— Простите, господин, но Вы были заняты восстановлением Вашей каюты после боя.
— Да, и то верно. Ты можешь себе представить? Целая полка моего лучшего вина! Некоторые бутыли разлиты ещё до войны за тот проклятый остров! А эти мудаки позволили ему разбиться! Всё думаю, кого бы за это казнить.
— Прошу прощения, господин, — Талион коротко поклонился и нахмурился ещё сильнее. — Но в гибели вина виноваты Вы и только Вы. Надо было подумать о нём до того, как таранить матрианский флагман.
На секунду Феонар застыл, как одна из мраморных статуй в его каюте, а затем разразился хохотом. В ответ Талион изобразил некое подобие улыбки своим узким и сухим ртом.
— Ты как всегда морготски прав, Талион! — провозгласил правитель, положив своему лучшему офицеру руку на плечо. — Признаю, может, я и оплошал с вином, но зато теперь у меня есть нечто куда более ценное!
— И опять же, господин, — учтиво сказал Талион, — мы ещё до этого не добрались.
— Снова в яблочко! — Феонар прекратил хохотать и отдышался. — Ну ладно, пошли узнаем, чем тут занимались эти обезъяньи морды. Только сделай милость, не указывай на мои ошибки при людях. В конце концов, надо держать лицо!
Отпустив Талиона, Феонар потянул за ручку и резко распахнул дверь в комнату шалостей, огласив её радостным криком:
— Почему прекратились вопли?! А?! Я вас спрашиваю!
Просторный зал был освещён тусклыми бледно-жёлтыми лампами. В воздухе витала вонь от нечистот, перемешанная с весьма аппетитным запахом жареного мяса. Вдоль стен тянулись стеллажи, полные разнообразных занятных инструментов, предназначение некоторых из которых было загадкой даже для Феонара. Посреди зала, на большом столе была растянута обнажённая матрианка, а рядом стоял, сложив руки на груди, низкий и мускулистый эльф в серой рубахе и чёрных перчатках. Его морщинистое лицо блестело от пота, глаза выдавали усталость. Деревянный пол был скользким от крови, но Феонар без колебаний прошлёпал по ней в своих сапогах из кожи змееящера. Талион предпочёл остаться у двери.
— Голонир, мой любимый эксперт по шалостям! — с улыбкой воскликнул правитель. — Как продвигается работа?
— Быстро, — буркнул палач и оскалил немногочисленные зубы. — Даже слишком быстро.
Феонар бросил взгляд на матрианку. Без одежды они были ещё уродливее. Коричневая, словно измазанная дерьмом кожа, костлявое неказистое тело, и, к большой досаде, маленькая и безнадёжно отвисшая грудь. Пленница отрывисто дышала, её зрачки были расширены, она дрожала всем телом, издавая нечленораздельные звуки.
— Ничего себе! Мощный, наверное, был оргазм.
— Не совсем оргазм, — проговорил Голонир, звякнув окровавленными кусачками.
— Действительно, — Феонар с деловым видом закивал, оглядев её ещё раз. — Однако же, какая мерзость... Что-то я запамятовал, в каком возрасте они начинают стареть. Сколько ей, лет тридцать?.. Как думаешь, Талион, хоть в молодости она походила красотой на эльфиек?
— Не думаю, господин, — отозвался генерал.
— Эх, таков уж печальный удел атани, — вздохнул правитель и погладил несчастную по голове. — Итак, что она рассказала?
— Они прибыли сюда двое суток назад, — с улыбкой сказал Голонир. — Уничтожили местные вооружённые силы — они ещё существовали, можете представить? Затем они взяли курс на Цитадель и попытались обрушить его с помощью Драконьего Пламени.
— В самом деле? — у Феонара невольно вырвался смех. — Элизиана что там, совсем сбрендила? Сокрушить сраную Цитадель, у которой стены из чистого мифрила, этой огненной отрыжкой?! Мда, мозгов у черномазых ещё меньше, чем я думал.
