Авиация и Техника

Тот самый лайнер

На борт поднялись 215 пассажиров, среди которых была 23-летняя гражданка России. На протяжении восьмичасового ночного перелёта самолётом будет управлять очень опытный экипаж – капитан Урс Циммерманн и второй пилот Штефан Лёв. В пассажирском салоне работают 14 бортпроводников. Также в состав экипажа входил авиамеханик, сидевший вместе с пассажирами. В 20:18 самолёт поднялся в вечернее небо Нью-Йорка, и все находившееся на борту настроились на долгий полёт.

На 52 минуте полёта лайнер находился на высоте 10 000 метров, пролетая над побережьем Новой Шотландии. После набора заданной высоты пилоты приступили к проверке всех систем. Приборы в кабине не фиксировали каких-либо отклонений в работе оборудования. Это означало, что всё в порядке. Но это было не так. Второй пилот постоянно крутил головой, осматривая кабину. Его явно что-то настораживало.

Он обратился к капитану: ”Вы чувствуете запах?”
Осмотрев кабину капитан ответил: “Да, чем-то пахнет. Но не знаю откуда он”.

Они пригласили в кокпит стюардессу, которая подтвердила, что в кабине чем-то пахнет. На вопрос, есть ли запах в салоне, она ответила, что там его нет. Подозрение пало на сбой в системе кондиционирования. Ситуация неприятная, но безопасности пассажиров она никак не угрожает. Однако, через несколько минут капитан увидел дым, идущий из вентиляции. Пилоты не понимают откуда он взялся. Приборы ничего не фиксируют. Такой поворот событий уже можно назвать аварийным, и тогда экипаж связывается с диспетчером:

Экипаж ("Э"): ”SWR 111 тяжёлый, PAN-PAN-PAN. У нас задымление кабины. Запрашиваем аварийную посадку в Бостоне”.
Диспетчер ("Д"): ”SWR 111, вас понял. Предлагаем произвести посадку в аэропорту Галифакса. Это ближе Бостона”.
Э: ”Подтверждаю, посадка в Галифаксе, SWR 111”.

Вскоре дым в кабине исчез, и это ненадолго облегчило работу пилотам. Можно сосредоточиться на подготовке к посадке. Они надевают кислородные маски и начинают снижение.

Д: “SWR 111, сейчас ваше расстояние до полосы Галифакса составляет 55 километров. Вы сможете сейчас выполнить стандартную схему захода?“.
Э: “Мы слишком высоко и не сможем приземлиться с первого раза. Нам необходимо больше времени и большее расстояние, SWR 111“.
Д: “SWR 111, вас понял. Курс влево 130˚, продолжайте снижение, следуйте по круговой траектории“.

Ещё одно фото того самого борта

Обычно, когда до полосы остается около 50 километров, самолёт следует на высоте 3 000 метров. А тут лайнер находился гораздо выше. Снижение по круговой траектории было правильным, тем более, что ситуация это позволяла. Но перед пилотами встала другая проблема. Баки самолёта были заправлены до предела, следовательно, и вес лайнера был очень большим.

Э: “SWR 111, нам необходимо сбросить топливо. Где мы можем это сделать?“
Д: “Вы можете сбросить топливо над океаном. Для этого вам нужно отклонится на курс 200˚“.
Э: “Принято, курс 200˚, SWR 111“.

Впоследствии это решение экипажа будет подвергнуто критике. Выполняя аварийные процедуры в случае задымления по неустановленным причинам, капитан отключает электропитание в пассажирском салоне. В эту же секунду прозвучала сигнализация отключения автопилота. За спинами у пилотов становится слишком жарко. Оглянувшись, они увидели, как плотный дым заполняет всю кабину. Экипаж с трудом может считывать информацию с приборов, но и это ещё не самое страшное. Мгновение спустя они поднимают голову и видят, что потолочная панель охвачена огнём. Встав со своего места, командир пытается ликвидировать пожар с помощью огнетушителя. Второй пилот старается не смотреть назад и сосредотачивается на управлении самолётом и ведении радиосвязи:

Э: “SWR 111, терплю бедствие. В самолёте пожар. Мы начинаем сброс топлива, а затем сразу заходим на посадку“.

Пожар не прекращается, и обстановка в кабине буквально накалена до предела. Паники у пилотов нет, но управлять лайнером становится всё сложнее и сложнее. В течение нескольких секунд один за другим гаснут основные дисплеи, затем прекращается запись бортовых самописцев и прерывается связь с землёй. Диспетчеры, оставшиеся без информации с борта, с ужасом следят за отметкой самолёта. Пассажиры и бортпроводники ничего не знают о пожаре. Они уверены, что через несколько минут приземляться в Галифаксе. А между тем в кабине горит абсолютно всё: потолочная панель и панель приборов. Огонь подбирается к полу. От пилотов уже ничего не зависит. Командир до последнего пытается потушить пламя. В какой-то момент метка рейса 111 исчезает...

