Психология | Не молчи
361 пост
•
786 подписчиков
0 просмотренных постов скрыто
Помогите советом пжлст
Я долгое время работал с людьми, бортпроводником. Эта работа научила меня ненавидеть людей, сделала вспыльчивым и грубым. Часто не могу держать под контролем свои эмоции. Иногда, чтобы выпустить пар, просто хочется взять и разгромить что-нибудь или кого-нибудь. Сдерживаюсь. Но эмоции-то остаются.
Если у меня плохое настроение, я разговариваю с людьми грубо, несдержанно и очень жëстко. Часто эти люди плохого ничего не сделавшие мне и вообще не знакомые, а просто встретившиеся мне "по долгу службы", охреневают от такого поведения и просто начинают сторониться или просто относятся с опаской.
Когда злюсь-кипит кровь. Прям вспышка злости длится минут 5-10, может меньше, но она сжигает мою энергию и я становлюсь вялым и сил почти не остаëтся.
Бывали случаи, когда я просто придя на объект, в состоянии злости, стоял и что-то в голове своей обдумывал, а ко мне подходили парни поздороваться,просто из вежливости или вопрос какой задать, не касающийся работы, а я просто смотрел на их улыбку, часто дежурную, и просто хотелось сказать "да иди ты на#уй, мне не до тебя!!!", а иногда сходу ударить хотелось. Я понимаю, что не все люди эмпаты, но сделать в такие моменты с собой ничего не могу.
Часто состояние злости может наступить, когда встречаю кого-то из знакомых женщин, с которыми просто не сложились отношения, и моментально становлюсь агрессивным, даже не поговорив с ними. Если же доведëтся поговорить-то, что я не в настроении, они понимают очень быстро, тк даже смотрю на них с такой агрессией и ненавистью, что самому страшно становится, а тон сразу меняется на металлический, если можно так выразиться. Если она переспрашивает о чем-то, и не расслышав сказанное мной с первого раза или просто не придав значения словам, переспрашивает-могу просто вспылить и хуями покрыть. Скорее всего это просто лезут наружу невыказанные эмоции, которые спят где-то в душé.
Сам по себе я человек очень добродушный, но вот эта приобретëнная вспыльчивость и следующее за ней самосжигание, очень портят мне жизнь.
Посоветуйте пожалуйста как можно от этой вспыльчивости избавиться или просто отпустить, наверняка кто-то проходил подобное.
Всем заранее спасибо за ответы.
Показать полностью
Всегда говори Да...или нет?
Надо сказать честно: в Париж я не хотела.
Не грезила им с детства, не хранила открытки с Эйфелевой башней, не вздыхала при слове «Монмартр». Париж был просто городом — красивым, шумным, с багетами и музеями, но не более.
А потом на одном тренинге нам дали задание: всегда говорить “да”. Целый день — без “но”, без привычного “подумаю” и “давай позже”. Нужно было наблюдать за возможностями, которые предлагает день, и соглашаться. Разумеется, в разумных, экологичных рамках — без риска и без вреда.
📽 Почувствуй себя Джимом Керри из фильма “Всегда говори “Да”. И в этот самый день раздался звонок от подруги.
— Поедем в Париж? — спросила она, как будто между делом.
Лицо у меня, наверное, было как у героя фильма, когда он отдал все деньги случайному бродяге.
Но я сказала: да.
И мы поехали.
Без особых ожиданий. И я влюбилась.
Париж оказался мне не чужим — наоборот, я как будто приехала домой.
Он принял меня мягко, без лишнего пафоса. Пах круассанами, утренним воздухом и чем-то непередаваемо своим.
Так “нет” стало “да”,
а случайный звонок — дорогим воспоминанием. Кстати, больше у меня эта практика не получалась, я почему-то все время забывают о ней и не замечаю тех возможностей, которые мне даются в течении дня.
https://t.me/clubbookkk
Моя журналистка
Сегодня мне приснился сон, будто я решила доучиться на журналиста. И вот сижу я за партой в аудитории своего университета и недоумеваю: "Зачем мне это? В моём-то возрасте?"
Утром я стала вспоминать время студенчества и вспомнила, почему тогда пошла на факультет журналистики. В детстве и юности я писала стихи и рассказы, у меня это получалось так легко и складно, что казалось, будто журналистика для меня - лучший выбор.
Но во время учёбы я поняла, что журналистика - это не только тексты. Я поняла, что мне не подходит система, где ценится "пробивная" позиция, где нужно "лезть", "доставать", "брать интервью", быть на равных с властью, деньгами, славой.
И тогда в конце четвёртого курса я бросила учёбу на журналиста и начала учиться на психолога.
Журналистика и психотерапия — казалось бы, полные противоположности.
Одна — на свету, в шуме, в словах, брошенных в мир.
Другая — в тишине, в полумраке, в словах, принятых и унесённых внутрь.
Но у них есть общее: в обеих люди рассказывают мне о себе.
О своих болях, мечтах, страхах, победах. О том, что скрыто, сокровенно, важно.
Разница только в одном: психолог хранит и таит, журналист — пересказывает, выносит на всеобщее обозрение.
Я выбрала хранить. Сознательно.
