«Мы живём на острове, окруженном морем нашей неосведомленности. По мере того, как растет остров знаний, растет и береговая линия соприкосновения с неведомым». Именно этой фразой знаменитого американского физика-теоретика Джона Арчибальда Уилера я бы хотел начать данный обзор. А теперь немного пояснений. Я был искренне уверен, что довольно неплохо знаю биологию, которой и посвящена эта книга. При обзорах на многие научно-популярные труды естественнонаучного направления я замечал, что встретил в них не особенно много нового для себя. Поначалу, от книги Сергея Ястребова я тоже не ожидал каких-то особых откровений, т.к. на обложке значится – «Введение в современную науку о жизни». Я и не догадывался, что ключевое слово здесь не «введение», а «современная». Дело в том, что биология в наше время стремительно развивается, и знания, которые нам дают в школе и даже университете, устарели на десятилетия, если не больше. Цель книги, по словам самого автора, – дать самые фундаментальные основы, на которые уже можно было бы наращивать новые знания. Стоит признать, что для неподготовленного читателя книга может показаться сложной из-за обилия терминов и формул. Однако все термины автор довольно подробно объясняет в дальнейшем, поэтому пугаться не стоит. Формулы же практически всегда изображены на иллюстрациях с подробными подписями и пояснениями. Несмотря на это, книгу читать непросто, но связано это не со сложностью языка автора, а со сложностью излагаемой информации. Все же мы читаем научно-популярную книгу, а не беллетристику.

«От атомов к древу» поделена на четыре части, каждая из которых посвящена определенной теме. Изучать биологию невозможно без знания химии, химию – без знания физики, а физику – без математики. Пробел в одной из этих наук приведет к тому, что знания будут базироваться на очень хлипком фундаменте – вере в изложенные факты без понимания их причины, а это, в свою очередь, противоречит научному подходу. С другой стороны, знать досконально все науки попросту невозможно. Поэтому нужно иметь какую-то базовую книгу, где основа этих знаний собрана воедино. Именно такую книгу и написал Сергей Ястребов. При этом, он сам утверждает, что охватить все важные темы в формате одной книги просто невозможно, поэтому часть тем дана в несколько упрощённом формате. Первая часть носит название «Химия жизни», и, как нетрудно догадаться, речь в ней идёт о химическом составе живых организмов. В этой главе автор подробно разбирает особенности углерода (элемента, лежащего в основе любого органического вещества), воды, типов симметрии молекул, белков, липидов, углеводов, нуклеотидов и нуклеиновых кислот. Причем начинается все с основ, знакомых нам ещё со школы, постепенно все больше вдаваясь в детали. Многое из этого даётся в школьном курсе биологии, но без нужных пояснений. Например, мы знаем, что белки состоят из альфа-аминокислот, но что это значит? И куда делись бета- и гамма-аминокислоты и существуют ли они? Автор же даёт подробное объяснение. И таких примеров множество. То, что в школьной программе даётся, как провозглашенный факт, Сергей Ястребов разбирает на составляющие.

Вторая часть, «Механизм жизни», рассказывает о том, как клетка и целый организм работает. Подробно автор разбирает передачу наследственной информации, механизмы матричного синтеза и генетический код. Немало места уделено и теориям появления эукариотической клетки (да-да, их несколько, и какая из них верна сказать с уверенностью пока нельзя). Вероятно, самая большая глава книги посвящена методам получения энергии. Особенно завораживает принцип работы фермента АТФ-синтетазы и протонного потенциала. Много нового я узнал и о вирусах. Например, в школьной программе упоминаются два типа вирусов: ДНК- и РНК-содержащих. На самом же деле их минимум семь! Особую группу составляют полиднавирусы, чей геном встроен в ДНК ос-наездников. Получается этакий симбиоз, уходящий своими корнями вглубь веков. Конечно же, автор не обошел стороной и проблему, можно ли считать вирусы живыми существами.

Третья часть, «Древо жизни», стала для меня самой богатой на открытия. Начинается все с истории становления систематики как науки. Мы видим, как разные учёные вносили в нее свой вклад, тем самым меняя сами основы этой науки, что в итоге привело к возникновению филогенетики. В современной биологии таксоны определяются не на основе сходства организмов, а по общности их происхождения. Мы привыкли, что эукариоты делятся на царства животных, растений и грибов, но данное деление давным-давно устарело, т.к. есть множество организмов, которых невозможно отнести ни к одной из вышеперечисленных групп. За основу современной систематики Сергей Ястребов берет эволюционное древо Аластера Симпсона и Эндрю Роджера, опубликованное в 2004 году. В нем выделяется шесть супергрупп (название «царства» сейчас практически не используется) и среди них вы не найдете ни одного знакомого названия. При этом автор подчеркивает, что за прошедшие годы в эту систему вносились изменения, ведь филогенетика – одна из самых быстроразвивающихся наук.

