Снабжение

Логистические проблемы армии Наполеона

1. Лошади.

Наполеоновская Великая армия, вторгшаяся в Россию, имела состав 450 тысяч человек. 680 тысяч - вместе с резервными частями. Так вот, на всю эту ораву было... 180 тысяч лошадей. Если вы думаете, что все 180 тысяч - это конница, вы ошибаетесь, поскольку лошади нужны:

а) в артиллерии,
б) в пехоте,
в) в транспортной службе,
г) в почтовой службе,
д) в резерве, на случай убыли конного состава.

Чтобы понять динамику: при Ватерлоо Наполеон имел 45000 лошадей, из них собственно кавалерия - только 25 тысяч, 12 тысяч - пехота, остальное - транспорт, артиллерия и т.д. Чтобы было понятно: одно 12-фунтовое орудие требует 12 лошадей.

Согласно расчетам англичан, каждая артиллерийская 9-фунтовая батарея (6 орудий) вместе с припасами, врачами, лошадьми для персонала и т.д., требовала от 160 до 200 лошадей.

Очень часто в нормативных приказах указывалось количество человек на кавалерийский полк больше, чем количество лошадей. Пример: "В 1810 г. вся армейская конница была приведена в 4-эскадронный состав, по 240 человек и 200 лошадей в эскадроне; следовательно, в полку — 960 человек и 800 лошадей."

Но если вы думаете, что все эти 800 лошадей в бой ходили, то ошибаетесь. Были так называемые тележные лошади, на 12 человек кавалерийского состава выделялось 1 тележная лошадь, и на 20 человек пехотного состава - 1 лошадь. Как вы понимаете, что из 800 лошадей дай бог если 500 в бой ходили, а так - скорее всего 400 с учетом падежа.

2. Расстояния и страны.

14 июня 1803 года Пьер Дарю, генеральный комиссар французской армии, получает указание от Наполеона обеспечить материально-техническими средствами будущий лагерь под Булонью и Сент-Омером на 80-90 тысяч человек. Среди всего прочего требуется поставка "100 тыс. ежедневных рационов для солдат, 20 тысяч рационов для 18 тыс. лошадей, кроме того - 2400 лошадей для перевозки артиллерии, 636 - для своевременного подвоза провианта, 160 лошадей - для карет скорой помощи". Главным комиссаром лагерей назначен Клод-Луи Пети, Дарю является его заместителем.

Надо сказать, что поставки так и не были выполнены в полном объеме. Оказалось, что логистика подвела, но спасало то, что войска находились на своей территории. Проблемы вылезли в 1805-06 годах.

Итак, 27 августа 1805 года Великая Армия снимается со своих биваков и идет маршем на Австрию. Пять армейских корпусов были отлично снабжены и накормлены на каждом переходе, каждому солдату было выдано четыре пары ботинок (одна пара в работе, три в запасе), хлеба и галет в расчете на 4 дня. Проблемы начались, когда армия пересекла Рейн и оторвалась от своих магазинов. Между обозами и собственно боевыми полками образовался разрыв. Склады в Страсбурге, Майнце и Баварии оказались наполовину пустыми, провиантская служба не успела их заполнить, поэтому уже в Баварии пришлось заняться реквизициями, что разлагало армию.

К этому добавились проблемы логистики, скажем, после Ульма открыта была единственная дорога на Вену. Чтобы хоть как-то облегчить подвоз необходимого, армия двинулась вдоль Дуная, чтобы была возможна доставка по рекам. Но чем дальше удалялись французы от своих границ, тем более нарастали проблемы логистики между магазинами и действующей армией.

Аустерлиц стал буквально спасением, ибо на момент сражения у французов оставалось только 10 тыс. дневных рационов в неприкосновенном запасе, а по лошадям ситуация была совсем плачевной - 2 тыс. рационов пшеницы и 650 рационов овса на 18 тыс. кавалерии.

Но настоящие проблемы начались в 1806-м, во время кампании против Пруссии. За месяц, совершив марш-бросок из Майнца, французы смогли выставить в поле 20 тыс. пехоты при 3 тыс. кавалерии. Снабжение — ежедневные рационы на 10 дней. Естественно, обозы не поспели за маршем, и тут оказалось, что "местность тут напоминает Синайскую пустыню" (Ланн). Грубо говоря - грабить некого. У Мюрата и Даву к концу ноября в Варшаве путем нечеловеческих усилий собрано 550 тыс. рационов хлеба и 95 тыс. рационов овса. При этом корпуса Бернадота и Сульта оказались вообще без снабжения, им угрожал настоящий голод, но сколько не орали на обозников и их офицеров, сколько не отправляли под арест и не угрожали поставить к стенке - снабжение стало еще хуже, ибо - внезапно! - зимой логистика стала еще ужаснее.