Мне было важно — не нарушать границы, а помогать их обрести.
Я стала тем, кто слышит — и молчит. Кто помнит — и не выдаёт.
Кто держит чужие тайны, как держат что-то хрупкое в ладонях.
Конфиденциальность — это не просто правило, это священный принцип, на котором строится доверие и исцеление.
Но теперь — другой этап. Я вдруг поняла, что журналистика - это не только про то, чтобы рассказывать о других. Она про то - чтобы иметь свой голос.
И я чувствую: пора говорить и за себя.
Не о клиентах — о себе.
Не о чужих историях — о своих.
О том, что я вижу.
О том, что я переживаю.
О том, что понимаю — спустя годы тишины.
И вот тогда я вспоминаю свою журналистку. Не как профессию, а как голос, от которого я когда-то отказалась. Голос, который умеет рассказывать. Голос, который хочет быть услышанным — не за счёт других, а от себя.
Я не хочу брать чужие истории и выставлять их в мир.
Но я хочу взять свои — и поделиться ими.
Вот зачем я иду "доучиваться" во сне - не для того, чтобы стать журналистом, а чтобы вернуть себе право на слово.
Чтобы научиться говорить — не нарушая доверия, не нарушая себя,
но - вслух, а не молча.
Я беру из прошлого не диплом, а смелость рассказчика.
Я беру не наглость, а искренность.
Я беру не власть над чужой историей, а ответственность за свою.
Теперь я — не только хранительница. Я — и рассказчица.
Я — та, кто может говорить о себе так же внимательно, как слушает других.
И если ты тоже когда-то отказался от какой-то части себя —
той, что хотела писать, или, возможно, танцевать, рисовать, творить, проявлять себя в этом мире — может, пора вернуть эту часть себе?
Не для того, чтобы всё начать сначала.
А чтобы сказать: «Я помню тебя. Ты была права. Ты была важна. И теперь ты — со мной».
Не для того, чтобы стать кем-то другим, а чтобы стать собой - полностью.
Показать полностью
1
Дети, исчезнувшие в 2:17 ночи: в чем смысл хоррора «Орудия» и почему его стоит посмотреть всем — особенно родителям?
Разбираемся вместе с психологом в смысле фильма «Орудия», который критики уже называют «лучшим хоррором 2025 года».
Краткий сюжет фильма «Орудия»
В «Орудиях» одна ночь ломает привычный мир: целый класс детей исчезает, а город тонет в тревоге, вине и взаимных обвинениях. С точки зрения психологии, этот хоррор пугает не монстрами, а тем, как страх превращает людей в «оружие» — против себя и друг друга.
Небольшой город засыпает и просыпается уже другим. Ночью все дети из одного класса одновременно уходят из домов. В школе наутро остается один тихий мальчик и потрясенная учительница. Полиция разводит руками. Родители ищут виноватых. Сообщество превращается из соседей в оппонентов. Фильм держит внимание не столько тайной, сколько тем, что делает с людьми неизвестность.
Тревога и утрата как психический удар
Исчезновение ребенка — удар по базовому чувству безопасности, из-за которого возникает острое стрессовое состояние, а тело и психика переходят в режим угрозы. Всё это проявляется на уровне тела и поведения — человек сталкивается с:
паническими всплесками;
растерянностью;
бессонницей;
навязчивыми мыслями;
дереализацией;
попытками восстановить контроль;
истощением и эмоциональной пустотой.
Фильм показывает, как неопределённость бывает тяжелее самой правды. Когда нет объяснения, мозг достраивает картину из собственных страхов, и тревога начинает управлять решениями.
Вина, стыд и механизм «козла отпущения» в фильме «Орудия»
Почему родители обвинили в исчезновении детей учительницу
Горе быстро ищет адресата. Учительница оказывается в эпицентре обвинений просто потому, что была рядом с детьми последней среди жителей городка. Родители бессознательно пытаются снизить собственную вину за всё, что «не досмотрели», и переносят её на героиню Жюстин (Джулия Гарнер). Это классическая защитная стратегия сообщества: вместо принятия сложной реальности — простой ответ: «виноват вот этот человек».
Как «поиск крайнего» навредил родителям
Важно, что вина и стыд повышают внушаемость. В сильных эмоциях человек легче принимает простые версии («она знала», «она не сделала…»), потому что они снижают внутреннее напряжение. Однако цена — потеря эмпатии и навыков сотрудничества: сообщество тратит силы на травлю, а не на поиск решений.
В фильме персонажи говорят не фактами, а чувствами: «Ты должна была…», «Почему ты не…». Чем громче голос, тем убедительнее кажется аргумент. Учительница мечется между реальной ответственностью (заботой о детях) и навешенной виной. Это разрушительная дилемма, знакомая «помогающим профессиям»: отвечать за процесс, но отвечать за абсолютный исход.
Распад доверия: от соседей к противникам
Страх разрушает важные связи очень быстро. В фильме (как и в жизни) люди перестают делиться, начинают подозревать друг друга, возникает групповое мышление и конформизм: самые громкие голоса задают тон, сомнения стигматизируются, а тонкие факты игнорируются. Директор школы пытается сохранить рациональность и поддержать учительницу, но логика проигрывает там, где побеждают фантазии о заговоре.
