ИНТЕРЕСНО ОБО ВСЁМ

Из древности к нам пришло особое отношение к некоторым числам. Число 7 — одно из них.
Кто-то говорит, что 7 – число дней смены фаз лунного месяца (четверть, половина, полная и новолуние – а все вместе 28).
Другие утверждают, что 7 – это число видимых на небосклоне «планет» (Меркурий, Сатурн, Марс, Юпитер, Венера плюс Солнце и Луна).
Третьи убеждены, что всё намного проще, поскольку почти каждое земное млекопитающее имеет 7 шейных позвонков, о чём уже сотни тысяч лет назад прекрасно знали древние люди, которым приходилось делить добытую пищу среди членов своего племени.

Кто был автором идеи назвать чудесами света именно эти семь творений рук человеческих, тоже точно не известно (хотя на этот счёт существует несколько предположений), но начиная с IV века нашей эры с ним никто не пытался спорить. Мы тоже не станем этим заниматься.

Итак, семь чудес света:

Египетские пирамиды

Пирамиды – единственное чудо из заветной семёрки, сохранившееся до наших дней. Оно же и самое древнее: возраст трёх великих пирамид, которыми восхищались греки и продолжаем поражаться мы, – фараонов Хеопса, Хефрена и Микерина (Хуфу, Хафра и Менкаура) – около пяти тысяч лет. Эти колоссальные сооружения пока неподвластны влиянию времени. Самая громадная – пирамида Хеопса – высотой 147 метров сложена из 2 300 000 каменных глыб, весом до десятков тонн.

Пирамиды служили усыпальницами царям Египта и строились в течение десятков лет при их жизни и правлении. Как это происходило, в точности неизвестно. Одни историки говорят, что строителями были бесправные рабы, другие – что на возведении пирамид за кормление трудились египетские крестьяне, сменявшие друг друга каждые три месяца
Это предположение имеет вполне логичный, на мой взгляд, вариант, согласно которому крестьяне трудились на возведении пирамид в периоды разлива Нила, когда сельхозработами заниматься было нельзя, и вся масса крестьян оказывалась не у дел. После того, как Нил возвращался в свои берега, начинались сельхозработы).
До сих пор неизвестно также в точности, каким способом втаскивали гигантские глыбы наверх по мере роста пирамиды. Какой-либо техникой, кроме блоков и рычагов, строители в то время не располагали.
Кто-то из исследователей предположил даже, что затаскивали блоки по специальным насыпям из песка – пандусам. Если это действительно было так, то общий объём проделанных работ колоссально возрастает…
Как бы то ни было, работа гигантская и удивительно точная: блоки сложены так, что между соседними не втиснется лезвие ножа (это, правда, заезженное художественное преувеличение).
С точки зрения современного человека, пирамиды бессмысленны, зато величественны и совершенны. Поэтому и сегодня они неизменно поражают всех, кто их видит.

Сады Семирамиды (висячие сады Вавилона)

Легенда гласит, что царь Вавилона Навуходоносор II, правивший в VI веке до нашей эры, решил подарить своей любимой жене Ами́тис, родившейся в зелёных просторах Мидии (древнее государство на западе современного Ирана), оазис – точную копию её родины.

Согласно другой легенде, сады построили для царицы Семирамиды, и назвали их её именем. Сады располагались на широкой четырёхъярусной башне. Ярусы засы́пали толстым слоем плодородной земли, в которую посадили диковинные растения, причём не только цветы, но и высокие пальмы, и деревья разных пород. Для полива этих садов сотни рабов качали воду из Евфрата.

Триста лет спустя великий завоеватель Александр Македонский был настолько восхищён красотой садов, что решил сделать Вавилон столицей своего государства.
Но шли годы и столетия, город приходил в упадок, наводнения разрушали строения из плохо обожжённой глины, и прекрасные висячие сады рассыпались в прах.

