«Плазма - это имеет некоторое значение для моей истории - выглядит довольно внушительно. Попросту говоря, она напоминает осколок Солнца, к тому же - из центральной зоны, а не из прохладной хромосферы. Блеском она не уступает Солнцу - наоборот, превышает его. Она не имеет ничего общего ни с бледно-золотистым танцем вторичной, уже окончательной гибели, которую демонстрирует нам дерево, соединяющееся с кислородом в печи, ни с бледно-лиловым шипящим конусом, что исходит из сопла горелки, где фтор вступает в реакцию с кислородом, чтобы дать самую высокую температуру из достижимых посредством химии, ни, наконец с вольтовой дугой, изогнутым пламенем между кратерами двух углей, хоят при наличии доброй воли и надлежащего упорства исследователь смог бы сыскать места, где бывает побольше, чем 3000 градусов. Также и температуры, возникающие вследствие того, что затолкают этак миллион ампер в тонкий проводник, который станет тогда совсем уже теплым облачком, и термические эффекты ударных волн при кумулятивном взрыве; все это плазма оставляет далеко позади. В сравнении с ней подобные реакции следует считать холодными, прямо-таки ледяными, а мы не судим так лишь потому, что случайно возникли из материи, совершенно уже застывшей, омертвелой поблизости от абсолютного нуля; наше бравое существование отделено от него лишь тремястами градусами по абсолютной шкале Кельвина, в то время как вверх эта шкала тянется на миллиарды градусов. Так что воистину не будет преувеличением, если мы отнесем даже самые огненные температуры, каких можем добиться в лабораторных условиях, к явлениям из области вечного теплового молчания.»
Человек, вопреки видимости, не ставит перед собой целей. Их ему навязывает время, в котором он родился, он может им служить или бунтовать против них, но объект служения или бунта дан извне. Чтобы изведать абсолютную свободу поисков цели, он должен был бы остаться один, а это невозможно, поскольку человек, не воспитанный среди людей, не может стать человеком. Этот… мой, это должно быть существо, не имеющее множественного числа, понимаешь?
Космос всегда оставался одной из самых мощных метафор человеческого мышления — о будущем, бесконечности, смысле существования. Но в XX веке космос стал не только предметом научных исследований, но и культурной вселенной, вдохновляющей писателей, художников, кинематографистов, а также композиторов. Одним из важнейших источников этого вдохновения стали книги польского писателя-фантаста Станислава Лема. Его произведения оказали заметное влияние на формирование эстетики и идейного содержания так называемой космической электронной музыки — жанра, который возник на стыке научной фантастики, философии и новейших технологий.
Станислав Лем собственной персоной
Он не был типичным писателем научной фантастики. Его книги всегда выходили за рамки сюжетов о «звёздных войнах» или «галактических империях». В «Солярисе», «Непобедимом», «Фиаско» и других произведениях он обращался к темам непознаваемости иного разума, смысла человеческого существования в бесконечной и равнодушной Вселенной, невозможности настоящего контакта с чуждым разумом. Космос в его книгах — не арена для героических подвигов, а бездушный хаос, равнодушный к человеку. Именно этот образ космоса стал идеологической основой для новой волны музыкантов-электронщиков в 1970–1980-х годах. В отличие от классических симфоний, прославляющих освоение пространства, или патетических оперных фантазий о будущем, космическая электронная музыка обращалась к иным чувствам — отчуждённости, одиночеству, тревожному ожиданию.
Tangerine Dream
В Германии в конце 1960-х появилась так называемая Берлинская школа электронной музыки, представители которой — Klaus Schulze, Tangerine Dream, Ash Ra Tempel — напрямую или косвенно заимствовали у Лема философскую картину мира. Длительные, медленно развивающиеся композиции без чёткого ритма, построенные на повторяющихся звуковых текстурах, создавали ощущение пребывания в бесконечном пространстве, где время теряет привычный смысл. Например, альбом Klaus Schulze “Cyborg” (1973) напоминает музыкальную интерпретацию «Соляриса»: холодный, статичный звук, минимализм, электронные дроны, погружение в звуковую «пустоту», которая будто живая — как мыслящий океан Соляриса.