— Видимо, они не знали, с чем имели дело. Не сумев достичь цели, они послали Сапию ультиматум — дали ему сутки на то, чтобы он пустил их в Святилище, иначе они разрушат город.
— Вот что бывает, когда государством управляют бабы. Я дал им два дня форы, и всё это время они страдали какой-то херотой вместо того, чтобы поступить по-умному. Ну ладно, а что было дальше?
— Дальше, господин... Мы все видели...
— Да, да. Эти долбаные лучи, которые напугали Элизиану до такой усрачки, что она сама подставила мне зад, и я смог благополучно её поиметь. Это всё?
— Да, господин. Все допрошенные повторили одно и то же.
— Похоже, мы прилетели вовремя! — Феонар радостно потёр руки. — Теперь, когда узкоглазые для нас больше не помеха, пора заняться делом! Эта тупая матрианская потаскуха все свои проблемы решает запугиванием и бессмысленным членовредительством. Мы же пойдём другим путём! Против Сапия и его гордого народа мы используем чудеса дипломатии!
— Дипломатии, господин? — удивлённо переспросил Талион.
— Да, да, сраной дипломатии, или ты забыл, что это такое? — в радостном воодушевлении выкрикнул тиран. — Скажи мне, Голонир, эта очаровательная особа не упоминала, где можно найти местных?
— Население города спряталось в Цитадели, господин, но похоже, что другие районы Лаборума также обитаемы.
— Мы осмотрели Мануфакторум после сражения, людей там не осталось, — вставил Талион. — Но они могут быть в других местах. К праву отсюда есть водохранилище, к северу — Кристальные Башни, к леву — целый лес ветряных генераторов. Везде виднеются огни.
— Отлично! Однако, эти лаборейцы такие находчивые! Мы должны найти их как можно быстрее!
— Вы хотите договориться с ними, господин? — поинтересовался Голонир. — Предложить им богатства и власть в обмен на Святилище?
— Что? Нет, конечно! — рассмеялся Феонар. — Вот что мы сделаем: мы поймаем пару десятков бедолаг, привезём к Цитадели и высадимся прямо на мосту у ворот. А затем, прямо на глазах у их дозорных, мы будем сдирать с них кожу, у одного за другим. Чем больше у нас будет — тем дольше сможем продолжать.
— И Сапий сможет остановить это в любой момент, открыв ворота, — улыбнулся Талион. — Я знаю этих сердобольных идиотов, они очень быстро это сделают.
— Именно! Ты прирождённый дипломат, Талион! Ты этим и займёшься: возьми свой корабль и направляйся... Сперва к ветрякам, пожалуй. Там их будет легче ловить.
— Как прикажете. Они всё равно ничего нам не сделают.
— Господин, матрианка упомянула, что незадолго до нашей атаки один из их дирижаблей был взорван у Мануфакторума, — сказал Голонир. — Думаете, это дело рук лаборейцев?
Феонар ненадолго задумался, глядя на стонущую от боли пленницу.
— Вряд ли, — наконец, сказал он, — Талион, когда будешь на месте... Почаще смотри по сторонам.
Офицер понял, что он имел в виду. Поклонившись, он вышел из комнаты, а глаза правителя тем временем забегали. Всё сходилось в общую картину, но доказательств ещё было мало. Феонар уже собрался уходить, когда Голонир спросил:
— Господин, а с этой что делать? Прикончить или бросить в камеру?
Пленница уже пришла в себя и с ужасом смотрела на своих мучителей.
— Что? Нет-нет-нет! — со смехом запротестовал правитель. — Голонир, разве мама не учила тебя, что дела надо доделывать до конца?
— Двести лет назад? — хмыкнул палач. — Может и учила. Да только я уже позабыл.