Храм Артемиды Эфесской

Древнегреческий город Эфес на полуострове Малая Азия (территория современной Турции) его жители посвятили богине Артемиде. В VI веке до нашей эры они решили построить своей покровительнице величественный храм – Артемиссио́н, превосходящий красотой все известные святилища. Строительство поручили архитектору Херсифрону, который создал проект и взялся за дело. Задача оказалась настолько огромной и сложной, что до завершения работ Херсифрон не дожил. Дело продолжил его сын Метаген, но тоже не сумел довести до конца. Заканчивали стройку архитекторы Пеонит и Деметрий.
Всего, как гласит история, строительство заняло 120 лет. И всё же прекрасный храм – гигантское строение площадью более 6000 квадратных метров, опоясанное двумя рядами высеченных из мрамора огромных колонн 18-метровой высоты, – был построен.
Увы, простоял он не более ста лет. В 356 году до нашей эры житель Эфеса Герострат поджёг храм, решив таким образом увековечить своё имя.

Эфесцы не смирились с утратой. Собрав деньги, они восстановили храм в прежнем великолепии, превратив его не только в святилище Артемиды, чья 15-метровая статуя была установлена в главном зале, но и в собрание произведений искусства выдающихся художников того времени. По сути, храм Артемиды стал самым знаменитым музеем античности, просуществовав в таком качестве более 600 лет.

В 263 году нашей эры готские племена захватили Эфес и разграбили храм.
В византийский период его мраморную облицовку разобрали, чтобы использовать как строительный материал, а речные наносы похоронили остатки фундамента, и лишь в XIX веке английские археологи на шестиметровой глубине открыли вновь следы некогда великого сооружения.

Статуя Зевса Олимпийского

V век до нашей эры. Город Олимпия считался во всей Древней Греции священным. Здесь располагались храмы и святилища богов, именно здесь начали проводиться Олимпийские игры, с которыми древние греки связали своё летоисчисление.
Главной святыней Олимпии был храм верховного бога Зевса со статуей работы великого скульптора Фи́дия.

Высота сидящего на троне бога достигала 17 метров. Основа статуи вырезалась из дерева, потом на неё накладывали искусно выточенные из слоновой кости пластинки и чеканное золото. Существует легенда о том, что когда Фидий закончил свой труд, то подошёл к статуе и спросил: «Ну что, Зевс, ты доволен?» В этот момент раздался удар грома, и по мраморному полу перед троном пробежала трещина.

Прошли века. Частые в Греции землетрясения разрушили большинство храмов Олимпии, однако статуя Зевса пережила многие из них.
Византийские императоры перевезли её со всеми предосторожностями в Константинополь, хотя религия языческих богов уже сменилась христианством и изображения прежних кумиров были не в чести.

В V веке нашей эры пожар уничтожил дворец императора Феодосия, где находилась статуя. Деревянный колосс стал добычей огня. Но по сохранившимся свидетельствам тех времён, рисункам и записям учёные смогли узнать, как выглядело творение Фидия, просуществовавшее почти тысячелетие.

Галикарнасский мавзолей

Не только египетские фараоны заранее заботились о своих гробницах. Царь Мавсол, правитель города Галикарнас в Малой Азии, известный в истории лишь своей жадностью, решил сделать то же самое. Он приказал построить мавзолей, который должен был одновременно стать храмом, где Мавсолу воздавались бы божеские почести.
Мавсол пригласил лучших архитекторов, и примерно в 360 году до нашей эры строительство началось. Сам Мавсол до его завершения не дожил, возведение мавзолея продолжила его вдова, царица Артемисия. Но и ей не удалось увидеть мавзолей построенным.
Полностью усыпальница была закончена лишь при внуке Мавсола. Это было большое прямоугольное здание шириной 66 метров, длиной 77 и высотой 46 метров. Мраморные колонны и статуи, выложенные белым мрамором ступени, поднимающиеся в зал для жертвоприношений в честь царя…
Историки и писатели древности единодушно описывали гробницу Мавсола как необыкновенно прекрасное сооружение.

Мавзолей простоял около 1800 лет, хотя частые землетрясения его изрядно повредили. Разрушили же чудо света окончательно не силы природы, а крестоносцы, захватившие в XV веке побережье Малой Азии. О великом творении древних ваятелей сегодня напоминают лишь плиты с античными барельефами да фрагменты статуй, хранящиеся в Британском музее, куда они были перевезены с раскопок.

