— Нужно пройти по следу, — Артём сохранял спокойствие, несмотря на параноидальную атмосферу множества глаз, смотрящих в никуда. — Возможно, тело Кирилла утащили туда же, куда и Катю
— И мы прям сейчас пойдём туда? Это ведь то же самое, что идти на смерть! Я же говорил, что своими глазами видел, как Катю…
— Так что же ты тогда стоял там столбом?! — Артём еле сдерживался, чтобы вновь не вцепиться в Илью. Шансов на то, что сестра ещё жива, становилось с каждой секундой всё меньше.
Илья виновато посмотрел себе под ноги, и Артём вдруг почувствовал острый укол стыда:
— Ладно, прости. Мы… Мы найдём её. Вернее, я найду. Ты можешь не идти со мной.
— Нет, ты прав, — промолвил Илья, — я виноват, что оставил её. И мне же нужно её вернуть. Я пойду первым.
Набравшись смелости, он пошёл по следу, уходившему всё дальше и дальше по коридору, где кровь с каждым пройденным шагом становилась бледнее.
Коридор вмещал в себя множество непохожих друг на друга интерьеров: от школьных классов и старых советских квартир до подъездов и полуподвалов. Пространства занимали разную длину: школьный сегмент, например, длился по ощущениям метров сто, а случайные кухни с гостиными могли начаться и сразу же закончиться — занимали место они, как обычные комнаты в реальной жизни, но расширялись и сужались, по мере продвижения по коридору.
— Слушай, я хотел спросить одну личную вещь, — начал Илья. — Если ты не против.
— Спрашивай, — Артём не терял из виду кровавый след, стараясь обходить взглядом жутких манекенов.
— А вы с Катей родные брат и сестра? А то, я заметил, вы совсем не похожи.
Такой вопрос задавали не впервые: Артём часто слышал, как их с сестрой обсуждают: гадают, кто они друг другу на самом деле. Но ему было плевать, а вот на Катю оказывалось страшное давление: было место и насмешкам, и прямым оскорблениям. Поэтому Артёму пришлось переехать учиться в другой город, пообещав сестре, что он обязательно заберёт её — туда, где никто не будет знать об их мнимой родственной связи.
Последней каплей стал дядя, заставший Катю и Артёма в одной постели.
— О чём думаешь? — шептала Катя, зарывшись с Артёмом под одеяло, прямо как в детстве, десять лет назад.
— О том, как здорово было бы нам остаться одним.
— Но мы и так же одни сейчас, разве нет?
— Сейчас да, но это ненадолго. Скоро дядя вернётся, и будет неловко, если он нас вот так увидит.
— Представляю, что будет, — улыбнулась она и прильнула к Артёму всем телом. — Вот бы остаться одним навсегда.
— Так и будет. Скоро всё закончится.
— Ты почему-то так грустно об этом говоришь. Что-то не так?
— Гляди, след заворачивает.
Артём присмотрелся: кровавая линия, и правда, уходила за дверной косяк.
— Мы ни разу с Катей никуда не сворачивали, — остановился Илья. — Думаешь, там такие же коридоры?
Стены градиентом уходили от белого к чёрному, завершаясь обшарпанной деревянной дверью.
— Там будто бы темнее, — продолжал он, — и я не только о цвете стен. Именно, что света меньше.
В этот раз Артём пошёл первый.
Скрипнула дверь. Переведя дыхание, он шагнул в неизвестность.
Артём ожидал, что попадёт в примерно тот же коридор, но на порядок мрачнее, однако второй круг ада оказался принципиально другим: это была череда квадратных комнат со стандартным набором манекенов в каждой из них. Ванна, кухня, детская, гостиная, подвал — комнаты не отличались разнообразием, но теперь они стали обособленными друг от друга, в отличие от сплошного коридора.
Кровавый след заканчивался в комнате, напоминающей библиотеку, в которой не было никаких людей — только бесконечные полки с книгами.
В углу лежало обглоданное тело.
Илья вскрикнул и, закрыв руками рот, замер на месте:
Прозвучал глухой стук. Илья и Артём обернулись на дверь, под которой угадывались чьи-то ноги.
— Катя? — невольно слетело с уст Артёма.
Дверь чуть скрипнула. Открылась на ширину ладони.
Ребята застыли, не в силах ступить и шагу. Кто угодно мог быть по ту сторону стены — глаза до боли всматривались в отверстие, коленки судорожно дрожали.
Новая волна скрипа. Дверь приоткрылась ещё на пол ладони.
Потом резко распахнулась, и в проходе показалась Катя.
Со страшно огромной головой, и неестественно широкой пастью.
Голова Ильи оказалась зажата массивной челюстью. Он беспомощно заскользил, дёргая ногами в разные стороны.
