Друзья, это моя последняя большая публикация этим летом. Скоро я сяду в поезд и отправлюсь в европейскую часть России — проведу несколько лекций в Москве и Петербурге, а затем вместе с Олесей погружусь в трехнедельное карельское приключение: сплавы по рекам, озерам и морю, полноценно испытаю пакрафт в долгом походе. Цикл завершу уже в сентябре (осталось всего 5 постов до развязки, но каких!), а пока — проживите последний месяц лета на полную!

Будильник вырвал меня из сна в 7:30. Selamat pagi, Papua! — или, попросту, доброе утро! Хороший день, чтобы жить.

Ребята угостили завтраком — пловом с лапшой и рыбой. Остро, но вкусно.

Умылся ледяной водой. Чувствую переполняющий запас сил. Готов к приключениям! Попрощался с парнями — если все сложится, увидимся нескоро.

Сегодня достал из рюкзака не только штанины, но и защитные носки. Предстоит долгий переход, и ноги нужно беречь. Туман, застилающий небо, смягчает жару — идеальные условия. Для меня — точно.

Окраины городка встретили исписанными заборами и грязноватыми улочками. Импровизированный рынок довершил картину: десятки женщин с овощами и фруктами, рассевшихся прямо на обочине. Большинство — босиком, видимо, пришли из соседних деревень со своим товаром.

Но стоило перейти мост — и реальность переключилась. Кислотно-зеленые поля, сочные, почти неоновые, поглотили всё внимание. Иду не спеша, даже не пытаясь ловить попутку. Хочется впитать каждую деталь этой жизни. Впрочем, машин почти нет — только редкие прохожие да птицы.

Неожиданно остановилась красная «Мицубиси». За рулем — мужчина лет сорока в радужной шапочке. Перанус. Предложил подвезти. В салоне познакомился с его сыновьями, Париусом и Биламу. Оказалось, Перанус — вождь общины под названием Сината. Об этом красноречиво говорили украшения: особенно выделялся клык кабана на шее.

Узнав о моих планах, он тут же предложил помощь — довезти до крайней точки, куда способна пройти его машина. Я отказался. Главное уже случилось: эта встреча, его искреннее желание помочь. Знакомство.

До конца дороги ещё километров 13. Там меня встретит небольшое поселение под названием Курима и последняя военная база. За ней — лишь горные тропы.

Чем дальше, тем чаще попадаются хонаи — традиционные папуасские жилища. Рядом обычно стоит новый дом с двускатной крышей, но есть и исключения. Аутентичненько.

Транспорт тоже «постарел» прямо на глазах: «Мицубиси» уступают место древним «Тойотам». На крышах — горы овощей. Едут на рынок с дарами природы.

При виде меня папуасы явно сгорают от любопытства: одно дело — когда «белый человек» едет на машине, а другое — когда он навьючен, как осёл. И идёт куда-то...

Встретил пожилую женщину, жестом показавшую мне: мол, «Подойди». Я притормозил, чтобы убедиться, что правильно понял её. Она повторила.

Когда я подошёл, она протянула ко мне руки, желая взять мои. Я растерялся, но протянул в ответ. На что услышал уже знакомое протяжное: «WA WA WA». Ответил тем же — неловко, как умел. Она улыбнулась, отпустила руку и словно пожелала мне доброй дороги. Интересно.

Спустя ещё полчаса ситуация повторилась. Видимо, это такой элемент культуры — демонстрация дружелюбных намерений. В Амазонии люди тоже ярче проявляют своё отношение — думаю, в культуру заложена потребность идентификации «друг–враг».

Долина Балием славится своей тысячелетней историей возделывания земли. И с каждым километром я убеждаюсь в том, насколько трудолюбивы коренные жители. Там, где есть ручьи, они соорудили целую систему каналов, наполняющих поля водой. Огромный труд.

Остановился мужичок на встречном пикапе. Попросил подойти. Каково же было моё удивление, когда он на довольно сносном английском поприветствовал меня и разузнал, откуда я и куда направляюсь. Работает в туризме. Понятно. Сказал мне: «Welcome to Wamena!» — и приготовился ехать дальше. Я ответил: «WA WA WA». Он расплылся в неподдельной улыбке, отражающей уважение. «Там дикари, тебя съедят…» — вспомнилось мне. Да, да, да.

Дорога преобразилась. Впереди оказалось аж несколько километров грязи, взбиваемой бульдозером. Судя по всему, это следы сошедшего селя с высокой горы неподалёку — на это указывают редкие деревья и длинный каменистый след из ущелья.

И так, выверяя каждый шаг, я прошёл метров 200, после чего рядом остановилась красная «Тойота» — та самая, что везла овощи на крыше в Вамену. За рулём — улыбчивый старичок.

Петрос оказался вождём поселения Арапане, поэтому я не смог не задать вопрос: сколько же здесь вождей? Это не может быть совпадением... Ответ поставил всё на свои места: много. Даже в одном селе их может быть несколько — всё упирается в жизненный опыт и наличие ресурсов. У вождей больше жён, больше возможностей. Да, у папуасов многожёнство. Своеобразные христиане.

Петрос рассказал, что самый холодный месяц — декабрь, а самый жаркий — август. Мне повезло: сейчас идеальные +20…25°C, без палящего солнца. Местные, конечно, иного мнения. Мёрзнут.

Проехав крутой обрывистый поворот, мы притормозили, поскольку у обочины лежала целая гора моркови. Потерял Петрос? Нет. Сказал, что хочет убедиться, не разбился ли кто на мотоцикле. Внизу, к счастью, никого не оказалось.

Мы доехали до места, где река перекрыла дорогу, и я спросил: «И вы планируете переехать её?». Петрос посмеялся и сказал, что его поселение осталось далеко позади, что он просто хотел довезти меня до того места, куда без проблем пройдёт его машина. Ценю.

Мы обменялись телефонами, и он пригласил меня на обратном пути к себе на рыбалку. Было бы очень круто — если получится, обязательно загляну.

Река оказалась совсем неглубокой, и лишь в паре мест мотоциклистам было трудно её пересечь. Пешком же можно идти, даже не поворачиваясь лицом к течению. В сандалиях такая преграда не доставляет никаких хлопот. Вода ледяная — одно удовольствие!

На этом берегу стали явно преобладать хонаи, органично «выросшие» посреди полей, как грибы. В то же время виднеющиеся местами ржавые скаты металлических крыш лишь портят природную атмосферу. Хотя готовить в таком доме явно комфортнее. Да, вопрос: как папуасы готовят внутри этих хижин? Я уже видел дым, идущий сквозь солому…

Встретил мужичка и решил поинтересоваться, где и какие здесь есть переправы через реку. Тери сказал, что необязательно переходить её сейчас по новому мосту — можно пройти дальше, там есть ещё один, от него я смогу дойти прямиком до Веримы, поселения в горах.

В который раз прихожу в восторг от того, как много возможностей открывает даже базовое знание местного языка. Чувствую себя персонажем какой-то игры, где высокий уровень коммуникабельности и харизмы открывает все двери и дороги. Волшебно. Ещё важнее, как мне кажется, что это приносит удовольствие местным. Папуасы в возрасте приходят в особый восторг, когда могут перекинуться парой фраз без переводчика. Их понимают, а значит — их уважают. В таких местах вопрос уважения равен безопасности.

Пока ещё иду по довольно широкой дороге — здесь явно бывают машины, пусть и изредка. Но военный пост остался позади, а значит, что цивилизация позади.

Первый забор, чуть ниже пояса. Читал, что так общины огораживают территорию, чтобы свиньи не разбредались, а они, как известно, — один из самых ценных ресурсов. Так что забор можно перелезть — для этого есть специальная небольшая лестница. Вспомнил фильм «Звёздная пыль», не так давно пересмотренный с девушкой. За этим забором меня ждёт сказочный мир? Мир без машин и мотоциклов. Скоро я это узнаю.

Поднимаюсь всё выше. Открылся вид на ревущий внизу Балием. Дааа… Вброд такую реку точно не перейти, тут то ли Катунь, то ли Мана в верховьях. Встретил ещё одного мужичка и уточнил про второй мост через реку — тот подтвердил, что он есть, но он «сломан», и лучше идти через новый. Переспросил: «А пешком можно пройти?» Мне ответили: «Это возможно». Так… Ну, «возможно», значит, «возможно».