Колосс Родосский

В 305 году до нашей эры остров (и город) Ро́дос вознамерился захватить полководец Деметрий. Как он ни старался, ничего у него не получилось. В честь одержанной победы ро́досцы решили возвести гигантскую статую бога Гелиоса, которого считали покровителем острова.

Проект был уникален тем, что статую решили делать из бронзы. Существовавшая до тех пор технология бронзового литья шедеврами похвастаться не могла. Но родосский скульптор Харес сумел сделать невероятное. Он отлил частями, а потом собрал гиганта высотой 35 метров, слава о котором мгновенно (со скоростью передвижения парусных и вёсельных кораблей) разнеслась по всему Средиземноморью.

К сожалению, простоял Колосс совсем недолго. Через 56 лет разрушительное землетрясение почти уничтожило город. Рухнула, разбилась и гигантская статуя. Обломки её лежали на земле ещё около тысячи лет, пока захватившие Родос арабы не продали их как бронзовый лом заплывшему на остров купцу.
Как именно выглядела бронзовая скульптура, ныне точно неизвестно. Предположений много. Сейчас на острове Родос туристам предлагают массу вариантов изображений. В принципе, каждое из них выглядит впечатляюще.

Александрийский (Фаро́сский) маяк

Маяк на острове Фарос, открывавший вход в порт основанного Александром Македонским города Александрии (Египет), был построен в 280 году до нашей эры. Каменную башню высотой 120 метров возвели всего за пять лет, хотя для её строительства пришлось из острова сделать полуостров: между Фаросом и «большой землёй» насыпали дамбу, по которой доставляли строительные материалы.

Маяк не только указывал путь судам. Одновременно он был и крепостью, где размещались немалый гарнизон, запасы воды и пищи. На башне античные инженеры установили систему увеличивающих зеркал, с помощью которой наблюдатели обнаруживали вражеские корабли задолго до того, как они появлялись в пределах порта. Но эта сторожевая башня была к тому же и прекрасна, потому и попала в список чудес.

Уходили в историю сменяющие друг друга империи и государства, ветшал и маяк. Окончательно он был разрушен в XIV веке нашей эры. К сожалению, и в этом случае мы можем только предполагать, как именно выглядело это чудо света. Кроме словесных описаний современников иных свидетельств не сохранилось.

А теперь о других чудесах, которые заслужили право так называться.

В те далёкие времена, когда греки объявили о семи чудесах света, Земля казалась немыслимо огромной. Древние греки и римляне ничего не знали о великих цивилизациях Китая, Индии, Японии. И ни те, ни другие не представляли себе, что на планете существует громадный континент, названный потом Америкой...

Через интернет было проведено всемирное голосование по определению новых «семи чудес», сохранившихся и поныне. В голосовании приняли участие около 100 миллионов пользователей сети. Вот что они включили в число новых семи чудес света:

1. Великая Китайская стена.

2. Город Мачу-Пикчу в Перу.

3. Город Петра в Иордании.

4. Город Чичен-Итца на полуострове Юкатан в Мексике.

5. Римский Колизей.

6. Статуя Иисуса Христа в Рио-де-Жанейро.

7. Мавзолей Тадж-Махал в Индии.

Каждое из этих творений достойно преклонения перед их создателями, но "за бортом" осталось ещё немало шедевров, которые вполне могли бы занять своё место среди чудес света.

Интересно бы знать, что войдёт в следующую «семёрку чудес» лет через пятьсот уже из нашего времени. Атомная бомба? Первый спутник? Компьютер? Интернет? Суэцкий и Панамский каналы? Насыпные острова в океане из обыкновенного бытового мусора?

Или нечто иное, замысел чего только зреет в мозгу нового гения?

