Воля

Виктор Чукарин. Человек, прошедший через семнадцать фашистских концлагерей, узник номер 10491, выживший и в Бухенвальде, и на «барже смерти», чтобы после всего этого стать семикратным олимпийским чемпионом и одним из величайших спортсменов планеты!

Люди любят потакать своим слабостям, жалеть себя, и при любом удобном случае готовы заявить: «У меня больше нет сил». Жизнь Виктора Ивановича Чукарина — это немой укор всем, кто лелеет слабость собственного духа.
Витя Чукарин родился в ноябре 1921 года на юге Донецкой области, в селе Красноармейское, в семье донского казака и гречанки. Семья вскоре после рождения сына перебралась в Мариуполь, где Витя и пошёл в школу.
В той школе работал учителем Виталий Поликарпович Попович, искренне влюблённый в спортивную гимнастику. Свою страсть он прививал своим ученикам, в том числе и маленькому Вите Чукарину.
Увлечение набирало силу — после окончания школы Чукарин учился в Мариупольском металлургическом техникуме, продолжая серьёзно заниматься гимнастикой. Затем молодой парень, почувствовавший, что увлечение становится делом всей жизни, перевёлся в Киевский техникум физкультуры.
Он продолжал учиться и заниматься гимнастикой, в возрасте 19 лет завоевав титул чемпиона Украины и получив звание «Мастер спорта СССР».
Честолюбивый спортсмен мечтал об успехе на чемпионате СССР, но чёрный июнь 1941 года изменил жизнь Виктора Чукарина так же, как и жизнь десятков миллионов других советских людей.
Война для 20-летнего добровольца Виктора Чукарина, бойца 1044-го полка 289-й стрелковой дивизии Юго-Западного фронта, получилась непродолжительной.В бою под Полтавой он был ранен и контужен и оказался в плену.
В концлагере Занд-Бюстель его имя заменили на номер «10491». И начался ад, растянувшийся на долгих три с половиной года.
Он прошёл через 17 немецких концлагерей, включая Бухенвальд, через непосильный труд, болезни, голод, когда каждый день мог стать последним.
Кто-то, не выдержав мучений, сам бросался на колючую проволоку под высоким напряжением. А Витя при каждой возможности пытался заниматься гимнастикой, подсматривал упражнения у немецких надзирателей — спортивная гимнастика до войны была культовым видом спорта в Германии, и спортсмены этой страны считались сильнейшими в мире.
Последние месяцы войны Виктор Чукарин провёл в лагере на самом севере Европы. В первых числах мая 1945-го, когда уже пал Берлин, узников лагеря загнали на баржу и вывезли в море. От заключённых, свидетелей гитлеровских злодеяний, немецкое командование приказало избавиться. Но то ли исполнители не решились взять на свои души ещё один тяжкий грех, то ли просто спешили спасти собственные шкуры, однако топить баржу не стали.
Переполненное измученными узниками судно, носившееся в море по воле волн, перехватил английский сторожевик, спасший их от смерти.
Когда Виктор вернулся домой, это был не бравый атлет, а человеческая тень. Скелет, обтянутый кожей, с глазами глубокого старика, не узнала даже родная мать. Только шрам, оставшийся на голове с детства, убедил женщину, что перед ней действительно её сын.
«Доходяге» весом в 40 килограммов нужно было думать не о спорте, а о восстановлении здоровья — так считали все, включая друзей Виктора.Но сам Чукарин полагал иначе. Он решил продолжить учёбу и, не сумев поступить в Киевский институт физкультуры, поступил в аналогичный вуз, только что открывшийся во Львове.

Постепенно он набирал форму. На первом послевоенном чемпионате СССР по спортивной гимнастике в 1946 году он занял 12-е место. Для человека, за год до этого находившегося между жизнью и смертью, это был огромный успех, но у Чукарина были совсем иные цели.
Годом спустя на аналогичном турнире он становится пятым, а в 1948 году 27-летний Виктор Чукарин впервые становится чемпионом СССР. Спустя год спортсмен завоёвывает звание абсолютного чемпиона страны и сохраняет этот титул ещё в течение двух лет.
Мечта исполнена, тебе уже 30, за плечами лагерные муки и изнурительные тренировки, пора найти занятие поспокойнее? Ничего подобного. У Виктора Чукарина появляется новая цель — Олимпиада.
В 1952 году на Играх в Хельсинки сборная СССР впервые присоединяется к олимпийской семье. На новичков смотрят со смесью любопытства и придирчивости — могут ли эти парни и девушки из страны товарища Сталина тягаться с лучшими атлетами мира?

