Серое небо и серые дома вокруг были одинаково мокрыми и неприветливыми. Я вылез из побитого жизнью, грязного красно-жёлтого чешского трамвая, поправил куртку и пошёл под холодным мелким октябрьским дождём через дорогу. В руках у меня был тщательно свёрнутый целлофановый пакет с иностранной надписью, в котором лежали три толстых тетради, ручка, карандаш и ещё кое-что, необходимое для самовыражения. Я ещё не перестроился после школы и носил с собой тетрадку на каждый предмет. Это потом, познав дзен истории, у меня будет одна толстенная тетрадь и для новейшей истории, и для латыни, и для вексиллологии, и для рисунков разной степени похабности, а пока я был романтичен, восторжен и приучен к лотку к беспрекословному подчинению жёстким учителям советской школы. Я прыгал по лужам и, который раз, вспоминал события, заставляющие меня сейчас шляться по утрам в холодные аудитории исторического факультета.
…Да, прошлым летом я закончил школу, с грехом пополам сдав все выпускные экзамены. По точным предметам типа математики у меня были классические, великолепные тройки, по остальным шаткие четвёрки, за исключением географии, истории и немецкого. География и история мне всегда нравились, немецкий тоже, но по немецкому я не нравился своей учительнице, которая влепила мне итоговый трояк и пожелала провалиться к чертям собачим на вступительных экзаменах в ВУЗ. Тем не менее я хотел поступать либо в медицинский, либо на химбиофак, о чём и сообщил родителям, которые наверное обрадовались, что в их семье будет либо недоделанный врач либо безумный химик. Хотя в глубине души, знаю, отец хотел, чтобы я стал юристом, а мама – специалистом филологом.
Однако, во время поступления, с медом я пролетел. В какой-то солнечный день, я решил что половить рыбу на дачном пруду будет для меня лучше, чем узнавать, когда в приёмной комиссии мединститута день подачи документов и легко променял несомненно блестящую но короткую (ибо убил бы я кого-нибудь точно) карьеру доктора на пару карасей и некрупного ротана.
После пары ментальных пиздюлей от матери ( «я всегда предполагала, что старший сын у меня будет дворником!») я решительно отложил двухколенку и, в середине июля, пошёл подавать документы в университет. Честно говоря, у меня были шансы поступить куда угодно, на любой факультет, за исключением двух. В стране творился лютый пиздец, и люди ломились, в основном, в две категории образования: юристы и экономисты. Юрфак и эконом трещали по швам, конкурс туда был бешеный, а вот на матфак , например, можно было пройти даже с двойками. Я же, подготовленный и снаряжённый интеллигентным доцентом в лице матери, шёл подавать документы на факультет романо-германской филологии, о котором знал только то, что там всегда много баб. Скорее всего, я бы подал туда документы, поступил, и на втором курсе уже наслаждался бы крепким браком по залёту, если бы не судьбоносная встреча, произошедшая на подступах к зданию ректората университета. Когда я шёл по пешеходной улице в центре города, меня окликнули. Посередине улицы стояли и общались пара знакомых, друг детства и товарищ по спортивной секции. Как оказались они знали друг друга, так как учились в параллельных классах в одной из самых престижных школ города.
Я подошёл к ним, немного нервно поправляя чёрную футболку с вышитой разноцветными нитками надписью «BOSS» которую недавно приобрели мне на базаре.
Как оказалось, парни тоже несли документы в приёмную комиссию и тоже несколько очковали. Никому не хотелось весной пиздовать в советскую армию на два ( а мне и на три, я был приписан в тот флот, который сейчас со скандалом делили две пока ещё братских славянских республики) года и первый год ловить пиздюлей от «дедов», про которых нам много рассказывало и показывало новое, освободившееся от оков тоталитаризма телевидение. После короткого общения, выяснилось, что никто из нас не имеет даже малейшего понятия, куда сам хочет поступить. Именно тут я сообразил, что вовсе не хочу всю жизнь посвятить иностранным языкам, даже несмотря на большое количества доступного женского пола. Дилемма.