— Ну так я напоминаю! В конце концов, я трахал её! Точно не помню, но должен был, — Феонар на мгновение задумался, пытаясь вспомнить, кому ещё из своих подданных он приходится отцом. — Ну продолжай, продолжай. От неё ещё много чего осталось.
— Я... Я всё рассказала... — с мольбой прохрипела матрианка.
— Да я и не сомневаюсь! — с улыбкой развёл руками эльф. — Но видишь ли, детка, не всё в этом мире делается ради какого-нибудь результата! Я, например, предпочитаю наслаждаться и процессом тоже, только так я ещё не свихнулся в свои годы, и...
Голонир всё подготовил и начал крутить ворот. Крик матрианки заглушил слова Феонара, поэтому он начал говорить громче, нависнув над ней и глядя прямо в её глаза, полные ужаса и боли:
— Чувствуешь, да? Навряд ли я могу представить, насколько тебе сейчас больно, — его улыбка сделалась ещё шире. — Тебе, должно быть, интересно, зачем я делаю это? Думаешь, я садист и тащусь от твоих мучений? Ну тогда ты ещё тупее, чем твоя Губернаторша, ведь в таком случае я достал бы свой хер и начал бы наяривать как сумасшедший! Нет, дорогая моя, я делаю это затем, чтобы показать тебе — да-да, именно тебе, хоть ты и скоро помрёшь, — каков на самом деле этот мир! Вся эта чушь про доблесть, верность и долг, которой вас пичкают в Матрии — всё это полная хрень, моя дорогая! В действительности всё очень и очень просто: те, кто сильнее и хитрее остальных, по праву забирают себе все ништяки! Ну а если ничтожество вроде тебя мешается у них на пути, то увы...
Боль стала невыносимой, и матрианка забилась в агонии, а Феонар с детской улыбкой наклонился к ней ещё ближе.
— Ну что? Чувствуешь? Чувствуешь, как твои розовые мечты трескаются и ломаются? Ой, погоди... Кажется, это была кость!
Фил стоял у ворот, уставившись в одну точку и не замечая происходящего вокруг. С каждой секундой его сердце колотилось всё сильнее, а дыхание учащалось. Он до сих пор не мог поверить, что этот момент настал. Когда ворота откроются, начнётся их славное путешествие в поисках Детей Фейберуса.
"Дурак ты, Филиус, — пронеслось у него в голове. — Как пить дать умрёшь. И ради чего?"
— Ради людей, — ответил он сам себе и сжал зубы. Внутренний собеседник только посмеялся над ним.
"Людей? Благородно. А что эти люди сделали для тебя? Думаешь, они бы отправились в смертельно опасный поход ради тебя? Думаешь, они бы ради тебя хоть пальцем пошевелили? Всю жизнь они презирали тебя, и ты рискуешь собой ради них?"
— Вот именно. Они такие, какие есть. Не мне их осуждать.
"Ты точно дурак", — пронеслось в голове, и на это ответить ему было нечего.
Всем им выдали в путь одинаковые рюкзаки с провизией и спальными мешками, смотанными в тюки. Походная одежда состояла из плотного и тёплого серого плаща и прочных сапог из редкой кожи панголий, огромных водяных рептилий, живущих в глубинных озёрах. Каждому также выдали меч для самозащиты.
Наконец, спустя несколько часов, в зал спустились Сапий и Владыка Эстус, облачившийся в невероятной красоты алую броню, в которой он выглядел ещё более величественно. Сапий объявил, что Пророчество исполнилось, и теперь Избранным надлежит немедленно отправляться в поход, чтобы найти остальных детей Светоносного. Эстус ничего не говорил и только всё время кивал, но на него всё равно смотрели как на божество во плоти, чем он, в сущности, и являлся.
