CreepyStory

1 глава 2 глава 3 глава

Утро началось рутинно. Я вышел из клетки, как я ласково назвал свою камеру, оделся и поехал на работу. Мой пикап, который я оставил у работы, заботливо пригнали агенты к дому. Мне теперь надо было час ехать в пробке…

Пикап оказался вымыт и с полным баком. В бардачке лежала записка: «Машину проверили и прокачали, будет как ласточка летать».

И действительно, машина стала как будто не моя. Руль перестало тянуть вправо, двигатель не стучал, дверь не скрипела. Подшаманили — и быстро как. Хоть какая-то польза от ФБР!

Когда я приехал в управление, Черри уже сидела за столом моего напарника.

— Выспалась? — спросил я.

— Да, я рано легла вчера. Вчера ночью произошло убийство. Меня сейчас вызывал шеф и орал минут пять. Ни до меня, ни до тебя он не дозвонился. Мы должны были ехать на место преступления, поэтому дернули какого-то Фокса, хотя он прикреплен к другому участку.

— А, этого ублюдка Брэма Фокса… Ладно, я разберусь.

Я зашел к Козлорылу.

— Ну ты что творишь? Наше дело отдал Фоксу! Он вообще из другого управления, — прокричал я с порога, открыв стеклянную дверь кабинета.

— Ты что на меня наезжаешь, дебил? Я тебе и Черри не дозвонился, послал наряды к вам, у вас там улицы перерыты у обоих были… Бред какой-то. А убийство резонансное. Убили дочь мэра Бостона, — сказал Козлорыл. Сегодня он был не в духе, как, впрочем, почти всегда.

— Это дело мое! Пусть Фокс туда не лезет, — сказал я, проходя внутрь кабинета.

— Да не полезет он туда. С утра звонил мэр, просил, чтобы именно ты расследовал убийство. Он наслышан о твоем подвиге в раскрытии того дела с убийством студентов. Да и вообще, у тебя раскрываемость хорошая… Блин, а ведь вы с напарником раскрыли все дела, за которые брались… Вот только его убийство не раскрыто. Или ты что-то уже нарыл? — Козлорыл был злой, но отходчивый.

— Пусть федералы этим занимаются. А я еду на место преступления. Где это произошло? — спросил я.

— Господи, Джерри! Ты телевизор не смотришь, радио не слушаешь в машине? Иди к Черри, она все знает, езжайте к дому мэра. Я сейчас позвоню ему и скажу, что вы будете через 20 минут, — Козлорыл толкнул развернул меня за плечи и подтолкнул вон из кабинета.

Мы с Черри сели в мою машину.

— А ты говорил, что у тебя грязная машина и двигатель плохо работает. А у тебя он шепчет… — сказала внимательная Черри.

— Черри, это допрос что ли? Машину помыл, двигатель починил. Там ролики свистели, их менять пять минут. Сам все сделал в гараже, — сказал я как ни в чем не бывало, — ты лучше расскажи, что там случилось, а то я телевизор не смотрел, радио не слушал...

— В общем, суть дела такая. У мэра убили дочь…

— Дочь убили? Да ты что! Не знал, — перебил я Черри.

— Ножевое ранение в шею, — продолжала Черри как ни в чем не бывало, — истекла кровью. Ребенку было пять лет. Вечером семья легла спать. Это мэр, его жена, дочь и десятилетний сын. В полночь жена проснулась и пошла попить воды на кухню. Зашла в комнату дочери, чтобы проверить, как она, а она уже была мертва. В доме камер нет.

— А на улице? — спросил я.

На улице есть, посмотрели, никаких подозрительных машин или людей не было, но будем всех отслеживать от и до. На дом никакие камеры не направлены. Поэтому непонятно, заходил ли кто-то в дом. Семью всю из дома эвакуировали, там только мэр. Криминалисты снимают отпечатки, следы и так далее, работали всю ночь.

— Нашли что-то? — мне было уже интересно.

— Ничего. Как будто убийца не заходил в дом, — многозначительно сказала Черри. Она смотрела мне в щеку и мне было неприятно.

— С рук сына, жены и мэра брали смыв? Хотя о чем я… Там же Фокс расследовал. Конечно не брали, — воскликнул я, — хватит на меня смотреть, дырку просмотришь.

Когда мы подъехали на место, Фокс стоял у крыльца и беседовал с мэром.

— Так-так-так, — заверещал Фокс, тощий маленький мужик лет 40, — кого я вижу! Ну как там продвигается расследование убийства твоего напарника?

— Не знаю, Фокс, этим делом, как ты знаешь, занимается ФБР, вот туда позвони и спроси. А это мое дело, свали отсюда нахер, — проговорил я сквозь зубы.

— Спать меньше надо, господин хороший, — нашел что ответить Фокс. Он любил позубоскалить.

Тут слово взял мэр. Это был человек лет 45, высокий и стройный. Он явно горевал по убитой дочери и смотрел на наш спор с Фоксом с отвращением.

— Господин детектив Джерри, я хочу, чтобы вы нашли убийцу, — отчеканил мэр.

— Конечно, господин мэр. Только давайте поговорим наедине.

Взяв мэра под руку, я отвел его в сторону от Фокса.

— Сейчас я осмотрю место преступления и поговорю с криминалистами. Но чтобы исключить все варианты… короче, скажите, вы прикасались к дочери после того, как нашли ее? — спросил я, глядя мэру в глаза. Мне важно было понять, что он говорит правду.

— Да, конечно, я пытался реанимировать малышку, я же по специальности врач, если вы смотрели мою предвыборную программу… — сказал мэр. Его лицо источало неуверенность.

— Понятно. Давайте говорить откровенно. Взлома не было. Значит, убийца один из вашей семьи, — сказал я как можно мягче.

— Но это невозможно! Это бред! Не может такое быть! Ну просто не может! Мы любили дочь. А сын в эту ночь спал с нами на кровати, мать сказала, что он в последнее время какой-то нервный стал, видимо предчувствовал трагедию… — сказал убитый горем мэр.

