Creepy Reddit

Я столько времени мотаюсь без работы, что уже не знаю, в чем проблема, в компаниях или все же во мне. Ну и что, что вакансия звучит странно. Как минимум в этом мы с ней похожи.

~

Еще больше рассказов по этой вселенной можно найти в нашей группе в Телеграм, а еще там есть чатик =)

~

Сыт по горло тем, во что превратилась твоя жизнь?

Ищешь предназначение, цель, что-то, чем сможешь гордиться?

Устал ходить по однотипным собеседованиям, отвечать на одни и те же вопросы одним и тем же людям, не имеющим к сути никакого отношения?

В Velid мы заглядываем в самые глубины души кандидатов, чтобы найти особых, идеально подходящих нам людей. Мы ищем новых героев, которые смогут присоединиться к команде в качестве хэдхантеров. Мы станем тем стержнем, которого ты так жаждешь.

Ты же не боишься испачкать руки?

Хочешь получать вознаграждение шикарными стимулирующими и бонусами?

Хочешь стать частью настоящего прогресса?

Наши хэдхантеры самые счастливые, самые убедительные, самые энергичные. Они не принимают отказов, и им никогда и не приходится слышать “нет”.

В эту работу ты вложишь свою кровь, пот и слезы, но поверь: оно того стоит.

Потому что Velid идет особым путем.

***

Я лицезрела эту вакансию в Linkedin уже пятый раз на этой неделе. Знаю, знаю, что вы сейчас думаете. Звучит как очередная сомнительная работка в продажах, одна из тех, где по сути нужно продать душу, чтобы добиться успеха. Замаскированная под перспективную работу финансовая пирамида. Но знаете что? Я затрахалась. Уже несколько месяцев я рассылаю резюме в ответ на каждую условно-подходящую вакансию, но безуспешно. Абсолютно. И вот это описание банальной по сути работы меня почти зацепило. А я и правда была сыта по горло игрой в одни ворота, в которую вынужден вступить каждый бедолага в поисках работы. Унизительной возней, через которую мы все проходим, твердя себе, что это нормально.

“О, главный недостаток? Я такой перфекционист, бла-бла!”

Каждое собеседование, на которое мне приходилось тащить свою задницу, добавляло по ложке в котел моей ненависти к самой себе. И уже почти наполнился. А значит, нужно попробовать что-то новенькое. И я отправила резюме.

Что такого плохого может случиться, в конце концов?

***

Мне ответили в тот же вечер. Собеседование назначили через два дня. Стремительное развитие событий, но мне же лучше. Я прошерстила их сайт, и, хотя он выглядел многообещающе, не стоит забывать, что сейчас такое время, что приличный веб-дизайнер и копирайтер могут сделать супер-корпорацию из любой шарашкиной конторы. Так что я решила не расслабляться и почитать отзывы работников о компании.

5/5

Я работаю на Velid уже 20 лет и никогда не уйду!

5/5

У меня был опыт работы рекрутером, но ни одна компания даже отдаленно не была так хороша, как Velid. Стимулирующие покупают с потрохами!

5/5

Все здесь происходит так быстро, энергично! Будто жизнь наполняется эйфорией. Впервые за много лет я чувствую, что чего-то стою.

И таких отзывов сотни. Представьте. Все как один пять из пяти. Жутко подозрительно, будто их писали боты, а не люди. Я прокрутила вниз, просматривая тонны восторгов, и наконец нашла единственный отрицательный отклик:

1/5

Это не то, чем кажется. Velid забрал у меня все. НЕ ВХОДИТЕ в это здание.

И, естественно, под отзывом красовался ответ от компании:

Привет! Нам очень грустно слышать, что вам не пришлось по вкусу пребывание в Velid. Нам бы очень хотелось узнать подробности, чтобы стать лучше. Пожалуйста, отправьте электронное письмо в наш офис, и мы обязательно найдем вас.

Ну, скажем так, коментарий от компании выглядел странновато. Хотя, возможно, они и правда так заботятся о кандидатах, кто знает. Вроде как компания нового образа, курс на баланс, все вот это новомодное стартаповское дерьмо.

В четверг я отправилась в главный офис Velid на окраине города. Вообще-то я не раз бывала в этом районе, но могу поклясться, что раньше никогда не замечала ни этого здания, ни красивого маленького парка, окружающего его. Выглядело как небольшая замкнутая экосистема внутри мегаполиса. Массивное здание из стекла и бетона, а вокруг цветы, деревья... и даже мелкая речка? Весь комплекс очень выбивался из пейзажа серой городской окраины, особенно в это время года. Я заметила, что начинаю сильно нервничать. Место выглядело просто шикарно, а я почти не подготовилась.

Глубоко вдохнув, я вошла внутрь… и с трудом поверила своим глазам: здесь все выглядело абсолютно уникальным, не от мира сего, будто офис Гугл на кислоте. Первый этаж – один сплошной опенспейс, пол покрыт искусственным газоном… стоп, это что, настоящая трава? Вместо стандартных стульев – подвесные качели. Тут и там стоят игровые автоматы. С потолка свисают неоновые лампы. Огромные, во всю стену экраны транслируют какую-то бешено-яркую программу. Вы издеваетесь? Откуда тут бар?

Я прошла в глубь помещения, к стойке с надписью большими яркими буквами “Приемная”. За ней сидела красивая молодая женщина. Если честно, это, наверное, была САМАЯ красивая женщина, какую я только видела в жизни. Ей было самое место на обложке модного журнала. Еще издалека она заметила меня и одарила широкой теплой улыбкой.

– Здравствуйте и добро пожаловать в Velid! Мисс Флинн, мы ждали вас! Меня зовут Иззи. Хотите что-нибудь выпить? Могу предложить Гловиа, Арандейл или, может быть, чашечку Руз?

Черт, да я понятия не имею, что на это отвечать! Как она узнала мое имя, я же еще даже представиться не успела. И что это за напитки такие?

– Доброе утро! – нервно прокаркала я. – Можно стакан воды?

– Вода! Так просто! Так… по-настоящему. Блестяще. Через секунду я подам вам воды. Может, пока последуете за мной в зал для собеседований?

Это, видимо, какой-то корпоративный стиль, но ее чрезмерная бодрость оказалась весьма утомительной. Я пошла за женщиной к стеклянному лифту в конце коридора.

– Итак, это наш вестибюль. В Velid мы считаем крайне важным, чтобы все коллеги чувствовали себя прекрасно. Все, что вы видели здесь, – способ вплести их жизни в компанию. Все, что вы больше всего любите, все это найдется здесь. Счастливый работник – прекрасный результат, не так ли? – Она рассмеялась. – Кажется, Вы скорее тихоня, чем душа компании, но это прекрасно. Каждая личность скрывает свои преимущества, уверена, что вы легко найдете способ применить их в работе.

Она была права. Я действительно не очень соответствовала здешней атмосфере. Чувствовала себя так, будто застряла в одном из эпизодов “Черного зеркала”.

– Я просто немного нервничаю.

В своей официальной офисной одежде я ощущала себя здесь белой вороной. Особенно рядом с Иззи. Что-то в ней было такое, пугающее. Серебристая прическа, волосок к волоску, идеально нанесенная красная помада, ровно в тон туфлям на шпильках, свободная рубашка, черные джинсы…

Мы вошли в лифт, она нажала кнопку 20. Видимо, зал для интервью находится на верхнем этаже.

– Извините, может быть, странно такое спрашивать, но в письме не было указано, с кем я буду общаться. С еще одним хэдхантером?

– Мы предпочитаем приятные, но краткие и лаконичные ответы, да. Все остальное обычно рассказывается при личной встрече. А вам, кстати, повезло! Вы будете разговаривать с нашим генеральным директором мистером Велидом! Не волнуйтесь, вы в него просто влюбитесь!

Я и глазом не успела моргнуть, как двери открылись на двадцатом этаже.

И, черт, это оказалось самое странное место, в котором мне доводилось бывать.

***

– Вы, должно быть, мисс Флинн! Безмерно рад познакомиться, не возражаете, если я буду звать вас Элиза?

Мистер Велид выглядел слишком молодо, чтобы быть директором чего-либо. Примерно моего возраста, может, моложе. И так же, как Иззи, он светился завораживающим очарованием. Все в нем выглядело безупречно, причем ему как будто и не надо было даже прилагать усилий. Небрежная черная рубашка, джинсы, кроссовки… но даже это не мешало ощущать силу, исходящую от него. Очень странно, насколько хорошо они подготовлены. В такой большой компании знать все о случайном кандидате… Тем более странно слышать такое от генерального директора.

– Да, пожалуйста. Очень приятно с вами познакомиться и спасибо за приглашение. – Я протянула ему ладонь для рукопожатия.

– Вам спасибо, Элиза, что откликнулись на вакансию. Присаживайтесь, пожалуйста. – Он проигнорировал мой жест и указал на большое кресло перед собой. Кабинет выглядел даже круче, чем вестибюль. Такой же травяной пол, вендинговые автоматы с продуктами, подобных которым я еще не видела, и прекрасный вид на весь город. – Мы ценим своих хэдхантеров больше всего на свете, но нет нужды в формальностях. В Velid мы все – одна большая семья, – продолжил он. – Как и говорилось в вакансии, мы идем особым путем. Не рассматривайте нашу встречу как собеседование в классическом смысле, я просто хочу заглянуть вам в душу одним глазком. Как вам такое? – Он подмигнул. Только тогда я заметила, что глаза его сияют фиолетовым цветом, так сильно контрастирующим с чернотой волос.

Я нервно рассмеялась. Как же все тут было странно. Но чем дольше я сидела в глубоком кресле, тем более расслабленно себя чувствовала.

– Звучит неплохо.

– Шикарно! Хорошо, я задам вам несколько вопросов, отвечайте, пожалуйста, сразу. Не надо раздумывать, просто говорите то, что приходит на ум, хорошо? Отлично. Давайте начнем. Чего вы больше всего хотите в жизни? – Что-то в его голосе намекало мне, что врать бесполезно.

– Власти, – выпалила я.

– Прекрасно. На что вы готовы, чтобы достичь этого?

– На все.

– А если кто-то встанет у вас на пути?

– Я бы избавилась от них. – Откуда это? Почему я это сказала?

– Вы бы убили их, просто чтобы добиться своего?

– Да. – Я не контролировала свой язык, как под гипнозом. – Нет! Нет… я имею в виду… я бы никогда…

– Не, нет, все прекрасно. Вы отлично справляетесь. Что вы думаете о людях?

– Я презираю людей. Жадные, фальшивые, полные ненависти твари.

Он снова улыбнулся.

– Все?

– Большинство.

– Как думаете, вы сможете распознать, кто есть кто?

– Всегда.

– Хорошо, Элиза. Последний вопрос: вы хотите навсегда стать частью нашей семьи?

– Я не уверена, это… гхм…

Фиолетовые глаза моего собеседника почему-то стали казаться красными…

– Да. – Теперь я смогла сказать это уверенно.

Широкая улыбка расцвела на лице мистера Велида.

– Отлично, великолепно! Добро пожаловать в Velid.

– Что? Погодите, что? Я нанята?

– Безусловно. Мы проверили вашу биографию, и я уверен, что вы идеально нам подходите. И я не буду спрашивать, где вы себя видите через пять лет. Потому что вы будете здесь, ведь так?

