Киножурнал «Вслух!»
Плейлист первого сезона: https://vkvideo.ru/playlist/-212991612_2
Плейлист второго сезона: https://vkvideo.ru/playlist/-212991612_1
Плейлист молодёжного сезона: https://vkvideo.ru/playlist/-212991612_4
Плейлист семейного сезона: https://vkvideo.ru/playlist/-212991612_6
Телеграм: https://t.me/artos_film
На этот случай если девушка/жена/аниме-тянка/кошко-жена, обнаружит на вас губную помаду, женские волосы, кружевные трусики в кармане, использованные гандоны итд, то все отрицайте, т.к. это явная подстава, просто покажите ей это доказательное видео и вы сохраните свою семью в целости и сохранности...
Небольшой оффтопик: Вчера был получен первый донат от @soterius который просто превзошёл все мои ожидания.
Ещё бы, ведь запрашиваемая мной сумма была серьёзная и немалая, но я был твёрд и непоколебим в своем решении...
И в итоге всё это окупилось, причем многократно!
Сумма сбора превысила ожидаемую в 50 РАЗ!
В 50 РАЗ КАРЛ! Понимаете!???
Это вам не козюльки в носу ковырять, это серьезные бабки, я сразу почувствовал себя стартапером или старпёром, не помню уже как правильно, ну да не важно.
В голове прокрутились сразу мысли, инвестиции, вложения, куда вложить или что купить!?
Немного успокоившись я принял взвешенное решение, что лучше пока ничего не делать, ведь утро вечера мудренее...
Так что благодарю мецената @soterius за ваше пожертвование.
Вы одним волшебным махом щедрою рукою сразу закрыли мой сбор!
P.S. Конечная сумма для первого сбора была 1р, @soterius закинул 50р, что в 50 раз больше первоначальной и это было круто!
Кто то скажет что 50р мало, но почти все мы здесь для получения морального удовольствия.
И благодаря @soterius я его получил, надеюсь он тоже.
Эльвира Павловна, оставшись в одиночестве, в своём кабинете поднесла мобильный телефон к уху, отвечая на вызов от Танечки – толстушки. Мгновенно переключившись в режим доброго, участливого доктора, она и свой голос сделала подходящим – мягким и паточным.
- Слушаю, - ответила она в трубку, плавно усаживаясь в кресло, приготовившись к долгой и тягостной в целом беседе. Но что было делать? Деньги с неба никогда на неё не падали, и приходилось их зарабатывать, а уж в методах и способах Эльвира Павловна выбирала самые для себя предпочтительные, приносящие, кроме дохода, и удовольствие.
В очередной раз Танечка снова решила поделиться своими достижениями и опасениями. Такое у неё уже бывало, начинала накатывать при плохой погоде хандра, а там и сомнения в собственном успехе.
Эльвира Павловна прекрасно знала, что в таких случаях следовало сказать, чтобы поддержать пациентку и помочь ей, чтобы разжечь угасающий боевой запал, и всё сделать так мягко и незаметно, провернув это как бы Танечкино достижение в свою пользу.
Умела Эльвира Павловна по жизни тонко чувствовать людей, а с полученным даром ведовства и приобретённой с ним силой всё словно само шло у неё как по маслу, даже мысли при беседе читать умела, всё видела насквозь, особенно потаённые людские страхи.
Вот и теперь, обговорила все детали, поддакнув там, где это было необходимо, и, выслушала положенное число сомнений, тоскливой Таниной жалости к себе и обиды, такой по-детски наивной, что становилось откровенно смешно. Смех же Эльвира Павловна скрывала – вовремя себя отдёргивая, стоило только губам начать расползаться в улыбке в преддверии смешка. А потом, конечно же, гордилась собой, как ловкостью и силой ума, так, конечно же, и воли.
Наконец Танечка настолько устала болтать, что, казалось, зевала в трубку и всё благодарила стихшим и хриплым своим голосом после долгой беседы и полученной от Эльвиры Павловны словесной поддержки в виде советов и искреннего участия.
А Эльвира Павловна наслаждалась своей ролью и теперь уже без всякого сдерживания улыбалась, когда Танечка, высказав очередное «спасибо, Эльвира Павловна», стала прощаться.
- Всего доброго, Танечка, - пожелала она и вкрадчиво добавила, чтобы та не забывала хвалить себя почаще перед зеркалом и возле оного отмечать даже крохотные подвижки, особенно в борьбе с лишними килограммами.
Наконец беседа закончилась, и Эльвира Павловна, зевая, положила телефон на стол и потянулась, вытянув руки над головой. Сейчас бы кофе выпить и почитать что полезное – или размять пальцы лепкой из полимерной глины. В последнее время это занятие помогало расслабиться. И, главное, вот у неё получалось очень неплохо. По крайней мере, на занятиях в кружке всегда хвалили. А после лепки можно и эликсирчика на ночь с коньяком, чтобы спать без всяких лишних мыслей в голове.
К слову, о занятиях лепкой. В неожиданном увлечении лепкой крылась заслуга её ненаглядной богатой клиентки Танечки. Как-то она подарила Эльвире Павловне кружку, украшенную узором из полимерной глины, сделанную не ахти как, но Эльвира Павловна из вежливости похвалила – и Танечка расцвела, рассказала, что ходит в кружок, а потом улыбнулась и предложила Эльвире Павловне составить ей компанию, причём первый месяц совершенно бесплатно. Там предложение какое-то действовало: приведи друга или подругу с собой и получи всякие бонусы.