— Хорошо, я вижу дело будет непростым. Мне придется опросить всех членов семьи. То есть вас, жену и сына. Давайте сделаем так. Сейчас я осмотрю место преступления, а через пару-тройку часов я приеду к вашей семье и проведу опрос.

— Хорошо. Мы будем вас ждать в отеле Марриот, — сказал мэр.

— Это тот, который на набережной в районе Стейт стрит? — спросил я.

— Да, — ответил мэр.

— Ок. Я попрошу вас вспомнить все детали той ночи, а также события, которые были за несколько дней до. Еще подумайте, были ли у вас враги, которые могли отомстить вам, — спокойно сказал я.

— Да какие враги, господи! Я же выборы выиграл честно! — воскликнул мэр.

— Я за вас не голосовал. Я не голосую за демократов, — на прощанье сказал я.

Когда я зашел в дом, там работал главный криминалист с двумя помощниками, старый ворчун Хернер. Было видно, что основные работы закончены.

— Ну что, сняли отпечатки? — спросил я Хернера.

— Да все уже закончили. Похоже, что никто не вламывался. Следов взлома нет, — криминалист складывал приборы в чемодан.

— А через окна могли проникнуть? — спросил я, подходя к окнам.

— На втором этаже было открыто окно, остальные затворены и закрыты на защелки, открыть которые снаружи невозможно.

— Но через это открытое окно мог проникнуть преступник? — спросил с напором я.

— Маловероятно. Там все девственно чисто. Я снял отпечатки, посмотрел следы на карнизе, ничего там нет. По карнизу никто не ходил. То есть даже если человек залез в стерильной одежде и перчатках, он бы оставил хоть какие-то следы на карнизе. А их нет, — разочарованно сказал Хернер.

— Хорошо, я сейчас сам поднимусь и посмотрю. Орудие нашли? — спросил я.

— Нет, — лаконично ответил Хернер.

Смыв с рук сына мэра ты конечно же не сделал? — как бы невзначай спросил я.

— Нет. Кгда я приехал, сына уже увезла мать. Этот дурак Фокс...

Я не стал слушать это нытье и пошел наверх в спальню осматривать место преступления.

— Я думаю, это месть — сказала Черри, которая поднялась вместе со мной и тоже видела окровавленные кровать и ковер.

На время, пока я говорил с Хернером, я про нее забыл. Эта черномазая мразь, которая хочет меня убить, стояла за спиной.

— Почему же ты так думаешь? — спросил я.

— Тут явно не залетный убийца был. А профи, — Черри пыталась казаться своей в доску.

— А может мальчик? — спросил я.

— Очень маловероятно. Как сказали родители, они спали с ним, думаю, что если бы это он убил сестру, он был бы весь в крови, а дочь нашла первая мать… так что, — сказала околесицу Черри.

— Хм, интересный поток сознания. Как думаешь, если бы твоя задача была спрятать нож, куда бы ты его положила? — спросил я.

— Ну спрятала бы в диване… не знаю, — Черри явно не хотела думать, так как это было не ее.

— Хреновый из тебя детектив. Так нашли бы в диване, нашли бы… Ладно, дам тебе один шанс. Иди на кухню. Посмотри там, все ли комплекты ножей на месте… — я уже догадывался, что произошло. Но мне нужно было подтверждение.

Мне нужно было встретиться с семьей, чтобы задать контрольные вопросы и выяснить правду.

Я внимательно осмотрел комнату. Кровать была залита кровью. Кровь была на потолке и на стенах. На полу, на длинноворсовом ковре, виднелось бурое пятно, видимо это мэр пытался реанимировать дочь до приезда скорой. Окно в спальне дочери было открыто, как и сказал Хернер. Но никаких следов на подоконнике, ручке окна и карнизе не было. Однако я заметил, что трава внизу окна была слегка примята. Чтобы заметить это надо быть детективом, простой, не намётанный глаз, это бы не увидел.

— Ну что, Черри, как там поживают ножи? — спросил увернувшейся напарнице.

— Одного действительно не хватает. Ножа для колки льда, — тихо проговорила Черри.

Перед уходом я попросил Хернера взять образцы травы под окном и отправить на экспертизу.

В отеле Марриот, куда мы приехали с Черри после осмотра места происшествия, было все спокойно. Я попросил администратора связаться с номером мэра и договорился о встрече.

Через пять минут мы уже были в номере. Там седели мэр и его жена.

— Я займу у вас всего пятнадцать минут вашего времени. Только попрошу, чтобы вся семья должна быть в комнате, чтобы мы быстрее закончили, — сказал я, намекая на сына.

Мэр жестом попросил жену привезти мальчика.

— Но он в шоке, пусть отдыхает… — возразила жена.

— Он уже взрослый… Хватит с ним нянчиться. Моя малышка мертва. Давай с этим закончим побыстрей, — сказал мэр голосом, не терпящим отказа.

Мать привела угрюмого мальчика-негритёнка. Я ждал увидеть кого угодно, только не негра!

— Это сын жены от первого брака, — пояснил мэр на мой недоуменный вид…

— Понятно. Так вы говорите, что ваш сын спал с вами в ту ночь, миссис? — начал я свой допрос.

— Да, он спал с нами. Когда я вышла ночью попить и зашла к дочери, то она умирала… я позвала мужа… — пробормотала женщина.

— Понятно. Сэр, постарайтесь вспомнить, кто и как вас разбудил. Вы же спали той ночью? Это был крик или… — сказал я.

— Жена разбудила меня. У нее все лицо было в крови. Она сказала, что кто-то убил нашу девочку… — у мэра дрожала нижняя губа и блестели глаза.

— Где в это время был ваш мальчик? Он спал с вами в кровати, как вы и говорили? — спросил я.

— Я не знаю… я кинулся в спальню дочери… — сказал мэр, разводя худыми руками.

— К чему эти вопросы? — раздраженно сказала жена мэра… Было видно, что она что-то скрывает.

Я и Черри сидели на креслах, которые стоял напротив большого дивана, на котором сидела семья. Порядок был такой. Сначала мэр, потом жена, потом негритенок. Я встал с кресла.

— Последний вопрос, миссис… Где твой нож для колки льда? Давай посмотрим в твоей сумочке.