Честные, добрые поступки тонут в общем шуме, и город теряет способность видеть друг в друге союзников.
Архетипы и аллегории в фильме «Орудия»: тень, ведьма, герой-ребенок
Хоррор разговаривает на языке мифов, архетипов и аллегорий — поэтому он «чувствуется», даже когда трудно объяснить почему.
Тень сообщества
По Юнгу, тень — это всё вытесненное и непризнанное: страх, агрессия, зависть, желание наказать. В фильме она проявляется не только как фигура зла, но и в поведении жителей: охота на ведьму, жажда простых ответов, готовность к насилию «ради порядка». Это неприятное зеркало: пугает не монстр, а то, как быстро мы принимаем его сторону.
Ведьма как «чудовищная мать»
Архетип «пожирающей/ужасной матери» — образ власти без эмпатии, искажающей священную связь взрослый–ребёнок. Это может быть культ, идеология или харизматичный лидер — любая система, питающаяся страхами и превращающая людей в орудия.
Герой-ребёнок и лиминальность
Один мальчик, Алекс, — не просто персонаж, а ритуал взросления. Он проходит через лиминальное пространство (ночь, неизвестность), где дом — не крепость, а взрослые — не опора. Он возвращает порядок, когда взрослые разобщены страхом. Это не романтизация травмы, а напоминание: надежда приходит оттуда, где её меньше всего ждёшь.
Мотив Крысолова
Массовый уход детей — древний сюжет о соблазне и утрате. Когда взрослые утопают в страхе и стыде, дети слышат иной зов — пусть даже опасный. Это современная легенда: голос «сильного смысла», обещающий избавление ценой автономии.
Архетипический слой переводит частную историю в универсальную — мы узнаём, насколько легко:
в нас просыпается тень;
власть без эмпатии пожирает живое;
смелость героя необходима, чтобы действовать не от храбрости, а от необходимости.
Современные подтексты: культы, радикальные идеи и «травма школы»
Фильм не навязывает одну мораль, но три перспективы помогают понять, почему он так цепляет.
Культы и псевдосообщества: как людей «вооружают»
Лестница вовлечения: от невинных шагов («присоединяйся к чату») до ритуалов, «своя» речь, изоляция, идеология «мы против них».
Захват внимания и времени: постоянные собрания, ночные обсуждения, ограничение критического мышления.
Манипуляции через эмоции: «Если ты с нами — докажи», «Если уйдёшь — предашь». Это укрепляет лояльность, иногда ценой самостоятельности.
Радикализация онлайн: почему «воронка» работает
Эхо-камеры: алгоритмы подбирают контент по вкусу, сомнения исчезают, остаются лишь подтверждения.
Поляризация «мы/они»: идентичность строится на противопоставлении, а эмоции усиливают охваты.
Когнитивные искажения: в стрессе мозг ищет простые цепочки — тотальные теории кажутся облегчением.
Подлеченные онлайн-взаимодействия через мистику фильма — художественный способ обозначить то, что на самом деле происходит: алгоритмы + тревога.
«Травма школы»: метафора массовых трагедий
Город теряет чувство безопасности, растёт гипервнимательность, усталость и ночные страхи.
Выжившие мучаются чувством вины: «могли ли предотвратить». Логика не лечит, но это подпитывает охоту на виноватых.
Распад доверия: родители теряют доверие к школе, школа — к родителям, возникновение слухов и самосудов.
Название фильма «Орудия» — диагноз: страх, стыд, гнев, жажда простых ответов становятся оружием, если не умеем с ними обращаться.
Почему фильм «Орудия» так впечатлил зрителей
Наблюдатели испытывают те же механизмы:
Сначала ищут объяснение.
Потом хотят найти виновного.
Затем — усталость от неопределённости.
Хоррор выступает как терапия: он позволяет безопасно прожить непереносимые чувства и найти слова для обсуждения.
Мы выходим из кинотеатра с вопросами не о природе зла, а о собственной уязвимости: способны ли мы держаться вместе, когда мир рушится? Способны ли остановить «охоту на ведьм» раньше, чем страх превратится в агрессию?
Что делать, если после фильма стало некомфортно
Поддержка важна. Если вы чувствуете утрату, сильную тревогу или навязчивые мысли — обратитесь к психотерапевту, врачу-психиатру или кризисным службам вашего региона.
Для родителей: разговор с ребёнком о страхах начинается с признания собственных чувств. Говорите простыми словами, не обещайте невозможного, договаривайтесь о правилах безопасности и действиях, если тревога вернётся.
Для школ и сообществ: заранее обсуждайте протоколы кризисной помощи, учитесь работать вместе и распределять роли — солидарность снижает риск «охоты на ведьм».
В чем смысл концовки фильма «Орудия»
Смысл финала — что внешнее зло можно нейтрализовать, но внутренние последствия останутся. Дети возвращаются физически, но уже не те эмоционально — честный взгляд на травму: шрамы не исчезают мгновенно.
Возвращение детей символизирует не победу над монстром, а то, что сообщество нашло в себе силы назвать страх и действовать вместе. Это не отменяет утрату, но помогает прекратить круг обвинений. Тогда хоррор становится историей взросления — личного и коллективного.