Раздался громкий хруст, вперемешку с рычанием.
У Артёма закружилась голова и вспотели руки. Он всем телом прислонился к стене, и отвёл взгляд в сторону. Дышалось крайне тяжело — что-то горячее подошло к горлу, сопли, слизь. Он закашлялся. Увидел под ногами окровавленные кости: череп с зияющими пустыми глазницами.
Его трясло, он не знал куда себя деть. Комната оказалась такой маленькой, а монстр таким большим.
— Эй, сюда! — Из ниоткуда послышался голос. — Быстрее!
Чудовище, громко чавкающее останками Ильи, не сводило с Артёма глаз. Артём прижался к стене, и медленно, шаг за шагом, двинулся к вентиляционному проходу, открывшемся по правую руку.
Как только он пригнулся, чтобы войти, “оно” откинуло труп в сторону, и рывком бросилось на Артёма, которого отделял от гибели лишь крошечный миг.
— Сука! — крикнул он, выбираясь по вентиляционной шахте в другую комнату, похожую на тесную кладовку.
Он вытер со лба пот, пытаясь сконцентрировать взгляд.
— Оно сюда не пролезет, башка слишком огромная. — Незнакомец тоже дышал очень громко, не переставая. — Испугался?
Артёма вырвало себе на ботинки. Он громко закашлялся, резко заслезились глаза. Хотелось упасть на колени и судорожно бить кулаками об пол, но он держался:
— Тот монстр… Он почему-то похож на мою сестру.
— Если твоя сестра каким-то образом провалилась сюда, то скорее всего это она и есть.
Артём, поглощённый страхом и злостью, обернулся на него: на полноватого парнишку в потной окровавленной футболке с принтом из аниме.
— Чё ты такое несёшь? Как она могла стать монстром?
— Я своими глазами видел, — шепелявил он, — как они это делают.
— Как кто, — развёл руками пацан. — Разработчики.
Артём протяжно вздохнул и чуть не до крови закусил губу. Теперь он всей душой понимал напуганного Илью, бредущего по улице в крови. То, что произошло… Это не могло быть взаправду.
— Ты… Ты случайно не тот самый Лёва, который с крыши упал?
— Что? — он на момент растерялся. — Да! Да, это я. А ты… Ты давно здесь?
— А я даже не знаю сколько уже брожу тут. Время будто остановилось: мне не хочется ни спать, ни есть, ничего. Ни-че-го.
— Ты пропал вот уже как полгода.
— Полгода. Сто восемьдесят суток получается… — он ощупал руками своё лицо, будто слепой. — Блин, я совсем не помню как выгляжу. В этих коридорах нет ни единого зеркала, ни одного отражения.
— Нормально выглядишь, — соврал Артём, окинув взглядом бледное лицо с покрасневшими глазами. — Расскажи мне лучше, Лёва, что здесь происходит.
— А ничего не происходит. Только коридоры, коридоры, коридоры… Я, когда с крыши упал, думал вот он, конец. Боялся боли очень. А, оказалось, удара совсем не почувствовал. Только страх и трепет. Оглянулся вокруг — подумал, что в аду уже. Коридоры, коридоры, коридоры…
Ох схватился за голову и принялся повторять это слово.
— А дальше, дальше-то что? — спросил Артём, выводя его из транса. — Ты искал выход?
— А? Да, искал. Видел кучу людей вокруг. Модельки эти, ага. Текстуры видел. Предметы и мебель, разбросанные без всякой логики. И я долго ходил, пока не увидел… — он наклонился поближе и прошептал: — разработчика…
— Что за разработчик такой? Монстр?
— Нет. Монстров они делают из таких вот заблудших, как ты или я. Монстры подъедают мертвые модельки, когда у тех головы взрываются. Я сам это видел. И как в монстра превращают, и как монстр модельку мертвую ест. Или заблудшего. Да ты и сам видел.
Артём пытался сложить в голове дважды два: если в коридоре умирала копия, или, как называл их Лёва, “моделька,” то у оригинала взрывалась голова. И наоборот, умер человек — лопнула “моделька”.
— Модели, монстры… — протянул Артём. — К чему это всё? Кто-то же всё это для чего-то придумал?
— Говорю же, это всё разработчики. Я сам не знаю, конечно… Но я очень долго думал, и вдруг понял, на что это похоже. Ты когда-нибудь играл в компьютерные игры?
— Да, но причём здесь это?
— У тебя тогда наверняка случалась такая ситуация, что ты вдруг проваливался сквозь текстуры и летел в бесконечную пропасть, — продолжал Лёва. — Вот это со мной и случилось. Какой-то сбой в реальности, понимаешь?
— Во многих играх также существует место, куда свалены в кучу все модели и предметы, участвующие в процессе. Что, если мы оказались в подобной? Как бы за кулисами игры?