— Неееет! — истошно заорала жена мэра. Она вскочила с дивана и встала на колени перед мужем. — Прости меня, прости… он не специально, — рыдала она, пытаясь схватить правую руку мужа, но он не давал.

Побледневший муж вытащил из кармана револьвер.

— Не делайте, это мистер — сказал я, нащупывая свою Беретту. Но было уже поздно.

Мэр застрелил жену прямо в голову, затем выпустил три пули в шею негритёнка, а затем пустил пулю себе в подбородок. Все было кончено.

— Так зачем он убил сына, жизни черных ведь так важны, — недоумевала Черри, садясь в машину.

— Да не своего сына. Черный сукин сын ревновал. Мэр все время был на работе, а мать видимо стала подозревать неладное, поэтому и стала брать сына к себе в постель. А этой ночью сын встал, пока все спали, и всадил нож для колки льда в шею сестры.

— Да, был один удар ножом в шею… А что потом?

— Потом мать видимо услышала хрипы дочери и вбежала в комнату. А когда достала нож их шеи, кровь и потекла фонтаном. Таким образом сын оказался не заляпан кровью. Вместо того, чтобы спасать дочь, она стала спасать сына. Не растерялась и бросила нож в открытое окно. Ну а потом его подобрала, когда появился момент, и положила в сумочку. Но даже если бы она успела к нашему приезду избавиться от улики, я бы все равно их  раскусил. Они бы поплыли через десять минут у меня на допросе …

— Жалко мэра, — вздохнула Черри.

— Этого ублюдка? Он был кем угодно, врачом, хорошим стрелком, но не управленцем. Мне сейчас в пробках торчать, пока я домой буду ехать… Может вместо него нормальный республиканец придет, а не этот хипстер. А сейчас выметайся из моей машины. Бери такси и езжай к шефу доклад писать, — я и не собирался никуда везти Черри.

— Хм. А как же ты? — спросила она.

— Я думаю, ты не захочешь увидеть меня этим вечером, я буду злой и возможно кого-то покусаю… — сказал я, глядя Черри в лицо.

Черри вздрогнула. И я понял, что она действительно в чем-то замешана. Так что Куксакер не врал насчет нее. А сейчас мне нужно было ехать домой, чтобы отсидеться в клетке до утра.

Надеюсь, этой ночью никого не убьют, и завтра я смогу весь день посвятить расследованию истории Кривочлена. Надо было понять, откуда пошла эпидемия оборотней в мире и тем самым помочь Куксакеру найти средство против этой заразы.

Антон вздохнул.

— Мой брат работал на Лозинского. Играл роль вашего арендатора, оставил сценарий. Стандартное задание, ничего особенного. Но потом... потом Кирилл начал задавать вопросы, много вопросов.

— И что случилось?

— Он исчез. Три дня назад. Не отвечает на звонки, не появляется дома. Я нашел в его квартире записи о проекте «Нарратив» и вашем имени. И решил, что вы можете что-то знать.

Я прислонилась к двери. Еще одно исчезновение, связанное с Лозинским и его экспериментами. Сначала Борис Коржавин, теперь Кирилл.

— Почему вы думаете, что я могу помочь?

— Потому что вы центр всего этого. Лозинский одержим вами. В записях Кирилла постоянно упоминается, что вы «ключ» к завершению эксперимента.

— Ключ к чему? — спросила я, хотя уже догадывалась об ответе.

— К тому, что Лозинский называет «квантовым нарративом». Способу изменять реальность через истории.

Я почувствовала, как по телу пробежала дрожь. Значит, это не бред сумасшедшего. Или, по крайней мере, не только мой бред.

— Вы верите в это? В то, что истории могут менять реальность?

Антон помолчал.

— Я не знаю. Но я верю, что Лозинский верит в это. И что он опасен. И что мой брат в беде.

Я решилась и открыла дверь. Антон выглядел измученным, с темными кругами под глазами и растрепанными волосами.

— Входите, — сказала я. — Но учтите при первом подозрительном движении я вызываю полицию.

Он кивнул и вошел в квартиру. Я провела его на кухню и поставила чайник. Почему-то мне казалось, что разговор предстоит долгий.

— Расскажите все, что знаете о Лозинском и его экспериментах, — попросила я, разливая чай.

Антон обхватил чашку ладонями, словно пытаясь согреться.

— Кирилл работал на него около трех месяцев. Сначала обычные актерские задания, сыграть роль, выполнить инструкции. Но постепенно он стал замечать странности. Например, то, что события, описанные в сценариях Лозинского, действительно происходили. Не просто примерно, а точно, в деталях.

— И что думал об этом ваш брат?

— Сначала решил, что Лозинский как-то манипулирует ситуацией. Подкупает людей, устраивает совпадения. Но потом... — Антон сделал глоток чая. — Потом он увидел, как Лозинский написал сценарий о внезапном граде среди ясного дня. И через час это произошло. Точно, как в сценарии.

Я вспомнила свою ночную писанину. Изменил ли мой сценарий что-нибудь в реальности? Стал ли Лозинский лучше, как я описала?

— Когда Кирилл спросил Лозинского об этом, тот рассказал ему о проекте «Нарратив», — продолжил Антон. — О том, что его отец открыл способ влиять на реальность через структурированные истории. И что он, Виктор, усовершенствовал метод.

— Но для чего? — спросила я. — Зачем все эти манипуляции, эксперименты? Если он действительно может менять реальность своими сценариями, почему не использует эту силу напрямую?

— Потому что у силы есть ограничения, — ответил Антон. — По словам Кирилла, Лозинский говорил, что нарратив должен быть «принят» ключевым наблюдателем. Что-то связанное с квантовой физикой и сознанием наблюдателя. И что вы идеальный наблюдатель из-за вашей генетической предрасположенности.

— Моя мать участвовала в оригинальных экспериментах, — пояснила я.

— Да, Кирилл упоминал об этом. Лозинский называл вас «дитя нарратива». Говорил, что вы рождены в точке пересечения реальности и истории.

Я поежилась. Звучало как бред, но что-то в этих словах тревожило меня на глубинном уровне.