Стоило мне немного спуститься вниз по дороге, как я встретил целую группу местных жителей. Три дедочка и четыре девушки помоложе. Сначала решил, что дочки, но это вряд ли — ведь многожёнство приводит к тому, что самые богатые вожди берут в жёны молодых девушек… Что делать молодым парням — большой вопрос. А, да, работать.

Особенно любопытно, что два дедочка использовали весьма дорогие европейские куртки. Подарок миссионеров? Или туристов? Не знаю. Сказали, что идут в город праздновать Рождество. Сами они из деревни Аргарам — как я ни пытался найти деревню с таким названием, мне это не удалось.

А вот и сами миссионеры. Сначала я встретил группу весёлых ребятишек лет 12–14, а затем и их родителей. Первые рассказали мне о том, что они из США, но уже долгое время живут здесь, вторые, то бишь взрослые, не сказали почти ничего — сухо поприветствовали и пошли дальше. Может, идут издалека и устали?

Поднялся на небольшой перевал и сам выдохся. Давно не ходил так много. Дует прохладный ветерок, а с ним несёт и влажный туман — прямо в лицо. Легчает.

Этот перерыв позволил немного разглядеть склоны гор, где красовались террасы маниока, а у самого Балиема торчали местные «грибочки» — хонаи.

Начался лёгкий дождь. Пора двигаться и доставать куртку, иначе замерзну.

Когда я поднялся ещё выше, дождь немного утих. Мне на пути встретилась пожилая женщина в ярко-красном наряде — её звали Хулиба. Сказала, что идёт в Куриму на празднование Рождества — впрочем, как и все встреченные мной ранее люди. Видно, что она готовилась к этому мероприятию: тут и лучшая одежда, и ожерелье с диковинной для этих мест ракушкой. В горах их особенно ценят, насколько я успел понять. Неудивительно.

Разговор с ней был полон теплоты и добра. Она называла меня «anak saya», что в вольном переводе значит «внучок» или «сынок». Идёт при этом она издалека, но совсем боса. Узнала у меня, что я намерен идти очень далеко — за горы, покачала головой и пожелала мне доброго пути. Я ответил тем же. Хорошей дороги, Хулиба!

Только мы разошлись, как я услышал окрик. Повернулся. Женщина сбросила мешок с фруктами и овощами на землю и протянула мне горсть ярко-жёлтых бананов. Я хотел было отказаться, но этот жест был слишком хорошо мне знаком. Отказ или попытка заплатить будут равны оскорблению. Тогда я оторвал лишь часть от связки и поблагодарил. Хулиба расплылась в улыбке. Теперь и её, и мой день стали значительно лучше. Особенно мой — ведь последний час я шёл и думал о необходимости остановиться и перекусить. А теперь я ем вкуснейший свежий банан. Тревога отступает.

Высота уже 1800 метров. Иногда из долины поднимается туман и сменяет дождь. Торможу, разглядываю склоны гор. Всюду виднеются многочисленные террасы, усаженные маниоком и другой зеленью — каждая из них огорожена камнями, чтобы дождь не вымывал плодородную почву. Сколько же в это было вложено сил? А лет? Жизней?

Начался медленный спуск к реке. Надеюсь, что там меня будет ждать мост. Гудящий Балием, растворившийся в тумане где-то там внизу, настораживает.

Притормозил, чтобы умыться и перекусить у родника. Спешить некуда.

На подходе к очередной общине услышал напев, разносившийся на всю долину. Радио! Подойдя ближе, я познакомился с несколькими представителями деревни под названием Хиханс. Попробовал разузнать у них, где находится мост через реку. Они сказали, что идти слишком далеко, и мне может помочь один из детей — он не заплутает и точно доведёт.

Я отказался. В крайнем случае всегда можно положиться на GPS или вернуться назад. Ни к чему утруждать местных. Меня проводили до начала спуска, ещё раз переспросив, точно ли не нужна помощь, а затем долго махали вслед, пока туман совсем не растворил их образы.

Спуск выдался и вправду непростым. Мне даже пришлось достать треккинговую палку впервые за несколько месяцев пути. Достигнув же «дна», я вляпался в длинную траншею из грязи. Местным, наверно, проще ходить по ней босиком.

Пройдя метров 500 вперёд, я оказался на твёрдой поверхности и обнаружил виновников этого месива — двух больших хрюшек. Вот чьего свинёнка я встретил на тропе не так давно. Он панически хрюкал и, как мне показалось, немного заплутал.

Металлические крыши совсем пропали из виду — теперь всюду травяные хонаи. О цивилизации напоминают лишь пластиковые вёдра, тазы и солнечные панели на крыше или поблизости. Вещи, видно недавно постиранные, сушатся на траве. Такие же яркие, как и всё вокруг.

Здесь даже есть небольшая площадка для волейбола. Представляет она собой, правда, лишь выкошенный участок с двумя палками, между которыми натянута толстая верёвка. Жителей не видать.

Пройдя ещё немного по тропе, я наткнулся на родник со стаканом. Дальше — тупик. Тропа кончилась. Проверил GPS — она подо мной. Решил двигаться прямо через заросли, прорубаясь мачете. Не раз вспоминал добрым словом Данти, подарившего мне его. Спасибо, дружище.

Льёт дождь. Я прорубаю дорогу в чаще, надеясь, что найду хоть какие-то остатки тропы. Замечаю нечто похожее ниже по склону. Проскальзываю по грязи вниз меж кустарников… Нет. Показалось. Дальше — густые кусты и обрыв. Балием.

Подняться обратно удалось с большим трудом. То и дело ноги соскальзывают, и ты оказываешься внизу, сандалии утопают в толстом слое грязи и корневищ. Продолжил траверсом спускаться к месту, где должен был находиться мост.

GPS утверждает, что до него ещё метров 600, но каждый метр даётся с трудом. Иногда останавливаюсь, чтобы разглядеть обитателей. А они смотрят на меня: «Больной наверное...».

Миновав небольшой ручей, я заметил тросы над рекой. Мост. Я его нашёл!

Приблизившись, стало ясно, почему его назвали «сломанным». Что он из себя представляет? Передо мной предстала собранная из случайных бревен и веток конструкция, через арку которой натянуто два металлических троса. Впечатляет…

Видно, что сначала для полотна моста принесли хорошие доски, но когда они истёрлись, их заменили обычные ветви из леса. Левый трос, в свою очередь, немного ослаб, что привело к 10–20-градусному наклону этого удивительного перехода. Сбросив рюкзак, я сделал несколько попыток пройти часть моста. Не рухнул — уже хорошо. Если идти по центральному тросу, не наступая на палки, и использовать перчатки, чтобы как следует вцепиться двумя руками в проржавевшие тросы, то должно получиться. Кажется, я понял, почему местные такие религиозные...

Видео для тех, кто любит пощекотать нервы.

С третьей или четвёртой попытки я решился на этот переход. Он занял у меня бесконечно длинные 5 минут страха. Примерно на середине левый трос буквально болтается под рукой, и от этого мост качается еще сильнее. Приходится притормаживать. Всё усугубляет ревущий поток Балиема под ногами и непрекращающийся дождь. Благо, покрытие моих сандалий легко справляется со скользкими поверхностями. Мои герои.

Оказавшись на другой стороне, я выдохнул и чуть истерично посмеялся. Вспомнил фразу того парня: «Впереди есть ещё один мост, незачем переходить через новый…» Да-да, конечно. Спасибо.

Самое трудное позади. Тропа ведёт вдоль Балиема и множества участков со сладким картофелем. Очередной забор — здесь начинается поселение под названием Весангма. Вот и церковь.

На улице никого не оказалось, поэтому я подошёл к одному из хонаев. Там меня заметила девушка, стиравшая одежду. Кхана подсказала мне, до куда я смогу сегодня дойти и где получится переночевать: впереди есть поселение Вусерем с гостевым домом.

Чтобы туда попасть, мне предстояло снова спуститься в ущелье. Увидев, как я неловко ищу выход с территории общины, меня окружили детишки. Под руководством старшей девочки по имени Паска они показали, где можно перелезть через каменное ограждение, и проводили до того места, где тропа была ещё более-менее безопасной. Дальше — в дождь слишком скользко, особенно в сланцах.