— Я ничего уже не понимаю. Я просто хотел найти сестру и уйти отсюда.
Лёва перестал замечать, что говорил Артём. Тараторил на своей волне:
— Пока я тут находился, то пришёл к выводу, что лабиринт этот имеет форму круга. Я очень, о-о-очень долго шёл по коридору, пока вдруг не понял, что места и люди начали повторяться. Значит, если свернуть вглубь, и идти по спирали, то рано или поздно окажешься в ядре лабиринта, а там… Там будет буквально комната разработчиков! Место, откуда они следят за нами — исходный код! Оттуда, я думаю, мы сможем взять мир в свои руки. Надо только добраться туда.
— Ты прямо комнату желаний описываешь. Думаешь, так всё просто?
— Ну, а другого выхода просто нет.
Артём вспомнил про выход, находящийся в “лесном” коридоре, но не спешил упоминать о нём. Ведь никто, кроме Лёвы, не отведёт его к комнате разработчиков.
— Ты пробовал пойти туда?
— Да, но там слишком темно. Не видно ни хрена, а у тебя, наверное, фонарик есть, а?
— Телефон пока не разрядился.
— Отлично, отлично. То, что надо.
В комнате не было дверей — только вентиляционные шахты — что делало её неприступной для монстров.
— Таких здесь хватает, — говорил Лёва, когда переползал в соседнюю комнату. — Я называю их “чекпоинтами”.
Артём пополз за ним и не мог выкинуть из головы мысль, что монстр всего лишь через комнату от них. Если и вовсе не вышел на охоту.
Встав во весь рост, он осмотрелся: типичная комната в стереотипном студенческом общежитии, с ноутбуками, стопками книг и разбросанными по полу банками из-под пива.
Лёва подошёл к двери, ведущей, как он объяснял, дальше от сплошного коридора, и прислушался:
— Вроде, чисто, — шепнул он и прошёл дальше.
Впереди их ждали тысячи комнат и коридоров, где становилось всё темнее и темнее. В воздухе проявились ноты ржавчины и сырости, каких не было на ранних этапах пространства.
— Вот тут где-то я всегда останавливался, — объявил Лёва перед очередной дверью во мраке.
Артём включил фонарик, и они пошли дальше.
Открылся вид на бесконечный коридор, уходивший во мрак с лёгким наклоном вниз, будто закручиваясь в спираль. Пол был усеян плиткой, но швы были неровные, каждый изгибался под своим углом. То же самое было и с портретами на стенах, с фальшивыми окнами, и дверными косяками — ни одного прямого угла.
От темноты и искажений кружилась голова. Артём прошёл ещё несколько шагов и присел на неровный диван:
— А ты меньше думай, что взаправду всё, и сразу легче станет.
— Я так не могу. До сих пор лица перед глазами: Катя, Илья…
— Да. Тот, что с тобой был на той крыше. И это я его сюда, считай, привёл. Моя вина всё.
Лёва ненадолго замолчал, видимо, прокрутив в голове воспоминания перед падением. Затем начал резво жестикулировать:
— Когда мы дойдём до комнаты разработчиков, всё это будет неважно, — объяснял Лёва с горящими глазами. — Мы повернём время вспять.
— Это лишь твои догадки, — качал головой Артём. Казалось, его вот-вот опять стошнит. — Нет никаких гарантий, что мы вообще что-то найдём. Да и Катю я уже не верну.
Он достал из кармана заточенный карандаш, которым сестра всегда закалывала волосы, и повертел в руках.
По полу прошёлся сквозняк, а по ушам резанул гул.
Лёва даже не успел вздрогнуть, — по его лицу поползли липкие чёрные пальцы, надувая голову, словно воздушный шар, а вместе с ней всё остальное тело. Оно вздулось, покрылось набухшими шишками и венами. Глаза, как два сморщенных яблока, молили о смерти, а пасть раскрылась словно капкан.
Артём закричал, и вонзил карандаш ему в глаз. Побежал по коридору, сквозь гул и призрачное дыхание над ухом.
Сердце бешено билось, спираль закручивалась быстрее и быстрее.
“Если остановлюсь, — думал он, — буду вечно бродить тут чудовищем. Это даже не смерть. Это гораздо хуже смерти”.
Ему мерещились когти, задевающие сзади одежду, искорёженные гримасы людей, чёрные силуэты. Он готов был сдаться — рухнуть на колени и расплакаться от первобытного страха, но что-то ещё удерживало его на ногах. Инерция от поиска сестры, ложная надежда, что ещё можно всё исправить.
Сквозь слёзы он увидел дверь. Сжал фонарь, как можно крепче, и влетел в неё со всей силы, на которую только был способен.