31-летний Виктор Чукарин даже по куда более мягким, чем сейчас, меркам послевоенной гимнастики считался ветераном.Из отечественных атлетов превзойти Чукарина удалось лишь гимнастке Ларисе Латыниной (9 золотых наград), повторить — гимнастам Борису Шахлину и Николаю Андрианову.
Но нет больше в истории мирового спорта атлета, который сумел завоевать семь золотых наград Олимпиады, имея за плечами 17 концлагерей и утлую баржу с обречёнными на смерть людьми.

В 1957 году Виктор Иванович Чукарин был награждён орденом Ленина.
После окончания спортивной карьеры он перешёл на тренерскую работу, однако достичь тех успехов, которые были у него самого, ученики Чукарина не смогли.
В последние годы жизнь его сосредоточилась вокруг кафедры Львовского института физкультуры, где он преподавал.
Виктора Ивановича Чукарина не стало 25 августа 1984 года, ему было всего 62. На его похороны во Львов съехались друзья, товарищи по команде, ученики.
Но годы идут, а спортивная слава не вечна. Сегодня о Викторе Чукарине помнят лишь любители гимнастики со стажем. И это в высшей степени несправедливо…

Во всех странах мы видим людей, придерживающихся этой философии и говорящих: "Я выше добродетели и порока, а значит – не связан никакими нравственными законами и могу делать все, что хочу". Да и в вашей стране можно встретить людей, которые говорят: "Я не связан: я сам – Бог: предоставьте мне делать, что я хочу". Но это не верно. Правда, душа не подчинена никаким физическим, умственным и нравственным законам. В законе – рабство, вне закона свобода. Правда, что свобода прирожденное право души, ее природа, что она просвечивает через все покровы материи в форме кажущейся свободы человека. В каждый момент нашей жизни мы чувствуем, что свободны, что не можем ни жить, ни говорить, ни дышать без того, чтобы чувствовать, что свободны; но в то же время остается всегда слабая мысль, что мы похожи на машины, а вовсе не свободны. В чем же тогда истина? Не чистое ли заблуждение эта идея о свободе? Одна часть людей считает заблуждением идею о свободе, другая идею о рабстве. Кто же прав?

Человек действительный не может не быть свободным: он становится связанным только тогда, когда входит в мир Майи, имени и формы. Свободная воля – название неправильное. Как воля может быть свободна? Воля начинает существовать не раньше того, как истинный человек становится рабом. Воля человека связана: но то, что проявляет эту волю. вечно свободно; и даже в состоянии рабства, – которое мы называем человеческой жизнью, или божеской жизнью, или жизнью в небесах, или на земле, – в нас все-таки остается воспоминание о свободе, которая составляет наше божественное право, за которое все мы сознательно или бессознательно боремся.

Когда человек достиг свободы, как он может быть связан каким бы то ни было законом? Никакой закон во вселенной не может связать его, потому что сама эта вселенная принадлежит ему. Он сам – вселенная. Про него можно сказать только, или что он – вселенная, или что для него нет вселенной. Как же может он думать о подобных вещах, как пол, страна и т.п.? Как может говорить: "Я мужчина, я женщина, я ребенок?" Не ложь ли это? Узнав истину, как он может говорить, что то составляет право мужчины, а это – право женщины? Никто не имеет никаких прав, так как никто даже не существует отдельно от остальных. Нет ни мужчин, ни женщин: душа вечно бесполая, вечно чистая. Ложь говорить, что я мужчина или женщина, или принадлежу той или другой стране. Весь мир мое отечество, вся вселенная моя, потому что я одет ей, как моим собственным телом. И однако ж, мы видим людей, отстаивающих эти теории и в то же время творящих дела, которые нельзя назвать иначе, как скверными. А если мы спросим их, почему они так поступают, они говорят, что мы заблуждаемся, так как они не делают ничего дурного. Где основания, по которым можно судить, что хорошо и что дурно? Основания следующие: Хотя добро и зло – условные проявления души, но зло – более внешняя, а добро – более внутренняя оболочка действительного человека, действительного "я". Если человек не проникнет через слой зла, он не достигнет слоя добра и; если не пройдет через оба слоя, – не достигнет сущности "я".