В 01:30 самолёт круто свернул вправо в открытый океан, задел правым крылом воду, перевернулся, а затем рухнул в залив святой Маргарет в восьми километрах от берега. В течение часа к месту предполагаемого крушения прибыли катера местных рыбаков и суда береговой охраны. Этой же ночью семьи пассажиров начали узнавать о случившемся из новостей. На поверхности воды спасатели находили мелкие обломки, одежду, обувь. Все понимали, что в таком крушении выжить невозможно, но надежда не умирала до последнего. Ужасная правда открылась на следующее утро. Все 229 человек, находившиеся на борту самолёта, погибли.

Маршрут рейса 111

Выяснением причин крушения занималось Канадское транспортное агентство. Из записей переговоров с диспетчером следователи точно знали, что на борту случился пожар. Осталось выяснить, как он начался, как распространялся и каким образом погубил самолёт. На первом этапе все силы были брошены на поиск и поднятие обломков, которые находились на глубине 55 метров. На девятый день после катастрофы были найдены бортовые самописцы. Хоть они и были в хорошем состоянии, большой пользы следствию они не принесли, т.к. запись прервалась за 6 минут до крушения. И тем не менее, следователи выяснили, что пилоты вначале почувствовали, а затем увидели дым.

Обломки

Процесс поднятия обломков занял больше года. Изучая найденные фрагменты, следователи выяснили, что наиболее поврежденными от огня были те, которые представляли собой кабину пилотов и салон первого класса. После созданного макета и проведенной реконструкции было установлено, что пожар возник там, где его не было видно – в надпотолочном пространстве, которое проходило по всей длине самолёта. Там находятся узлы электроники, проводка, системы кондиционирования и изоляция. Датчики дыма там отсутствовали, поскольку в них не было необходимости.

Макет из обломков

Следователями были обнаружены небольшие чёрные шарики, похожие на дробь. Появилось предположение о том, что некий выстрел мог спровоцировать пожар. Но когда выяснилось, что в багажном отсеке находились десятки тысяч таких шариков для шариковых ручек, версия о теракте была отклонена. Следующим, на что обратили внимание специалисты, была электропроводка. Следователей интересовали только те провода, которые проходили от кабины пилотов до двери в салон первого класса.

Так комиссия вышла на провода мультимедийной системы развлечений, установленной в салонах первого и бизнес класса. Тщательное изучение этих проводов ничего не дало, поэтому исследование проводки планировалось прекратить. Упаковывая кабели, один из членов комиссии в последний раз рассматривает каждый провод под микроскопом. И вдруг замечает то самое место, где могло произойти короткое замыкание. Было выдвинуто предположение, что мультимедийная система могла быть смонтирована неправильно и авиакомпания Swissair на всякий случай убрала её из своих самолётов.

Огонь и дым в кабине появились сразу же после отключения электропитания в пассажирском салоне. Это случилось из-за того, что пилоты, следуя инструкции, отключили циркуляционный вентилятор в хвостовой части. Вначале этот вентилятор тянул пламя назад от носовой части, а после отключения пожар поменял направление. Теперь он бушевал прямо над кабиной, прожигая обшивку. Это привело вначале к отключению приборов, а позже к полной потере управления. Экипаж действовал согласно общепринятым аварийным процедурам, когда отключал электропитание, и за это решение пилотов не винили.

Ещё макет

Зато решение сменить курс на океан для сброса топлива было подвергнуто критике. Такая схема захода на посадку занимала чуть больше времени и не являлась обязательной. В любом случае, даже если бы лайнер начал снижение сразу после объявления пилотами сигнала Pan-Pan, им бы на это потребовалось 13 минут, тогда как их самолёт с этого момента сохранял управляемость лишь 10 минут. Поэтому решение о сбросе топлива в целом никак бы не повлияло на катастрофу и с пилотов были сняты все обвинения.

Однако, маленького замыкания недостаточно чтобы погубить огромный самолёт. И тогда начались поиски материала, который мог поддерживать горение. Внимание следователей привлек блестящий материал, которым была покрыта изоляция – металлизированный майлар. Согласно официальным документам, этот материал прошёл все проверки и являлся огнестойким. Он использовался практически во всех самолётах гражданской авиации всего мира. Но возникло подозрение, что именно он и послужил топливом для пожара. После того как специалисты подожгли небольшую его часть, она полностью сгорела за считанные секунды. Следователи были в шоке.