Увидел мглистое тёмное помещение, стены которого состояли из непонятной полуживой органики. Он посветил вверх — конусовидная крыша вытягивалась достаточно далеко, — место имело форму яйца.
Гул продолжался. Зашумело всё вокруг: даже стены то ли пели, то ли плакали, двигаясь в такт ноющему звуку. Задрожал пол, состоявший из плотного слоя чёрных червей.
Он выбежал в центр зала, где стояло нечто вроде алтаря — массивный камень, на котором покоилась шкатулка.
Из тьмы вокруг проявились маслянистые человекоподобные силуэты, застывшие то ли в ожидании, то ли в страхе.
Артёма никто почему-то не трогал. Он предположил, что дело в шкатулке: взял её в руки, почувствовал меж пальцами резной корпус из чёрного дерева.
Разработчики не двигались с места. В воздухе струной натягивалось напряжение.
Они боялись. Точно боялись, что он либо сломает её, либо…
В следующую секунду силуэты сомкнули круг.
Артём сделал глубокий вдох, его резко передёрнуло. Сердце забилось, кровь побежала по венам. Он удивлённо посмотрел по сторонам, поглядел на свои руки, — сжал, разжал кулаки — вроде, чувствовал.
Вокруг, так же как и он, просыпались люди, находя себя голыми в огромном коридоре, уходящим в никуда.
— Где моя одежда, почему я…
Голоса смешивались в толпе, но Артём не видел перед собой никого кроме сестры.
— Артём, — Катя трогала себя, не в силах поверить, что снова имеет нормальную человеческую фигуру. — Ты нашёл меня.
Он вдруг осознал, что все люди, включая его и Катю, обменялись сознанием с новыми телами, беспорядочно расставленными в коридорах. Полые “модельки“ наконец впустили в себя души.
Люди, внезапно вырванные из привычной жизни в коридорный ад, никак не могли успокоиться: буквально каждый вопрошал, что происходит, и куда он попал. Артём хотел всех успокоить и сопроводить к выходу, но потом послышался гул.
Они с Катей вздрогнули, остальные тоже на секунду замолчали. Гул значительно отличался от того, что был раньше. Теперь он был искажённым, словно через неисправный динамик.
— Уходим, — коротко воскликнул Артём и взял Катю за руку.
Гул усилился, превратившись в ультразвук, а потом словно лопнул.
Вдалеке послышались дикие крики и чавкающие звуки. Толпа бежала в панике — а за ними искривлённые создания, с огромными непропорциональными головами, волочащимися по полу, и зубами-капканами, откусывающими конечности одним движением.
Где-то среди них шагали разработчики, вылавливая и превращая людей.
Молодой парень поскользнулся на испачканном кровью пластике, и тут же остался без ног — колени переломила массивная челюсть.
Двум подросткам оторвали головы одним укусом — тела ещё продолжали стоять — артериальное давление выбивало горячие фонтаны крови, забрызгивая стены и голых людей.
Гул перебивался мерзким шуршащим звуком, будто в стенах коридора в одночасье поселились крысы.
Зубы чудовищ рвали плоть, переламывали кости, давили, жевали.
Артём бежал и молился, чтобы в череде окровавленных и заблудших душ никто не выбрал их своей жертвой.
Ничего нельзя было знать заранее. Оставалось только в безумии мчаться к выходу. Застыть хоть на секунду означало смерть.
Выход был близко — шторы послушно подались, и ребята поползли через пульсирующий туннель, в стенках которого можно было рассмотреть узоры кровеносных сосудов.
Испокон веков, любое рождение всегда сопровождалось болью.
Из под дерева показались два голых окровавленных человека. Продрогнув от страха и холода, они прижались друг к другу.
Впереди их ждал новый мир.
Катя и Артём растерянно бродили по магазину, в зале которого ещё звучала музыка.
Вышли на кассу: продавец стоял совсем неподвижно.
Касса оказалась забрызгана кровью, а тело кассира упало на пол уже без головы.
Катя никак не могла к этому привыкнуть: вздрогнула и уткнулась Артёму в плечо.
— Ничего не бойся, — шепнул ей на ухо, — скоро всё закончится.
Они долго шли по городу, наблюдая за превратившимися в манекены людьми.
Время словно остановилось. Выдавали его лишь подрагивающие листья на ветру и взрывающиеся головы людей, чьи тела потом падали, словно кости домино.
— Вот мы и остались совсем одни, — заговорила Катя. — Помнишь, как сильно мы этого хотели?
Извилистая дорожка привела в парк. От редких хлопков отвлекало журчание фонтана.
— Помню, — ответил Артём, присаживаясь с сестрой на скамейку. — Страшно в этом признаться, но я никогда ещё не чувствовал себя настолько живым.
Он сделал глубокий вдох и посмотрел на небо: тучи рассеялись.