Свами Вивекананда

Гйана-йога

Человек действительный и кажущийся (II)

Компатибилизм

Если мир детерминирован, то свободны ли мы, и если да, то как? А что если нет – как с этим быть? Вся современная дискуссия пронизана вопросом совместимости свободы с какой-либо метафизической доктриной. Зачастую все сводится к тому, чтобы совместить свободу с предопределением. Предопределяющим фактором может быть как всеведущее и всемогущее существо – Бог, законы физики, природы, прошлое мира, а также принципы, укорененные в мышлении, вроде принципа достаточного основания Лейбница или психические механизмы, которые мы не осознаем.
Задача компатибилизма показать, что предопределение не вредит, а может быть, и необходимо( в случае с принципами мышления) для нашей свободы. Одной из самых распространенных точек зрения в современности является каузальный детерминизм. Согласно этой доктрине всякое событие имеет достаточную причину, а следовательно, существует только одно возможное будущее и прошлое. Связь событий описывается законами природы. Это значит, что возможно вычислить все наше будущее и прошлое мира в любой конкретный момент времени. Если бы я был «демоном Лапласа», то непременно занялся этим.

С другой стороны, задача компатибилизма состоит в необходимости опровергнуть все аргументы, демонстрирующие несовместимость свободы с предопределением. Например, один из самых распространенных аргументов против – аргумент последствий. Звучит он так: «Если детерминизм истинен, то наши действия являются последствиями законов природы, а также событий в далеком прошлом. От человека не зависит то, что происходило до его рождения, и также не зависят механизмы законов природы. Из этого можно сделать вывод, что их последствия, включая и наши действия при жизни, от нас не зависят». Компатибилисты могут обойти этот аргумент двумя способами: 1) обосновать тот факт, что агент «способен поступить иначе» в условиях каузального детерминизма, 2) показать, что для свободы воли нужно нечто иное, а не влияние агента. Давайте попробуем подробнее разобрать пути решения аргумента последствий.

1. «Аналитический» подход Джорджа Эдварда Мура.

   Подход заключается в разложении смысла предложений с сформулированной проблемой на конкретные простые высказывания с дальнейшим анализом их смыслов. Если свобода воли означает «поступить иначе», то первый вопрос можно сформулировать так: «Что значит поступить иначе?» Мур предлагает следующее понимание: «X мог бы поступить иначе» означает «Х мог поступить иначе, если бы захотел». Мур таким образом уходит из метафизического понимания способности поступить иначе в «нормальное» (бытовое) измерение. Так как в метафизическом понимании разговор о «поступить иначе» вообще не рассматривается, так как является заведомо глупым, ведь мир является каузально детерминированным. Если метафизический тезис каузального детерминизма и метафизическое понимание способности поступить иначе несовместимы, можно отбросить метафизическое понимание способности поступить иначе, сохранив тезис детерминизма, что и сделал Мур. Также можно отбросить и тезис каузального детерминизма, к чему есть основания, о которых мы поговорим позже.
   

2. «Психологический» подход.

   Данный подход не требует способности поступить иначе. Одним из самых известных вариантов психологического подхода является мысленный эксперимент Гарри Франкфурта. Допустим, ученые наконец смогли точно установить, каким воздействием на тело человека можно вызвать у него тот или иной сознательный опыт, какие структуры в теле отвечают за реализацию различных состояний сознания. Даже получилось создать рабочее тело, не уступающее по сложности человеческому и наделить это тело сознанием. Создание такого существа имеет два основных вопроса. Инженерный: созданы ли все необходимые физические структуры для реализации свободы? Психический: Созданы ли ментальные функции, позволяющие существу иметь свободу?

   Важно понимать, что психология имеет примат над физиологией в том смысле, что сначала нужно определить, какова должна быть психика свободного агента. Только после этого возможно приступать к физиологической реализации существа. Что брать за основу свободы? Это могут быть структуры способностей к самоконтролю, а может быть гибкость при рассмотрение рациональных доводов. Увы, пока непонятно, что именно отвечает в нашем мозге за функцию свободы.
   