Фильм — не просто страшная история. Это исследование: как страх и стыд разрушают сообщество, а эмпатия и единство — собирают. Самое опасное оружие — люди, переставшие доверять друг другу. Единственный способ разрядить их — назвать чувства, разделить ответственность и действовать вместе.
Екатерина Евкина
Клинический психолог, когнитивно-поведенческий психотерапевт, специалист онлайн-курсов «Психодемия» и психологической платформы Alter
Статья Источник
Показать полностью
5
1
Психологический разбор фильма «Одно целое»: почему так страшна созависимость
Почему «Одно целое» — необычный хоррор
Несмотря на жанр, фильм скорее приглашает нас поразмышлять о близости и созависимости в отношениях, чем пытается напугать слиянием в прямом и переносном смысле. Мы знакомимся с парой — Милли и Тимом, которые вместе уже десять лет, но не женаты. И в этой теме чувствуется напряжение: отсутствие «штампа в паспорте» не их осознанный выбор, а результат вязкой неопределенности, которая поселилась в отношениях влюбленных.
Какие проблемы стоят перед главными героями
У Милли стабильная работа, она учитель. А Тим в свои «за 30» все еще лелеет мечту стать рок-звездой. В самой мечте молодого человека нет ничего страшного, но показателен именно подход к ее реализации, который может вызывать вопросы или даже обвинения в инфантильности. Так, вместо целенаправленных действий мы видим хаотичные метания Тима (уход из лейбла, мысли о возвращении на лейбл, попытка присоединиться к группе) и поиск оправданий, почему у него не складывается «карьера».
У персонажа Дейва Франко несколько пассивная роль в паре, более того, у него даже нет водительского удостоверения, на что не раз обращают наше внимание — все это формирует у нас впечатление о Тиме как об инфантильном человеке, который ждет, пока проблемы решатся сами, и ему не придется самому принимать важные решения.
Но если заглянуть глубже, то мы увидим потерянного мужчину с симптомами ПТСР после жуткой ситуации со смертью отца и потерей матерью рассудка: нарушение сна, бесконечные кошмары, депрессивное состояние, навязчивые воспоминания
Иногда мы принимаем за инфантильность ментальные проблемы, которые ложатся неподъемным грузом на человека и мешают ему двигаться вперед. Одно можно сказать точно — Тим находится в серьезном кризисе и не понимает, кто он и чего хочет от жизни, и это не может не сказываться на отношениях с Милли.
В их паре он готовит еду, отвечает за быт, в то время как Милли берет на себя роль добытчика. Но проблема здесь вовсе не в гендерном распределении ролей, поскольку функционально они гармонично дополняют друг друга, а в отсутствии коммуникации и «ощущения одной команды».
Тим и Милли так долго вместе, что уже и не могут понять — они любят друг друга или просто привыкли? Для Тима Милли — единственный родной человек. У него нет ни семьи, ни карьеры, ни денег. Для него просто невозможно лишиться единственной опоры в жизни. Такие вводные данные всегда становятся благоприятной почвой для формирования созависимости. А для Милли отношения с Тимом хорошо иллюстрирует эффект Конкорда — она уже столько сил и времени вложила в эти отношения, что кажется неразумным от этого отказываться. Хоть это и озвучил Тим, но они оба чувствуют себя в западне.
После переезда в глубинку, где Милли получила должность учителя в школе, пара отправляется на прогулку в лес. Спасаясь от проливного дождя, ребята попадают в таинственную пещеру, где вынуждены заночевать, и опрометчиво пьют воду из местного озера. Наутро они обнаруживают себя в прямом смысле приклеенными друг к другу.
Процесс разделения прошел болезненно и оставил достаточно большие раны у них на ногах, но Милли и Тим сделали вид, что ничего страшного не произошло. Это очень важная метафора для понимания динамики любых «нездоровых» отношений, в том числе созависимых, — происходит очевидно что-то не очень нормальное, но мы закрываем на это глаза.
Как «Одно целое» показывает созависимость в отношениях
Многие путают близость и слияние, хотя это совершенно разные вещи, и фильм «Одно целое» как раз об этом. В паре Милли и Тима нет близости — того уникального пространства, где они могут быть самими собой, выражать свои чувства, потребности, желания и ценности. У них даже нет общих целей и планов на жизнь. Не зная, как создать эту самую близость, они в итоге вынужденно оказываются перед выбором — потерять друг друга навсегда или слиться в одно целое.
В чем принципиальная разница между близостью и слиянием? В близости всегда есть место и для нас, и для другого человека. Мы можем как приближаться друг к другу, так и отдаляться друг от друга, чтобы потом снова сблизиться. Близость — это общее пространство, в котором встречаются две полноценные жизни, а не одна жизнь на двоих. А слияние, особенно которое показано в фильме «Одно целое», — это пространство, в котором нет нас, и нет другого, есть только «мы вместе».
