Сообщество фантастов

Всем привет :)

Буду краток. Очень рад, что так оперативно образовалось сообщество начписов. В связи с тем, что форма постов в этом сообществе будет иметь вид текстов (а также для того, чтобы не нарушать правила сообщества), предлагаю вашему вниманию пару удобных онлайн-сервисов для хранения текстов. Было бы здорово, если бы админ (если есть такая возможность) закрепил этот пост. Если нет - то добавил бы ссылки в правила сообщества. Итак:

http://pastebin.ru - довольно удобный онлайн сервис, хотя и используется в основном, насколько я знаю, для хранения кодов. Можно настроить параметры хранения - приватность, сроки и т.д. Из минусов - не очень приятный шрифт (субъективно), зато не нужно регистрироваться.

http://www.docme.ru - так сказать, усложнённая версия. Можно хранить документы в различных форматах, такие как pdf, doc, и прочие популярные и не очень форматы. Из минусов - для комфортного пользования необходима регистрация.

UPD.

http://online.orfo.ru, http://text.ru/spelling - сервисы онлайн проверки орфографии. Простенькие, понятно как пользоваться, кому-то, возможно пригодится (возможно, и этому посту тоже:))

UPD2.

http://www.adme.ru/zhizn-nauka/24-poleznyh-servisa-dlya-pish...

Больше (24) различных сервисов, много полезных, и не только для художественной литературы. Смысла перепечатывать всё сюда не вижу, итак всё собрано в одном месте.

Предлагаю следующую форму постинга - пикабушник (ца) выкладывает отрывок из своего опуса, а сам опус заливает на вышеуказанные сайты и даёт ссылки. Так посты будут выглядеть прилично, не будет "стен текста".

Собственно, наверное всё. Если есть, что добавить - пишите в комментах.

P.S. Надеюсь, я правильно понял систему сообществ:)

Начало: Рассуждение о кибернетическом методе, ч.1

Предыдущая часть: Рассуждение о кибернетическом методе, ч. 3

Астин задумчиво крутил карандаш между пальцев. Суточный цикл на Орфее подходил к концу. Наверное, следовало бы отложить все дела до завтра, но спасительное забытье никак не желало забрать Астина в свои объятья. Вместо этого, голову заполняли тяжёлые мысли, бродившие по кругу в бессмысленном хороводе, выматывая и без того уставший разум. А осью этого вращения оставалась твёрдая убеждённость – решение есть. Есть способ, метод, путь, который спасёт Орфей от надвигающейся катастрофы. Астину даже казалось, что он уже нащупал спасительную ниточку. Но все его расчёты и рассуждения сработали бы в стерильности лабораторных условий. Здесь же, на борту Орфея говорить о стерильности не приходится. Слишком много переменных и вероятностей вмешивалось в стройную формулу.

Астин размашистым взмахом карандаша перечеркнул узор из прямоугольников, связанных между собой сложной сетью взаимосвязей. Нет, эта модель не работает, чего-то не хватает. Бросив карандаш на стол, он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул. Раньше ему бы и во сне не привиделась ситуация, когда, имея чёткий ответ на вопрос, он не смог бы найти решение. Что ж, время учит смирению и учит очень жестоко. Теперь ощущение беспомощности, словно едкая кислота, терзало Астина изнутри. Радовало во всей этой ситуации, что капитан, хоть и без особого энтузиазма, но держался его стороны. А вот Альтман… Чёрт, Альтман представлял собой самую большую угрозу.

Стук в дверь нарушил полумрак комнаты. Астин от неожиданности дёрнуться в кресле и, подобравшись, произнёс:

– Кто там?

– Это Альтман. Нам надо поговорить.

Лёгок на помине, мысленно усмехнулся Астин.

– Входите, у меня не заперто.

Хозяин каюты развернулся ко входу и посмотрел на вошедшего Альтмана. Мужчина ещё больше сдал за последнее время. Щёки ввалились, мешки под глазами прочертились ещё заметнее, а борода свалялась и выглядела неухоженной. Тем не менее, глава службы безопасности предстал перед ним при полном параде, в форменном синем кителе. Хороший способ продемонстрировать своё превосходство в иерархии, отметил Астин про себя.

- Хельмис, вы нехорошо выглядите, - Астин придал голосу самое глубокое участие, на которое только был способен. – Может, желаете присесть?

Альтман метнул из глаз молнии и ответил, даже, чересчур ровным тоном:

– Благодарю, но я могу и постоять.

Хозяин каюты развёл руками.

– Как пожелаете. Чем обязан столь позднему визиту?

– Мы нашли ещё одного, – коротко бросил Альтман.

Астин задумчиво потёр подбородок.

– Ну, тут нет ничего удивительного. Это будет продолжать…

– Мы нашли его в душе! – взорвался Альтман, подступая ближе. – В душе, мать твою. Покрытого пеной. Он собирался помыться!

Взгляд Астина остекленел. Он сложил пальцы вместе и уставился в никуда.

– Хм, любопытно.

– Любопытно?! – взревел Альтман и подошёл так близко, что угрожающе навис над ним. – Любопытно?! Это нихрена не любопытно уже. Ты не в своих институтах, а мы не твои подопытные кролики!

Астин укоризненно взглянул на главу службы безопасности.

– Нуууу, Хельмис. Вас бы я кроликом назвал в последнюю очередь, – увидев, как от гнева расширились глаза Альтмана, он быстро добавил. – Прежде чем говорить, выслушайте меня.

Бесконечно долгую минуту Альтман буравил его полным ненависти взглядом, а затем, играя желваками, отступил на шаг назад.

– Говори, – он буквально выплюнул это словно.

– Согласен, то, что вы нашли его в душе весьма… беспокоит, – медленно кивнул Астин, – но это даже хорошо. Теперь у нас появляется пространство для манёвра.

Он прервался, ожидая вопросов от Альтмана, но глава службы безопасности промолчал.

– Итак, – продолжил он свою мысль, – сегодняшнее событие говорит нам, что кризис надвигается, а значит, мы успеем к нему подготовиться должным образом.

Лицо Альтмана окаменело.

– Кризис? - спросил он тихим, безжизненным тоном, который, на самом деле, кричал о смертельной опасности.

– Да, кризис, – твёрдо кивнул Астин. – Но только не думайте, что сумеете разрешить его… кхм… своими методами.

– А чем мои методы хуже твоих? – тихий голос мужчины прошелестел неприкрытой угрозой. - Мне мои методы всегда помогали.

От Астина не укрылось движение правой руки главы службы безопасности. Словно бы невзначай его ладонь скользнула куда-то за спину. Вне сомнений, туда, где покоился заткнутый за пояс пистолет.

– Скажите мне, Альтман, – как ни в чём не бывало спросил Астин, уперев локти в подлокотники кресла и сплетя пальцы между собой, – вы хотите остановить поток?

Альтман растерялся, услышав столь странный вопрос.

– Что?

Хозяин каюты так резко встал с кресла, что глава службы безопасности опасливо попятился назад, тем не менее не убирая руку из-за спины.

– Вы уверены, что у вас хватит сил на это? Удар будет сокрушительным, уж поверьте мне. И лучше бы вам, в таком случае, хорошенько приготовиться. Хорошенько, слышите? Потому что я не уверен, что в мире есть хоть какая-то сила, способная остановить тот поток, что на нас мчится. Я не строю иллюзий. Я не собираюсь играть в героя. Я не собираюсь палить налево и направо, из-за того, что мне страшно. Да, Альтман, не делайте такое лицо. Вам страшно, признайтесь, хотя бы самому себе. И как любое испуганное животное, вы включаете инстинкты и начинаете искать кратчайший путь к спасению. Мне тоже страшно. Страшно до дрожи во всём теле. Я уже не помню, когда в последний раз нормально спал. Но я ищу решение. И я найду его. Я найду способ не остановить поток, но свернуть его в сторону. Потому что на это нам сил хватит. Но если вы всё же уверены в своей правоте, тогда, – Астин расставил руки в стороны, – используйте ваш метод.

Альтман не шелохнулся. Мучительная борьба читалась на измученном лице. Наконец, он вытянул руку из-за спины, и Астин с немалым облегчением убедился, что ладонь пустая.

– Хельмис, – мягко обратился он к главе службы безопасности, – делайте своё дело. Обеспечивайте порядок на корабле. А я займусь нашей первостепенной проблемой.

В одночасье враждебность ушла с лица мужчины. Теперь его глаза наполняла бесконечная усталость.

– Хотя бы объясните, что вообще тут происходит, – попросил он почти умоляюще.

Астин покачал головой.

– Я всё уже рассказал капитану. Спросите у него.

– Но он отказывается! – вскричал Альтман. – Он не хочет ничего мне рассказывать.

– И правильно делает, – глубоко вздохнул Астин. – Иначе вы бы меня точно пристрелили.

Побледнев, Альтман стиснул челюсть, процедил «Прощайте» и, крутанувшись на месте, стремительно вышел из каюты. Астин снова остался один в полумраке своего обиталища. Он ожидал этого разговора уже давно. Ход мыслей главы службы безопасности легко предугадывался наперёд. Но то, что он поведал несколько минут назад… Астин медленно опустился на стул и взял со стола листок. Пробежав глазами перечёркнутую схему, он смял лист и бросил на пол. Выудив из ящика ещё один, он начертил карандашом в его центре прямоугольник, в который вписал убористыми буквами «нашли в душе». Постепенно вокруг прямоугольника стали появляться другие блоки. «Смотрел передачу», «наблюдал за спящим», «надевал куртку». Количество прямоугольников росло, ветвящиеся линии связей между ними сплетали совершенно новый, ещё более сложный узор, чем до этого. Закончив, Астин поднёс листок к глазам, и всмотрелся в получившиеся хитросплетения. Так он провёл ещё час, прежде чем устало бросить листок на стол и направиться, наконец, к кровати.

* * *

* * *

Гермодверь снова содрогнулась под могучим ударом. Трещина, перечеркнувшая её, стала чуть шире. Толстая железная плита не выдерживала яростного напора. После третьего удара, который эхом раскатился по оранжерее, плита с металлическим стоном прогнулась и лопнула окончательно.

Оцепенение, сковавшее меня в первые мгновения, развеялось. Я сорвался с места и бросился вглубь оранжереи, страшась оглянуться через плечо. Петляя между клумб, уклоняясь от нависающих ветвей, я считал удары, которые гулко отдавались в переборках отсека. Раз, два и последовавший за ними оглушительный грохот падающих обломков. Меня словно хлестнули по спине. Надо убираться отсюда! Как можно быстрее добраться до пересадочной станции. Это единственный путь к спасению.

Взгляд рыскал среди просветов зелени, выискивая выход из оранжереи. Как на зло, везде попадались лишь глухие переборки. Выход где-то рядом, я знал это, но деревья, лихорадочное бегство и паника мешали вдумчиво осмотреться. Наконец, я резко остановился и нырнул за ближайшую клумбу. Хватит нестись сломя голову. Нужно привести мысли в порядок, успокоиться.

Едва я прижался спиной к клумбе, по переборкам оранжереи прокатились размеренные шаги. Чудовище пролезло сквозь выломанную гермодверь и теперь рыскало где-то за спиной. Оно хаотично перемещалось то влево, то вправо, время от времени останавливаясь, чтобы, судя по всему, прислушаться. И в эти мгновения я буквально ощущал, как незримые глаза методично обшаривают каждый закуток в поисках проворного беглеца.

Я постарался отрешиться от происходящего и трезво подумать о сложившейся ситуации. Надеяться на то, что оно пройдёт мимо казалось довольно глупым. Но, пока чудовище бесцельно кружило среди клумб, у меня появлялась возможность спокойно осмотреться и отыскать выход из оранжереи. Всё что требовалось – не сидеть на месте, а постоянно двигаться, держа дистанцию между мной и преследователем.

Оранжерея была вторым по размеру модулем на Орфее после жилого. Третьим считался гибернационный. Здесь не имелось ни ярусов, ни перекрытий. Сводчатый потолок над головой, с яркими лампами освещения, поднимался на головокружительную высоту, а клумбы тянулись по всей длине модуля от края до края.

Я спешно перебирался от укрытия к укрытию. Силясь отыскать меня, чудовище перестало метаться из стороны в сторону и перешло к другой тактике. Теперь оно целенаправленно двигалось вдоль модуля, стремительно сокращая дистанцию. Трудностей добавляло и то, что под ногами на моем пути постоянно мешались баки с удобрениями, трубы и прочие препятствия. Сомнений не оставалось – оно настигнет меня, рано или поздно.

Страх и отчаяние всё сильнее захлёстывали меня. Я не знал, что делать. Чудовище неумолимо приближалось. И когда отчаяние достигло наивысшего предела, и я уже приготовился встретить свою судьбу, среди колышущейся зелени мне удалось рассмотреть путь к спасению. Тёмный провал выхода из оранжереи мелькнул в просвете между крон. До него оставалось метров пятьдесят, не больше.

Мерный стук шагов раздался совсем-совсем близко. Более выжидать не имело смысла. Выскочив из-за укрытия, я устремился к выходу. Чудовище, бродившее всё это время где-то позади, резко замерло, давая мне пару спасительных секунд, и я буквально запрыгнул в коридор и бросился бежать дальше.

Переход между отсеками представлял собой длинный прямой отрезок с единственным выходом на дальнем конце, который вёл в центр переработки биомассы. Этот отсек по объёму занимал не меньше места, чем оранжерея. Снизу и до самого верха его заполняло извилистое переплетение подмостков, переходов и труб. Центр помещения занимало несколько внушительного вида резервуаров, выстроенных в ряд. Не менее внушительный тигель свисал под самым потолком, и обычно оттуда в резервуары низвергался бурным потоком нутриентный субстрат для последующей сепарации. По понятным причинам, сейчас всё это не работало.