— И что произошло с Кириллом? Почему он исчез?

Антон поставил чашку и потер лицо руками.

— Он нашел что-то. Какие-то старые записи Георгия Лозинского, отца Виктора. Что-то, что напугало его настолько, что он решил бежать. Он позвонил мне, сказал, что Виктор не просто экспериментирует с реальностью, он пытается её переписать. Полностью. Создать новый мир.

— Как? — я почувствовала, как сердце забилось быстрее.

— Через вас, — просто ответил Антон. — Вы не просто наблюдатель, Алиса. Вы точка фокуса. Если верить теории Лозинского, через вас можно не просто изменить отдельные события, а перезапустить всю реальность. Создать новую версию мира.

Я вспомнила слова из записки Георгия Лозинского: «Вирус, который изменяет реальность».

— И для этого им нужны документы из архива? — спросила я. — Те, что я должна была украсть по их сценарию?

Антон кивнул.

— Насколько я понял из записей Кирилла, в архиве хранится полная версия исследований Георгия Лозинского. Все его теории, все формулы и методики. Виктор имеет доступ только к части материалов. Остальное было засекречено после смерти его отца.

— И он хотел, чтобы я нашла эти документы и взяла на себя вину за убийство охранника, — я покачала головой. — Какой изящный план.

— Дело не только в документах, — возразил Антон. — Дело в вас. В том, что вы должны были сделать что-то, что активировало бы вашу... способность менять реальность.

— Убийство, — я похолодела. — Он хотел, чтобы я совершила убийство.

— Экстремальный эмоциональный опыт, — подтвердил Антон. — Кирилл писал, что по теории Лозинского, чем сильнее эмоциональное потрясение наблюдателя, тем значительнее изменения в реальности.

Я встала и прошлась по кухне. Все это звучало как безумие, но что-то подсказывало мне, что это правда. Или по крайней мере, что Лозинский верит в это настолько, что готов убивать людей ради своей цели.

— И что теперь? — спросила я Антона. — Что будет делать Лозинский, когда поймет, что его план не сработал? Что я не последовала его сценарию?

— Не знаю, — честно ответил он. — Но Кирилл был напуган. И если с ним что-то случилось...

Он не закончил фразу, но я поняла его опасения.

— Нам нужно найти вашего брата, — решительно сказала я. — И раскрыть, что задумал Лозинский. У вас есть какие-нибудь зацепки?

Антон достал из кармана смартфон.

— Последнее сообщение от Кирилла. Он написал: «Все дело в дате. 17 марта 1989. Спроси Алису».

Я замерла. 17 марта 1989 года, дата моего рождения. Та самая дата, которая стояла на документе в подвальной комнате.

— Что означает эта дата? — спросил Антон.

— Это день моего рождения, — ответила я. — И дата какого-то эксперимента, связанного с проектом «Нарратив». Я видела документы.

— Что за эксперимент?

— Не знаю точно. Но, кажется, он был связан со мной. Или с моей матерью.

Я задумалась. Что, если вся эта история с нарративным программированием и изменением реальности каким-то образом связана с моим рождением? Что, если я действительно «дитя нарратива», как называл меня Лозинский?

— Мне нужно поговорить с матерью, — сказала я. — Лично. Сейчас же.

— Я поеду с вами, — предложил Антон. — Если Лозинский следит за вами, лучше не оставаться одной.

Я колебалась. Доверять незнакомцу, который внезапно появился на моем пороге с безумной историей? Но что-то в глазах Антона, какая-то искренняя тревога, заставило меня согласиться.

— Хорошо. Только сначала я позвоню маме.

Я набрала её номер, но трубку никто не взял. Попробовала еще раз, то же самое.

— Странно, — пробормотала я. — Она всегда отвечает.

— Может быть, еще спит? — предположил Антон.

— В восемь утра? — я покачала головой. — Только если заболела.

Нехорошее предчувствие охватило меня. Я попробовала позвонить отцу, тоже безрезультатно.

— Что-то не так, — сказала я. — Нужно ехать немедленно.

Мы взяли такси до родительского дома. Всю дорогу я пыталась дозвониться до родителей, но телефоны молчали. Тревога нарастала с каждой минутой.

Наконец, мы подъехали к их дому. Все выглядело обычно, тихий двор, старые деревья, подъезд с облупившейся краской.

Мы поднялись на четвертый этаж. Я позвонила в дверь родительской квартиры. Тишина. Позвонила еще раз, подольше. Никакого ответа.

У меня были ключи от их квартиры. Я открыла дверь, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле.

— Мама? Папа? — позвала я.

Тишина. Квартира казалась пустой, но что-то было не так. Какой-то странный запах...

— Проверь кухню, — сказала я Антону. — Я посмотрю в спальне.

Я прошла по коридору к родительской спальне открыла дверь и застыла на пороге.

Комната была перевернута вверх дном. Ящики выдвинуты, вещи разбросаны, матрас сдвинут с кровати. Кто-то явно что-то искал. И судя по беспорядку, делал это в спешке.

— Алиса! — позвал Антон из кухни. — Идите сюда!

Я побежала на его голос. Он стоял у кухонного стола, держал в руках листок бумаги.

— Записка, — сказал он, протягивая её мне.

Почерк матери, торопливый, неровный:

«Алиса, они пришли. Лозинский нашел нас. Мы с отцом уезжаем. Не ищи нас, так безопаснее для тебя. Все дело в дате твоего рождения. Ты не просто родилась 17 марта 1989 года, ты была создана. Спроси у Елены Сергеевны, она знает правду. Берегись Лозинского, он хочет использовать тебя, чтобы изменить всё. Помни, истории имеют силу, но выбор всегда за тобой. Люблю тебя. Мама».

Я перечитала записку несколько раз, пытаясь осмыслить её содержание.

«Ты была создана». Что это значит?

И кто такая Елена Сергеевна?

— Вы знаете, о ком идет речь? — спросил Антон, наблюдая за моей реакцией.

Я покачала головой, а потом вдруг вспомнила.

