— А я не боюсь его! — с решимостью улыбнулся молодой Воевода. — Пусть приходит! Эстус его в два счёта одолеет!
Доминус пришёл в замешательство и захотел возразить, но так и не решился. Перспектива сражаться с могущественным тёмным духом его не прельщала.
Пока в передних рядах продолжался этот нелепый спор, Фил вместе с неразговорчивым Оливером тащился в хвосте. Поклажа за спиной оказалась куда тяжелее, чем он думал. Хотя по тёмному туннелю они шли медленно, он уже запыхался и был бы совсем не против устроить привал.
"И зачем я вызвался? Всё-таки прав был мастер Шмидт, я просто дурак! Только буду всех задерживать..." — мрачно думал он, хотя и понимал, что настоящие испытания ещё только впереди.
— В чём дело, плебей? — раздался надменный голос сбоку. — Уже выдохся?
— В-вовсе нет! — извиняющимся тоном воскликнул Фил.
— Да ну? На тебя посмотреть, так вот-вот свалишься от усталости. — Юлиус шёл чуть впереди, но специально сбавил темп, чтобы с ним сравняться. — Жалкое зрелище! А ведь когда открыли ворота, тебе хватило наглости пойти впереди всех, как будто ты здесь самый главный. Кем ты себя возомнил, а?
— Никем, — его слова вогнали Фила в краску. — Я ничего такого не имел в виду. Просто так получилось.
— Подумать только, с каким контингентом мне приходится иметь дело в этом походе, — гордо фыркнул Юлиус, отвернувшись от него. — Старый Сапий точно выжил из ума: послать на столь ответственное предприятие плебеев вроде тебя!
Ожидать иного обращения к себе было глупо, особенно со стороны такого важного человека. Фил понурил голову и решил не провоцировать его на новую порцию унижений, но Юлиус и не думал останавливаться:
— Ну да ничего, это даже к лучшему! Конкуренции от вас никакой, так что когда мы вернёмся, мне не придётся делить ни с кем репутацию Избранного.
— Эй, Избранный, можешь сделать нам одолжение и заткнуться? — рявкнул идущий впереди Мартин.
— Следи за языком, вояка! — прошипел Юлиус, и в свете пламени Фил разглядел у него под глазом заживающий синяк. — Я не забыл твоего возмутительного акта неподчинения! Будь уверен, когда кризис закончится, ты ответишь за свои слова и свои кулаки!
Мартин резко остановился, развернулся и наверняка сделал бы его лицо несколько более симметричным, если бы между ними не встала Мария.
— Прекратите, оба! — воскликнула она своим высоким и милым голосом, от которого Фил немедленно позабыл все колкости в свой адрес и расплылся в улыбке, как идиот. — Помните: наша сила — в Братстве! Лишь вместе мы можем противостоять Злу в эти тяжёлые времена!
Юлиус надулся, как индюк, но не посмел оскорбить жрицу. Он только махнул рукой и отвернулся. И тут Фил, присмотревшись к его взбешённому лицу, обратил внимание на кое-что примечательное. На лбу чиновника блестели капельки пота, он тяжело дышал, и явно не от нахлынувших эмоций.
"Ему тоже тяжело идти! — осознал Фил. — Ещё бы — в Цитадели он навряд ли много двигался. Должно быть, он испытывает то же, что и я! Но он не может признаться себе, что поход оказался для него слишком тяжёл, и потому вымещает злость на других!"
Юлиус, гордо подняв голову, выбился в первый ряд, а Мария оказалась рядом с Филом. Сердце его забилось так, что чуть не вылетело из груди. По счастью, только что сделанные наблюдения были идеальной темой для того, чтобы завязать с ней разговор. В конце концов, Мари должна была понимать душевное состояние остальных, чтобы улаживать ссоры, и наверняка согласилась бы с его выводами. Но не успел он открыть рот, как та, мстительно глядя в спину Юлиуса, прошептала:
Слова застряли у Фила в горле: такого от смиренной жрицы он никак не ожидал.
— Если вы закончили свои девичьи склоки, шире шаг! — раздался голос Люфта. — Мы почти пришли!