Внизу оказался вполне вменяемый мост с бетонным основанием. Другое дело! Хватит мне на сегодня приключений… Дождь тоже утих. Получится подсушиться.

Перешёл на другую сторону ущелья. До заката остался всего один час, и я задумался над поиском полянки под палатку. Высота 1633 метра, хорошо бы не подниматься выше. Там будет холоднее.

Остановился на подъёме, чтобы перевести дух. Познакомился с мужичком по имени Сепанья и его ребёнком по имени Мепсид. Сказал, что если будет нужно, могу заночевать в его хонаи. Я согласился, но, вероятно, не был понят. К индонезийскому здесь добавляется какой-то акцент, а где-то и вовсе жители переходят на местный язык дани и яли.

Продолжил подъём. Все потенциальные площадки под палатку залиты водой. Встретил мужчину, расчищавшего тропу мачете. Пожелал мне доброго пути.

Со стороны Весангмы послышался крик. Обернувшись, я увидел мельтешение на склоне. Это те детишки всё ещё следят за моим продвижением. Помахал и я им.

Иду уже без сил. Мышцы ноют, а организм всё хуже вырабатывает тепло. Оглядываюсь назад: внизу ревёт Балием, сжатый горными склонами. Это уже не та спокойная река, которую я видел в Вамене. Городок, кстати, остался далеко за горизонтом. Связь с долины всё ещё пробивается, но с перерывами.

Дошёл до начала деревни Вусерем. Дома под склоном защищены посадками.

Видно, что сюда когда-то мог проехать внедорожник, но сейчас склон совсем осыпался. В деревне есть несколько домов с металлической крышей, а у одного из них красуется флаг Израиля. Может, миссионеры помогли построить эти дома? Не знаю. Присел отдохнуть.

Тут меня окликнула женщина. Жестом пригласила подойти ближе. Её речь мне оказалось понять не под силу — лишь изредка я слышал знакомые индонезийские слова. Тогда к нам подошла её дочь и объяснила, что мать предлагает мне переночевать в гостевом доме. Её слова тоже содержали незнакомые мне обороты, но понять её было сильно легче.

Значит, это и есть то место, о котором мне говорили. Пожилая женщина, как это часто бывает, никак не могла понять, что я не говорю на её языке. Лишь при помощи жестов я смог узнать, что её зовут Мелака. В её глазах отражалась бабушкина забота, но было и что-то ещё. Беспокойство. Она искренне хотела мне помочь.

Внутри дом оказался очень уютным: всего здесь 5 комнат, освещение питается солнечными панелями, на полу — линолеум. Красные занавески — как по-папуасски! Видимо, здесь живут миссионеры, когда навещают деревню, сами жители — непременно в хонаях.

Фэлла, дочь Мелаки, рассказала мне, что дорога в горы сейчас затруднена, но если быть очень осторожным, то у меня получится пройти. Всё дело в том, что не так давно случился оползень, и часть склона вместе с вековыми плантациями картофеля ушла навстречу с рекой… в обрыв. Со стороны выглядит угрожающе.

Стемнело. Стоило только солнцу зайти, как холод начал быстро укутывать долину. Мелика и Фэлла пригласили меня к себе в хонаи, чтобы я мог согреться и разогреть воды для приготовления лапши. Внутри я познакомился с Хайди и её дочерью Джозефиньей. Меня угостили сладким картофелем (уби), я рассказал о себе и стал разглядывать удивительный дом.

Хонаи состоит из двух ярусов. На нижнем находится кухня или, так скажем, зал. Здесь общаются, едят, а на втором этаже — спальня. Одно только никак не укладывается у меня в голове: как можно жечь костёр в помещении без трубы? Да ещё и с соломенной крышей? Её держит четыре крупных балки, а костёр жгётся в костровище посередине. Никакой трубы и вправду нет — это приводит к тому, что сажа оседает на крыше, а существенная часть дыма висит в воздухе. Сидеть у выхода (как мне и было предложено) сильно проще — здесь есть чем дышать. Особенно с непривычки.

Включив фонарик, я лучше разглядел потолок — он был чёрным от сажи. Пощупал рукой — не пачкается. Спросил, покрывают ли её чем-то огнеупорным? Нет. Значит, старая сажа.

Когда я разогрел воду, Хайди поинтересовалась, нет ли у меня таблеток от кашля для её дочери. Я сбегал в дом и принёс аптечку — у меня как раз оставался большой запас вьетнамских сосательных таблеток из трав: они и вкусные, и быстро избавляют от кашля.

Увидев, как быстро мне удалось решить проблему, Мелака жестом показала на свою спину и произнесла хорошо известное мне слово: «Sakit». Болит. Мне стало ясно, что я видел в глазах этой женщины ранее. Помимо заботы, в них была боль. Пошарив в аптечке, я отыскал для неё мазь и несколько таблеток ибупрофена — всё, что я мог предложить. Окружающие заметно повеселели, и я ушёл в дом. Пора уединиться и отдохнуть.

Поев горячей лапши, мне полегчало. В будущем не буду полагаться на одну лишь куртку — за время дороги от Сибири до Папуа она совсем стёрлась и теперь не держит воду. Буду сразу надевать дождевик. Мерзнуть, как сегодня, в горах недопустимо, а мысль, что «да тут ещё немного», может быть слишком обманчива. Мой «мотор» в движении греет как надо, но требует много сил.

В комнате, где я расположился, на стене висят два головных убора — вероятно, это что-то церемониальное: для вождей или важных гостей. Мужчин, кстати, я так и не видел. Может они уже спали.

Наступила ночь и вновь пошёл дождь. Холод густой волной проник и сюда, но я как следует укутался в тёплое одеяло, так что спать буду в комфорте. Чуть влажную одежду решил не снимать, чтобы к утру всё как следует высохло.

Удивительный выдался день: утром я ничего не знал о хонаи, а вечером ел в нём. Завтра мне предстоит пересечь оползень и пойти ещё выше. Доброй ночи!

Увидимся в сентябре, друзья! И спасибо всем, кто поддерживает мою работу оглаской, добрым словом или чеканной монетой. Именно от вас зависит будущее блога на Пикабу. 🙂

Если вы хотите быть в курсе новостей и новых постов, можете подписаться на мой телеграм. Карта с маршрутом и книги ждут вас на сайте.

Ссылка: youtu.be/6fl0eHL57t8 (~17 минут)

17 июля, в день рождения Николая Миклухо-Маклая, в России отмечается День этнографа. Он, собственно, и был первым этнографом в истории России. Но его путь в науке местами похож на сумасшедший боевик или наркотическую галлюцинацию. А начался он, возможно, вообще в мире литературных героев.

В 60-е годы XIX столетия в России появились «новые люди». Сперва — на страницах романов. Мы помним их фамилии со средней школы — Рахметов, Вера Павловна, Инсаров, Базаров… Тургенев, Писарев, Чернышевский искренне верили в будущее, которое создадут самоотверженные, свободные и немного циничные существа, ниспровергающие «мир отцов» — с его патриархальными и религиозными догмами. И спустя несколько лет после выхода романов из печати придуманные ими герои стремительно начали оживать. Сотни рахметовых, базаровых и инсаровых наполнили Петербург и крупные российские города. Они размножались, воспроизводились, «ходили в народ», учились (и почти всегда не доучивались) в университетах, эмигрировали за границу и вновь возвращались в Россию. Они были ошеломляюще деятельны, но зачастую не доводили ничего начатого до конца, так что и особого зла от них тоже не происходило. Однако среди них появлялись и люди по-настоящему выдающиеся, которым удавалось превзойти свои литературные прототипы и оставить в восхищённом недоумении не только современников, но и многие поколения потомков.