— Елена Сергеевна... Возможно, это доктор Новикова. Она была акушеркой, которая принимала роды у моей матери. Мама иногда упоминала её.

— Вы знаете, как её найти?

— Нет, — я задумалась. — Но, может быть, в бумагах родителей есть какая-то информация.

Мы начали искать. Перерыли все шкафы, все ящики, все папки с документами. Наконец, в старой коробке с фотографиями я нашла выцветшую визитку: «Елена Сергеевна Новикова, акушер-гинеколог. Роддом №12».

— Вряд ли она до сих пор работает там, — сказал Антон. — Прошло больше тридцати лет.

— Но это начало, — возразила я. — Можно попробовать найти её через больницу.

Мы уже собирались уходить, когда я заметила на полу, под диваном, уголок какого-то документа. Наклонившись, я вытащила старую фотографию. На ней была группа людей в белых халатах, та же фотография, что я получила в таинственном конверте. «Проект "Нарратив", 1975 год. Лаборатория поведенческих алгоритмов».

Но на этой фотографии никто не был обведен красным маркером. Вместо этого на обороте была надпись рукой моей матери: «Начало всего. Елена С. крайняя справа».

Я перевернула фотографию и посмотрела на женщину, стоящую с краю. Елена Сергеевна Новикова. Она была частью проекта «Нарратив»!

— Нам нужно найти её, — сказала я Антону. — Немедленно.

Мы вернулись ко мне домой, и я начала поиски в интернете. Елена Сергеевна Новикова, акушер-гинеколог, роддом №12... Информации было мало, но через социальные сети я нашла упоминание о том, что доктор Новикова после выхода на пенсию переехала в пригород Москвы, в поселок Заречье.

— Поедем туда, — решила я. — Сейчас же.

— Не думаете, что стоит сначала позвонить? — предложил Антон.

— И что сказать? «Здравствуйте, вы меня не знаете, но моя мать утверждает, что я была каким-то образом "создана", и вы знаете об этом правду»?

Антон вынужден был согласиться, что личный визит предпочтительнее.

Мы снова взяли такси и отправились в Заречье. По дороге я пыталась осмыслить все, что узнала за последние дни. Нарративное программирование, изменение реальности через истории, загадочные эксперименты, связанные с моим рождением... Все это звучало как сюжет фантастического фильма, но почему-то я не сомневалась в реальности происходящего.

— О чем вы думаете? — спросил Антон, наблюдая за моим лицом.

— О том, что, возможно, вся моя жизнь — это чей-то сценарий, — ответила я. — И о том, что если истории действительно имеют силу менять реальность, то я хочу быть автором своей собственной истории.

Он кивнул.

— Знаете, я тоже писал сценарии. Любительские, конечно. Но всегда верил, что хорошая история может изменить мир. Просто не думал, что это может быть буквально правдой.

Я посмотрела на него.

— Почему вы мне помогаете? Только из-за брата?

Антон помолчал, глядя в окно на проносящиеся мимо пейзажи.

— Не только. Когда Кирилл рассказал мне о вас, о проекте «Нарратив», о теориях Лозинского... Что-то в этом зацепило меня. Как будто я всегда знал, что истории — это нечто большее, чем просто выдумки. Что они каким-то образом связаны с самой тканью реальности.

Он повернулся ко мне.

— И еще... Я видел ваши сценарии. Те, что не были приняты студиями. Кирилл показывал мне. Они... они особенные. В них есть что-то, чего нет у других. Какая-то сила.

Я удивленно подняла брови.

— Вы читали мои отвергнутые сценарии? И что в них такого особенного?

— Они меняют тебя, — просто ответил Антон. — После прочтения ты начинаешь видеть мир иначе. И дело не в сюжете или диалогах. Дело в какой-то... энергии, которая пронизывает текст.

Я не знала, что ответить. Все мои сценарии получали отказы, один за другим. «Слишком сложно», «не формат», «нет коммерческого потенциала»... А этот человек говорил, что в них есть особая сила.

— Мы приехали, — сказал водитель, прерывая наш разговор.

Заречье оказалось тихим дачным поселком с аккуратными домиками, утопающими в зелени. По адресу, который мы нашли в интернете, стоял небольшой деревянный дом с зеленой крышей и палисадником, полным цветов.

Мы подошли к калитке. Я глубоко вздохнула и нажала на звонок.

Через минуту на крыльцо вышла пожилая женщина. Несмотря на возраст, в ней все еще можно было узнать ту молодую женщину с фотографии.

— Елена Сергеевна? — спросила я.

Она внимательно посмотрела на меня, и её глаза расширились от удивления.

— Боже мой, — прошептала она. — Ты выглядишь точно, как твоя мать в твоем возрасте.

— Вы знали мою мать? Дарью Рязанцеву?

Женщина кивнула.

— Знала. И ждала, что когда-нибудь ты придешь. Входите.

Она открыла калитку и пропустила нас в дом. Внутри было уютно и чисто, пахло травами и свежеиспеченным пирогом.

— Чай? — предложила Елена Сергеевна, указывая на стулья за кухонным столом.

— Спасибо, — я села, чувствуя, как дрожат колени. — Мне нужно знать правду. О моем рождении. О проекте «Нарратив». Обо всем.

Елена Сергеевна вздохнула и села напротив меня.

— Я знала, что этот день настанет, — сказала она. — Особенно когда услышала, что Виктор Лозинский возобновил эксперименты.

— Ты готова услышать правду, Алиса? Настоящую правду о том, кто ты и почему Лозинский так одержим тобой?

Я кивнула, не доверяя своему голосу.

— Тогда слушай. Все началось в 1975 году, когда Георгий Лозинский создал проект «Нарратив»...

Продолжение следует...

1 глава 2 глава

Я сел в свой пикап Форд Ф-150 и помчал по Блу-Хилл авеню на Садбери-стрит авеню дом 40, где я работал. От Остин стрит, где я жил, до моей работы всего десять миль. Но с утра стояли жуткие пробки, поэтому я ехал целых сорок минут. Двигатель привычно стучал, а машину вело в правую сторону. Я уже полгода хочу отдать авто в ремонт, но все времени нет.