Туннель плавно пошёл вниз: они уже добрались до крупной возниженности, на которой стоял Лес Ветряков. Ещё через пять десятиметровых отметок они добрались до развилки. Лестница вниз находилась по центру. В свете огня Эстуса стал различим вытесанный над выходом лик Хуракана, Творца-громовержца, символа ветра. Слева от него был проход наверх, судя по табличке над которым, ведущий к шахтам, а справа — туннель к Кристальным Башням. Это была их следующая остановка, а пока что отряд направился вниз по лестнице.
Когда они покинули тёплый туннель и оказались снаружи, в лица ударил ледяной ветер. Их встретил кромешный мрак, и Эстус, напрягшись ещё сильнее, увеличил пламя на своём клинке насколько хватило сил. Встав на краю металлической платформы у самой тверди, путники смогли увидеть масштаб этого места.
Лес Ветряков был ещё одним реликтом, сохранившимся в целости ещё со времён древнего Лаборума. По легенде, один из правителей древности пожелал подчинить себе мощь ветра. По его указанию лучшие мастера возвели на холме близ города ровно семьдесят семь огромных ветряков. С тех пор уже сотни лет они крутились, не переставая, и похищали энергию ветра ради блага лаборейцев. Даже после ужасного Катаклизма они выстояли, и жители Небесного города продолжали их использовать, хоть Фил и не знал, зачем это нужно: в печах Мануфакторума, которые нагревали воду для городского отопления, в качестве топлива использовался уголь.
Ни на минуту не останавливались лопасти ветряков, а за их исправностью постоянно следила внушительная орава рабочих. Таким Лес помнил Фил, который пару раз бывал здесь во время своих побегов. И тем сильнее было его удивление, когда в свете пламени Эстуса он увидел, что несмотря на сильный ветер все ветряки остановились. Десятки железных двадцатиметровых башен повисли над Бездной, погрузившись во мрак и молчание. Вдалеке не было заметно ни одного огонька. Это место словно бы умерло, как Небесный город после атаки драконов.
— Что происходит? — пробормотал Люфт. — Сначала кристаллы потухли, а теперь и ветряки не работают! Как такое возможно?
— Происки врага! — сразу насторожился Мартин.
— Может, сломались? — пожал плечами Фил.
— Все сразу? Я так не думаю, — сказал Томас и пристально оглядел нижины ближайших ветряков. — Скорее всего, должен быть механизм, который останавливает движение всех лопастей разом. Рабочие испугались врагов и решили сделать вид, что тут никого нет, отключив ветряки.
— Правдоподобно, — с равнодушным видом сказал Оливер. Кажется, это был первый раз за весь поход, когда он нарушил молчание.
— Кроме рабочих из Мануфакторума в Цитадель никто не приходил, — напомнил Люфт. — Значит, местные всё ещё где-то здесь. Надо бы их найти и сказать, что путь безопасен.
— А что с Детьми Светоносного? — Мартин оглядел спутников. — Кто-нибудь почувствовал связь?
Все покачали головой. Фил занервничал ещё сильнее: он надеялся, что поиск Доминусов будет проще.
— Дозорные видели, что один из лучей приземлился здесь, — сказал Люфт. — Значит, отсюда мы не уйдём, пока хорошенько не осмотримся.
Отряд двинулся к ближайшему ветряку. Рыть для перехода между ними надземные туннели было слишком накладно, кроме того, это ослабило бы их фундамент. Вместо этого основания ветряков были соединены железными мостиками, которые проходили под самой твердью: при желании Эстус мог бы дотронуться до неё рукой. Фил подметил, что Доминус смотрел куда угодно, но только не себе под ноги. Для выросших в перевёрнутом мире же боязни высоты не существовало.
Железная дверь в основании ветряка оказалась открыта: похоже, рабочие и впрямь бежали отсюда в панике.
— Темнее чем Бездна, — заключил Мартин, войдя внутрь.
Сгорбившись, Эстус пролез в дверь и осветил помещение. В просторной техничке без труда уместился весь отряд. Дверь напротив вела к соседнему ветряку, слева стояли две железные бочки, а справа был люк, через который можно было спуститься к лопастям. Кристалл в центре потолка не горел. Как и ожидалось, здесь не было ни души.