Но если людям голод еще только угрожал, то вот с лошадьми случилась жопа. Лошади реквизировались у французских крестьян (с последующей их оплатой, либо аренды, либо выкупа, если погибли). Но крестьянская лошадка и кавалерийская лошадь - это немного разные вещи. Кроме того, крестьянин был обязан ее снабдить сбруей (естественно, с последующей оплатой) и подковать. Но как выяснилось, крестьянам это было не особо надо, сбрую они ставили чаще всего самую дешевую, лошадей подковывать отказывались, и в результате лошадки французской армии чаще всего годились лишь для небольших переходов. Недаром герцог Веллингтон по результатам боев в Испании писал, что "кавалерия Великой Армии наверное самая худшая в Европе".
После 1805 года решили разводить арабских и наваррских скакунов, но оказалось, что в прекрасной Франции профессиональных конезаводчиков кот наплакал, скрещивать породы, выбирать отца и мать для нового коняшки вообще не умеют, и в результате получались какие-то уродцы, тяжелые на подъем и галоп, но обладающие противным нравом арабов.

Потери в конном парке за 1806 год приблизились к 50 % (ранее составляли 30-35 %). Настоящий падеж начался зимой, когда от оставшегося числа потеряли еще 20 % коней на зимних квартирах. Оставалось одно - реквизировать лошадей в завоеванных странах. Но и там реквизировать приходилось крестьянских лошадок, а не боевых лошадей.

Лишь в 1807 году в голову приходит очевидное - надо не только иметь магазины и армейские обозы - надо создать между ними службу логистики, то есть тех, кто будет доставлять нужное из магазинов в действующую армию. Так создаются поездные роты - по 32 телеги, 128 лошадей и 64 возницы в каждой. Таким образом, в одном транспортном батальоне (6 рот) было 192 телеги, 768 лошадей и 384 обозников. Первоначально было создано 4 батальона. К 1812-му количество их увеличилось до 8 батальонов.

Но и этого оказалось безумно мало, ведь военные действия шли на территории от Португалии до России. Ну, а союзники уже нащупали слабое место Наполеоновской армии. Первым тактику выжженой земли в Португалии реализовал Веллингтон. И у Массены собственно постоянно было два выбора - либо наступление и последующий голод, либо отступление. Естественно он выбирал второе.

Чтобы как-то решить проблему хлеба, повсеместно закупаются и доставляются в действующие войска мини-пекарни, но проблема в том, что не хватало муки. Стали поставлять и мини-мельницы, однако не хватало зерна. Все упиралось в своевременную доставку из магазинов. Но и этим проблема не ограничивалась - магазины нужно было наполнять, а их наполнять не успевали. В 1806-м в Пруссии надеялись на хлебные запасы Берлина, однако вступив туда - были разочарованы. Хлебные запасы были осмотрены лично Наполеоном и оценены на 8 дней на 40 тыс. человек. В Польше, реквизировав все подчистую, смогли собрать 440 тыс. дневных рационов, при этом 3200 пекарен могли выдать не более 40 тыс. рационов в день, а расквартировать там собирались 60-70 тыс. солдат. Приходилось везти недостающее из Франции. Ну, либо грабить местных. Однако и это не помогало. И в 1810 году для войск в Польше император делает финт ушами - теперь хлебная порция... уменьшается в два раза - с 2 фунтов в день до 1 фунта хлеба. Понимая, что это просто подтасовка, император милостиво разрешает при каждом батальоне создать ежедневный запас из 1 центнера муки на день плюс... 4 лошадиных копыта (для наваристого, вкусного борща или холодца).

Таким образом, уже к началу 1812 года логистические проблемы выпирали изо всех щелей. И было понятно, что при походе в Россию они еще более увеличатся.

3. Русская кампания.