Не успел я сесть за свое рабочее место, как меня позвал начальник Девид Скотт по кличке Козлорыл. Эту кличку дал ему я за его козлиное лицо и не менее козлиное поведение. Он был груб и постоянно хамил подчиненным.

— Ну что там этот федерал вынюхал? У нас будут проблемы? — начал начальник, не поздоровавшись.

— Да все в порядке. Проблемы будут не у нас в управлении. Мы тут вообще не виноваты. Я съехал на том, что мне нужно было узнать информацию от Кривочлена по делу Капкейка. Я сказал, что Кривочлен замешан в его убийстве, поэтому и подослал ему агента.

— Но как Кривочлен мог его убить, если Кривочлен в тюрьме? — недоумевал Козлорыл.

— Да этот фбэровец не стал вдаваться в подробности. Я продал ему версию, — засмеялся я, пытаясь говорить как можно убедительней, но выходило натужно.

— Я ничего не понял — вздохнул Козлорыл, — ну и хер бы там. Хоть обколитесь, черти… Вам не прогнуть Девида Скотта! — Козлорыл сплясал свой победный танец, переставляя правую ногу за левую и наоборот.

— Можно я уже пойду? — мне уже было скучно.

— Иди, иди, и пусть делом твоего напарника занимаются федералы. В последний раз тебе говорю это! Ты уже дел наделал! Кстати, со дня смерти Хэнка Саливана прошло уже два месяца. Пора брать себя в руки. Теперь ты работаешь с Черри Легспис. Иди знакомься. И это… без шуточек там про негров.

Я вернулся на свое рабочее место и плюхнулся в кресло за свой стол. Рядом буквой «г» стоял стол моего напарника, за которым сидела невысокая чернокожая девушка лет 25. Видно было, что она была начинающим детективом и стеснялась. Ровное без морщин лицо было приятным, от Черри пахло ягодным джемом и шоколадом. На столе стоял йогурт.

— Привет. Будем работать вместе. Мне начальник сказал, что я буду работать с Черри. А тут я вижу Блерри… — я засмеялся. Не знаю, приняла ли Черри мои слова за флирт, но я старался ей понравится.

Черри смутилась. Еще пять секунд и она бы заплакала. Поэтому я отшутился:

— Да не парься, все хорошо. Я пошутил. Жизни Черри важны. Я, кстати, не расист, так что сработаемся. Тем более что ты не уродина, — короче, я наговорил на увольнение без выходного пособия.

В других обстоятельствах я бы такое не сказал, но сейчас мой зад прикрывало ФБР, поэтому я мог себе это позволить. К тому же мне надо было сразу показать, кто в управлении хозяин, чтобы взять быка за яйца, так сказать.

Пока я размышлял, ворвался ошалелый Козлорыл и закричал:

— У нас ЧП. Тройное убийство в Бостоне. Вот адрес, езжайте туда и займитесь делом.

На листе бумаги было написано: пляж Малибу.

— Ну что же, Черри, по коням! Поедем на твоей. А то моя скрипит вся и в грязи, — я встал и протянул руку Черри. Она ее не взяла, а молча встала, схватив свой йогурт.

— Сахар вреден для организма. И соль, — сказал я и направился к выходу.

Мы врубили мигалку и через пробки доехали с ветерком до пляжа. Там уже были стояли машин полиции. Зеваки стояли поодаль и снимали происходящее на телефоны.

У входа на пляж стоял полицейский. Я показал ему жетон и спросил:

— Что тут произошло, офицер?

— Убили молодых людей. Парня и двух девушек лет девятнадцати. Ножевые ранения, — сухо отрапортовал полицейский.

— Надеюсь, никто там ничего не трогал. Никого не пускайте. Сейчас сюда приедут криминалисты и фотограф, — сказал я и пошел к месту преступления, жестом пригласив пройти за мной чернокожую напарницу.

Нам с Черри открылась такая картина. На пляже лежал парень в плавках и две девушки в купальниках. У всех по несколько ножевых в область шеи и груди. Песок был вокруг багровый. Убитые лежали кучно в паре метрах друг от друга. Позы неестественны. Рядом лежала аккуратно сложенная одежда.

— Ну что, Черри. Твои версии. Что ты видишь? — спросил я, давая шанс напарнице отличиться и проявить себя.

— Ну это убийство. Орудия убийства нет, скорее всего преступник был один. Это я вижу по следам на песке, от места преступления убегал явно один человек, — сказал догадливая Черри.

— Хорошо. А теперь вопрос на засыпку. Почему тела расположены близко друг к другу? Что это значит? Допустим, преступник был один. Он ударил одного человека. А другие почему не побежали?

— Хм, возможно, они были пьяны. Вижу бутылки из-под пива… — сказала Черри.

— Может. А может потому что преступник был из их компании и убил всех одним махом, а потом, когда каждому нанес по ранению, добил.

— То есть это спланированное убийство, не спонтанное? И преступник был знаком с жертвами? Может они студенты. И убийца их однокурсник, — предположила Черри.

— Скорее всего так и есть. Это не ограбление, вещи не разбросаны. И убийца белый. — Сказал я.

— Почему? — спросила Черри, ей мое предположение явно не понравилось. Она была из тех негров, которые не любили, когда упоминали их цвет кожи.

— Потому что жертвы белые. А маловероятно, что они дружили с черным. Это только в фильмах так.

— Но я же черная! — воскликнула Черри.

— А мы что, дружим? — сказал я, как на идиотку посмотрев на Черри.

Я надел перчатки и пошарил в карманах жертв. Как я и полагал, они были сокурсниками, это было понятно по их пропускам.

— Ну что же, Черри. Едем в колледж Фишер. Это на Бикон стрит, — сказал я. Тут нам было уже делать нечего.

— А как же экспертиза? — спросила Черри.

— Да не нужна нам никакая экспертиза. До вечера закроем дело. В путь! — я сфотографировал документы убитых и пошел прочь, и Черри, немного подумав, последовала за мной.

Пока мы ехали в колледж, я позвонил туда и переговорил с деканом. Женщина заверила, что к нашему приезду соученики убиенных будут готовы к расспросам.