И вот теперь все семеро Избранных, а также Эстус, собрались у ворот в сеть туннелей, по которым они должны были обойти весь Лаборум в поисках Детей Фейберуса или, как их коротко называл Сапий, Доминусов. Кроме того, по пути они должны были также найти людей, оставшихся снаружи, и отправить их в Цитадель. Фил во время бесчисленных побегов из Мануфакторума уже успел побывать во всех районах древнего города и даже представлял, каким путём куда идти. Кроме того, он вспомнил, как Воевода Люфт незадолго до этого показал им карту и поведал маршрут:
— Мы обойдём Лаборум полукругом. Сначала по левому туннелю дойдём до Леса Ветряков, это ближе всего. Дозорные сказали, что видели, как там приземлился один из лучей. Затем отправимся на север, к Кристальным Башням, а оттуда — на юго-право, к Акваториуму. К югу от Цитадели приземлилось всего два Доминуса, один из них Эстус. Так что туда пойдём в последнюю очередь.
Но всё же страх сковывал сердце Фила. Это уже не был прежний Лаборум, где худшим, что могло с ним произойти, была поимка, отправка обратно в Мануфакторум и последующий нагоняй. Теперь всюду кишели демоны: как огромные огнедышащие драконы, так и неведомые Мальсы, с которыми Мартин столкнулся в шахтах. За каждым поворотом их могла ожидать смерть. И хоть с ними был Эстус в своей чудесной броне и с двумя клинками, Фил всё равно сомневался, что он один сможет защитить семерых.
Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, Фил оглядел своих спутников. Эстус, конечно же, о чём-то разговаривал с Сапием: старик помогал ему взвалить на плечи огромный рюкзак с неизвестным содержимым: было слышно, как что-то внутри звенит и гремит. Позже стало понятно, что в нём были полные комплекты брони для остальных Детей, за исключением оружия. Мечи Повелителя Огня были закреплены у него за спиной с помощью магнита, встроенного в кирасу.
Чарльз Люфт прощался с выжившими членами Разящей Стаи. У всадников были озабоченные лица, они сочувствовали утрате Воеводы. Но Люфт снова выглядел на удивление воодушевлённо. Он со смехом что-то говорил, а обескураженные подчинённые явно не знали, как на это реагировать.
Сбоку, подальше от остальных, Великий Мудрец Тьюрис с грустной улыбкой жестикулировал перед Оливером. Языка немых Фил не знал, а по деревянному лицу альба было не понять даже общий тон сказанного. Эти двое были странной парой, и Оливер даже пугал его своим полным равнодушием ко всему вокруг.
Томасу было не с кем прощаться, и он просто стоял у стены, стараясь никому не мешать. Неподалёку от него Юлиус, который, судя по виду, окончательно склеил свои волосы, с очень важным видом объявлял своему коллеге:
— Я, Юлиус Кассий, ввиду своего будущего длительного отсутствия, назначаю Вас, Иоганн Адонис, временно заведующим внутренним хозяйством Цитадели. Ключи и перечень вверенного Вам имущества Вы можете получить в...
Усатый чиновник стоял как вкопанный, не веря оказанной чести. Фил решил, что на его месте скорее бы расстроился, чем обрадовался.
В центре коридора, прямо перед толпой, собравшейся проводить героев, Мартин прощался с бледной как смерть Эрикой, которая не сводила с него глаз. Наконец, когда пришло время расставаться, она сделала несколько шагов вперёд, задрожала и собралась было что-то сделать, но сдержала себя. Вместо этого она проговорила:
— Обещай, что ты вернёшься.
— Конечно вернусь. Разве может быть по-другому? — он улыбнулся и тоже сделал шаг навстречу так, что они оказались на расстоянии в полметра.
Словно не решаясь сделать что-то, они просто продолжили смотреть друг на друга, и Фил поспешно отвёл взгляд, чтобы они его случайно не заметили. Предпочитая никак не комментировать про себя увиденное, он обратил внимание на нечто куда более приятное глазу. Совсем рядом жрицы, возглавляемые самой Кердой, провожали Марию в путь. Она смиренно склонила голову, пока Верховная Жрица читала молитву, которая должна была помочь в походе. Хоть Фил и не заучивал молитвы и относился к ним не слишком серьёзно, он не мог не уважать то, что было важно для Мари, такой кроткой и верной Творцам.