Тарковский работает над экранизацией "Соляриса"
В СССР идеи Лема также нашли отклик среди композиторов-электронщиков. Эдуард Артемьев, работавший с Андреем Тарковским над фильмом «Солярис» (1972), создавал звуковые ландшафты, точно передающие атмосферу лемовских миров — медленные, гипнотические, отстранённые. Сам Тарковский признавал: без Лема не было бы этой версии «Соляриса», а значит — не было бы и той уникальной звуковой концепции фильма. Даже в Польше, на родине Лема, экспериментальные композиторы, такие как Богуслав Шеффер и Кшиштоф Пендерецкий, использовали электронные средства для создания музыки, выражающей идеи непостижимости иного — темы, ключевой для Лема. Шеффер работал с синтезаторами и магнитофонами, создавая произведения, в которых нарушались привычные законы мелодии и гармонии — словно слушатель попадал в пространство, где земные физические и звуковые законы не действуют.
Эдуард Артемьев в студии
Лем в своих книгах часто размышлял о границах человеческого знания, о машинах, которые могут мыслить иначе, чем люди. Эти идеи нашли отклик в решении музыкантов использовать электронные инструменты — синтезаторы, генераторы шума, компьютеры. В 1970-х и особенно в 1980-х стало популярным создание «негуманной» музыки, которую невозможно сыграть руками на обычных инструментах — её создавали машины, генераторы случайных чисел, автоматические алгоритмы. Лемовская концепция «инопланетного мышления», которую невозможно понять, потому что оно не имеет аналогов в человеческом опыте (как в случае с океаном Соляриса), вдохновляла музыкантов на эксперименты с такими звуками, которые не поддаются традиционной обработке слуха. Это проявлялось, например, в «темных» эмбиентных работах Брайана Ино или в более индустриальных экспериментах Kraftwerk и других авангардных коллективов.
Типичная иллюстрация мира Соляриса
Если ранняя «космическая» музыка 1950–60-х годов (например, произведения Джо Мика или Жан-Жака Перре) передавала скорее восторг перед будущим и романтику освоения космоса, то под влиянием идей Лема этот жанр стал значительно мрачнее. Музыка перестала изображать героизм и стала медитацией о неизведанном и страшном. Космос у Лема — это не место для человека, а безразмерная сфера, в которой сознание теряет себя. Это настроение можно услышать в бесконечных дронах американского композитора Стива Рейха, в звуковых ландшафтах французского композитора Жана-Мишеля Жарра, в записях японских музыкантов Yellow Magic Orchestra. Повсюду ощущается стремление передать бескрайность и отчуждение, безмолвие, нарушаемое лишь неясными электронными импульсами — как зов с другой стороны реальности.
Yellow Magic Orchestra
Через электронную музыку идеи Лема проникли и в массовую культуру. В саундтреках к фильмам, видеоиграм и сериалам часто слышатся темы, впервые озвученные в его книгах: космос как бездушная материя, где человек — лишь случайный гость. Даже культовые группы вроде Pink Floyd в поздних работах использовали «лемовские» звуковые решения — медленные, безграничные по ощущениям треки, напоминающие философские размышления о месте разума во Вселенной. В современной музыке, например, в жанрах dark ambient, drone, post-industrial влияние Лема ощущается в создании звуковых миров, вызывающих чувство тревоги перед «иным», с которым невозможно вступить в контакт. Многие авторы прямо ссылаются на Лема в названиях альбомов и треков, а также в интервью. Его фигура стала символом космической философии — той самой, что теперь звучит не на страницах книг, а в электронных импульсах синтезаторов.
Браен Ино в собственном космосе
Философия отчуждённого, непознаваемого космоса заменила прежний романтический пафос фантастики новым подходом — созерцательным, тревожным, лишённым иллюзий. Музыканты искали новые звуковые формы, чтобы передать эту вселенскую пустоту и «другое мышление» — и находили их в синтезаторах, магнитофонах, компьютерах. Сегодня, когда электронная музыка снова переживает расцвет — от эмбиента до индустриала — идеи Лема звучат особенно актуально. Они напоминают нам: космос — это не продолжение Земли, не наш дом, а чуждое пространство, где человек — лишь временный и ненужный гость. И музыка, вдохновленная Лемом, помогает нам это ощутить — даже без слов.