   Современные компатибилисты ставят множество мысленных экспериментов, где пытаются понять свободен человек в данной ситуации или нет. Они начинают выявлять психологические качества человека, которые входят в понятие свободы воли. Проблема в том, что каждый исследователь определяет психическую норму по-своему, нет четких критериев этой нормы, поэтому происходит путаница. В качестве такой психической нормы может быть взят развитый самоконтроль, способность к гибкой реакции на аргументы в пользу или против того или иного действия, примат рациональности над аффективностью. Однако все это остается попытками попасть пальцем в небо, пока мы не ответим на вопрос: а почему мы вообще предпочитаем эту сугубо рационалистическую норму ровно противоположенной в качестве нормы свободы? Почему свобода—не полное отсутствие самоконтроля, игнорирование всяких доводов против действия, примат аффективного над рациональным? Ответа здесь не будет, так как сама проблема находится в «слепом пятне» психологов от компатибилизма.

   Одна из самых удачных теорий – это теория Джона Фишера, но и здесь есть вопросы. Почему способность реагировать на рациональные доводы вообще имеет какое-то отношение к свободе? Почему, напротив, бунтарь, охваченный иррациональными аффектами, не реагирующий на доводы «разумных людей», менее свободен, почему он менее ответственен? Прежде чем защищать рационалистические критерии свободы, стоило бы их обосновать и показать их привилегированность. Иначе получается, что мы просто определяем дееспособный или нет этот механизм, способен ли он выполнять действия «разумных людей».

3. «Имманентный» подход.

   Достаточно интересный подход возможен в рамках демонстрации имманентности детерминистической картины мира сознанию вообще. Тогда вопрос бы уходил с полей битвы психологического к условиям возможности практического мышления. Если условием функционирования мышления являются детерминистические установки, то детерминизм — это не угроза, а необходимая форма ориентации в мире. Получается, чтобы вообще мыслить об альтернативах, выбирать, нам нужно принять, что выбор детерминирован. Этим способом можно обойти выбор психологических особенностей свободного человека. Пример такого рода фундаментального компатибилизма можно найти в книге Вадима Васильева «Сознание и вещи». Однако я также полагаю, что подобного рода стихийный детерминизм если и имеет место, то точно не в практическом мышлении.

Либертарианство

Если вы сторонник несовместимости каузального детерминизма и свободы воли, то вы относитесь к лагерю инкомпатибилистов. Однако существует два принципиально различных лагеря инкомпатибилизма: либертарианство и жесткий инкомпатибилизм. Либертарианскую позицию можно выразить в принятии трех тезисов:

1. Свобода воли несовместима с детерминизмом.

2. Свобода воли совместима с детерминизмом.

3. Люди обладают свободой воли.

Третий тезис опускать некорректно, так как по крайней мере один сторонник жесткого инкомпатибилизма – Дерк Перебум, допускает, что свобода воли совместима с индетерминизмом, но утверждает, что мы, скорее всего, не обладаем такой свободой.

1. Агент-каузальное либертарианство.

   Традиционное либертарианство связано с представлением о субстанциальном агенте, который, не будучи чем-либо детерминирован, начинает причинные ряды -производит свободное действие. Такую систему сложно вписать в современный физические системы, обычно стараются доказать, что мозг – это сложная физическая система, которая имеет высокоуровневые свойства, обладающие каузальной силой производить события, не будучи детерминированными более низким физически уровнем, на основе которого они возникают. Этот дуализм создаем ряд проблем. Например, становится сложно определить: агент – это субстанция или агент – это свойство, которое возникает на базе субстанции. Еще со времен Декарта сложно связать субстанцию мышления и субстанция протяжения. Если мы бестелесные агенты, как управлять протяженным телом из плоти и крови? Почему ум соединен именно с этим, а не с каким-либо другим телом? «Где» происходит сопряжение?
   

2. Либертарианство Роберта Кейна. Индетерминистическая каузальность.