Пытаясь сориентироваться в возникшем передо мной лабиринте, я на несколько секунд остановился в проходе. В этот момент в коридоре загрохотала тяжёлая поступь. Чудовище преследовало меня по пятам. Так и не решив, я просто-напросто метнулся к ближайшей лестнице и взбежал на следующий уровень. Подмосток угрожающе дребезжал под ногами, пока я перебирался по нему до ближайшего перехода на другую сторону отсека. Перекинувшийся от края до края разводной мостик пролегал аккурат над одним из резервуаров, и, когда я бросил взгляд вниз, то заметил тёмно-зелёную жидкость, заполнявшую его почти до самых краёв.

Догадка, яркая словно вспышка, пронзила моё сознание. Оказавшись на другой стороне отсека, я ударил по располагавшейся рядом красной кнопке. Взвыла сирена, загудели электроприводы, и переход, по которому я только что перебежал, затрясся и пришёл в движение. Створки моста начали лениво расходиться в стороны. Уже убегая я услышал, как шаги на другой стороне остановились. Отрезанное от меня, чудовище теперь выискивало иной путь к своей жертве.

Преодолев ещё пару десятков метров, я запрыгнул на следующую лестницу, застонавшую под моей тяжестью, в то время как с той стороны отсека возобновился грохот шагов. Чудовище бежало по параллельному подмостку, намереваясь перехватить меня ярусом выше. Третий ярус располагался почти под самым потолком. Выглянув через перила, я тут же отпрянул назад. Где-то далеко-далеко внизу, внутри резервуаров, лениво колыхался буро-зелёный нутриентый субстрат.

Пробегая мимо очередного перехода, я не глядя ударил по красной кнопке, отрезая и этот путь на мою сторону. Теперь две части отсека связывал один-единственный переход, находившийся прямо напротив небольшой будки. Добежав до неё, я всем телом навалился на дверь. Та с грохотом распахнулась, сорвавшись с хлипких петель, и упала на пол. Рубка управления цехом представляла собой небольшое помещение, забитое мониторами наблюдения и огромным пультом с многочисленными рычагами и кнопками. Сквозь широкое панорамное окно открывался отличный вид на узел переработки и единственный переход, который позволял добраться до меня.

Пальцы стремительно заметались над пультом управления. Проектируя Орфей, разработчики очень старались продумать всё до мелочей. Они приложили немало усилий, чтобы исключить любую возможность случайно навредить кораблю, но в таких крупных проектах всегда найдётся пробел, который окажется неучтённым. Одним из таких пробелов оказался тигель перерабатывающего узла, а точнее система предупреждения столкновений, которая тормозила тигель в том случае, если все мосты-переходы не убраны. Конечно, защита зорко отслеживала сближение. Датчики работали как часы, и при необходимости, вовремя блокировали колёса. Но, разогнавшись, тяжёлая металлическая чаша набирала внушительную инерцию. Поэтому на Орфее действовал особый регламент, согласно которому тигель позволялось перемещать по монорельсу лишь на сорока процентах номинальной скорости.

Я ухватился за ручку регулировки скорости и вывернул её до упора. Лестница на той стороне отсека задрожала под стремительными шагами. Чудовище уже поднималось на третий ярус. До развязки оставались какие-то секунды. Прячась за пультом управления, я лишь краем глаза подметил тёмный силуэт, показавшийся на лестнице. Наступило гнетущее ожидание, в котором я впитывал каждый шорох. Чудовище поднялось и остановилось, видимо выискивая место, в котором я мог спрятаться. Затем последовал шаг, второй, третий. Вот оно ступило на мост-переход. Медленно, неуверенно, оно двигалось в мою сторону. Я же продолжал выжидать, потому что вся моя задумка полагалась на точно выверенный момент.

Когда чудовище, по моим прикидкам, добралось примерно до середины перехода, я ухватился за рукоять управления тиглем и потянул её на себя до упора. Пронзительно взвыла сирена, электродвигатель тельфера загудел, страгивая с места тяжёлую чашу. Шум постепенно нарастал, замещая собой все остальные звуки. Наконец, он стал настолько громким, что я не мог с уверенностью сказать, застыло ли чудовище на месте, застигнутое врасплох, бросилось ли ко мне, в надежде, наконец, настигнуть свою неуловимую добычу или повернуло назад, спасаясь от стремительно мчавшейся на неё погибели.

В любом случае, остановить дальнейшие события уже ничего не могло. Электродвигатель резко умолк, так как автоматика прилежно сработала, отключив его. Затем завизжали колёса тельфера, но никакие тормоза уже не могли погасить колоссальную инерцию, которую набрал тигель. Завершилось же всё грохотом и стоном рвущегося металла. Дробно зазвенели мелкие обломки, стекло над моей головой лопнуло, обсыпав меня дождём осколков, и внутрь влетела увесистая балка, бывшая некогда частью перехода.

Скрежет оборвался быстро и резко. Тигель проехал ещё некоторое расстояние и остановился. Сквозь скрежет тормозов послышался плеск, доносившийся откуда-то снизу. До конца не веря в успех, я приподнялся и выглянул поверх пульта управления. От моста не осталось даже напоминания. Но сознание моё едва подметило этот факт. Я отчаянно выискивал малейший признак движения.

Никого. Ни единого намёка. Не веря до конца своим глазам, я выскочил из комнаты управления, разбрасывая в стороны металлический лом, осколки стекла и прочий мусор, и перегнулся через перила. Большая часть обломков обрушилась вниз, и теперь валялась вокруг чана, либо плавала в тёмно-зелёной жидкости. Чудовища также не было видно. Вне сомнений, оно свалилось вместе с кусками моста и теперь покоилось на дне чана. Я не знал, требовался ли ему воздух, но в чём я точно был уверен – выбраться наружу оно точно уже не сможет.

Меня охватило невероятное облегчение. Я даже не представлял, насколько меня вымотала эта погоня. Чудовище преследовало меня от самого жилого модуля, и лишь теперь я смог от него избавиться. Спускаясь по лестнице, я ликовал. Давно я не чувствовал себя таким живым. Наверное, с самого начала полёта. Мне всегда казалось, что я занимал самую незаметную роль среди творившейся вокруг меня круговерти событий. Что остальные действительно вносили огромный вклад в общее дело, а я лишь помогал им не отвлекаться на мелочи. Но теперь меня переполняло ощущение собственной значимости. Я мог принимать решения, и эти решения оказывали влияние на окружающий мир. Свобода. Мне казалось, что я стал действительно свободным.

Пересадочная станция связывалась с перерабатывающим узлом коротким коридором. Платформа, граничившая с огромной трубой путепровода, выглядела не тронутой, по сравнению с той, что я видел в жилом модуле. Табло висело на своём месте, стулья стояли ровными рядами. Но самое главное, я увидел целёхонький вагон, терпеливо дожидавшийся своих пассажиров рядом с платформой.

Двери послушно распахнулись, когда я подошёл к нему. Внутренний салон тоже выглядел нетронутым. Ряды кресел, большое табло со схематичной картой Орфея и мягкий тёплый свет, заливавший это место – всё здесь дышало уютом и покоем. Когда я коснулся панели, та загорелась чуть ярче.

- Добро пожаловать, - произнёс мягкий женский голос. – Выберите станцию назначения.

Я озадаченно посмотрел на потолок, там, где крепился динамик. Видимо всё пережитое сильно подействовало на меня. Искусственный голос вагонного диспетчера почему-то резко вызвал в памяти воспоминания о Прогэк. Наверное, я просто переутомился, и мне просто хотелось с кем-нибудь поговорить.

Отыскав на схеме диспетчерский узел, я набрал пункт назначения.

- Станция назначения – Диспетчерский узел. Пожалуйста, пристегнитесь.

Усевшись на ближайшее кресло, я защёлкнул пряжку ремня и приготовился. Двери с мягким шипением сомкнулись, окончательно отрезая меня от всего остального корабля. Платформа за окном слегка отдалилась, когда вагон переехал на основной монорельс. Через окно в его носовой части просматривались массивные лепестки шлюза. Зажглись прожекторы, ярче высветив их. Затем лепестки содрогнулись и медленно уползли внутрь переборки, открыв аналогичную шлюзовую дверь, которая вела в открытый космос.

Вагон тронулся с места мягко, едва заметно. Очутившись в шлюзе, он остановился, после чего лепестки позади сошлись обратно. Заработали насосы, выкачивая воздух, и когда давление упало до нуля, вторые ворота дрогнули и раскрылись, выпустив немного белёсого тумана наружу. Вагон покатил дальше, а я застыл, неспособный оторвать взгляд от открывшейся картины.

Чёрная безбрежность обступала меня со всех сторон, и лишь мерцание россыпи звёзд оттеняло её. Космос казался застывшим, вечным, непоколебимым. Все мои проблемы в одночасье представились мне незначительными и глупыми, а внутри всё сжималось при взгляде на эту пугающую красоту. Вдруг захотелось раствориться в этой черноте, стать таким же безграничным и спокойным, неподверженным ни страхам, ни сомнениям. Захотелось стать всем и ничем.

Шипение в ухе вырвало меня из ступора.

- Колм..., - пробился сквозь шипение знакомый голос, - чёрт, да что б тебя… Колм!

- Прогэк, - от неожиданности я рванулся было с кресла, но ремни дёрнули меня обратно, - Прогэк, я слышу тебя! Прогэк?!

Снова несколько секунд шипения, а затем голос стал чуть чётче.

- Колм, я не могу к тебе пробиться. Где ты?

- Я уже еду в диспетчерскую. Я добрался до вагона в перерабатывающем узле.

- Поняла, секунду, - пробормотала Прогэк, и помехи тут же исчезли. – Вот, так лучше. Через внешнюю антенну связь получше будет.

Я ощутил, как тепло разливается по телу. Это Прогэк. Я снова слышал её.

- Прогэк, я так рад тебя слышать! Со мной такое произошло! Я думал, что не выживу.

Я торопливо рассказал ей про чудовище, про мои отчаянные попытки убежать от него и то, как я сбросил его в чан с субстратом. Она слушала молча и внимательно, не перебивая.

- Отлично придумал, - наконец, похвалила она, когда я закончил, и радостно добавила. – У меня тоже хорошая новость. Кас пришёл в себя.

- Кас?! – я снова чуть не вскочил с кресла, позабыв про ремни. – Как он? Где? Дай я поговорю с ним.

- Не могу, - ответила Прогэк. – Когда я он пришёл в себя, я ему всё рассказала. Ну, про наше положение и про спасательные капсулы. Так он, едва услышав про них, сорвался с места и куда-то убежал.

Я ощутил лёгкий укол разочарования. С Касом поговорить не получилось. И он даже не подумал связаться со мной. Тем не менее, друг жив, а это самое главное. Раз он так шустро сорвался с места, значит дело действительно важное.

- Что будешь делать дальше? – вопрос Прогэк прервал мои размышления. – Ты знаешь, как работает диспетчерская?

- Да, - усмехнулся я, - знаю. Как-то приходилось ремонтировать там систему связи, так что изучил её устройство.

- Хорошо, тогда жду тебя. Мы перебрались поближе к палубе с капсулами. Как только откроешь проход, я выясню в каком состоянии капсулы.

- Думаешь, они в порядке? - спросил я с надеждой. – Думаешь, мы сможем… сбежать?

Прогэк немного помолчала.

- Колм, я не хочу вселять ложную надежду. Спасательные палубы были заблокированы с самого начала…, - она запнулась, - всего это кошмара. Значит, шанс у нас есть. Но я не могу сказать большего, пока не увижу всё своими глазами.

Её слова звучали вполне разумно, и я мысленно согласился с Прогэк. Нет смысла вселять ложную надежду.

- Тогда жди, - я бросил взгляд в окно вагона. Брюхо Орфея стремительно проплывало сверху. – Я скоро буду на месте.

Попрощавшись, Прогэк отключилась. Оставшись в одиночестве, я, наконец, отстегнулся от кресла и подошёл к окну. Безбрежная космическая бездна продолжала взирать на меня своим холодным, отстранённым взором. С головой уйдя в свои мысли, я прижался лбом к стеклу и в ответ всмотрелся в неё.

Начало: Рассуждение о кибернетическом методе, ч.1

Едва дверь захлопнулась за спиной, как тело, помимо моей воли, вжалось в неё, парализованное страхом. Весь мой запал, вся решимость мгновенно улетучилась, едва я покинул казавшиеся безопасными стены каюты. Снова вернулись прежние страхи. Я боялся повернуть голову, чтобы осмотреться по сторонам. Навязчивое ощущение, что в темноте меня кто-то поджидает, никак не желало уходить, хотя всё обстояло как раз наоборот, и в коридоре царила давящая тишина.

Тем не менее, самообладание постепенно вернулось ко мне, возвращая контроль над собой. Первым делом я обратил внимание на свет, изливавшийся из тупикового конца коридора. Аварийное освещение работало, и это меня несказанно порадовало. По крайней мере, не придётся шарахаться в потёмках от переборки к переборке. Правда, одного-единственного светильника едва хватало, чтобы разогнать мрак, угнездившийся в коридоре, и выход на лестничную шахту терялся где-то в темноте. Зато я, к своему огромному сожалению, прекрасно наблюдал последствия того кошмара, который учинили чудовища.

Пол щедрым ковром усыпали обломки, обрывки и осколки того, что некогда являлось переборками, стёклами, проводами, трубами и приборами Орфея. Неистовствуя, чудовища крушили всё на своём пути. Повсюду зияли огромные чёрные провалы, из которых буквально вываливались наружу внутренности корабля. Но не это заставляло меня содрогаться всем телом.

Вперемешку с останками Орфея пол усеивали тела людей. Они лежали в неестественных позах, неподвижные, присыпанные мусором и придавленные обломками. А влажные бурые пятна, покрывавшие всё вокруг размашистыми мазками, довершали картину беспощадной бойни, устроенной совсем недавно в коридорах корабля.

Неожиданный хлопок и последовавший за ним протяжный скрип металла о металл нарушили гнетущую тишину. Я снова панически вжался в дверь, вслушиваясь в тяжёлые шаги, гулко застучавшие по полу где-то в глубине корабля. Нечто тащило массивный металлический предмет, оставляя за собой след из глубоких борозд на полу. Продлился шум не дольше нескольких секунд, я даже шелохнуться не успел, а затем всё снова затихло, и в коридор вернулась гнетущая тишина.