Полгода я болталась безработной. Дни тянулись за днями, а я прозябала в безделии и муках совести. Пока училась в колледже, работала всего в одном месте на паршивенькой работе, растянувшейся, кстати, на три года. Честно говоря, я понятия не имею, каким образом такая биография говорила хоть что-то в мою пользу.

– Так.

В этот момент я уже не знала, говорю ли то, что думаю, или то, что от меня хотят услышать. Да и какая разница.

Я чувствовала себя на своем месте.

– Блестяще. Как насчет того, чтобы начать прямо сейчас? Вы ведь никуда не торопитесь? Вас никто не ждет? Ну вообще-то я это и так знаю, мы же вас проверяли, ха-ха. Все, что вам нужно сейчас сказать, – да.

Он протянул мне руку.

– Да. – Я пожала ее.

И в это мгновение шикарный офис полностью изменился. Удобное мягкое кресло стало расколотым деревянным табуретом. Пол покрыли старые доски, тут и там запятнанные плесенью. Стеклянные стены превратились в бетон, все окна исчезли. А глаза мистера Велида засверкали красным.

– Фантастика. Иззи сейчас отведет тебя в офис. Думаю, тебя может обеспокоить то, что на улицу больше нет хода, но не волнуйся. Как только позвонит кандидат, ты сможешь навестить его. А после сразу вернешься сюда. Каждое успешное интервью вернет тебе частичку души. Если поймаешь кого-нибудь еще не до конца решившего свести счеты с жизнью, получишь бонус – кусочек его души. Все наши сотрудники обожают это. Крошечный миг радости, чтобы простимулировать работоспособность. Мне пора. Если что-нибудь понадобится, поговори с Иззи.

– Что? Погодите! – Я с трудом понимала, что произошло и что он говорит. Слова совершенно не соответствовали мягкому тону. Я быстро вскочила на ноги. – Я… Я должна идти. Не думаю, что мне это подходит.

Он наклонился ко мне и прошептал:

– Ты уже согласилась. Пути назад нет.

И через секунду я уже стояла в лифте с Иззи. Не в шикарной стеклянной коробке, а в старой развалине, готовой сломаться в любой момент.

– Ой, прости. Я так и не принесла тебе воды. – Она игриво приподняла бровь и одарила меня еще одной улыбкой. Далеко не такой теплой, как раньше.

***

Все случилось так быстро, что я даже ничего не поняла. Поначалу. Эта корпорация идет особым путем. Они и правда способны заглянуть в душу. В моем офисе есть только стены. Это так освежает. Я хотела бы увидеть других, поговорить с людьми, но не могу, и, наверное, это к лучшему. Это отвлекло бы меня. Они правы. С чего вообще мне хотеть отсюда уходить? Это идеальное, удивительное, красивое место. Мистер Велид – настоящий гений. Уже несколько недель я не видела ни души, интересно, как там вестибюль? Такой же, как я помню? Ну да ладно, это не важно.

Скоро я навещу своего первого кандидата. Так волнительно! По описанию можно сказать, что в нем есть еще крупица счастья. Может, влюбленность? О, я так хочу почувствовать, каково это. Да, то, что с ним произойдет, можно назвать жестоким в определенном смысле, но это к лучшему. Он печальный, жалкий и безнадежный человечишка. Лучшее, что он может сделать, – умереть.

У нас ОТЛИЧНЫЕ стимулирующие. За каждую пойманную душу я получаю больше власти. Никогда в жизни не испытывала такого экстаза! Ты ДОЛЖЕН это почувствовать.

Ну разве ты не хочешь стать самим собой?

Разве не ищешь свое предназначение, цель, что-то, чем сможешь гордиться?

Разве не устал ходить по однотипным собеседованиям, отвечать на одни и те же вопросы одним и тем же людям, не имеющим к сути никакого отношения?

Присоединяйся к семье Velid. Измени мир вместе с нами!

Ты не захочешь уходить, обещаю.

~

Оригинал (с) likeeyedid

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Работали мы одно время на птицефабрике, все как обычно – реконструкция, электромонтаж. До птицефабрики шесть станций на электричке всего, двадцать минут, и ты с центра города уже на объекте, обратно тоже очень удобно – те же двадцать минут – и ты на вокзале. На машине полтора часа – пока еще из города выберешься. Старший среди монтажников – Санька. Жена у него – Татьяна, завзятая флористка и садовод, узнав про работу на птицефабрике Санька, докучает его с пометом. Об этом Саня рассказывает мужикам на перекуре:

– С живого не слазит. Говорит: «мне без птичьего говна – край, и гортензия в бутон не идет, и фертильности нет, и должного окрасу. Кроме того, помет и на даче летом пригодится для взращивания огурцов, помидоров и клубники». Я в отказ – мол, Танька, квартира же вся провоняет дерьмом и дерьмо возить электричкой не буду, я не говновоз. А она в ответ: «дескать не беспокойся, я вымочу всё, на балконе смешаю с опилкой, выброжу, ты даже не заметишь… Это ж ценный продукт, там и фосфор, и магний, и калий…». Разлаялись короче…

Надо сказать, что куриного дерьма вокруг птицефабрики – кучи. Про ценное удобрение – это, конечно, правда, но в реальности, помет – дурно пахнущая агрессивная субстанция, и между ним и ценным удобрением – пропасть. Там целая технология: его надо складывать в хранилища, добавлять специальные препараты для сбраживания, потом чуть ли червей туда не запускать, чтобы помет перестал быть ядовито-агрессивным. Но с этим, как правило, никто не заморачивается, во всяком случае у нас его просто вывозят огромными кучами на поля, которые сразу же становятся мертвыми марсианскими пейзажами. Со сточными водами помет попадает в реки и озера, убивая всю водную живность. Так что низкая стоимость курятины – это фикция. Другой бы она была, коли бы помет утилизировали, но Россиюшка большая – на наш век хватит – гуляй рванина вертикальной власти.

Но речь не про то. Хорохорился Саня неделю, и вот уже в пятницу он пробирается от ангаров птицефабрики по вонючим лужам к пометохранилищу с пакетиком и детским совочком.

– Достала совсем моя. И днем, и ночью покоя не было – привези, да привези говна, – оправдывался перед мужиками Саня на перекуре.

Затем меняет голос, изображая супругу:

– Я тебе и три пакетика дам, и совочек, и скотч. Ты в пакетик удобрения наберешь и в другой пакетик сложишь, сверху замотаешь скотчем – никто и не догадается, что ты помет везешь.

Мужики входили в положение, дружно окуривая Саню от въевшегося в одежду стойкого пометного фетора.

Пятница – самый великий день недели для абсолютного большинства работающего и учащегося населения нашей страны. День, когда все проблемы рабочей недели уже преодолены и впереди целая жизнь – два дня, которые можно посветить себе и семье. Поэтому праздник-пятницу не грех и продлить. Мужики про меж себя решают пойти в привокзальную пивную. Едем на электричке в предвкушении праздника. Саня с пузатеньким новым пакетом, действительно никто из окружающих не может заподозрить его содержимое.

Пивная – уютный подвальчик, цены божеские. Занимаем свободный стол, заказываем пива, водку и нехитрую закуску. Свой симпатичный пакетик Саня притуливает на полу рядом. Народ в пивной разный: есть завсегдатаи-грузчики с продуктового привокзального рынка, не брезгуют кабачком железнодорожники, включая проводников, есть даже местная достопримечательность – отец Сергий, настоятель обязательного ныне привокзального храма, есть отъезжающие и встречающие. Разный, в общем, народец. Сегодня среди посетителей есть и мелкий типчик. Он сидит за стойкой перед баром и медленно цедит кружку пива, время от времени бросая взгляд на посетителей. Впрочем, до него никому дела нет, может ждет кого. Тип расплачивается с барменом, встает, пробирается к выходу, задерживается на мгновение возле нашего стола, затем хищным движением хватает красавец-Санькин пакет и летит к выходу. Мужики бросаются было за ним, но разве его догонишь? Да и Санек даже не пытаясь принять участие в погоне перекрывает гомон пивной зычным:

– Стоять!

Затем Саня, разливая водку, говорит:

– Видать не судьба Таньке моей с удобрением! Представляю рожу этого мелкого урки, когда он в ожидании жирного хабара, порежет мой пакет…

