Оля не станет марионеткой, она будет живой и здоровой. Почти, но настолько близко, что даже он сам не заметит разницы, а ей просто приснится плохой сон.
ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. Неизменное прошлое
Глава 1. Трудный подросток
В 2005 году, когда Марату Го́рину было одиннадцать лет, он провалился в Зеркало и застрял там. Иван Кузнецов еле вытащил его и очень разозлился — сказал, что хватит, надоело, пусть его Куту́лов забирает в Дальноморск. Не помогло даже заступничество деда Егора. Одинокий, бездетный полковник Светлов привязался к мальчику и всегда находил оправдания его шалостям, но в этот раз не смог переубедить Ивана.
В Дальноморске Марату понравилось. У Куту́лова была внучка Серена примерно того же возраста, лет двенадцати, и с очень похожими идеями. Дальнейшие проказы они планировали и воплощали в жизнь уже вдвоем. Сан Саныч не злился, а с иронией объяснял, как и почему надо было действовать, если уж в их безмозглые головы пришла такая идиотская мысль. Дети внимательно слушали, делали выводы, действовали вроде бы правильно, но, чаще всего, опять ошибались и попадали под град насмешек Куту́лова, лишь изредка заслуживая его скупую похвалу.
Марат уже не скучал по деду Егору, но все равно старался писать ему, выбирая время между своеобразными уроками Сан Саныча и дальними заплывами. Ренка сказала, что за океаном нет ничего, только бездна. Марат плавал все дальше, чтобы проверить, правда ли это, и, если да, заглянуть в провал хоть одним глазком. Как-то раз чуть не утонул. Серена вытащила его на берег и предупредила, что это тот редкий случай, когда от деда сильно влетит, она знает по своему опыту. Марат сделал правильный вывод, научился хорошо плавать, но все равно не нашел никакой бездны. Даже когда берег уже давно скрылся за горизонтом, со всех сторон был только океан.
Вскоре мечта Марата исполнилась — он увидел бездну своими глазами.
Осенью Кутулов отвез их с Реной на грань разлома в гости к Старику. У излучины реки, рядом с недостроенным мостом был заброшенный старый город. На его окраине стоял двухэтажный дом с башенками. Этот дом находился почти у самого обрыва, за которым не видно абсолютно ничего, только туман. Даже в самую ясную погоду, когда мгла отодвигалась к горизонту, нельзя разглядеть ни дна, ни склона напротив. Марату очень захотелось узнать, что там на самом деле. Должно же быть что-то, не бывает, чтоб ничего не было.
И эта его мечта тоже исполнилась, когда Сан Саныч с Реной вернулись в Дальноморск, оставив Горина учиться у Старика.
Марат не понял, в чем состоит обучение. Старик ничего не объяснял и не давал никаких заданий, целыми днями сидел в одной из своих башенок. От ученика требовалось только завтракать, обедать и ужинать вместе с учителем. Все остальное время мальчик был предоставлен сам себе. Он бродил по пустому городу и спускался к реке. Сначала бесцельно, а потом в поисках, из чего бы сделать веревку для вылазки в бездну.
Во время еды Старик рассказывал истории. Одна из них начиналась так:
— Давным-давно встретились два мага и начали сражаться...
— Почему, — перебил Марат, — Почему они подрались?
— Ну, — медленно ответил учитель, — Наверное, чтобы выяснить, кто из них сильнее.
— Зачем? — снова спросил мальчик.
— А ты разве не хотел бы знать, кто сильнее, ты или он? — улыбнулся Старик. — Подумай, это может быть очень полезная информация.
— Я и так знаю, — пожал плечами Марат. — Ренка сильнее в воде, а я на суше. Если бы мы подрались в океане, то она бы победила, а если бы на суше, то я. Но я не хочу с ней драться.
— Потому что она девочка или потому, что ты знаешь результат. А эти маги — оба мужчины и результат не знали.