Перебарывая отчаянный внутренний протест, я заставил себя тронуться с места, и двинулся в сторону скрытой во мраке лестничной шахты. Разбросанный по полу мусор шелестел под ногами, и приходилось прикладывать очень много усилий, чтобы не шуметь ещё больше. Вскоре передо мной выросло неожиданное препятствие. Поначалу я едва заметил его, лишь в последний момент, различив тёмный силуэт какого-то предмета, перегородившего проход. Тщательно ощупав его, я пришёл к выводу, что путь мне перегородила каютная дверь, наискось лежавшая поперёк прохода. Чтобы выломать её из проёма требовалась нечеловеческая сила, и я в очередной раз содрогнулся, подумав о тех, кто сейчас, где-то там, ходил по кораблю.

Вопрос напрашивался сам собой. Как перебраться на ту сторону? Присев, я попробовал пролезть снизу, но быстро понял, что это не лучший вариант. Пространства едва хватало, чтобы протиснуться под дверью. К тому же, я опасался, что одно неосторожное движение может стронуть её с места и уронить. Тогда поднялся бы такой шум, что на него точно сбегутся чудовища со всего корабля. Оставалось только перепрыгнуть её.

Поставив одну ногу на поваленную дверь, я несколько раз примерился и с силой оттолкнулся от пола. Вложенный импульс оказался достаточно сильным, чтобы выбросить меня наверх. На мгновение я завис на дверном полотне, балансируя на одной ноге, но уже в следующее мгновение с ужасом понял, что соскальзываю вниз, проваливаясь в пустоту.

Я кубарем вкатился в каюту, разбрасывая в разные стороны мусор, и остановился лишь, когда ткнулся спиной во что-то твёрдое. Меня охватил ужас, так как шум должен был подняться просто невообразимый. Я тут же замер на месте, ожидая в любой момент услышать гулкие шаги или скрежет металла, но ни единый посторонний звук так и не нарушил тишину.

Неужели меня никто не услышал? Не веря в собственную удачу, я поднялся с пола. В поисках опоры рука нащупала край кровати-ложемента, и меня тут же передёрнуло от ощущения липкой влаги под ладонью. Стараясь не думать о том, что я сейчас невольно обнаружил, как и о стойком запахе железа, наполнявшем это место, я встал на ноги и попытался сориентироваться в темноте.

В каюту не проникало ни единого лучика света, из-за чего поиски выхода происходили наощупь. Водя руками из стороны в сторону, я продвигался вдоль стены, обходя попадавшиеся на пути предметы. Пробираясь мимо рабочего стола, моя ладонь случайно скользнула по какому-то предмету. Раздался щелчок, что-то слабо загудело в тишине, и темноту рядом со мной рассеял голубоватый мерцающий свет экрана. Как оказалось, в потёмках я случайно активировал терминал.

Бросив взгляд на экран, я напрочь позабыл обо всём. Моё сознание заполнило лицо девушки, смотревшее с него на меня. Она выглядела невероятно печальной и уставшей. Лишь секундой позже я сообразил, что смотрю на остановленную видеозапись. По какой-то неведомой причине, едва я увидел измученное лицо девушки, меня начало снедать иррациональное желание побольше узнать про неё, выяснить причины столь глубокой печали, снедавшей её.

Рука сама потянулась и включила видео.

- …115 цикл, - раздался тихий, немного уставший голос. Затем губы девушки изогнулись в вымученной улыбке, и она наигранно помахала в экран. – Привет, дневник, это снова я! Снова пожаловала к тебе с очередным сеансом психотерапии. Доктор Астин говорит, что это должно помочь, но я…, - девушка судорожно вздохнула, провела руками по лицу и откинулась на спинку кресла, – …я устала. Я тут вспоминала свой первый день полёта. Такой радостной я себя не припомню. Меня буквально распирало от гордости. На тебе такая ответственность, вся Солнечная система смотрит на тебя, как на спасителя. К тому же, мои родители попали в программу. Там, на Земле, им больше нечего делать. Разве что дышать отравленным воздухом и лишь изредка вспоминать о зелени. Для них это настоящее спасение, хотя, по правде говоря, мне пришлось изрядно постараться, чтобы убедить их. Но теперь… теперь я не знаю. Я не помню, когда в последний раз чувствовала себя в безопасности, - девушка горько вздохнула. – Мне кажется, что за мной кто-то следит. Меня буквально трясёт от малейшего шороха или промелькнувшей тени. И эта тревога проявляется не только у меня. Многие мои знакомые тоже чувствуют себя не в своей тарелке. А сегодня…, - девушка внезапно уткнулась ладонями в лицо и всхлипнула. - У Миллика сегодня случился нервный срыв. Прямо на рабочем месте. Это был настоящий кошмар. Он накинулся на проходившего мимо бригадира смены и чуть не воткнул ему в горло метчик. Мы еле-еле удержали его. А он всё орал и орал что-то непонятное, – отняв, наконец, руки от лица она посмотрела заплаканными опухшими глазами в экран. – Я до сих пор не могу поверить в это. Чтобы Миллик… И так… Чёрт, да когда у нас три отсека залило токсичным хладагентом, Миллик и бровью не повёл. Тут же заблокировался внутри, в одиночку перекрыл магистраль и залатал течи. А сегодня у него сдали нервы. Мне кажется, я тоже скоро сорвусь и учиню что-нибудь. Не пойму, когда всё пошло наперекосяк. Говорят, люди на взводе, потому что мало жилого пространства, открытый космос вокруг, да ещё и ответственность за пять тысяч жизней давит на нервы. Может быть это и так, но я больше не могу. Я бы прямо сейчас пошла к капитану и попросила выкинуть себя в спасательной капсуле. Пусть уж лучше проспать несколько лет в гибернационной камере, чем терпеть… всё это. Единственное, что меня останавливает – родители. Я обещала помочь им обосноваться на новом месте. Доктор Астин говорит, что скоро всё наладится. Он даже выписал мне успокоительное, но, кажется, стало только хуже. Вчера, пока я спала, мне показалось, что кто-то ходил по каюте…, - девушка умолкла и приложила ладонь к уху. – Что, опять? Ладно, мне пора идти. Опять неполадки на насосной станции. Прощай, дневник, до следующего раза».

Запись остановилась, а я всё смотрел и смотрел в заплаканное лицо девушки. Этот видеодневник, тревоги, о которых рассказала его владелица, всколыхнули старые воспоминания. Часть экипажа, действительно, в последнее время выглядела какой-то подавленной. Неужели, всё дело заключалось в стрессе из-за долгого космического полёта? И тут у меня зародилась новая догадка, от которой сразу стало не по себе. Ей мерещились непонятные шаги в каюте. Что если, уже тогда чудовища расхаживали среди нас, выжидая момент для атаки? В таком случае становилась понятной причина, по которой экипаж чувствовал себя неуютно. Вполне возможно, они тоже ощущали чужое присутствие, хотя и молчали об этом. В самом деле, расскажи кому, что нечто невидимое тайком бродит по твоей каюте, и над тобой в лучшем случае посмеются. А в худшем запрут от греха подальше.

Отвернувшись от экрана, я сразу же позабыл про видеозапись и вспомнил причину, по которой оказался тут. Кас! Так много времени потеряно впустую! Коря себя за нерасторопность, в свете экрана я добрался до выхода из каюты.

Оставшийся путь до лестничной шахты мне удалось преодолеть без происшествий. Здесь аварийное освещение работало чуть лучше, чем в коридоре. Тем не менее, тусклые редкие светильники давали так мало света, что лестница, скорее, утопала в темноте. Отыскав первую ступеньку, я начал опасливо пробираться к верхним этажам, время от времени замирая, чтобы прислушаться. Шахта тянулась на приличное расстояние, так как жилой модуль сам по себе являлся чуть ли не самым большим модулем на Орфее. В его задачи входило не только обеспечить жильём на время полёта активный экипаж корабля. По прилёту колонистам потребуется жильё на первое время, и жилой модуль стал бы первым пристанищем для пяти тысяч переселенцев.

Пока я поднимался по лестнице, гробовая тишина практически не нарушалась. Лишь один раз в самом низу, где-то на технических уровнях разбили что-то стеклянное. Ярус, на котором проживал высший командный состав, встретил меня разрухой и запустением. Одинокий источник аварийного освещения бросал скупой свет, едва очерчивая контуры. Едва сделав пару шагов по коридору, я тут же зацепился за что-то ногой и едва не упал. Пошарив вокруг себя, я с отвращением нащупал чью-то безжизненную руку. Неприятные мысли тут же начали заползать в голову, и поспешно я переступил через неподвижное тело.

Лавируя среди обломков и мусора, я последовательно отсчитывал каюты, выискивая ту, которую назвала мне Прогэк. Некоторые из попадавшихся на пути дверей выглядели запертыми. Всякий раз, проходя мимо них, я одновременно со страхом и волнением ожидал услышать оттуда шорох или тихий голос, зовущий на помощь. Тем не менее, коридор хранил непоколебимое безмолвие, отчётливо давая понять, что живых я здесь точно не отыщу.

А потом моего слуха коснулось эхо шагов. Тук-тук-тук. Кто-то спускался по лестнице размеренной походкой, абсолютно не скрывая своего присутствия. К этому моменту я уже преодолел треть коридора, и теперь явственно ощутил себя загнанным зверем. Позади меня чудовищное создание спускалось по лестнице, отрезав тем самым путь к бегству, а впереди коридор оканчивался тупиком. В этот момент захлёстываемое паникой сознание толкнуло меня вперёд, давая понять, что осталось лишь одно решение. Я сорвался с места и бросился бежать. Взгляд мой метался из стороны в сторону в поисках подходящего укрытия. Но некоторые каюты стояли распахнутыми настежь, и чудовище без труда нашло бы меня, проходя мимо. Другие же выглядели плотно запертыми, а времени на то, чтобы открыть их просто-напросто не оставалось.

Подходящее место попалось мне на глаза совершенно случайно. Дверь оказалась едва-едва приоткрыта, но зазора вполне хватило, чтобы просунуть ладони и сдвинуть её в сторону. Стук шагов продолжал нарастать, от чего сосредоточиться на чём-либо ещё не получалось, тем не менее мой взгляд зацепился за табличку, висевшую рядом с дверью. В свете аварийной лампы мне удалось прочитать: «Глава службы безопасности Хельмис Альтман».

Не веря своим глазам, я протиснулся внутрь каюты и закрыл дверь за собой. Ступени продолжали дребезжать под размеренной поступью. Чудовище спускалось всё ниже, и ниже, и ниже, пока не миновало мой ярус и не продолжило свой спуск. Узел нечеловеческого напряжения медленно распустился, внезапно лишая меня каких-либо сил. Стремительное бегство, отчаянный поиск спасения и томительные минуты ожидания спрессовались в один большой калейдоскоп ужаса и паники. К тому же я всё равно не мог до конца поверить в свою удачу. Каким-то чудом я разминулся с чудовищем на лестнице, каким-то чудом чудовище меня не услышало. Да ещё мне удалось отыскать каюту главы службы безопасности. В это верилось меньше всего.

Как бы то ни было, я оказался там, где мне и следовало. Теперь, когда чудовище прошло мимо, оставалось отыскать терминал Альтмана, и после непродолжительных блужданий в темноте мне это удалось. Кратко мигнул экран, побежали строчки диагностики систем. Прогэк дала достаточно подробные инструкции по отключению карантинной блокировки. Я сосредоточенно вводил команду за командой и поэтому не сразу обратил внимание на синий огонёк, вспыхнувший внизу экрана. При мысли о Прогэк, которая пыталась выйти со мной на связь, внутри меня тут же потеплело.

Но ожидания мои не оправдались. Приняв входящее сообщение, я с удивлением обнаружил, что открылся не канал аудиосвязи, а окно видеопроигрывателя. На экране появился незнакомый мужчина с ярко белой шевелюрой и густой бородой. Выглядел он до крайности усталым и осунувшимся, под глазами явственно выделялись тёмные круги. Позади него тянулись какие-то трубы, терявшиеся в полутьме. Похоже, он находился на одном из технических уровней и снимал самого себя на небольшой коммуникатор, который держал в руке.

- На связи Хельмис Альтман, - заговорил он тяжёлым, хрипловатым голосом, - глава службы безопасности корабля «Орфей». Идёт 63 цикл полёта. Он продвигается согласно номинальному плану, но сегодня прошёл инцидент, который я отношу к классу А-3 - «потенциальная угроза срыву миссии», - прежде чем продолжить Альтман посмотрел по сторонам и прокашлялся. – Итак, я записываю этот экстренный отчёт потому, что сегодня старшего смены нашли в петле, которую он сделал из собственного ремня, - выпалив на одном дыхании, Альтман снова на несколько секунд отвернулся от экрана и провёл рукой по бороде. – Идиот наложил на себя руки прямо в собственной каюте. Мы бы ещё долго не хватились его, если бы не один из его подчинённых, который заглянул к нему с каким-то вопросом. Парень до сих пор в шоковом состоянии, - Альтман вздохнул. – Твою же мать, говорил я капитану, а он слушать меня не хотел. Калмир уже давно тревожил меня. В последнее время только и бормотал что-то про то, что они ходят по кораблю. Всем вокруг нервы накручивал. А ещё этот доктор Астин. Один его голос пробирает до костей. Не странно, что команда на взводе. А капитану всё нипочём, лишь твердит, что команде нужно почаще заглядывать к психологу. Даже рассказывать мне не хочет, о чём они там болтают с этим Астином. Выкинуть бы его вместе со всеми его экспериментами в открытый космос. Но капитан упорно считает, что он нужен нам, - Альтман выругался себе под нос. – Ладно, чёрт с ним. Команда на пределе, вот что главное. Слухи о шорохах и тенях никак не утихнут, и я начинаю подозревать, что под этим кроется. Может быть они действительно что-то…, - Альтман резко прервался и посмотрел куда-то вдаль. – Эй, кто зде…?! А, это ты. Чего тебе надо?