Для удобств подсчёта рассмотрим рейтинг крупнейших народов северокавказской языковой семьи в порядке убывания численности населения.
Итак:

1) Чеченцы – на́хский народ, который составляет коренное население Чечни, а также западных районов Дагестана (Хасавюртовский, Новолакский, Казбековский, Бабаюртовский, Кизилюртовский и Кизлярский районы). Чеченцы проживают также в Сунженском и Малгобекском районах республики Ингушетия.
По данным Росстата на Северном Кавказе проживает 1,4 млн. чеченцев, что делает их крупнейшим народом Северного Кавказа.

2) Аварцы – самый многочисленный народ Дагестана, и один из самых крупных народов Северного Кавказа. В 12 районах Дагестана численность аварцев составляет более 90%, к ним относится бо́льшая часть горной территории республики, в равнинных районах аварцы составляют одну треть от всей численности населения республики.
До 1930 годов аварцы делились на множество субэтносов (андийцы, арчинцы, каратинцы, тиндинцы и т.д.), которые в советский период были объедены в один этнос.
В Дагестане проживает около 870 000 аварцев, что составляет 29 % от общей численности населения республики.
В списке крупнейших народов кавказской языковой семьи аварцам принадлежит 2-е место.

3) Черкесы – в прошлом являлись самым многочисленным народом Северного Кавказа, но после окончания Кавказской войны (Российской империи) многих депортировали в Турцию.
В советский период черкесы были искусственно разделены на 3 этнические группы: адыгейцев, черкесов и кабардинцев.
Сегодня российские черкесы (ады́ги) живут раздельно в отдельных регионах: Адыгея, Карачаево-Черкесия, Кабардино-Балкария, Краснодарский и Ставропольский края.
Общая численность адыгов – около 720 000 человек. По численности среди народов Северного Кавказа они занимают 3-е место.

4) Даргинцы – второй по численности народ Дагестана, и один из крупнейших народов Северного Кавказа с численностью населения – 589,5 тысяч человек.
Это 4-е место среди представителей кавказской языковой семьи.
От общей численности населения Дагестана даргинцы занимают около 17%, проживают в центральной части и в горных районах республики: Акушинском, Левашинском, Кайтагском, Сергокалинском и Дахадаевском.
В советские годы часть даргинцев была переселена в равнинные районы Дагестана. Даргинцы имеют субэтносы. Это кайтагцы и кубачинцы.

5) Лезгины являются одним из крупнейших народов Кавказа, общая численность которых в мире составляет по разным оценкам от 800 тысяч до 1 млн. человек. Основной ареал проживания лезгин – это Южный Дагестан, (где их проживает до 473000 человек) и Северный Азербайджан (около 400000 человек). Данная территория носит историческое название – Лезгистан.
По численности на Северном Кавказе среди народов, говорящих на кавказских языках, лезгины занимают 5-е место.

Мы рассмотрели список крупнейших народов кавказской языковой семьи.
При помощи данных Росстата подсчитаем их общую численность.
Складываем пятерку крупнейших северокавказских народов, к ним прибавляет тех, кого мы не перечислили и получаем 4,7 млн. человек.
От общей численности населения Северного Кавказа кавказцы составляют около 31,5%.

Если же подобные надписи или изображения касаются религиозных чувств, вопросов расы, этнической принадлежности, пола или политических взглядов, то гражданина могут привлечь к ответственности за возбуждение ненависти либо вражды, добавил юрист. Кроме того, особое внимание уделяется иллюстрациям, которые способны трактоваться как оскорбление представителя власти.

https://regions.ru/bezopasnost/chehol-dlya-telefona-mozhet-p...

«Если карикатура или надпись на чехле содержит в себе признаки унижения достоинства лица, занимающего государственную должность, и используется в публичном пространстве, она может быть расценена как нарушение статьи 319 УК РФ, предусматривающей ответственность за оскорбление представителя власти при исполнении им своих обязанностей. В ряде случаев граждане уже привлекались к ответственности за изображения на одежде или автомобилях с намеками на политических деятелей, что формирует судебную практику и в отношении других видов визуального самовыражения», – заключил спикер.