Оказалось, что ранее в истории авиации США уже были случаи воспламенения металлизированного майлара в самолётах. После этого Федеральное управление гражданской авиации США (FAA) провело повторные испытания металлизированного майлара и признало его горючим материалом. Но из-за отсутствия в тех инцидентах жертв запрет на его использование наложен не был. Авиакомпаниям дали четыре года на то, чтобы убрать его из самолётов. В США с этим справились быстро, однако многие перевозчики в других странах не сочли важным последовать этой рекомендации. Жизни людей продолжали подвергаться опасности до тех пор, пока не произошла новая трагедия.

Расследование этой катастрофы стало самым длительным в истории Канадского транспортного агентства – 4,5 года. На него было потрачено около $39 миллионов. Картину Пикассо «Художник» признали безвозвратно утраченной. Предполагается, что ввиду отсутствия упаковки, она не пережила столкновение самолёта с водой. Перевозимые драгоценности также найдены не были.

"Расследования авиакатастроф" в Telegram

https://t.me/rumayday/

Заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза Виктор Георгиевич Пугачёв сегодня отмечает свое 75-летие!

8 августа 1948 года в городе Таганрог родился летчик-испытатель Виктор Георгиевич Пугачёв, отдавший много лет прекрасной, редкой, опасной и очень мужской профессии, среди своих многочисленных заслуг имеет одну, навсегда вписавшую его имя в историю российской и мировой авиации.

«Мысль поступать в летное училище родилась задолго до поступления и как бы сама собой», — вспоминает Виктор Георгиевич. Рядом находился аэродром Ейского высшего военного авиационного училища летчиков имени В.М. Комарова. Полеты Су-7, Су-17, разных вертолетов рождали в мальчике романтический восторг. Его и друзей пускали на территорию гарнизона, в спортзал; они знакомились с курсантами, смотрели их тетради.

На вступительных экзаменах в училище пришлось выдержать конкурс около 10 человек на место. Кроме экзаменов и тщательной медкомиссии абитуриентам предлагалось пройти новый для того времени психологический отбор — тесты на концентрацию внимания, выполнение заданий в условиях помех, вплоть до имитированного на тренажере полета. По результатам этого отбора Виктор вошел в лучшую из пяти групп.

На 2-м курсе Пугачёв «попал под эксперимент». Впервые курсанты летных училищ, минуя полеты на МиГ-17, с Л-29 переводились сразу на Су-7. Это взволновало всех: «Я видел издалека Су-7 — это могучее «суховское» совершенство, потрясающее, взлетающее, ревущее на полосе с огромным ярким пламенем, казалось, это не самолет, а какой-то зверь... мы испытывали гордость за новый самолет и тревогу: сумеем ли мы, мальчишки, освоить его». Вся группа Пугачёва вылетела одна из первых на «спарках» Су-7У (двухместных, пилот плюс инструктор, учебных модификациях серийного истребителя-бомбардировщика Су-7Б).

В марте 1971 года он уже был инструктором курсантов-выпускников. Под руководством наставников сам учился, став летчиком-инструктором 1-го класса. В 1973 году хотел поступать в Школу летчиков-испытателей, но шансов получить туда направление из училища практически не было. Подготовив уже 23 летчика, в 1975 году в звании капитана назначен командиром звена. И тогда же изменились правила приема в ШЛИ, возникла возможность поступления. Начальник училища отговаривал Пугачёва, предлагая продвижение по службе, но тот возражал: «Нет, говорю, не надо «замкомэска». Я лучше поеду в школу».

Тогда командир полка В.С. Михайлов убедил начальника училища, и Виктора отпустили на экзамены. Полученные в училище знания позволили в октябре 1976 года достойно сдать сложный теоретический экзамен.

Решения пришлось ждать долго, до июня следующего года. Уволившись 1 июля в запас «в связи с переходом на работу в другое ведомство», на следующий день Пугачёв прибыл в Школу летчиков-испытателей Министерства авиационной промышленности СССР.

За полтора года обучения он освоил почти все типы истребителей: Су-7, Су-15, Су-17, МиГ-21, МиГ-23, МиГ-25, Як-28 и тяжелых самолетов: Ан-24, Ан-26, Ту-16, Ту-124, Ил-18, налетав в общей сложности свыше 300 часов.

С первых дней работы в ЛИИ он, несмотря на молодость, принимал участие в исследованиях по всем разделам летных испытаний: газодинамической устойчивости, прочности, «устойчивости и управляемости» и прочим характеристикам; летал на МиГ-21, МиГ-23, МиГ-25, МиГ-31 и других самолетах вторым пилотом и командиром корабля.
Когда в октябре 1980 года в ОКБ потребовался летчик-испытатель, то заканчивавший институт Пугачёв получил добро на переход благодаря поддержке «суховцев» и командира своего отряда А.А. Муравьёва.