Одним из таких людей, без сомнения, был знаменитый путешественник и этнограф Николай Миклухо-Маклай. Вернее сказать, сперва просто Николай Миклухо. Выходец из старинного казачьего рода Миклух, он родился 17 июля 1846 года в деревне Языково-Рождественское под Новгородом, но вскоре семья переехала в Петербург, где отец получил место начальника отделения железной дороги. Работа была почётная, но нервная и хлопотная. Возможно, именно из-за неё отцу не удалось прожить долгую жизнь: он заболел чахоткой и умер в 42 года, оставив вдову и троих малолетних детей почти без средств к существованию. Как все государственные служащие высоких разрядов, он имел дворянский титул, но только для себя; на остальное семейство дворянские привилегии по закону не распространялись. Однако мать Николая после смерти мужа, ссылаясь на его заслуги перед государством, как-то сумела добиться для сыновей права на потомственное дворянство, и это облегчило устройство детей в казённую гимназию. Позднее Миклухо-Маклай, несмотря на своё презрение к аристократии, не гнушался называть себя потомственным дворянином и даже примерять на себя различные титулы, чтобы произвести впечатление на иностранных чиновников. Он был то князь, то граф, то барон, если того требовали обстоятельства. Почему бы и нет?

Однако с гимназией отношения у будущего владельца всех этих титулов не заладились. Еле-еле, с двойки на тройку, он доучился до 6 класса, где остался на второй год — и в конце концов бросил учёбу. И правда, зачем ему эта гимназическая зубрёжка, если можно сразу, без экзаменов, пойти вольнослушателем в университет? Но и из Петербургского университета, где он пытался изучать математику и физиологию, его в 1864 году отчислили — за многочисленные нарушения университетского устава (читай: прогулы) и участие в студенческих сходках. И всё-таки главный импульс для своего дальнейшего движения Николай успел получить: его настольной книгой стал роман Чернышевского «Что делать?», а любимым героем — Рахметов. И это была единственная книга, которую он взял с собой в Германию, куда отправился в том же году, чтобы поступить в знаменитый Гейдельбергский университет. Там от русских не требовалось никаких документов об образовании. Поступай кто хочет!

Но и в Гейдельберге, где он пытался штудировать математику и экономику, он всё ещё оставался тем же полуобразованным Миклухо, как и большинство других русских студентов. Таких как он, сбежавших из России вольнолюбивых Миклух, там было полным-полно, и основным их занятием были сходки и политические разговоры. Что ни говори, а без участия полиции эти мероприятия довольно скучны. К тому же скоро кончились деньги, и на следующий год Николай перебрался в Лейпцигский университет (там комнаты были дешевле), где немного поизучал лесное и сельское хозяйство. Потом переехал в Йену, где жильё стоило и вовсе гроши. И там, записавшись на медицинский факультет, Николай фон Миклухо (так он себя в тот момент называл) внезапно встретил человека, сумевшего заинтересовать его наукой на всю оставшуюся жизнь. Это был философ и естествоиспытатель Эрнст Геккель, личность во многих отношениях, прямо скажем, неординарная. Достаточно сказать, что именно он изобрёл такие термины, как «онтогенез» и «экология». Кроме того, Геккель был убеждённым дарвинистом и одним из первых пытался объяснить происхождение человека в рамках эволюционной теории. Правда — только европейского человека. Да! Геккель (чего уж там, из песни слов не выкинешь) был расистом и рассматривал все остальные расы как промежуточные звенья между обезьяной и человеком. Но именно потому он уделял много внимания сравнительной антропологии, которой очень быстро увлёк своего студента.

И Николай буквально преобразился. Очень скоро он стал «усердным и полезным» ассистентом Геккеля, готовил ему препараты, таблицы, наглядные пособия. Одновременно, занимаясь на медицинском факультете, участвовал в лечении реальных пациентов, которых, впрочем, студенты чаще всего воспринимали как своего рода живые экспонаты. Ведь наука должна быть превыше банальных человеческих чувств! Но чувства, конечно, возникали, и в первый год учёбы в Йене Миклухо неожиданно влюбился в одну из своих пациенток. Ни имени её, ни фамилии он никогда не называл. Врачебная тайна! Девушка понимала, что её болезнь смертельна, и незадолго до кончины завещала юному ассистенту, проводившему с ней лечебные процедуры, собственный череп — в качестве научного пособия. Такой вот дар любви. Учёный принял его как должное. Недрогнувшей рукой он очистил череп, удалив из него мозг возлюбленной, и показал препарат научному руководителю. Геккель не нашёл в черепе научной ценности и предложил выбросить его прочь. Он был чужд сентиментальности и требовал того же от своего ученика. Однако и последнюю волю возлюбленной нельзя было игнорировать. Что же делать? В итоге Николай забрал череп домой, пропилил в нём отверстия и сделал из него лампу, которую использовал долгие годы. По описаниям свидетелей, «череп был поставлен на локтевые кости, фитиль был установлен на своде черепа, а над ним был сооружён зелёный абажур». Да, это не легенда, а реальная история — лампу из черепа возлюбленной Миклухо-Маклай постоянно возил с собой, она сопровождала его во всех экспедициях до самой смерти, и тому имеется множество свидетельств. Впрочем, на фоне других историй, окружающих его жизнь, эта кажется достаточно невинной.

Он действительно был «новым человеком», и знакомство с Геккелем дало его одержимости ясное и яростное направление: эволюционная биология и антропология! Именно в эти годы он, собственно, стал Миклухо-Маклаем, взяв себе научный псевдоним, который со временем полностью «прирос» к его личности. Насчёт происхождения «Маклая» существует несколько версий — будто бы это произвольный парафраз имени «Миколай», или (как утверждал сам учёный) дань памяти одному из его предков, шотландцу Маклаю, который будто был захвачен казаками в XV веке во время какого-то дальнего похода и прижился среди них, дав начало роду Миклух. Так или иначе, все свои научные публикации на немецком и английском со времён знакомства с Геккелем он подписывал «Миклухо-Маклай». И да, возможно, в этом было подсознательное желание уйти от своих славянских корней — поскольку славян в те времена далеко не все исследователи относили к чистым европеоидам. Впрочем, позднее, начав самостоятельные исследования, Миклухо-Маклай полностью опроверг «расовую теорию» Геккеля, доказав, что все существующие на земле расы в равной степени заслуживают звания человека разумного. Но это потом. А пока он совершил вместе со своим учителем первые экспедиции (в частности, на Канарские острова, где изучал видовой состав губок и радиолярий). И лишь в 1868 году, окончив курс, пустился в «свободное плавание», отправившись сперва в странствия по Италии, а затем на Красное море, в район строительства Суэцкого канала. На Сицилии он умудрился подхватить малярию (болезнь по тем временам неизлечимую, так что приступы случались у него всю оставшуюся жизнь). А во время путешествия в Египет он и вовсе чуть не погиб. В целях экономии Николай переоделся в одежду правоверных мусульман и пробрался на корабль с паломниками, направлявшимися в Мекку. Разумеется, в дороге его разоблачили и уже собирались выбросить за борт, но он вытащил из дорожной сумки никогда не виданный арабами микроскоп и начал размахивать им как оружием. Тем и спасся.

Эти одиночные путешествия, где он с таким риском для жизни изучал простейших морских обитателей, привели Миклухо-Маклая к двум важным результатам. Во-первых, он опубликовал полдюжины никем тогда не замеченных научных работ в немецких и английских научных журналах. А во-вторых, истратил оставшиеся деньги из тех, которые мать собрала на его обучение — и плотно залез в долги. Чтобы раздобыть денег для новых экспедиций и слегка подлечиться, Миклухо-Маклай (теперь он во всех документах называл себя так) решил отправиться в Россию. Пару месяцев он отъедался хинином в поместье родственников под Саратовом и строил новые планы, хотя, судя по письмам к немецким друзьям, Россия производила на него гнетущее впечатление. Причём раздражала его не столько природа, сколько люди. Тем не менее, Николай проявил чудеса общительности и добился от Русского географического общества финансирования своей новой экспедиции — чтобы изучить аборигенов Новой Гвинеи. Ему выделили каюту на корвете «Витязь», который как раз направлялся из Кронштадта в Тихий океан, и в октябре 1871 года корабль вошёл в залив Астролябии на северо-восточном берегу Новой Гвинеи. Теперь это место называется «Берег Миклухо-Маклая».

