Флора и фауна

Это птичка так называется.

Гояс, Бразилия.

Фотограф Eugênio Oliveira.

В разгар лета на юге России стены домов, заборы и беседки вспыхивают пламенем. Это цветёт кампсис — роскошная лиана, увешанная гроздьями крупных, похожих на граммофоны, оранжево-красных цветов. Его буйная красота так соблазнительна, что редкий садовод устоит перед желанием поселить его у себя. Но за этим тропическим великолепием скрывается характер с двойным дном: в одних странах его лелеют как украшение, а в других — проклинают как неудержимого захватчика.

Азиатский аристократ.

Для начала внесём ясность: кампсис часто путают с его родственником по семейству Бигнониевые — текомой. Но это разные растения. История нашего героя начинается в Китае, на родине Кампсиса крупноцветкового (Campsis grandiflora). Это настоящий аристократ: его цветы крупнее и ярче, чем у американского собрата, а сама лиана ведёт себя в саду относительно сдержанно.

Она не цепляется за стены мёртвой хваткой, а лишь изящно опирается на перголы и опоры, требуя подвязки. Зато с июня по сентябрь она одаривает хозяина фейерверком огненных цветов, которые, хоть и не пахнут, привлекают пчёл и бабочек своим нектаром. Этот вид устойчив к болезням, неприхотлив к почве и идеален для создания живых, цветущих ширм и украшения арок.

Неудержимый янки.

Совсем другой характер у его заокеанского кузена — Кампсиса укореняющегося (Campsis radicans). Его родина — восток Северной Америки, и там его темперамент знают не понаслышке. В отличие от азиатского аристократа, этот кампсис — настоящий агрессор. С помощью многочисленных воздушных корешков-присосок он карабкается по любой вертикальной поверхности, будь то стена дома или ствол дерева, буквально вгрызаясь в опору.

Его главное оружие — невероятная жизненная сила. Он даёт обильную корневую поросль, захватывая всё новые территории и вытесняя местные виды. За эту неудержимость в 48 штатах США и в Канаде его официально считают инвазивным сорняком. Посадив такого «янки» без строгого контроля, можно через пару лет обнаружить, что он пытается захватить не только ваш сад, но и соседский.

Дитя двух миров.

Ещё в XIX веке садоводы решили взять лучшее от двух континентов и скрестили сдержанного «азиата» с выносливым «американцем». Так появился на свет Кампсис гибридный. Это дитя двух миров унаследовало от китайского родителя крупные, эффектные цветы, а от американского — повышенную морозостойкость и способность лучше цепляться за опору, но без фанатизма своего предка-захватчика. Чаще всего гибрид растёт в виде большого куста, а не лианы, что делает его более предсказуемым в саду.

Так что, любуясь огненными трубами кампсиса, помните, что перед вами растение с очень разным характером. Это история о том, как важно знать не только «лицо» цветка, но и его «родословную», чтобы буйная красота не превратилась однажды в головную боль.

Источник.

Пока мы с вами видим десятый сон, укутавшись в одеяло, в мире растений начинается настоящая жизнь. Тихо, почти беззвучно, в садах и пустынях открываются самые загадочные цветы, чтобы устроить свою тайную вечеринку под луной. Что это — бунтарство, причуда или хитроумный план, достойный гениального стратега? Давайте разберёмся, зачем некоторые растения предпочитают дневной суете таинственный сумрак ночи.

Маркетинг и никакой магии.

Для начала вспомним, что такое цветение. Это не просто акт красоты, а самая настоящая рекламная кампания, нацеленная на продолжение рода. Растение, раскрывая цветок, словно открывает элитный ресторан: вывеска (яркие лепестки) должна быть заметной, а аромат — манящим. Главные клиенты — опылители: пчёлы, бабочки, шмели и прочие труженики, которые за скромную плату в виде нектара переносят пыльцу, помогая растениям создавать семена.

Днём на этом «рынке» царит бешеная конкуренция. Все кричат, все пестрят, все стараются переманить опылителей к себе. И вот некоторые растения решили: а зачем толкаться локтями под солнцем, если можно стать монополистом под луной?

Ночная смена: плюсы и минусы.