Ржали…

Автор: Рэй Бредбери

Мистер Сполнер закрыл лицо руками. Он почувствовал, что летит куда-то, затем услышал крик боли и ужаса, чистый и сильный, как аккорд, и наконец удар. Автомобиль, пробив стену, падал, кувыркаясь легко и быстро, как игрушка, и выбросил его вон. Наступила тишина.
Толпа сбегалась. Он слышал далекий топот ног. Ему казалось, что он способен определить вес и возраст каждого из бегущих по траве лужайки, плитам тротуара, асфальту мостовой, а затем по грудам кирпича через пробоину в стене к тому месту, где на фоне ночного неба, словно в прыжке над пропастью, застыл его автомобиль с бессмысленно вертящимися колесами. Он не понимал, откуда взялась толпа, и старался лишь не потерять сознание. Он видел нависшие над ним лица, словно большие круглые листья склонившегося дерева, кольцо движущихся, меняющихся, глядящих на него лиц, жаждущих знать, жив он или мертв. Они изучали его лицо, ставшее вдруг диском лунных часов, а тень от носа, падающая на щеки, была стрелкой, показывающей, дышит он или нет.
Как мгновенно образуется толпа, думал он, как внезапно возникает и превращается в одно огромное око.
Звук сирены. Голос полицейского. Его поднимают, несут, кровь медленно струится по губам. Носилки вдвигают в санитарную машину. Кто-то спрашивает: «Умер?», кто-то отвечает: «Жив», а еще кто-то уверенно заявляет: «Он не умрет». И по лицам глядящей на него толпы он знает, что будет жить. Все это так странно. Он видит лицо мужчины, худое, бледное, напряженное. Он судорожно глотает слюну, кусает губы, ему плохо. Лицо женщины с рыжими волосами, ярко накрашенным ртом и таким же ярким румянцем, веснушчатое лицо мальчишки, еще лица… Старик со впалым беззубым ртом, старая женщина с бородавкой на подбородке… Откуда они? Из домов, отелей, проезжавших мимо машин, трамваев, с улиц и переулков этого настороженного, готового к несчастьям мира?
Толпа глазела на него, а он на толпу. Она не нравилась ему, совсем не нравилась. В ней было что-то нехорошее, пугающее, но что, он не смог бы определить. Она была опасней машины, созданной руками человека, жертвой которой он стал.
Дверца машины «скорой помощи» захлопнулась. Но через стекло он видел, как толпа продолжала поедать его глазами. Толпа, которая собралась так невероятно быстро, так мгновенно, что была подобна стервятнику, готовому броситься на жертву, глазеющая, указывающая пальцами, своим нездоровым любопытством тревожащая последние мгновения одиночества перед концом…
Санитарная машина тронулась. Голова его откинулась на подушку. Толпа провожала его взглядами. Он чувствовал это, даже закрыв глаза.
Перед его мысленным взором продолжали вертеться колеса автомобиля, то одно, то все четыре сразу… Прошло несколько дней.
Его неотступно преследовала мысль, что здесь что-то не так, с этими колесами и со всем, что с ним произошло, с невесть откуда взявшейся толпой и ее нездоровым любопытством. Толпа, бешено вертящиеся колеса автомобиля… Он проснулся.
Солнечный свет заливал больничную палату. Чья-то рука держала его за запястье, проверяя пульс.
— Как вы себя чувствуете? — спросил его врач. Вертящиеся колеса исчезли. Мистер Сполнер окинул взглядом палату.
— Хорошо… мне кажется.
Он пытался найти нужные слова, чтобы спросить о том, что с ним случилось.
— Доктор!
— Да, я вас слушаю.
— Эта толпа, вчера вечером?..
— Это было два дня назад. Вы находитесь у нас со вторника. Все в порядке. Вы поправляетесь. Но нельзя еще вставать.
— Но эта толпа, доктор. И вертящиеся колеса… После несчастных случаев люди немного не в себе, не так ли?
— Бывает, но это быстро проходит.
Он лежал, напряженно вглядываясь в лицо врача.
— Это как-то влияет на чувство времени, доктор?
— Паника, страх могут нарушить ощущение времени.
— Минута может показаться часом или наоборот — час минутой?
— Тогда вы должны выслушать меня, доктор. — Он сознавал, что лежит на больничной койке и солнечный свет из окна падает прямо на него. — Вы не думаете, что я сошел с ума? Да, я действительно ехал на большой скорости. Я знаю и очень сожалею об этом. Я выскочил на обочину и врезался в стену. Удар был сильный, я пострадал, но я не потерял сознания. Я многое помню, особенно… толпу. — Он на мгновение умолк, а потом, как бы поняв, что его беспокоит, продолжил: — Толпа сбежалась слишком быстро, доктор. Через тридцать секунд после аварии она уже была здесь и окружила меня… Это невозможно, доктор.
— Вам показалось, что прошло тридцать секунд, а на самом деле могло пройти три или четыре минуты… Ваше чувство времени…
— Да, я знаю. Несчастный случай, мое состояние… Но я был в полном сознании, доктор! Я все помню, но одно меня смущает, черт возьми, и кажется очень странным — колеса моей перевернувшейся машины. Они все еще вертелись, когда сбежалась толпа.
Доктор лишь улыбнулся.
— Я в этом уверен, доктор. Передние колеса машины продолжали вертеться, и очень быстро! А это невозможно. Колеса останавливаются почти сразу же, действует сила сцепления… А эти не остановились.
— Нет. Улица была совсем пуста, ни души, и вдруг авария, вертящиеся колеса, и толпа вокруг, собравшаяся так быстро. Все произошло почти одновременно. А как они смотрели на меня!.. По их взглядам я понял, что остался жив и не умру…
— Просто у вас был шок, — успокоил его врач и покинул залитую солнцем палату.
* * *
Через две недели он уже вышел из больницы. Домой он ехал на такси. В больнице его часто навещали, и каждому, кто к нему приходил, он рассказывал одно и то же: авария, вертящиеся колеса, толпа. Его слушали, смеялись и не обращали внимания.
Он наклонился и постучал в стекло водителя.
Шофер, оглянувшись, ответил:
— Сожалею, мистер, но в этом проклятом городе ездить стало опасно, что ни день, то авария. Вот и сейчас что-то случилось, и нам придется ехать в объезд. Вы не возражаете?
— Хорошо. Однако нет! Постойте. Поезжайте прямо, давайте узнаем, что случилось.
— Странно, — пробормотал шофер. — Эй, ты, убери-ка с дороги свой драндулет! — крикнул он кому-то, а потом опять повторил уже тише: — Странно, уйма народу. Откуда берется столько зевак?
Мистер Сполнер посмотрел на свои руки — они дрожали.
— Вы тоже заметили? — произнес он.
— Еще бы не заметить. Стоит чему-то случиться, как они тут как тут. Словно их родную маму сбила машина, — согласился таксист.
— Они сбегаются так быстро, — поторопился добавить пассажир.
— Точно так же, когда пожар или взрыв. Кажется, никого нет, но только — бум! и все уже глазеют. Не понимаю, как это у них получается.
— Вы видели когда-нибудь аварию или несчастный случай ночью?
Таксист кивнул:
— Еще бы. Никакой разницы, что ночью, что днем — толпа всегда тут как тут.
Они подъехали поближе к месту происшествия. Можно было сразу угадать, что пострадавший лежит на мостовой, хотя густая толпа скрывала его от взоров.
Увидев зевак, Сполнер открыл окно машины и хотел было закричать на них, но вдруг испугался, что они обернутся и он увидит их лица.
— Мне везет на происшествия, — заключил мистер Сполнер у себя в конторе. День клонился к вечеру. Его приятель Морган сидел напротив на краю стола и внимательно слушал его. — Не успел я сегодня утром выйти из больницы, как по дороге домой пришлось ехать в объезд из-за несчастного случая на мостовой.
— Все идет по кругу, — глубокомысленно заметил Морган.
— Хочешь, я расскажу, как это произошло со мной?
— Я уже слышал.
— Ты не согласен, что в этом есть что-то странное?
— Согласен, но давай лучше выпьем.
Они беседовали еще с полчаса, а может, и больше. И все это время у Сполнера в голове что-то тикало, как часы с вечным заводом, и в памяти возникали отдельные картины случившегося — колеса, толпа…
Примерно в половине пятого они услышали за окном звук удара, скрежет и звон металла.
— Что я говорил — все идет по кругу. Теперь это грузовик и кремового цвета «кадиллак».
Сполнер подошел к окну. Он чувствовал озноб, пока стоял у окна и следил за секундной стрелкой своих часов. Одна, две, три, четыре, пять секунд — толпа начинает собираться. Восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать — они бегут со всех сторон. Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать секунд — их становится все больше, сигналят машины. Сполнер с любопытством и как-то отстранение смотрел на эту картину, словно на обратную съемку взрыва, когда разбросанные взрывом частицы снова собираются в единое целое. Девятнадцать, двадцать, двадцать одна секунда — толпа была в полном сборе. Сполнер молча указал на нее рукой.
Но он успел увидеть распростертое тело женщины на мостовой, пока его не скрыла толпа.
— Ты выглядишь чертовски скверно, приятель. На, выпей, — обеспокоенно сказал Морган.
— Я в порядке, оставь меня в покое. Ты видишь этих людей? Ты можешь разглядеть хотя бы одного из них? Надо увидеть их поближе.
— Ты куда? — испуганно закричал Морган.
Но Сполнер был уже за дверью. Морган бросился за ним.
Они выбежали на улицу. Сполнер, не раздумывая, стал протискиваться через толпу к месту происшествия. И вдруг увидел женщину с рыжими волосами и ярко накрашенным ртом.
— Смотри! — крикнул он следовавшему за ним Моргану. — Ты видишь ее?
— Кого?
— Черт возьми, она уже исчезла.
Жертву происшествия плотным кольцом окружили зеваки. Толпа тяжело дышала, что-то бормотала, не давала Сполнеру протиснуться поближе. Конечно, думал он, рыжая женщина увидела его и поспешила скрыться. А вот еще знакомое лицо. Я уже видел его. Веснушчатый мальчуган! Но их столько на белом свете и все на одно лицо. Однако, когда Сполнер начал пробираться к нему, мальчишка исчез. Что за чертовщина!
— Она умерла? — спросил кто-то.
— Умирает, — ответил другой. — Санитарная машина не успеет. Не надо было трогать ее.
* * *
Лица, знакомые и незнакомые, склонялись все ниже, чтобы лучше разглядеть.
— Чего это ты орудуешь локтями, парень?
Сполнер выбрался из толпы, и Морган едва успел подхватить его, иначе он бы упал.
— Зачем ты полез туда, дурак? Ты еще нездоров. Зачем ты выбежал на улицу? — ругал его Морган.
— Не знаю, право, не знаю, — бормотал Сполнер. — Они не должны были трогать ее, Морган. Никогда не надо трогать человека, ставшего жертвой уличной катастрофы. Это может убить его.
— Я знаю. Но что поделаешь с толпой. С этими идиотами.
* * *
Сполнер тщательно разложил на столе вырезки.
— Что это? — взглянув на них, спросил Морган. — С тех пор как ты попал в аварию, ты считаешь, что каждое уличное происшествие касается и тебя тоже.
— Вырезки обо всех автомобильных катастрофах и снимки их. Смотри, но не на автомобили, а на толпу, — сказал Сполнер. — Вот снимок происшествия в Уилширском районе. Теперь сравни его со снимком того, что произошло в Уэствуде. Ничего схожего, они разные. А теперь возьми снимок недавнего происшествия в Уэствуде и сравни с тем, что произошло там же десять лет назад. Видишь эту женщину — она на том и на другом снимке? Что это? Совпадение? Одна и та же женщина на снимке 1936 года и на снимке 1946 года. Совпадение возможно один раз. Но не двенадцать совпадений в течение десяти лет? К тому же между одним и другим местом происшествия расстояние в три мили. Нет, это не совпадение. — Он разложил перед Морганом с десяток снимков. — Смотри, на всех она!
— Может, она больная?
— Хуже. Можешь сказать, как она успевает попасть на все происшествия? Почему на всех снимках она в одной и той же одежде? А ведь прошло целое десятилетие?
— А ведь верно, черт побери!
— И наконец, почему она стояла и глазела на меня, когда я разбился на машине две недели тому назад?
Они выпили. Морган снова перебрал все снимки.
— Ты что, воспользовался услугами бюро вырезок, пока лежал в больнице? — спросил он.
Сполнер кивнул. Морган пригубил виски из стакана.
— Что же все это значит? — спросил Морган.
— Не знаю, — ответил Сполнер. — Разве что существует некая закономерность для всех происшествий: чуть что, собирается толпа. Как и мы с тобой, люди, возможно, давно ломают голову над тем, почему собирается толпа и так быстро. Как это все происходит. Я, кажется, нашел ответ.
Он бросил на стол пачку снимков.
— Возможно, это просто больные люди с извращенной психикой, любители острых ощущений, кровавых зрелищ, картин ужасов?
Сполнер пожал плечами:
— Но что может объяснить присутствие одних и тех же на каждом дорожном происшествии или пожаре? Обрати внимание, они придерживаются определенных мест, одной какой-то территории. В Брентвуде — одна группа лиц, в Хангтингтон-парке — другая. Но некоторые из них успевают побывать и тут и там.
— Значит, они меняются? Это не всегда одни и те же лица?
— Ты прав. Среди них бывают и прохожие. Несчастные случаи вызывают любопытство у многих. Но те, о которых я говорю, всегда поспевают первыми.
— Кто же они? Зачем они сбегаются? Ты все на что-то намекаешь, но прямо не говоришь. Черт побери, есть же у тебя догадки? Ты напугал себя, теперь и мне не по себе.
— Я пытался добраться до них, но мне всегда что-то или кто-то мешал. Я всегда опаздывал, они исчезали в толпе. Словно толпа оберегала и прятала их. Такое всегда случалось при моем появлении.
— Знаешь, что у них общего? Они всегда появляются вместе, будь это взрыв, военная тревога или массовая демонстрация. Они там, где витает смерть. Стервятники, гиены, или… святые? Не знаю, кто они, но я должен сообщить об этом в полицию, и сегодня же вечером. Это зашло слишком далеко. Кто-то из них тронул тело пострадавшей женщины, и это убило ее.
Сполнер, собрав вырезки и снимки, положил их в портфель. Морган встал и начал надевать пальто. Сполнер защелкнул замок портфеля.
— Или, возможно… Я сейчас подумал…
— Что?
— Возможно, они хотели ее убить.
— Кто знает? Пойдешь со мной?
— Сожалею, но уже поздно. Увидимся завтра. Желаю успеха…
Они вышли.
— Передай полицейским мой привет. Надеюсь, они поверят тебе, — прощаясь, сказал Морган.
— Поверят, будь уверен. Спокойной ночи.
* * *
Сполнер медленно вел машину, направляясь к центру города.
— Мне надо добраться туда живым во что бы то ни стало.
Он был напуган, но ничуть не удивлен, когда выскочивший из переулка грузовик поехал ему навстречу. Он даже похвалил себя, что был разумен и ехал на малой скорости, и мысленно представил, как расскажет об этом в полиции. И в эту минуту грузовик врезался в его автомобиль. Впрочем, не в его, а в Моргана автомобиль, и это больше всего его огорчило. Его швырнуло в одну сторону, потом в другую, а он все думал: какая досада, что с ним опять такое случилось, да еще в машине Моргана, которую тот дал ему на несколько дней, пока он не получит из ремонта свою.
Разбилось ветровое стекло, и сильный удар отбросил его назад. Затем все кончилось. Осталась лишь боль, заполнившая все его тело.
Топот бегущих ног. Он попытался открыть дверцу, и его тело тяжело, как у пьяного, вывалилось на мостовую. Он лежал, прижавшись ухом к асфальту, прислушиваясь к топоту ног, похожему на начало ливня, когда падают первые тяжелые капли, а потом обрушивается шквал дождя. Он попробовал поднять голову, чтобы увидеть бегущих.
Он ощущал их дыхание, смешанные запахи толпы, жадно втягивающей воздух, отнимающей его у того, кто лежал, борясь за каждый глоток кислорода. Ему хотелось крикнуть им, чтобы отодвинулись от него подальше, дали ему дышать. Кровь сочилась из раны на голове. Он попытался шевельнуться, но не смог и понял, что что-то случилось с его позвоночником. Удара он не почувствовал, однако понял, что у него поврежден позвоночник. Он замер, боясь теперь пошевелиться.
Вскоре он понял, что потерял дар речи. Из его рта вырвались лишь бессвязные звуки, слов не было.
— Помогите мне поднять его. Мы перевернем его, так ему будет легче.
«Нет! Не трогайте меня!» — безмолвно вопил он.
Сполнеру казалось, что его вопль разорвет черепную коробку.
— Мы поднимем его, — спокойно повторил чей-то голос.
«Идиоты, безумцы, вы убьете меня!» — кричал он, но никто его не слышал. Слова не срывались с его уст, крик оставался неуслышанным.
Чьи-то руки подняли его. Он опять безмолвно молил не трогать его. Кто-то уложил его, как бы готовя к предсмертной агонии. Это сделали двое. Один худой, бледный, настороженный и совсем еще молодой, другой — глубокий старик.
Он уже где-то видел их.
Знакомый голос снова спросил:
— Он умер?
И другой голос, который тоже показался ему знакомым, ответил:
— Нет. Но он не доживет до приезда машины «скорой помощи».
Все было так нелепо и просто, как заговор сумасшедших, думал он. Как каждое задуманное ими происшествие.
Он кричал, как безумный, в их лица. В лица этих судей и присяжных заседателей, которых он уже видел. Превозмогая боль, он попытался сосчитать, сколько же их было здесь.
Вот веснушчатый мальчишка, старик с морщинистой губой, рыжая женщина, старуха с бородавкой на подбородке…
Я знаю, зачем вы здесь. Вы не пропускаете ни одного несчастья. Вы берете на себя право решать, кому жить, а кому умереть. Вы потому и подняли меня, что знали — это убьет меня! Если бы вы меня не тронули, я остался бы жив.
И так каждый раз, когда собирается толпа. Убить таким образом намного легче и проще. И алиби у вас готово, оно тоже такое простое и понятное: вы не знали, что пострадавшего нельзя трогать, что это опасно для его жизни. Вы не хотели причинить ему зла.
Он смотрел на них с таким же любопытством, как смотрит утопленник через толщу вод на зевак на мосту. Кто вы? Откуда вы взялись, откуда прибежали так быстро? Вы — это вездесущая толпа, которая всегда здесь, чтобы отнять кислород у умирающего, отнять у него право лежать спокойно, быть одному. Вы затаптываете его до смерти, вот что вы делаете. Я все теперь знаю о вас!
Это был безмолвный монолог, ибо толпа молчала. Только лица вокруг — старик, женщина с ярко-рыжими волосами…
«Мой! — молча кричал им Сполнер. — В нем все доказательства против вас!» Он видел вопросительные взгляды из-под всклокоченных волос и низко надвинутых шляп.
Звук далекой сирены. Это спешила ему на помощь санитарная машина. Но глядя на лица в толпе, он знал: уже поздно. Знала это и толпа.
«Похоже… Я скоро буду с вами. Теперь я буду одним из вас…»
Он закрыл глаза и приготовился выслушать последнее слово полицейского следователя: смерть в результате несчастного случая.