Советский постер к фильму "Солярис"
Наш лейбл Green Panorama издает странную электронную музыку, не поддающуюся конкретным описаниям. И конечно тоже вдохновляется книгами великого писателя.
Недавно вышел новый большой альбом нашего артиста Doctor Messenger. Соло-проект Димы Мусатова, участника инструментальной метал группы Endname и brain-dance проекта Dinotape. А также участника команды Дельфина. Проект назван в честь гротескного персонажа классического романа Станислава Лема “Солярис”.
Поверхность планеты Регис III — безжизненная, ржавая, будто пережившая тысячу войн. «Непобедимый» только начал исследование зоны крушения корабля «Кондор», когда стало происходить нечто странное.
Дроны пропадают. Сигналы искажаются. В воздухе — радиопомехи, чей источник перемещается по планете. Аппаратура фиксирует пульсации, идущие не из космоса, а прямо из атмосферы.
Они впервые сталкиваются с Тучей — роем микромашин, существующих за пределами привычной биологии. Это не атака. Это не разум. Это — продукт чужой эволюции.
Сегодня вышел новый релиз! Большой альбом номер два от проекта за именем персонажа из вселенной Станислава Лема. Тематика музыки соответствующая - технологии, кризисы, войны, интернет, граница реального с фантастикой, наука и то, куда она нас привела. И, разумеется, одиночество в сети.
Чем порадует альбом Doctor Messenger искушенного знатока электроники?
=звуками одной из первых стелс игр Хидэо Кодзимы Metal Gear 1990 года
=оцифрованными битами со старых отцовских винилов
=голосами детей из хора Дома Культуры в Чертаново
=рудиментами FM-звуковой карты Toshiba HX-MU900 MSX Music System 1985 года
=участием 8-битного аудиочипа AY-3-8910
=отражениями темных коридоров первого в мире радиооптического телескопа РОТ-54/2.6
=треском walkie-talkie, морзо и немного звона биткоинов
Фан-факты:
=артворк альбома это натуральная иллюстрация чернилами, сделанная мамой автора. Не исключено, что теми же чернилами, что рисовались иллюстрации к советским изданиям книг Лема
=в треке номер три тема и настроение меняется в общей сложности 8 раз
=в треке номер шесть голос ИИ озвучивает white paper биткоина задом наперед
Я учусь на 3 курсе программы «Дизайн среды и интерьера» в НИУ ВШЭ, где каждый год мы создаем четыре авторских проекта. Формат их реализации не ограничен — можно выбирать любые инструменты и стили подачи. Но мой творческий вектор неизменно ведет меня к связке 3ds Max + SketchUp — идеальному дуэту для воплощения замыслов в детализированных 3D-визуализациях.
В этой статье я приглашаю вас за кулисы своего рабочего процесса: от рождения концепции до финальных рендеров.
Начальный этап любого проекта — это разработка концепции, которая задает тон и направление всему творческому процессу. Для отеля «Солярис» ключевым источником вдохновения послужило произведение Станислава Лема «Солярис», описывающее взаимоотношения людей будущего с разумным Океаном планеты Солярис. Этот фантастический роман вдохновлял многих художников, и мой проект является переосмыслением данного произведения.
1. Вдохновение: от текста к объёму
Исходной точкой стал роман Станислава Лема — не его сюжет, а концепция Океана как зеркала человеческого подсознания. Вместо прямых цитат я взяла триггеры:
• Жидкие формы - Колонны биоморфной формы, имитирующие «застывшие волны» Океана. Их плавные изгибы разрушают жесткость традиционной архитектуры, создавая эффект «дыхания» пространства.
• Контраст Света и Тени: - Чередование светлых и темных зон, например, в длинных коридорах жилого корпуса или в «шлюзе», позволяет подчеркнуть архитектурные формы и создать ощущение переходного пространства.
