", экстраполированный на субконтинент. Здесь живёт до трёх только крупных языковых семей, до трёх только основных рас и до трёх только основных мировых религий. Удобство логистики и эпохи империй привели к взаимопроникновению этих структур - так, например, даже в рамках одной деревни могут сосуществовать несколько общин, каждая из которых будет иметь свою языковую, расовую и/или религиозную принадлежность.

В-третьих, Индия невероятно древняя. Протоцивилизация здесь зародилась в одно время с оными Ближнего Востока и Китая. Она испытала на себе три основные волны экспансии - индоевропейскую во II тыс. до н. э., исламскую в начале II тыс. н. э. и европейскую в конце этого тысячелетия. Как вы понимаете, для настолько древней цивилизации такой послужной список - это большой успех (это, например, сопоставимо с Россией, которая, при всех своих победах, за тысячу лет своей истории потерпела сокрушительное поражение от монголов). Таким образом, Индия развивалась преимущественно автохтонно, что обуславливает наслоение одних уникальных особенностей на другие.

Здесь и далее я буду называть касты словом "джати", дабы оно не несло негативной коннотации. Дело в том, что между установлением варновой структуры (брахманы-кшатрии-вайшьи-шудры) и изучаемым нами периодом прошло около двух тысяч лет. Хрестоматийная природа индийского общества претерпела существенные изменения - вместо четырёх варн образовалось бессчётное множество (обычно приводят число в несколько тысяч, но я не ручаюсь за качество сбора данных) джати - тех самых социальных групп, которые португальцы назвали словом "каста".

Джати - это община или, как модно нонче писать, социальная группа. Просто в Евразии общины обычно локальны и группируются по региональному признаку - возможно, когда-то тоже самое было и с значительной частью джати. Однако представьте себе общество, в котором вы можете отличить жителя соседней деревни визуально - у него чужеземная одежда, другой язык, другой цвет кожи, хотя ваши предки сосуществуют уже сотни лет. Вам определённо не хочется без причин отдавать свою дочь замуж за его сына и вам не особенно понятно, по каким правилам вообще будет проходить свадьба и как будет передано наследство. Зато вы прекрасно ладите с людьми вашего цвета кожи, вашего языка и ваших обычаев. За века кто-то из них поступит на службу к правителю, кто-то добьётся успеха в военном деле, но вы всё равно будете друг для друга земляками. Со временем некоторые части вашей общины разойдутся (допустим, эти столичные щёголи примут ислам), однако, раз у вас общий корень, связи между вами всё ещё будут сильны - скажем, у вас будут общие традиции наследования, из-за чего и через тысячу лет между вами будут возможны браки.

Джати - это большое благо для каждого человека. Это продуктивное образование для каждого ребёнка, трудовая взаимопомощь взрослых людей, обеспечение по старости и инвалидности, финансовая взаимопомощь. Совокупность джати образовывали взаимодополняющий коллектив - так, одни джати в своём регионе осуществляли воинскую протекцию (были обязаны кушать мясо и жили в достатке), другие - занимались землепашеством (имели гарантированный доступ к землепользованию и, нередко, к землевладению), третьи - ремесленники (с детства обучались на востребованную профессию и имели гарантированное трудоустройство). Конечно, были джати, которые, как говорится, не вписались в рыночек, но, поскольку занять чужую нишу было не всегда возможно (хотя джати, бывало, меняли специализацию), они вымирали естественным путём. Кстати, так в Европу пришли цыгане.

Вышеперечисленное должно показать следующее. Джати - это семья. Это опора и поддержка, помощь и забота, защищённый тыл. Проблемы же других джати шерифа не волнуют - пусть это соседний город или деревня, но пусть там все хоть вымрут, они - чужаки. Из этого правила были исключения, обычно связанные или с очень специфическими народами (напр. маратхи), религиями (напр. сикхи) или когда есть могущественный и всем опостылевший внешний враг (делийцы-мусульмане или британцы).

Это также очень важно для понимания специфики развития индийского общества. Джати - это малопроницаемые сообщества, которые развиваются самостоятельно, лишь немного видоизменяясь под воздействием общеиндийских потрясений. С одной стороны, это невероятно высокий уровень самоорганизации и демократизма (в отличие от Китая, где монарх мог приказать сжечь морской флот и остановить путешествия, в Индии такое решение бы прошло только с физическим истреблением джати, связанных с морскими профессиями); с другой стороны - утрируя, это мир победивших либертариан, живое воплощение анархии. Сдвинуть такой самоорганизованный корабль неспособен ни один штурман.

Получилось слишком много текста для вводной информации. Здесь, пожалуй, я остановлюсь и дам читателю передышку.

P. S. Индология - не моя епархия. Конечно, я потратил сотни часов на подготовку к экзаменам по ней и конспектируя литературу в библиотеке, но, если честно, мне тяжело даётся индийское общество. Я не сторонник либеральной демократии, капиталистической формации и подобной индийской формы самоорганизации общества, оное мне кажется жестоким и несправедливым. Но определённая красота в этом есть.

По условиям Версальского мирного договора 1919 года Польша получила часть Западной Пруссии с целью обеспечить ей доступ к Балтийскому морю. Эта территория получила название "Польский коридор"

Красным цветом показано преобладающее польское население, зелёным цветом обозначено немецкоязычное население.

Скачать подробную карту (3216 x 4820 px)