Эльвира Павловна на тот момент немного растерялась и вдруг, сама точно не зная почему, согласилась. А дальше просто в лепку втянулась. И, между прочим, в кружке её ранние успехи хвалили гораздо чаще, чем бывалой Танечки, но та на похвалу Эльвире Павловне совсем не обижалась.
И дальнейшие занятия Эльвиры Павловны продолжала оплачивать из своего кошелька, поясняя, что это подарок такой в честь их дружбы.
Эльвира Павловна, пребывая от собственных мыслей в благодушном расположении духа, окончательно закрыла гроссбух, отложив его в сторону. И отправилась на кухню, решив сделать себе целый кофейник с кофе, чтобы надолго растягивать удовольствие, и при этом думая, остался ли ещё черничный пирог в холодильнике, или придется довольствоваться запасом из шкафчика, где хранились в стеклянных банках карамельки и овсяное, залежавшееся, оттого, вероятно, уже чёрствое, как камень, магазинное печенье.
Увидев стакан с эликсиром, Людка округлила глаза и выдохнула с чувством:
- Ух, ты! Подруга, чем я заслужила?
- Бери, пей и поправляйся. Дел накопилось по горло, - протянула стакан Настя, добавив, что она уже отпила.
- Спасибо, - искренне отозвалась Людка и выпила остатки эликсира залпом. Облизнулась и закатила глаза. Видно было, какое удовольствие она испытывает.
Сейчас – представила Настя – её тело наполняется теплом, согревающим до костей, таким незабываемо солнечным, словно за окном стоит погожий летний день.
Настя отвернулась, не хотела, чтобы выражение лица или что-то такое тоскливое в собственных глазах выдало, ведь Людка поймёт: слишком хорошо её за долгие годы изучила.
- Я пойду в ванну, а потом спать. Когда уйдёшь к себе, дверь в квартиру закрой, хорошо?
- Ладно! - всё ещё не открывая глаз, ответила Людка.
Настя тихонько вздохнула и по пути в ванную зашла к себе в спальню. Подошла к шкафу и взяла чистое бельё и тёплый, застиранный, но такой любимый, когда-то ярко-зеленого цвета халат. Сейчас он был растянутый, линялый, оттого блеклый, но такой памятный. Его давным-давно она купила себе в Польше.
Снова вспомнился Мирон, и она очень надеялась, что ему полегчает, что он внутри крепче, чем выглядит, – с горечью подумала Настя и зашла в ванную, закрыв за собой дверь.
Бельё и халат устроились на крючках, среди полотенец. Заткнув пробкой сливное отверстие, Настя включила воду, повернув кран в ванну. Затем наклонилась и вытащила из тёмных недр ванны картонную коробку, где в целлофане для сохранности лежали её сокровища: неприметные, давно вышедшие из употребления кнопочные телефоны.
Кто бы заподозрил в них угрозу или компромат? Кто бы мог вообще предположить, для чего они ей нужны?.. Вот и неплохие варианты логических объяснений для Эльвиры Павловны у Насти имелось: мол, коллекционирует – вдруг удастся кому продать? И вообще, она только такими умела пользоваться. И вообще, это её личная блажь… Потому что хозяйка раньше едва ли не через день устраивала своим служанкам дотошные обыски… Подозревала в любой мелочи, ругала и грозила страшно, могла в сердцах отлупить совсем не по-женски, с особой, даже маниакальной жестокостью.
Хорошо, что с годами Эльвира Павловна всё же изменила своё отношение к преданным и запуганным и теперь во всём зависящим от её прихотей служанкам. Наверное, и сама от возраста подобрела или всё же убедилась в собачьей верности и преданности своих служанок.
«Эх», - стала перебирать телефоны Настя, пока на дне коробки не отыскала проводные наушники. Было однажды такое, что она действительно испугалась, когда Эльвира Павловна нашла эту коробку и вытряхнула её содержимое на пол. Настя тогда замерла истуканом, все версии объяснений в её голове слились во что-то глупое и неправдоподобное, и вообще мысли спутались. Она потеряла дар речи. А Эльвира Павловна вдруг рассмеялась зло, с ехидцей и превосходством и покрутила пальцем у виска, глянула на Настю снисходительно, как на неразумного в своей блажи и глупости ребёнка, и просто оставила все как есть, ушла. Настю тогда так заколотило, а потом она плакала и смеялась, собирая свои драгоценные телефоны, понимая, что её вот сейчас пронесло по-настоящему.
Воды в ванну набралась достаточно. Запотело от пара небольшое круглое зеркало. Настя разделась, аккуратно положив вещи в пластиковую корзину для грязного белья, потрогала пальцами воду, осталась довольна. Затем присела на пол, снова перебирая телефоны в поисках того на котором она записывалась в прошлый раз.
«Вспоминай, дурёха», - упрекала себя тем, что боялась делать на телефонах пометки, да хотя бы маркером. Людке ведь она тоже ничего не рассказывала, а та и никогда не настаивала, потому что характер такой: простодушная, доверчивая и покладистая. Людка не из тех, кто будет над чем-то глубоко раздумывать.