Выход предложил креативный друг детства.
- А давайте зайдём в приёмную комиссию и отдадим документы на первый же стол, который будет ближе к входу - заявил он.
Всем эта идея понравилась, я тоже был готов позволить судьбе решить этот вопрос, так как полагал, что с двумя знакомыми людьми будет учиться лучше, чем одному. Да, каюсь, после школы я был податлив и подвержен стадному инстинкту.
Так и сделали. Зайдя в большую аудиторию, на втором этаже перед ректоратом, мы подошли к ближайшему же столу с надписью «Исторический факультет». Ну а чё, история, так история, ничем не хуже биологии, подумал я и подписал необходимые документы.
После этого были экзамены, вывешенные на входе списки зачисленных, моя радость от поступления и чья-то печаль, когда он понял что не набрал проходной балл на дневное. (позже он поступил на заочку истфака, а на втором курсе перевёлся и на дневное).
После обозрения стенда с моими достижениями я вывалилсяч из узкого прохода в ректорат на улицу. Перед входом в старое здание Университета в тени высоких тополей была расположена пара свежепокрашенных лавочек, используемых как курилка. Здесь тусовались мои будущие однокурсники, все разные, как снежинки. Кое кто выделялся из толпы трущихся вокруг стендов со списками вчерашних школьников как дворовой пёс среди домашних питомцев. Пара худых, с мерзкими усиками под носом и длинными чёрными патлами, в брезенушных куртках парней, внешний вид которых сразу говорил о жёсткой школе советского ПТУ. Один из них стрельнул у меня ручку, записать даты, когда и куда приходить на первый сбор, а взамен предложил сигарету. «Румба», жуткая болгарская дрянь, от которой я бы я сразу помер даже если бы и курил, а я не курил.
Было много совсем деревенского вида девчонок, среди которых звёздами выступали одетые скромненько, но бедненько городские интеллигентки.
В толпе бродил высокий, спортивного вида типок, в белых слаксах с подтяжками и чёрной футболке. Причёска его напоминала Ван Дамма, под которого он, очевидно, и одевался. Типок навис надо мной и резко вынул руку из кармана ( тут я дёрнулся, пиздюлей я наогребал в школе и здесь мирится с ними не собирался). Однако рука была мне по-дружески протянута. Меня это порадовало. Посидел на лавочке, помолчал, посмотрел как один из ПТУшников выжигает на зелёной краске лавки сигаретой непонятные три буквы: «G’N’R».
Вокруг на ветру шелестели тополя. Задерживаться здесь я не собирался, впереди был почти месяц до начала учёбы, и я хотел провести его на дачной тишине с удочкой.
В сентябре всё закрутилось так, как я и не предполагал. На первом же собрании меня, никогда не любившего высовываться и человека крайне непубличного, сделали старостой одной из двух групп, на которые поделили небольшой, состоящий всего из сорока человек курс. Когда я поднялся по требованию декана, чтобы представиться всем, обернувшийся народ разулыбался. Я, конечно же, напялил самую приличную из своих футболок с надписью зеленым, красным и жёлтым «BOSS». И эта надпись стала моим прозвищем на ближайшие пять лет, да таким прилипчивым, что я иногда забывал собственное имя.
Здесь же, на собрании, помимо моего нежданного бенефиса, нас заставили сделать выбор кафедры, одной из четырёх на факультете: кафедры археологии, кафедры отечественной истории, кафедры новой и новейшей истории стран Европы и Америки и непонятную кафедры источниковедения и историографии. Распределяющая шляпа была, может быть, только в задумках, поэтому выбирать пришлось самому. Я выбрал кафедру источниковедения и историографии, очень уж мне понравились цветные картинки геральдики, фалеристики и прочих. Выбрал сознательно.