У Марины Абрамович на эту тему есть достаточно известный перфоманс — «Смерть себя». Марина и ее партнер, Улай, слились в страстном поцелуе, но на самом деле их рты были соединены специальным устройством. Суть в том, что они вдыхали выдохи друг друга. После 17 минут такого «поцелуя» они потеряли сознание от перенасыщения углекислым газом. О чем нам говорит этот перфоманс? Если партнеры становятся единственным источником жизни для другого, весь мир сосредоточен только на партнере — в отношениях и физически, и метафорически не остается воздуха, и отношения задыхаются.
Фото
С помощью физиологических изменений Милли и Тима в фильме «Одно целое» нам показывают, как выглядят созависимые отношения, где есть слияние и нет близости:
Размытые границы в паре. Нет понимания, где заканчиваюсь «я», а где начинается партнер, отсюда трудности с определением собственных потребностей отдельно от потребностей партнера.
Эмоциональная зависимость от партнера. Здесь стоит понимать отсутствие эмоциональной саморегуляции и перенос ответственности за свое состояние на партнера.
Потеря индивидуальности. Партнеры начинают функционировать как единый организм, что временно создает ощущение безопасности, но в долгосрочной перспективе приводит к потере себя.
Тревога разделения. Любая ссора — стресс и страх потери статуса «мы».
Социальная изоляция. Отсутствие ценных отношений за пределами пары создает замкнутую систему, где партнеры становятся единственными источниками валидации друг для друга и единственной опорой.
Ригидность. В слиянии нет «дальше» и «ближе», есть только «всегда вместе». Там, где невозможно естественное движение сближения-отдаления, нет и здорового развития отношений.
Нарушение коммуникации. Рассчитывать, что тебя поймут без слов, — почти всегда нежизнеспособная идея.
В какой-то степени мы все зависим друг от друга, от настроения наших близких, от их решений и выборов, от их оценки нас. Но единственный человек, с которым нам точно придется прожить всю жизнь — это мы сами. И если мы этого человека потеряем, у нас не будет возможности прожить свою жизнь и познать настоящую близость с другим.
Наконец, тут вспоминается цитата американского психолога Джеймса Холлиса, который хорошо описал, что на самом деле важно для здоровых отношений и что помогло бы героям избежать подобной созависимости: «Истинная сущность близких отношений заключается в том, что они никогда не бывают лучше отношения к самому себе».
Статья Источник
Показать полностью
1
1
Карма
Повесть
Глава 1. Первая любовь
Мне было двадцать один, когда я впервые по-настоящему влюбился. До этого были легкие увлечения, школьные симпатии, студенческие романчики, но это было совсем другое. Она ворвалась в мою жизнь как весенний ветер — молодая, горячая, непредсказуемая. Я потерял голову окончательно.
Ее звали Лена. Она была на два года младше меня, училась на филфаке, писала стихи и носила длинные цветастые юбки. Когда она смеялась, весь мир замирал. Я готов был свернуть для нее горы, достать звезды с неба, построить замок из песка. Я был влюблен так сильно, что это граничило с безумием.
Полгода блаженства. Полгода, когда я просыпался с улыбкой и засыпал с мыслями о ней. Мы гуляли по ночному городу, читали друг другу стихи, планировали будущее. Я уже представлял нашу свадьбу, детей, дом с белыми занавесками.
А потом она сказала: "Я встретила другого".
Так просто. Как будто речь шла о смене погоды.
Я рухнул. Не упал, не огорчился — именно рухнул, как карточный домик. Неделями не мог есть, спать, работать. Друзья пытались меня развеселить, родители — утешить. Но боль была такой острой, что я не понимал, как можно с ней жить.
"Забудь ее, — говорили мне. — Время лечит. Найдешь другую".
Но я не мог забыть. И не хотел.
Глава 2. Первый знак
Через год до меня дошли слухи. Лена была беременна от того, другого. Но сделала аборт.
Когда мне рассказала об этом наша общая знакомая, я испытал странное чувство. Не радость — нет, я не был садистом. Скорее какое-то мрачное удовлетворение. Как будто вселенная наконец заметила мою боль и решила восстановить справедливость.
"Вот видишь, — шептал внутренний голос, — она разрушила то, что могло бы стать семьей. И теперь сама разрушает то, что могло бы стать ребенком".
Я попытался прогнать эти мысли. Это было жестоко, недостойно. Но они возвращались снова и снова.
А я тем временем пытался строить новую жизнь. Работал, встречался с друзьями, даже начал встречаться с девушками. Но что-то во мне надломилось после Лены. Я больше не мог доверяться полностью, любить без остатка.
Глава 3. Ирина
Ирина появилась в моей жизни через два года после Лены. Умная, красивая, успешная. Мы встречались на работе — она была бухгалтером в соседнем отделе. Сначала просто здоровались в коридоре, потом начали пить кофе в обеденный перерыв, а потом... Отношения развивались медленно, осторожно. Я боялся снова обжечься.
Ира была терпеливой. Она не требовала клятв в вечной любви, не торопила события. Просто была рядом. И постепенно я начал оттаивать.
Полтора года мы были вместе. Хорошие, спокойные отношения. Без бури страстей, но с теплотой и пониманием. Я почти поверил, что могу снова быть счастливым.
А потом она сказала, что встретила кого-то еще.
Опять. Как будто история повторялась.