Запись остановилась. Монолог Альтмана заставил меня неуютно поёжиться. Весть о том, что на Орфее произошло самоубийство, для меня новостью не являлась. Слух об этом доходил до меня и ранее. Но, оказывается, проблемы начались, едва мы покинули Солнечную систему. По всему выходило, что чудовища могли оказаться на корабле задолго до того, как напали на команду. При мысли о том, что всё это время мы летели бок о бок с жуткими созданиями, которые так искусно укрывались на Орфее, меня обдало липким холодом.

Снова появился сигнал входящего вызова. И когда я принял его, то с облегчением услышал голос Прогэк.

- Приём! Колм, ты тут?

- Да, почти получил доступ к аварийным командам. Как там Кас?

- Он держится, но важна каждая минута.

Я ввёл оставшиеся команды.

- Готово, теперь ты можешь открыть путепровод со своей стороны.

- Отлично! - воскликнула Прогэк. – А теперь отыщи код сброса карантинной блокировки. Он должен быть где-то в записях Альтмана. Я введу его у себя.

Пришлось основательно покопаться в памяти терминала, прежде чем отыскать искомый документ.

- Нашёл.

- Диктуй, а я буду вводить.

- Пять, три, четыре, два, два, девять.

Прогэк бормотала вслед за мной цифры, вводя их на своём терминале.

- Девятка или восьмёрка? – неожиданно спросила она.

От безобидного на первый взгляд вопроса меня проняла беспричинная дрожь. Мысли тут же лихорадочно запрыгали в голове, а по телу пробежал неприятный холодок.

- Ч-ч-что? – спросил я, пытаясь совладать с голосом.

- В конце девять или восемь? – повторила Прогэк. – Я не расслышала.

- Девять, - выдавил я с трудом.

Из колонок терминала донеслись непонятные щелчки и шум включающихся приборов.

- Ура, - победно вскрикнула Прогэк, - ты справился, Колм. Всё заработало. Сейчас я вызову вагон и перевезу Каса на другую сторону.

Я испытал неимоверное облегчение, услышав об этом.

- Хорошо. А мне что делать? У нас есть какой-нибудь план?

Прогэк задумчиво помолчала.

- План у нас может быть только один.

- Спасательные капсулы?

- Да, но, - неуверенно протянула Прогэк, - ммм… есть огромная проблема. Мы не знаем, в каком они состоянии.

От этих слов радость моя слегка померкла.

- А мы можем это как-то выяснить?

Прогэк снова задумалась.

- Есть одна идея. Я могу добраться до пусковых палуб. Но мне снова понадобится твоя помощь.

От чего-то я предполагал такой поворот событий и поэтому оказался морально готов.

- Конечно. Что я могу сделать?

- Проберись в диспетчерский узел, и открой проход на пусковые палубы. Тогда я смогу осмотреть их.

- Понятно, - я зачем-то кивнул терминалу. - Я немедленно отправлюсь туда. Когда прибудет вагон?

- С минуты на минуту должен появиться… А, вот и он. Ну всё, я пошла. Пока отключу гарнитуру. А ты поспеши в диспетчерский узел. И береги себя, Колм.

Связь прервалась, и я снова остался в одиночестве. Вдалеке раздался резкий дребезжащий звук, который оборвался также внезапно, как и появился. Чудовище опять что-то отломало от корабля. Когда эхо затихло, я шагнул к двери и ухватился за край, чтобы открыть её. Дорога предстояла долгая.

Чудовища безжалостно терзали корабль, не останавливаясь ни на секунду. Я слышал их сквозь дверь каюты, когда бодрствовал на грани потери сознания и слышал, будучи погружённым полузабытьё. И всякий раз меня пробирало до самых внутренностей, когда из глубины корабля в очередной раз долетал протяжный скрежет и хруст. Странно, что они еще не добрались до двигательной установки, с таким-то упорством. О том, что двигатели всё ещё работали, говорила тяжесть собственного тела, давившая на компенсирующий гель кровати-ложемента. Корабль продолжал свой путь. Правда, теперь непонятен ни смысл, ни точка назначения. Держит ли он до сих пор заложенный курс? Или уже давно сбился и затерялся в безбрежном космосе?

Всё-таки к звукам истязаемого корабля я мало-помалу привыкал. С каждым разом страх давил на меня всё слабее и слабее, что не могло не радовать. А вот к едкому запаху горелой проводки, вязкому аромату технических масел и сладковатому флёру вытекавшего где-то теплоносителя привыкнуть не получалось. Особенно когда ко всему этому примешивался тяжкий железистый запах. Орфей медленно умирал вслед за своей командой. Умирал посреди мёртвой, холодной пустоты, застигнутый на перепутье между домом покинутым и домом новым. И вместе с ним умирали пять тысяч человек, пожелавших когда-то новой жизни. Я не видел их лиц и не знал их имён, но судьба каждого из этих несчастных отзывалась щемящим чувством в груди. Пять тысяч надежд и мечтаний оборвались в одночасье.

Снова раздался протяжный надсадный скрежет, переросший в оглушительный грохот. Чудовище, судя по всему, вырвало особенно массивный прибор, приблизив Орфей на шаг ближе к краху. Когда всё-это началось? В который раз я уже задавался этим вопрос. Отлёт с Земли не предвещал ничего подобного. Мы улетали, окрылённые надеждами, успехом, прорывом. Обнаружение очередной планеты, которая пригодна для заселения человечеством! Столь редкое событие всегда встречали ликованием в истощённой Солнечной системе, но эта планета оказалась ещё и недалеко от нас. У измученного постоянными распрями и ресурсным дефицитом человечества появился реальный шанс обрести новый дом.

Колониальный корабль готовили быстро и с большим энтузиазмом. Собрали группу из пяти тысяч добровольцев-колонистов, пожелавших начать, хоть и тяжёлую, но новую жизнь. Нашли и команду профессионалов, готовых провести корабль с бесценным грузом сквозь бескрайний космос. Поначалу всё шло просто отлично. Люди на Орфее собрались самые лучшие. Навигаторы, техники, баллистики, инженеры – все вместе, они олицетворяли собой квинтэссенцию умственного и волевого потенциала человечества. Поэтому я ощущал невероятную гордость, что оказался среди них, хотя и являлся, наверное, самым малоценным членом экипажа. На мою должность не требовались особые знания или умения. На корабле я являлся чем-то вроде разнорабочего. Отремонтировать здесь, прикрутить там, прибраться тут. Хотя это больше выглядело как насмешка, так как надёжность Орфея достигала немыслимых высот, и поломки происходили крайне редко.

Тем не менее, я не унывал. Делал то немногое, что выпадало на мою долю. И выполнял свою работу, надо сказать, на совесть. Хотя большой ценности для экипажа она всё равно не представляла. Такую ерунду мог сделать кто угодно. По этой причине меня особо не замечали, и в самом начале полёта меня это задевало. Но, чуть позже, я привык и даже стал ценить своё уединение. Одиночество позволило мне совершенствовать свои навыки, и досконально изучить корабль от носа до кормы.

Циклы тянулись друг за другом монотонной вереницей, сливаясь в сплошной поток. Пока однажды я не познакомился с Касом. До сих пор не понимаю, как так получилось. Я, как обычно сидел в самом дальнем углу безлюдной столовой. Я часто приходил сюда в поисках тишины и одиночества. В окружении пустых столов и стульев ко мне приходили приятные мысли. Но в один из таких моментов, рядом совершенно внезапно подсел парень в оранжевом комбинезоне навигатора.

- Восьмёрка или девятка?

Я недоумённо оторвал взгляд от затёртого пластика столешницы.

- Что?

Передо мной сидел невысокий, но плотный парень лет тридцати-тридцати пяти. В руке он сжимал две карты, грязные и потёртые.

- Восьмёрка или девятка? – парень придвинул карты ближе.

Совсем сбитый с толку я сказал первое, что пришло в голову:

- Восьмёрка.

Ухмылка парня стала чуть шире, и он взглядом указал на карты, намекая на то, что мне следует теперь выбрать одну из них. Пожав плечами, я вытянул левую карту и перевернул её. Пятёрка.

- Не свезло, - хмыкнул парень.

- Это же просто угадайка, - я пожал плечами и вернул карту. - К чему это?

- Да так, - он неуловимым движением спрятал карты под стол, - просто скучно стало, - и он резким движением снова достал две карты. – А теперь?

Вторая попытка оказалась такой же неудачной, как и первая.

- Меня, кстати, Кас зовут, - представился навигатор.

- Колм, - кивнул я, провожая взглядом карты, вновь скрывшиеся под столом.

- Ты сказал угадайка? – усмехнулся Кас. – А давай проверим.

Терпение закончилось на десятой попытке.

- Это невозможно, - я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. – Я должен был хоть раз угадать.

- Должен был, - согласился Кас, - но не угадал. Наверное, сегодня просто не твой день. Слушай, я давно за тобой наблюдаю. Ты какой-то тихий, скрытный. Постоянно в стороне держишься.

Его вопрос от чего-то вызвал у меня смущение. Непривычно, что кто-то обратил на меня внимание.

- Я… Ну…

- Да ладно, это твоё дело. У меня к тебе вопрос, - Кас достал из нагрудного кармана комбинезона сложенный вчетверо листок. - Ты вроде бы в корабле неплохо соображаешь. Подскажи-ка мне кое-что…

* * *

* * *

Пронзительный металлический стон вырвал меня из забытья. Пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сфокусировать взгляд. Надо мной нависал всё тот же потолок каюты, в которой я отыскал укрытие, когда всё только началось.. Сколько я уже здесь? Время вообще истёрлось до малозначимой категории, характеризовавшей лишь мои непродолжительные периоды бодрствующего бездействия. И всё что я мог делать – это просто смотреть в потолок, ожидая своей участи.

В конце концов, мне надоело лежать в одной позе, и я повернулся на другой бок. Находясь в полузабытьи, мне вспомнилась наша первая встреча с Касом. Почему я о нём вспомнил именно сейчас? Наверное, просто надеялся, что друг всё ещё жив. Пустая надежда, ведь вокруг творился такой кошмар, что выжить вряд ли кому-то удалось. Когда чудовища заполонили корабль, мы как раз перелетали по совершенно пустынной звёздной системе к следующему переходу. Они появились совершенно внезапно, словно бы материализовавшись прямо на корабле. Экипаж начал гибнуть в считанные минуты, даже не успев понять, что происходит.

Сначала сообщили о прорыве в технических отсеках. Затем один за другим, начали отказывать системы слежения. А потом корабельный циркуляр заполнился истошными воплями. Люди умирали, моля о помощи, пока волна, вырвавшаяся с технических этажей, взбиралась по жилому модулю и растекалась дальше, во все уголки Орфея. Собственное спасение я помнил довольно смутно. Меня выручило хорошее знание служебных ходов, которыми были пронизаны переборки Орфея. Я полз, по узким тоннелям, с ужасом слушая, как за тонкой стенкой умирают люди.

Тяжёлые воспоминания, нахлынувшие столь внезапно, никак не хотели отпускать меня. Как я ни старался, но образы ужасного побоища появлялись в памяти снова и снова. И помощь в избавлении от навязчивых мыслей пришла оттуда, откуда я меньше всего её ожидал. В темноте вспыхнул маленький голубой огонёк и тут же погас. Оцепенение мгновенно покинуло меня. Я приподнялся на кровати и пристально всмотрелся в темноту. Огонёк снова мигнул, заставив весь мир внутри меня перевернуться с ног на голову. Терминал! Это сработала световая индикация входящего вызова на терминале. Мало того, что он работал, так кто-то ещё и пытался выйти на связь через него. Неужели тут есть ещё кто-то живой? Чёрт возьми, кто-то ещё дышит на этом гибнущем корабле?!

Преодолев первый шок, я вскочил с кровати и бросился к терминалу. Мой палец едва успел нащупать кнопку активации на клавиатуре, как иная, жуткая догадка окатила меня ледяным душем. А что если это чудовища? Что если это они ищут меня? Но как? Я же хорошо спрятался. Я вёл себя незаметно, я прятался, я слился с этим кораблём, прежде чем добраться сюда. Нет, нет, нет, они не могли, точно не могли. Но всё же что если… что если я сейчас отвечу - это погубит меня?

Я стоял над терминалом, собираясь с мыслями. Решимость тонкой струйкой утекала, и я находил в себе всё меньше и меньше сил, чтобы нажать кнопку вызова. Понимая, что тянуть дальше невозможно, я собрал остатки смелости в кулак и ткнул кнопку включения, после чего осторожно произнёс:

- Д-да? К-кто-это?

Секунда тишины казалась мне вечностью. Вдруг я сейчас услышу не человеческий голос, а грохочущий хохот чудовища, которое, наконец, выследило свою жертву? Но динамики терминала ответили взволнованным женским возгласом:

- Господи, не могу поверить в это! Ещё один выживший. Но как? Каким образом ты смог… в этом кошмаре… не может быть!

Я в изнеможении обмяк и нащупал стул, стоявший рядом. Я не один, не могу поверить, здесь ещё кто-то есть, думал я, усаживаясь в него.

- Живой человек, - радостно простонал я. – Неужели, кто-то ещё пережил этот кошмар. Как тебя зовут?

- Прогэк. Старший техник.

Я не помнил такого имени среди членов команды. Хотя, с чего бы мне знать каждого человека на корабле?

- Прости, я не помню тебя.

- Наверное, потому что мы работали в разных местах. Я работала в модуле гибернации.

Меня в очередной раз проняло от осознания масштабов экспедиции. Столь огромное количество людей принимает в ней участие. Точнее принимало, тут же с горечью поправил я себя, принимало.

- Но как ты не попалась им? – меня пробрала дрожь. – Я сам едва сбежал. Весь корабль прополз по служебным туннелям.

- Мне повезло, что я проводила осмотр гибернационных капсул на складе. Чудом успела запрыгнуть в один из контейнеров. Я…, - голос Прогэк дрогнул, и она откашлялась, – я слышала, как моих друзей рвут на части. Думала и меня достанут, но они просто разгромили всё на своём пути и умчались дальше. Говоря по правде, я и сама решила, что осталась одна на корабле, но потом наткнулась на этого парня из навигаторов. Каса, вроде.