   Основной заслугой Кейна считается создание теории «изначальной ответственности» (ultimate responsibility). Теория использует метафизику индетерминистической каузальности в событийном мире, где каждое событие не детерминировано предшествующими событиями, хотя связана с ними причинно. Такую связь можно описать через теорию вероятностей. Вероятность детерминистической связи между причиной и действием равна единице, в то время как связь индетерминистическая находится в диапазоне 0 <…> 1, поэтому событие-причина может произвести событие-действие, а может и не произвести. В рамках данной теории нет единого возможного будущего, возможно все, но при таком раскладе получается, что агент не выбирает действие, а просто кидает игральную кость с вариантами события и какое действие выпадет, такое и произойдет. Зато ничто в настоящем или прошлом не может с необходимостью детерминировать действие агента.
   

   В психологической части своей теории Кейн описывает, каким образом происходят свободные, не детерминированные прошлым поступки, которые формируют наш характер и влияют на будущее поведение. Например, он рассматривает ситуацию, когда у агента образуется трудный выбор, в котором присутствуют две несовместимые цели. Мотивы в пользу каждой из целей достаточно сильны и невозможно быстро решить, как поступить. В человеке образуются две воли, которые направлены на реализацию каждой из этих несовместимых целей. В такой ситуации проявляется индетерминизм, поскольку прошлое не детерминирует победу одной из них. Однако какая бы из этих систем не победила, она будет связана с мотивами агента, которые и составляли содержание «победившей» воли. В этом и состоит идея индетерминистической каузальности. Такие ситуации формируют характер агента и поэтому человек может нести ответственность, в том числе за те действия, которые прямо проистекали из сформированного предыдущими решениями характера, но сами не предварялись выбором. Например, грабитель обворовывает уже сотый дом, не думая о моральных последствиях, но это не снимает с него ответственности, потому что когда-то давно в результате морального выбора он предпочел обворовать первый, второй, третий дом. Кейн также делает заключение, что его теория имеет физиологический базис в функционировании головного мозга. Каждая воля будет представлять определенное объединение нейронов, а их борьба – это неопределённость агента, когда он еще не выбрал как ему поступить, то есть физический индетерминизм в мозге. Либертарианство оказывается совместимо с натуралистической картиной мира.
   

   Однако теория Кейна обладает достаточно серьезными проблема. Во-первых, это элемент случайности, которые разрушает контроль агента над принятием решения. Это очень интересный футбольный матч, в котором до последней секунды непонятно кто же победит. В основе теории Кейна лежит представление об источнике действия—воле агента, которая должна быть сформирована им в результате не детерминированных прошлым действий. Однако индетерминированность такой воли, существующей как событие в ряду других событий, оказывается явно недостаточной для обоснования либертарианской перспективы на свободу воли. В решающий момент у агента нет «одной-единственной» свободной воли, а есть две, причем контроль агента над тем, какая из них победит, вызывает разумные сомнения.

   Проблема либертарианской свободы лишь приводится в теории Кейна, но не решается раз и навсегда, однако его идеи имеют огромную ценность в дальнейших исследованиях. Главное достижение теории Кейна — это обнаруженные в ней проблемы. Фактически его подход рельефно указывает на вторичность вопроса о каузальном детерминизме/индетерминизме для либертарианства. Замена детерминизма на индетерминизм не спасает свободу.

Жесткий инкомпатибилизм

Наконец, третьей из основных позиций по проблеме свободы воли является так называемый жесткий инкомпатибилизм. Главный тезис этой позиции, что свободы воли не существует. Одни мыслители, например Сол Смилянски, считают, что свободы воли нет из-за каузального детерминизма. Другие считают, что свобода несовместима и с каузальным детерминизмом, и с каузальным индетерминизмом, например Дерк Перебум. 

Жесткий инкомпатибилизм можно разбить на две основные задачи. Это негативная и позитивная. Негативная — это по сути критика компатибилизма, либертарианства и свободы воли. Здесь необходимо показать, что вопрос свободы воли несущественен и не имеет места. В рамках решения этой задачи жесткие инкомпатибилисты атакуют и компатибилизм, и либертарианство. В качестве основной проблемы компатибилизма указывается детерминация агента факторами, находящимися вне пределов его контроля. Если некий поступок имеет своей первопричиной что-то во времена большого взрыва, если причинным источником аморального действия (убийства, ограбления и т.п.) являются события, произошедшие 13,7 млрд лет назад, какие могут быть вопросы к его «исполнителю»?