"Ты хороший, — сказала она напоследок, — но с тобой мне скучно. Ты как будто боишься жить по-настоящему".
Наверное, она была права. После Лены я действительно боялся. Боялся снова открыться, снова поверить.
Через полгода до меня дошли новости. С Ирой случилось несчастье — во время игры в теннис мяч попал ей прямо в глаз. Повреждение было серьезным, она чуть не лишилась зрения. Месяц лежала в больнице, перенесла несколько операций.
И снова этот странный внутренний голос: "Видишь? Она не умела ценить то, что видела рядом с собой. И теперь чуть не лишилась способности видеть вообще".
Глава 4. Марина и цена справедливости
Мне было тридцать, когда я встретил Марину. К тому времени я уже начал понимать закономерность. Не хотел верить в нее, но факты были упрямыми.
Марина была особенной. Художница, мечтательница, она видела красоту там, где другие видели обыденность. С ней я снова почувствовал себя молодым. Мы путешествовали, ходили в музеи, часами разговаривали об искусстве и жизни.
Три года счастья. Три года, когда я почти поверил, что проклятие снято.
Но и она ушла. К молодому художнику, который "понимал ее творчество лучше".
Я уже не рыдал, как в первый раз. Просто сидел в пустой квартире и ждал. Ждал, что же придумает для нее судьба.
Ждать пришлось недолго.
Через год Марина родила от того художника. Но ребенок прожил всего две недели — выкидыш на позднем сроке. А ее новый возлюбленный оказался тираном. Бил, унижал, запрещал рисовать. Она терпела два года, а потом все-таки нашла силы уйти.
Когда мы случайно встретились на улице, она была тенью себя прежней. Исхудавшая, с потухшими глазами.
"Знаешь, — сказала она, — лучше тебя у меня никого не было. Я была дурой, что ушла".
Я не испытал удовлетворения. Только грусть. И странный страх. Потому что начал понимать: если это действительно карма, то и я плачу за что-то свою цену. Цену одиночества.
Глава 5. Анна и операции
Анне было сорок два, когда мы начали встречаться. Я решил попробовать отношения с более зрелой женщиной — может быть, она будет мудрее, стабильнее. Анна была разведена, воспитывала дочь-подростка. Работала врачом в городской больнице.
Поначалу все было прекрасно. Анна не играла в игры, не строила из себя загадочную особу. Она была открытой, честной, практичной. Мы обсуждали будущее, даже говорили о браке.
Но через год она сказала, что "не готова к серьезным обязательствам". Ей нужно было "подумать о себе", "пожить для себя". Стандартный набор фраз для красивого разрыва.
На этот раз я даже не удивился, когда узнал о последствиях.
У Анны обнаружили кисту яичника. Первая операция прошла неудачно, пришлось делать вторую. Потом третью. В итоге ей удалили оба яичника. В сорок четыре года она вошла в искусственную менопаузу.
Ее дочь, узнав о болезни матери, сказала: "А помнишь, ты говорила про того дядю Сергея? Что он был хорошим, но ты не готова? Может, зря ты его отпустила?"
Глава 6. Елена и смерть
Елену я встретил в книжном магазине. Она выбирала детективы, я — классику. Разговорились, оказалось, у нас много общего. Она была замужем уже двадцать лет, но говорила, что в браке остыла. Я знал, что связываться с замужней женщиной — плохая идея, но не смог устоять.
Полтора года тайных встреч. Она обещала развестись, но все откладывала. "Муж болеет", "сейчас не время", "дети против". Я ждал, надеялся, верил.
А потом она сказала, что решила сохранить семью. Что наши встречи были ошибкой.
Через три месяца ее муж умер от инфаркта. Внезапно, в сорок восемь лет. Елена осталась с двумя детьми-студентами и кучей долгов. Дом пришлось продать, переехали в съемную квартиру.
Она звонила мне, плакала, просила о помощи. Но я не мог. Не потому что не хотел помочь — потому что боялся. Боялся этой страшной закономерности, которая преследовала мою жизнь.
Глава 7. Наталья и разочарование
Наташа была психологом. Умной, проницательной женщиной, которая, казалось, понимала людей лучше них самих. Мне было сорок два, когда мы познакомились на тренинге личностного роста.
"У тебя интересная аура, — сказала она при первой встрече. — В ней много боли, но и много силы".
Может быть, именно поэтому я рассказал ей все. Про девушек, которые меня бросали, про странные несчастья, которые их потом настигали. Про свой страх перед этой непонятной закономерностью.
Наташа слушала внимательно, не перебивая.
"А ты не думал, — спросила она наконец, — что это не карма наказывает их за тебя, а ты сам притягиваешь к себе определенный тип женщин? Женщин, склонных к самоуничтожению?"
Ее слова заставили меня задуматься. Может быть, она была права? Может быть, я неосознанно выбирал тех, кто был обречен на несчастье?
Два года мы пытались разобраться в этом вместе. Наташа была не просто женщиной, которую я любил, но и терапевтом, который помогал мне понять себя.
Но и она ушла. Сказала, что я "слишком зациклен на прошлом" и "не готов к здоровым отношениям".
