Альфа

Вторая неделя моего испытательного срока прошла на втором молочном комплексе (МК-2).

На этом комплексе, помимо кабинетов врача, осеменатора и слесаря, был кабинет зоотехника. Точнее, не кабинет, а стол, который стоял в кабинете слесаря. Зоотехник на нашем отделении был один и он считается первой ступенью контроля над врачами и осеменаторами. За ним по главенству идёт управляющий отделения. Затем глав.врач, далее главный зоотехник, после чего зам.директора и, конечно же, сам директор.

У врача в подчинении же были скотники, доярки, телятницы и работающие на их объекте разнорабочие.

Зоотехника у нас зовут Сергей. Мужичок лет 55, добродушный, шутливый и снисходительный (Точнее, так он себя вел в начале нашего знакомства.). Всегда бегал по всем объектам с кучей информации в голове, чтобы всем раздать поручения, свои дела не забыть, а ещё и вести за всеми контроль. Но когда мы пересекались, спрашивал у меня как мне работается, всё ли нормально и всё ли понятно.

А я была в восторге. Я жила на свежем воздухе, вокруг прекрасные виды гор и полей, от горизонта до горизонта ничего не мешало обзору, а работаю я с животными, чего половину жизни и хотела.

Так зоотехник у нас был альфой? Нет... Альфой я бы назвала врача, которая работает на МК-2. Евгения, женщина 50+, ростом около 150 и весом около 60. Просто женщина-воин, которая для меня, 23-летней домашней тихони, стала объектом восхищения.

Я тогда еще не отличалась твердым характером и громким командным голосом. Я совершенно не умела отстаивать свои интересы или же доказывать точку зрения. Как только кто-то затевал спор, я сразу поднимала "лапки" вверх, признавшая поражение, лиж бы не били.

О, мне было чему у нее поучиться. И она учила. Говорила о том, что я должна быть главная над ними, чтобы они не свесили ножки с моей шеи. Что если им дать волю, то ни дисциплины не будет, ни порядка на работе. А за беспорядок нас наказывали. Жестоко наказывали. Рублем, а также лишали различных бонусов...

У Евгении под контролем помимо молочного комплекса были ещё и телятник (от 10 дней до 4 месяцев), а также площадки с бычками. Соответственно, в ее подчинении были скотники + доярки комплекса и скотники + телятницы телятника и площадок. Команды она раздавала чаще зоотехника, а если кто-то решал ослушаться, то занималась 5ти минутная тирада, начинающаяся со слов "Значит так, слушай сюда...".

А я слушала и с улыбкой кивала. Мои доброе сердце и слабый характер просто соглашались с ней, как и всегда, лиж бы не спорить, просто скажи, что она права.

А что касается наставничества по врачебной части? МК-2 отличается от МК-1 тем, что здесь вообще всё идёт вручную. Списки нужных коров просто отдавались дояркам, а те уже, в свою очередь, звали скотников, чтобы они перегнали нужную корову в накопитель. Так, Женя просто сказала мне делать всю работу с животными самой, а она писала. Или пила кофе и курила. Альфа...

Хотя я была не согласна со многими методами ее лечения, я делала как она говорит. Во-первых, опять же, потому что я не умела отстаивать своё видение, а во-вторых, потому что это ее объект и ее коровы. Делать что-то на свое усмотрение, чтобы она потом за это отвечала или критиковала меня, мне не хотелось.

Как пример, банально, будь то падение молока, кетоз, парез или симптомы отравления, схема лечения была одна: 400 мл 40% глюкозы + 400 мл кальция борглюконата + 400 мл раствора Рингера-Локка. Но с важной деталью, что глюкозу с кальцием нужно перемешать между собой во флаконах! Зачем корове с кетозом кальций – непонятно.

Периодически, она добавляла в эту схему 200 мл 0,5% новокаина. Чтобы обезболить. Тогда зачем одновременно капать кальций, который будет вытеснен новокаином? Непонятно. Возможно, я чего-то не знаю 🤷🏻‍♀️

А поставить одновременно ГКС и НПВС – это для нее обычное дело. И для всех животных разного веса одна и та же дозировка. Альфа знает, с ней спорить нельзя (затравочка, потом наши споры превратились в войну масштабов на весь совхоз).

Раз или два раза в день мы ходили на телятник. Там сидели уже взрослые телята (к четырем месяцам), которых вот-вот должны были отправлять на улицу, в адаптатор (крытое здание, но с выходом во двор, при хорошей погоде двери закрывали и телята жили только на улице).

В телятнике телята содержались в двух залах, в клетках по 8 (19 клеток в общем) или по 14 голов (9 клеток). Таким образом, это был телятник на 278 голов тёлочек и бычков. Когда мы приходили на телятник, Женя снова говорила мне что делать и я делала: вписывала вакцинацию в карточки на ВСЁ поголовье, либо ставила уколы. Вакцинировала я ещё под ее присмотром. А пока я писала, она опять сидела, болтала с работниками под кофе и сигарету.

С телятами мне работать было непривычно, потому что и на практике в том числе я больше работала именно с коровами. К телятам мне тогда ходить не нравилось. Но делать нечего, ведь именно телятник станет моим рабочим объектом после моей "адаптации".

Под конец недели работы с Женей, я уже знала, как работать с документацией телятника, спокойно ставила внутремышечные уколы телятам... Ну, в общем, из уверенных навыков на этом все. Скорость постановки подкожных инъекций сильно хромала из-за техники (сделать кожную складку, затем поставить, это очень долго, если вакцинировать нужно по 120 голов за раз), внутривенные инъекции тоже получались не всегда из-за меньшего диаметра вены, чем у коровы... Но все мастерство работы руками ждало меня впереди.

И, конечно, Женя снова и снова давала мне наставления, как мне нужно общаться со скотниками и телятницами:

— Вы не подружки, не любовники, не родственники. Это всё там, за территорией отделения, дома. Сейчас вы начальник и работник. Если они накосячат, то зарплаты лишат и тебя, и попадет в первую очередь именно тебе. А тебе это надо?

А мне, конечно, это было не нужно. Но я всегда надеялась на то, что это не нужно и работникам. Что все здесь взрослые люди и можно найти общий язык без криков и ежовых руковиц. Получится ли у меня?..