Владимир Шабловский, с первых часов войны ставший одним из руководителей обороны Брестской крепости.
С 1940 года капитан Шабловский командовал батальоном 125-го стрелкового полка 6-й Орловской стрелковой дивизии, расквартированным в Брестской крепости.
Жена Шабловского Галина Корнеевна была верной спутницей нелёгкой кочевой жизни армейского командира.
Ей немало пришлось попутешествовать с мужем по разным городам Белоруссии, куда, бывало, забрасывала его переменчивая военная судьба.
У Шабловских было 4 дочери – «женский батальон», как, смеясь, называл их отец.
Старшей, Раисе, недавно исполнилось 8 лет, вторая, Гета, была тремя годами младше сестры, Наташе минуло 2, а Светлана родилась всего за 8 месяцев до войны.
Это была большая, шумная и дружная семья.
В ночь, когда началась война, весь 125-й полк находился в лагерях или на работах вне крепости.
В казармах оставались только несколько дежурных взводов, хозяйственные команды, сотрудники штаба да часть полковой школы младших командиров.
Батальон Шабловского в это время работал на строительстве укреплённого района в нескольких десятках километров от крепости.
Но, как и другие командиры, капитан каждую субботу приезжал ночевать домой, чтобы провести с женой и детьми воскресенье.
Так было и на этот раз.
Разбуженный первыми взрывами, Шабловский понял, что началась война.
Быстро одевшись, они с женой взяли дочерей и спустились на 1-й этаж, где под лестницей уже испуганно сгрудились жившие в этом же доме женщины и дети.
Оставив здесь семью, капитан Шабловский с несколькими другими командирами бросился в расположение полка.
Вокруг рвались снаряды и мины, со стороны Буга раздавались пулемётные очереди, пули непрерывно свистели над головой.
Казармы полка уже горели, и издали было видно, как из окон 2-го этажа, выбросив вниз матрацы, прыгают с винтовками в руках курсанты полковой школы.
Здесь и там босые, полуодетые бойцы бежали к земляным валам, где в казематах помещались склады с оружием и боеприпасами.
Но лишь немногим удавалось добраться туда – по дороге их подстерегали засевшие в кустах фашистские диверсанты, которые расстреливали бегущих из пулемётов.
А вскоре первые отряды переправившихся через Буг автоматчиков ворвались в расположение полка, хлынув через западные валы крепости, и все усилия немногочисленных командиров организовать тут единую оборону были тщетными.
Группы наших бойцов, здесь и там залёгшие на валах, засевшие в казематах, были отрезаны врагом друг от друга и вели борьбу самостоятельно.
Отстреливаясь от гитлеровцев, маленькая группа Шабловского вскоре вынуждена была отступить назад, к домам комсостава.
Здесь их окружили автоматчики, и они укрылись в том самом доме, где по-прежнему, тесно прижавшись друг к другу, прятались под лестницей жены и дети командиров, в числе которых была и жена Шабловского с детьми.
Поставив 2-х бойцов у входных дверей, Шабловский с остальными людьми поднялся на чердак.
Отсюда они могли через слуховые окна вести огонь по осаждавшим их автоматчикам, держа круговую оборону.
Весь день они вели перестрелку с гитлеровцами, отгоняя их своим огнём и ожидая, что вот-вот подойдёт помощь.
Кое-кто из людей в этих боях был ранен, а у Шабловского оказалась простреленной рука, и находившийся здесь полковой врач Гаврилкин сделал ему перевязку.
К вечеру атаки врага прекратились, но у осаждённых почти не оставалось боеприпасов.
Положение было безнадёжным, и помрачневший Шабловский, видя неминуемую угрозу плена, несколько раз собирался покончить с собой.
Товарищам с трудом удавалось удержать его от этого.
За ночь автоматчики ещё 2 или 3 раза пытались ворваться в дом.
Их отбили, но зато последние патроны оказались при этом истраченными, и группа Шабловского стала совершенно беззащитной.
Когда наступило утро, дом был окружён плотным кольцом гитлеровских солдат, а потом сюда подошёл ещё немецкий танк.
Все находившиеся здесь были взяты в плен.
В руки врага попал и Шабловский со своей семьёй.