В дверях колледжа нас встретила декан. Это была чернокожая жирная женщина лет 50 с пухлыми губами и огромной задницей.

— Здравствуйте мисс Пердингтон… — приветствовал декана я, — мы разговаривали недавно по телефону...

— Добрый день. Такая трагедия… Ученики уже в аудитории. Но вы же понимаете, что… — мисс осеклась.

— Да нам нужно выяснить обстоятельства. Мы никого не подозреваем —

Я подмигнул Черри, давая понять ей, что под подозрением будут все.

Большая аудитория с портретами никому не известных людей в строгих костюмах удручала. Пахло как из ботинок. На стульях сидели, уткнувшись в телефоны, студенты. Штук наверно 50.

— Здравствуйте, — начал я. Тут такое дело. Джимми Лунгова, Берри Контову и Снетту Кушку убили — я перечислил имена по фото на телефоне. — Я знаю, что вы знали этих студентов, любили их, дружили с ними. Но нам прежде всего надо найти их убийц. Убийц легче всего искать по горячим следам. А сейчас у меня к вам одна небольшая просьба.

Я сделал паузу.

— Со мной сюда к вам приехал известный психолог Черри… Черри Кампус. Короче, не смотрите на ее молодость, ее прислали из ФБР. Сейчас она выяснит, есть ли среди вас убийца… Напоминаю вам, что это расследование, и вы все под подозрением. А сейчас делайте то, что я вам скажу. Сейчас я досчитаю до пяти. И насчет пять вы поднимите все правую руку. А Черри сразу поймет с помощью свой методики, кто на самом деле убийца. Итак, раз… два… три…

На слове три из аудитории ломанулся здоровый, как боров, парень. Нам с Черри предстояло догнать его. Этот ублюдок оказался быстрым, и уже через 30 секунд мы бежали за ним по Бикон стрит. Черри не отставала, я выхватил револьвер и разрядил барабан в ноги ублюдку. Попал, парень покатился кубарем и снес мусорный бак.

— Да что ты делаешь, черт возьми, — заорала Черри.

А мне было плевать, меня прикрывали федералы, к тому же я хотел наверняка знать, холостые в моем револьвере патроны или нет.

Я подбежал к истекающему кровью парню и закричал: «Работает полиция! Зачем ты убил своих сокурсников, ублюдок?».

В управлении Козлорыл встретил меня неодобрительно.

— Ты что творишь, Джерри? Лучше бы ты меня трахнул, чем такое устраивать, — Козлорыл был не в настроении.

— Да там пару царапин. Он кинулся на прохожего. Я применил оружие оправданно, — сказал я.

— Это правда, — сказала Черри.

А она мне начинает нравиться! Видимо напарница начала понимать, что ей со мной еще долго работать, и поэтому хотела услужить мне, чтобы я остался ей должен.

— Да он троих на пляже заколол. Сейчас в больницу на допрос поедем, — сказал я.

— Да никуда ты уже не поедешь. Это висяк будет, скончался Фил Санчес. Ты ему не только ногу прострелил, но и печень. Только что из больницы звонили… — Козлорыл почему-то не танцевал свой коронный танец.

— Да твою мать… — бросил я, плюнув на пол.

— Что ж ты плюешься, козел! Судья дал орден на обыск в его доме. Ребята уже выехали. Ты остаешься тут и никуда не поедешь. Черри поедет одна. Сиди и не отсвечивай. А теперь пошли вон, — Козлорыл замахал руками, как будто проветривал комнату.

— Ладно, — сказал я и пошел к выходу из его стеклянной перегородки.

В пять вечера позвонила Черри. Она сказала, что в мусорном баке рядом с домом Фила нашли окровавленную одежду. В посудомойке Фила лежал окровавленный нож. Кроме того, нечеткие следы крови есть на сиденье его машины и на руле. По всему выходило, что именно Фил убийца. Конечно, нужно будет провести экспертизу и выяснить мотив, но уже можно говорить, что дело закрыто.

Через пять минут ко мне зашел радостный начальник. Он уже не сердился. С собой он принес бутылку дешевого виски и два грязных стакана.

— Джерри Харисон, тебе нельзя пить, — услышал я в наушниках мужской голос незнакомого оператора.

— Да почему нельзя, можно… — пробубнил я себе под нос.

Погодите…  как они узнали? Впрочем не важно.

— Нельзя, это противопоказано в твоем случае, ты же зараженный, — сказал мужской голос.

— Да я только сделаю глоток, — шепнул я.

— Это ты с кем разговариваешь? — спросил Козлорыл, разливая по стаканам виски цвета застоявшейся мочи.

— Да тут по гарнитуре… — бросил я, отмахнувшись.

— А ты молодец, ловко ты устроил там в колледже представление. Мне Черри рассказала, — Козлорыл поднял стакан, поднес к своему длинному носу и понюхал виски.

— Ох уж эта Черри! Задница у нее ничего так, — я поднес стакан к губам.

— Не пей, это опасно! — послышалось в ухе.

Выпив все махом, я налил еще. Да пошло все к черту!

— Ну все, хватит. Надо работать, — сказал Козлорыл, забирая стаканы и бутылку.

Начальник ушел, и меня сразу замутило. Я хотел смачно блевануть. Я забежал в туалет и, как только я склонился над унитазом, из меня пошла струя блевоты. Проблевавшись, я посмотрел вниз и ахнул. В воде плавали ошметки плоти… Как будто я ел человечину.

— Джерри Харисон, все хорошо, — послышалось в ухе.

— Ах вы грязные ублюдки… как хорошо. Откуда это… черт. Вы что, меня кормили человечной этой ночью? — заорал я на весь туалет.

— Джерри, это Куксакер — послышался знакомый голос, — Я стою напротив твоей работы. Выходи и садись, я отвезу тебя домой и все объясню. Твой пикап пригонят наши агенты к твоему дому ночью.

— Хорошо, хорошо, я выхожу. И будь любезен на этот раз ничего не скрывать. Я не хочу больше сюрпризов.