Работа в ЛИК (летно-испытательном комплексе) началась с полетов на Су-17, Су-24, Су-25. В 1981 году ему доверили вылет на одноместном истребителе-перехватчике Т-10С, улучшенной конфигурации Т-10, прототипа Су-27.

А в 1982 году Пугачёв поднял в небо Т-10-15 (первый серийный образец Су-27) и был назначен его ведущим летчиком-испытателем.

В 1986 и 1993 годах на Т-10-15 установил 13 мировых рекордов скороподъемности и высоты полета (из которых 4 — улучшение своих же рекордных результатов).
В протоколах ФАИ самолет Т-10-15 фигурировал под названием П-42. С самолета сняли лишние элементы, при подготовке к зачетным полетам в баки заливали минимум топлива только для выхода на режим и посадки, двигатели форсировали. Все это позволило достичь уникальной тяговооруженности машины на старте. П-42 разгонялся и переходил звуковой барьер в режиме вертикального набора высоты.

17 августа 1987 года Пугачёв совершил первый вылет на опытном одноместном самолете Су-27К (Т-10К-1) корабельного базирования, созданном для обороны кораблей ВМФ от средств воздушного нападения противника. На наземную «палубу» сделано несколько сот касаний и посадок. Натурные испытания проводились на тяжелом авианесущем крейсере (ТАВКР) «Тбилиси» (с 4 октября 1990 года — «Адмирал Флота Советского Союза Кузнецов»), и 1 ноября 1989 года Пугачёв выполнил первую в отечественной практике посадку на палубу корабля.

«На летчика накладываются очень жесткие требования, которых на аэродроме нет, — разъясняет Виктор Георгиевич, — по точности приземления, отклонению от оси посадки и заданной скорости. Нужна высокая натренированность. В условиях качки это сделать сложно. А ночью — еще сложнее». По завершении испытаний эта машина получила официальное обозначение Су-33 и пошла в серийное производство. Первый ее показ широкой публике состоялся 18 августа 1991 года во время празднования Дня авиации в городе Жуковском, а 31 августа 1998 года самолет был принят на вооружение.

В феврале–мае 1989 года с оснащенным противоштопорными ракетами и парашютом Су-27УБ выполнена программа исследований, давшая знания о возможностях балансировки и способах компенсации непроизвольных кренов и уводов в этом режиме. А 28 апреля на аэродроме в Жуковском Виктор Пугачёв впервые продемонстрировал Генеральному конструктору режим аэродинамического торможения с выходом на максимальный угол атаки. Название элемента придумал М.П. Симонов, сравнив поведение самолета в воздухе со стойкой кобры перед атакой. «Кобра Пугачёва» — фигура высшего пилотажа.

Выполнять показательную программу Пугачёву предстояло на видимой высоте, не превышающей 1000 м, что накладывало строгие требования на технику пилотирования и на надежность работы материальной части.
За мужество и героизм, проявленные при освоении Су-27, в 1989 году В.Г. Пугачёв был удостоен звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

C 1999 по 2004 год он испытывал двухместный истребитель палубного базирования Су-27КУБ, принимал участие в подготовке летчиков и летчиков-испытателей к посадке на ТАВКР «Адмирал Кузнецов» и за успешное проведение испытаний награжден орденом Мужества.

В 2000 году, проявив мастерство и присутствие духа, в аварийной ситуации спас дорогостоящую технику и жизни экипажа.

В 2000–2010 годах разрабатывал методику по подготовке летчиков авиации ВМФ к взлетам и посадкам Су-25УТГ, Су-33 и Су-27КУБ на авианосец, обучал летчиков у иностранных заказчиков самолетов Сухого, участвовал в методической подготовке первого вылета истребителя 5-го поколения Т-50.

Виктор Георгиевич Пугачёв, заместитель главного конструктора по летным испытаниям ОАО «ОКБ Сухого» (1999), освоил более 60 типов самолетов. Его общий налет превышает 3400 часов, из которых более 2000 — испытательные полеты. В.Г. Пугачёв — Герой Советского Союза (1989), заслуженный летчик-испытатель СССР (1991).

Посадка сухопутного летчика и посадка морского.

Парящий Сокол

На посадке ночью можно словить несколько типов визуальных иллюзий.

Например, когда огни полосы горят слишком ярко и нет осевых огней, то возникает ощущение, что самолет летит выше над полосой, чем на самом деле. Это может привести к грубой посадке или приземлению до "знаков".

От визуальных иллюзий спасает опыт и ориентирование на показания приборов.