Сразу после собрания я оказался в центре внимания, которого ни капли не хотел. Ко мне подходили знакомиться однокурсники и однокурсницы, даже позвали в общагу отметить знакомство. Как путный мальчик-одуванчик, туда я не пошёл отмазавшись какими то делами, но это была моя последняя в жизни отмазка от формирующих из отдельных особей коллектив посиделок. Уже в середине сентября я начал учиться бухать.
А дальше понеслась учёба. История в универе, в отличие от школьной, оказалась интересным, заставляющим думать предметом. Причём, как оказалось, их много разных историй то. На первом курсе у нас была интереснейшая археология, которую вела весомая ученица самого Б.А. Рыбакова, этнография, которую нам доносил фанатичный любитель славянской борьбы и «бузы», древнейшая история, которую вёл одетый в джинсы, пиджак и майку со звездой «Алисы» преподаватель, явно косивший под Индиану Джонса (он потом в буквальном смысле уехал жить в Лондон), история политических партий, которую вёл молодой но уже лысый чел. (он сейчас уже который год возглавляет местное ЕдРо) Короче стало интересно…
… И вот сейчас я вышел из флешбеков в очередной, октябрьский момент похода в универ. Сегодня мне, приспичило провести дерзкую политическую акцию. Очень уж меня зацепили просмотренные вчера по телеку кадры горящего белого строения в столице, кадры, которые были во всех мировых каналах и отражали падение на дно нас всех вместе взятых.
В моём пакете был тщательно нарисованный плакат: «Ельцин-пьяная свинья, убирайся из Кремля!!!» было написано на нём. Я еле отсидел две пары и семинар, после чего, на четвёртую пару не пошёл, а прокрался к стенду у деканата, где было расписание.
Расписание я дерзко снял, прикрепив плакат оставшимися от него канцелярскими кнопками, и, довольный жизнью и удовлетворённый политическим протестом, как на крыльях, вылетел из Универа закрепить это дело парой рюмок палёной водки «Смирнофф» с апельсиновым соком во всю ту же выручавшую всех в округе «Минутку». Потом целый день думал о возможных последствиях , как мне казалось, волеизъявления, граничащего с преступлением.
Однако акция закончилась пшиком. Минут через десять после моего отбытия из деканата вышел пописать в туалет замдекана, который снял плакат и убрал к себе в деканат, ибо придерживался схожих воззрений. Бунтовщика не искали, так как «неуловимый Джо был неуловимый потому, что нахер был никому не нужен». Об этом я узнал случайно в курилке, примерно через год, где тот самый замдекана обсуждал это как анекдот с каким-то своим знакомым.
В стране творилась жопа. Шла войнушка в Абхазии, где увлечённо резали друг друга грузины с абхазами, причём на стороне абхазов воевали будующие бойки чеченов, а в России больше переживали за грузин. Это за тех, которые навоевавшись тогда резали глотки (ну или восторгались этому по старости лет) уже нашим, да. Очередная ласточка развала Империи и хотения джинсиков с кока-колой. Аккурат когда я поступил, абхазы взяли Сухуми и поставили к стенке всё заседавшее там якобы абхазское правительство. Я был в Абхазии года три назад. Видел, дырки от пуль отчётливы. Им лень их заделывать.
Эти же ласточки летали тогда и в Югославии. Развал социалистического блока и кончина главной силы в Европе позволяли новым правителям творить что хочешь. С мирового одобрения в бывшей Югославии решили, что сербы мешают всем остальным жить и стали увлечённо уменьшать их численность. Мы тыкали сижками в лавочку, а в это время босняки раскатали деревню Кравица (и фото оттуда напоминали современные фотки стрельбы бородатых по живым мишеням в Сирии), а хорваты силами отрядов «усташей» задолго до хохлов набивавших себе на жопу свастику, отрывались в сербских Дивоселе и Задаре.