В феврале 1812 года французские войска, расквартированные в Польше, столкнулись с суровой зимой к которой они были непривычны. Ежедневный рацион солдата тогда составлял 1 фунт соленого мяса и полфунта хлеба (хлеб был серый, 1/3 пшеницы и 2/3 ржи), плюс 120 грамм белого хлеба (булочка), 300 грамм потрохов и мяса внутренностей (головы, легкое, печень и т.д.), 240 грамм сушеных овощей и фруктов, 2 фунта картофеля, 1/30 фунта соли, 1/16 пинты бренди.

Этот рацион в суровые морозы был признан недостаточным.
Уже после вторжения, 2 июля, в письме Бертье Наполеон обеспокоен медленнымстроительством мини-пекарен в Варшаве. 11 июля Наполеон пишет, что всеми силами надо обеспечить, чтобы солдаты имели носимые запасы продовольствия примерно в полфунта хлеба, 2-4 унции риса и фунт мяса в расчете на семь дней, поскольку обозы и полевые кухни отстали на маршах и не кормят свои подразделения. То есть солдат на себе должен нести дополнительно, помимо снаряжения, еще 5-6 кг продовольствия.

10 августа император приказывает срочно строить дополнительные пекарни в Орше, Могилеве, Добровне и Россасне. И этих мер не хватает, чтобы обеспечить войска продовольствием. Плюс еще одна проблема - печи французов не подходят для выпечки белорусского хлеба, и Наполеон предлагает войска снабдить ручными мини-мельницами и зерно раздавать солдатам. Однако из-за большого присутствия в собранном зерне силоса (болтовых), который достигал в составе 60 %, хлеб, приготовленный из местных сортов считался несъедобным. В результате приходилось водить обозные конвои из Польши.
Плюс политика выжженой земли, к которой прибегли русские. В результате французы начинают грабеж крестьянства, которое, естественно, берется за вилы.

Что касается лошадей. Согласно закону 1810 года, на одну лошадь полагалось от 7,5 до 9 кг сена и соломы, плюс от 5 до 9,5 кг овса. На отряд из 8000 лошадей требуется, таким образом, 3000-3500 тонн фуража, и 2000 фургонов.

Что началось после вторжения в Россию? Из-за недостатка фуража лошадей начали кормить рожью, русской пшеницей, овсом, в результате у лошадей распухал живот и они погибали. Вот как это выглядело: "Лошади, взмыленные от работы за день, все дни без крыши над головой, из-за недостатка еды ели зеленые стебли ржи и умирали в большом количестве. Все дороги были покрыты их телами, в течение трех дней армия потеряла, по крайней мере, четверть першеронов (артиллерийских лошадей) и до одной шестой кавалерийских лошадей, однако там больше забитых коней из-за травм." Из-за отсутствия кузнецов и кузниц, а также грамотных ветеринаров, лошади сбивали подковы, ломали ноги, да порой вообще просто получали мелкие травмы, которые, тем не менее, не могли вылечить в походных условиях, и лошади шли под нож.

Сюда надо добавить иппофагию (то есть лошадей просто начали пускать под нож из-за недостатка мяса для солдат). Вообще потери "лошадиного парка" Наполеона в русской кампании оцениваются в 100 тысяч лошадей.

@ Сергей Махов

В декабре 1941 г, с вступлением США в войну, германское командование сняло запрет на действия подводных лодок в американских водах. В ходе проведения операции «Паукеншлаг» («Unternehmen Paukenschlag», «Барабанная дробь») , в Западную Атлантику, обладавшую пока еще слабой противолодочной обороной, была направлена группа из пяти подводных лодок океанского класса. В дальнейшем, число субмарин было увеличено, но никогда не превышало двенадцати боевых единиц находящихся на боевом дежурстве. Приоритетными целями для немецких подводников служили танкеры, перевозящие нефть и нефтепродукты с юга США на восточное побережье страны.

В связи с отдалённостью района боевых действий, основу германских ударных сил в регионе составили океанские субмарины «IX » серии, обладавшие повышенным запасом топлива. Каждая подводная лодка несла на борту 22 торпеды калибра 533 мм. Кроме того, на лодке было установлено 105-мм универсальное орудие, с успехом применявшееся против невооружённых торговых судов.

Основной проблемой, с которой столкнулись немецкие подводники, было сравнительно небольшое время боевого дежурства. Несмотря на различные ухищрения, львиную долю ресурсов и топлива съедали переходы в районы боевого патрулирования и обратно на базу.

Прекрасный образец диорамы, показывающий трудности дальних переходов.