И наконец, заключительная часть, «История жизни», повествует нам о пути, который прошла жизнь за миллиарды лет своего существования на планете Земля. Эта часть получилась самой короткой, но не менее интересной. Всю историю жизни можно поделить на два периода: Криптозой (скрытая жизнь) и Фанерозой (явная жизнь). Названы они так по количеству обнаруженных находок. Чтобы подробно рассказать обо всем происходившем за 3,5 миллиарда лет (это по самым скромным прикидкам, ведь есть основания утверждать, что жизнь зародилась 4,1 миллиард лет назад) нужно написать несколько объемных томов. Поэтому автор заостряет внимание на самых значимых событиях, вроде появления фотосинтеза, эукариот и многоклеточности, эпохи Земли-снежка, Кембрийского взрыва, Великого вымирания и возникновения эусоциальности. Все это подаётся не просто как устоявшиеся в науке факты – автор подробно рассказывает о причинах данных явлений.

Книгу приятно читать, так как каждая часть, состоит из глав, которые делятся на небольшие по объему подглавы. От этого не возникает ощущения, что на нас разом хотят свалить гору информации. Автор пишет лёгким и приятным языком, благодаря чему не приходится продираться сквозь текст. Заметно украшают книгу и многочисленные отсылки к работам и цитатам разных учёных: Ричарда Фейнмана, Феодосия Добржанского, Ричарда Докинза и др. Помимо этого автор вставляет и цитаты из фантастических романов Станислава Лема и братьев Стругацких.

Итог: «От атомов к древу» – это огромный труд, потрясающий объемом информации, которую автор сумел в нем уместить. Сергей Ястребов охватил такое разнообразие тем, что даже их перечисление может занять несколько страниц. На мой скромный взгляд, «От атомов к древу» вполне заслуживает стать настольной книгой для тех, кто хочет понять современную науку о жизни.

Также подписываемся на мой ТГ-канал. Там ещё больше интересного.

Привет. Вы, наверное, знаете термин ложные друзья переводчика – слова в иностранном языке, похожие по звучанию на слова в родном языке, но имеющие другое значение. Причем, этот термин существует только именно со словом «ложные». Тем не менее, существует множество реальных друзей переводчика. Вот только искать этих друзей нужно не в родном языке, а в латинском, греческом, протогерманском и праиндоевропейском. Но если праиндоевропейского и протогерманского языка уже не существует, а греческий сейчас очень уж чуждый, то латинский сильно прижился в научной среде – именно на нём даже раньше писали научные трактаты. И именно латинский язык используется для официальных названий живых организмов.

Для этих названия используется так называемая биноминальная номенклатура. Её придумал в 18 веке великий ученый Карл Линней. Названия животных по биноминальной номенклатуре состоят из двух слов – названия рода и видового эпитета.

Например, Panthera leo – лев. Здесь Panthera – название рода многих крупных кошачьих, а видовой эпитет leo – обозначение, благодаря которому уточняется, какой именно вид из этого рода подразумевается.

В совсем полном варианте названия животного в конце даётся приписка кто именно его описал и год описания (в ботанике обходятся без года), например, Gammarus pulex (Linnaeus, 1758). А Карл Линней был систематиком и фаунистом – он описал огромное количество организмов, поэтому его имя в названиях встречается настолько часто, что его сокращают до L: Gammarus pulex (L., 1758) И этот год – 1758 – встречается очень часто. Еще часто сталкиваюсь с 1760 и 1761 гг.

Кроме того, он работал в нашей полосе, поэтому описанных им животных и растений приходится встречать очень часто, они обычные для нашей полосы. Родовые названия он зачастую давал просто переводя название животного на латинский.

Рысь – Lynx lynx. Lynx на латинском – рысь. А то, что это слово повторяется два раза, даёт понять, что речь идёт об обыкновенной рыси, а не какой-то особенной, более редко встречающейся. Вот так, даже не зная перевода, из названия можно сделать кое-какие выводы.

Другие говорящие эпитеты, обозначающие обыкновенное животное – vulgaris и communis.

Communis чаще встречается в ботанике, например Pyrus communis – груша обыкновенная, Myrtus communis – мирт обыкновенный. Но есть и, например, Nais communis – червь, для которого нет народного названия, но можно было бы перевести как наяда обыкновенная.

Слово vulgaris, тоже встречается чаще у растений, но у животных тоже немало. Rubus vulgaris -  ежевика, Sturnus vulgaris – скворец.

Эпитеты местообитания

Какие-то эпитеты позволяют сходу понять, какие местообитания предпочитает организм.