Главной проблемой либертарианства является случайность выбора в рамках индетерминистической картины мира, у агента нет достаточного контроля над тем, какое действие будет выбрано. Например, аргумент от удачи говорит, что, допустим, человек, будучи либертарианским агентом, решает, убивать своего одноклассника, который над ним издевался или нет. Допустим, что в одном из миров он решит убить одноклассника, а в другом нет. Как можно винить агента, который решился на убийство, если он точно такой же человек, как и тот, который не решился на убийство из-за злой шутки случая?

Позитивная же задача жесткого инкомпатибилизма — это оценить следствия отсутствия свободы воли как таковой. Здесь тоже можно разделить мнение на две позиции: “оптимистическую”, где считается, что если все примут тот факт, что свободы воли нет, то мир не станет хуже, а возможно и каким-то образом станет лучше и “пессимистическую”, где говорится, что луше никому не рассказывать, что свободы воли нет, иначе моральному обществу придет конец. 

У каждой из этих позиций есть слабые стороны в аргументации. Во-первых, неясно, как можно обоснованно дискутировать на тему моральных, социальных последствий отказа от веры в свободу воли. Увы, нам сначала нужно побывать в таком мире, либо сделать рабочую модель такого общества, чтобы мы могли хотя бы что-то уже сказать по этому поводу, пока что нет хорошо разработанных теорий на этот счет. В данных условиях это невозможно. Это как глухой будет нам говорить о том, какого это - слышать.

Во-вторых, жесткий инкомпатибилизм невозможен в рамках практического мышления. Даже жесткие инкомпатибилисты вынуждены каждый день выбирать, либо сталкиваться с неопределённостью. Даже размышления на тему “рассказывать об отсутствие свободы воли всем людям или нет” уже предполагает ложность самой теории. С другой стороны, жесткий инкомпатибилизм можно брать как “идеологический" проект. Чтобы было возможно пересмотреть некоторые наши практики. Например, более гуманно относиться к заключенным, пересмотрим вопросы обучения, педагогику, а также будем терпимее к людям вокруг. Однако эта идеология не такая однозначная, ведь смысл свободы воли можно понять совершенно не в позитивном ключе, что может привести к полной анархии и увеличению количества преступлений. Выше я уже говорил, к чему может привести снятие с человека ответственности за его поступки. 

Итак, мы рассмотрели основные позиции в вопросы свободы воли, я показал те преимущества и недостатки каждой теории, которые показались мне существенными. В следующей главе мы поговорим о моей позиции в структуре этого спора. Я не претендую на какую-то новизну в своей позиции, но мне кажется, что из тех вариантов, которые имеются сейчас — это одна из самых правдоподобных теорий свободы воли.

Полукомпатибилизм

Самой важной частью теории, которой я придерживаюсь, является вопрос каузального детерминизма. Для начала нам нужно разобрать в его работе, на этой основе в будущем мы выведем всю мою теорию. Для свободы воли обязательны два условия: 1) условие альтернативных возможностей, в котором агент имеет возможность поступить иначе, 2) условие источника, то есть действие свободного агента не должно быть детерминирована неподконтрольными ему факторами. Для того, чтобы связать эти условия свободы и каузальный детерминизм есть две стратегии - “объективная” и “субъективная”. Объективисты считают, что каузальный детерминизм есть на самом деле, а субъективисты - что мы не можем думать о мире иначе. 

“Субъективисты” говорят, что мы мыслим так, как будто все детерминировано. Невозможно представить событие, не имеющее достаточной причины. В такой случае, в какой-то момент цепь оснований наших поступков уведет за пределы нашей жизни, что противоречит свободе. Следовательно, нужно по-другому взглянуть на этот вопрос. Тут как раз и пригодится моя система полукомпатибилизма. Давайте рассмотрим, как дела обстоят в случае с практическим мышлением. В детерминистской системе мы должны мыслить будущее единственным и определенным. Объясняя прошлые поступки, мы можем с уверенностью сказать, что прошлое у нас одно, но этого одного недостаточно, чтобы сказать, что свободы воли нет. Но в отношении будущего нет такой интуитивной уверенности, что оно единственное. В этом случае субъективистский подход к каузальному детерминизму уравнивает мышление о прошлом и мышление о будущем. Стоит отметить, что такое уравнивание в самом сильном смысле, очевидно, ложно, иначе мы бы просто не различали прошлое и будущее, а мы их различаем. В ослабленном виде этот тезис о равенстве прошлого и будущего можно преподнести так: мы мыслим будущее в той же модальности, что и прошлое, а именно как необходимое. Такое утверждение говорит нам о том, что как прошлое мы мыслим в качестве единственно возможного, так и будущее мы мыслим в качестве единственно возможного.