При переходе через Атлантический океан инженеры-механики субмарин прибегали к частому маневру ходами и изменению режима работы двигателей в угоду уменьшению расхода топлива. Во время сильных штормов лодки погружались. Под водой они шли медленнее, но зато вновь экономили топливо. На подводных лодках горючим заполнялись некоторые цистерны, предназначенные для питьевой и технической воды. Подводники отказывались от элементарных удобств, чтобы под завязку набить лодку провиантом, запасными частями и материалами, необходимыми для повышения автономности плавания.

Субмарины имели крайне плохую обитаемость, так как были построены по принципу максимального использования каждой тонны водоизмещения для повышения боевых качеств лодки. Однако, даже в таких условиях, экипажи зачастую отказывались от всего, что могло бы именоваться «комфортом». Всё необходимое загружалось даже сверх допустимых пределов. Койки в течение нескольких недель были заняты ящиками с продуктами. В забитых до отказа отсеках оставались лишь узкие проходы. Отдельные капитаны настолько увлекались, что выходили в этом деле за пределы безопасности, из-за чего командование подводных сил было вынуждено отдавать соответствующие ограничительные приказы.

Благодаря опыту подводников и ухищрениям, дальность походов подводных лодок оказалась фактически больше расчётной. Однако, время боевого дежурства в районах патрулирования для субмарин большого водоизмещения всё равно не превышало трёх недель (а для средних подводных лодок «VII » серии было ещё меньше). Для решения этой проблемы командование Кригсмарине сделало заказ на постройку нескольких субмарин снабжения.

Подводный танкер «XIV » серии представлял собой довольно удачную попытку глубокой модернизации больших океанских лодок «IX » серии. Субмарина являлась специализированным судном снабжения, предназначенным для пополнения запасов подводных лодок находящихся на боевом дежурстве, вдали от якорных стоянок и морских баз. Так как во главу угла ставилось снабжение топливом, подводные танкеры получили негласное меткое прозвище «Дойные коровы» («Milchkühe»).

Длина подводного корабля составляла 67,1 м, ширина 9,35 м, высота 11,7 м. Водоизмещение надводное/подводное 1688 / 1932 тонн. Субмарина приводилась в действие двумя дизельными двигателями общей мощностью 3 200 л.с. В подводном положении движение обеспечивали два электромотора общей мощностью 750 л.с. Двигательные установки позволяли лодке развивать скорость до 15 узлов (28 км/ч) в надводном и около 6 узлов (11 км/ч) в подводном положении. Дальность плавания экономическим ходом составляла 22 870 км в надводном положении и 220 км при погружении. Лодка была способна работать на глубинах до 240 метров. Субмарина не имела торпедных аппаратов и палубного орудия. В качестве защитного вооружения на борту были установлены одно 20-мм и два спаренных 37-мм зенитных орудия. Экипаж подводной лодки насчитывал 60 человек.

Первый подводный танкер "U-459" ("Дойная корова") в походе.

«Дойная корова» принимала 700 тонн топлива. В зависимости от продолжительности пребывания в море, она могла отдать боевым подводным лодкам от 400 до 600 тонн. Этого топлива хватало, чтобы обеспечить боевую деятельность двенадцати средних субмарин «VII » серии (по 50 тонн на каждую), находящихся отдаленных районах Карибского моря или пяти океанских подводных лодок большого водоизмещения «IX » серии (по 90 тонн на каждую) у мыса Доброй Надежды. В среднем, передача топлива обеспечивала дополнительные две недели боевого дежурства.

Кроме того, субмарина могла пополнить запасы моторного масла (до 13 тонн), свежих продуктов питания, которые хранились в холодильных установках и торпед, в количестве 4 единиц. Лодка была оборудована пекарней и обеспечивала находящиеся в походе боевые экипажи такой роскошью как свежий хлеб. На подводной лодке был развёрнут медпункт на несколько койко-мест для эвакуации раненых моряков. Имелась даже небольшая гауптвахта для перевозки в Германию пленных и проштрафившихся немецких моряков.

Лодки снабжения действовали в срединной Атлантике, назначая рандеву вдали от союзных противолодочных патрулей и самолётов. Операции по пополнению запасов и дозаправке часто занимали несколько часов, подвергая риску как «Дойную корову», так и подводную лодку, которую она обслуживала. Грузы переправлялись с помощью 6-метровой надувной лодки, а также с использованием перегрузочных кранов. Плоская главная палуба танкера была оборудована технологическими люками, для облегчения транспортировки сыпучих грузов. Однако, в условиях Северной Атлантики, корпус часто заливало высокими волнами. Припасы приходилось поднимать вручную через люк боевой рубки, а складирование грузов на палубе было невозможным.