— Нет, не поэтому, — помотал головой мальчик.
— А почему? — Старик улыбался.
— Она мой друг, и, — Марат задумался, — Мы как бы складываем вместе наши силы. Так мы оба мощнее и в воде, и на суше.
— Вы смогли договориться и объединились, — кивнул учитель.
— Смогли, и даже, без преувеличения, стали лучшими друзьями. Несколько вынужденно, правда, однако вполне искренне. Они постоянно попадали в разные переделки, и каждый из них убедился, что может верить другому, как самому себе. Отчасти потому, что иного выхода нет, и все же я считаю это настоящей дружбой. А тогда, в самом начале, они подрались.
— Ага, это как мы с Женькой Сухановым. Он приехал в Хтонск к бабушке на лето, и сначала мы тоже чуть не подрались, а потом полезли в старое здание лаборатории..., — Марат осекся, поняв, что слишком много болтает, о том случае Кузнецов не знал.
Но Старик вроде бы ничего не заметил, а задумчиво кивнул и неспешно продолжил свою историю.
— Один из этих магов черный, а другой белый. Каждый из них — самый сильный в своем направлении...
Учитель начал объяснять разницу между черной и белой магией, Марату стало скучно. Все это он уже тысячу раз слышал от Кузнецова и Сан Саныча, они оба — белые маги. Разница в технике, а по сути все маги одинаковые, дед Егор рассказал правду, которую они скрывают.
Мальчик старательно делал вид, что слушает учителя, уместно кивал в паузах, а сам думал, где бы раздобыть веревку. В городе совсем нет ничего подходящего.
Решил связать ее из нескольких комплектов постельного белья. Так и сделал, провозившись до вечера, и отложил экспедицию на завтра. Получилась недостаточно длинная, зато крепкая веревка, которая давала возможность обследовать склон метров на десять вниз. Для первого раза хватит, решил Марат. Пустота может быть иллюзией, а когда он начнет спускаться, то сразу увидит, что там в действительности.
После завтрака дождался, пока Старик уйдет в свою башенку. Взял веревку, подошел к выходу из дома, толкнул дверь наружу, она не открылась. Попробовал еще и еще, потом собрался вылезти через окно, но все окна оказались заперты, а разбить стекло Марат не решился. Просидел взаперти до самого ужина со своей веревкой, голодный, потому что к обеду учитель не вышел.
За ужином Старик говорил о своих исследованиях и, улыбаясь уголками губ, спрашивал, как Марат провел день. Горин отмалчивался, наученный опытом жизни в Хтонске и Дальноморске: пока не попался на месте — молчи.
Старик не настаивал на ответе. Принялся снова рассказывать историю о двух магах — как они пытались построить мост, и ничего у них не получалось. Марат делал вид, что слушает, а сам думал, почему не смог выйти из дома с веревкой. Понятно, что это какие-то магические козни, но как их обойти и все-таки узнать, что там в бездне.
Будто читая его мысли, Старик торжественно пообещал, что совсем скоро Марат все увидит своими глазами, для этого не надо лезть в разлом.
И правда, через пару дней небо затянуло тучами, из провала поднялся туман. Старик велел ученику быстро позавтракать и следовать за ним, держась в десяти шагах позади.
В клубящейся мгле что-то шевелилось. Когда показались первые нехи, Марат подумал, что они похожи на червячков, как в яблоке, но их очень много. Двигаясь удивительно быстро и целеустремленно, они направились к людям, а с края, из тумана, лезли еще тысячи их сородичей — прямо друг по другу, сливаясь в толстый ковер, который полз как единое целое.
Старик щелкнул пальцами, с них полетели искры, и каждая из них нашла свою цель. Твари вспыхивали и сгорали, оставляя после себя пятнышки сажи. Завоняло тухлым и паленым.