Переход на ночной образ жизни — это гениальный эволюционный ход. Представьте себе мегаполис: днём пробки, шум, суета, а ночью — пустые проспекты, по которым можно промчаться с ветерком. Так и в природе. Ночью конкурентов за внимание опылителей практически нет. Можно не распылять свои ресурсы, а работать адресно, привлекая совершенно особую аудиторию, которая днём спит.

Конечно, у этой стратегии есть свои сложности. Ночная публика привередлива. Её не удивишь яркими красками, ведь в темноте все кошки серы. Приходится делать ставку на другие «спецэффекты». Именно поэтому у большинства ночных цветов лепестки окрашены в светлые тона — белые, кремовые, нежно-жёлтые. Они, словно маленькие призраки, светятся в лунном свете, становясь идеальным ориентиром для ночных гостей.

Клуб для избранных.

А гости эти — существа особенные. Вместо привычных пчёл и дневных бабочек на ночной пир слетаются бражники — крупные сумеречные бабочки, похожие на колибри, с длинными хоботками, способными достать нектар из самых глубоких цветков. Их привлекает сильный, часто дурманяще-сладкий аромат, который ночные цветы, такие как энотера или мирабилис, начинают источать с заходом солнца. Этот запах, словно дорогой парфюм, разносится на сотни метров, безошибочно указывая путь к источнику угощения.

Другие важные клиенты ночных «ресторанов» — летучие мыши. В отличие от насекомых, их больше привлекают крупные, прочные цветки, источающие мускусные или даже слегка кисловатые запахи. Классический пример — цереус «Царица ночи», чей гигантский белый цветок распускается всего на одну ночь, чтобы успеть принять своих крылатых опылителей.

Так что ночное цветение — это не причуда, а тонко настроенная экосистема, живущая по своим законам. Это мир, где вместо ярких красок правит аромат, а вместо солнечного света — бледное сияние луны. И пока дневной мир затихает, эти растения-полуночники доказывают, что самые интересные события часто происходят тогда, когда все остальные уже спят.

Источник.

Лагоа-Нова, Бразилия.

Фотограф Eugênio Oliveira.

Жизнь способна пробиться куда угодно, пусть хотя бы в виде бактерий. Для выживания им не нужна питательная среда, неважно наличие солнечного света и кислорода. Единственное, что бактериям и археям (тип простейших организмов) нужно для существования, это вода, так как она является частью их клеточной структуры и необходима для протекания биохимических процессов. Следовательно, логичным будет предположить, что в местах планеты с постоянной нулевой влажностью нет никакой жизни, и стерильность в таких зонах превосходит даже самую вылизанную операционную.

В теории так и есть, а вот в реальности найти на поверхности Земли место с нулевой влажностью чрезвычайно трудно. Собственно, оно одно и находится на самом труднодоступном материке.

Ледник Шеклтона — абсолютная сушь.

Есть в Антарктиде место, носящее название Сухие долины Мак-Мердо. Это небольшой участок на краю ледового континента полностью свободный от снега и льда. Необычный земляной пейзаж обусловлен рельефом этого места — от ледового панциря основной части Антарктиды оно отделено Трансантарктическими горами. Горный тяж прикрывает долины от клиньев континентального льда, но сам при этом рождает на склонах сильные ветры, скорость которых доходит 88 метров в секунду (320 км/час). А поскольку они дуют постоянно, то выметают из Сухих долин Мак-Мердо весь снег и вызывают повышенное испарение влаги.

Ледник Шеклтона находится почти в центре Сухих долин. И пусть вас не смущает слово «ледник» в его названии, льдом там и не пахнет. 80% поверхности ледника представляет собой безжизненную землю, на которой никогда не стихает бешеный ветер. В 2021 году туда отправились ученые из Колорадского университета, чтобы взять пробы грунта для определения бактерий, способных выживать в экстремальных условиях.

Всего было отобрано свыше 200 проб и в 20% образцов ученые вообще не обнаружили никаких бактерий. То есть отдельные места ледника Шеклтона были абсолютно стерильны, не подходя для жизни даже экстремофильных (способных выживать в тяжелых условиях) бактерий.

Конечно, назвать это место совершенно безжизненным с научной точки зрения было бы неправильным, ведь в остальных 80% образцов бактерии все же обнаружили. Однако при способности простейших микроорганизмов выживать в жерлах вулканов, в толще земной поверхности, на дне Марианской впадины, такое место как ледник Шеклтона можно по праву считать уникальной «мертвой зоной» планеты.