Я вскочил со стула, с грохотом опрокинув его.

- Кас с тобой? – спросил я, переполненный внезапным приливом радости. – Я его знаю, он мой хороший друг. Он с тобой? Он рядом? Я хочу поговорить с ним!

Прогэк не ответила, и её продолжительное молчание начинало уже давить на нервы.

- Прогэк…? – начал было я, но она меня перебила.

- Кас не сможет сейчас ответить. Он сильно ранен и потерял сознание. Один из… этих напал на нас, пока мы пробирались по модулю гибернации.

Внутренности стиснуло болезненной хваткой отчаяния. Кас ранен. Кас ранен, и, наверное, сейчас умирает!

- Насколько всё плохо?

- Плохо, - коротко ответила она после непродолжительной паузы. – Я сумела стабилизировать его состояние, но долго он не протянет.

Я сжал кулаки от бессилия. Кас медленно умирает, пока я, трясясь от страха, забился в самый тёмный угол, который сумел отыскать. В тот момент ужас перед чудовищами отступил, и на его место пришло жгучее желание спасти жизнь своего единственного друга. Но я даже не знал, с чего начать.

- Есть способ спасти Каса, - произнесла Прогэк, словно бы проследив за моими мыслями. - Теперь есть.

У меня зародилось нехорошее предчувствие.

- Что ты имеешь ввиду?

- Сейчас я и Кас застряли в транспортном отсеке между гибернационным модулем и отсеками технического обслуживания. Проблема в том, что транспортный путепровод не работает из-за карантина. Вагон не стронется с места, пока блокировку не снимут. Но теперь, когда я отыскала тебя, у нас есть шанс. Колм, мы можем помочь Касу и спастись с корабля.

Нехорошее предчувствие переросло в неподдельную тревогу.

- Я могу помочь? Но как?

- Ты находишься на четвёртом уровне жилых палуб. Двумя уровнями выше расположены каюты старшего командного состава.

Теперь я понял, на что намекала Прогэк.

- Ты хочешь, что бы я вышел… туда? К ним?

- Да, я хочу, чтобы ты добрался до каюты главы службы безопасности. С его терминала ты сможешь снять аварийную блокировку. Тогда я доставлю Каса на палубы технического обслуживания. Рядом с пересадочным узлом должен быть медотсек.

Пришлось очень сильно постараться, чтобы унять мелкую дрожь в руках.

- Ты здесь? – окликнула меня Прогэк, так как я уже несколько минут не мог выдавить из себя ни слова.

- Да-да, я тут, - отозвался я с большим трудом. – Я просто… мне страшно туда… там… чудовища. Я до сих пор слышу их.

- Да, я тоже, - понимающе согласилась Прогэк, - но без твоей помощи я ничего не могу сделать.

Касу с каждым часом всё хуже и хуже. Представляю, какой ужас наводит одна мысль о том, чтобы выйти наружу. Но… Колм, мне нужна твоя помощь.

Прогэк умолкла. По большому счёту, слов больше и не требовалось. Я прекрасно всё понимал. Без меня Кас умрёт. Но там, в глубине коридоров Орфея затаились они. Я никогда не отличался ни силой, ни умом и уж тем более смелостью. Что я могу противопоставить этим кошмарным созданиям? Но Кас же умирает!

Я решительно встряхнул руками и расправил плечи.

- Хорошо, Прогэк, я всё сделаю, - я постарался придать голосу больше уверенности, хотя едва ли во мне теплилась хоть тень её.

Тем не менее, Прогэк несказанно обрадовалась.

- Отлично! Просто замечательно! Ты даже не представляешь, какое это облегчение для меня. По правде говоря, я боялась, что ты откажешься. Только прошу тебя, поторопись.

Что ж, подумал я, первый шаг сделан.

- А как я свяжусь с тобой в следующий раз? Мне вернуться обратно?

- Нет-нет, – быстро заговорила она, – я свяжусь с тобой через терминал главы службы безопасности. Буду наготове.

Понадобилось ещё несколько минут, чтобы Прогэк разъяснила мне некоторые детали. Затем я отключил терминал, вернувшись в темноту и одиночество своей каюты. Но больше оно не угнетало меня. Я знал, что не один. Я знал, что где-то меня ждёт Кас и Прогэк, и это странным образом придавало сил.

Я нащупал дверь, закрывавшую выход из помещения. Чудовища успели над ней потрудиться, пока неистовствовали в коридоре. Несколько внушительных вмятин указывали на места, куда пришлись наиболее сокрушительные удары. Меня пробрала лёгкая дрожь, когда я провёл по ним рукой. Страх толкал назад, затуманивал сознание, хватал и тянул, мешая сделать шаг из каюты, но огромным усилием над собой, я заставил себя нащупать выступы на двери и потянуть её в сторону.

Дверь, после небольшого сопротивления, сдвинулась, открыв темнеющий провал в коридор. Напоследок мне хотелось бросить взгляд на каюту, так долго служившую мне убежищем, но я понимал, что это может лишить меня последних крох решимости. Поэтому, мне пришлось буквально вытолкнуть себя наружу, сквозь дверной проём, быстро закрыть его за собой.

* * *

* * *

- Cogito ergo sum.

- Что? – я удивлённо обернулся к Касу, на время позабыв про молекулярный экструдер, который уже битый час пытался починить. Один из пищевых принтеров барахлил с самого начала.

Не знаю, зачем я завёл этот разговор. Мне просто захотелось побольше разузнать о друге. Обычно наше общение сводилось к тому, что говорил в основном я. Кас расспрашивал обо мне, о моей работе, об отношениях с командой. В итоге, в какой-то момент я осознал, что совершенно ничего не знаю про него самого. Поэтому, когда он заглянул в очередной раз ко мне в мастерскую, я и поинтересовался:

- А какая твоя любимая книга?

Правда, тут же пожалел об этом, так как ответ лишь загнал меня в тупик.

- Cogito ergo sum, - пожал плечами Кас, словно бы называя самую очевидную и обыденную вещь.

- Прости, - я смущённо потыкал щупом тестера в экструдер, - я не знаю такой книги.

- А это не книга, - усмехнулся Кас. – Это утверждение, которое выдвинул Рене Декарт, философ из весьма далёких времён. Ты читал его «Рассуждение о методе»?

- Нет, - признался я, - не читал. А о чём она?

Кас прошёлся по мастерской, пристально осматривая каждый предмет, который попадался ему на пути. Он брал в руки отвёртки и ключи, покрутил в руках портативный лазерный резак, рассмотрел со всех сторон юстировочную платформу. Время от времени он даже останавливался на одном месте и рассматривал пустой воздух перед собой, будто бы видел нечто незримое моему глазу. Наконец, он обернулся и пояснил:

- А вся суть и заложена в этой фразе. «Я мыслю, следовательно, я существую».

- Ээээ…, – неуверенно протянул я, – какая интересная… мысль. Наверное.

Кас понимающе покивал.

– Согласен, на первый взгляд звучит странно, но в этой мысли скрыта великая суть. До Декарта существовало мнение, что всё в мире неопределённо. Философская мысль тогда опиралась на божественное представление о мире и движущих его силах. Бога невозможно ни познать, ни осмыслить, а, следовательно, невозможно познать окружающий нас мир. Он непредсказуем, не определён, а, следовательно, является лишь продуктом субъективной оценки. Декарт же, напротив, доказал, что мир детерминирован, что законы природы объективны и не зависят от чьего-либо мнения, будь то мнение короля, священника или целого общества. Мир можно разложить на составные элементы, холодно и взвешенно изучить их, после чего собрать обратно и получить истинную картину, незамутнённую ни религиозными, ни социальными, ни какими-либо иными предрассудками. И Декарт нашёл тот главный инструмент, который позволяет это сделать.

Кас замолчал и ухмыльнулся. Я уже обратил внимание, на его лёгкую склонность к актёрству. Наверное, после такой вдохновенной речи, ему требовалось ответная реакция, и я решил подыграть другу.

- Ммм, и что это за инструмент?

- Мышление, - торжественно произнёс Кас. Он снова начал прохаживаться взад-вперёд. – Существует лишь то, что можно осмыслить, познать, измерить и взвесить. Весь мир вокруг нас существует лишь в тех границах, в которых мы способны его познать. Согласно декартовской парадигме в этом мире нет места необъяснимым проявлениям, которые в далёкие времена называли божественной волей, судьбой, злым роком или кармой. У всего есть причина и у всего есть следствие. Вселенная детерминирована от начала до конца, и если мы подберём ключ, то мы сможем, - он остановился и расправил руки, словно бы пытался обхватить всю комнату, - мы сможем объять всю Вселенную.

Глаза Каса пылали восторгом. Под этим сверкающим взором, я и сам ощутил невероятное воодушевление. Мне очень нравилась эта идея. У всего есть смысл, у каждого есть в нём своё место. Даже у меня, самого неприметного и незначительного члена экипажа. Правда, для меня оставался неясным в этом всём один момент.

- Но, Кас, а что же человек в этой системе? Какое место занимает он?

Кас нахмурился, не поняв вопроса.

- Ты о чём?

- Ну, всё что ты перечислил – измерить, взвесить, осмыслить. Только человек способен на такое. Но как доказать, что ты мыслишь?

Кас кивнул.

- Хороший вопрос. Декарт дал ответ, и он содержится в самом его утверждении. Если ты мыслишь, если осознаёшь себя как личность, значит ты существуешь. Вот и всё. Больше никаких доказательств не требуется. Вот ты осознаёшь себя как личность, Колм?

- Да, - кивнул я.

- И я мыслю. Значит мы с тобой, судя по всем признакам, существуем. А вот, например, это экструдер перед тобой не мыслит, а, значит, не существует. Это просто инструмент, подчинённый чужой воле. Хотя мне кажется, Декарт допустил небольшую, но критическую ошибку.

Я удивлённо уставился на Каса. Он вдруг стал непривычно серьёзный и собранный.

- И какую же? – поинтересовался я. – На мой взгляд всё логично.

- Он решил, что сам факт мышления является достаточным доказательством. Но я так не считаю, - друг покачал головой. – Возможно, то, что кажется мышлением и то, что им является в действительности – это две разные вещи.

- И что бы ты назвал истинным мышлением? – я ощутил странную дрожь во всём теле, настолько меня проняла его речь.

- Не знаю, - вздохнул Кас. – Как тебе известно, человечество бьётся над этим вопросом уже очень давно, - Кас постоял немного в задумчивом оцепенении, а затем тряхнул головой, отгоняя какую-то навязчивую мысль в сторону. Внезапно, в руке из ниоткуда появились две карты, и он протянул их мне. – Девятка или восьмёрка?

Продолжение. Начало здесь: Зона мутации. Глава 1.

Здесь: Зона мутации. Глава 2.

И здесь: Зона мутации. Глава 3.

Когда-то порт чистили, следили за фарватером. Сейчас же большая часть акватории была затянута зелеными водорослями, а ближе к берегу шевелились на ветру, словно живые, заросли камыша. Среди этих зарослей Маша и оставила баркас. До разбитой, позеленевшей пристани он добрался, а чтобы выйти обратно… Вряд ли этот корабль когда-нибудь снова отправится в путешествие.

Она провела ревизию всех ценностей, которыми был заполнен трюм. Убедилась, что обогреватель с таймером исправно работает: пока он функционирует, не давая замерзнуть биогенератору, баркас будет исправно служить ее тайным складом. О том, чтобы на себе перетаскать запасы в другое место даже думать не хотелось. У нее еще с погрузки все мышцы ломило. Да и куда она их перетаскает? Нет, лучшего склада, чем корабль, не придумаешь!

Выбравшись с территории порта, она развернула бумажную карту. По рисунку зеленой гущи можно было судить о том, где раньше проходило шоссе, соединяющее Экономию с центром Архангельска. Там, в центре, нашло свой приют племя дикарей – единственные люди, оставшиеся на много сотен километров вокруг.Она ничего о них не знала. Для Маши они всегда были точками на снимках со спутника, групповой целью тепловизора.

Поправила лямки тяжелого рюкзака и решительно двинулась вперед. Идти, в общем-то, было недалеко, полдня от силы. Но никто бы не поручился за легкость этого маршрута. Одичавшая природа, давно считающая эти территории своими, могла готовить какие угодно сюрпризы, тем более для человека, не имеющего опыта этаких путешествий.

Маша всю жизнь прожила на берегу ледяного океана, она почти не знала иной стихии, кроме холодных волн и камней, за которые цепляется скудная растительность. И о том, что такое лес, могла судить лишь по электронным книгам, энциклопедиям, оставшимся с доинфекционных времен. К тому же отец предупреждал, что с исчезновением крупных животных флора и фауна изменились, поэтому верить старым книжкам следовало с большой осторожностью.

– Интересно, сколько здесь всего под тонким культурным слоем? – Маша смотрела то под ноги, то по сторонам, подозревая в каждой кочке, каждом холме останки древних строений. – И можно ли еще найти что-то полезное, не растащенное хомо сапиенсами сразу после катастрофы?

Но сама себе признавалась, что вряд ли. Лекарства и продукты – даже консервы – давно испортились, механизмы сгнили. И от крепких, бетонных зданий, зачастую оставались лишь бесформенные развалины.

– А ведь сколько добра было! Заводы, магазины… Эх…

Четыре раза ей пришлось преодолевать речушки, через которые в те давние времена были перекинуты мосты. Теперь от мостов остались руины и вода неспеша огибала их, подтачивала, размывая еще больше. Пришлось замочить ноги – неприятно, но и не так холодно, как окунуться в море у родного маяка.

– Ерунда, – обсуждала Маша сама с собой насущные проблемы. – Впереди будет дело посерьезнее.

Еще раз сверилась с распечаткой спутниковых снимков.

– Уже недалеко.

Даже из космоса было видно, что район, через который она сейчас пробиралась, был когда-то густо заселен. Лес и кусты не могли скрыть геометрически ровных кварталов, улиц. “Вот здесь был большой перекресток. Почти площадь”.