Давайте попробуем разобраться, почему это не так. Ситуация выбора как раз и служит парадигмальным примером мышления о разных возможных будущих, в которых не мыслится никакой необходимости. Можно убрать всякое содержание из этих вариантов, формально их всегда будет несколько, а не одно. Отрицание субъективной очевидности этих открытых возможностей всегда будет проваливаться в перспективе от первого лица, поскольку невозможно сомневаться в реальности выбора, выбирая. Из этого следует, что ситуация выбора, практическое мышление об альтернативах несовместимы с верой в каузальный детерминизм. И поскольку факт выбора куда очевиднее детерминизма, тем хуже для детерминизма, по крайней мере в перспективе от первого лица. Прошлые события мыслятся как имеющие достаточные основания, то есть причины. Альтернативы будущего, напротив, мыслятся в качестве еще нереальных последовательностей, как открытые для выбора цепи событий, в которых нет необходимости. Ровно поэтому они и являются субъективно очевидными альтернативными возможностями. Иначе говоря, альтернативные последовательности событий мыслятся как нереальные именно в силу того, что у них нет «достаточного основания». Очевидность этой открытости будущего побьет любую попытку интегрировать каузальный детерминизм в практическое мышление. Мышление о выборе означает отсутствие достаточного основания для объектов выбора, в противном случае это было бы мышление о фактически случившихся событиях. Иначе говоря, принцип о том, что будущее мыслится в том же модусе необходимости, что и прошлое, со всей субъективной очевидностью ложен. Если субъективный детерминизм и верен в отношении мышления о прошлом, то он ложен в отношении мышления о будущем. Причины такой ошибки, на мой взгляд, заключаются в попытке представить альтернативные будущие в перспективе субъекта как «ветки» возможных событий, исходящих из одной точки в настоящем. Это неадекватная картина, поскольку мы никогда не мыслим мир как «сваливающийся» в одну из альтернатив в конкретный момент времени. Скорее, альтернативные будущие мыслятся как альтернативные миры, полные, неветвящиеся цепи событий, между которыми мы выбираем. Таким образом, мы выбираем не следующий миг, а то, в каком именно мире будем жить. Причем это происходит таким образом, что прошлое не детерминирует будущее постольку, поскольку в каждом из этих возможных миров прошлое одинаково, а будущее иное. Из-за того, что прошлое мы считаем детерминистским, а будущее нет, я и назвал свою идею полукомпатибилизмом. Для наглядности приведу схему того, как работает мышление в моей системе, когда происходит какое-то событие.

1 - Нейронные процессы в мозге выдают решение, как надо поступить в этом случае.

2 - Этап осмысления этого решения мозга сознанием (мы поняли чего хотим).

3 - Этап контроля и принятия решения.

4,5,6 - это тот или иной выбор, который мы совершили (согласились с тем решением, которое предложил мозг, не согласились с этим решением и ничего не сделали или не согласились с решением мозга и сделали что-то другое).

Такую схему можно заметить, например, в моменты тяжелого выбора, когда приходится выбрать что-то одно. Очевидно, что не все решения мы принимаем подобным образом, часто у нас есть заученные привычки и паттерны мозга на те вещи, которые мы делаем уже очень много раз. Водитель со стажем уже не особо думает над тем, как ему ездить, либо переключать передачи, он это делает “на автомате”. Эта теория достаточно хорошо сходится с физическими законами природы. Например, последнее время участились нападки от нейробиологов о том, что свободы воли не существует, все решения детерминированы устройством нашего головного мозга. Основные тезисы современных исследователей мозга говорят нам о том, что:

1. Ученые могут манипулировать выбором человека, осуществляя внешнее влияние на мозг, поэтому люди несвободны.