В небольшом подмосковном городке Верея археологи, в ходе проводимых там раскопок, обнаружили уникальный артефакт. Речь идёт о личной печати наполеоновского офицера. Как признались учёные, такого рода находка была сделана впервые. Впрочем, место обретения артефакта вполне обосновано. Верея находится в 20 км от Бородинского поля. Изучив предмет, специалисты с большой долей вероятности определили владельца печати. Это лейтенант Луи фон Гаденштедт. На печати изображён мужчина в форме и дерево, которое скорее всего является геральдическим. Две ветви дерева отпилены и лишь одна даёт потомство. После работы в архивах удалось узнать судьбу владельца печати. Он попал в плен в сентябре 1812 года и впоследствии живой и невредимый вернулся на Родину.

Источник: Первый Интересный Канал https://firstinteresting.ru/

Не устоял перед очарованием юной графини и уже женатый Пушкин. Впоследствии друзья Пушкина, супруги Вяземские, рассказывали издателю "Русского архива" П. И. Бартеневу, что Пушкин на светских вечерах "открыто ухаживал" за Соллогуб.
Судя по письмам Пушкина, Наталья Николаевна ревновала супруга ко всем хоть немного привлекательным женщинам и своими упреками постоянно заставляла оправдываться в том, что его поведение не выходит за рамки благопристойности.

П. Е. Щеголев в исследовании "Дуэль и смерть Пушкина" предполагал, что происходило это вовсе не из-за глубокой сердечной привязанности Натальи Николаевны к мужу: "Увлечение Пушкина, его предпочтение другой женщине было тяжким оскорблением, жестокой обидой ей, первой красавице, заласканной неустанным обожанием света, двора и самого государя".

Надежда Соллогуб, соперничавшая с Натали на придворных балах, вызывала у нее самые неприязненные чувства. С мстительным торжеством Натали сообщала в одном из писем к мужу, как ей удалось отбить поклонника у Соллогуб.
Андрей Карамзин в письме В. Ф. Вяземской (17-18 октября 1834 года) рассказывал о Наталье Николаевне, дружившей с дочерью Вяземских Марией: "Она сердится на Мари за молчание и за дружбу с графиней Соллогуб; постоянство ее ненависти к последней заставляет хохотать до слез".

Уехав в 1834 году в калужское имение родителей Полотняный Завод, Наталья Николаевна никак не может отрешиться от злых мыслей о сопернице. Пушкин в конце мая 1834 года выговаривал ей в письме: "Лучше бы ты о себе писала, чем о Sollogoub, о которой забираешь в голову всякий вздор - нa смех всем честным людям и полиции, которая читает наши письма".

Рассказ Пушкина о том, как он представлялся великой княгине Елене Павловне, опять вызывает ревнивые предположения Натальи Николаевны, самым знаменательным в этом событии для неё была встреча с фрейлиной княгини Надиной. И Пушкину в ответном письме приходится терпеливо объяснять, что в тот день дежурной при княгине была другая фрейлина.

Стараясь избежать ревнивых обвинений, Пушкин в письмах к жене о всех женщинах отзывался с нарочито грубоватым пренебрежением. А. П. Керн, которую поэт некогда воспел как "гения чистой красоты", в письме к Наталье Николаевне 29 сентября 1835 года он презрительно называет "дурой". А в то же время деловую записочку, посланную самой Керн, заканчивает словами: "Прощайте, прекрасная дама, будьте покойны и довольны, и верьте моей преданности".

По поводу графини Надины Пушкин писал супруге 21 октября 1833 года: "Охота тебе, женка, соперничать с графиней Соллогуб. Ты красавица, ты бой-баба, а она шкурка. Что тебе перебивать у ней поклонников? Все равно кабы граф Шереметев стал оттягивать у меня кистеневских моих мужиков".
Эта история проливает свет на одно загадочное обстоятельство. Весной 1833 года Пушкин брал позволение "отправиться на два дня в Кронштадт". Сохранился даже его билет с датой 26 мая. Дело в том, что 27 мая из Кронштадта уезжала за границу на пароходе прекрасная Надина. Поэт не удержался, чтобы не проводить ее. И скорее всего - втайне от жены.