Но таким, как она, в жизни легче: судьба для Людки меньше обременительна и тяжела.
Так, выбрав две отличавшиеся цветом «мотороллы», Настя подключила наушники и положила телефоны на бортики ванны, затем аккуратно погрузилась в воду сама. Вода была такой горячей, что, казалось, достаёт до костей, но жар ей нравился. Он помогал как следует расслабиться и отрешиться от всего на свете, от дурацких раздумий и всех имеющихся проблем. Жар воды сразу забирал в себя всё ненужное, согревал, настраивал на нужный лад.
Наконец Настя включила первый телефон, вставила в уши наушники и нажала на воспроизведение последнее сохранение аудиозаписи, чтобы послушать.
Собственный голос на записи казался чужим, хриплым каким-то. Или так выходило, потому что Настя всегда записывала, переходя практически на шёпот? Голос на записи был настолько неузнаваем и несопоставим с собственным, что воспринимался Настей, как идущий от совершенно незнакомой женщины. Но этот факт странным образом помогал ей настроиться, вспомнить, особенно сейчас, когда очень долго из-за жадности хозяйки она не принимала целебный эликсир.
Собственная память Насти капризничала, отказываясь раскрываться и вспоминать прошлое. Поэтому часто приходилось прослушивать предыдущие записи – когда одну, а то и вовсе несколько, прежде чем внутри Насти словно поворачивался винт механизма, и нужные воспоминания, наконец приходили.
Как будет происходить сейчас, Настя не знала. Оставалось только надеяться, что всё случится быстро, и она успеет после прослушивания старой записи записать нужное воспоминание на диктофон. И ещё ей очень хотелось, чтобы за это время вода в ванне не остыла.
Мирон, даже пребывая в забытьи, слышал голос Насти. Он звучал для него, как и прежде, хоть голос женщины с возрастом слегка огрубел, изменившись. Настя была рядом, не бросила, не отвернулась. Значит, не остыли её чувства после всего пережитого. Он всегда это знал сердцем. Пусть она и игнорировала его, пусть он едва различал, что она ему говорит… Просто от осознания того, что Настя рядом, Мирону становилось легче.
Настя дала ему что-то выпить, пыталась раскрыть рот, разжимала пальцами зубы, но сквозь тяжкий и глубокий, как могильный саван, сон он смог хотя бы в этом процессе ей помочь, уверенный, что Настя ему не навредит. Только не она. И вот, когда он проглотил жидкость, всё тело Мирона бросило в жар.
Настя ушла, а Мирон, лежа в своём закутке, вспотел, чувствуя, как тепло идёт по телу вместе с дрожью, словно приливными волнами, и волны эти приносили всё возрастающее облегчение.
Он застонал, всё ещё не просыпаясь, но зная, что не умрёт, потому что Настя напоила его эликсиром ведьмы, тем самым, что сама хозяйка, выражая свою благосклонность после долгих и изнуряющих плотских утех, в качестве укрепляющего средства самолично давала ему выпить.
И Мирон пил с жадностью, и ощущения были те же, только гораздо сильнее, вероятно, от большей концентрации эликсира. И всегда становилось легче, как при уколе анестезии. Вся терзающая тело боль уходила, и сон становился глубоким и здоровым – таким, после которого обычно полностью поправляются.
Эльвира Павловна пила кофе и, снова передумав с занятием, как лепкой, так и прочим, открыла и теперь с воодушевлением листала свой гроссбух. Сверяясь в календаре с фазами луны, отмечала нужное жирными крестиками и галочками в гроссбухе, где были записаны новые эликсиры, к которым следовало было ещё докупить необходимые ингредиенты. И хмурилась при виде недописанных составов эликсиров, почерпанных привычно из снов. Но в последнее время ленивая тварь с чердака ограничивала свои сеансы и не приходила ни во сне, ни на зов.
Эльвира Павловна списывала её поведение на зимнюю спячку, на непривычно холодную погоду, прекрасно зная, что дело в недостаточном по сытости кормлении.
Людка больше не заманивала спившихся бомжей, и Настя тоже в этом плане делала заметные промахи, и Эльвира Павловна была не уверена, в чём тут суть дела: либо тут вмешивалось действительно катастрофичное невезенье, не действовали больше на бомжей чары постаревших и растерявших свою бывшую привлекательность женщин; либо дело в них самих. Совесть мучает. А если так, тогда нужно будет принять меры и подыскать новых кандидаток в услужение, помоложе и, соответственно, порасторопнее. Но то будет позднее, возможно к лету, когда, предположительно, Эльвира Павловна обустроится на новом месте, с новыми силами и в новом юном обличье, когда тварь разродится и даст наконец ей необходимую порцию свежего эликсира и раскроет все остальные секреты, согласно давнишнему договору. А сейчас Эльвире Павловне совсем не хотелось об этом думать… Вон ещё в гроссбухе сколько записей сделать предстоит, да ещё составить список ближайших расходов и доходов.