Lacustris – распространённое слово и означает озёрный. Таким эпитетом обычно награждают животных, которые предпочитают места со слабым течением, не обязательно озёра. Есть рачок-бокоплав Gammarus lacustris, брюхоногий моллюск Acroloxus lacustris, клоп Sigara lacustris, губка Spongilla lacustris, осока Carex lacustris и ещё много-много кто. Есть даже двустворчатый моллюск Lacustrina, где слово попало в название рода.

Условные синонимы – слова с корнем stagn-, что означает застой и тоже указывает на отсутствие течения в водоёме. Это ручейник Holocentropus stagnalis, растение Callitriche stagnalis, обычный прудовик Lymnaea stagnalis. Да и в слове Lymnaea «лимно» отсылает к озеру. Есть моллюски с родовым названием Stagnicola.

Не совсем синоним, но тоже отсылает к озёрам эпитет litoralis, так как литоралью называют прибрежный участок дна озер и морей.

Антонимом lacustris можно назвать слово fluviatilis, которое примерно переводится как относящийся к течению, потоку. Таким словом обозначают организмы, предпочитающие жить на течении, например, моллюск Ancylus fluviatilis, а еще есть птичка Locustella fluviatilis – речной сверчок.

Синонимичны слова riparius (riparia), rivicola – эти слова имеют общее происхождение, они уже более прямо переводятся как речной. Например, есть муха Limnophora riparia, личинка которой живет в быстро текущей воде. Есть род двустворчатых моллюсков Rivicoliana.

Можно встретить более точные указания в видовых эпитетах. В названии комаров Monodiamesa bathyphyla или Parakiefferiella bathophila эпитет переводится как любящий глубину, это относится не ко взрослому организму, а к личинке, которая живёт в воде.

В названии комара Rheotanytarsus «rheo» означает поток, а в имени Krenopsectra «крено» отсылает к роднику.

Эти и многие другие эпитеты могут дать подсказки об экосистеме, кто из животных находится не на своём месте, как мог измениться биотоп и куда копать, чтобы выяснить подробности.

Эпитеты внешнего вида

Конечно, тут вариантов намного больше, потому что это распространённая практика – вычленить самую характерную черту внешнего вида и перевести её на латинский. Поэтому приведу только несколько интуитивно понятных примеров.

Есть вид жужелиц, у которой на надкрыльях бугорки - гранулы. Она называется Carabus granulatus.

Часто встречается слово lineatus – полосатый. Колорадский жук на латыни Leptinotarsa decemlineata, где второе слово дословно переводится десятиполосный. И правда, у него десять полосок. Punctatus означает точечный и его можно встретить в названиях божьих коровок - Coccinella septempunctata и Propylea quatuordecimpunctata, тут прямо написано сколько у них точек – 7 и 14.

Есть еще всякие digitatus – пальцевидный, elongatus – удлиненный.

Иногда описываются цвета, комар Prodiamesa olivacea и правда имеет оливковый цвет, вот только найти фотографию, где это чётко видно мне не удалось.

Любят составные слова с корнями flavi- жёлтый, rufi- рыжий, nigri- черный.

Например, есть комары Palpomyia flavipes и Palpomyia rufipes. Pes – нога и у одного желтые ноги, у другого – рыжие, а у стрекозы-плосконожки Platycnemis pennipes название рода переводится как плоская голень. Правда, с греческого, но чего уж там.

Такие названия не особо полезны в работе. Разве что иногда удобнее запоминать латынь.

Эпитеты географических зон

Такие слова подсказывают, где обитает животное. И если, находясь в Европе, вы встречаете в названии слово asiaticus, возможно, в определении где-то что-то пошло не так.

Еще можно встретить названия оrientalis (восточный), borealis (северный), europeus (европейский), arctica (арктический), lapponicus (тундровый).

Бывают более конкретные указания на географический регион: japonicus, sibiricus, baicalensis, kamchaticus. Думаю, смысл слов понятен без перевода.

Эпитеты имён

Еще встречаются эпитеты, которые использовались, чтобы назвать организм в честь какого-то человека, у них обычно в конце буква i, например, edwardsi, fabricii, zhadini.

Знаменитый паук-оса Argiope bruennihi назван так в честь зоолога Мортена Брюнниха.

Про ошибки и разночтения

Из названий bathyphyla и bathophila можно заметить, что одно и то же слово с понятным смыслом написано по-разному. Путать буквы i и y – вообще обычное дело. Для моллюска Bithynia на крупных порталах, посвященных систематике, пришлось даже завести отдельные страницы с альтернативными вариантами Bithinia и Bythinia, и указать, что это синонимы. Неправильные или непризнанные варианты названий просачиваются в крупные определители и серьёзные статьи.

Конечно, надо понимать, что эти видовые эпитеты только дают подсказку, бездумно руководствоваться ими нельзя.

Если на фото или в подписи не указано иное, изображения взяты из Вики.