Встреча подводного танкера "U-462" ("Дойная корова") под командой лейтенанта Бруно Вове (Bruno Vove), с боевыми субмаринами "U-755", "U-373", "U-569" и "U-135" в Северной Атлантике, 06.09.1942 г.

Иногда из-за плохой погоды приём топлива от подводного танкера прерывался, передача грузов задерживалась. В результате около «Дойной коровы» собиралось несколько подводных лодок, ожидавших своей очереди. Такое сосредоточение субмарин таило опасность и всякий раз вызвало тревогу у германского командования. В случае если немцы попадали под налёт авиации во время пополнения запасов, неповоротливый подводный танкер уходил на глубину первым. Остальные подводные лодки некоторое время прикрывали субмарину огнём, оставаясь на поверхности.

U-118 под атакой самолетов с эскортного авианосца "Боуг".

22 апреля 1942 г. подводный танкер «U-459» впервые передал топливо подводной лодке «U-108» в районе, лежащем в 500 милях северо-восточнее Бермудских островов. А двумя неделями позже в том же районе от «U-459» приняли топливо ещё двенадцать средних и две большие подводные лодки.

С конца апреля до середины июня 1942 г. подводные лодки-танкеры «U-459», «U-460» и «U-461» обеспечили снабжение 37 подводных лодок, которые поочерёдно вели боевые действия в американских водах, что немедленно сказалось на ходе боевых действий. Примерно за тот же период, только в Карибском бассейне немецкими подводниками было потоплено 148 союзных судов общим тоннажем 752 009 бр. рег. тонн.

Естественно, что «Дойные коровы» стали приоритетными целями для союзных атак, поскольку потопление одного подводного танкера резко снижало возможности германских подводных сил и вынуждало ударные субмарины раньше времени возвращаться на базы для пополнения топлива и припасов.

Подводный танкер "U-459" ("Дойная корова") в походе.

Вскрытие германского военно-морского кода, позволило союзникам получать информацию о маршрутах движения и точках рандеву подводных лодок. А усиление противолодочной обороны и появление более совершенных технических средств обнаружения субмарин не оставляли никаких шансов германским подводникам. В течение 1943 г. союзникам удалось уничтожить большинство подводных танкеров, а к концу войны все десять спущенных на воду субмарин снабжения были потоплены. Считается, что из общего количества подводников проходивших службу на «Дойных коровах» (530-576 человек), погибло 289 моряков.

Папа римский Франциск неожиданно обрушился на службу снабжения Святого Престола и обвинил её в дефиците базовых католических принадлежностей. Видео с гневной речью понтифика распространилось в ватиканских социальных сетях.

Франциск лично посетил Сикстинскую капеллу и пообщался с её работниками и служителями. Видеосъёмку, судя по всему, вёл кто-то из них – на опубликованных кадрах разъярённый папа римский выгоняет из храма немногочисленных туристов, после чего по служебному телефону звонит в Апостольский дворец.

«Вы там совсем края потеряли? Посмотрите на них, суки! Вы там сидите в своих кельях с мальчиками из хора, а здесь нет ***** (ничего – прим.), шаром покати. Где просфоры, твари? Где кагор? Младший состав сутаны пятый год одни и те же носит. Вы там только жируете в своих кабинетах, а работать разучились совсем, да? Так я сейчас возьму ребят, мы придём и вас научим», – кричит папа римский в трубку.

В пресс-службе престола отказались комментировать ролик по существу, но предположили, что он сгенерирован нейросетями. Там также не стали объяснять, откуда Франциск так хорошо знает русский язык.