Однако крушение Империи и огромной страны только начиналось ( да оно и сейчас не закончилось нынешняя Украина это тоже его последствие, и если кто считает что тридцать лет это много, это нихуя не так), и его водовороты закружили армян с азербайджанцами. И, как ни странно сейчас это звучит, армяхи надрали таки тогда задницы своим будущим хозяевам в Карабахе. Да так надрали, что разнимать пришлось.
У нас же, в России, лютовал «конституционный кризис». Ага, так называют охуячивание танками в центре белокаменной пассионарных людей, возомнивших что «они здесь власть» с одной стороны, проснувшимся с лютого похмела ( и, видимо, старавшимся за очередной пузырь вискаря от друга Билли) но крепко держащим властные вожжи в стране алколидером. Неизвестные трупы потом машинами вывозили на неизвестные кладбища, а так да, кризис. Алколидер, кстати, когда припёрло, оперативно и качественно заткнул рты всем СМИ, а творческая интеллигенция, как обычно, писала письма в его поддержку. Почему? Потому что он был свободный президент свободной страны. Демократичненько, ёпта.
В провинции, на московские переживания и пострелушки, было, в целом, насрать. (Ну, за исключением гиперполитизированных малолеток типа меня) Люди выживали на внезапно теряющие свою ценность рубли, в один прекрасный месяц цены на хлебушек выросли в три раза (190—200 рублей за батон белого и 220—240 рублей за буханку чёрного хлеба, огонь, чё). Для сравнения, первая стипуха у меня была 23 рубля. Это вам не это. Люди, хоть с малой толикой ответственности за других инфаркты ловили пачками. Поднимали голову бандосы. Помню, обсуждали на курсе лютый расстрел людей в клубе завода в Рязани. Ржали тогда: «Слоновская ОПГ». Почему то было смешно. Да. Каждый был когда то малолетним долбоёбом.
Америкосы жили тогда хорошо, в отличие от нас. Осенью девяностотретьего им, правда, немножко накрутили хвоста в Могадишо. Когда я слушал лекции по древнейшей истории, а где то в жаркой стране падал «чёрный ястреб» и рождался сюжет для пафосного кина. Я его лично пересматривал раз пять, несмотря на весь пафос. Хорошее кино, трансгендерами там и не пахнет. Американская империя в расцвете, хули.
Были и хорошие новости, правда все мимо нас. Распалась Чехословакия. (Да Карл, это была одна страна. Кстати распалась и Ингушско-Чеченская республика. Да, Карл, это тоже была одна Республика, не тупи!), начал соединятся в один могучий кулак Валинор ЕЭС. Вышел 64-разрядный Пень и появился божественный формат сжатия видео MPEG. Именно этот формат доставил мне снятые в этом же году «Робин Гуд. Мужчины в трико» третий «Робокоп» и вторые «Горячие головы». («Моя первая леди? А черт ее знает! У меня было так много баб. Я невинность потерял в 15 лет, всех этих ледей и не упомнишь!»)
10 сентября показали (не нам, а за Закатным морем) первую серию «Секретных материалов» и «Бивиса с Баттхедом»!
Сдэш покинул Guns N' Roses. Несколько немцев образовали группу Scooter. До «how much is the fish» было далеко, но уже было зачётно. Вокально-инструментальный ансамбль «Нирвана» выиграл «Грэмми» со своим мурашечнокожным «Smells Like Teen Spirit». У меня он застрял в плей листе с тех времён.
Нет, ну конечно я сморозил чушь. Были хорошие новости и у нас. По телеку запустили ТВ-6 и «эмтиви». В универ я теперь вставал под их клипы. Ёба! К нам приехал Майкл! В сентябре он засветил свои белые носочки в Лужниках. Образовались «Ночные снайперы». ВОССТАНОВИЛАСЬ «ГрОб» , сука!
Осенью ушлые люди учредили Газмяс Газпром и МТС. Вместо того, чтобы сделать нормальную социалистическую партию, возможно даже эти же люди, восстановили КПРФ. Возглавил её надёжный и безотказный как автомат Калашникова, чуткий к пожеланиям власти Геннадий Зюганов.