Слушать практически на самом тихом звуке в настройке «мотороллы» - то ещё удовольствие. Но Насте повезло: первым она выбрала нужный телефон и, воскресив в памяти желанные события, включила диктофон и принялась нашёптывать, при этом мысленно возвращаясь в такое далёкое прошлое, которое сейчас перед закрывшей глаза в горячей ванне Настей разворачивалось словно наяву.
Эльвира Павловна сама предложила помощь в тот самый страшный для неё и злопамятный день, когда Настя совсем раскисла и, можно так сказать, утратила всякую надежду.
Она внезапно пришла в себя на мусорной свалке, лежа в вонючей куче чего-то совершенно неописуемого: смеси из сгнивших остатков пищи, заплесневелых коробок и обглоданных кусочков меха с костями, похожих на останки крыс.
Вдохнув поглубже тухлый и едкий воздух, Настя встала на колени, размазывая руками кашу из чего-то влажного, совершенно не поддающегося ни описанию, ни опознанию, но жутко воняющего. Её тут же вырвало, затем ещё раз – практически всухую, желчью до звона в ушах и дикой, словно взорвавшей мозг головной боли, от которой она застонала и снова едва не потеряла сознание. Затем кое-как встала и просто пошла.
В голове была боль, а в памяти тягучая пустота. Местность с огромными навалами мусора вокруг была незнакома, как и чувство всё возрастающего страха от предстоящей ночи здесь. А ещё Настя как ни напрягала голову, ничего так и не вспомнила о себе кроме имени.
По пути голова продолжала болеть, но уже не так сильно, позволяя Насте пройтись между рядами огромных мусорных куч, пока вечерняя темнота не свалилась с небес, как тёмное отсыревшее покрывало.
Со всех сторон сгущался туман, наполненный зловонными испарениями. С мусорных, уходящих ввысь куч слышались тревожные шорохи и шелест, наводящие на неприятные мысли о всяких падальщиках, в том числе и крысах.
Настя поёжилась, чувствуя, как холод вместе с накопившейся от долгой и изнурительной ходьбы усталостью забирается под её нехитрую одежду, совсем не подходящую для этой промозглой погоде.
Она никак не могла найти выход отсюда. Вскоре сверху грозно и жутко каркали стаи ворон, и губы Насти сами по себе в отчаянии нашёптывали жалкое: «Помогите!»
У неё не оставалось сил даже на крик. И, осознав это, Настя заплакала. Затем остановилась, огляделась и просто села у одной из куч, съёжилась и так сама не поняла, как погрузилась в глубокий сон – со стонами и холодным потом от мучивших кошмаров до самого рассвета.
Если девушка обнаружит на вас губную помаду, женский длинный волос или кружевные трусики в кармане, то все отрицайте, скажите что вас подставили и покажите ей это видео.
Комитет защиты национальных интересов, сокращённо - КоЗНИ!
Комфортная температура, ни намёка на дождь, лёгкий ветерок. Мы выбрали идеальный день, чтоб покатать на велах по окрестным лесам. Давно вместе не собирались, нашей устоявшейся компанией, и как-то быстро обо всём договорились. Прям удивительно, что ни у кого не было срочных дел на даче у родителей или с другими друзьями. Ситуация складывалась удачно, потому что уже через несколько месяцев наша компания планировала разъехаться по стране с целью получения образования и трудоустройства в одну из сетей продуктовых супермаркетов. Но удачно ли дня нас? Если б Стасян, например, ушёл пить пиво с его гопниками, или если б моё больное горло не прошло, или если б девчонки решили, что лучше поторчать на набережной и сделать пятьдесят фотографий половины лица, или… то… вероятно, всё б сложилось как-то иначе.
Итак. Велосипеды, немного еды-воды, пара бутылок пивандрия, четыре стареющих подростка и лес. Как-то так я себе всё это и представлял. Мы покатались по окраине нашего города, а потом решили направиться в сторону Красноводска – нашего местного города призрака на окраине области. Он находился в своеобразном основании треугольника из моего и пары других городов. Про Красноводск ходило множество слухов, один краше другого, что, разумеется, привлекало к городу большое внимание. Блоггеры, любители паранормальщины, сектанты, всякие психи и диванные сталкеры устремлялись поцеловать земелюшку Красноводоскую. Иногда, скажем, психопаты, встречали, скажем, блоггеров, со всеми вытекающими. Иногда представители этих групп просто пропадали в городе по необъяснимым причинам. Но интерес не ослабевал, а у нас было не очень с фантазией, так что мы двинулись именно туда. В сам город мы, разумеется, не собирались заезжать. Элементарно боялись натолкнуться на какой-нибудь блокпост. В планах было посещение поля, где, по слухам, полиция недавно соскребала с травы фарш из кучи каких-то поехавших.
Планам нашим не суждено было воплотиться в реальность. Стасян, наш мудрый предводитель, завёл нас куда-то не туда, и мы, в итоге, успешно потерялись. По всем канонам – связи ни палки, а телефоны некоторых и вовсе разрядились. В наши планы входило многое, но не замёрзнуть в неизвестных и весьма густых лесах, возле города, про который рассказывают всякую жуть. Какое-то время мы усиленно пытались исправить положение, но ни мох, ни солнце, ни звёзды, ни ветер не дали нам особого понимания, куда ехать. Чтоб нам что-то из перечисленного помогло, было бы неплохо знать, с севера мы приехали, или ещё с чего-то. В принципе, мы даже были без понятия, как ехать обратно, не говоря уже о той поляне. Доездились до того, что уже темнело, так что было решено ехать по трассе. По логике, мы должны были увидеть какие-то указатели, типа «Лесокузнецк 550», и так бы сориентировались.
