В каждой женщине есть немного от … матрёшки!

Матрёшка – простая, добрая, отзывчивая, верящая в любовь и в то, что всё будет хорошо.

В начале пути матрёшка шла с открытым сердцем в мир и светлыми чувствами…
Но, под тяжестью серых будней, матрёшка закрывает свои чувства подальше от других, под гнётом предательства, подстав и других жестоких обстоятельств матрёшка наращивает свою броню, учится защищать себя и своих близких, учится грубить и скандалить.

Матрёшка со временем научилась жить самостоятельно в жестоком и несправедливом мире.

Но под этой броней, всё равно осталась та самая матрёшка, которая верит в доброту, честность, что в мире есть место светлому, верному, чистому миру.

И в душе у матрёшки, под этой броней, всё равно осталась та самая матрёшка, которая верит в доброту, честность, что в мире есть место светлому, верному, чистому миру. Что настанет тот миг, когда матрёшка сможет одеть красивое нарядное платье, накрасить глаза, щеки и губы и будет праздник добра и веселья!

Матрёшка любит своих близких, любит их обнимать и хвалить, а также хвалиться ими, какие у неё они замечательные, красивые, добрые. Матрёшка любит, когда её обнимают в ответ и радуются ей.

Чем толще броня, тем сильнее и больше матрёшку обижали.

Рамакришна не был человеком, который, подобно упрямому, ограниченному ханже, спешит захлопнуть ставни своей кельи. Напротив, он открыл их настежь. Он был слишком человечен, ненасытно любознателен, жаден к плодам древа жизни, чтобы их не попробовать. Он изучил своим проницательным взглядом, проникавшим, как лиана, через все щели дома, различные покои того же хозяина и все его духовные выявления. Чтобы понять их, он сам становился ими. Он постигал вместе с их чувствами их границы и предоставлял каждому существу иметь свое собственное представление о высшем начале и о личном долге. Он бы никогда не подумал навязать представление или поступок, который противоречил бы самому существу человека, он, для кого религиозное отрешение было и осталось навсегда первым и последним словом правды, открыл, что большинству оно было чуждо. И он не удивился этому и не опечалился. Эти различия, воздвигнутые стараниями людей как заборы, казались ему кустами, которые цвели на одном поле и придавали ему разнообразие. Он понимал всех, он любил всех. Он видел пути и намеченную цель каждого человека; он видел их яснее, чем они сами; и он им их указывал. Говоря с людьми — свидетели восхищались этим, — он тотчас же начинал пользоваться оборотами и мыслями, свойственными им. Это не было проявлением его неустойчивости. Его ум твердо держал руль барки. И если он вел каждого к иному месту на берегу, это был всегда берег божий. Он помогал им, незаметно для них самих, пристать к берегу своими собственными средствами. Так как всякое существо было, в его глазах, от Бога, он считал своим долгом развивать каждого согласно с его собственным призванием, помогая ему достигнуть наибольшей цельности.

Рамакришна чувствовал и доставшиеся ему силы, и призыв мира к их применению. Влияние, которое он оказывал на избранные умы Индии, показало ему слабости, нужды этих интеллигентов, их неудовлетворенные стремления, недостаточность ответов их науки и необходимость его вмешательства. И Брахма Самадж открыл ему значение организации, красоту духовного объединения, воспитывающего молодые души вокруг старшего брата, который подносит их вместе с собой, как корзину цветов любви, Возлюбленной Матери.

Немедленным результатом было то, что его миссия, до тех дней неопределенная, стала ясной, она сосредоточилась в пылающем ядре сознательной мысли, где концентрировалось решение. Затем она перешла к действию.

Прежде всего надо ясно видеть себя и своего Бога. Он понял, что этот Бог, который был в нем, не удовлетворялся, как у других садхака, личным спасением. Он требовал от него любви и служения людям. Его духовная борьба, его экстазы, его познания Бога ничего не давали ему самому…

«Sic vos non vobis» - «Значит, ты не для себя»

Они предназначались для подготовки путей человеческого развития, для новой эры духовного богопознания. Другие люди имеют право стремиться к освобождению и могут на него надеяться, он — нет. Он не мог на это рассчитывать. Он должен был всегда, из века в век, стремиться на помощь людям, пока они будут в опасности.

Ромен Роллан

Жизнь Рамакришны