В июле 1836 года Соллогуб уезжает в Баден-Баден. Мать Андрея Карамзина, находившегося в то время за границей, шлет ему встревоженное письмо по поводу Надины, прося "серьезно поразмыслить над своим поведением по отношению к ней". Мать не допускает возможности брака между молодым человеком и девушкой, которая старше его, и советует Андрею сдержать свои чувства, чтобы не скомпрометировать себя и Надину и не оказаться замешанным в какую-нибудь скандальную историю. Особенно ее беспокоит то, что у хорошенькой фрейлины появился могущественный поклонник, соперничество с которым было бы весьма опасным. "Она влечет в своей свите одно известное лицо, которое, говорят, покинуло Россию, чтобы следовать за ней..." - сообщала Карамзина. Речь шла о брате царя великом князе Михаиле Павловиче.
Но беспокойство Карамзиной, как и ревность Пушкиной оказались напрасными. Шутя вскружив головы своим многочисленным обожателям, Соллогуб за границей неожиданно вышла замуж за отставного штаб-ротмистра А. Н. Свистунова (брата декабриста П. Н. Свистунова) и была очень счастлива своим выбором. Впоследствии ее муж стал членом Министерства иностранных дел и получил звание камергера двора.

Ни Наталья Николаевна, ни друзья Пушкина, упрекавшие его за то, что и после женитьбы он не может не отдать дань восхищения красоте других женщин, не поняли того, что сумела понять чуткая и проницательная М. Н. Волконская, писавшая: "Как поэт, он считал своим долгом быть влюбленным во всех хорошеньких женщин и молодых девушек, с которыми он встречался.
В сущности, он обожал только свою музу и поэтизировал все, что видел..."

Другая упомянутая в письме Павлищевой женщина - "новобрачная не особенно высокого рода", чье обаяние затмевало красоту Натальи Николаевны, - Ольга Александровна Булгакова, дочь московского почт-директора. Незадолго до свадьбы Пушкина ее обвенчали с князем А. О. Долгоруковым. Пушкин был на празднике, устроенном в доме молодоженов. Отец Ольги, А. Я. Булгаков, писал брату в Петербург 19 февраля 1831 года: "До сих пор еще толкуют о славном бале наших молодых, хваля особенно ласку и ловкость Ольги. Поэт Пушкин также в восхищении от нее; говорил, что невозможно лучше Ольги соединять вместе роль девушки, только что поступившей в барыни, и хозяйки".

В увлечении Пушкин признавался: "Я бы ее воспел, да не стихи на уме теперь". Действительно, более чем неуместным было бы для поэта воспевать в стихах чужую жену накануне собственной свадьбы. Вскоре на одном из московских вечеров чета Пушкиных и супруги Долгоруковы, сидевшие рядом, оказались в центре всеобщего внимания. Булгаков с гордостью сообщал брату 23 февраля 1831 года: "Беспрестанно подходили любопытные смотреть на двух прекрасных молодых. Хороша Гончарова бывшая, но Ольге все отдают преимущество".

Ольга не отличалась классической красотой, недаром домашние прозвали ее "курноской". Но ее живость, ум, значительная образованность и великолепное знание всех тонкостей светского такта делали ее неотразимой.

Оказалось, что ранее всех прелесть Оленьки успел оценить сам государь. Юную красавицу царь приметил на одном из маскарадов, когда она приезжала погостить к родным в Петербург. Восторженные комплименты по поводу ее маскарадного костюма, видимо, вскоре повлекли за собой особые царские милости, которые в то время одни считали великой честью, другие - бесчестьем. Что касается отца Оленьки, то он, как образцовый подданный, с благоговейным почтением воспринял монаршее внимание. С гордостью рассказывал брату в письмах, как царь, посетивший Москву в 1831 году, интересовался подробностями жизни и замужества Оленьки и спрашивал: "Помнит ли она маскарад князя Волконского?"
В этом, скорее всего, скрывался интимный намек: видимо, именно там, на маскараде у министра двора и уделов П. М. Волконского, исполнявшего и негласные функции посредника в амурных увлечениях императора, и решилась участь Оленьки.