Автор: Tabletochka500

Это не жизнь, это существование! Из обычного Радия которым он был, стал монстром из-за персонажа хоррор игры. Парня звали Радий Душаве́ев, типичный шестнадцатилетний школьник, тёмно-русые волосы средней длины, зеленоглазый, высокий, стройный и очень красивый. Учится на отлично. В одно утро Радий пришёл в школу, он сел за свою последнюю парту и начал вытаскивать учебник по английскому и тетрадь с пеналом. Вот присела к нему девочка старше Радия на год, красивая девочка, каштановые волосы были острижены под каре, голубоглазая, веснушки на щеках, её зовут Злата.

— «привет Злата?» Сказал Радий слегка улыбаясь.

— «Радий, какие планы на выходные? » Спросила подруга.

— «ну не знаю, кажется в парке прогуляюсь, ближе к вечеру буду делать уроки, и смотреть фильм.» ответил тот.

— «ммм...а я вот вчера хотела сыграть в хоррор, я в интернете нашла игру где нужно главному герою спасаться от Джеффа убийцы, не могу ничего о хоррор комментировать, обычные бродилки...» Не договорила Злата.

— «а кто такой Джефф убийца?» Перебил парень, так как ему был интересен персонаж.

— «Обычный убийца с длинными, черными волосами, с белой кожей, с безумными глазами, порванный рот, Джефф убивает не спящих людей ночью.» ответила та.

— «наверное этой игре много лет, а ты о ней только вчера узнала...»

— «ещё в интернете пишут что, некоторые люди видели Джеффа в живую и им удалось от него спастись, я этому поверила...» сказала Злата, а у Радия глазки прям засеяли, он ответил.

— «и ты веришь в этого вымышленного персонажа из ужастиков? Круто конечно, но я хочу тебя расстроить, всё что пишут в интернете это не правда, не обижайся.»

Через минуту прозвенел звонок на урок, вошла блондинистая молодая учительница английского языка в кабинет.

— «надеюсь все выучили слова? » Спросила она.

— «конечно, может с меня начнёте? » С поднятым настроением спросил Радий, после этих слов почти что весь класс прислушался.

— «хорошо, Душавеев к доске.» произнес учитель.

После уроков парень шёл домой, дом находился не далеко, всего лишь через три улицы. На улице было прохладно и пасмурно, и как всегда полна машин, это же Саратов. Парень остановился, когда увидел четверых пьяных мужчин около трёхэтажного дома где он живёт. Радий постоял несколько секунд оглядываясь то на лево, то на право, то назад находя глазами кого бы можно было попросить этих чудиков убрать.

— «Эй, а ты, что там встал? !» басистым голосом сказал мужчина один из них. Парень стоял двадцати шагов от этих пьяных людей, он не знал что делать и на помощь не рассчитывал, благо пожилая соседка со второго этажа выглянула услышав громкую речь.

—« да что вы там опять орете? ! Заняться нечем что ли? ! Идите на детской площадке свой срач уберите! Предстали тут к бедненькому.»

Пока женщина компанию алкоголиков отвлекает, Радий незаметно проскользнул в подъезд, после поднялся к себе на третий этаж и вошёл в квартиру.

Мама парня была на кухне, готовила борщ, а отец чинил кран, как же аппетитно пах борщ мамы, как всегда, вкусно это у неё получалось.

—« Радий, дорогой, ты уже вернулся? Хорошо что ты вовремя, я уже почти борщ приготовила! » сказала мама когда, услышала знакомые шаги.

— «Ага, ага, слышу.» откликнулся парень, после направился к себе в спальню переодеваться.

День прошел, как обычно, а на следующее утро, всё это началось, сумасшедшее утро который Радий не будит собой.

Парень вошёл в кабинет математики, на парте где он, как обычно, сидит лежал на левой стороне чистенький конверт из неоткуда, может быть его кто-то подложил. Парень сел за парту, разглядел конверт, не было написано от кого он кроме надписи на английском ”Go to sleep „. Радий не удивился этому, он открыл конверт и вытащил от туда рисунок, там был изображён Джефф Убийца, очень не умело нарисованный, будто бы первоклассник рисовал, главное было разборчиво и части тела пропорциональные. Черные волосы, большие глаза, порванный рот, лицо белое, белая толстовка вся в крови, джинсы. Большинство на рисунке было изображено много крови, Радий посмотрел на Злату и серьезно спросил показывая это изображение.

— «из тебя далеко не художник, а зачем ты мне это подложила? Хочу напомнить тебе что я боюсь кровь, я не трус, не думай даже, просто когда вижу кровь, то мне становится очень плохо»

Это сделала Злата, но не осмеливалась признаться, она взяла рисунок и разорвала говоря равнодушным голосом.

— «я знаю что ты опасаешься крови, я знаю что ты не любишь ужастики, а вот это я тебе не подкидывала.»

—« да ладно тебе, это же ты вчера мне о нем говорила и подкладывать ко мне его не кому помимо тебя.»

—« толкую же, это не я.»

После всех уроков, парень зашёл в гардероб за своей коженой курткой, Радий взял куртку и сразу же из кармана выпало что-то. Парень тяжело вздохнул и выдохнул, после поднял то что выпало, это снова было изображение этого вымышленного персонажа! Но только вот это был не рисунок, больше походило на фотографию. Парень это выкинул в ведро с мусором которое стояло рядышком в углу, Радий напялил куртку, взял портфель и пошел. Шагая по улице он встретил по дороге своего одноклассника в очках в чёрном, его звали Вадим.

—« о, привет, домой идёшь? » Спросил он, тот приостановился и неловко ответил.

—«д-да...»

— «ты говорил что мы в месте пойдем в спортзал.»

— «говорил, говорил, говорил...я неважно себя чувствую, давай в другой раз Вадим? » На лице Радия виднелся страх. Вадим понял что что-то не так и изменился в лице, он подправил очки ответив.

— «ох... завтра встретимся, окей? »

— «окей.»

Явившись домой, Радий приступил помогать отцу чинить кран, ведь он не как сделать его не может.

— «пап, ты присядь.» произнёс Радий.