Учитель приказал оставаться на месте, а сам пошел вперед, к ползущей из разлома массе, которая становилась все толще, выше. Он безостановочно щелкал пальцами, сжигая мелкие группки тварей. Шагал вперед зигзагами, вправо-влево, будто танцуя, и все больше привлекал к себе внимание нехов. Даже одиночные гады, ползущие к мальчику, вернулись в гущу, чтобы напасть всем разом. От Старика летели искры.
Марат замер, он всегда боялся огня и теперь не знал, что делать. В замешательстве огляделся по сторонам, подобрал какую-то палку. Преодолевая страх, ткнул ею в догорающий мелкий сгусток и побежал на помощь учителю. Но опоздал.
Нависающая над Стариком стена червей перегруппировалась и окутала, облепила его со всех сторон. Марат бессильно ударил по ним горящей палкой, понимая, что это ничего не даст. Его отбросило назад волной теплого воздуха, он упал на спину и тут же вскочил. Там, где был Старик и проклятые черви, ровно и тихо горело пламя. Огненная стена тянулась вдоль края в обе стороны, сколько хватало глаз. Искры из нее прицельно стреляли по мелким кучкам мечущихся гадов.
Мальчик зло убил одинокого неха, которому чудом удалось сбежать от огня, и сел на землю, обхватив колени руками. Он знал — учитель погиб, защищая реальность, о которой постоянно талдычил Кузнецов. Теперь Марат должен сам стоять у грани и пожертвовать собой, если понадобится. Но почему учитель не сказал, как превращаться в огонь? Почему? Наверное, решил мальчик, это знание само придет в нужный момент.
Он долго сидел, глядя на пламя. Небо прояснилось, окрасилось в цвета заката, проступила бледная еще луна, и только тогда стена огня начала опадать. Хотелось плакать, но нельзя, он уже не маленький. Надо поискать в башнях, подумал Марат. Там может быть ответ.
— Не вздумай лезть в башни, — послышался тихий голос. Мимо мальчика тяжело, очень медленно шлепала куча грязи и копоти, в которой смутно угадывалась человеческая фигура. — Там пока нет ничего для тебя, огнем ты стать не можешь. У тебя другие способности, и мы с тобой будем их развивать. Иди домой, возьми в холодильнике мясо и разогрей в микроволновке, я немного опоздаю к ужину.
В 2010 году Старика серьезно ранили.
Они отражали очередной прорыв и все делали верно. Учитель полыхал огненным щитом, ученик добивал остатки. Один Марат, два Марата, три, четыре, пять... — все они были единым целым и дрались слаженно. Умом Горин не понимал, как так может быть, но всеми телами, телом, чувствовал естественность происходящего. По его ощущениям, он не делился, а просто был одновременно в нескольких точках пространства.
Они уничтожили мух, убили огромного дикого зубастика, а потом расслабились: на сегодня должно было закончиться. Поэтому оказались не готовы, когда из разлома полезла взрослая сколопендра — здоровенная тварь, не меньше ста метров в длину, с несколькими сотнями ног, густо покрытых тонкими ядовитыми волосками.
Ученик мгновенно, на автомате, взял под контроль свои точки, а учитель замешкался. Старик успел выщелкнуть искры и даже начал гореть, но было поздно — Марат застрял в ногах. Он лавировал, не давая коснуться себя. Расчетливо, экономя пули, стрелял по уязвимым местам гада из подаренного учителем «велеса». Сколопендра ревела от боли так, что закладывало уши, но не выпускала жертву.
Старик вспыхнул вверх и поджег брюхо твари. Она яростно взвыла и снова попыталась схватить Марата. Парень ловко уворачивался от лап, но одну из них не заметил. Она должна была проткнуть его насквозь, однако на пути встал учитель. Старик не превратился в огонь, а просто закрыл ученика своим человеческим телом.