Внезапно две жрицы, стоящие ближе всего к нему, тихо заговорили, и он совершенно случайно их расслышал:
— Не могу поверить, что именно она вызвалась!
— Ты удивлена? С её-то рвением... Ты что, завидуешь?
— Вот уж нет. Наоборот, радуюсь, что эта стерва будет далеко от нас...
Когда до Фила дошло, что речь идёт о Марии, он впал в замешательство.
"Как кто-то может так говорить о ней?! Мари ведь... Она же такая..."
Он настолько оторопел, что даже не заметил шагов за спиной и вздрогнул, когда кто-то схватил его за плечи. Обернувшись, он увидел рядом лицо, которое не ожидал: с тремя шрамами и суровым взглядом.
— Ответь, — прошептал Беллум, — ты веришь Сапию?
— А? Что? Я не... — не успел тот осознать вопрос, как Воитель отпустил его и быстро зашагал прочь. Филу оставалось только озадаченно смотреть ему вслед.
"И что это значит? Конечно я верю господину Сапию, как я могу не верить?! Многовато странностей сегодня..."
Впрочем, благодаря этому странному вопросу про разговор жриц он мгновенно позабыл и так его и не запомнил, потому что в этот самый момент Сапий провозгласил:
— Время пришло! Стража! Откройте внешние заслоны и более их не закрывайте! Очень скоро сюда прибудут наши собратья из других районов! Мы должны предоставить им убежище в стенах этой башни!
Привратники бросились в подсобку, и через секунду внутренние и внешние ворота со скрежетом начали подниматься. Сказав последние слова родным и близким, Избранные выстроились в линию лицом к воротам. Мартин и Воевода Люфт, в отличие от остальных, были в полном комплекте доспехов и несли с собой ещё и арбалеты. Томас заметно нервничал, Мария и Оливер оставались спокойными. Юлиус гордо подался вперёд и выпятил грудь, всем видом показывая собственную важность.
"Вот только со спины этого никто не видит. Зачем он тогда это сделал? Перед кем красуется?" — удивился Фил, но тут вновь заговорил Сапий.
— Избранные начинают свой поход! — громогласно объявил он перед притихшей толпой. — Их дорога будет темна и полна опасностей, но всё же Светоносный будет оберегать их, как он оберегает каждого из нас! Я заклинаю вас, друзья мои: идите, идите и исполните предначертанное! Спасите наш дом от прислужников Тьмы!
Филиус ещё раз оглянулся на тех, кто провожал их в путь: старейшины, Эрика, стражники, и простые люди, смотрящие на них с надеждой. Свою Судьбу они возложили на плечи этой семёрки, а значит, деваться уже было некуда. Врата поднялись, и перед Избранными предстал туннель, уходящий в темноту.
— Кристаллы не горят, — шепнул Томас. — Почему?
"Скоро мы это узнаем", — подумал Фил. Так или иначе, он сам избрал этот путь и должен был сделать всё, что в его силах, пусть даже это будет стоить ему жизни. Так было надо. Ради друзей, любимых и всех жителей Лаборума.
И снова, как и в Святилище, он переборол страх и первым ступил во мрак.
— Темновато здесь, — пробормотал Эстус. — Ну ладно, попробуем снова...
Он поднял один из своих мечей, и тотчас он запылал настоящим огнём. Люди сзади восторженно охнули, а Доминус сделал шаг вслед за Филом. Тут уж и все остальные сдвинулись с места и отправились вперёд, к неизведанному. Мартин в последний раз оглянулся и бросил взгляд на Эрику, по лицу которой текли слёзы. А затем внутренние ворота за их спинами плавно закрылись, и отряд отправился в темноту, освещая путь силой Повелителя Огня.