Посмотрела вокруг. Деревья еще не заняли все пространство пересекающихся улиц, при желании можно было представить, как здесь едут машины, останавливаясь перед светофорами, пропуская друг друга и пешеходов…

Маша со злостью сплюнула. Она не любила себя в такие моменты, когда мечтала о чем-то, предавалась грезам о безвозвратно утерянном.

– Это только мешает!

Тихо выругалась, пошла дальше.

Скоро добралась и до того “дела посерьезнее”, о котором ее предупреждали снимки. Рукав большой реки отделял этот берег от центра. Тут тоже когда-то был мост – массивные опоры еще торчали из воды, но дорожное полотно покоилось на дне. И вброд не перейдешь.

Спустившись к реке, Маша посмотрела в одну сторону, потом в другую. По правую руку от нее была искусственная заводь с пристанью для лодок. Самих же лодок, конечно, не осталось.

Она сбросила рюкзак, села на камень. “Пожрать, что ли?” Уже собралась было доставать припасы, когда краем глаза заметила движение – там, на другом берегу. Медленно выудила бинокль, поднесла к глазам.

Почти прямо напротив нее, в каких-то трех сотнях метров, занятых речной гладью, вышел к воде человек.

“Рыбак? Не похоже. Никаких снастей при нем нет. А вот оружие есть. То ли лук, то ли арбалет… Да, похоже, что арбалет. На охоту собрался? Да на кого здесь охотиться? Мутантов я не видела. Хотя… Почем мне знать? Может, просто повезло. Он то местный, ему виднее”.

Она нащупала рукоять пистолета, спрятанного за спиной. Погладила, но доставать не стала.

– Не будем торопить события.

Похоже, местный еще не заметил незваную гостью. Он собирался переправиться через реку – выталкивал к воде подобие лодки, неуклюже созданной нынешним мастером.

Маша не собиралась вставать, скрываться из виду. Движением только выдала бы себя раньше времени. Лучше встречать опасность лицом к лицу. Да и где здесь спрячешься? Берег, голое место.

Дикарь оттолкнулся палкой, заменяющей ему весло, суденышко заскользило по воде. Течением его сносило к мосту, но не очень сильно. Мужчина не торопясь, без суеты, орудовал деревяшкой, почти не смотрел вперед. Когда все-таки заметил Машу, до ее берега оставалось не больше полусотни метров.

Охотник перестал грести, уперся палкой в дно. Кажется, привел в боевое положение арбалет. Тогда Маша сочла за лучшее встать в полный рост и поднять руки, показывая, что в них нет оружия. С минуту он сомневался, даже оглянулся назад – то ли собираясь повернуть обратно, то ли надеясь увидеть там кого-то из сородичей. Потом все-таки решился, направил лодку к девушке.

– Стой там! – указал кончиком стрелы, заряженной в арбалет.

Лодка нащупала носом берег – совсем рядом, в нескольких шагах от Маши. Человек выпрыгнул, затащил посудину на сушу. По-прежнему не опуская оружия подошел ближе. С удивлением и, пожалуй, даже восторженным испугом, рассматривал он машину одежду, ее рюкзак.

– Ты кто? Откуда?

“Можно обмануть его и убить. Забрать лодку. А можно запудрить ему мозги, выведать все, что меня интересует и использовать, как проводника”. Второй вариант ей понравился больше.

– Меня зовут Мария. Я пришла оттуда, где зимой нет солнца.

Рот у дикаря приоткрылся. Он и представить себе не мог, что солнце где-то пропадает на всю зиму. Видимо, для него такое место было землей богов, не меньше. А глядя на странную одежду, он нисколько не сомневался, что девушка говорит правду, потому что она и есть посланница этих самых богов. Однако арбалет так и не опустил.

– Ты хочешь меня убить?

Встрепенулся, направил оружие в песок и выстрелил, чтобы разрядить его. Подобрал стрелу, спрятал в колчан.

– Нет, нет! Я… Я просто дозорный.

– Хорошо, дозорный. Имя у тебя есть?

– Битым зовут.

Маша улыбнулась.

– Отведешь меня к вашему вождю?

– К нашему… чо?

– Ну, кто у вас там главный?

– Руководчика нету, порезали на охоте. Говорящий с небом нового не дает выбирать – духи, вроде, не велят. Так что пока он главный.

“Непростая у них политическая ситуация. Но в мутной воде проще свое взять”.

– Вот и дали тебе духи знак, прислали ко мне с лодкой.

– С чем?

Она махнула рукой.

– Веди к Говорящему, Битый.

“И слава всем богам и духам, что мы тут, на севере, все еще говорим по-русски. А то даже и не знаю, как бы я с тобой, дураком, объяснялась”.

Лодку если и рассчитывали на двух человек с грузом, то это была ее предельная пассажировместимость. На тяжелый рюкзак дозорный смотрел косо, но не смел советовать с ним расстаться. Он выровнял раскачивающееся суденышко, невольно черпанув одним бортом, направил его к противоположной стороне реки. Еще несколько минут и Маша, наконец, оказалась в центре города, о котором мечтала долгие годы, который с пристальным вниманием разглядывала через окуляры еще работающих спутников.

Битый вел ее по “улице”, прямиком уходящей от разрушенного моста. “Черт его поймет, почему он именно так пошел. Доверься я карте, срезала бы через городские кварталы. По мне, так разницы нет. Везде лес, что там, что здесь. Но охотник-дозорный знает про эти места то, чего не знаю я. Будем считать, что использование проводника было правильным решением”.

Маша вспомнила про чужих, пришедших на Кольский с запада, и в очередной раз убедилась, что, чем больше знаний у человека, тем он опаснее. У тех, в отличие от наивного Битого, совсем не было тормозов в голове – сделают с тобой все, что захотят. А этот и мог бы попытаться, ведь про пистолет он не знает, но его примитивную голову такие мысли не посетили.

Повернули направо, снова пошли по заросшей деревьями “улице”. Маша пыталась вспомнить, как там было на карте? Сколько еще идти до места, где спутниковый тепловизор фиксировал скопление людей? В отличие от местных, живущих здесь не одно поколение, она могла бы даже вспомнить название. Ирония заключалась в том, что навигатор, использующий древние топонимы, упоминал его, как “Вологодское кладбище”. Теперь это единственный участок в округе, где обитали живые.

Впереди, над верхушками сосен, показался остов какого-то здания. Возможно, это был единственный многоэтажный дом на весь город, не рассыпавшийся на части, не исчезнувший в зарослях, сохранивший с прежних времен свое железобетонное тело. Оконные проемы чернели пустотой, большая часть кирпичных стен обратилась в прах, оставив после себя лишь скелет из несущих конструкций. И этот скелет зеленел от побегов растений, карабкающихся на него, безуспешно тянущих дом вниз, к земле. Со временем у них получится, они его разрушат. Но дом еще стоял.

Маша принялась считать уровни. Первые три или четыре не видно из-за деревьев. “Пять, шесть… десять… двенадцать”. Когда-то и выше были этажи, но сколько – теперь не узнать. Остались только неровные зазубрины.

– Сюда.

Битый взял левее и почти сразу потянуло дымом, а чуть позже послышались и голоса.

– Почти пришли! – он остановился. – Слушай… Только ты не подумай про меня плохое…

Маша смотрела на Битого вопросительно, пока тот в смущении топтался, опустив глаза в землю. Не каждый день судьба заставляет рядового охотника требовать отчет у посланницы духов!

– Правила есть правила, я должен спросить… Что-то убийственное при тебе имеется? Ножи там, пика… Хотя вижу, что пики нет! Но… Кхм…

Она подумала секунду, развела руки в стороны.

– Хочешь проверить?

– Нет, я верю, верю! Да и зачем тебе убийственные штуки…

Отвернулся, быстрым шагом продолжил путь. Вот и обширная прогалина, посреди которой горит костер. Вокруг много людей – Маша в жизни столько не видела! – они замечали ее и останавливались, провожали взглядами. А Битый все шел и шел дальше, оглядываясь, проверяя, чтобы она следовала за ним.

Оказавшись на другой стороне прогалины, они снова вошли в лес. Между деревьев рассыпалась деревянными домишками деревня, но ни у одного из них охотник и девушка не задержались, пока не пришли к дому, построенному на отшибе. Он казался чуть больше прочих и стены его были вымазаны черным. У входа стоял вооруженный мужчина, уставившийся на девушку с не меньшим удивлением, чем его любопытные сородичи.

Битый кивнул – “пригляди”. Сам открыл скрипучую дверь, вошел внутрь.

Маша стояла и думала, что, может, не стоило все это затевать. Искать дикое племя, надеяться, будто она – умная, обладающая недоступными им знаниями – сможет перетянуть одеяло на себя и установить тут другие порядки… Обустроить свою жизнь не хуже, чем на Кольском, только с людьми, а не в одиночестве… С чего взяла, что это получиться?

– Заходи, – скрипучая дверь снова распахнулась.

Нельзя показать им и тени сомнений! Маша скинула рюкзак и, придерживая его за лямку, уверенно шагнула в сумрак, в сгусток странных запахов, в неизвестность.

Коридор, маленькая комната. Еще коридор, поворот. Комната побольше. В углу горит очаг, под потолком тусклая, коптящая лампа.

“Нету у них электричества. Это хорошо, можно творить чудеса”.

В противоположной от очага стороне кто-то шевельнулся. Он был в темной одежде и почти сливался со стеной, только бледное, худое лицо выделялось.

– Что-то много чужих в последнее время. Один не лучше другого, – человек подошел ближе, разглядывая Машу. – Впрочем… Кто ты такая?

– Мария.

Ощупал ее взглядом сверху донизу, не удостоив вниманием тяжелый рюкзак.

– Откуда пришла, Мария? Зачем?

– Я с севера. Оттуда, где зимой не бывает солнца. Пришла затем, чтобы сделать вашу жизнь лучше.

Человек в черном обошел ее кругом.

– Как же ты ее сделаешь лучше? Или думаешь, что мы плохо живем? Битый! – обратился он к охотнику, все еще стоявшему в коридоре. – Ты плохо живешь?

Тот испуганно вжал голову в плечи.

– Нет, Говорящий с небом! Нам не на что жаловаться!

Маша потянулась к рюкзаку, вытащила из него прозрачный пакет, в котором шуршали, пересыпаясь, семена.

– Это хлеб. Знаешь, что такое хлеб?

Говорящий взял, стал рассматривать с недоверием. Потом шыкнул на Битого:

– Выйди на улицу!

Тот, провожаемый взглядом Маши, покорно ретировался. Она прикрыла дверь в комнату, поискала взглядом, куда бы присесть. Не нашла и села прямо на пол, прижавшись спиной к стене.

– Устала, знаешь ли. Да и вообще – без лишних свидетелей, я думаю, мы можем опустить формальности. Оставим представления для других встреч с верноподданными.

– Что еще у тебя есть, кроме семян пшеницы?

– Практически все, что угодно. Овощи, фрукты. Корнеплоды. Генетический материал для выращивания домашних животных. Многое, конечно, просто так не вырастишь, нужны лаборатория, теплицы. Но при желании это можно сделать.

Он прищурился, стараясь проникнуть взглядом в самую ее душу.

– И где это все?

Маша улыбнулась, промолчала.

– Пусть так, потом отладим этот вопрос, – согласился он, хотя в пронзительном прищуре читалось: “захочу знать – под пыткой расскажешь!”

– Что же ты от меня хочешь, Мария?

– А ты не догадываешься, Говорящий с небом? Племя у тебя большое…

– Гнездо. Мы называем его гнездом.

– Один хрен. Гнездо у тебя большое, так что…

Она сделала паузу.

– Будем. Говорить. Вместе. Власть можно и поделить. Да оно ведь так и было. Уживался же ты с этим… Как его… Руководчиком.

Говорящего передернуло от упоминания того, с кем он собственноручно расправился.

– Сплошные плюсы! – продолжала Маша. – Хорошая еда, за которую тебя – ну и меня заодно – будут боготворить. Если сочтешь нужным, объявишь, что я твоя женщина. Наплетешь, будто я посланница каких-нибудь там идолов. Люди уже сейчас в это верят, я видела, как на меня смотрели. Представляешь, твоя женщина – посланница богов! Поднимешь себе статус!

– Тебе все равно, чьей женщиной…

– Это формальность, – перебила она его. – Главное сказать. Ничьей собственностью я не была и не буду.

Потом добавила:

– А вообще – ты даже не представляешь, на что я хотела пойти ради продолжения рода.

Он стоял совсем близко, смотрел на Машу сверху вниз. Невозможно было догадаться, что у него на уме. Погладить? Задушить? А то и чего похуже.

– Не нравлюсь? – спросила она.

– Не нравишься.

Склонился, приподнял ее голову за подбородок.

– Пришла из ниоткуда, двигаешь меня с моего места. Никакой поруки твоим обещаниям нет, предлагаешь верить на слово. А я ведь и в клетку могу посадить. Насидишься – сама сделаешь все, что захочу.

Она дернула головой, освобождаясь от его руки.

– Можешь. Но другого шанса у тебя не будет. Вряд ли еще когда-нибудь придет в гнездо человек с такими знаниями, как у меня. Которого все примут, как посланника небес. Который будет готов с тобой договариваться. И знаешь, что станет, если ты меня в клетку посадишь?

– Что же?

– Случится что-нибудь плохое. Плохое всегда случается. Кто-нибудь сломает ногу, или роженица потеряет ребенка, а, может, налетит сильный ветер и дерево упадет на чей-то дом. Да что угодно может случится! И люди начнут шептаться, что это наказание Говорящему за то, что он сделал с пришедшей. Понимаешь, чем все заканчивается, когда люди начинают шептаться?

– Хитрая баба.

– Нет, это ты хитрый. Я умная.

Не спросясь взял ее рюкзак, бросил на стол. Зажег еще одну лампу. Порылся в чужих вещах, вывалил их перед собой: бутылка воды, несколько пакетов с разными семенами, сменная одежда, изрядный кусок копченого мяса и полбуханки зачерствевшего хлеба. В конце брякнули о стол какие-то железки.

Говорящий понюхал мясо.

– Не черное.

– Да, это корова. Мутантов я не ем.

Он усмехнулся.