Горящая сколопендра сорвалась, наконец, в бездну. Марат отнес учителя в дом, стараясь не потревожить рану, в которой застрял обломок лапы. Потрогал руки и лоб Старика, они были холодными. Неловко попытался разжечь камин. Поколебавшись секунду, выбрал и сгреб тлеющие угли, принес учителю. Только потом понял, что брал их голыми руками и не обжегся.
Старик сжал угли в кулаке и что-то прохрипел. На пол упала зола, учитель снова потерял сознание. Марат принес ему еще углей, подбросил дров в камин и разложил костер во дворе, на всякий случай. Пригодилось. Учитель, шатаясь, вышел из дома и упал в костер. Лежал на спине, раскинув руки и вдыхал огонь. Торчащий из раны обломок обуглился, но все никак не сгорал.
Примчался Кузнецов. Одобрительно хмыкнул и захотел пожать руку серьезному, возмужавшему Марату. Горин не ответил на приветствие.
Левой рукой Иван тащил за собой невероятно красивую светловолосую девушку, девочку, чуть младше Марата. Она посмотрела на него полными слез ярко-зелеными глазами, и парень заступил дорогу бывшему товарищу.
— Нужно помочь Старику, — мягко сказал Иван, — Не будем драться.
— Отпусти ее, — повторил один, два, три, четыре Марат. — Отпусти!
Лицо Кузнецова потемнело, что-то с его стороны было готово ринуться в бой, но путь преградила зеленоглазая.
— Дедушка, не трогай его, не трогай! — она подпрыгнула, обхватила Ивана за шею, вынудив наклониться, и тихо зашелестела ему в ухо.
Кузнецов проворчал, что ничего хорошего из этого не выйдет, и, оттолкнув Горина, пошел к Старику.
— Меня зовут Алеся, — девочка чопорно протянула узкую ладошку, поставив ее вертикально.
— Марат, — Горин легонько пожал ее ручку.
— А почему у вас ничего не растет? — спросила она, приподняв светлые широкие брови.
— Потому что грань разлома.
— Тут вообще никаких растений нет? — удивилась Алеся и затараторила, — Дедушка на меня сердится за то, что я вырастила ночную лиану. Но она же мирная, никого не трогает.
— А у меня есть ручной зубастик, — ответил Марат.
— Покажи! — потребовала Алеся.
Они вышли в маленький дворик, примыкающий к грани. Марат издал тихий звук и прошептал:
— Стой тут, не лезь. Погладить можно, когда я скажу.
Девочка недовольно посмотрела в ответ, но осталась на месте.
Из разлома вылез подросший детеныш зубастика. Восемь когтистых лап и уже девять голов с тремя пастями каждая. Трудный возраст, все растет неравномерно, Марат знал по себе.
— Ой, малыш, ня-ня-ня, — засюсюкала Алеся, — Иди сюда, ня-ня-ня.
Удивительно, но зверек подбежал и начал подставлять для поглаживая все свои крокодильи шеи. Алеся лопотала что-то умиленное, а зубастик вертелся у ее ног, стараясь быть поглаженным со всех сторон. Марат смотрел бы и смотрел, но в провале крякнуло, зашипело, и зверушка, ласково куснув новую знакомую, устремилась туда.
— Это тараканы, — объяснил Горин, не глядя на девушку. — Зубастик их ловит и ест. Для нас они безвредные, даже если вылезут, но они не вылазят обычно, только если за ними кто-то большой. А еще у меня есть лисичка. Обыкновенная, четыре лапы и одна пасть. Она забрела сюда откуда-то, я приручил.
— Покажи мне ее, — Алеся подошла к Марату так близко, что он слышал, как бьется ее сердце. — Покажи лисичку, и тогда я тебя поцелую.
— Я просто так покажу, не надо целовать, — Марат отвернулся и быстро пошел к роще, где держал лисицу. Ему было обидно и грустно.
Алеся догнала его и схватила за плечи, пытаясь развернуть к себе.
— Не надо показывать, я так поцелую, повернись. Марат!