Проект задумывался как эмоциональный проводник, трансформирующий философские идеи романа в архитектурную среду, способную вызывать у зрителя те же переживания, что и у героев книги.
1/2
Вестибюль отеля «Солярис»
Вестибюль//Вид на лестницу отеля «Солярис»
2. Переосмысление: как идея становится интерьером
• Материалы - Потолки с эффектом «волн океана», прозрачные акриловые конструкции, имитирующие «застывшую воду».
• Световые акценты
- В коридорах используется световой потолок, чтобы подчеркнуть идею переходного пространства.
- Настенные бра создают уютное, локальное освещение и служат декоративными элементами.
- Настольные лампы на обеденных столах или прикроватных тумбочках способствуют созданию интимной и теплой атмосферы.
- Подвесные светильники, такие как люстра над ресепшн, или светящиеся овальные элементы над баром, являются центральными акцентами.
• Детали - Интерьер насыщен мелочами, которые буквально погружают зрителя в аутентичную атмосферу космической станции: металлические панели со следами 'эксплуатации', мерцающие индикаторы приборов и характерные для космических аппаратов люки.
Жилой корпус//Вид на номера отеля «Солярис»
Шлюз отеля «Солярис»
3. Путешествие по пространству: Сценарный Дизайн
Проект отеля «Солярис» предусматривает сценарный подход к дизайну, где каждое пространство имеет свою функцию и эмоцию, следуя нарративу произведения.
• Вестибюль - Это первое место, куда попадают гости, и оно сразу же погружает их в атмосферу загадки. Концепция вестибюля основана на образе океана, как символа бесконечности, присущего произведению Станислава Лема.
• «Шлюз» - Коридор, соединяющий вестибюль и ресторан, выполнен в виде шлюза, создающего атмосферу перехода из одного мира в другой. Этот коридор символизирует путешествие через океан.
• Ресторан - Является завершающим пространством в отеле. Он продолжает тему океана и его загадок. Это не просто место для трапезы, а пространство для медитации и осознания, где каждый гость может задуматься о величии океана. Здесь «Мыслящий океан», омывающий Солярис, уподобляется гигантскому мозгу, воплощению всеведения, которое отказывается от общения.
Шлюз отеля «Солярис»
1/2
Ресторан отеля «Солярис»
Ресторан отеля «Солярис»
4. Техническая реализация
• SketchUp - Работа начинается с импорта чертежей из AutoCAD в SketchUp, где я создаю трёхмерную модель, преобразуя плоские планы в объёмные формы. На этом этапе происходит рождение пространственной концепции и проработка архитектурных элементов.
• 3dsmax + CoronaRenderer - Финальным этапом становится фотореалистичная визуализация в Corona Renderer, где я довожу изображение до совершенства. В 3ds Max основное внимание уделяется созданию атмосферы: тщательной настройке материалов для достижения максимального реализма и работе со светом, который формирует настроение всей сцены.
Этот подход доказывает, что интерьер может быть не просто функциональным, но и философским высказыванием.
...В странах, где господствовал парламентаризм, политики были не в состоянии охватить всех проблем даже собственной страны, не говоря уж о мировых проблемах, поэтому еще в предыдущем столетии они прибегали к услугам советников. Экспертов-советников имела и каждая из политических партий. Как известно, советники разных политических партий полностью расходились во мнениях по любому вопросу. Со временем они стали пользоваться помощью компьютерных систем, а потом оказалось, что люди постепенно становятся рупорами своих компьютеров. Им представлялось, что они мыслят и делают выводы сами, исходя из данных компьютерной памяти, но оперировали они материалом, переработанным вычислительными центрами, а именно этот материал предопределял принимаемые решения. После периода некоторого замешательства крупные партии признали советников лишним промежуточным звеном; во второй половине XXI века каждая партия имела в своем секретариате главный компьютер, который после прихода данной партии к власти иногда получал даже пост министра без портфеля (портфель компьютеру и так ни к чему). Ключевую роль в демократиях подобного типа стали играть программисты. Правда, они присягали на верность, но это мало что меняло. Демократия, по утверждению многих, превратилась в компьютерократию, поскольку реальная власть сосредоточилась в компьютериате.
