staloweselo

Как только у нас заметно потеплело (Кубань), знакомый рыбак стал меня снова снабжать свежей рыбой. Привозит по два-три килограмма карасей, которых мне совершенно не лень чистить и разделывать. Никакой проблемы в этом не вижу. Чешую откидываю через дуршлаг, складываю в баночки-шайбы из-под майонеза и убираю в морозилку - "на голодный год" (об этом чуть позже).

Отрезав головы и хвосты - это для собак, как и потроха - раскладываю рыбу на полотенчике и обсушиваю-промакиваю. Затем в какой-нибудь таре - в кастрюле или большой миске - хорошенько перемешиваю рыбу с горчицей, обычной злой горчицей типа "русской". Перемешиваю руками, стараясь, чтобы горчица попала и в разрезы брюшек. Не солю! Результатом должна быть просто смазанная горчицей рыба, а не то, чтобы она в ней хлюпала.

Далее у меня так: оставляю штук десять карасиков на пожарить, а остальную рыбу убираю в холодильник до завтра. А если что, то и до послезавтра, рыбе в горчице ничего не сделается за это время. Выждав часок, очень аккуратненько припудриваю рыбу мелкой солью, тут же обваливаю в муке и укладываю все на разделочную доску. (Способ мешать соль с мукой не признаю).

В это время уже накалилось масло на самой большой сковороде, и я начинаю жарить. Не знаю, какие тут могут быть секреты у кого. Но я, к примеру, обжарив рыбу с двух сторон, ещё сдвигаю куски брюшком вверх, чтобы прожарилась самая толстая часть на спинках. Это касается мелкой рыбы. А на крупной (везёт на неё меньше!) делаю поперечные насечки по хребту. Ну вот как-то так.

Вторым настоящим документом в моей детской жизни после свидетельства о рождении была "Ведомость оценки знаний и поведения". На невзрачной картонке были запечатлены все успехи ученицы 1-го класса "Д" начальной школы № 54 г. Красноярска. И на надписи "Переведена во 2 класс" стояла печать школы.

И если к концу года я стала учиться успешнее, о чём говорят пятёрки, то по арифметике осталась четвёрка. Поэтому на фотографии отличников всех первых классов меня нет. А Ленка Малышева и Ольга Матвеева есть. И это было ну очень обидно!

Чего уж мне не давалась эта арифметика, не знаю. Папа шутил: наследственное! И смотрел насмешливо на маму. И мама, и старшая сестра были не сильны в точных науках. И я такая же оказалась. Ну и ладно!

...Сейчас листаю этот древний учебник (да, он жив) и вспоминаю, как роились у меня в голове сюжеты и образы из задач, и как я додумывала продолжения этих коротеньких историй. Про хозяйку с двумя литрами молока от козы; про детей, расчищающих каток на реке; про печников, кладущих печи; про Валю, несущую 5 кг капусты; про Петю и Мишу с 14 кроликами и про Сеню и Володю с 13 голубями; про Лиду, что принесла 11 поленьев для печки; про Нину, что выгладила 7 носовых платков; про колхозницу, у которой было 6 гусей и 8 уток; про 8 мальчиков и 3 девочек, что лепили снежную бабу; про Митю, что накопал 2 мешка картошки, а его мама 6 мешков (и как тут можно было не задуматься о об их папе?)

На лаконичные тексты задач, как на чужой синопсис, я наворачивала свои разудалые фантазии. Все эти Нины, Пети, печники и хозяйки оживали в моём воображении - разговаривали, менялись кроликами и капустой, мёрзли на катке, грелись у печки, пили молоко, красили по 19 дверей, покупали по 5 переводных картинок, учили по 7 стихотворений и рисовали по 9 открыток... Но персонажи жили сами по себе, а цифры - сами по себе. В моих историях точность не имела никакого значения.

Есть у меня пёс по имени Старик, третий год пошёл, как он ко мне заявился и попросил остаться. Думаю, что он был завезён к нам в село и брошен - есть тут такой плохой народный обычай. Короче, остался и живёт. И всюду меня сопровождает по всей деревне, к чему я уже привыкла, хоть и не нравится мне лай из-за всех заборов.

И вот вчера вечером пошли мы с ним в дальний магазин. Улица наша длинная, топать минут пятнадцать неспешным шагом. А в одном месте есть неприглядный пустырь. На нём маленькая детская площадка между двухэтажками и торцами гаражей и сараев. И бурьяны некошеные с осени.

Идём мимо этого пустыря и ничего не предвещает, как говорится. Как вдруг Старик с необычайной прытью перебегает дорогу и бросается в эти бурьяны, откуда тут же раздаётся истошное кудахтанье и прочие звуки неравной борьбы. Стою в свете фонарей и ору: "Старик! назад! ко мне! фу! нельзя!" Ага... Поздно, Федя. Старик с перьями на морде, радостный такой, выбегает из бурьянов и, видя мою гневную физиономию, деловито припускает в сторону магазина. Оглядевшись кругом, я понимаю, что свидетелем этой дикой охоты на заблудившуюся птицу была я одна, и она, неподвижная, сквозь травищу слегка белеет, как старый пакет.