Удивительным образом, трасса, при всей прилизанности асфальта и наличии чёткой разметки, не имела никаких обозначений по обочинам. Так же мы не встретили ни одной машины. Где-то далеко гремел поезд, но помочь нам этот факт не смог. Ноги ныли, хотелось есть, из еды оставалось только пиво, и становилось холодно, даже с учётом того, что мы не останавливались. Аня с Катей уже начали ныть, и их внезапно поддержал Стасян, но вдруг из-за поворота показалось деревянное строение с «Тундрой», припаркованной рядом.
Я взял Стасяна, попросив девушек оставаться на месте, пока мы расследуем, что да как, но они не стали нас слушать. Так что мы попёрлись в домик все, вчетвером. Впрочем, нам довольно быстро стало понятно, что бояться нечего, и нас вряд ли кто-то даже выгонит. Машина была завалена листьями и иным лесным мусором, капот был открыт, а внутри мы увидели месиво из плавленого и покореженного, по которому ползали жучки. Дверь была вмята внутрь. Транспорт явно кто-то бросил и уже очень давно. Вероятно, по причине порчи, произошедшей по какой-то непонятной причине.
– Может, шаровая молния, – Аня боязливо косилась на изуродованный движок.
Я сказал, что всё может быть и пошёл посмотреть, есть ли возможность попасть внутрь без взлома. Нам повезло. Замок был хитроумным, но мы справились, героически отогнув гвоздик, державший дверь.
– Добро пожаловать, – я открыл дверь, пропуская всех внутрь.
Быстро пришла мысль, что мы набрели на заброшенный дом охотника. Мы нашли целую коробку каких-то рогов и копыт, на стенах висели шкуры, так же нами было обнаружено вяленое мясо, завёрнутое в старые газеты. Стас продегустировал и заявил, что это оленина или лосятина. Его батя одно время браконьерил, так что мы поверили на слово. К тому же, хотелось жрать.
Пиво, мясо. Мы натаскали дров, которые в большом количестве нашлись за домом, укрытые брезентом. Буржуйка успешно начала помогать нам в коротании вечера и ночера. Напрягал момент с отсутствием воды, но мы решили подумать об этом завтра, во время поисков пути домой.
Просто так сидеть нам, конечно же, стало скучно. После рассказывания обильного количества блевотных анеков, мы потеряли все сто процентов женского внимания. Было принято решение исправлять это, путём рассказывания страшных историй. Я припомнил пару годных крипи-тредов, что зашло на ура, ведь ребята были не особенно сильны в вопросе. И… всё веселье опять закончилось, упёршись в повисшую тишину. Никто не смог нормально поддержать подобную беседу, травя такие баяны, что ещё мой дед их знал.
Коллективный разум принял решение. Финальное. Фатальное. Непоправимое. Почему бы не вызвать какого-нибудь духа, и не позадавать ему вопросы? Что может пойти не так? Разумеется, у нас с собой случайно не было доски Уиджа, и Аня уже начала вспоминать отечественный аналог со стаканом. Просто так сдаваться я не собирался, так что начал обследовать домик. Успешный успех – мною были найдены несколько простых карандашей и бумага. Ещё была ручка, но паста давно закончилась. Кто-то той самой ручкой исписал больше половины от найденной бумаги, однако буквы расплылись от влажности. Так же были найдены несколько свечей и керосинка.
Цифры, буквы, монетка, вместо указателя, привет, пока. Мы были готовы, но так и не решили, кого вызывать. На помощь опять пришёл Стасян. Допив пиво и смачно отрыгнув, он заявил
– Сышьте чё, у меня ж бабка недавно померла.
– И чё? – вежливо поинтересовался я.
– Ну чё «и чё?». Во-первых, она была ведьмой.
Катя и Аня начали ржать. «Стас нажрался, Стас нажрался».
– А во-вторых?
– У неё где-то спрятано куча царских монет. Ну имперских. Золотых.
– И ты хочешь их найти?
– Ну, если получится, я и вам проставлюсь. Нормально же будет? Мать не хочет их искать. А я ррраз и найду.
Я бы тогда очень заинтересовался, но никто из присутствовавших в домике не верил в вызов духов, на самом деле. Так что рассказ Стаса просто помог нам выбрать – какой конкретно хренью страдать. Хотя, Стас тогда выдавал это с большим воодушевлением. Возможно, он правда считал, что это реально. Я считал, что это весело, и большинство меня поддерживало.
Так что мы начали.
Мы нарисовали круг при помощи обгоревшего полена. Благо, дощатый пол был относительно ровный и удобный для таких манипуляций. Сев внутрь, мы возложили пальцы на монетку. Раздавались сдавленные смешки. Я начал задавать те вопросы, которые я считал стандартными, потому что так показывали в кино.
– Прасковья Ивановна, мы хотим поговорить с тобой. Здесь твой внук. Он ждёт тебя.