Отец ушёл в гостиную глядеть телевизор, а парень мучился с краном где-то пятнадцать минут.

—« пап! Не знаю как ты, но я уже починил кран! »

— «понял! » Ответил отец с гостиной.

Парню позвонил Вадим, чтобы узнать как дела, Радий достал телефон с кормана, после присел за стол, всё-таки он рядышком.

— «алло? »

—« как ты? »

—« да ни как, какой-то дурачок подбрасывает мне изображение чудовищного персонажа с кровищей, мне стало плохо после это.»

—« ничего себе и что теперь? »

— «знаешь? А мне понравилось...» странно улыбнулся Радий, хорошо что его друг этого не видел.

— «всмысле понравилось? » Не в до умении спросил Вадим.

— «раз Злата верит в Джеффа, что он есть на самом деле и тот кто подкидывает эти изображения тоже верит в него, то я могу Джеффа сделать реальным и их напугать»

— «какой Джефф? Ты имеешь в виду тот кто был изображён на картинках? Да брось ты» начал успокаивать Вадим своего друга, так как у Радия голос был очень странным, то есть не нормальным.

— «я хочу покончить с этим, это не шуточки, мне понравилось и хочется разделаться с тем кто пугал меня, мне и правду после этих картинок стал он мерещится.»

— «как это разделаться и что значит понравилось? Как я понимаю, ты хочешь крови, но ты же её не любишь? Ну и как ты найдешь этого человека? Из-за каких-то картинок решил заняться дичью? »

— «мне сначала было не по себе и я понял что должен быть, таким как он, меня потянуло на крики, мольбы о пощаде, на жестокость, и хочется увидеть плачущие лица.»

— «всё, хватит, ночью я зайду к тебе и поговорим по душам, не буду ведь тебя по психологам водить.»

— «не надо и так всё хорошо, ты можешь помочь мне это сделать? Отбелить кожу? Нарисовать улыбку? »

— «что ты такого толкуешь? Прекрати, мы всё обговорим когда приду к тебе»

— «так ты мне поможешь? »

Вадим кинул трубку не желал больше его слушать.

Радий без настроения зашагал к себе в спальню и лёг на кровать, ему ничего не приходилось делать кроме того как уснуть.

— «Мы уезжаем на дачу на три дня! Я всегда буду звонить и узнавать как у тебя дела, я оставляю второй кошелек у тебя если что, не скучай, иди запри дверь! Радий ты меня слушаешь? » Парень проснулся из-за голоса матери. Не стоило раскрыть глаза он перед носом увидел ту самую физиономию, но она через секунду растворилась, Радий дёрнулся у него по телу пробежали мурашки и пропотел.

— «с тобой всё хорошо? !» снова повторила мама с коридора.

—« слышу! Всё хорошо, я всё понял! Эээ...уже ночь чоли? Не фига сколько я спал» через минуту ответил сын.

Он встал с кровати и последовал в коридор,

за родителями запер квартиру, ключ доверили единственному сыну, радость то какая, парень слегка улыбнулся.

Его друг говорил что придет ночью, значит прейдёт, ему не казалось что тот шутил. Вадим переоделся в серую спортивную одежду, положил телефон в карман с наушниками

— «Олег, ты здесь останешься или со мной пойдёшь? » Спросил Вадим своего младшего двенадцатилетнего брата сидящего за телевизором смотря мультфильм.

— «куда? » Спросил мальчик смотря телевизор.

— «я пойду к другу ночевать, у него депрессия кажись и его нужно поддержать, учти ты останешься один, родители в командировке, и вернуться нескоро.»

— «окей, пошли».

Осеняя ночь была теплее чем днём, не приходилось волноваться за здоровья Олега, мама ведь не будит ругаться что ребенок без куртки, а в одной кофте?

в ответе маленького человека Вадиму не очень то и хотелось быть. Дома одного Олега тоже нельзя оставлять, много чего он натворить может, хоть ему не пять лет, а целых двенадцать.

Радий удивился что в дверь постучали, парень тихонько попятился к двери и посмотрел в глазок, увидя друга с Олегом, он открыл её.

— «проходите.»

пробормотал парень одетый в пурпурно-синюю толстовку с растрёпанными джинсами, его русые волосы тоже были растрёпанные будто бы Радий их рвал на голове. Вадим с братом прошли в помещение.

— «я так рад, что вы здесь, давайте время проведем в месте? Мне одним оставаться не уютно.» продолжил Радий.

— «блин, что за одежда на тебе? Ожидал видеть тебя в пижаме, ты куда это по среди ночи собрался? Хотя хорошо, промолчу.» произнес Вадим смотря не уверено на Радия. Спустя час. В квартире темнота, с гробовой тишиной, Вадиму не спалось на диване, его братика не было видно после того когда Радий отвёл его в ванную комнату и кроме воды как она лилась не было ничего слышно, через пятнадцать минут вода затихала. Парень закрыл глаза, пытаясь, уснуть и как всегда на новом месте не давалось это сделать, он крутился то на лево, то на право, то на живот лёг. Вадиму было не по себе, он встал с кровати и медленно на цыпочках заглянул в ванную комнату, так как был включен свет. Парень то что увидел повергло его в шок, тело его брата лежало в ванне наполненной водой, головы Олега не было, она лежала в раковине.

" Что это такое? ! Как я мог не уследить! Стоп...его сначала утопили, а потом отрезали голову? !..." У парня началась рвота, но он сдерживался чтобы не вырыгнуть.

—« блин...» запаниковал Вадим, он взялся за голову.

— «дружище, это ты? Почему ты не спишь? » Послышался голос друга на кухне. Вадим на ватных ногах вернулся назад в гостиную, после лёг на диван, парень дрожал как осиновый лист. Радий зашёл в ту комнату где совершил своё первое убийство, не обнаружив  ничего он теперь понял что тот кто был там уже в другой комнате находится. Ему ведь не мог послышаться знакомый голос из пустоты, парень решил проведать спящего друга, а сам знал что он не спит.

— «ты спишь? Не желаешь ли ты поглядеть на меня, на моё новейшее симпатичное лицо? Мне помог твой братишка...» рассказал парень. Постояв немножко, оказывается что, ошибся, потом Радий возвратился на кухню.

Вадим сразу же раскрыл глаза и схватился за телефон набрав полицию и еле шёпотом начал диалог дрожа

— «помогите, меня хотят убить, у него большой нож, я взаперти у него же квартире...»

— «Здравствуйте, сохраняйте спокойствие, говорите точнейший адрес где вы сейчас находитесь.» сказал сотрудник полиции.

Вадим ощутив на себе взгляд, он приподнял глаза и увидел Радия около дивана, его лицо весьма хорошо поблескивало. Очень белое, большие глаза без веко и вырезанная улыбка.

— «Алло? ? Почему Вы помалкиваете? ? Алло? ? Алло! » Твердили в трубку.

Было уже около половины двенадцатого ночи, когда гребаный шторм обрушился на сушу.

Я только-только закончил восьмичасовую смену в кинотеатре и остался мыть полы после последнего показа, потому что уборщик свалил. Свалил и оставил меня подметать попкорн и счищать использованные презервативы с сидений в полном одиночестве. И так пока не перевалило за полночь.

Чисто для справки: у нас не порно-кинотеатр, но темные комнаты творят с людьми странную хрень.

Мне не раз приходилось гонять дрочеров, и чаще, чем хотелось бы, попадать под перекрестный огонь. И за все эти унижения нам даже не положен орден мужества. Да и платят дерьмово.

Однако, как и темнота, тишина тоже делает с человеком странные вещи. Если достаточно долго пробыть в полной тишине, невозможно будет побороть желание заполнить ее. Это непреложный закон, зачастую приводящий нас к самым ужасным разговорам в жизни.

***

Судя по расписанию, я уже должен был мять сидение, но автобус, видимо, отправлялся с Плутона и застрял в районе Марса. Так что можете поверить, тишины было более чем достаточно.

Мне стало так скучно, что взгляд сам то и дело обращался к товарищу по несчастью. Рядом со мной на остановке сидела женщина лет тридцати с сальными волосами, одетая в плотное мешковатое пальто (что странно, учитывая, насколько теплой была ночь) и перчатки.

Лица не разглядеть – его прикрывала медицинская маска, но в глазах было что-то странное.

Хотя, скорее, в глазу. Я видел только один. Она сидела, наполовину скрывшись в тени, и мне достался только большой, выпученный глаз. Дергающийся из стороны в сторону, будто лицезрел что-то несоизмеримо более интересное, чем пара чудаков, сидящих на пустой автобусной остановке в чертовки поздний для вторника час. Лицезрел и пытался впитать все до малейшей детали.

Довольно скоро ситуация стала настолько ощутимо неловкой, что я все-таки заговорил.

– Такими темпами мы только на утренний автобус и сядем, правда?

Она повернулась ко мне.

Не с тем дерганьем испуганной кошки, которое проявляется у большинства людей, если с ними заговаривают незнакомцы ни с того ни с сего, нет. Холодный методичный поворот, будто у старого аниматроника в будке предсказаний. И оценивающе уставилась на меня одним безумно бегающим глазом и одним абсолютно неподвижным.

Помолчала почти неприлично долго, а затем все же отозвалась:

– Да. Утренний автобус.

И тут же я почувствовал себя виноватым за то, что заставил ее говорить. У женщины оказался сильный дефект речи, как у Шона Коннери на стероидах, превращавший “с” в тяжелое невнятное шипение. Будто она говорила с набитым ртом. Вот представьте будто заговорила собака, съевшая пчелу.

Вежливо улыбнувшись, я кивнул в ответ и снова отвернулся.

У нее зазвонил телефон. Странная механическая стандартная мелодия. До боли знакомая. А затем щелкнула откинутая крышка телефона-раскладушки, и меня окатила волна ностальгии. Она ответила на звонок.

Я стараюсь не подслушивать – от любопытства кошка сдохла и все такое, – но вокруг буквально все вымерло, и не уловить фрагментов разговора было непросто. И одному богу известно, о чем там шла речь.

– Кэл, я же говорила, что ненавижу говорить по телефону… да, он у меня, на диске и на флешке… Да, естественно, он чертовски хорош. Не забывай, с кем говоришь… Я еду домой, могу прислать тебе копию утром… Да, придурок, я все убрала. За кого ты меня, черт возьми, принимаешь?

А вот и автобус. Поскрипывая, жмется к обочине.

Автобус выглядел так, будто выкуривал по пачке сигарет в день и по самые фары заливался алкоголем. На боку облупившаяся реклама “Величайшего Шоумена”, а водитель – и единственный человек в салоне по совместительству – выглядел как опустившийся Санта после скандального развода.

Но для меня это позорище было сладостным спасением. Огненной колесницей. Наконец-то можно было оставить эту богом забытую остановку.

Женщина захлопнула раскладушку. Мы поднялись и встали друг за другом перед стеклянной дверью.

– Думаю, ждать осталось недолго, – прошелестел шепелявый голос позади меня.

***

Я уселся в задней части салона. Свет едва мерцал, что только льстило автобусу, скрывая большую часть грязи и хаоса и позволяя насладиться поездкой в счастливом неведении. Спинки сидений и стены были усыпаны граффити, пустая пивная бутылка болталась по проходу вперед и назад при каждом толчке.