— Здесь семьдесят семь ветряков, и нам надо будет проверить каждый, — проворчал Люфт. — Будь у нас источники света помимо владыки Эстуса, мы могли бы разделиться.
— У меня есть идея, — откликнулся Томас, который изучал содержимое бочек. — Тут масло, наверное, для смазки ветряков. Можем сделать лампы.
— Хорошая мысль. Доставайте свои фонари! — скомандовал Люфт.
— И ещё нужна ткань для фитилей. У кого-нибудь есть?
Все обменялись взглядами. Лишней ткани ни у кого не было, а кромсать свою одежду никто не хотел. Неловкую паузу нарушил Оливер: он скинул свой походный плащ, обнажив белую мантию, и с равнодушным видом отрезал мечом просторные рукава и подол. Томас порезал всё это на семь кусков, пока остальные доставали из фонарей бесполезные кристаллы. Металлические держатели, на которые они крепились, идеально подошли для фитилей. Наконец, инженер слегка наполнил фонари маслом, а Эстус осторожно поджёг фитили, рукой перенеся пламя со своего клинка. Получившиеся лампы сильно коптили и быстро расходовали топливо, но это было лучше, чем ничего.
— Значит так. Мы оставим все вещи здесь, разобьёмся на пары и пойдём в разных направлениях, — объявил Люфт. — Оливер пойдёт со мной, Кассий — с Шефером...
— Чего?! Почему это я должен идти с этим плебеем?! — возмутился Юлиус. — Я требую выделить мне в охрану Сына Фейберуса!
— С какой это радости? — процедил Мартин.
— Из всех вас я — наиболее высокопоставленное лицо! — гордо заявил чиновник. — А значит, моя сохранность имеет первостепенное значение!
Люфт удержал Мартина за плечо и спокойным не допускающим возражений тоном сказал:
— Эстус пойдёт со жрицей, среди нас она более всего нуждается в защите. Элерт, ты пойдёшь с Коллером — будешь следить за ним.
Томас вздохнул и отвёл от остальных взгляд: про то, что это он придумал идею с лампами, никто даже не вспомнил.
— Кто это дал тебе право отдавать здесь приказы? — фыркнул Юлиус.
— Среди вас я самый старший, и я, в отличие от кабинетных крыс, обучен военному делу, — тон Люфта оставался спокойным, но он явно начал терять терпение. — Кроме того, сам господин Сапий поручил мне вас вести. Ты отказываешься подчиняться его распоряжениям?
Чиновник сжал кулаки и процедил:
— В отличие от вас, я привык уважать тех, кто выше меня по социальному статусу! Но это не значит, что я не могу критиковать их решения. И я полагаю, что в этом вопросе Верховный Правитель совершил огромную ошибку, доверив лидерство какому-то там вояке! — с ненавистью в глазах он развернулся и отошёл от остальных.
— Бывают же на свете мудаки, — проговорил Мартин и покачал головой. — Фил, похоже, тебе придётся приглядывать за его изнеженным задом.
— Кстати, а если мы наткнёмся на демонов? Или найдём Доминуса? Как нам дать об этом знать? — взволнованно спросил Фил.
— Хороший вопрос, — Люфт задумался на мгновение. — В этом случае бросьте одну из ваших ламп в Бездну. Её будет видно отовсюду. Владыка Эстус, увидишь сигнал — тотчас беги на помощь.
На том и сошлись. Путники вытащили из котомок провизию, а Доминус скинул свой огромный рюкзак с доспехами. На своей карте Люфт начертил маршруты четырёх пар. Лес Ветряков занимал площадь в виде треугольника, и отряд сейчас находился в одном из его углов. Мартин и Томас отправились на север, Люфт и Оливер — налево, остальные — посередине. Сойдясь в противоположном углу, группы должны были идти назад, поменявшись местами, чтобы нужный Избранный почувствовал своего Доминуса, где бы тот не находился.
С собой они взяли только лампы, мечи, воду и канистры с маслом (благо, в техничке их обнаружилось в достатке). Юлиус наотрез отказался её нести, так что канистру пришлось тащить Филу. Плетясь позади, он мрачно мечтал о том, как здорово было бы идти в паре с Мари. По мостикам они шли от ветряка к ветряку, видя везде одну и ту же картину. Поначалу неподалёку виднелись тусклые огни от ламп товарищей, но вскоре они растаяли во мраке. Один раз раздался громкий скрежет, и Фил уже было подумал, что прилетели драконы, но оказалось, что так скрипят на ветру лопасти ветряков.