Куксакер ждал меня в своем пикапе. Я открыл переднюю пассажирскую дверь, и Куксакер сказал, не поворачивая головы:

— Садись, Джерри. Сейчас все расскажу. Пути до твоего дома как раз хватит.

— Ну начинай, — я сел и захлопнул дверь машины.

— Ты когда ел в последний раз? — спросил Куксакер.

А действительно. Когда я ел в последний раз после нападения на меня оборотня? Я начал вспоминать. И понял, что ничего не ел и не пил с того дня на кладбище. Исключение было только глоток виски сегодня с начальником тюрьмы и пара глотков пива, когда приехал к Бренде и ее близнецам.

— Дело в том, что через два-три дня после превращения человек не может есть ничего, кроме плоти и крови человека. Остальное организм отторгает. Ты можешь выпить немного воды, но и она пойдет тяжело. Остальное: еда, кола, а тем более алкоголь, тебе противопоказаны, и чем дальше, тем больше. Твой организм это отторгнет, ты это и сам сегодня увидел, — Куксакер завел машину, включил поворотник и тронулся с места.

— Именно поэтому вы будете кормить меня по ночам человечиной, верно? — возмутился я. Мне было не до шуток.

— Верно. Но мы никого не убивали. И ты не убивал в эту ночь. Мы просто кинули тебе через люк в потолке плоть свежего трупа. Специально никого не убивали, но человечина свежая, это правда.

— Небось подкинули мне какого-нибудь бедолагу, а потом сожгли машину… — сказал я, пристально взглянув на правую сторону лица Куксакера. Голову агент так ни разу и не повернул.

— А, ты про ту аварию? Да, это наших рук дело. Только в том происшествии мы сожгли человека, которого ты убил на третий день своих похождений в парке. Когда войдешь в камеру, посмотри сам на люк в потолке, он маленький, живой человек в него не пролезет. А тебе надо питаться, чтобы набираться сил.

Конечно, я не поверил ни единому слову этого ублюдка. Я начинал догадываться, что он водит меня за нос. И все его рассказы нужно было делить на 10 или умножать на 100… В общем, он темнил. Но с другой стороны, я действительно со дня превращения ничего не ел, поэтому кого бы я там проглотил будучи оборотнем, уже было не важно, пусть это будет уже на совести ФБР… Пусть кидают хоть живых, хоть мертвых.

— Хорошо, Куксакер… По имени тебя, кстати, как звать-то? — спросил я.

— Да не важно… Называй меня Кук если хочешь… — агент ничуть не смеялся. Но похоже было, что они издевается, правда со знанием дела.

— Ладно, Кук… сакер… Ладно, ты прав. Давай работать дальше. Сегодня был плодотворный день. Но Кривочлен на меня так и не вышел.

— Думаешь, а Черри? — с железной интонацией спросил Куксакера.

— Хм. Да она писулька… какая она бандитка. Так, зассыха, — сказал я, но уже сам себе не верил.

— Или хочет такой казаться. Пока ты там бегал с ней по улицам, мы провели у нее в доме обыск. И кое-что нашли, — сказал Куксакер.

— Она внебрачная дочь Кривочлена? — засмеялся я.

— Насчет этого не знаю, мы копаем, все не так быстро. Но похоже она просто получила на тебя заказ, позарившись на деньги. У нее в диване мы нашли 100 000 долларов. Но это еще не все, Джерри, — Куксакер замолчал.

Автомобиль остановился у моего дома.

— Открой бардачок, посмотри, что там, — сказал Куксакер, глядя на дорогу.

В бардачке лежала коробка с патронами.

— Это серебряные пули, и похоже они по твою душу. Мы нашли их в ее доме.

— Вы ее арестовали, допросили? — спросил я. Наш разговор мне уже не нравился.

— Нет, будем следить за ней дальше. Да не волнуйся ты так. Пули мы подменили на обычные, в пистолете тоже заменим сегодня, когда она ляжет спать.

— А если проснется? — Сказал я, кладя пули обратно в бардачок. Одну пулю ловким движением я вытащил и спрятал в ладони.

— Не проснется… не проснется.

— Куксакер, а ты, я гляжу, парень не промах, все ходы просчитываешь. Но что же ты так и не разобрался в этом деле с оборотнями? Я вот уже на 99% уверен, что это китайцы нам мстят за коронавирус… Хотя погоди, если убийства начались 12 лет назад, а вирус появился два года назад, то это не китайцы… Может тогда русские? За развал Советов мстят нам, а? — спросил я с нескрываемым ехидством.

— Если бы все было так просто, Джерри, если бы! Как я тебе уже говорил, это некий вирус. Но это не вирус. Это хрень не пойми что. А что касается того же Китая… так там эпидемия оборотней. Там вся властная верхушка по нашим данным превращенная… так что так, — Куксакер говорил негромко, и его слова казались фантазмами.

— А в нашем правительстве есть оборотни? — также тихо спросил я.

— Ну видишь как… я не могу тебе это сказать. Но раз мы друг другу доверяем, и чтобы подтвердить нашу дружбу, я тебе открою один секрет. Наш президент оборотень.

— Вот… я так и думал! И не только я! — воскликнул я.

— Но ты не волнуйся. Мы все держим под контролем. На ночь он садится в клетку. Но представь, если пресса узнает, что Президент Соединенных штатов Америки каждую ночь ест человечину, это ж будет скандал! — Куксакер повернул голову в мою сторону и улыбнулся. Я смотрел на него с открытым ртом, не в силах скрыть недоумение.

— Спаси и сохрани… — я перекрестился, хоть и не верил в Бога, — но он же еле ходит и у него деменция...

— Да, поэтому мы скармливаем ему мертвых младенцев. Они помягче, — сказал Куксакер. Его слова звучали как долбаная шутка. Но на самом деле он говорил серьезно.

Я вышел из машины и захлопнул дверь, прошел в дом и сел на диван, схватился за голову и начала усиленно думать. В таком положении я провел полчаса. За окном темнело, начался закат и оператор напомнил мне, пора отправляться в клетку. К

Каждый день я узнавал что-то новое… Но последние новости про Президента… Господи, это ж что за страна у нас такая!