С колотящимся сердцем, злая и напуганная, дошла я до магазина, где у дверей уже сидел, виляя хвостом, Старик. Обозвав его скотиной кровожадной, пошла за покупками. Минут через двадцать выхожу, пёс ждёт. И дождь начался. Идти назад в обход по другой улице, минуя место трагедии, без зонта, удлиняя путь чуть не в два раза? Не, пошли той же дорогой.

В начале 90-х было у нас семейное частное предприятие. Как мы его отважились открыть и что из этой затеи получилось - отдельная песня. А сегодня я хочу рассказать только об одном эпизоде из той эпопеи. Для понимания сути происходившего: когда страна стремительно разваливалась, мы маниакально возрождали народные промыслы. Ну да, самое время...

В тот период магазины пустели, цены скакали вслед за рублём и в обиходе стало укореняться неведомое словечко "бартер". А мы шили лоскутные ковры и всякую так называемую лоскутную текстильную пластику - словом, всё в технике пэчворк. Ткани добывали, где только можно - отходы на швейной фабрике, в магазинах уценённой одежды и даже в похоронном бюро.

Однажды я рыскала по дальним сёлам Шарыповского района в надежде чем-нибудь поживиться. В маленьком книжном магазинчике обнаружила толстую пачку уценённых флагов республик СССР по упоительной цене - 1 рубль 20 копеек. Флаги были из какого-то тонкого капрона и внушительных размеров. С ними, понятное дело, предполагалось ходить на демонстрации, прикрепив с древку. Вся пачка была куплена без раздумий, к радости удивлённой продавщицы.

А в нашем предприятии народные промыслы возрождали, в основном, женщины. И у всех были дети, которых надо было во что-то одевать. Так что флаги были поделены между мастерицами, умеющими шить не только пэчворк. Через несколько дней все наши дети щеголяли в ярких необычных куртках. И ткань была супер-прочной, не линяла и не выгорала. Короче, сносу не было. А остатки ткани пошли на дорожные сумки-торбы. Хорошие были флаги!

Пишу под впечатлением многочисленных рассказов пикабушников про то, чего вроде как не могло случиться, а оно случилось. Ну да, та самая волна про случай на миллион.

Дело было в 1998 году. В нашу маленькую издательскую конторку приехала с рабочим визитом делегация финнов из большого полиграфического комбината. Один молодой финн за несколько дней успел влюбиться в нашу Люську - менеджера, которая отвечала за многие стороны встречи, в том числе и за культурную программу.

Причём это выяснилось после того, как начались нам из Финляндии звонки на английском языке с приглашениями Люськи к телефону. События развивались стремительно. Вот уже Люська бежит на курсы английского. Вот она уже летит в Питер на встречу с финном, которого зовут, конечно же, Киммо))

Вот уже он её зовёт замуж, и она, пометавшись и посомневавшись, принимает предложение. Оформляются документы, и завтра она должна улетать. Переделав все дела, напоследок в родном городе Люська покупает себе за дурные деньги моднейшие ботинки. И в самом деле - не в старых же новую жизнь начинать?

По причине уже сданной в аренду квартиры Люська ночует у нас. Прощальный ужин в новых ботинках - надо же хоть чуть-чуть к ним привыкнуть, ну и покрасоваться, понятно. А видавшие виды сапожки отправляются к мусорному ведру - отвяжись, плохая жизнь, привяжись хорошая!

...Утром начались спешные сборы в аэропорт. Кофе, последние просьбы, поручения и пожелания счастливого пути. Пришло такси. Люська обувается и обнаруживает, что в один её новый ботинок нассал наш кот Нестор. Да так нассал, как будто стакан туда вылили! И духман от мочи знатный такой... Что делать? Новые ботинки порознь в три пакета и в чемодан, достали старые . И смех, и грех!

Обрадовавшись сегодня (27 февраля) внезапному теплу в 18 градусов, пошла я похозяйничать на свой участок. Кое-что закопала, кое-что сожгла, кое-что приготовила выкинуть. И уже в сумерках взяла работу на дом: промыть и перебрать огроменное ведро мелкой гальки. Камешки эти с незапамятных времён ждут от меня какой-нибудь ландшафтной затеи. Крупная галька у меня регулярно используется, а это ведро что-то застоялось.

Перетаскала, в три захода промыла и поняла, что на сортировку сегодня уже как-то и сил нет. Но уж если камни в доме, решила устроить себе оздоровительные процедуры. Часть камешков прогрела в духовке, часть оставила мокрыми и холодными. Настоящей "тактильной дорожки" у меня не получилось, но уж какая есть.

С оптимистическими думами о всяких важных точках на стопах, о китайской медицине, о рефлексотерапии и о пользе босохождения приступила я к топтанию по гальке. И вроде камешки округлые, и не очень горячие, и не очень холодные, но сия процедура не вызвала у меня восторга. Скажу честно, протопталась я всего пять минут и с облегчением села на диван. Вот так. Стопы мои, избалованные носками, тапочками и удобной обувью, с трудом пережили внезапное приобщение к радостям, не побоюсь этого слова, барефутинга...

Это заставило меня задуматься о своей изнеженности, неправильном режиме, отсутствии физических упражнений в зимние месяцы и о сидячем образе жизни во время неумеренного чтения Пикабу на ночь.