И подобные фразы.
– Прасковья, ты здесь?
Ответа не было.
– Видимо, она уехала на свои загробные дачные участки, и ей не до нас, – пробормотала Катя.
Я решил попробовать ещё.
– Прасковья, ответь нам, ты здесь?!
Монетка легко скользнула на ответ «да». Следом пошёл спор – кто из нас двигает монетку. Я точно знал, что я не двигал.
– Прасковья, ты хочешь с нами поговорить?!
Монетка остаётся на ответе «да». Стасян говорит, что всё хорошо, и следом меркнут все источники света, погрузив нас в полную тьму. Я встал и начал шарить руками слева и справа, но никого рядом не было. Я кричал и звал своих друзей, но не слышал звука. Я уж было решил, что я оглох или даже умер. Вдруг «скррр». Где-то впереди открылась дверь. В мою темноту хлынул грязно-жёлтый свет, и я воспринял это, как последнюю соломинку спасения. Как средство, чтоб не быть глухим и слепым в полной темноте. Частично бегом, частично ползком, но я добрался туда, откуда лился свет и ввалился внутрь помещения, которого, конечно же, не было в охотничьем домике. Позади меня захлопнулась старая деревянная дверь.
Я осмотрелся и не смог поверить глазам. Из охотничьего домика я попал в большую просторную квартиру с трёхметровыми потолками, вдоль стен которой были выложены большие стопки из книг и каких-то тетрадей. Свет, который я видел, испускали множественные мелкие источники. Тусклые лампы под потолком, прикрытые пыльными абажурами, торшеры, настольные лампы. Источников было много, на лампы были так слабы, что даже вместе не особенно преуспевали, оставляя во мраке значительную часть помещения. Ну и пыль. Ей, само собой, были покрыты не только абажуры, но и сами лампочки. Да и вообще всё. И её запах был доминирующий. Так же я ощущал запахи затхлости, маргарина, кошачьей жизнедеятельности, сгоревшего масла, гнилых овощей и растений.
Дойдя до конца коридора, я попал на кухню. Старая плита на четыре конфорки была заставлена кастрюлями и сковородками, в которых была еда. На шкафу в банке плавал чайный гриб. Гнилой же запах шёл из помойного ведра, где в большом количестве были свалены помидоры и картофельные очистки. Я выглянул в окно, но там ничего не было. Просто чернота, будто кто-то заколотил его деревянным щитом. На подоконнике на газетах сушились семечки тыквы.
Еда на плите пахла очень аппетитно, и мой желудок предложил мне попробовать. Котлеты, макароны, борщ, в духовке обнаружились булочки. С булочек я и решил начать, как вдруг услышал скрипучий голос.
– Ну-ка, куда?! Сначала поешь нормально, а потом сладкое трогай!
Я подпрыгнул на месте и обернулся. Прямо позади меня стояла старушка, кутаясь в шали.
– П.. Прасковья Ивановна?
– А кто ж ещё? Садись давай и ешь, я сказала.
Я сел за стол, она налила мне первое, навалила второе. Порции были, надо сказать царские. Но наши посиделки в домике не отличились особой калорийностью, и я успел оголодать. Или мне так показалось. Тут же была поставлена большая кружка чая. Я понюхал – шиповник. Ничего не предвещало беды, и я начал есть. Предвещало как раз… антибеду. Тепло, уютно.
Я хотел спросить про судьбу остальных, но Прасковья Ивановна напомнила, что говорить с набитым ртом нельзя. После чего она поставила на обеденный стол маленький телевизор (такой часто можно увидеть на кухнях в российских квартирах), включила его, села позади меня на табуретку и начала лузгать тыквенные семечки. Она ловко вскрывала скорлупу кривыми ногтями, а после отправляла ядро в рот, где можно ещё оставалось некоторое количество зубов.
– Хорошооо просохли. Я тебе потом насыплю. Ты ешь-ешь. Ещё накладывай.
По телевизору сквозь помехи пробился рекламный ролик. Затем картинка как-то отладилась сама собой, и я уже приготовился незабываемо проводить время под известное юмористическое шоу. Но оно не началось. На экране появилась рыжая девушка, чуть крупнее зайца, в которой я узнал Аню.
– Прасковья Ивановна, а что мы смотрим-то?
– Да вот. Ходють тут. Наркоманы и проститутки. Глаз да глаз.
– Так они… ничего такого. Где они вообще?
Аня бродила по лесу. Я предположил, что ей удалось выбраться из домика после нашего неудавшегося обряда, но лес вокруг неё выглядел иначе. Прямо скажем, был не просто другой, а какой-то совсем инопланетный. Листьев почти не было, деревья были исполинскими, а под её ногами луна высвечивала, за редкими исключениями, абсолютно лысую землю. Лишь иногда её били по лицу высоченные одиноко-стоящие колосья. Звук у телевизора, в отличие от картинки, так и не настроился, но через шипение, хруст семечек и собственное жевание я слышал, что она зовёт нас. Я хотел повернуться и спросить у бабки, что происходит, и где сейчас Аня, да и остальные, но как-то обессилел.