Судя по письмам Булгакова 1831 года, отношения царя и Ольги выглядят весьма близкими. Приглашая ее на полонез, чтобы открыть один из московских бальных вечеров, царь "подошел к Ольге, взял ее за руку и прижал крепко: "Я надеюсь, что мы навсегда добрые друзья, как было в Петербурге?"
Во время чинного танца Николай и его партнерша оживленно беседовали. "Обо многом была тут речь", - многозначительно заканчивал А. Я. Булгаков (письмо К. Я. Булгакову от 27 октября 1831 года).

В другой раз он замечает, как Николай, найдя укромное место, нежничал с Ольгой: сняв с ее руки перчатку, "он поцеловал руку, а Ольга поцеловала его в щеку" (К. Я. Булгакову 8 ноября 1831 года).
Узнав, что Оленька в положении, царь с заботливым вниманием следил за состоянием ее здоровья, давал советы. Да и свой приезд в Москву подгадал так, чтобы это совпало с ее родами. В день, когда она разрешилась от бремени, прислал нарочного, чтобы узнать о самочувствии матери и ребенка, и предупредил, что вскоре сам заедет посмотреть на новорожденную малышку. Николай стал крестным отцом девочки, которую нарек Александрой.

Привязанность государя оказалась продолжительной. Пушкин в дневнике 1834 года рассказывал о новом приезде Николая в Москву: "Царь мало занимался старыми сенаторами, заступившими место екатерининских бригадиров, - они роптали, глядя, как он ухаживал за молодой княгиней Долгоруковой (за дочерью Сашки Булгакова! - говорили ворчуны с негодованием)".
Что же, сановников можно понять: их раздражало, что объектом монаршего внимания оказалась особа незнатного происхождения.

Масленицу 1834 года княгиня Долгорукова провела в Петербурге и получила специальное приглашение на дворцовый бал в Концертном зале. Дядя Ольги, петербургский почт-директор К. Я. Булгаков в письме ее отцу 26 февраля 1834 года отмечал, что это "милость особенная". Ольга на балу имела необычайный успех, затмив всех петербургских красавиц, от кавалеров не было отбоя, она "танцевала беспрестанно, за ужином сидела возле государя".
Пушкин присутствовал на этом вечере и был свидетелем торжества своей московской знакомой. Еще месяц назад, 26 января 1834 года, мать Пушкина писала дочери - О. С. Павлищевой, что на вечере в доме Бобринских Наталья Николаевна удостоилась чести сидеть за столом рядом с императором Николаем. Но как только явилась блистательная княгиня Долгорукова, она стала единственной владычицей царского сердца. К. Я. Булгаков 3 марта 1834 года сообщал брату, что на празднике в доме Волконского за ужином Ольга "опять сидела между государем и великим князем".
Брат царя, великий князь Михаил Павлович, относился к молодой княгине запросто, словно к человеку, близкому их домашнему кругу, и заезжал к ней, когда хотелось. Из письма К. Я. Булгакова 12 марта 1834 года узнаем: "Великий князь в субботу пил чай у Ольги и изволил пробыть от 8 до 11 часов".
В 1836 году Ольга путешествовала за границей, и сестра Андрея Карамзина Софья писала ему: "Предсказывают, что в баденском уединении ты влюбишься в княгиню Долгорукову, - она обольстительница известная". Но в то же время Ольга с присущим ей тактом сумела поставить себя так, что не потеряла ни уважения общества, ни симпатий друзей дома.
Судьба Оленьки в свете - лишь один из многочисленных подобных эпизодов, характеризующих нравы двора. Так, дневник Пушкина 1834 года открывается записью о драме флигель-адъютанта С. Д. Безобразова, который после свадьбы узнал о связи своей жены, бывшей фрейлины, с царем и сгоряча хотел было убить обоих. В обществе это восприняли как "сумасшествие", нисколько не сочувствуя чересчур щепетильному супругу.