Юлиус шёл впереди, явно считая ниже своего достоинства говорить с ним. Даже с Оливером Филу было бы приятнее: хоть тот тоже навряд ли стал бы с ним общаться, но хоть высокомерия от него можно было не ждать. Он всё думал, почему же некоторые люди позволяют себе так надменно относиться к другим. Может, это указывало на их внутреннюю слабость? С другой стороны, сам Фил, никогда в жизни никого не унизивший и не оскорбивший, так и оставался жалким грузчиком, а высокомерный Юлиус смог дослужиться до самого высокого поста среди управляющих. Хотя, наверное, дело было просто в том, что он был умён, а Фил — не слишком.
Спустя какое-то время лампы закоптились, и света от них стало совсем мало. Путники остановились в техничке одного из ветряков.
— Ты, подлей масла и прочисти стекло, — властно приказал Юлиус, а сам уселся у стены.
Не решившись возразить, Фил покорно принялся за дело. Когда он открыл один из фонарей, оттуда вырвалось облачко чёрного дыма и испачкало ему всё лицо. Выглядел он, должно быть, весьма жалко и забавно одновременно, но Юлиус не стал смеяться над ним. Он вообще никогда не смеялся.
Протирая внутреннюю поверхность фонаря, Фил не сводил глаз с Юлиуса. Он всё собирался задать вопрос, не дававший ему покоя. Наконец, он собрался с мыслями и спросил:
— Что? Тебе-то какое дело? — удивлённо фыркнул Юлиус, не глядя на него.
— Ну... — причину пришлось придумывать на ходу. — Я же должен вести летопись нашего похода. Мне нужно знать, что движет всеми Избранными.
— Ах вот оно что. Знаешь, я, конечно, мог бы сказать, что делаю это ради всеобщего блага, это мой великий долг и всё такое прочее... Но поскольку твою графоманию всё равно никто не станет читать, скажу как есть. Я вызвался потому, что благодаря этому моя репутация среди плебеев резко улучшилась. Если раньше я управлял людьми, опираясь лишь на свою должность, то теперь меня будут боготворить как Избранного, отыскавшего одного из Детей Фейберуса. Это всеобщее обожание позволит мне получить больше влияния, чем у кого бы то ни было в Лаборуме.
— Но ведь ты и так заведующий Цитадели или как там... — Фил аккуратно подлил в фонари масло. — Среди чиновников нет никого выше тебя.
— Именно. Но я сказал "в Лаборуме", а не "в касте управляющих". Ты столь глуп, что мне придётся объяснять?
— Нет. Ты хочешь стать одним из старейшин.
— Не только. Святоши, вояки и умники пусть занимаются чем занимались, мне плевать, кто ими руководит. Я же хочу сменить Сапия на посту Верховного Правителя.
Таких грандиозных планов Фил от него не ожидал.
— Но как? Он ведь наш вечный лидер, мудрейший из лаборейцев...
Ты сам-то в это веришь? — усмехнулся Юлиус. — Впрочем, я не удивлён. Такие, как ты, неспособны к критическому мышлению. Наверняка ты развесил уши и с придыханием слушал все его бредовые сказки.
— К-как ты можешь такое говорить?! — Фил мог стерпеть унижения в свой адрес, но не в адрес Верховного Правителя.
— Потому что это правда. Все, кто находится рядом с ним достаточно долго, замечают его очевидное безумие, — в голосе Юлиуса чувствовались нотки жалости. — Он уже давно потерял всякую связь с реальностью. Вместо логики и здравого смысла он руководствуется легендами и пророчествами. Последние события — ярчайший тому пример. Ему всё равно, насколько нереальны его замыслы, он просто продолжает искренне верить, что они должны исполниться.
— Но ведь так и случилось, разве нет? Дети Фейберуса действительно прибыли!