На экране Аня пинала корни, что-то кричала, плакала, пыталась поймать сигнал. В итоге у неё сдох мобильный, и она села на землю. В бессилии она оторвала колосок и начала его рассматривать. Я видел её лицо крупным планом. Бессилие сменилось задумчивостью, а потом и подобием улыбки. До моей подруги дошло, что стоит попробовать залезть на огромное узловатое дерево и осмотреться.
Путь наверх мог бы быть лёгким, ведь у дерева была куча выступов, толстых веток и различных наростов да выростов, но на нём кто-то жил. Я смог разглядеть кого-то вроде ворон, но на их голове вместо клювов были щупальца. Они усиленно пытались сбить девушку, атакуя её когтистыми лапами. Аня справилась. Достигла вершины.
Снова крупный план. Улыбающееся мокрое от пота лицо. Она осматривается. Затем улыбка сменяется на ужас и через треск я слышу продолжительный крик боли. Я сидел, ел котлеты и смотрел, как Анино лицо покрывается ни то пеплом, ни то грязью, и под этим налётом кожа начинает пузыриться. Она закричала, начала пытаться протереть глаза, но всё становилось только хуже. Так Аня потеряла равновесие и полетела вниз под гвалт не-ворон.
– Бабуль, я что-то не понял…
Она съела очередную семечку, стукнула меня костлявой рукой по затылку и подвинула мой стул ближе к столу. Не знаю, откуда она взяла такие силы, но все свои я растерял точно. Я не мог ей сопротивляться. Я уже ничего не мог.
– Не гляди высоко – запорошишь око! – громко крикнула она и отправила в рот очередную семечку.
Я бы с удовольствием не глядел никуда, но я ел и смотрел. Я уже не мог ничего. Мог только жрать.
Следующий эпизод шоу из Ада не заставил ждать себя долго. На экране появился Стас. Крепкий парень под два метра, имеющий лицо, которое не вяжется у окружающих с интеллектом, но это несколько ошибочное мнение.
– О. Ваш внук. Смотрите!
Бабка только фыркнула и дальше «хрусть-хрусть».
Стас был в коридоре, покрытом кафелем, керамогранитом и подобными материалами. Освещалось всё маленькими лампочками, забранными плотной антивандальной сеткой, которыми были утыканы стены помещения. Камера поменяла план, и я смог увидеть, что коридор имел целую кучу ответвлений. Стасян явно был в шоке, и я по его лицу читал, что выход он ищет продолжительное время. Я бы сказал, что пару часов, но я не мог утверждать, что не провёл за обеденным столом… скажем, пару дней.
Стас брёл, стараясь всегда поворачивать направо. Поворот, поворот, очередной поворот, и Стас вышел в квадратное помещение, где из стен торчали обломки арматуры и труб. Я видел, как он осматривается и трогает весь этот строительный мусор. Ещё он смотрел на что-то на полу. Стас сделал шаг и поскользнулся. Внизу что-то было разлито. Позади него захлопнулась дверь, и мне показали на экране, как открылась дверь на другом конце помещения. Аккуратно, по стеночке, Стас начал двигаться к выходу, придерживаясь за торчащие из стен предметы. Пару раз он упал и извалялся в том, что было разлито. Это нечто имело зелёный оттенок. Таким образом, не без приключений, Стас добрался до выхода. Мокрый, грязный и с изодранными руками. Он пошёл дальше, почёсываясь.
– А я ему говорииила.
– А?
– Не ковыряяй.
Хрум-хрум.
Стас шёл и чесался всё больше. Ему доставляли дискомфорт его порезы, он чесал их, дискомфорт усиливался, но остановиться он уже не мог.
– Не ковыряяяяй.
Стас будто и правда старался вдавить пальцы, как можно глубже.
– Чееерви заведутся.
Я не мог поверить в дальнейшее. Из порезов на руках Стаса начали кучами выпадать ни то опарыши, ни то какие-то иные личинки. Стас ошалел от таких новостей, упал на пол и стал пытаться скинуть мерзкую фауну. Они ползали по полу, залезали на него, и пытались попасть внутрь через рот. Если не получалось, то они буравили глаза своими маленькими челюстями. Хруст семечек. Крупный план. Чавканье жвал. Я его не слышал, я знал, что оно там. И я… я продолжал есть. Булочки, борщ, вроде там появилась окрошка. Я не могу сказать.
Снова изображение заставки шоу на экране, а затем там появилась Катя. Пухловатая голубоглазая блондинка. Она была в светлой одежде, как и когда я видел её последний раз, и уже успела где-то изваляться.
– Ешь пироги, а хлеб вперёд береги.
– Что? Это вы о… А. Понял.
Передо мной появилась стопка пирогов. Они начали отправляться мне в рот, один за другим, а я продолжал смотреть, как умирают мои друзья. Теперь вялым было уже не столько тело, сколько будто бы само сознание. Я ощущал себя матрасом, который может только есть, но старается не утратить речевую функцию.
Я, внезапно, понял, что Катя находится в больнице. Сначала я за неё порадовался, но потом понял, что больница пуста, коридоры завалены мусором и персонал отсутствует, как факт. Сейчас я предполагаю, что, то была больница где-то на территории Красноводска, но я не уверен даже в этом. Катя явно искала кого-нибудь из персонала. Она бродила туда-сюда, осматривала кабинеты, пробовала звонить по телефону. Потом она начала добралась до, вроде бы, сестринской, и там начала осматривать шкафчики с лекарствами. Катя из общей кучи выбрала какие-то таблетки и парочку проглотила. На это бабка цокнула языком.