Немцы построили пленных в колонну и под усиленным конвоем автоматчиков погнали их в тыл, за Буг.
Посадив на свою здоровую руку 8-месячную Светлану, Шабловский, бледный и мрачный, опустив голову, шёл впереди.
Кадровый офицер, человек с обострённым чувством воинской чести, он, видимо, считал несмываемым позором для себя вражеский плен и в душе глубоко сожалел, что не покончил с собой, уступив уговорам товарищей.
Раненые, обессиленные бойцы брели за своим капитаном, помогая идти детям.
Кто-то из них взял на руки маленькую Наташу, а Рая и Гета шли сами, держась за платье матери.
На пути колонны был мост.
Когда пленные подошли к нему, капитан Шабловский вдруг поцеловал свою дочь и передал её жене.
Прежде чем кто-либо понял, что он собирается делать, капитан обернулся к своим товарищам.
– Кто не хочет оставаться в плену – за мной! – громко крикнул он и прыгнул через перила моста в воду.
И тут же вслед за ним бросились другие его бойцы.
Наперебой затрещали автоматы конвоиров, закричали и заплакали женщины и дети.
Но в несколько минут всё было кончено – беглецов перестреляли в воде.
Впрочем, они и искали смерти, а не спасения: раненые и измученные, они все равно не смогли бы никуда уйти.
Этот поступок советского капитана и его бойцов произвёл глубокое впечатление даже на врагов.
Явно взволнованные, гитлеровцы, посовещавшись между собой, повернули колонну назад.
Потом женщин и детей отделили от мужчин и отвели их в городскую тюрьму.
Здесь, в тюрьме, битком набитой семьями советских командиров и местными жителями, Галина Корнеевна Шабловская и её дочери провели около 2-х недель.
Потом их выпустили, и жена капитана с детьми поселилась в деревне неподалеку.
С первых же дней пребывания в этой деревне Шабловская стала отлучаться в город и соседние села.
Эти отлучки становились все более частыми, и порой она уходила на 2-3 дня, оставляя дочерей на попечение своих хозяев.
Каждый раз девочки плакали, уговаривали мать не уходить, но она успокаивала детей, обещая скоро вернуться.
Только однажды она намёком объяснила причину своего отсутствия старшей дочери Рае, которая уже кое-что понимала.
– Ты же хочешь, чтобы наши скорее пришли и выгнали отсюда немцев?
Хочешь, чтобы вернулась наша Красная армия? – спросила она.
– Вот для этого я и ухожу из дому.
Терпи, доченька!
Но только впоследствии Рая узнала, куда так часто уходила её мать.
Галина Корнеевна не случайно перебралась в деревню, которая находилась на подозрении у немцев как гнездо партизан.
Жена капитана давно стала связной партизанского отряда «дяди Кости», действовавшего здесь, в районе Кобрина.
Смелая, решительная женщина, Шабловская стала одной из лучших связных отряда.
Но в 1943 году, выполняя задание отряда, Галина Шабловская была выдана провокатором, и гестаповцы схватили её в Кобрине.
Там, в застенках гестапо, жене капитана Шабловского пришлось вынести самые изощрённые пытки.
Палачи требовали, чтобы она назвала партизан, допытывались, из какой она деревни и где живёт её семья. Спасая своих товарищей и своих детей, она не сказала ни слова, и взбешённые гестаповцы в конце концов повесили её.
4 девочки остались круглыми сиротами.
Им самим грозила опасность: если бы гестаповцы нашли их, дочерей Шабловской ожидала бы смерть.
Но о них тотчас же позаботились подруги матери по партизанскому отряду.
Сестёр отвезли в разные деревни и отдали на воспитание в надёжные крестьянские семьи.
Так дети капитана Шабловского дожили до освобождения Бреста.
Именем Владимира Шабловского названы улицы в городах Брест, Минск, Славгород; имя его увековечено в мемориальном комплексе «Брестская крепость-герой»; возле моста через обводной канал у Северо-Западных ворот крепости, где он погиб, установлен мемориальный знак; на аллее «Их именами названы улицы Бреста» — барельефный портрет героя. Посмертно капитан Шабловский награждён орденом Отечественной войны I степени.