Мерным гулом раздаются шаги тысяч людей. Кованые башмаки с хлюпаньем разбивают глубокие грязевые лужи. Это колонны испанской пехоты, идущие в направлении Фландрии. Железные терции отправлялись в путь из Италии, пересекали Альпы и с грохотом обрушивались в самое сердце Европы. В течение многих десятилетий испанские войска использовали один и тот же маршрут, чтобы добраться до северных владений испанской короны – «Испанскую дорогу» (El Camino Español). Её потеря в 1638 г. была предчувствием или, возможно, одной из причин распада Испанской империи в Европе…

Конфликт между королём Филиппом II Испанским и голландскими мятежниками был частью более широкой европейской борьбы за власть в XVI веке между католиками и протестантами. Это привело к истощению финансов Испании и введению новых налогов в испанских Нидерландах. Повышение налогов и нетерпимость католиков к набиравшему популярность протестантизму, в купе с неурожаем 1565 г. и последующим за ним голодом 1566 г. вызвали народное недовольство, поставив под угрозу контроль над северными провинциями со стороны испанского правительства. Направленный в Нидерланды антикризисный управляющий «Железный» герцог Альба принялся восстанавливать порядок настолько жестокими методами, что буквально «взорвал» страну.

Переброска войск в испанские Нидерланды могла осуществляться двумя способами: по морю и по суше. Морской путь, от северных портов Испании до южных фламандских берегов, был более быстрым, но крайне опасным. Движению судов препятствовала как плохая погода, часто присутствовавшая в Северной Европе, так и военно-морские флоты враждебно настроенных голландцев, французов и англичан. Мало того, вражеские эскадры совершали рейды прямо в Бискайский залив, атакуя конвои сразу же по выходу из портов. Апофеозом морской переброски войск стало сражение у Даунса 1639 г., в котором голландцы разгромили испанский конвой, занимавшийся перевозкой крупных подкреплений во Фландрию. Испанские потери составили около 40 кораблей и до 7 тыс. моряков и солдат. Хотя большая часть войск смогла достичь мятежных провинций, затраты на их доставку превысили все разумные пределы.

Поскольку переброска сил по морю была сопряжена с серьёзными трудностями, король Филипп II Испанский был вынужден найти другой способ перемещать войска, припасы и деньги из Испании в Нидерланды. После долгих обсуждений было принято решение пробить сухопутный военный коридор из Милана в Брюссель, который проходил бы через безопасные территории, находившиеся как под непосредственной властью испанской короны (либо под её влиянием), так и под властью союзной Священной Римской империи (те же Габсбурги, только в профиль).

В 1566 г. испанские инженеры и картографы обследовали и нанесли на карту маршрут, получивший впоследствии название «Испанская дорога», а уже на следующий год герцог Альба использовал его по назначению. Начальной точкой военного коридора можно было считать Барселону, где на вместительные суда грузились войска, набранные на Иберийском полуострове. В сопровождении генуэзской галерной эскадры, неофициально входившей в состав средиземноморского флота Испании, транспорты прибывали в Геную, а затем маршевые колонны двигались в герцогство Миланское, представлявшее собой важнейший военный центр империи. Здесь было удобно встречаться контингентам из Испании и Неаполя, прежде чем отправиться в Северную Европу. Далее маршрут пролегал на северо-запад, огибая территории кальвинистской Женевы. Войска двигались в союзную Савойю и, через перевал Мон-Сенис, к испанскому Франш-Конте («Свободное графство»), а уже оттуда маршевые колонны направлялись в Лотарингию, Люксембург и далее в Брюссель.

В 1567 г. армия во главе с герцогом Альбой численностью около 10 тыс. ветеранов испанских войск впервые преодолела 1000 км маршрут от Милана до Брюсселя за 52 дня. В то время это был настоящий военный и логистический подвиг – необходимо было довести личный состав до места назначения, чтобы солдаты буквально не разбежались в пути и наладить снабжение нескольких тысяч людей и лошадей.

Значительная часть маршрута пролегала по труднопроходимой горной местности. Как писал испанский военачальник Бернардино де Мендоса: «горные хребты, обрамляющие долину Изера в Савойе, были настолько высоки, что смотреть на них утомляло зрение.» В походе 300 сапёров шли впереди армии и разбирали каменные завалы, расширяли горные тропы, строили мосты и наводили переправы. Маршрут был разделён на систему этапов с магазинами снабжения, где хранилось продовольствие и фураж в ожидании будущего прибытия войск. При этом, офицеры и солдаты вышли в поход с семьями, слугами и другим разночинным сопровождением, свойственным армиям Нового времени. По сути, испанцам пришлось изыскивать средства на содержание 16 тыс. «ртов» и 3 тыс. лошадей. Поиск и сбор провианта осуществлялся местными торговцами, с которыми был заключён «договор на место» («el contrato de asiento»). Контроль за работой этапов производился специальными агентами испанской Короны, в задачу которых входила проверка ценообразования, своевременности поставки и качества поставленных пайков.