– Здесь придется. Ближайший предел обращения не так далеко, он влияет. Чтобы твое милое личико не стало страшненьким, нужно жрать нелюдей. Только тогда будет невосприимчивость.

Пошевелил рукой железки, взял одну, поднес ближе к глазам. Мгновение оценивал, потом выхватил что-то из складок одежды, подскочил к Маше. Заставил подняться, ухватив за воротник, прижал к ее горлу скальпель.

– У тебя есть огнестрел?!

Бесцеремонно принялся обшаривать девушку, расстегивать на ней одежду, не пропуская своими подвижными, тонкими пальцами ни одного укромного места. Все-таки нащупал, достал.

Исправный, хорошо смазанный пистолет с целым ворохом магазинов, рассыпанных по столу, заряженных патронами! Это куда лучше, чем какой-то там арбалет, даже сделанный из титана.

– Еще есть? Огнестрельное оружие?

Она молчала, хотя понимала, что за свою намеренную немоту прямо сейчас получит по лицу. Но Говорящий сдержался.

– Пускай… Отладим и это!

Вышел из комнаты. Донеслись громкие возгласы: “Не обыскал ее? Не обыскал?! Бестолочь! За ноги тебя подвесить, тупое ты полено! Не пойдешь больше в дозор, ума для этого не нажил! Бегом к костру – будешь воду женщинам таскать! Пшел!”

Говорящий вернулся в комнату, но только для того, чтобы схватить Машу за руку и вывести на улицу. Жестом подозвал кого-то из мужчин.

– Хромой! Отведешь Пришедшую в дом Узорщика. Его с семьей выгонишь, поживут пока на улице, а там посмотрим. Сам встань у дверей – не выпускай и не впускай. Понял?

Тот кивнул. Перехватил машину руку, повел куда-то ближе к прогалине. Хромой – даром, что припадал на правую сторону – двигался пружинисто, уверенно. Хватка у него была крепкая и под одеждой виделось мускулистое тело.

“Видать, охотник бывалый”, – подумала Маша. – “Покалечился только, теперь у Говорящего придворным полицаем в гнезде. Такого неплохо бы в союзники заполучить”.

Она спокойно наблюдала, как он выгоняет из обжитого дома хозяев. Не было ни сожалений, ни мук совести. Да и с чего бы? Это не ее проблемы. Ей главное самой обустроиться, обеспечить свое будущее, свою безопасность. А что там станет с какими-то дикарями – какая разница?

Часть вещей семье Узорщика позволили забрать, но многое в доме осталось нетронутым. Даже котелок с водой продолжал бурлить над очагом. Маша сняла его, поставила на грубо сколоченный стол. Огляделась. В углу широкая кровать, рядом с ней полки, на которых раньше лежала одежда и прочее барахло. Еще одна кровать – поменьше в ширину, зато двухярусная, притулилась к изголовью родительской. Четыре стула, какие-то деревяшки с росписью и резьбой, сваленные в кучу, самодельные свечи… Жить можно.

Ближе к вечеру дверь распахнулась, зашел Хромой, поставил на стол тарелку. До Маши ему то ли дела не было, то ли специально игнорировал – даже не посмотрел и почти сразу вышел.

Она сухо сплюнула в его сторону. С опаской подошла к столу, заглянула в тарелку.

– Ну что ж… Этого следовало ожидать. Интересно, сколько же времени пройдет, прежде чем они вырастят из моих семян огурцы с помидорами? И я порубаю нормальный салатик!

Долго не могла заставить себя прикоснуться к вареву. Потом отыскала деревянную ложку, обтерла ее, осторожно зачерпнула бульон. Вкус был ни на что не похож: не восхитительный, но и не противный. Вычерпала почти все, что было в тарелке. Достаточно ли этого, чтобы получить свою порцию иммунитета? Вряд ли.

Маша смотрела на кусок темного, почти черного мяса. Разломила его ложкой на мелкие части. Подцепила одну, поднесла ко рту. Закрыла глаза и шумно выдохнула, будто собираясь выпить стакан водки. Принялась жевать.

“Мясо, как мясо” – убеждала она себя. Но в голове почему-то всплывал образ Антохи, запертого в лаборатории, глядящего на нее с укоризной.

Маша вскочила, бросилась к выходу. Прежде, чем Хромой успел преградить ей дорогу, сбежала с крыльца и, согнувшись под ближайшим кустом, выблевала только что съеденное. Она еще отплевывалась, когда ее накрыла тень. Рука протянула тряпицу – чистую, какую не ожидаешь получить от дикаря.

– Привыкнешь.

Она взяла подобие платка, утерлась.

– Спасибо.

Хромой проводил ее обратно в дом, подозрительно зыркая по сторонам, не желая, чтобы случившееся заметили слишком многие. Аккуратно прикрыл за Машей дверь.

Чужой дом не был клеткой, и все же Говорящий исполнил угрозу: запер ее черт знает насколько. Сам не приходил – ждал, наверное, когда она позовет, созреет, чтобы рассказать ему все, выдать свои тайны.

“Посмотрим, кто кого переупрямит!”

Прошел один день, другой… Она действительно стала привыкать к мясу, хоть и приходилось иной раз заставлять себя проглотить, не выпустить еду обратно. От безделья ходила целыми днями из угла в угол или сидела у маленького оконца, закрытого несколькими кусками ломаного стекла. Смотрела, как ветер несет по воздуху первые желтые листья.

Хромой неотступно дежурил рядом с домом, отлучаясь только по нужде, да и то вместо себя ставил верного ему человека. Ел и спал он тут же, на крыльце. “Вот ведь дубовая шкура! Не удивлюсь, если его и снег не испугает”.

Маша открыла дверь, тут же наткнувшись на широкую спину, обладатель которой сидел на ступеньках.

– Не обязательно все время торчать на улице. Можешь зайти в дом, погреться у огня.

Хромой даже ухом не повел, будто ее и не было рядом. Тогда Маша села на крыльцо, почти прижавшись к нему боком.

– Долго это будет продолжаться? Говорящий тебе не говорил?

– Мне приказано, я сторожу. Все. Вернись в дом.

– А если я писать хочу?

Он встал, повернулся к ней, глядя выжидающе.

– Ну? Идем.

– Перехотелось.

Ушла обратно в дом, хлопнув дверью.

Когда ночь почти скрыла от любопытных машкиных глаз жизнь архангельского гнезда, она увидела через оконце знакомый силуэт, мелькнувший рядом с домом. Темная одежда, развевающаяся за спиной, словно крылья, бледное пятно худого лица…

Вышла на улицу.

– Слушай, ты это… извини. Сам понимаешь – сижу тут безвылазно, сатанею.

Вряд ли Хромой знал последнее слово, но догадался, о чем она.

– А куда Говорящий с небом пошел? Да еще на ночь?

Охранник вытянулся, разминая мышцы, сказал тихо, не поворачиваясь к девушке:

– То его дела. Нас с тобой не касается.

– Да меня все касается, – так же тихо ответила она. – Он ведь при тебе дал мне имя. Помнишь, какое?

– Пришедшая.

– А откуда пришедшая? Для чего? И почему у меня отдельный дом, даже своих людей ради этого выгнали? Обычный я человек, или… Как считаешь?

Он промолчал, лишь костяшками пальцев хрустнул.

– Правильно хрустишь. Меня здесь все касается! Это только Говорящий думает, что он меня ломает, на самом-то деле наоборот. Помучается еще немного и прибежит, на все согласный. Там, глядишь, и место руководчика моим станет.

– Тебе бы сказки у костра рассказывать, – Хромой присел на крыльцо, задрал голову, разглядывая звезды, подмигивающие между верхушек сосен. – Говорящий очень темный человек. А ты другая совсем. Слабая против него.

Но Маша будто не слышала его слов. Положила ладонь на сильное плечо, склонилась к уху охранника.

– А кто мне сейчас помогать будет, потом любую награду…

– Все, хватит!

Он вскочил, толкнул ее спиной о дверь, загоняя в дом. Повалил на стол, схватив за горло.

– Думаешь, меня легко одурманить? Видал я таких. Нечего застить мне глаза своими медовыми обещаниями!

Отпустил, отступая к выходу. Но грудь его часто вздымалась и глаза сверкали – не остался Хромой равнодушен к тому, что она говорила. Спрятал внутри себя, запретил думать об этом. Только зернышко посеяно и никуда ему теперь от этого не деться.

Маша холодно, почти со злостью усмехнулась. Скинула лишнюю одежду, забралась на широкую кровать. Одеял дикари еще не придумали, но в доме было тепло, укутываться не хотелось.

– Еще бы выпить чего и вечер можно считать удачным.

Она заснула с улыбкой на лице.

Дверь приоткрылась, впуская порыв осеннего ветра и что-то еще – темное, бесформенное. Оно приблизилось к кровати, склонилось над девушкой. Рука закрыла ей рот и крик пробудившейся вышел глухим, едва слышным. Маша отчаянно отбивалась, пока накидка не сползла с головы Хромого.

– Да замолчи же ты! – процедил он сквозь зубы. – Не дергайся.

Убрал руку, убедившись, что она не собирается больше кричать.

– Одевайся.

Маша поднялась, стала искать одежду. Прошептала:

– Нужно зажечь лампу, я ничего не вижу.

– Найдешь и без лампы. Не хватало только показывать всем, как мы суетимся.

Больше она вопросов не задавала – и так понятно, что охранник украдкой зашел в дом и потащил ее в ночь не ради шутки. Значит, решился на что-то. “Это хорошо. Это значит – против своей гнездовой системы пошел, какие-то правила нарушил. А то, что ради меня – вдвойне хорошо”.

Куда они направлялись, Маша не сообразила бы даже днем, а уж ночью и подавно. Ступали осторожно, стараясь ничем не выдать своего присутствия. В лесу это почти невозможно – везде сучья, сухие ветки… Но сейчас под ногами была утоптанная дорожка, которой местные часто пользовались. Два раза Хромой останавливался, вслушиваясь в ночные шорохи, потом двигался дальше.

Ей показалось, что они вышли к подножию огромной скалы. “Какая еще скала? Не может здесь быть ничего такого”. Подняла голову, всматриваясь в темную громаду. “Ах, ну да, конечно…”

Двенадцать этажей уцелевшего здания. Вспомнились предсмертные слова отца: “последние устройства были самые надежные”. Видимо, не только устройства.

Хромой провел ее через вход, поросший кустарником, они стали осторожно подниматься по лестнице. После третьего пролета Маша решилась подать голос:

– Что здесь? Что это за дом?

– Люди его называют башней. Священное место, почти как костер. Она всегда здесь была, со времен основания гнезда.

Поднялись еще на четыре пролета.

– Ф-фух… Высоко еще?

– Хотя бы до десятого, оттуда уже видно.

– Что видно?

Он остановился, перевел дух.

– Я тебе вот что скажу, Пришедшая. Ты дурацкие разговоры прекращай разговаривать! Я имею в виду там, внизу, особенно у дома. В гнезде всюду глаза и уши. Я бы, может, и сошелся с тобой в чем-нибудь, но у нас за такие дела камнями забивают. Пошли дальше!

В прошлые времена лестницу со всех сторон окружали стены, только на площадках можно было через балкон попасть на этаж. Сейчас от стен мало что осталось, все продувалось и просматривалось насквозь. Было страшно сделать неверный шаг, сорваться вниз, поэтому Маша ступала след в след за Хромым.

– Ладно, выше нет смысла.

Вывел спутницу в коридор, из которого можно было попасть в тесные клетушки древних обиталищ – судя по всему, дом был жилой.

– Отсюда должно быть хорошо видно.

– Да что видно-то?

– Логово Говорящего.

Маша силилась разглядеть внизу хоть что-то, но было еще слишком темно. “Что же это за логово, если его видно на большом расстоянии и даже деревья спрятать не могут?”

– Следом за нами никто не поднимется?

– Я же говорю – башня священная. Люди к ней стараются не подходить. Бабки вообще пугают, что за наши дурные дела она когда-нибудь рухнет и придавит все гнездо, – он тихо засмеялся. – Надеюсь, что не сегодня.

Небо окрашивалось в нежно-розовый, приближался рассвет. Маша представляла себе людей, которые здесь жили. Чем они занимались? Что любили? О чем мечтали? И кто покинул дом последним? Был ли он еще человеком, или уже мутировал?

– Хромой.

– М?

– Почему ты решил привести меня сюда?

– Говорю же – показать, куда он ходит.

– Я поняла, но почему решил показать?

Он кашлянул, взъерошил волосы.

– При Белом – так прошлого руководчика звали – жизнь лучше была, понятнее. Говорящий же новые порядки заводит… Плохо сейчас в гнезде. И если смириться, если каждый отсиживаться будет в своей хижине, то совсем худые времена настанут. А ты человек со стороны, не запуганная, да с головой на плечах. Хочешь Говорящего потеснить? Думаю, тебе в этом помочь надо.

Маше казалось, что он чего-то недоговаривает. Но если человек сам не признается, то как из него вытянешь? Тут настороже надо быть!

– Туда смотри.

Хромой вытянул руку и она проследила взглядом в указанном направлении. Там, среди зеленого моря деревьев, подернутого желтизной, в свете разгорающегося восхода, торчала вышка, увенчанная антенной спутниковой связи.

Пришедшая почувствовала, как заколотилось ее сердце. Она тут же вспомнила выученную наизусть череду цифр и обещание чего-то важного, скрытого в архиве, который сама же и загрузила на один из немногих действующих спутников. Работает ли он до сих пор? Можно ли с ним связаться из этого места?

– Мне нужно туда попасть!

– Хорошо. Выберем подходящую ночь и тогда…

– Сейчас!

Хромой посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

– Не дури. Ты про него ничего толком не знаешь. И про то, чем он там занимается.

– А ты? Знаешь?

Охранник повернулся в сторону логова.

– Оборотней он из людей делает.

– Мутантов?

– Нет. Оборотней.

Продолжение ориентировочно 28 октября.

Телега автора | Сайт

Начало здесь.

Прошлая часть.