После нашего расставания Наташа разочаровалась в мужчинах вообще. Ей было сорок пять, она так и не вышла замуж, детей не завела. На работе у нее начались проблемы — клиенты жаловались, что она стала слишком циничной, жесткой.
"Все мужики — козлы, — говорила она подругам. — Они либо слабаки, либо тираны. Нормальных не бывает".
Глава 8. Ольга и алкоголь
Ольге было тридцать восемь, когда мы встретились на корпоративе. Веселая, общительная, она умела развеселить любую компанию. Работала в рекламном агентстве, зарабатывала хорошие деньги, жила полной жизнью.
Но за внешней беззаботностью скрывалась глубокая неуверенность в себе. Она панически боялась одиночества, цеплялась за любые отношения, даже самые неподходящие.
"Ты особенный, — говорила она мне. — С тобой я чувствую себя спокойно".
Но спокойствие ее пугало. Ольга привыкла к бурным страстям, к драмам, к американским горкам эмоций. Размеренная жизнь казалась ей скучной.
Год мы пытались найти компромисс. Но в итоге она выбрала драму — ушла к женатому мужчине, который обещал бросить жену, но, конечно же, не собирался этого делать.
Последние новости о ней были неутешительными. Женатый любовник от нее отделался, других серьезных отношений построить не получалось. Зато получалось пить. Сначала по вечерам, потом по выходным, потом каждый день.
"Не могу ни с кем построить отношения, — жаловалась она общим знакомым. — Все мужики либо женаты, либо геи, либо психи".
Глава 9. Размышления в сорок семь
Сейчас мне сорок семь лет. Я живу один в двухкомнатной квартире, работаю в IT-компании, иногда встречаюсь с друзьями. Свиданий почти нет — я боюсь. Боюсь влюбиться снова, боюсь причинить кому-то вред.
Потому что теперь я точно знаю: это не совпадение. Это карма. Темная, жестокая карма, которая мстит за мою боль, но требует за это страшную плату — мое одиночество.
Я анализирую каждую историю, ищу закономерности. Лена сделала аборт — наказание за то, что разрушила наши отношения, которые могли привести к семье. Ирина чуть не лишилась зрения — за то, что не умела видеть хорошее в том, что было рядом. Марина потеряла ребенка и попала к тирану — за то, что предпочла иллюзию реальности.
Каждая получила по заслугам. Но и я плачу свою цену.
Иногда я думаю: а что, если попытаться обмануть карму? Найти хорошую женщину и никогда не открываться ей полностью, никогда не влюбляться до конца? Тогда, может быть, когда она уйдет — а она обязательно уйдет, — кармический механизм не сработает?
Но это не жизнь. Это существование.
Глава 10. Встреча с Леной
На днях я случайно встретил Лену. Первую Лену, ту, с которой все началось. Ей уже под сорок, но она все еще красива. Правда, красота эта какая-то усталая, тусклая.
Мы зашли в кафе, поговорили. Оказалось, жизнь ее сложилась не очень. Два развода, проблемы с детьми, финансовые трудности.
"А помнишь, как мы мечтали? — сказала она. — Ты говорил, что построишь для меня дом с белыми занавесками".
Я помнил.
"Знаешь, — продолжала она, — иногда думаю, что зря я тогда от тебя ушла. Ты был самым честным из всех моих мужчин".
Мне стало грустно. Не потому что она наконец это признала, а потому что поздно. Слишком поздно для нас обоих.
Когда мы прощались, она вдруг спросила:
"А ты веришь в карму?"
Я долго молчал.
"Верю, — сказал наконец. — Только она не всегда справедлива. Иногда она наказывает всех — и виновных, и невиновных".
Эпилог
Карма — это не справедливость. Это просто закон причины и следствия. Я причинил боль вселенной своими страданиями, и теперь она причиняет боль другим. Но за это я плачу одиночеством.
Может быть, когда-нибудь я найду в себе силы разорвать этот порочный круг. Может быть, встречу женщину, которая будет сильнее кармы. Или, может быть, научусь любить так, чтобы даже расставание не причиняло боли.
А пока я живу и жду. Жду, когда вселенная простит меня за то, что я когда-то слишком сильно страдал от любви. Жду, когда карма решит, что долг оплачен полностью.
И иногда, в тихие вечера, я думаю о доме с белыми занавесками, который так и не построил ни для кого.
Конец
Показать полностью
Одноклассница
В школе я дружила с одной девочкой, которую, сейчас бы назвали "токсичной" и т.п.
Наша дружба, началась с того, что нас посадили вместе. До этого, я слышала про Веру, только то, что ее мама жуткая сплетница, она работала в местном сельском магазинчике, и конечно знала много новостей. Мы были из разных семей, она из полноценной, с матерью и отцом. При чем, отец у нее, был, так называемым "говновозом", по сельским меркам, они не плохо жили, благодаря его заработку. Он починил дом, поставил бетонный забор, купил жигули, это к основной, рабочей машине. По словам, Веры, денег на одежду они не жалели, и не считали, если, ей, вещь понравилась, ее немедля брали.
А я была из семьи неполной: дедушка, бабушка и мама. Мама развелась в 90х, по причине неадекватности отца, который, тоже был "говновозом". Меня это не печалило, так как со стороны, я видела, что это за человек. Да и жили мы, не смотря, на "неполноценность семьи" неплохо. Не так, как, семья моей подруги, но все же.