Что касается армейской дисциплины в пути, то встречаются довольно противоречивые сведения. Так, о марше герцога Альбы 1567 г. испанские летописцы упоминают только в превосходных тонах: «ещё ни одна армия не заканчивала такой долгий путь с большей военной дисциплиной, а при движении из Италии во Фландрию солдаты не нанесли обиды самой жалкой пастушьей хижине.» В то же время, можно встретить и совершенно противоположные описания похода: «19 рот неаполитанского полка, вошли в Гент 30 августа 1567 г., маршируя в рядах по пять, за которыми следовало большое количество сидевших на маленьких клячах проституток, одетых в испанские платья с оборками. В арьергарде, с босыми ногами и непокрытыми головами, шла орда лагерных слуг, сопровождая лошадей, повозки и багаж полка. Совершив несколько маневров на городской площади и произведя залп, чтобы запугать местных жителей, испанцы бросились грабить несчастных домохозяев, назначенных для их кормления.»

Движение подобных испанских орд вдоль границ сильно нервировало как французов, так и швейцарцев. Французский король Карл IX, имея довольно смутную информацию о походе герцога Альбы, был вынужден ввести войска в маркизат Салуццо (французский анклав в Альпах), нанять 6 тыс. швейцарских наёмников и серьёзно увеличить гарнизоны Лиона и других приграничных крепостей. По другую сторону «Испанской дороги» правительство протестантского кантона Берн, не понимая, что происходит, лихорадочно собирало войска. Даже союзный испанцам вольный город Страсбург, от греха подальше, увеличил гарнизон на 4 тыс. человек.

Поэтому, как только представилась возможность, французы заблокировали движение войск по «Испанской дороге». На рубеже веков Савойя потерпела поражение от Франции во Франко-Савойской войне (1600-1601 г.г.). По результатам мирного договора Савойя уступила победителю две свои самые северные провинции Бюже и Бресс, после чего значительная часть обустроенного испанцами пути оказалась на французской земле. А так как Франция в целом была враждебна Испании, движение испанских войск по этому маршруту было прекращено.

Однако Испанская империя была крайне заинтересована в дороге и попыталась открыть маршрут глубже в горах, всячески поддерживая и подстрекая герцога Савойского Карла Эммануила I к захвату прилегающего к Савойе и Франш-Конте швейцарского кантона Женева. В декабре 1602 г. савойские войска попытались с налёта взять крепостные стены вольного города. Карл Эммануил I бросил на штурм укреплений даже спешенных кирасиров, которые поднимались на стены с помощью лестниц и канатов. Тем не менее, женевцы смогли отбиться и нанести сокрушительное поражение католическим войскам. После случившегося, отношения между Савойей и Испанией окончательно испортились. А в 1609 г., при поддержке Франции, Карл Эммануил I выставил немногочисленные испанские гарнизоны за пределы герцогства.

Поражение савойских войск под Женевой и дальнейшее охлаждение отношений развеяло последние надежды на восстановление старого маршрута «Испанской дороги» через Савойю. Но, испанцы не опустили руки и начали искать альтернативные маршруты на востоке.

В этих условиях, наиболее оптимальным вариантом был разворот войск на север от Милана и движение через перевал Сен-Готард, а затем вниз через Центральную Швейцарию к Высокому Рейну. Переправа через Рейн выводила испанские армии в Брейсгау и Верхний Эльзас, дружественные владения австрийских Габсбургов, и далее, позволяла вернуться к первоначальной дороге на север через Лотарингию в Люксембург.

Ещё в 1587 г. испанцам удалось подписать договор с пятью из семи католических швейцарских кантонов об использовании Сен-Готардского прохода. Однако, присутствие на швейцарской земле католических войск, да к тому же, направлявшихся воевать против Голландской республики, вызывало крайнее беспокойство в протестантских кантонах и угрожало вызвать очередную гражданскую войну в Конфедерации. Со своей стороны, швейцарские католики не горели желанием воевать с протестантскими соседями, поэтому наложили ряд дополнительных условий на транзит испанских войск через Швейцарию – проход осуществлялся отрядами не более 200 человек с интервалом в два дня, с оружием, погруженным отдельно на повозки. Строгость ограничений затрудняла для Испании эффективное перемещение войск через Швейцарию. В период между 1604 и 1619 годами, по этому маршруту было отправлено только шесть крупных военных партий, прежде чем окончательно отказаться от него.