— Насчёт этого... У меня есть определённые подозрения, но высказывать их вслух было бы очевидной глупостью, особенно мне, стремящемуся на вершину. Но факт остаётся фактом. Между прочим, ты знаешь, что он слышит голоса в голове?
Фил удивлённо покачал головой.
— Неудивительно. Об этом и остальные старейшины-то не догадываются. Даже я узнал по чистой случайности. Как-то раз мне надо было поговорить с ним по неотложному делу. Сапий был у себя в покоях, но ждать я не мог и зашёл без стука. Он сидел на кровати с закрытыми глазами, раскачивался взад-вперёд и держался за голову. Я заговорил, но он прервал меня и попросил помолчать. Он просидел так ещё несколько минут, а затем сказал мне с этой своей дурацкой улыбкой, что Творцы говорят с ним, а он слушает и исполняет их волю. Попросил не говорить остальным старейшинам, чтобы их не тревожить.
Фил не знал, что ответить. Он никогда не ставил под сомнения правдивость легенд, но одно дело — просто верить в них, и совсем другое — полностью полагаться на них, не думая о своих действиях. Да и эта странность с голосами... В церковных проповедях часто упоминались разнообразные знамения и знаки, ниспосланные Творцами избранным праведникам в далёком прошлом, но про то, чтобы они обращались к кому-либо напрямую, не было ни слова. Более того, голоса в голове всегда были верными спутниками душевнобольных. "Скажи, ты веришь Сапию?" — вновь вспомнил он слова Беллума, и холодок пробежал по спине.
— Вот такой человек сейчас управляет нашим народом. — заключил Юлиус и поднялся на ноги. — Ладно, мы теряем время. Ты всё равно не примешь правду.
"Может и приму, — подумал Фил, — но только при условии, что он не врёт".
Юлиус был чёрствым и хитроумным человеком, и он вполне мог специально оклеветать Сапия. И если бы Филу пришлось выбирать, кому из этих двоих довериться, он неизменно предпочёл бы добродушного и мягкого старика.
— Но как ты собираешься стать Верховным Правителем? — спросил он, когда они шли к следующему ветряку. — Ведь этот пост пожизненный... Что ты хочешь сделать с Сапием?!
— Ты что, решил, что я пойду на убийство больного старика ради того, чтобы занять его место? — в этот раз Юлиус выглядел действительно удивлённым.
— Ну... Я думал, такой как ты вполне способен на это.
Юлиус резко остановился. Фил испугался, что сейчас чиновник впадёт в гнев, может даже попытается сбросить его в Бездну за то, что он слишком много узнал. Но вместо этого тот, не оборачиваясь, резко спросил:
— Такой, как я? Это какой?
— Прости! Я не хотел! — затараторил Фил, поняв, что зашёл слишком далеко. — Просто когда ты говорил про свой план и про Сапия, я подумал...
— Не рассуждай о том, чего не понимаешь, — тихо процедил Юлиус, но потом вернулся к прежнему горделивому тону. — Что до того, как я планирую стать Верховным Правителем, то тут всё предельно просто. Я использую своё влияние, чтобы поставить народ в известность и о Сапии, и обо мне. В конце концов я устрою всё так, чтобы вопрос встал ребром: кого они хотят видеть на этом посту? Старика, живущего в выдуманном мире, сутками не покидающего своих покоев и ни разу не выходившего к народу за десятки лет? Или же молодого, полного сил профессионального управляющего, посвятившего свою жизнь общественной службе, и в добавок ещё являющегося Избранным, нашедшим одного из Детей Фейберуса? Вот тогда и посмотрим, кого они предпочтут.
"Разумеется, Сапия", — подумал Фил, но промолчал.
— А как насчёт тебя? — внезапно спросил Юлиус. — Зачем неудачнику вроде тебя вызываться на такое ответственное дело?
К этому вопросу Фил был не готов. Он уже собрался сказать, что сделал это ради блага людей из высших побуждений, но потом сообразил, что всё это было лишь оправданием, придуманным уже после ритуала призыва. Истинная причина была банальна: увидев, что вызвалась Мария, он не захотел показаться нерешительным трусом в её глазах. Но поскольку признаться в этом он не мог, Филу только и оставалось, что пробормотать:
— Я даже не удивлён, — фыркнул Юлиус.