2. Посредством наблюдения за мозгом можно предсказать решение человека до того, как он его примет, поэтому люди не свободны.

Моя теория позволяет опровергнуть эти тезисы. Возьмем первый, допустим ученые влияют на мозг и создают в нем какое-то желание, но это желание лишь первый этап в цепочки осознания и туда можно загружать любую установку, и не факт, что человек, который осознает эту установку с необходимостью совершит ее, потому что на этапе контроля он может не согласиться с данным желанием по моральным установкам. Можно сказать, что ведь моральные установки могут быть у каждого свои, но я придерживаюсь теории Поппера о “трех мирах”, где третий мир — это объективный теоретический мир, который возможен на основании первых двух миров, следовательно возможно построить объективные этические законы и просвещать ими население.

Второй же тезис также ложен. Нейрофизиологи указывают на то, что сознание идет позже того, как уже принято решение. А как возможно другое? Как сознание может быть раньше какого-то факта или во время его. Для того, чтобы осознать что-то, надо, чтобы это что-то для начало произошло, поэтому я не вижу здесь никакой проблемы в том, что осознаем мы какое-то событие чуть позже, чем это понимает мозг, тем более это несущественно, ведь потом это “ощущение, отправляется на этап контроля, где и принимается решение об адекватности данной мысли. Почти все современный физические системы, например, квантовая механика, показывает нам, что будущее индетерминировано. Согласованность с физическими теориями еще один плюс этой теории. Однако есть одна очень важная уязвимость этой теории. Это вопрос о случайности выбора и потери контроля агента над принятием решения. С этими проблемами еще предстоит разобраться в будущем.

Заключение

Подведем итог, полукомпатибилизм согласен с детерминизмом прошлого, но не с детерминизмом будущего. Будущее — это сеть миров, где в момент выбора (на этапе контроля) выбирается одна из альтернатив. Также эта теория совместима с большинством современных естественнонаучных теорий и не противоречит современным заявлениям нейрофизиологов о работе мозга.

Если вы хотите получать глубокий и полезный контент, но не в таких больших формах, то приглашаю в свой тг-канал, там много про философию, бизнес и книги.

Библиография

1. Мур Дж. Э. Природа моральной философии. М.: Республика, 1999.

2. Fischer J.M. Deep Сontrol: Essays on Free Will and Value. Oxford; N.Y.: Oxford University Press, 2012.

3. Васильев В. В. В защиту классического компатибилизма // Вопросы философии. 2016. № 2. С. 64–76.

4. Дерк Перебум. Оптимистический скептицизм относительно свободы воли // Логос. Том 26. 2016. № 5. С. 59-102.

5. Роберт Кейн. Поступать «по своей собственной свободной воле»: современные размышления о древней философской проблеме // Логос. Том 26. 2016. № 5. С. 103-130.

6. Джон Мартин Фишер. Полукомпатибилизм и его соперники // Логос. Том 26. 2016. № 5. С. 131-174.

7. Kane R. The Significance of Free Will. N.Y.: Oxford University Press, 1996.

8. Pereboom D. Living Without Free Will. Cambridge: Cambridge University Press, 2001.

9. Popper К. R. On the Theory of Objective Mind. // Objective Knowledge. An Evolutionary Approach. Oxford: Clarendon Press, 1979.

Самые волевые и стержневые люди - это люди с огромными неудовлетворенными потребностями, с огромной мотивацией и болью внутри. Которые являются последствием врожденных особенностей гормональной системы, травм, воспитания и комплексов. Они, как человек который бежит до туалета, потому что прям приперло, годами бегут в светлое будущее, потому что им приперло в голове. И от этого у них в процессе каждый день много положительных или отрицательных эмоций. Приперло заработать денег, или быть уважаемыми, или доказать что-то кому-то, или наконец получить внимание противоположного пола.

Так что ответ на вопрос "как развить волю" или "как иметь в жизни стержень" достаточно прост - надо найти перебором то, что мотивирует на базовом уровне и погрузиться в достижение этого. Следствием мотивации станут действия, которые дадут навыки, которые станут базой для привычки искать, находить и достигать цели. Ну а пара тройка достигнутых больших целей это и есть обычно то, что люди считают итогом волевой или стержневой жизни.