Несмотря на протесты капитана, учёный высадился на сушу и остался там фактически один. С Николаем было лишь двое слуг, нанятых на Самоа — юноша-полинезиец по прозвищу Бой и швед Ульсон, морской бродяга, сбежавший с китобойца. Они построили себе недалеко от океана хижину, и Маклай начал исследования. Поблизости имелось несколько деревень папуасов (о которых тогда не было известно вообще ничего — кроме того, что они никогда не контактировали с внешним миром), и в первой же из них учёный чуть не нашёл свою смерть. Пришельцу грозили копьями, в его сторону летели стрелы. Но, безоружный и миролюбивый, он шаг за шагом приближался к хижинам, а, подойдя вплотную, лёг на одну из циновок, закрыл глаза и заснул. Эта демонстрация своей беззащитности (для которой, конечно, требовалась невероятная, поистине «рахметовская» сила воли!) оказалась очень действенной. Уже к вечеру папуасы привыкли к белому человеку, а вскоре Маклаю даже удалось подружиться с одним из них. Впрочем, «подружиться» — слишком сильно сказано. Коммуникация была крайне примитивной, и даже через несколько месяцев Маклай понимал лишь отдельные слова из языка бонгу. А вскоре он с удивлением обнаружил, что во многих деревнях имеются свои языки — и потому обитатели побережья сами с трудом понимают друг друга. Это был своего рода «заповедник», в котором можно наблюдать за становлением первобытной человеческой культуры. Настоящая мечта антрополога! И Миклухо-Маклай старался как можно бережнее обходиться с объектом своих исследований.

Очень скоро папуасы стали относиться к нему с восхищением, а увидев несколько незамысловатых фокусов (например, он на глазах у них «поджёг воду», то есть налитый в блюдце из бутылки спирт), и вовсе начали его обожествлять. Каждое племя спешило предложить ему в жёны самую красивую и юную девушку. Но Маклай всякий раз отказывался от этой чести. Не потому что «тамо Русс» («человек из России», как его называли папуасы) хранил целомудрие. Позднее, на одном из островов, у него всё-таки появилась любовница — малайско-папуасская метиска по имени Бунгарая, в полной мере утолившая его антропологический интерес. Но на «Берегу Маклая» учёный решил проявить сдержанность, чтобы не стать ненароком отцом — и не повлиять на генофонд аборигенов. Разумеется, он всё равно вмешивался в их жизнь, поскольку, будучи врачом, не мог оставлять без помощи больных — и тем ещё более укреплял к себе уважение.

Однако сам учёный и его спутники очень скоро стали жертвами тропической лихорадки, и это испытание оказалось для них самым страшным. Позднее Маклай писал: «Не папуасы, не тропический жар и не труднопроходимые леса стерегут берега Новой Гвинеи. Защищающий её от чужих нашествий могучий союзник — это бледная, холодная, дрожащая, потом сжигающая лихорадка...». Ему удалось пережить её приступы, но 14-летний слуга, полинезиец Бой, к которому Николай привязался всем сердцем, стремительно угасал. Несмотря на все врачебные усилия, через несколько недель он скончался. И тогда, к ужасу шведа Ульсона, Маклай (который и сам-то после лихорадки едва стоял на ногах) тотчас взялся препарировать тело. Он вспомнил данное профессору Гегенбауэру обещание добыть препарат гортани чернокожего человека с языком и всей мускулатурой — и сделал это, а все оставшиеся от тела верного слуги бросил в лодку и затопил в океане. Разумеется, если бы об этом узнали папуасы, Маклай рисковал превратиться из божества в дьявола — и, скорее всего, сам поплатился бы за это жизнью. Но — наука прежде всего.

Да, Миклухо-Маклай был тем самым «новым человеком», для которого не существует предрассудков. Возможно, это и помогало ему выживать. В России его давно считали погибшим, и в 1872 году клиппер «Изумруд» зашёл в залив Астролябии скорее с целью забрать останки учёного. То, что Маклай не просто жив, но сделался «своим» для аборигенов и собрал огромный научный материал, стало мировой сенсацией. Проводы Маклая продолжались два дня, на них собрались жители всех окрестных деревень. На обратном пути он ненадолго задержался в Китае, где «изучал феномен наркомании», а именно — отправился в притон и под присмотром ассистента сутки предавался курению опиума. Согласно его дневнику, он выкурил около семи граммов наркотика (гигантская доза!) и два дня оставался в почти бессознательном состоянии, блуждая по сумрачным мирам. Что поделать, и тут наука была прежде всего…

А наяву он ещё дважды возвращался на «Берег Миклухо-Маклая», где его всякий раз ждали как божество. Вероятно, и сам Николай постепенно укреплялся в этой мысли. Ведь в Европе он теперь считался одним из авторитетнейших учёных, а в России (где он вообще был единственным профессиональным этнографом) о каждом его путешествии постоянно писали столичные газеты. Ему едва исполнилось 30 лет, а во всех научных журналах мира выходили его статьи, и его путевые заметки переиздавались огромными тиражами во многих странах. Впрочем, в Европе он почти не появлялся. Сингапур, Австралия, опять Новая Гвинея — и далее, как говорится, везде. На протяжении почти десяти лет он продолжал свои одиночные исследования, которые должны были вылиться в двухтомный труд, готовившийся к изданию в Петербурге.

Весь первый том посвящался «Берегу Миклухо-Маклая», уникальному этнографическому «заповеднику», который Николай уже воспринимал почти как свою собственность. Чтобы не допустить его «в лапы» цивилизации, он даже планировал основать на островах независимое папуасское государство под протекцией России (и, так и быть, стать его главой). Однако Александра III и его министров, с которыми Миклухо-Маклай вёл об этом разговоры, идея не слишком вдохновляла. Обсуждал он это и с представителями английского правительства, и с немцами. Всюду был отказ. Зато несколько стран были не прочь сделать этот кусочек Новой Гвинеи своей колонией (и вскоре им завладела Германия). Мир менялся, «белых пятен» и «ничьей земли» в нём становилось всё меньше, и никому не было дела до каких-то там папуасов. Да и самому Миклухо-Маклаю оставалось жить совсем недолго.

В 1887 году он вернулся в Россию и начал угасать на глазах. Его пытался лечить сам Боткин, но в те времена даже он не мог диагностировать болезнь. Лишь благодаря тому, что, подобно своей давней возлюбленной, Маклай «завещал череп науке», мы всё-таки знаем, что с ним произошло. Как показали недавние исследования костей, хранившихся в музее антропологии, он умер (не дожив даже до 42 лет) от раковой опухоли, которая стремительно уничтожила его организм. Но на «Берегу Миклухо-Маклая» этот «новый человек» из России навсегда обрёл божественное бессмертие — в мифах и песнях папуасов.

«Пришёл Маклай и дал им — дал нам — железо; теперь мы работаем с помощью ножей и топоров. Маклай говорил: „О, люди Били-Били, идите с моими ножами, с моими топорами, которые я вам дал, на плантации и обрабатывайте поля, работайте и ешьте, ваши каменные топоры не острые, они тупы. Бросьте их в лес, они плохие, не годятся, они тупы“. Так говорил Маклай…». Эти песни поют до сих пор. Но неизвестные рапсоды, сами не подозревая о том, вторят мотиву из любимой книги Миклухо-Маклая, романа Чернышевского «Что делать?», написанного полтора века назад: «Поднимайтесь из вашей трущобы, друзья мои, поднимайтесь, это не так трудно, выходите на вольный белый свет, славно жить на нём, и путь лёгок и заманчив, попробуйте».

7:31. Всю ночь лил дождь. Хорошо, что я успел пройти участок от Бенавы до этого места. Говорят, дальше, до самой Вамены, тянется асфальтированная дорога — проблем быть не должно. Точно не с ней.

Только я вышел на веранду, как появился Агун и жестом пригласил в машину: «Едем!». Внутри оказались лишь он и Фернандо. Где все остальные? Пикап трогается, и мы покидаем город.

Вскоре всё прояснилось. Меня довезли до «головного» пикапа, где уже ждали их шеф и какой-то парень в гражданской одежде, резко выделявшийся на фоне остальных.

Усадив меня в кузов, Агун и Фернандо тепло попрощались со мной. Я думал, они сразу же уедут, но нет — около часа следовали за нами, держась на небольшом отдалении. Видимо, этот участок считается наиболее опасным. Парни в кузове были во всеоружии.