Он повернулся, и она его поцеловала — не как написано в книгах, а ничего особенного, сухо, не разжимая губ, но все равно приятно. От нее пахло цветами. Они замерли, неловко обнявшись. Из ее длинных волос вылетели мелкие говорливые феечки. Тоненькими голосками принялись судачить, будет ли этот парень хорошим мужем, некоторые из них уселись ему на плечи и голову. Марату было щекотно, смешно, и он чувствовал себя счастливым.
— Алеся! — где-то далеко орал Кузнецов. — Иди сюда! Немедленно! Алеся!
— Пусть дети погуляют, подышат воздухом, — разносился ветром тихий голос учителя, — Ваня, подумай сам, если их вечно держать при себе, они никогда не вырастут.
Старик вернулся в день совершеннолетия Марата. К тому времени он все чаще уезжал по своим делам, а Горин защищал грань бездны на пару с верным зубастиком, беззаветно преданным своему человеческому другу. Зубастик вымахал больше трех метров во все стороны, этот клубок острейших клыков и когтей, покрытый прочной чешуей, был лучше любого сторожевого пса. Он, судя по всему, мог бы справиться даже со сколопендрой, но после того случая, когда учитель был ранен, сколопендры не выползали.
— По традициям старого мира, — торжественно сказал учитель, — Целый год именинник празднует со всеми, с кем захочет, хоть со случайными людьми, но сам день рождения проводит с другом, чей подарок будет самым важным.
Он разлил по двум бокалам темный густой напиток и продолжил:
— Я дарю тебе неизменное прошлое по сегодняшний день. Что бы ни случилось, оно останется прежним. Не все в нем хорошо и правильно, но верного намного больше. К чему это приведет, я не могу сказать, я не вижу будущее. Но точно знаю, настанет время, когда тебе придется сделать выбор. И, я уверен, из всех возможных ты примешь лучшее решение.
Они медленно пили, а низкий стеклянный звон еще долго не умолкал, будто эхом отвечая сам себе.
Учитель поднялся в башенку. Марат покормил старенькую уже лисичку, которая перебралась поближе к дому. Прошелся вдоль грани в поисках Зубика, с утра его видел. Охотится, может, или спаривается. Он уже совсем большой.
Перед сном Марат решил прогуляться по заброшенному городу. Лисичка увязалась за ним и беспокойно тявкала. Он вернулся домой, чтобы не тревожить зверушку.
Утром, перед своим отъездом, клятвенно пообещал учителю. Во-первых, что будет держаться подальше от огня. Во-вторых — сразу же сообщит, если с ним попытается связаться сестра, Мария Горина, которую он толком не помнил, как и родителей.
Марат отслужил в особом отделе, после чего был переведен в Хтонск-изначальный под командование полковника Светлова и зачислен научным сотрудником в Научно-исследовательский институт хтонических явлений (НИИХЯ).
С Женькой они все-таки подрались. Марат предупредил его по-хорошему, чтобы не волочился за Алесей, но Суханов пропустил это мимо ушей и получил закономерный фингал под глазом. Женька, на удивление, не обиделся, не затаил зла, только пожал плечами — ладно, мол, если для тебя это так важно — и отошел в сторону.
Как подступиться к Алесе, Марат не знал и боялся, что ей нравится Суханов. Если так, то без шансов, девушка даже не посмотрит на того, кто побил ее парня. Но Алеся сама с ним заговорила, слово за слово, и они начали встречаться.
Через полгода она забеременела, Марат сделал предложение. Кузнецов, плохо скрывая истинные эмоции, поздравил их и засуетился с организацией свадьбы.
За закрытыми дверями кабинета Иван рычал на Горина:
— Ты женишься на моей внучке по залету!
— А что я должен был сделать, бросить твою внучку, беременную от меня? — удивлялся Марат. Ссориться со старшим коллегой и в некотором смысле будущим тестем он не хотел, но искренне не понимал, что не так.