Пушкина тревожило, что восхождение Натальи Николаевны по лестнице придворного успеха слишком напоминает историю Оленьки Булгаковой. Царь также отметил ее на одном из маскарадов, устроенных князем-сводней П. М. Волконским. Мать Пушкина в письме дочери Ольге 16 марта 1833 года писала, что их Наташа на маскараде "имела большой успех. Император и императрица подошли к ней и сделали ей комплимент по поводу ее костюма..."
Царь начал оказывать ей особенное внимание. В качестве исключительной милости ее приглашали на вечера в Аничков дворец, куда муж ее до получения камер-юнкерского звания доступа не имел. Сестры Натали, обычные провинциальные барышни, стали фрейлинами точно так же, как с началом возвышения Оленьки ее сестра Екатерина получила фрейлинский вензель.

"Не кокетничай с царем", - обеспокоенно предупреждал Пушкин в письме 11 мая 1833 года жену, с наивным тщеславием радовавшуюся царским ухаживаниям. А в светских кругах уже делали определенные выводы.
Посланник Геккерн настоятельно советовал Ж. Дантесу держаться подальше от Натали, видимо, опасаясь не столько ревности супруга, сколько монаршего гнева. Недаром Дантес в письме Геккерну 6 марта 1836 года вспоминал: "Ты написал, будто до меня она хотела принести свою честь в жертву другому". И обещал, что выполнит совет наставника: "Я принял решение пожертвовать этой женщиной ради тебя. Я ни мгновения не колебался; с той же минуты я полностью изменил свое поведение с нею: я избегал встреч так же старательно, как прежде искал их; я говорил с нею со всем безразличием, на какое был способен. На сей раз, слава Богу, я победил себя".
Трудно судить: то ли Натали была настолько привлекательна, что Дантес не сдержал своего обещания; то ли ей не захотелось расстаться с обаятельным и веселым поклонником...
Недаром Дантес в письме 6 марта 1836 года с горечью говорил: "Желай она, чтобы от нее отказались, она повела бы себя по-иному". А в письме 6 ноября, с трудом избежав дуэли с Пушкиным, с недоумением высказывался о поведении "жеманницы": "Это большая неосторожность либо безумие, чего я к тому же не понимаю, как и того, какова была ее цель".

Странные поступки Натали отмечает и Софья Карамзина в письме брату 29 декабря 1836 года: "Она же, со своей стороны, ведет себя не очень прямодушно: в присутствии мужа делает вид, что не кланяется с Дантесом и даже не смотрит на него, а когда мужа нет, опять принимается за прежнее кокетство..."

Однако свет гораздо более был занят другим романом красавицы, развертывавшимся посреди бальных дворцовых зал. И в ехидном пасквиле, анонимно разосланном по столице и поздравлявшем Пушкина с вступлением в Орден рогоносцев, имелись в виду вовсе не отношения его жены с Дантесом. В нем в качестве великого магистра Ордена назван Д. Л. Нарышкин, снисходительный супруг бывшей любовницы Александра I, а Пушкину выдавался патент на должность его преемника. Это привело Пушкина в бешенство. Но тот, на кого намекал пасквиль, был недосягаем, и потому к барьеру был вызван Дантес (это только одно из предположений).

Ольга Долгорукова узнала о гибели поэта за границей и 14 марта 1837 года писала П. А. Вяземскому: "Эта грустная история рассказывалась в стольких различных вариантах, что поистине остаешься без собственного мнения о том, кто же виноват? Решить это - трудная задача, и я думаю - тайна для света. Жертвы нам известны: во-первых, Ваш несчастный друг и, во-вторых, молодой Дантес <...> Я и не пытаюсь, дорогой князь, сколько-нибудь утешать Вас, ибо я нахожу, что в жизни бывают минуты, когда этого нельзя делать; друг еще может быть заменен (хотя и очень редко), но будет ли существовать другой Пушкин для его друзей? А нам? Кто вернет нам нашего любимого поэта?"
Отцу же чуть ранее она признавалась в письме: "По-моему, очень трудно судить об этом печальном деле, так покрытом мраком, что один Бог знает виновного. Тем не менее бедная женщина будет, быть может, всегда упрекать себя в смерти мужа".