В силу того, что упомянутые варианты «Испанской дороги» стали в значительной степени непроходимыми для католических войск, испанцы были вынуждены сдвинуть логистическую линию ещё дальше на восток. Испанские армии разворачивались на северо-восток от Милана и шли через территорию Трёх Лиг, представлявших собой федерацию из трёх союзных образований, номинально связанных с австрийскими Габсбургами (современный швейцарский кантон Граубюнден). Войска проходили стратегический перевал Вальтеллина между северной Италией и Германией, спускались в австрийский Тироль, двигались на северо-запад через всю Австрию к Верхнему Эльзасу, а затем на север через Лотарингию к испанским Нидерландам. В 1592 г., губернатору Милана графу Фуэнтесу удалось заключить договор с Тремя Лигами на использование этого маршрута.

Интересно, что в то время, как испанцы увлечённо занимались выстраиванием военной логистики, французы, с такой же одержимостью, пытались ликвидировать как саму «Испанскую дорогу», так и любые альтернативные маршруты. В 1603 г. французы вместе с венецианцами перекупили у оборотистых швейцарских парней эксклюзивное право военного доступа к перевалу Вальтеллина и восточный маршрут оказался перекрыт. В ответ испанцы возвели форт Фуэнтэс, который полностью взял под контроль горный коридор со стороны Италии. При этом, полное перекрытие пути не особо сказалось на боевых действиях в Нидерландах, поскольку в 1609 г. вступило в силу Двенадцатилетнее перемирие, временно снявшее необходимость для Испании поддерживать постоянный поток подкреплений во Фландрию.

В 1619 г. перемирие было нарушено, что заставило Испанию вновь направить большие армии в Нидерланды. Необходимо было найти способ, позволявший в кратчайшие сроки запустить «Испанскую дорогу». Агенты испанской Короны инспирировали католическое восстание в Трёх Лигах, после чего, в попытке аннексировать территорию и открыть маршрут в Тироль, в горную республику нагрянул испанский корпус. В ситуацию не преминула вмешаться Франция, которая также направила в Вальтеллину крупные силы. Развернувшаяся в регионе горная война закончилась настоящим позиционным тупиком. В 1626 г. в результате мирного договора Испания возвратила аннексированные земли Трём Лигам, но контроль за горными проходами оставила за собой, что позволило запустить «Испанскую дорогу» на полную мощь. В конце 1620-х и начале 1630-х годов по вновь открывшемуся маршруту прошли многочисленные испанские армии, некоторые из которых отправились традиционно в Нидерланды, а другие в Германию, где уже началась Тридцатилетняя война.

Победы Габсбургов в Германии встревожили главного министра Франции кардинала Ришелье. В 1635 г. Франция вступила в Тридцатилетнюю войну против Австрии и Испании. В конце 1630-х годов французы предприняли вторую военную экспедицию в Вальтеллину, в то время как другая французская армия вторглась в Верхний Эльзас, который они завоевали и навсегда присоединили к Франции после серии сражений при Брайзахе 1638 г.

Важнейшая логистическая артерия оказалась перерезана в двух местах, что обернулось для Испанской империи настоящей стратегической катастрофой – армии во Фландрии лишились надёжного источника подкреплений, денег, оружия и продовольствия. Ведение боевых действий в таких условиях оказалось невозможным и в 1648 г. Испания была вынуждена признать независимость Голландской Республики.

Подводя некоторые итоги можно сказать, что «Испанская дорога» представляла собой один из логистических подвигов в европейской военной истории. Это была пусть не идеальная, но весьма стабильно функционирующая система впечатляющего масштаба, работающая постоянно, годами и целыми десятилетиями. Армии двигались по дороге не чаще одного-двух раз в год, однако, только за период с 1567 по 1620 г.г. более 123 тыс. солдат (по сравнению с 17 600 наёмниками, отправленными морским путём) прошли 1000 км путь от Милана до Фландрии. Средняя скорость в пути составляла около 23 км в день. Рекордсменом по преодолению маршрута считается испанский военачальник Лопе де Фигероа, который в феврале-марте 1578 г. провёл по нему 5 тыс. солдат всего за 32 дня. Задача организации таких походов была невероятно сложна для военачальников того времени, поэтому породила испанскую пословицу, не теряющую своей актуальности в наше время: «Poner una pica en Flandes» (буквально «Доставить пикинера во Фландрию»), что означает - сделать невозможное.