— Ты должен был не лезть в их с Женькой отношения, — устало отвечал Иван.
— С чего бы это? — возмущался Марат. — Я люблю Алесю, и она меня любит. Не было с Женькой никаких отношений, они даже толком не встречались.
— Да уж, если она тебя любит и ты ее любишь, то ничего не поделать, — вздыхал Кузнецов.
Горин запомнил удачный аргумент и в следующий раз, когда Иван начинал орать на него, сразу говорил, что они с Алесей друг друга любят. Зачем говорить, неужели не видно — он по-прежнему не понимал.
Постепенно все наладилось. Алеся родила дочку, Марат был счастлив. С Кузнецовым сработались, и к деду Егору всегда можно прийти за советом.
Женька Суханов сделал карьеру — получил должность начальника технического отдела, где был единственной штатной единицей. Набирать сотрудников ему запретили, о чем он ныл при каждом разговоре. Марат обещал помочь, да все было некогда: не́хи прут из разлома, человеки лезут в разлом, маньяки по городам бегают и шваль всякая безобразничает.
ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. Серийный убийца
Глава 1. Пятничный обед у Старика
Обед подходил к концу, и Марат понимал, что встреча не удалась. Женька с восторгом слушал Старика, задавал вопросы и, кажется, вообще забыл, зачем они сюда приехали.
Горин даже не злился, если кто и виноват, то это он сам. Надо было предупредить Женьку, заранее все объяснить. А так у Суханова загорелись глаза, как только понял, кто пред ним. Это же невероятно — старейший в мире черный маг, люди считали его богом, а некоторые и до сих пор так думают.
Женька увлекался архивами с первого дня работы в конторе и не мог не сопоставить факты.
Когда принесли чай и десерт, Старик рассказывал очередную историю о приключениях двух магов, черного и белого, которые жили на заре времен. Черный, ясное дело, это сам Старик. Он никогда не говорил прямо, но Горин давно понял. Кто белый, Марат догадывался, однако не был уверен. Самый логичный кандидат на эту роль, Сан Саныч, ничего такого не говорил, а прямые вопросы игнорировал.
Сколько Марат знал Старика, истории о двух магах не повторялись, каждый раз была новая. Горин слушал вполуха, дожидаясь удобного момента пнуть Женьку под столом, чтобы тот хотя бы сейчас вспомнил, зачем его сюда привезли. Случай все никак не представлялся, Суханов сидел слишком далеко.
— И тогда они начали спорить, — говорил Старик. — Спорить, что важнее: честь или долг. Спорить, кто хуже, гаже, мерзее: предатель или сволочь. Вот ты, Женя, как думаешь?
— А почему сейчас вас называют китайцем? — невпопад спросил Суханов.
— Потому что сейчас у меня такая, скажем, легенда. Женя, что ты думаешь по моему вопросу? Скажи, мне очень интересно твое мнение.
Суханов завис, и Горин пришел ему на помощь.
— В первую очередь, надо определиться с определениями, — начал Марат, сделав еще одну безуспешную попытку как следует пнуть Женьку. — Что ты подразумеваешь под честью и долгом?
— Определись, — кивнул Старик. — Что подразумеваешь ты, Марат?
— Я считаю, это одно и то же. Человек чести выполняет свой долг, и только тот, кто выполняет свой долг, может считаться человеком чести.
— Не всегда так, — встрял Женька, сидя по-прежнему слишком далеко для пинка.
— Почему? — спросил Старик. — В чем разница?
— Потому что, — Женька замялся, а потом выпалил скороговоркой, — Долг это то, что от тебя хотят другие, а честь это то, что ты хочешь от себя сам, — он понял, что ляпнул глупость и замолчал, смущенный.
— Ты хочешь сказать, — медленно проговорил Старик, — Что долг — это твоя честь в глазах других, их суд над тобой, а Честь — это твой долг перед собой самим, когда ты судишь себя самого, не имея возможности дать ни малейшей поблажки, — он улыбнулся и кивнул, — Я тоже так считаю.