И вот, со временем, у нее начало проскакивать такое, что я могу назвать пренебрежительным отношением, попытками унизить случайно, а потом, сделать вид, что ничего не было. Например, когда, нам было по 14 лет, я не могла съездить в торговый центр на шоппинг, за какой-нибудь ненужной мне тряпкой, вроде купальника, так как, мне уже купили в прошлом году, на рынке, и это ее подначивало придумывать шутки насчет нищебродской одежды. К слову, одежда на рынке и в торговом центре была одна и та же, просто по разным ценам. Или то, что я не могу с ней съездить в кинотеатр, опять же, когда ей хочется. Постепенно, я начала отдаляться, заводить новые знакомства, но, стоило, мне переключиться на кого-то еще, как "отношения" становились любезно-вежливыми, показно-обидчивыми и ультравнимательными. Но и подколы становились жестче. Когда мне было 15, у бабушки случился инсульт, и все внимание матери переключилось на нее. Я стала предоставлена сама себе, за исключением контроля передвижения. То есть, мама, начала психовать, что на меня уходит много денег, мне покупали учебники, и все. Канцелярия, одежда, перестали быть вообще в списке необходимых вещей. При этом, работать мне не разрешали, мотивируя, что меня обманут. И совета, что делать, и как поступить, мне было некому дать. Параллельно с этим, именно, Вера, начала отпускать шуточки, про мою бабушку, не часто, но очень метко. Как подросток, я не понимала, в чем моя вина, что я оказалась в такой ситуации, будучи, как я думала, никому не нужной. Дома, я не могла заниматься, бабушка не контролировала звук своего голоса, и пыталась разговаривать, в течении дня, дедушка с мамой, тоже, были поглощены целиком заботой о бабушке. Нет, у меня, не было своего угла. Мой письменный стол, на нем теперь были лекарства и пеленки для взрослых, и комната, были отданы бабушке: так удобнее, меня никто не спрашивал. Я спала отныне на матрасе, в комнате мамы, и делала уроки на полу. Бабушку я стала бояться, и квестом для меня стало, проникнуть в мамину комнату, через бабушкину. Так прошло 5 лет, и заболел дедушка. Он подскользнулся, сломал бедро, а в больнице, после операции, его оставили голым, на железе, после наркоза, результат-пневмония, и отправили умирать домой. Его положили в комнату, с бабушкой. Дедушка умер вперед бабушки. Бабушка пережила его на год. Я в это время, уже училась в институте и подрабатывала, но хватало только на мелочи. Контакты с подружкой стали редкими, плюс у нее появился парень, спортсмен. Она училась в дорогом институте, на юридическом, ну и пользовалась только дорогими вещами. То есть, духи, только диор из Летуаль, а не подделка, из перехода в метро. Татуаж, на губы и брови, который ей не шел, но это было круто, люксово. В институт, только на маршрутках. (Моих денег хватало только на автобус.)
Мама после смерти бабушки не оправилась, по моему мнению и начала общаться не с теми людьми. Я забила на это и начала строить свою жизнь, естественно, не допуская этих людей в свой круг. И сейчас, ничуть об этом не жалею. Наверно, сработал какой-то инстинкт.
Параллельно с этим, я иногда видела, уже бывшую знакомую, с которой плавно, как, мне казалось, перестала общаться. Только здоровалась, при встрече. Однако, она делала вид, что не замечает меня, или прямо отворачивалась, и я перестала.
Прошло еще несколько лет, я вышла замуж. Умерла, при странных обстоятельствах, моя мама. И люди, с которыми общалась моя мать, начали искать лазейки ко мне, почему-то, через Веру. Малознакомые мне, интересовались, через моих знакомых, контакты, почему, я такая плохая? Бросила подругу, мы оказывается, были так близки. Ей плохо и т.д. Я не интересовалась жизнью, бывшей прдруги и не знала, что у нее происходит, и она сама, не выходила на связь, соответственно, ей это и не нужно.
Однако, к чему, все это написанное? Со стороны, некоторые вещи становятся виднее. Люди, которые, начали общаться с моей матерью, привели ее, крайне незаметно для окружающих, к крайне печальному итогу, одни и те же люди, что и в случае, с бывшей подругой, у которой, тоже, после, попадания в ее круг, все перестало быть гладко. Умер отец, умер парень, ее маму уволили из магазина, на работе, к ней подсадили девочку на замену, чтобы обучала, (она работает следователем, и боится за стаж, пенсия гос.). На последок, было бы совпадением, если бы не еще один случай, на виду, разведенный мужик с хатой, и эти же люди, как плакальщики, нырнули к нему под бок, у него была язва желудка и сердобольные спаивали его настойкой боярышника. И как результат, нет мужика, и квартиры дочери. Облепляют подобные очень тесно.
Будьте внимательны к тем, кого пускаете в свой дом. Логично принять, что никому, а тем более, резко появившимся, нет дела до ваших проблем и переживаний, им нужно нечто другое, и думая, что вы изливаете им душу, вы можете быть в огромной опасности.
Показать полностью