Вулкан Даллол — инопланетный пейзаж Земли.

А вот вторая такая зона — полная противоположность антарктическому участку. Здесь круглый год стоит температура 35°С, а тяжелый влажный воздух плохо подходит для комфортного дыхания. К тому же вулкан Даллол — это самый низкий вулкан в мире (он находится на отметке в 48 метров ниже уровня моря) и самый инопланетный пейзаж Земли.

Вулкан располагается на севере Эфиопии у ее границ с крохотной Эритреей. Давным-давно, когда очертания материков Земли только-только зарождались, место, в котором находится Даллол, было заливом Красного моря. Шло время, уровень океана понизился. Залив превратился в закрытое море, а потом и вовсе пересох, оставив после себя двухкилометровый слой соли в природной впадине.

Так получилось, что именно в этом месте в толще Земли находился магматический очаг, связанный с глубинными слоями планеты. Отложившаяся соль бывшего моря надежным панцирем сковывала магму, не давая вырваться ей наружу. Однако в сезон дождей вся влага широким потоком стекала по склонам впадины и просачивалась сквозь соляные кристаллы, постепенно насыщаясь разнообразной химией. В результате до горячего очага на глубине свыше трех километров, добирался уже концентрированный кислотный раствор.

А дальше он закипал и вырывался наружу в виде гейзеров и термальных источников. Как только горячий пар пополам с кислотой попадал в атмосферу, он вступал в реакцию с кислородом и оседал на землю, порождая сталагмиты и бахромчатые фигуры «кислотного» цвета.

Иногда получалось так, что вскипание воды в недрах Земли происходило настолько быстро, что огромные объемы газов не успевали выйти наружу. Тогда происходили мощные взрывы-извержения. Последний такой случился в 1926 году. Он оставил после себя кратер 100-метровой ширины, который постепенно заполнился кислотой. И теперь посередине котловины находится озеро с «водой» бирюзово-желтого цвета, которая придает Даллолу особую красоту.

Много подобных «озер» и вокруг кратера. С середины июня по сентябрь, когда на эту землю приходят дожди, вся местность вокруг раскрашивается в инопланетные пейзажи всех цветов радуги. Появляются лужи и озерца с разноцветной водой, которая постепенно насыщается кислотой и меняет свой цвет. По мере выпаривания кислотного раствора по берегам таких озер образуются фантастические по красоте кристаллические соляные фигуры.

Но всё это относится к внешней красоте, а что же там с бактериями, которые, как написано выше, способны жить везде, где есть хоть капля влаги? А ведь в Даллоле ее не капля, тут все пропитано липкой влажностью. Но нет, ученые неоднократно исследовали даллольский грунт, а точнее соляную разноцветную корку, и не смогли обнаружить ни малейших признаков жизни.

Все дело в совокупности природных условий: кислотности, высокой температуры и чрезвычайной солёности. Проще говоря, кислое, соленое и жаркое место не оставляет шансов на жизнь простейших, так как сочетание этих факторов приводит к денатурации (разрушению) биомолекул.

Справедливости ради — в некоторых кислотных озерах вулкана Даллол, где условия были чуть-чуть помягче, ученым из французского Национального центра научных исследований удалось найти один вид архей. Но только один и лишь в ограниченном числе мест. Остальной же Даллол остается полностью стерильным и безжизненным.

Казалось бы, если в адском местечке не могут выжить бактерии, то уж человеку там точно не место. Отнюдь. В Даллол можно попасть, побродить среди разноцветных луж, а подготовленным — даже спуститься на уступы около кратерного озера. Вот только посещать вулкан можно лишь с началом засушливого сезона. Это ограниченный промежуток времени, когда вся накопленная дождями влага еще не дошла до магматических очагов и не стала вырываться наружу кислотными гейзерами и тугими струями опасного пара.

Вот такие две стерильные зоны существуют на поверхности планеты. Возможно, их больше, просто не все еще обнаружены учеными. С другой стороны, климат меняется, а микробы, как и все живые организмы, постепенно эволюционируют. Так что не исключено, что в будущем «мертвые островки» смогут дать приют какому-нибудь простейшему.

Источник.