Роман по сеттингу настольной игры "Трапперы"

Глава 10. Великое желание

Когда Факел познакомился с Валькой ей было семнадцать, ему — девятнадцать. Он учился на технарской спецухе, она собиралась на менеджмент. Факел с приятелями отмечал окончание учебного года, здорово тогда набрались, помнится. В какой-то момент их компания из четырех парней зарулила в местный виртуальный сквер — птички, травка, деревья, скамеечки, вроде, как на прародине Земле. Таких виртопарков хватало на «Протее» в круглосуточной и безвозмездной доступности.

Валентина тоже оказалась в парке, но в гордом одиночестве. Кто первый подкатил к сидящей на скамейке с планшетом девушке, Факел уже не помнил, возможно, он. Запомнилось другое: крепкий спортивный Томми лезет к ней целоваться, получает крепкий спортивный удар под ребра, а затем Валька крепким спортивным пинком с разворота отправляет его в нокаут.

Такой запечатлелась в памяти Игоря Валька в первый день знакомства, будто на фотографии: кулаки у подбородка, левая нога впереди, острый взгляд исподлобья, плотно сжатые губы. Одета она была тоже подобающе: облегающие шорты и топик, открывающий загорелые руки и живот, на котором уже угадывались кубики.

— Давайте, говнюки, — сказала тогда Валька, — доставьте девочке удовольствие.

Позже Игорь выпытал у нее, что это была охота. Кикбоксингом Валька занималась с детства, недавно получила зелёный пояс и жаждала применить свои навыки в реальной ситуации.

— Ты чё, охерела?! — зарычал массивный, но не очень умный Гонзо.

В ярости он прыгнул вперед и с силой запустил кулак Вальке в голову, но, как можно было и ожидать, нанес урон лишь воздуху, цели там уже не было. Гонзо развернуло, но он, пожалуй, удержался бы на ногах, если б Валька не помогла ему встретиться с полом. Она с невероятной проворностью пробила «двоечку» в его открывшийся правый бок, а затем коленом зарядила ему в висок наклонившейся головы.

Факел неоднократно ловил себя на мысли: а кто победил бы, столкнись он с ней в поединке? Борьбокс рассчитан на ближний бой в тесном пространстве, кикбоксингу нужно больше места. Если бы удалось быстро прорваться вплотную, то… Стоп, что вообще за чушь — драться с Валькой?!

В тот день Игорь переглянулся с оставшимся на ногах Эдвардом Крински. Он вдруг почувствовал, что в его жизни кое-что меняется.

— Эд, — сказал он, изумленно глядя на девушку.

— М?

— Я, похоже, влюбился.

Появилась новая цель, но не в виде продуманного конечного образа результата, а как мощное стремление, страсть, влечение. Женщину Факел познал рано: как парень с ладной фигурой, неординарным умом и неплохо подвешенным языком, он имел у противоположного пола некоторый успех. Однако сверстницы разочаровали Игоря примерно так же, как и сверстники, «химии» не случилось ни с одной.

Но теперь он не находил себе места, это раздражало и вместе с тем вдохновляло, придавало энергии, будто в сероватой жизни включился яркий источник света.

Вскоре Игорь выяснил, где Валька учится, начал искать и находить возможность с ней пересечься и пообщаться, а затем познакомился и с конкурентами. Каждый изобретал способ ей угодить: кто помогал с каким-то её стартапом, кто набивался в спарринг-партнеры, а один постарше даже пригласил к себе работать. Валька ни с кем не жеманничала и не юлила, со всей прямотой объявляя, что за услуги готова платить сопоставимыми услугами или благодарностью, но никак не любовью.

Игорь не стал ничего сочинять, просто рассказал ей о своем намерении стать траппером и о своём пути к этой цели. Валька заинтересовалась, но этого было еще недостаточно.

Случай представился месяца через три после первого знакомства. Валька проводила время в кругу своих знакомых и друзей, где она, как всегда, правила бал. Вторым лицом на вечеринке выступал Честер, ухажёр Вальки лет на пять старше неё. Он уж год как закончил учёбу и служил в полиции, парень был крепкий и, в общем-то неглупый, то есть, соперник непростой.

Игорь понял, что нужен решительный, рискованный, почти сумасбродный шаг. Подарить ей что-то с Ауберы! Но не купленное, нет. И не потому, что вещички оттуда стоят невозможных для него денег, а потому что покупать — это унылое читерство. Нет, игрушку нужно добыть

Игорь организовал целую операцию — опасную и прибыльную, то есть такую, о какой мечтало большинство его корешей. Он задумал ограбление курьера контрабандистов. Он давно и упорно допытывался, как трапперы сбывают свой товар, и однажды юному искателю повезло подслушать очень важный обрывок разговора. Сделки с трапперами каждый раз проходили в новом месте, чтобы копы не могли пасти некий определенный пятак. Игорю попалась в руки информация о месте и времени одной из сделок.

Остальное было делом техники. С двумя верными парнями Игорь гоп-стопнул посредника дельцов сразу после его встречи с траппером. Много позже Винченсо, хитровато щурясь, признался Факелу, что этот поступок показался ему весьма интересным, и вместо того, чтобы наказать грабителей, он решил проследить за судьбой дерзкого главаря налётчиков. Ведь из такого может вырасти шикарный траппер. Наверное, если бы товар принадлежал другому дельцу, Игорю Жигареву и его подельникам пришлось бы очень скоро закончить свою жизнь в открытом космосе без скафандра.

На вечеринку к Вальке Игорь заявился без приглашения. Он выглядел уверенно, не проявлял ни малейшего признака волнения (Валька терпеть не могла сентиментальных краснеющих юношей). Он подошел к ней, вежливо-настойчиво кого-то подвинул и заявил:

— Валя, у меня для тебя экстраординарный подарок. Жду на выходе, — и, не дожидаясь ответа, удалился.

Такая подача сделала своё дело: в душе хозяйки вечера возникло любопытство. Честер, разумеется, напрягся, вскипел, но дал промашку. Он крикнул Игорю вслед:

— А с чего это девушка должна за твоими подарками бегать, пацан?

— Честер, — осадила Валька, — с каких пор ты решаешь, что я кому должна? — и вышла за Игорем.

Подарок был действительно фантастический: технический артефакт эбрайлов, кубик размером с ладонь, украшенный крупным янтарем и чьими-то клыками.

— Боже! — Валька не скрывала восхищения. — Где ты его достал?

— А, да так, — Игорь потёр шею. — С пацанами одолжили у одного контрабандиста. А он у траппера купил. Забыл вот только спросить, как пользоваться.

— Ты что, мафию опустил? Ты вообще псих?

— О нет, ну что ты. Только учусь. Но ты всё-таки никому не рассказывай, ладно?

Валька в ответ хихикнула и замерла, переводя взгляд широко раскрытых глаз с амулета на Игоря и обратно. Это была победа.

А Честер, говорят, именно после этого эпизода подался в трапперы, взяв прозвище Кольт. Он сгинул где-то на Планете, охотясь на очередное чудо.

Факел, придержав входную занавесь, вслед за Дженгой вошел в штабную палатку. Здесь его ждала приятная неожиданность: оказывается суровая предводительница кулака успела накрыть складной столик нехитрыми походными яствами: консервы, синтетические бутерброды, местные фрукты и овощи, приправленные сухари, среди тарелок и жестянок гордо возвышались две стеклянные бутылки и плоская фляга в кожаном чехле.

— Ох, вот это да! — изумился он. — Настоящий пир.

— Нечасто встречаешь хумана на Планете, — пояснила Валькирия.

— Оу, — Факел покивал головой. — Это да, хумана нечасто.

«Хумана, значит, — с горечью подумал он. — Что ты пытаешься мне показать? Что я для тебя никто? Что ты всё забыла? А может, просто мешает твой хахаль-телохранитель?»

Они встречались полтора года, и пылкий парень Игорь Жигарев был еще очень далёк от насыщения любовью. Наоборот, его страсть, его влюбленность росла с каждым днём, с каждой встречей, с каждым поцелуем. Они были счастливы в это время, да-да, оба были счастливы, чёрт возьми! И всё же Валька ушла. Не извиняясь, даже не особо пытаясь объясниться.

— Ну, садитесь, — распорядилась Валька как-то совсем по-домашнему. — Дженга, ты сюда, а ты, Факел, сюда вот.

Дженга, видимо, видя холодок спутницы к гостю, несколько расслабился, даже налил всем ароматного вина.

— Предлагаю тост, — Факел взял свою кружку, — если вы еще не забыли, что это такое, хех!

— Это по-нашему, — подбодрила Валька, — по-хумански.

— За приятные неожиданности! — провозгласил Факел и осушил кружку залпом.

Некоторое время все молча жевали.

— Так всё же, — сказала Валька, — какими судьбами ты тут? Именно на этом холмике.

— Ты не поверишь, но этот холмик я застолбил ещё год назад. Хотел тут построить небольшой заводик.

— Вот как? Чем же это место тебя привлекло?

— Я так понимаю, ты знаешь не хуже меня. Вы ведь уже строитесь во всю? Может, лучше ты расскажешь? Если не секрет, конечно.

— Ну что ж, — улыбнулась Валька, — раз мы заняли твою площадку, почему бы нет. Наливай Дженга.

Факел заметил, что хозяева почти не пьют: пригубят и поставят тихонько кружку. Но ему было плевать, хотелось нажраться, затопить горькие воспоминания, залить этот нарочито холодно-вежливый приём, будто не было никогда у них ни полного душевного единения, ни жаркой постельной акробатики.

— Видишь ли, у эбрайлов нет устойчивого спроса почти ни на что, — вещала Валька, — только ситуативный. Возник новый клан или кто-то затеял с кем-то войну. Или кто-то занялся обустройством хозяйства, пусть даже через пару месяцев он это бросит. В таких экономических условиях строить специализированный завод — затея гиблая, — Валька допила свою чашу, на щеках проступил румянец. — Мы строим завод-трансформер. Одни и те же формирователи у нас будут производить стройматериалы, инструменты, детали машин, утварь и в перспективе — вообще что угодно! Тут главное — разработка алгоритмов для формирователей и поставка сырья. А сырья тут вокруг — чего только нет, железо, минералы разные, поля засеем цитроидами для производства пластика.

— Да, проект масштабный, — Факел уважительно качнул головой, — в твоём духе, Валька. Ты всегда стремилась вверх, рулить миром… Наверняка у тебя в планах не один завод.

— Угадал, — Валька подлила себе вина, не заметив озадаченный взгляд Дженги. — Этот завод уже третий. А первый на глазах превращается в город, эбрайлы туда стекаются, — она отхлебнула из чаши. — А влечёт их туда, знаешь ли, не продукция, не лопаты с кувшинами.

— А что же? — Факел мало-помалу отвлекся от мыслей о своей несчастной любви, во всяком случае, они потускнели, и на передний план выступил интерес к эбрайлскому вопросу.

Дженга, молча наблюдавший за обоими собеседниками, привычно уловил, как Валька превратилась в Валькирию (пусть и подвыпивушю): взгляд её стал твёрдым, в голосе зазвенела боевая сталь.

— Я строю государство. Не мелкое княжество из горстки поселков, окруженных частоколом, а полноценную страну для эбрайлов. Эусгард, край, где правит закон, нет бандитов, а каждый житель может найти себе место.

— Эусгард, — повторил Факел, — Асгард, что-то из древних мифов. А ты, наверное, Валькирия?

— Быстро схватываешь, ковбой. А мои воины — вайкинги. И знаешь, что ждет их после смерти в бою?

— Вальгалла?

— Это работало в древности на Земле, работает и сейчас на Аубере. Но жители Эусгарда идут за мной не ради красивого посмертия. Они создают свой дом.

— Значит, ты подобрала к ним ключик… — задумчиво промолвил Факел. — А что если я попрошу показать мне, что у тебя получилось?

Валькирия чуть помедлила, улыбаясь. Затем встала.

— Пойдем!

Они вышли из палатки. Валька направилась к стройке, Факел пристроился рядом, Дженга молчаливо следовал за ними в паре шагов.

— Это будет главный цех, сто квадратов, — презентовала Валькирия, и в её голосе Факел уловил волнение. — Самое важное — установить конвейеры и рельсы, обустроить стойки для формирователей. Тогда можно сразу запускать производство. А крышу и ветрозащитные стены уже ставить потом.

Факел как мог ухватывал детали, сопоставлял со своими знаниями о промышленном строительстве, которые набирал ещё с учебки, расспрашивал о нюансах. Поразительно, как судьба объединила две наиболее интересующие его темы: Валька рассказывает, как строить трапперский завод! Ответы на выбивавшие почву из-под ног вопросы, высказанные самым приятным во Вселенной голосом — это просто выключало его из реальности.

— Слушай, Валь, знаешь, я тоже хочу построить нечто подобное. Мне сдается, нам было бы выгодно объединиться, а?

— Хах, — Валькирия усмехнулась. — У меня уже есть толковый помощник, если ты не заметил, — она положила руку Дженге на плечо. — Эта грудь, — она стукнула его по нагрудным карманам, — не раз закрывала дыры в моей броне.

Факел посмотрел на Дженгу так, будто впервые его видел. Этот молчаливый траппер, будто якорь, вернул его к действительности.

— О, — Факел кивнул. — «Дыры в броне». Понятненько. Но, может быть, есть какие-то ещё дыры, которые…

— Игорь, — Валька упёрлась в него до боли знакомым взглядом исподлобья, в глазах её блестели смешинки.

— Да, прости. Просто это всё так необычайно, я… в шоке просто.

— Если не торопишься, погости у нас. Тем более, ты ещё не поведал свою историю.

Ночевать Факел решил вне вездехода: в кои-то веки вокруг безопасно. Он поставил палатку недалеко (но и не слишком близко) от штабной. Кишикуа расположились вокруг под открытым небом, прокопав себе неглубокие ямки. Траппер поручил им ночью быть настороже, хотя, пожалуй, это было излишне: эбрайлы, если надо, спят чутче сигнальных датчиков. Тем более, в чужом становище.

Вот ведь, какой богатый денёк. Надо с этим переспать. И он вырубился, будто ребёнок, нарезвившийся за день до упаду.