Женщине понадобилось больше времени, чтобы спуститься к водителю и оплатить проезд. Она протянула двадцатку и терпеливо ждала, пока Санта с ворчанием отсчитывал гору мелочи на сдачу.

“В этом году она точно попадет в список непослушных детей,” – подумал я, подавляя глупую улыбку.

А потом она пошла по проходу прямо ко мне. Застывшему под прицелом ее гиперподвижного глаза.

– Здесь занято? – спросила женщина, указывая пальцем в перчатке на сидение рядом со мной.

– Нет. Располагайся.

Незнакомка села рядом и, вздохнув, устроилась поудобнее. Тормоза обиженно зашипели, двигатель заурчал, и поездка началась.

Только я и она в конце салона.

Незнакомка чем-то напоминала мне картину эпохи возрождения: чем дольше рассматривал, тем больше странных деталей я замечал. Вот, например, левый глаз. Совершенно неподвижный, он выглядел как протез. Никакого следа маниакальной энергии дерганого правого глаза. Кожа вокруг него слегка шла волнами от старых шрамов, замаскированных косметикой.

Затем она сняла перчатки.

Руки выглядели как старая резина. Все покрыты блестящей бледно-красной рубцовой тканью, похожей на сырое мясо, будто были сильно обожжены и так до конца и не зажили. Не было даже ногтей. Только длинные мраморно-красные инопланетные пальцы.

Там, где рубцовая ткань граничила с белой кожей запястий, я краем глаза поймал черные линии татуировки-рукава. Кажется, розы и колючая проволока.

Я не сказал ни слова. В этом и не было необходимости. Ночной мир неторопливо катился мимо за окнами автобуса, постепенно приближавшегося к моей остановке. И я был бы более чем счастлив проделать остаток пути в молчании.

На этот раз первой заговорила она.

– Меня зовут Сеп.

Я не мог понять, пыталась ли она выговорить “Сеп” или “Шеп”, пока женщина любезно не пояснила:

– Сокращение от Сепсис.

Как космически жестоко было слышать это от женщины с ее дефектом речи – имя аж с тремя буквами “с”. Еще хуже было то, что она носила имя смертельной инфекции. Кем бы ни была Шеп – извините, Сеп – непохоже, чтобы жизнь особенно благоволила ей.

– Брайан. Приятно познакомиться.

Сеп улыбнулась под медицинской маской и извлекла из недр пальто блестящий выкидной нож. Лезвие со щелчком вылетело из темной ручки розового дерева. Она как будто встретила вспышку удивления в моих глазах с тайным удовлетворением.

– Не болтай, Брайан.

И прежде чем я успел что-либо сказать, она наклонилась к спинке переднего сидения и начала что-то вырезать. Ничего особенного, просто случайные геометрические фигуры и палочный человечек.

– Мне всегда скучно в поездках. – Она вырезала спираль на пластике спинки с удивительной для покалеченных пальцев ловкостью. – Обычно я рисую ручкой. Но оставила последнюю в студии.

Я не знал, что, блять, на это отвечать. Незнакомка наставила на меня нож на заднем сидении темного автобуса далеко за полночь. Все, что мне оставалось делать, – ухватиться за самую тривиальную реплику в разговоре и развивать тему, пока не доберусь до остановки.

Если получится правильно разыграть карты, к тому времени во мне не прибавится отверстий.

– Студия, да? – сказал я, борясь с дрожью, пробирающейся в голос. – Это… круто. Ты типа художник?

– Фильммейкер, – поправила она с сильным ударением, все еще не отрывая единственного настоящего глаза от своих каракуль. – Ну, если обобщить. Прежде всего я актриса . А уже потом сценарист, режиссер, оператор, постпродакшн…

– Мастер на все руки!

– Мастер на все руки, – повторила она, прищурив глаза в, как я предположил, широкой улыбке под маской. – Ты любишь фильмы, Брайан?

– Ну, я работаю в кинотеатре…

– Я не об этом спрашивала.

Я сглотнул. Черт. Выдавил сдержанную улыбку.

– Да, я люблю фильмы.

Теперь Сеп вырезала на спинке сиденья пугающе детализированную улыбающуюся рожицу. Было бы чудом, если к тому моменту, как ей пришлось бы выходить, на пластике остался бы хоть клочок живого места. Она начала смеяться.

– Что смешного?

Единственный глаз снова повернулся ко мне. Лезвие ножа скользнуло в прорезь на рукоятке.

– Ты пахнешь кончой, – пробормотала она между влажными, хриплыми смешками.

Я вздохнул.

– Да. Профессиональный риск.

Сеп убрала нож и откинулась на спинку сидения, с отстраненным интересом изучая рекламу лекарств и адвокатов, облепляющую стены и потолок.

А я просто выдохнул от того, что она больше не махала ножом перед моим лицом.

– Итак, осмелюсь предположить, что и ты любишь фильмы? – Я выдавил еще одну улыбку.

Ее единственный глаз снова вспыхнул, как будто этот вопрос был последним, чего она ожидала.

Сеп кивнула.

– Можешь не сомневаться. Я уже десять лет в киноиндустрии.

– О… вау. Я и не знал, что у нас здесь такое есть.

– Ты удивишься, – выплюнула она в ответ. – Везде, где есть аудитория, будет и индустрия. А публика, поверь, всегда найдется.

Что-то в Сеп было не так, даже помимо ножа и отсутствия манер. Эта энергия… Странная энергия, сродни опасному статическому электричеству, будто она была человеческим аналогом фонаря, разрядами сбивающего мелких мошек. Бывает такое ощущение от людей. И Сеп излучала эту опасную энергию как чернобыльский атомный реактор.

– Как ты там оказалась? – спросил я, предполагая, что именно этот вопрос она и ждала.

Длинные инопланетные пальцы забарабанили по изувеченной спинке сидения.

– Я всегда знала, что стану кинозвездой, когда вырасту. Папа думал, что нет, но он просто был жестоким. С тех пор как мама ушла, он только и делал, что сидел у камина и пил. А потом становился агрессивным и пускал ход кулаки. Ублюдочный алкаш.

Ну, на биографию Сеп я точно не подписывался. Но и прерывать ее не собирался. Она все говорила, а я наблюдал, как на левой стороне маски, прямо под бесконечно неподвижным глазом, расплывается мокрое пятно.

– Папа никогда не понимал меня. Не понимал, что мне суждено стать актрисой, что он должен гордиться мной, блистающей на большом экране. Он говорил, что я неблагодарная. Что я просто хочу сбежать, как и мама. Тупой старый хрен, – прошипела она. – Мне надоело прятать порезы и учиться замазывать синяки. Не такой должна была быть моя жизнь, понимаешь? Я была создана для чего-то большего!

Единственный подвижный глаз Сеп отчаянно рванулся к моему, ища одобрения. Я выдал участливый “пожалуйста, не убивай меня” кивок, что ее полностью удовлетворило. Сеп продолжила.

– Итак, я копила деньги, подрабатывала и прятала наличку там, где он не смог бы ее найти. И в конце концов купила билет в Лос-Анджелес. Все спланировала. И собиралась воплотить мечту в жизнь! Но ночью перед отъездом эта мразь нашла мой билет. Он нашел мой гребаный билет!

И она рассмеялась безумным, жутким смехом, на который обернулся даже Санта.

Я смотрел в окно, ища взглядом свою остановку. Это не могло продолжаться бесконечно, но до тех пор я оставался невольным пленником Сеп, этой пародии на “кинозвезду”. А она знала, как удержать зрителя.

– Следующее, что я помню, это как он выбивает из меня дерьмо, повторяя все, что уже не раз говорил в последние месяцы. “О, ты думаешь, что будешь сниматься в кино? Думаешь, твое лицо подходит для большого экрана, так, маленькая ты заносчивая сучка?” И вот я лежу там, истекая кровью, рыдая, а он выхватывает кочергу из камина. Она давно стояла на углях и так раскалена…

Я не могу не посмотреть на ее руки – бледно-красные массы рубцовой ткани. И на неуклонно расползающееся мокрое пятно на маске.

– “Давай, – говорит он мне, – Возьми ее. Давай посмотрим, как ты теперь понравишься камерам.” И он прижимает ебаную кочергу к моему лицу! И скажу я тебе, Брайан, это было чертовски больно. Как в аду. В буквальном смысле слова как в аду. Огонь и гребаная сера. Я пыталась схватить ее и отбросить, но он держал крепко. Десять лет спустя я все еще как сейчас слышу шипение кожи и запах. О боже, этот запах…

Неуверенно она подняла искалеченную руку к лицу и зацепила дрожащим пальцем левую тесемку маски.

Это даже забавно. Когда Сеп стащила маску, первое, что бросилось мне в глаза, – серебряное кольцо у нее в носу, а не руины под ним. Нижняя левая половина ее лица вся сплошь представляла собой месиво из волокнистых рубцов, обнаженных зубов, торчащих из сквозной дыры, ведущей вдоль челюсти к сморщенной щеке над левой скулой и дальше. Зубы блестели от толстых густых нитей слюны, повисших по ходу рассказа.

Та сторона, которую еще можно было назвать лицом, ухмылялась.

– Я потеряла глаз, потеряла половину рта, неделями не могла шевелить руками – я сожгла их напрочь, пытаясь оторвать от себя кочергу, понимаешь. А что еще хуже – чертовы засранцы-агенты по кастингу не отвечали на мои звонки. Никто не хотел представлять уродца с испоганенным лицом и дурацким голосом, – брюзгливо пробормотала Сеп, брызгая слюной из сквозной дыры в щеке.

Она утерлась носовым платком, видимо, специально приготовленным для этой цели, снова надела маску и вздохнула.

– Я ушла из дома после этого. Со мной стало странновато общаться за обеденным столом, я даже не могла есть хлопья – молоко все выливалось. Но я не позволила этому меня остановить. Даже если никто не хотел работать со мной. Я все равно пробилась в индустрию обходными путями! Как это сделал Родригес. Ты когда-нибудь читал “Бунтарь без команды”? Эта книга изменила мою жизнь.

Я уже мог ее видеть. Еще одна остановка, и я свободен. Я протянул руку и нажал на кнопку остановки.

– Я изучила все тонкости, сама купила оборудование, – продолжала Сеп. – С тех пор я сняла сотни фильмов. Сотни! И я звезда во всех них. И даже нашла роль для папы в одном. А как только нашла дистрибьютора, начала зарабатывать фильмами на жизнь. Люди по всему миру покупают их. Я живу своей мечтой, Брайан!

Наконец-то автобус остановился. Я встал.

– Было приятно познакомиться, – сказал я Сеп. – И, эм, рад, что в конце концов все сложилось.

Я уже начал уходить, когда Сеп схватила меня за запястье покрытой шрамами рукой. Поразительно сильно. Я не смог бы вырваться, даже если бы попытался.

– Ты отлично умеешь слушать, Брайан, – проговорила она, другой рукой потянувшись к пальто. – Вот. Возьми это…

И сунула мне в руку коробку с DVD.

– Это мой последний фильм, думаю, тебе понравится. Первая копия. Стоит кучу денег. Мой дистрибьютор будет в бешенстве, если узнает, что я тебе его отдала, так что не болтай. Договорились?

Инопланетная рука стиснула мое запястье клещами, выжимая кивок согласия, как сок из свежего лимона, а потом наконец-то отпустила.