Всего в пикапе нас оказалось девять человек, включая меня. Двое — в гражданском. Чиновники или семья?

Проехав очередное поселение, мы резко съехали с асфальта. Мои мечты о ровной дороге рассыпались в прах — точнее, утонули в грязи. Она повсюду.

Познакомился с соседями по кузову: Бри, Юсупом и Аофаном. Когда я сказал, что они «во всеоружии», то имел в виду именно это: в их руках — Type 84S, демонстративно снятые с предохранителя. Внушительный жест. Хотя в ногу можно было бы и не направлять.

Не успел оглянуться, как мы поднялись на высоту 1200 метров. Пейзаж пока не изменился, кругом сплошные джунгли.

Рюкзак пришлось пристегнуть карабином к борту прицепа — иначе вылетит. Держаться не за что, так что приходится вцепляться в него же, чтобы не свалиться.

Суровые лица парней смягчаются, когда я предлагаю сделать фото на память.

А впереди уже вырисовываются горы и их величественные скалистые склоны.

На высоте около 1600 метров проезжаем ещё одно поселение с церковью.

И несколько типичных для этих мест мостов. Теперь я спокойнее смотрю на щели между досками под колёсами. Все ездят — и мы проедем. Не развалится же?

За поселением дорога резко уходит вверх. Набираем высоту со скоростью 100 метров в минуту! GPS подтверждает: уже 1900 метров над уровнем моря.

Когда самый напряжённый участок остался позади, Аофан решил вздремнуть.

Впереди замаячили горы высотой под 3000 метров. Это ещё «малыши» — за Ваменой возвышается царица Новой Гвинеи, Пунчак-Джая (4884 м). Для острова такая высота просто невероятна. Это одно из немногих мест, где на экваторе можно встретить снег.

Перевалив за 2000 метров, мы оказались среди хвойных деревьев. Повеяло прохладой. Почти как дома.

Высота 2300. Небольшое поселение под названием Wambo. Местные всё так же частенько ходят босиком, но теперь на них появляются и вязаные шапки, кофты.

Вот-вот преодолеем последний перевал — North Gap (2400 м) — и окажемся в долине Балием. Её высота — около 1650 метров, идеальное место для земледелия: не жарко и не холодно. Вдали от всех.

Остановились на перевале, чтобы отдохнуть и сделать фото. Забавно, как шеф на камеру сразу становится каменным, хотя в жизни — весёлый мужик. Его заместитель (тот самый, что расспрашивал меня о сексе в России), напротив, улыбается не переставая.

Тронулись дальше. На склонах замелькали фермы. Наверное, здесь выращивают «уби» — знаменитый местный сладкий картофель.

А вот и первые хонаи — традиционные папуасские жилища. Мы близко.

Дорога снова похорошела. Поправилась.

Каждая община огорожена забором, поверх которого наброшена солома. Где-то используют дерн, тогда сверху прорастают целые кустарники и получается живая изгородь. Вход — через массивные ворота. Просто и эффективно.

Последний крутой поворот после спуска — и мы в долине. Заметил, что парни поставили оружие на предохранитель. Можно выдохнуть. Мы в безопасности.

Справа — бескрайние поля. Есть и заливные луга, но они так густо заросли лотосами, что вряд ли предназначены для риса. Может, там разводят рыбу или креветок? Или всё вместе. Или лотос?

Слева — отвесные скалы, словно щит, защищающий долину от чужаков. Неудивительно, что голландцы обнаружили её лишь в 1921 году, хотя осваивали запад острова с 1828-го. Это место — жемчужина, сердце Папуа.

Солнце здесь куда беспощаднее. Чувствую, как оголенные колени прижигает лучами. Достану штанины.

Пересекли реку Балием, давшую имя долине. Она собирает воду со всех окрестных гор и несёт на юг, в Арафурское море, минуя земли короваев — племён, живущих на деревьях и ещё недавно практиковавших каннибализм. Хотя в последние десятилетия они предпочитают деньги туристов их плоти. Бизнес.

Вамена. На первый взгляд город почти не отличается от деревень позади.

Впрочем, и на второй — тоже. Лишь несколько зданий в центре и пара гостиниц выдают в нём туристическое место. Цены на ночлег — «люксовые»: от 5 000 до 10 000 рублей. И не надейтесь, что за эти деньги вас ждут особые условия...

Высадили одного пассажира в аэропорту и поехали дальше. Скоро мой выход.

Меня передали в полицию — «друзьям». Объяснили, что мне нужно где-то переночевать... Меске не возражал, напротив — предложил воды и место у телевизора. Позже подошли Агус и Адри, куда более любознательные: расспросили меня о дороге, не было ли проблем по пути из Джаяпуры. Если не считать бездорожье — всё прошло как по маслу.

Немного перевёл дух и отправился искать аптеку, магазин и банк — нужно обменять доллары, чтобы иметь наличные в дороге.

Климат в долине — просто сказка! Точно такой же, как дома, в Сибири. Люди вокруг в шапках и куртках, а я наслаждаюсь свежестью. Прохладно, но не холодно.

Никак не получалось купить билет на самолёт онлайн, но, к счастью, я наткнулся на офис Trigana Air (одной из трёх авиакомпаний, летающих сюда). Взял билет на 6 января в Джаяпуру — на этом моё путешествие подойдёт к концу. Значит, у меня есть ровно 10 дней, чтобы увидеть горы и жизнь местных.

Эм... У супермаркета встретил совершенно голого деда. Ну, почти: на его детородном органе красовалась «котека» — традиционный «чехол» из высушенной тыквы. Он сидел у входа и, как выяснилось, фотографировался с туристами за деньги. Даже меня, видавшего всякое, это слегка шокировало: пожилой мужчина с тыквой на причинном месте... Всё остальное, впрочем, свисало свободно. Чего стесняться, природа. Чтобы «котека» не слетела, её подвязывают верёвочкой.

Нет, такое фото мне не нужно даже бесплатно. Я хочу увидеть места, где это — часть культуры, обыденной жизни, а не аттракцион для туристов.

Вдоль дороги выстроились лавки с фейерверками — они явно пользуются спросом, все готовятся к Новому году. До него осталось четыре дня. Похоже, что мне удастся осуществить свою задумку — встретить этот Новый год вдали от цивилизации, в каком-нибудь хонаи...

В кафе перекусил уже полюбившимся баксо — тефтельками с лапшой и соусами. Пожалуй, одно из лучших блюд за это путешествие. Сытное и вкусное.

Обошёл несколько банков — нигде не меняют доллары. Ювелирные тоже отказывают (хотя, например, во Вьетнаме так можно). Ладно, продукты можно купить и оплатой по GoPay. Можно было бы обратиться в отель у аэропорта, но острой нужды нет. На черный день.

Вернулся в отделение и познакомился еще с парой сотрудников — Рефли и Френки. Они явно не особо понимают, почему какой-то иностранец поселился в полиции, но всё равно очень дружелюбны. Даже запретили мне ставить палатку во дворе. Сказали, что я буду спать в комнате для брифинга — так и безопаснее, и комфортнее. Ночью будет холодно. Тем лучше, разберу вещи и подготовлюсь.

Чувствую приятный мандраж. Я люблю горы. Люблю идти вперёд и открывать для себя что-то новое. И уже завтра... я отправлюсь к перевалу на высоте 2600 метров, за которым нет ни дорог, ни городов — только узкие тропы, ведущие в маленькие деревеньки. Я уверен, что там меня ждёт совсем другой мир.

17:40. Поговорил с Меске. Оказалось, он здесь родился и вырос. С виду и не скажешь, вроде малаец. Остальные работают по контракту, обычно на 3 года.

Как стемнело, мы пересели на лавочки у входа. Развитию диалога помогло отключение света на час — такое, говорят, здесь не редкость. Его теряет весь город. Главной же проблемой Вамены является алкоголь, поскольку трезвыми папуасы совершенно безвредны, но стоит им выпить, как всё меняется. Адри показал видео: недавно пьяный мужчина ворвался в магазин с мачете, требуя ещё спиртного.