– Наркомаааны.
– Да не… Она эт…
У Кати были какие-то проблемы с сосудами, и я, допускаю, что она приняла тогда некое обезболивающие. А она, тем временем, немного пробродив, попыталась подняться на второй этаж, но наткнулась за завал из мебели и мусора. Оставался только путь в подвал. Металлическая дверь подвала была приоткрыта, но её так и не удалось открыть шире, как Катя ни старалась. Она начала вглядываться в щель, но, как я мог судить, с той стороны была лишь темнота.
Вдруг Катя с ужасом отшатнулась от двери и начала пятиться. А ей впору было бы бежать. Некто более сильный распахнул дверь так, что она оставила след на стене и погнул полотно. Я бы подпрыгнул от ужаса, но не мог. Крупным планом для меня взяли того, кто вышел из подвала. Это был крупный мужик в медицинской маске, халате и чёрных перчатках до локтя. Он был лыс, широк в плечах и слеп, но последнее ему, похоже, никак не мешало. Халат был заляпан кровью, а в руке он держал что-то вроде скальпеля, только значительно больше. Катя начала убегать, но этот некто передвигался достаточно быстро. Попытки замедлить его, кидая под ноги всякий хлам, не привели к успеху. Тогда она схватила с пола какую-то палку, и ударила агрессора по руке, где он держал гигантский скальпель. Это сработало, рука беспомощно разжалась, оружие громыхнуло об пол. Катя воодушевилась и стукнула мужика ещё несколько раз, после чего он свалился на пол возле её ног.
– Не ножа бойся – языка!
– И что? Он её залижет что ли? Что он сд… твою ма…
Тело мужика в маске странно изогнулось и разломилось пополам. Внутри не было внутренностей, но были ряды острых зубов и язык, который заканчивался столь же острым лезвием. Существо выкинуло язык вперёд, подобно лягушке, и остриё успешно проткнуло мою подругу в области живота, а затем затащило в пасть. «Хрум-хрум» – прохрустело позади меня. «Хрум-хрум» – раздалось через помехи экрана.
– Ну, на сёдня всё, надо элехтричество экономить.
Прасковья Ивановна встала, отключила телевизор, а потом и свет на кухне. Он уже собралась уходить в другую комнату, как я нашёл в себе силы и крикнул
– А я? Что будет со мной?
– А ты был хорошим мальчиком. Хорошо кушал. Не забывай заходить иногда. Проведывать бабушку-то. А теперь спи. Утро вечера мудренее.
Где-то там я и отключился. Очнулся уже в больнице. Говорят, меня нашли через три дня после пропажи. В ужасном состоянии. Я весил более сто килограмм, ничего не понимал и не мог ходить. Врачам я сказал, что ничего не помню. Друзей моих и вовсе не смогли найти. Велосипед пропал, рюкзак пропал. Со мной был только матерчатый мешочек полный семечек тыквы.
Полностью я не поправился, но жить можно. Больших проблем нет. Я, в итоге, никуда не уехал. Нашёл работу возле дома, и так как-то и живу. В том числе не уехал, потому что я… захожу к ней. Иногда. Когда есть время. Делаю всё быстро. С каждой минутой на её могиле, голод крепнет, разрастается до безумных масштабов. Я меняю искусственные цветы, ведь в той земле ничего не растёт, кроме плесени. Я протираю фотографию, которая покрывается копотью. Я убираю изодранную шелуху и насыпаю в мисочку свежие тыквенные семечки.
Тут скорее не вопрос а боль на душе, которую я испытываю, я боюсь остаться один, а кроме него мне никто не нужен, он мой самый близкий, самый родной и мой самый самый для меня человек.
Он мой брат, мы братья близнецы и нам обоим по 27 лет. Мы никогда надолго не разлучались сколько я себя помню. В школе всегда вместе сидели за одной партой, в универе вместе в армии наши кровати рядом были, пока жили в родительском доме, мы жили в одной комнате, когда съехали от родителей, начали вместе снимать квартиру, мы даже на одной работе работаем вместе, правда в разных сферах, но там всегда пересекаемся.
Теперь он влюбился и начал больше времени уделять своей пассии. Всё из-за этой долбаной пизды. Все бабы суки, они всему вина, Троянская война шла из-за Елены, ящик Пандоры открыла женщина, турецкий султан Сулейман Великолепный приказал умертвить своего первенца сына из-за интриг Роксоланы, группа Битлз распалась из-за японской пизды, я могу тысячи примеров приводить.
Мой брат хотел чтоб мы втроём жили, я бы мог уходить, пока они трахаются, но её блядское величество видите ли это не устраивает.
Мы вместе 27 лет, мы блять в одной утробе вместе даже были...
Я не знаю как я без него буду, он итак за последние несколько месяцев ей больше времени уделяет(
Мне больно что из-за какой-то дырки я лишаюсь родного человека, клянусь обидно. Ненавижу женщин!
Сайт одного из ведущих ресторанов Иркутска.