– Эй, приятель, ты выходишь или как? Я не могу тебя ждать всю ночь, – крикнул Санта из своей плексигласовой кабинки.

Я пошел к двери, с содроганием слушая последние слова Сеп, шепелявым эхом разносящиеся по салону.

– Не могу дождаться, когда услышу твое мнение, Брайан…

Автобус тронулся, и я увидел, как Сеп машет мне из окна. Неуверенно я махнул ей в ответ. И автобус исчез за поворотом, унося ее с собой.

Через пару дней моя машина снова должна была быть на ходу, и мне больше никогда не пришлось бы встречать эту женщину на автобусной остановке из кошмара. Испытание закончилось. Я мог расслабиться.

***

Я знаю, о чем вы думаете. Смотрел ли я то DVD?

Да, черт возьми, смотрел. Но не сразу.

В ту ночь я бросил его в гостиной пошел спать. Жизнь глобально не останавливается, даже если какой-то случайный чувак в автобусе решает вытащить нож и выпустить вам кишки. Меньше чем через двенадцать часов мне снова нужно было продавать билеты, убирать кинозалы и собирать попкорн и сперму за копейки.

Диск пролежал на моем кофейном столике три дня, собирая пыль. И периодически выступая подставкой под стаканы. И только на выходных я смог его посмотреть. И, оглядываясь назад, я хотел бы, чтобы выходные вообще не наступали. И чтобы тот DVD так и остался подставкой под стаканы до самой моей смерти.

Я ожидал одного из трех: домашнего видеоблога, любительского порно или бредового самолюбования на уровне Нила Брина. Но того, что реально оказалось на том чертовом диске, я никак не ожидал.

Я нажал кнопку play. На темном экране под громкую техно-музыку появились слова “Свинка идет на убой 2”.

Крупный мужчина, связанный кожаными ремнями, висел на мясницком крюке в центре темной комнаты, сплошь застеленной плотными листами пластика. Его кожа была скользкой от пота и крови, из одежды остались только заношенные трусы, пожелтевшие от старой мочи, и резиновая маска свиньи на голове, закрывающая верхнюю половину лица.

Мужчина бился в путах, его крики приглушал красный кляп-шарик.

Вторая фигура вошла в кадр. высокая, одетая в ботинки, рваные джинсы, кожаный мясницкий фартук и рубашку с короткими рукавами, открывающую испещренные замысловатыми татуировками руки. Розы и колючая проволока.

Одной из затянутых в перчатки рук она держала длинный грязный охотничий нож.

– Визжи свинка, свинка, визжи!

Густая, безошибочно узнаваемая шепелявость Сеп. Я с трудом мог поверить своим глазам. На ней была кожаная маска, закрывающая большую часть лица, сальные волосы завязаны сзади в хвост. И невозможно было не смотреть на безумный мечущийся глаз.

Все снималось одним дальним планом. Вероятно, с камеры, установленной на штативе в нескольких метрах от сцены. Композиция и освещение не оставляли места для воображения.

Она провела пальцами по животу мужчины, поигралась с волосами на его груди, лаская его, как животное. Он задрожал и жалобно заскулил от страха. Сеп рассмеялась и повернулась к камере, демонстрируя нож.

Я узнал его. Тот же нож, которым она калечила сидение в автобусе.

Когда она снимала это?.. В тот же день? Всего за пару часов до того, как села со мной в автобус?

– Мы вырежем у свинки несколько лучших кусков, – произнесла она с преувеличенным энтузиазмом, будто ведущая детского садистского шоу. – А потом вскроем ей живот и поиграем с тем, что внутри…

Я позвонил в полицию в тот день. Единственный для меня способ жить с тем, что увидел.

Сеп воплощала в жизнь все свои маленькие извращенные фантазии о статусе кинозвезды, а другие люди умирали, чтобы воплотить их в реальность. Я не стану перечислять каждую подробность того видео, но скажу одно: запись оказалась чертовски длинной, и большую часть времени человек, которого она называла “Свинкой”, был жив.

И это, поверьте мне, совсем не хорошо.

Я все рассказал копам. Где познакомился с Сеп и когда. Что услышал имя “Кэл” в ее телефонном разговоре. Что у нее “студия” где-то в городе. Историю о том, как ее искалечил отец. И то, что она сняла “сотни” фильмов. А кто-то распространял их по миру.

И, конечно же, я отдал им и DVD. Если б не это, я все равно его уничтожил бы. Такое мерзости нет места среди людей, она должна гнить в хранилище улик.

И если бы на этом все закончилось, не думаю, что я стал бы об этом писать. Просто предоставил полиции разбираться и постарался обо всем забыть. Вернуться к маленькой скучной жизни, продаже билетов, мытью полов и выживанию от зарплаты до зарплаты.

Я думал, что такой “звезде”, как Сеп, просто нужно внимание.

Но… ничего не кончилось.

Потому что сегодня утром я обнаружил коробку с диском на своем журнальном столике. На диске маркером выведены слова “Свинка идет на убой”. А в футляр вложена записка, написанная от руки.

Ты обещал не болтать. Я разочарована.

Но меня больше беспокоит то, что тебе не понравился фильм. Не волнуйся, я тебя за это не виню, надо было дать тебе первую часть приключений Свинки. Поверь мне, ты многое теряешь, не зная контекста оригинальной истории.

Просто будь другом и никому об этом не рассказывай. В конце концов, мне все еще нужен исполнитель на главную роль в третьей части.

Сеп.

~

Оригинал (с) DraytonsFatStacks

⠀

Телеграм, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашем ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.

Удача не сопутствовала мне с рождения, с тех пор, как против воли вошел я в этот мир. Отец исчез еще того, как я появился на свет, а мать была безнадежно больной женщиной, большую часть жизни проведшей в психиатрических лечебницах. Мое воспитание целиком и полностью легло на плечи бабушки и дедушки. По сути, именно они стали мне родителями,и я никогда не пожелал бы себе иного.

Благодаря им, мое хаотичное начало жизни никак не повлияло на дальнейшее детство. Они провели меня через все. Кормили и одевали, преподавали ценные жизненные уроки, которые и по сей день навсегда в моей памяти. Бабушка и дедушка жили в старом доме. Типичном доме, в стенах которого выросло не одно поколение: потертые обои из семидесятых и этот особый запах давнего жилья. Сколько бы мы ни убирались, он всегда первым встречал меня по ту сторону входной двери. Такого запаха не встретишь в новых домах.

Как бы то ни было, я знал только такую жизнь и наслаждался каждым ее моментом. Но была в нашем доме одна странность, которой я старался не придавать значения много лет. На первом этаже располагалась комната за тяжелой металлической дверью, всегда запертой на засов.

– Бабушка, что там? – спросил я, впервые услышав странные звуки с той стороны. Мне было всего четыре, я только-только научился составлять связные предложения, но даже для столь юного создания, эта массивная дверь казалась неуместной.

– Ты поймешь, когда вырастешь, – ответила она тогда.

И больше я не обращал на дверь внимания, но время от времени все же видел, как бабушка или дедушка входят в нее и запираются изнутри. Иногда они плакали там, иногда просто разговаривали. Толстый металл приглушал звуки. И только когда однажды проснулся от воплей пробивающихся через стены и засовы, я снова спросил их об этом.

Но сколько бы ни заговаривал о странной комнате, ответ всегда был один:

– Ты поймешь, когда вырастешь.

***

Вскоре после того, как мне исполнилось пятнадцать, наступил день икс. Моя первая девушка порвала со мной из-за какой-то тривиальной подростковой ерунды, казавшейся в то время проблемой вселенского масштаба. Сейчас я понимаю, что оба мы были глупыми детьми, и те недолгие отношения вряд ли как-то вообще повлияли на становление нас как людей. Но все же,тогда сердце мое оказалось разбито.

Конечно, бабушка и дедушка пытались помочь мне, говорили, что я еще найду настоящую любовь, что первые отношения всегда стремительно кончаются… Но никакие их слова, сколь убедительными они ни были, не отзывались в моем измученном гормонами теле. Неделями я сидел в своей комнате и рыдал под аккомпанемент депрессивной музыки. А потом они решили, что пришло время мне узнать секрет запертой комнаты.

Бабушка взяла меня за руку и подвела к ржавой металлической двери, десятилетиями хранившей свои тайны, еще задолго до моего рождения. Я стоял там на дрожащих ногах, наконец-то предвкушая великое открытие, ожидающее по ту сторону. Вынув из кармана ключ, она протянула его мне.

– Почему бы тебе не войти внутрь? – спросила она, но слова больше походили на приказ.

– Что там?

– Этого не объяснить простыми словами. Это нужно испытать на себе. Проведи внутри хотя бы минуту и ты поймешь, что я имею в виду.

Я колебался, но любопытство оказалось сильней. Дрожащей рукой, я вставил ключ в замочную скважину. А когда потянулся к ручке, бабушка дала мне последнее напутствие:

– Оставайся внутри, пока не поймешь, но не задерживайся. Несчастья ждут тех, кем движет жадность.

И под ее ободряющую улыбку я вошел внутрь. Зловещее предречение, сказанное добрым голосом, оставило меня в смятении, на островке где-то между страхом и спокойствием. Вся свою жизнь я чувствовал себя в полной безопасности рядом с этой женщиной, и, несмотря на загадочную тайну, скрытую в комнате, поверил ей и тогда.

Дверь закрылась, оставив меня в темноте. Я пошарил рукой по влажным обоям, борясь с дискомфортом, и вскоре нащупал выключатель. Единственная голая лампочка осенила тусклым светом обои с тонкими красными полосками и красный ковер, чистый, хоть и мокрый.

Комната оказалась на редкость уродливой, но не это меня по-настоящему беспокоило, а пустота. Там не было никакой мебели, только ковер, обои и стены.

Я стоял в центре квадратной комнаты, пытаясь понять, что нужно сделать. Боль и печаль, вызванные расставанием все еще бурлили в глубине моего сознания, но стоило войти в комнату, и чувства как будто притупились.

Как бы странно это ни звучало, но я почти физически чувствовал, что депрессия, разрывающая душу несколько недель, покидает меня. Будто комната поглощала печаль, и секунда за секундой я исцелялся.

Но вот что странно. Обои. Теперь они блестели капельками влаги. Я подошел, чтобы проверить, и по стенам потекли ручейки. А из толщи бетона начали доноситься звуки, похожие на плач. Приглушенные стоны. Всхлипы. Сотнями голосов неслись стенания, сливаясь в симфонию скорби, и как бы пугающе это ни звучало, рыдания комнаты несли облегчение. Я быстро понял, что вода на стенах – это слезы. Комната плакала за меня, опустошая и освобождая. Я стоял и просто ждал, пока последний уголек тоски не погаснет. Несколько минут спустя, все прошло. Мой мир больше не разваливался на части. Жизнь снова была прекрасной.

Но, успокоившись, я вспомнил предостережение бабушки:

Оставайся внутри, пока не поймешь, но не задерживайся. Несчастья ждут тех, кем движет жадность.

Пришло время уходить. Бабушка ждала меня снаружи с улыбкой на лице.

– Теперь ты понял?

Я согласно кивнул. То, как работает комната осталось загадкой, но ее назначение я понял. Комната изымала эмоции, была местом, где человек мог бы восстановить внутренний покой после трагедий и потрясений.