Старик проводил их до двери и дал Горину запечатанный черный конверт.
— Марат, положи Кузнецову на стол. Не наверху, где сразу видно, но и не слишком закапывай среди бумаг, иначе совсем не найдет, — он улыбнулся.
Горин взял конверт и молча кивнул. Старик повернулся к Суханову.
— Женя, я поговорю с твоим руководством, тебе разрешат взять в техотдел пока двух-трех человек, а дальше посмотрим.
— Правда? — обрадовался Суханов, он ведь даже не озвучил просьбу, ради которой приехал, заговорился и забыл. — Спасибо вам огромное!
Женька протянул Старику руку, чтобы пожать. Старик замешкался на долю секунды, а потом, улыбнувшись, быстро сжал его кисть сухими горячими пальцами.
На обратном пути Марат справедливо ругал Женьку. Суханов не знал заранее, кто такой Старик, а когда понял, то забыл обо всем. Ладно, это косяк Горина, не учел, что Женька интересуется архивами. Но ведь предупредил, несколько раз повторил, что нельзя подходить близко и тем более прикасаться к Старику. Несколько раз повторил! Что за субстанция у Женьки в голове вместо мозга — науке неизвестно.
Суханов оправдывался, из головы вылетело, и возмущался — он закрутился, устал, в отделе два человека, считая его самого и кошку. Разве так можно работать! Зачем его взяли в контору, если работать нельзя. Он один все базы тащит, а ему еще навязали расчет артефактов и биороботов. Вот уйдет Суханов, в никуда уйдет, и не будет у вас техотдела.
Горин соглашался. Действительно, Суханов один весь отдел тянет, не разрешают ему сотрудников брать. Именно поэтому Марат взял его с собой к Старику. Женька должен был попросить о расширении штата, а не, разинув рот, слушать истории, задавать дурацкие вопросы, нести полнейшую чушь, да еще и руку пожимать. Последнее вообще ни в какие ворота! Наука, в лице старшего научного сотрудника Горина, может практически все, но даже она бессильна перед Женькиной тупостью.
Суханов опять оправдывался и возмущался, перепалка начиналась по новому кругу, каждый раз все более неохотно, лениво. Обоим надоело спорить. В итоге сошлись на том, что раз уж Старик решил помочь, значит, несмотря на все остальное, поездку можно считать успешной.
Марат подвез Женьку до здания старой лаборатории, где Суханов обосновал свой отдел. Женька собрался выйти из машины, но тут по закрытому каналу начали передавать сообщение:
«Пропал без вести заведующий Приморским отделением НИИХЯ профессор Александр Александрович Куту́лов. Предположительно мертв. Всем штатным единицам рекомендуется...»
Горин взял с заднего сиденья контейнеры с ночной лианой и вышел из машины, оставил там Женьку, пусть штатная единица Суханов выслушает рекомендации. Побежал во двор агентства, где стоял мотоцикл. Сел на него и рванул в Москву.
Толик Барсуков любил пустыни, струнные музыкальные инструменты и помощницу шефа Ниночку.
С Ниной было сложно, он не понимал, как она к нему относится. Со струнными уже проще: Толик давно отказался от мысли играть на скрипке и регулярно менял гитары, помня и оплакивая каждую из них.
С пустынями совсем легко — каждую свободную минуту он проводил в Антарктиде, самой большой пустыне, как неоднократно объяснял шефу, который почему-то считал, что в пустыне обязательно должно быть жарко и много песка.
Спор был принципиальным, потому что шеф часто вызывал сотрудников из отпуска, срывал с выходных и всякий раз давал неправильные координаты, откуда кого надо забрать. Однажды Толик потребовал не присылать за ним водителя. Шеф согласился, но теперь Барсукову приходилось ехать на своей машине от сто первого километра. Ближе ста километров к Москве прохода не было.