Принял душ, привёл себя в порядок. Готовить в участке не стал — не хотелось лезть на чужую кухню. До кафе идти далеко, да и ночью одному лучше не бродить. Решил лечь спать голодным...

Но не тут-то было! Парни позвали ужинать с ними — не здесь, а в кафе, куда мы поедем на полицейском пикапе. Что мы говорим голодной смерти?! Не сегодня.

Нас встретил классический индонезийский прилавок, где пара человек творит уличную магию — из ничего делает что-то, чем и кормит всех.

Наш ужин — сочная жареная курица (неожиданно не сухая!). В процессе смакования ножки Адри рассказал, что, вопреки слухам, в Балиеме полно рыбы. Ловят её на водоросли, которые можно найти в городе. Снастей у меня почти нет, но попробовать стоит — может, клюнет даже на сладкий картофель. Было бы здорово разнообразить рацион.

Вернулись в участок. Теперь можно и спать. День выдался замечательный, люди — тоже. Как и всегда.

Едва я устроился, как в комнату вошёл мужчина лет 35. В форме GRAB (местного аналога такси). Спросил, откуда я, куда иду, зачем... Странно: курьер допрашивает меня? Может ищёт кого-то из полицейских? Нет, всё серьёзнее. Эта одежда явно не его «стиль». Он проверил документы, снял копии. Оказалось, он приехал из городка на западе, где сейчас неспокойно. Форма — просто маскировка.

Убедившись, что я не собираюсь туда, он уточнил: «Ты в курсе, что сейчас творится?». Спросил, знаю ли я про пилота, которого члены ОПМ держали в плену 18 месяцев. Знаю. И всё равно пойду. Я не работаю на государство и не способствую разработке месторождений в Папуа, а наоборот — пытаюсь показать коренное население таким, какое оно есть. Если я правильно понимаю ситуацию, то мои риски кратно ниже.

Здешняя география проста:
— К северу от Вамены — «потемкинские деревни», где за деньги показывают «дикарей-каннибалов» (ряженых папуасов) и мумии предков. Не моё.
— К западу — несколько крупных поселений под контролем миссионеров. С их поддержкой передвигаться можно, без — рискованно. Именно там идут стычки.
— К югу — обычные деревни, куда ведут пешие тропы. Чем дальше — тем меньше следов цивилизации. Вот туда-то я и намерен отправиться. А сейчас — спать.

Ссылка: youtu.be/DF6vsY3zLIU (~5 минут)

Чтобы оставаться в курсе событий, можете подписаться на телеграм. Там выходят анонсы.
Карта с маршрутом и мои книги: got1try.ru

Я смотрю на него. Он смотрит на меня. Искра. Буря. Безумие.

Утро началось с ментальной дуэли, когда мой взгляд первым делом встретился с тараканом, гордо восседавшим на сетке палатки... Судя по тому, как он ретировался, я победил. Это радует.

Ночь была не из лёгких. Не раз просыпался из-за жары и лишь к утру, когда температура немного опустилась, смог крепко заснуть. Благодаря покрову деревьев солнце не смогло добраться до меня слишком быстро, и встал лишь в 7:04. Да, это довольно поздно, ведь светает в 5 часов... К тому времени, правда, палатку облепили муравьи, и пришлось устроить разгон «митинга».

Разобравшись с незваными гостями, вышел на безлюдную дорогу. Задача №1 на сегодня — пополнить запасы воды, после чего можно смело ехать в горы.

8:06. Мимо проехал первый мотоциклист. Он был настолько удивлён, что буквально потерял дар речи и не смог затормозить, лишь жестом спросил меня: «КУДА?!». В ответ я махнул вперёд и пошёл дальше. До Сенгги ещё километров пять.

Машин нет. Вообще. Только вышка связи торчит посреди зелени, как игла. Пост?

Именно. Прошёл военный КПП, и у небольшой церквушки меня встретила пожилая женщина. Следом подбежали любопытные прихожане. Разузнали, кто я и откуда, куда иду. Пожелали мне с Божьей помощью добраться. Что ж, раз верю я только в людей, то они и есть мои боги — с их помощью и доберусь.

Прошёл через ворота, красочно оповещавшие всех, что здесь начинается Сенгги. Это такой маленький тихий посёлочек со свежим асфальтом. Особенно выделяются солнечные панели, питающие фонари вдоль дороги. Вот только магазинов тут совсем не видно, на обочине продают лишь бананы и бетель. До Вамены отсюда 419 километров.

Спросил у мужичка, где купить воду, тот сказал, что киоск через километр.

Пока выходил из посёлка, был несколько раз облаян собаками. Гнались, ругались... Но, как это обычно бывает, стоит к ним повернуться и мягким голосом поприветствовать, как те затихают. Если нет — можно присесть на корточки и показать, что ты не представляешь угрозы и не боишься. Продолжают вести себя агрессивно? Что ж, тогда достаточно встать. Столь резкое увеличение габаритов мало в ком оставляет присутствие боевого духа. Проверено.

Остановился переклеить пластыри. Ноги предательски натёрлись — с утра были мокрые от росы. Чёрт бы побрал того испанца, укравшего мои сандалии!

Недалеко от магазина заметил пруд. Заросший, мутный, зеленый. Наверное, разводят тилапию и сомов — второй после курицы источник белка в этих краях.

Её я и заказал — с рисом и ледяным чаем.

Тут же познакомился с Рияном и Йоком, лесорубами-дальнобойщиками. Сулавеси, Ява — они, как и многие здесь, приезжие. Узнав, что мне нужна вода, протянули две небольшие бутылки. Перед расставанием предупредили: «Змей много. Без мачете в траву не лезь».

Наелся до отвала, пополнил запасы воды. Осталось только найти машину! Предлагали отдохнуть и принять душ, но мне и с речным было неплохо. Вперед.

У следующей забегаловки увидел грузовички. Один из них мне как будто знаком... Неужели это те дальнобойщики, с которыми мы вчера пили кофе? Медленно идут.

Только я отошёл подальше от Сенгги, как меня нагнала мать с дочкой на мопеде. Их я уже видел ранее. Зачем догнали? Ради фотографии, разумеется! Эса и Эшрон.

Следующее знакомство было менее приятным. Около меня резко притормозил чёрный пикап, набитый подвыпившими папуасами. Выглядели они дружелюбно, братались, обнимались... Что-то говорили про Христа. Адепты какие-то? Рядом остановился военный на мопеде и спросил, всё ли у нас хорошо. Поговорил с ними, мол, не чудите. Раз кто-то уже в курсе того, что меня подобрали эти странные персонажи, согласился поехать.

Проехали километров 10 и остановились у кафешки. Меня зазывали вместе пить и есть (там уже сидели их хорошо поддатые дружки), но я сделал всё возможное, чтобы вежливо отказаться. Спешу, мол, горы ждут... Они до жути дружелюбны, но я-то не понаслышке знаю, как быстро человек способен меняться в таком состоянии. Ни один зверь не может быть так же опасен, как человек в наркотическом опьянении.

Пару раз меня нагоняли и пытались уговорить, но я не поддался. Решил не выходить из поселения, а остановиться напротив следующего дома и ждать машину. Так будет безопаснее. Встретил уже знакомых мне водителей-экскаваторщиков — видел их вчера.

Пока ждал — привёл себя в порядок.

Когда мои новые знакомые уехали, я решил всё же пройтись дальше. Солнце поднимается всё выше, и стоять под его лучами становится невыносимо.

Спустя какое-то время меня подобрала Учи на мопеде. Я поначалу сомневался, смогу ли поехать с ней... Ведь на заднем сиденье к ней буквально «прилип» маленький сын. В итоге уселись.

В дороге она спросила, не боюсь ли я ОПМ. Боюсь, конечно, но то ж люди, нет?.. Сама она с Джакарты, а здесь работает временно — проектирует дорогу.

Через километров 25 мы приехали на базу, где производят асфальт. Среди рабочих нет ни одного папуаса, лишь вахтёры с Сулавеси. Вероятно, причиной тому стала и необязательность папуасов.

И снова дорога. Снова один. Километр за километром, мост за мостом. Когда я вижу эти полуразрушенные деревянные покрытия переправ, складывается понимание, как будет выглядеть земля, когда человечество изживёт себя. Природа быстро возьмёт верх над всем, что нам кажется «вечным», и восстановит баланс. Джунгли особенно преуспеют.