– Как это работает?

– Не знаю. Эта комната всегда была здесь с тех пор, как мой прапрадед построил это место. Он умер задолго до моего рождения, а другие члены семьи никогда его не понимали.

У меня осталось много вопросов, но непонятно было с чего начать.

– Девон, запомни пожалуйста. Комнатой можно пользоваться только когда тебе грустно.

– Почему?

– Печаль – это эмоция, берущая начало вне тебя. Это реакция на действия других людей. И она не причинит тебе вреда. Но гнев, ревность, страх – эти эмоции нельзя скармливать комнате.

– Что произойдет, если это сделать?

– Пострадают люди, и тебе придется с этим жить.

Бабушка не стала объяснять подробнее, да ей и не нужно было, если говорить честно. Дедушка молчал, но он практически никогда и не входил в комнату. Время от времени он лишь просил меня не злоупотреблять ею, но я жил счастливой жизнью и пользовался помощью комнаты плача не чаще пары раз год.

***

Жизнь моя шла своим чередом. Как и обещали бабушка с дедушкой, пару лет спустя я нашел настоящую любовь. Да, это были всего лишь вторые мои отношения, и я скептически относился к понятию “любовь”, но все же дал им шанс. И несколько лет спустя окончательно понял, что она та самая.

Когда нам было двадцать три года, я сделал предложение Лиз, конечно сначала выяснив, что думают о ней дедушка и бабушка. Они полюбили ее так же сильно, как и я сам, что развеяло все сомнения. Летом следующего года мы планировали пожениться, и уже жили вместе к тому времени.

Свадьба должна была выйти скромной, ведь ни у кого из нас не было большой семьи. У меня только дедушка с бабушкой, у нее – родители, дядя и пара братьев. Мы планировали собрать лишь самых близких наших друзей на церемонию на пляже.

Но чем меньше времени оставалось до церемонии, тем больше разрасталось тревожное чувство у меня в животе. Я не понимал, было ли это связано с невестой или событием, но что-то определенно было не так.

А потом мне позвонил дедушка. Голос его звучал отрывисто и надломлено…

– Ее не стало, Девин…

Он пытался, но не смог сказать больше ни слова. Дедушка всегда был немногословен, но тогда… Бабушка была старой женщиной, и ее смерть не должна была нас удивить, вот только она не была естественной. Пьяный водитель сбил ее и бросил на дороге, пустившись в бега.

В тот день маленькая частичка меня умерла вместе одним из самых дорогих людей. Свадьбу отложили. Я вернулся к дедушке, чтобы поддержать его.

***

Следующие несколько недель прошли как в тумане. Дедушка бесцельно бродил по дому, пытаясь как-то жить после потери единственной своей любви. Я все ждал, что он войдет в Комнату… но нет. Он приходил, подолгу стоял перед дверью, а потом возвращался к своим делам.

– Почему ты не зайдешь? – спросил я его однажды.

– Я хочу чувствовать. Хочу оставить рядом с собой хотя бы часть ее, даже если это причиняет мне боль.

В тот день я усвоил новый урок: печаль это не всегда нездоровая или плохая эмоция. Горе – естественная реакция психики на исчезновение значимых вещей или людей. Я стал меньше пользоваться комнатой, заходя внутрь только в самые дерьмовые дни.

Три месяца спустя сукиного сына, убившего бабушку поймали. Суд был коротким: его засняла дорожная камера, его лицо и номер автомобиля попали в полицию, но он не был владельцем машины, поэтому арест оказался не мгновенным.

Никогда в своей жизни я не испытывал такой ненависти и жгучего гнева по отношению к другому человеку. Весь суд он непринужденно сидел, без следа вины на лице. Даже посмеивался, о чем-то болтая со своим адвокатом. Он так и не раскаялся, а когда его признали виновным лишь разозлился.

Вернувшись домой, я все еще бурлил от гнева. Ни одна клеточка моего существа не чувствовала, что справедливость восторжествовала. Дедушка тоже не выглядел довольным, но он не был так расстроен как я.

Как только он заснул, я понял, что сам не смогу справиться с эмоциями. Пришло время посетить Комнату, но не для того, чтобы оставить там печаль. Нет. Я хотел избавиться от гнева.

Дверь широко распахнулась. Пустая потрепанная комната встретила меня. Я шагнул внутрь, открываясь ей навстречу, готовый отпустить эмоции. Мгновение я просто стоял посреди комнаты, ожидая когда что-нибудь произойдет. Но гнев никуда не ушел. Даже когда стены и пол стали влажными, ненависть не уменьшилась ни на толику.

А потом я заметил цвет слез. Сначала это было едва заметно в тонких дорожках и ручейках, но вскоре все стены окрасились алым. Они не плакали. Они кровоточили.

Но это зрелище не обратило меня в бегство. Я стоял, ошеломленный, охваченный сбивающей с толку смесью жгучей ярости и экстаза. Наполненный праведным гневом, я ликовал, чувствуя, как расползается боль, хоть и не знал, куда она уходит. Стены кричали в агонии, таких звуков я еще никогда от них не слышал.

Прошла минута или час, не знаю…

– Что ты наделал? – в шоке спросил дедушка, ворвавшись в комнату.

Я обернулся и уставился в его пораженное, испуганное лицо, багровещее в свете кровавых потоков. Оправившись от ужаса, он схватил меня за руку и выволок из комнаты.

А когда дверь закрылась, я снова пришел в себя. Гнев, кровь… извращенная радость обернулась непреодолимым стыдом.

– Я… я…

– Мы же говорили никогда не входить в комнату, когда злишься! Люди пострадают, зачем ты сделал это?

Я никогда не видел дедушку в таком гневе.

– Я просто хотел, чтобы это прошло.

– Ты не понимаешь, что наделал! Будут последствия, которые нам и не снились!

Позже я понял, что он не был зол на меня. Скорее разочарован. Он не мог понять, почему я сделал это, он считал меня лучшим человеком.

– Твоя бабушка никогда такого не пожелала бы… – И он оставил меня одного в темноте.

Никто из нас больше не заходил в ту комнату. Я не мог выносить стыда и научился подавлять чувства, загоняя их в самые дальние уголки сознания. Шли месяцы и все постепенно вернулось к норме. Мы жили полной жизнью так, как хотела бы бабушка.

Через неделю после инцидента по району поползли слухи. Человек, сбивший бабушку был найден мертвым в камере. Причину смерти официально не объявили, но люди утверждали, что его кровь вскипела, разрушая его изнутри. Его лицо превратилось в маску страдания.

Я знал, что это моих рук дело, что это сделал гнев, выплеснувшийся в комнате. Но не чувствовал ни малейшей вины.

После смерти водителя, в доме поселилась странная темная энергия. Я не мог точно определить, что чувствовал, но даже этого зловещего предзнаменования было недостаточно, чтобы затмить предстоящие события.

Мы снова назначили дату свадьбы, и следующим летом я, наконец, женился на любимой женщине. Примерно в то же время дедушка начал сдавать. Он сильно похудел, почти не ел. А вскоре у него обнаружили неоперабельный рак поджелудочной железы.

Эта новость поразила меня до глубины души, но он не был удивлен или подавлен. Дедушка прожил долгую удивительную жизнь, и был готов уйти.

– Я был счастлив воспитывать тебя как сына. Пожалуйста, не прекращай жить, когда меня не станет. Будь счастлив, заведи семью, о которой всегда мечтал.

У нас было время подготовиться. Его кончина не вызвала шока. Я плакал, но не сломался, как было с бабушкой. Даже не вспомнил о Комнате. Она осталась в прошлом.

***

Я унаследовал дом, и, поскольку лучшего варианта у нас не было, мы с женой переехали туда. Чтобы создать собственную семью. Она занялась ремонтом, чтобы дом стал более современным. Мне нравилось, как все было устроено у бабушки и дедушки, но дом и правда выглядел очень старомодно.

Однажды она спросила меня о комнате, о месте, про которое я и не думал ей говорить. Я знал, что рано или поздно мы придем к этому разговору, но боялся, что она подумает, что я сошел с ума. Тем не менее, когда пришло время, я постарался рассказать ей о комнате, как бы странно это ни звучало. Сначала она подумала, что я шучу, но я был слишком серьезен.

– Могу я заглянуть внутрь?

Я не мог позволить этого. Никому нельзя было входить и на двери появились новые запоры. Несмотря ни на что, она мне поверила. Доверилась моему суждению, хотя и не понимала, что произойдет, если войти внутрь. Просто доверилась и держала обещание.

Мы жили счастливо. Вскоре Лиз забеременела, не прошло и года. Мы оба были на седьмом небе от радости. Несколько месяцев мы провели переделывая гостевую в детскую и делая дом безопасным для ребенка.

А на пятом месяце беременности у Лиз начались схватки. Я немедленно отвез ее в больницу. Ее сразу забрали: Лиз рожала. Несмотря на все усилия врачей, ребенок не выжил.

Тяжелая депрессия накрыла нас обоих. Впервые за несколько лет я подумал войти в Комнату. Но слова дедушки все звучали в глубине сознания: мне нужно почувствовать боль, это слишком важно, чтобы просто стереть. И я старался оставаться сильным и поддерживать жену.

Но в этой тяжелой битве мы оба проигрывали…

Однажды ночью я проснулся, весь в поту, от повторяющегося кошмара. Вдруг почувствовав удушающую вину за смерть нашего ребенка, будто мои действия каким-то образом привели к его смерти. Жены не было рядом. А с первого этажа, приглушенные толщей стен, доносились сотни криков боли и страдания.

Я сразу понял, что произошло. Она вошла в комнату плача. Как она попала внутрь? Сбитый с толку, я спустился вниз. Она нашла спрятанные ключи, а навесные замки сорвала ломом.

Я распахнул дверь и обнаружил жену, сидящей в озере слез, лужа была настолько глубокой, что соленая вода полилась через порог в гостиную. Но стены давно уже перестали плакать. Приглушенные звуки, которые я слышал были вовсе не рыданиями. Это был смех. Лиз сидела в озере слез с пустым выражением на лице.

– Лиз, что ты делаешь?

Она не ответила. Даже не взглянула в мою сторону. Она вообще ни на что не реагировала, будто впала в кататонию. Мне пришлось вынести ее из комнаты и запереть дверь. Она все еще была жива, но пуста внутри. Моя любовь так долго пробыла в комнате, что все эмоции, которые она когда-либо испытывала напрочь вытянуло из нее. Женщина которую я любил ушла.

Я вызвал скорую помощь. А что еще мне оставалось? Ей было уже не помочь. Лиз поместили в психиатрическую лечебницу как безнадежную больную, оставив совсем одну в этом мире.

Ежедневно я прихожу к ней, но едва ли она узнает меня.

Сосущая пустота внутри зовет меня в комнату плача.

Это так заманчиво, ничего не чувствовать.

~

Оригинал (с) RichardSaxon

⠀

Телеграм-канал, чтобы не пропустить новые посты

Еще больше атмосферного контента в нашей группе ВК

⠀

Перевела Юлия Березина специально для Midnight Penguin.

Использование материала в любых целях допускается только с выраженного согласия команды Midnight Penguin. Ссылка на источник и кредитсы обязательны.