Заметил, что с меня стали спадать штаны. Вроде не голодаю, но вот так вот. Зато теперь меня точно не съедят! Да, без шутки про каннибалов в Папуа нельзя.

Мимо пролетела пара на мотоцикле. Остановились. Парень высадил девушку и... ко мне? А, просто фото. Удачи, Агус.

Дорога не ко всем столь благосклонна... У обочины то и дело встречаю разные трупы. Вот летучая мышь и бабочка.

12:37. Нашёл пруд для рыбалки. Пожалуй, приторможу. Тень мне не помешает.

13:37. Ополоснул вещи, умылся. Сделал несколько попыток поймать что-нибудь: рыба порой выходит к поверхности, но есть совсем не хочет. Ждать ночи не буду. Надо ехать.

Кругом целый ботанический сад и двигаться нужно осторожно. Некоторые из растений представляют для неосторожного путника реальную угрозу и могут распоротт своими «лезвиями».

Вернулся на дорогу. Познакомился с оранжевым жуком: +5 к морали!

Слышу гул грузовика. Вижу, что салон забит и для меня нет места, так что даже не пытаюсь никого притормозить... и он тормозит сам. Внутри оказываются те самые ребята, с которыми мы вчера пили кофе. Значит, я не обознался. Один из них прихватил пачку сигарет из салона и залез на крышу, чтобы освободить для меня место. Я тоже хотел наверх, но не пустили. Вот такая вот дискриминация...

Хорошо бы с ними доехать до конца асфальтированной дороги. Может, к ночи? До Вамены ещё 387 километров... В экипаже 4 человека: Вахью, Робертус, Адам и его сын Риски. Примечательно, что ему всего 14 лет, но он уже курит — берёт пример с отца (тот ругается, но... яблочко от яблони). В кузове — 7 тонн продуктов.

Остановились в закусочной. Вахью (крепкий парень, ехавший на крыше машины) рассказал мне о том, что нас ждёт впереди: 200 километров асфальта, а потом... Потом бездорожье. Именно поэтому их четверо: один рулит, другой подменяет (да-да, сын!), а ещё двое — откапывают машину, когда она застряет в грязи, и прокладывают дорогу. Показали видео с прошлой недели, где точно такой же «Мицубиси Фусо» по лобовое в грязи.

К нам подошёл дедочек по имени Сирми. Он оказался вождём местного поселения под названием Уска. Ему 70 лет, он очень бодр и весел, хвастается, что не курит и бережет здоровье. Меня, кстати, тоже похвалил, когда узнал, что у меня одна девушка, а не три, как у мусульман. О как!

Оказалось, что в кафешке мы остановились не просто так. Вахью связался со своим другом в другой колонне (все дальнобойщики ездят колоннами для взаимовыручки) и попросил его взять меня с собой. Асис согласился, поскольку ехал один.

Для меня расчистили пассажирское место, и мы нагнали колонну из пикапов. Всего в составе нашей «семьи» оказалось 6 машин: один полупустой грузовик «Мицубиси Фусо» и пять пикапов «Мицубиси Тритон». Задача грузовика — вытаскивать груженые рисом пикапы. Изредка на дороге мелькают «Тойоты», других машин в этих краях нет.

Доехали до реки Таритату — одного из притоков крупнейшей реки Папуа — Мамберамо. Асис сказал, что вскоре дорога испортится, и будет небезопасно.

Асис родом из Макассара (Сулавеси) и работает здесь уже около 5 лет.

Когда мы остановились у очередного военного поста, владелец магазинчика спросил что-то про курицу у Асиса. Так я узнал, что же мы везём, а именно — 1800 килограммов мороженой курицы! Как странно. У них разве здесь нет своей?

Пока местные играют в волейбол, военные не покидают свой пост. В глаза бросаются автоматы Калашникова на взводе. Блокпост огорожен бочками с большими камнями внутри. Бюджетно.

Кладбище на окраине выглядит очень необычно. Домики с крышами... Сначала даже подумал, что это для кур, но нет — внутри кресты и фотографии. Могилы.

На каждом посту Асис относит по пачке сигарет полицейским и военным. Это больше похоже на жест благодарности, нежели на нечто иное. Такая вот помощь «служивым». Оно и понятно, ведь без этих постов работа дальнобойщика могла бы быть значительно опаснее.

Периодически встречаются автономные вышки связи прямо посреди джунглей. Хорошая штука. Мало ли что в дороге может случиться. Видел такое разве что посреди Патагонии в Аргентине.

Уже через 68 километров пересечём границу горного региона Папуа, а затем ещё через 68 дойдём до Бенавы (может, сегодня?). Именно после неё начинается подъём к долине Балием, а там, на минуточку, высота от 2200 до 2500 метров. Кажется, уже вижу на горизонте...

Мост. Но назвать его очередным язык не поворачивается. Он явно больше всего того, что я встречал в Папуа. И ведёт он нас прямо через реку Таритату, где-то здесь начинается Мамберамо. Асис говорит, что мост называется «Meteor» и когда-то его помог построить СССР по хорошо отработанной технологии. Не знаю, была ли здесь так много лет назад дорога, но если так, то очень любопытный факт. Мост чем-то напоминает алтайский.

Уже темнеет. До начала горной дороги осталось километров 70. Не знаю, как долго мы ещё будем ехать, но меня радует стабильное движение к цели. Думаю, что на ночь встанем в Бенаве. Как бы там ни было, уже завтра я буду скучать по теплу.

Местами дорога просто проваливается вниз, и на покрытии образуется огромная ступенька сантиметров в 15! Заметить такие участки сложно, поэтому мы стараемся ехать предельно осторожно.

Дорога резко испортилась. Асфальтированное покрытие словно смыло, и теперь перед нами огромные ямы и валуны. Впереди идущая машина подкладывает под колёса камни, чтобы остальные могли проехать. Идущие за нами поправляют их. Головоломка.

Обогнали несколько гружёных траков. Да, нам явно легче, ведь у них по 5–7 тонн груза, а у нас «каких-то» 2 тонны курочек. По здешним меркам мы прям летим! Пикапам тяжелее — в них по 4 тонны риса.

На часах 19:31, а мы всё едем. До Бенавы осталось каких-то 25 километров. Асис подкручивает громкость музыки, усталость явно склоняет его ко сну. Даже мне никак не удаётся ему с этим помочь.

Бенава. Мы это сделали! Начинается лёгкий дождь, и мы тормозим у кафешки, где нас окружают местные папуасы. Ладно, не нас. Меня. Расспрашивают, откуда я... В общем, всё как всегда. Фотографируются. Пытаются узнать, что у меня за телефон и сколько он стоит. Не поверили, что у европейца не айфон — неправильный я какой-то... Зато так намного безопаснее. Мой Poco X6 Pro прекрасно справляется со своей задачей.

Не стали ночевать в Бенаве и поехали дальше. Я узнал, что моя колонна и вправду двигается невероятно быстро: всего в 7 утра они выехали из Джаяпуры. Говорят, что в хорошую погоду им удаётся пройти весь путь за 2 дня, вопрос удачи.

До Вамены отсюда «всего» 225 километров. Мы остановились у какого-то ручейка подальше от населённых пунктов — разделяю их подход к безопасности.

Не прошло и 15 минут, как между машинами были натянуты тенты, а Талеб со своим сыном Синчаном принялся сервировать кусок оленины — приятный бонус к рису.

Умывшись под ледяной струёй ручья, падающей прямо с обрыва, я думал приготовить лапшу, но меня угостили сытным ужином. С моей стороны в трапезе приняли участие орешки.

Свой лагерь я быстренько поставил на другой стороне обочины. Стоило мне лечь, как меня тут же осадили тараканы. Они словно спрашивали: «Есть что? А если найдём?..», — но я так устал за этот день, что ничто не помешает мне вырубиться. С чего начал, тем и закончил... Доброй ночи!

Ссылка: youtu.be/JzgXZuwcJu4 (~13 минут)

Чтобы оставаться в курсе событий, можете подписаться на телеграм. Там выходят анонсы.
Карта с маршрутом и мои книги: got1try.ru